Очаровательная проказница

Глава 9 В которой леди Килдермор начинает плести интригу

— Сколько мы здесь, дорогой? — спросила Мерсера за завтраком мать. — Просто удивительно, как в провинции теряешь счет времени.

— В среду три недели.

И это были долгие три недели. Мерсер с тонкой кофейной чашкой в руке отвернулся от окна. Он отказался сесть и позавтракать, у него уже давно не было аппетита.

— Мы так мало тебя видели на прошлой неделе, — заметила леди Килдермор, ловко подцепив ломтик бекона. — Даже за обедом. Ты каждый день исчезаешь до глубокой темноты.

Он ничего на это не ответил. Вместо этого он снова смотрел в окно на конюшни и безукоризненно ухоженный партерный парк. Помня первый день Зоэ в Грейторпе, Мерсер больше не мог восхититься совершенной формой и симметрией парка. Ведь он едва не поцеловал ее там средь бела дня. И его тогдашняя слабость стала предвестником худшего. С трудом, сглотнув, он отставил чашку и уперся руками в подоконник.

Почти неделю стыд и желание боролись в его сердце. Он задавался вопросом, как долго продлится его самообладание, если Зоэ находится под его крышей. Он всегда на каком-то метафизическом уровне знал, что она для него как пламя. Что-то неуловимое и прекрасное, но этого нельзя касаться. Иначе он вспыхнет и превратится в пепел. И теперь это произошло.

— Дорогой?

Он повернулся, мать задумчиво помешивала кофе. Несмотря на внутреннее смятение, голос Мерсера был лишен эмоций:

— Мама, когда ты настаивала на этой поездке, я сказал, что вы меня нечасто будете видеть. У меня нет времени на званые обеды и развлечения.

— Да-да, я понимаю, — пробормотала она. — Но сэр Уильям приезжает сегодня к обеду и хочет обсудить осеннюю охоту. Будь добр, постарайся присутствовать.

На мгновение он задержал дыхание, желая провалиться в тартарары. Но он не мог вечно избегать Зоэ.

— Хорошо, — сурово согласился Мерсер.

— Прекрасно, — ответила мать. — А теперь скажи, как, по твоему мнению, Робин?

— Продолжает почти в том же духе. — Он ответил холодно, но внутренне насторожился. — Почему ты спрашиваешь?

— О, просто так. — Джонет положила ложечку. И это откровенная ложь, подумал Мерсер.

Его мать бровью не поведет без причины. Этим утром в ее личной гостиной, где графиня предпочитала завтракать, они были втроем: Мерсер, его мать и Чарлз Доналдсон, который спокойно разбирал почту. Отчим Мерсера, как обычно, уже уехал на верховую прогулку. Еще не было семи утра, и дом только просыпался.

Джонет по своей природе была общительна, но Мерсер знал, что утренние часы отводились для того, чтобы распланировать дневные дела и встретиться наедине с детьми. Сегодня очередь Мерсера быть вызванным в святая святых, поскольку, как он давно узнал, возраст, и положение не освобождают от взбучки или, что еще вероятнее, от допроса. Кроме того, его мать имела неприятную склонность знать то, что ей не следовало.

О, он с ней не поссорится. Даже мать не осмеливалась давить на него. Но есть вопросы, на которые он не будет отвечать даже себе. И он не мог смотреть брату в глаза, хотя нельзя сказать, что Робина это волновало бы. Что же касается Зоэ, то в тех редких случаях, когда их дорожки пересекались, она просто отводила взгляд и выходила из комнаты, как только он в нее входил.

Так что почти неделю Мерсер успешно избегал всех. Это было не слишком трудно. Обстановка в окружающих деревнях ухудшалась, и близилось время жатвы.

— Садитесь, садитесь оба. — Джонет нетерпеливо указала на кресла.

И они сели, составив странное трио: графиня, маркиз и дворецкий.

Джонет основательно намазывала маслом кусочек хлеба. Она, казалось, могла, есть сколько угодно и, выносив шестерых детей, не прибавила в весе, насколько мог видеть Мерсер.

— Какие новости от виконтессы де Шеро, дорогой? — невинно спросила она, опуская нож в баночку с джемом. — Есть что-нибудь?

— Только ее письма, — сказал Мерсер. — Все как обычно. Похоже, она поживает вполне хорошо.

Джонет посмотрела на Доналдсона.

— Чарли, твой сыщик все еще наблюдает за ней?

— Да, следует за ней по пятам, — ответил он низким голосом. — И прибыл очередной пакет от вашего Кембла.

— О Господи. — Мерсер медленно выдохнул. — Что на этот раз?

— Парюра[3] с изумрудами и алмазами. — Доналдсон жалостно посмотрел на него. — И все ее части — это не простые безделушки.

— Сколько же это мне будет стоить? — пробормотал Мерсер.

— Как скажет ваш мистер Кембл, — ответил Доналдсон. — Мы зависим от его милосердия. Мы здесь, а она свободно разгуливает по Лондону.

— Спасибо, Чарли, — ответил Мерсер. — Все так. Но печально видеть, что человек должен платить за свои грехи.

На длинном лице Доналдсона появилось выражение жалости.

— Думайте об этом, парень, как об инвестиции в ваше будущее.

— В твою свободу, — поправила мать, ткнув ножом в сторону Мерсера. — И вспоминай об этом, мой мальчик, когда у тебя появляется соблазн укорить брата. Честно говоря, еще неизвестно, кто из вас создал большую проблему.

Доналдсон едва не фыркнул от смеха, быстро заменив его кашлем.

«Ох, вы и половины всего не знаете», — подумал Мерсер и немного мрачно сказал:

— Спасибо вам обоим за мудрые наставления.

— Пожалуйста. — Джонет доела тост и вытерла пальцы. — Чарли, передай Стюарту газету, которую я положила на диван.

— Газету? — спросил Мерсер.

— Да, она прибыла вчера пакетботом из Кале, — продолжала мать, — но я только просмотрела ее. Возьми ее в свой кабинет, мой мальчик, и разверни на двенадцатой странице. Если твой французский все еще на должном уровне, ты найдешь там кое-что крайне интересное.

Доналдсон передал ему свернутую газету.

— Какие новости из Франции могут меня заинтересовать? — глянул на нее Мерсер.

Мать холодно улыбнулась:

— Несчастный случай в семье графа де Шеро. Его дядя и два кузена пропали в море недалеко от берегов Алжира и, вероятно, погибли.

Мерсер тихо присвистнул и уставился в газету.

— О Господи! Старый герцог?

— Да, — ответила мать. — Я бы посмеялась, если бы не такая трагедия. Но Клер ведь может не считать это катастрофой?

Мерсер встретился глазами с матерью. Он прекрасно понимал, к чему она клонит.

— Если граф обнаружит, что она носит моего ребенка, ее мнение не будет иметь значения. Он обратится в суд и откажется от ребенка и от нее.

Его мать повела узким плечом.

— А если она не беременна? Мерсер задумчиво вздохнул.

— Не могу сказать, — ответил он. — Шеро не счастлив с женой.

Графиня снова улыбнулась.

— Но твоя Клер очень умна, мой дорогой, — пробормотала она. — Как я понимаю, ты сегодня возвращаешься в Фромли? И папа должен сопровождать тебя?

Лицо Мерсера вытянулось.

— Да, пастор умер, — сказал он, откладывая газету. — Папа собирается поговорить с младшим священником и выяснить, какие нужды у общины.

— В нашем современном мире, со всеми вообразимыми удобствами, так ли было трудно сделать прививку! Что он себе думал?

— Теперь он вообще не думает, — печально сказал Мерсер, задвигая кресло. — Чарли, ты положишь пакет от Кембла в сейф? — Он наклонился поцеловать мать. — Хорошего дня, мама.

— У меня все дни хорошие, — безмятежно ответила она. — Задержись, пожалуйста.

Доналдсон тоже поднялся. Джонет повернулась к нему.

— Чарли, — сказала она сладко, — мисс Армстронг следующая в моем списке.

С ужасным чувством Мерсер шагнул к окну и смотрел в него невидящим взглядом.

— Я должен идти, мама, — сказал он, когда дверь за дворецким закрылась. — Папа скоро будет готов ехать.

— Чепуха, — ласково ответила она. — Я бы услышала стук копыт. Ты же знаешь, какой у меня острый слух.

Мерсер обернулся и прислонился бедром к подоконнику.

— Хорошо, — пробормотал он. — Что ты хотела сказать мне такого, о чем нельзя говорить при Чарли?

Лицо матери смягчилось.

— Ничего, милый. Я просто хотела услышать, как поживают арендаторы. Миссис Фитч… она все также плоха?

— Так же плоха, как и в тот день, когда мы обсуждали это в последний раз, — ответил Мерсер. — Это ведь было вчера?

— В самом деле? — Мать начала расправлять складки платья.

— Мама, ты знаешь, что она уже несколько лет плоха, — продолжал Мерсер. — Я очень боюсь, что она не переживет оспу.

— У нее четверо детей! Что будет с ними?

— Трагедия, вероятно, — спокойно признал он. Несмотря на сочувствие матери семье Фитчей, после пятиминутной беседы Мерсер признал поражение. Мать задерживала его… но для чего? Она спрашивала о том, что уже знала: о видах на урожай, о ремонте крыш, о самых банальных мелочах. Потом она резко встала.

— А теперь иди, дорогой, — сказала она, потянувшись к сонетке. — Я знаю, что у тебя много дел.

Мерсер поклонился и вышел.

Зоэ была в классной комнате. Покачивая на колене своего сводного брата Каллума, она завтракала с Валерией, Арабеллой и остальными девочками, когда за ней пришел Доналдсон.

— К леди Килдермор? — повторила Зоэ. Доналдсон поклонился.

— Да, мисс. Когда вы позавтракаете, конечно.

— Спасибо, я закончила. — Отложив салфетку, Зоэ поднялась, придерживая на бедре мальчика. — Я спущусь вниз.

— Зоэ! — начала подлизываться Давиния. — Ты сказала, что пойдешь со мной и Вэл в деревню!

Поцеловав брата, Зоэ передала его няне и погладила Дав по голове.

— И я пойду, — пообещала она, пытаясь скрыть внезапную неловкость. — Но днем. Ты же знаешь, что вашей маме нельзя возражать.

Давиния надула губки, но ничего не сказала. Всех их по утрам вызывали пред очи Джонет. Теперь настала очередь Зоэ.

С бьющимся сердцем спустилась она на один этаж в свою спальню, чтобы привести в порядок волосы и лицо.

Перед завтраком она играла в лошадки с Каллумом, его подначила Фрея Амхерст, считавшая это отличной шуткой.

Счастливые крики Каллума всегда радовали Зоэ. В последнее время она большую часть дня проводила в детском крыле, казалось, это единственное место, где ее сердце могло обрести относительный покой. С детьми она могла быть собой. Они не жалели ее и не избегали. Они просто ее любили, особенно маленький Каллум.

По крайней мере, хоть кто-то ее любит. Робин начал проводить не только ночи, но и дни в деревенской таверне, приходя, домой лишь на обед и часто пьяным, хотя Зоэ питала надежду, что никто, кроме нее, этого не замечает. Словно чтобы компенсировать отсутствие Робина, его родители стали чрезмерно активными.

С ее собственными родными дела обстояли немногим лучше. Эви начала ворковать и приглаживать волосы Зоэ, чего не делала с тех пор, как падчерице исполнилось десять, у отца с каждым днем все сильнее вваливались глаза, а щека подергивалась всякий раз, когда он видел Робина. Плохой признак, из тех, над которым Робину надо задуматься.

Что касается Мерсера, то этот человек заставлял ее вздрагивать от гнева всякий раз, когда она его видела, что случалась редко. Засопев от досады, Зоэ наклонилась над туалетным столиком и уставилась на свое отражение в зеркале. Что в ней такого, что заставляет мужчин думать, будто она на все готова? О, она знала, что слишком кокетлива и даже несколько необузданна. Но не с Мерсером. За все годы, что знала его, она даже не подмигнула ему. Мучила его — да. Всегда сознавала его присутствие, поскольку Мерсер был из тех, кто, войдя в любую комнату, завладевает вниманием всех женщин.

Возможно, дело в этом. Возможно, Мерсер просто ревнует к брату? Она рассеянно взяла с фарфорового блюдечка пару жемчужных сережек и рассматривала их.

Нет, она думала, это не имеет смысла. Не к чему ревновать, не считая обаяния Робина. Но мужчины, насколько она знала, не завидуют обаянию и красоте. Богатство, сила, власть, могущество — за это мужчины могут убить, и всем этим Мерсер обладал в изобилии. Что касается красоты, то он чрезвычайно красив, хотя это не классическая красота Робина. Его красота суровая, почти дикая, она виднеется в его глазах, сквозит в гибком сильном теле, во властном прикосновении.

Не в силах смотреть в зеркало, Зоэ опустила взгляд на блюдце. Горячий румянец заливал лицо. Поскольку правда заключалась в том, что хотя Зоэ ни разу не подмигнула Мерсеру, она редко переставала о нем думать. И годы назад был один случай…

Ее руки дрогнули, Зоэ сняла сережку и бросила в блюдце. Ну почему жизнь такая запутанная? В Лондоне все казалось простым и понятным. Там, к счастью или к несчастью, она понимала, кто она и что люди о ней думают.

Здесь, в Грейторпе, она едва узнавала себя. Считалось, что она невеста Робина. Вместо этого она неприлично повела себя с его братом… позволила ему такое, что даже сейчас заливалась краской от стыда и замешательства, такое, от чего ночами без сна лихорадочно металась в постели, то, что никогда не делала… и даже не думала делать с Робином. Она помнила все роскошные мгновения до мельчайших подробностей.

С каждым днем Зоэ все больше чувствовала вину и сильнее боялась предстоящего брака. Все яснее она понимала ого ошибочность, и страх становился тошнотворным. Но она не могла найти выход.

И теперь ее вызывают в гостиную Джонет…

Выйдя из гостиной матери, Мерсер быстрым шагом направился в свой кабинет. У него было такое чувство, будто он сбежал с допроса, хотя мать почти ни о чем не спрашивала. Он и предположить не мог, что дела пойдут хуже. Свернув в узкий коридор, он увидел ее. Зоэ бежала по восточной лестнице, мягко собранные черные кудри падали на шею и задевали щеки.

Мерсер резко остановился, внутри у него все перевернулось, как у неопытного подростка. Но она мыслями была, очевидно, в другом месте. — Зоэ, — мягко сказал он. Она резко вскинула голову и едва не налетела на него.

— Зоэ, — повторил он, на этот раз хрипло. — Нам нужно поговорить…

— Нет… — У нее прервался голос. — Не нужно!

Она метнулась влево, потом вправо, чтобы проскочить мимо него, но он твердо взял ее за плечи.

— Не трогайте меня! — Зоэ повела плечами, будто пытаясь стряхнуть его руки. — Не трогайте. Я не могу думать здраво, Мерсер, когда ваши руки касаются меня.

Но он шел рядом, все еще придерживая ее.

— Зоэ, посмотрите на меня, — потребовал он.

— Зачем? — огрызнулась она. Зачем?

Хороший вопрос, черт побери.

— Затем, что мне нужно знать… просто знать, что вы в порядке.

— А какая альтернатива? — язвительно поинтересовалась она. — Что я в прострации от горя? Злюсь, что меня использовали, а потом оттолкнули? Как будто это моя вина!..

Мерсер понурился и медленно выдохнул.

— Зоэ, вы… вы невеста моего брата.

— И вы думаете, я это забыла? — прошептала она. — Вы думаете, что я не стыжусь себя? Независимо от того, как он меня обидел, Робин не заслуживает того, что я позволила вам сделать.

— Он обидел вас? — спросил Мерсер. — Зоэ, посмотрите на меня!

Она пронзила его взглядом.

— Вы продолжаете разговаривать со мной так, будто я ваша и вы можете мной командовать. Меня это крайне утомляет.

— Вы не моя, — сказал он. Никогда он так остро не чувствовал правоту своих слов.

— Да, к нашей взаимной радости, — пробормотала Зоэ. Но иногда, Мерсер, у меня возникает чувство, что вы командуете мной всю мою жизнь.

Против своей воли он сильнее сжал ее.

— А мне иногда кажется, что вы досаждаете мне всю мою жизнь.

— И это моя вина? — тихо воскликнула она. — Что я вам сделала?

«Ты свела меня с ума», — хотелось ему сказать.

Ее глаза сверкали огнем, и внезапно ему захотелось снова пленить ее рот, проникнуть в него языком, взять то, чего он отчаянно хотел, утолить желание, которое долгие годы скрывал от самого себя, и к черту последствия.

И он имел власть сделать это. Он всегда получал то, что хотел. Но это была Зоэ, и она, как всегда, необузданна и опасна. Кроме того, сегодня у него нет никакого оправдания: ни забота, ни гнев, ни бутылка вина, выпитая в тот ужасный вечер… как будто есть оправдание тому, что он сделал. Зоэ просто была. И да, она сводила его с ума, как всегда.

Он позволил себе пройтись по ней жадным взглядом. И детстве волосы Зоэ были светлее, теперь они почти черные. И ее глаза… он никогда не мог четко сказать, какого они цвета. Глаза Зоэ были столь же переменчивы, как ее настроение. Но она была красива, пронзительно красива.

— Видит Бог, вы мучение, — прошептал он. — И возможно, сами того не знаете.

— Что за чепуха?! — Она попыталась проскочить мимо него. — Уйдите с дороги!

Мерсер крепко держал ее.

— Зоэ, — хрипло произнес он, — я хотел сказать вам… сегодня вечером я буду на обеде.

Она, округлив глаза, замерла.

— Да? — выговорила она. — Это ваш дом. Ради Бога, Мерсер, не принимайте меня за слабонервную трусиху, которая упадет в обморок при вашем величественном появлении. Да, я сержусь на нас обоих. Но вы не сломали меня и не склонили. Я несу ответственность за свои грехи и предлагаю вам сделать то же самое. Приберегите слова «досади» и «мучение» для вашей хорошенькой виконтессы. Они вам очень понадобятся.

Мысль о Клер вернула Мерсера к реальности. Ущерб, который виконтесса могла нанести Зоэ и, возможно, его ребенку, все еще грозовой тенью висел над ним. Действительно, пока он не имеет способа справиться со своей бывшей любовницей, пока не знает правду, ему нечего предложить Зоэ.

Но кого он обманывает? У него нет ничего, что хочет Зоэ. И она теперь помолвлена. Слишком поздно.

Мерсер опустил руки, позволяя ей уйти.

— Извините, — натянуто сказал он. — Я явно переоценил неприятности, какие, может быть, вам доставил.

— Вот именно, — вскинула нос Зоэ.

Глянув на него через плечо, Зоэ подхватила юбки и проскочила вперед, словно мимо кучи навоза на улице. И она так же полыхала румянцем и яростью, как он чувствовал себя иссушенным и пустым.

Меньше чем через десять минут после вызова Зоэ вошла в гостиную Джонет, дрожа и кипя от негодования, которое укрепило ее решимость. Лакеи убрали со стола, на нем теперь остался только поднос с кофе.

Заставив себя успокоиться, Зоэ огляделась. С Мерсером она справилась довольно хорошо, теперь нужно справиться с его матерью. Гостиная графини была большой, на высоком голубом потолке красовались белые этрусские медальоны, а стены были затянуты мерцающим светло-голубым щелком. В комнате стояли кресла, диван, письменный стол и большой стол красного дерева, за которым сидела графиня.

— Зоэ, дорогая моя! — оживленно воскликнула Джонет. — Садись, девочка. Выпьешь кофе?

— Да, спасибо, мэм, — присела в реверансе Зоэ. Хотя она давно знала Джонет, она помнила, что эта женщина станет ее свекровью.

Пока Джонет наливала кофе, они поболтали о погоде.

— Я перейду прямо к сути, милая, — заявила графиня, наполнив свою чашку. — Мой сын… старший сын проинформировал меня несколько дней назад, что ты задавала вопросы.

— Вопросы, мэм?

Джонет поставила чашку, скользнув взглядом по лицу Зоэ.

— Ты похожа на мать, — задумчиво сказала она, — хотя в тебе есть многое от шотландцев. Думаю, глаза и своенравность.

Зоэ опустила взгляд на руки.

— Я не хочу быть своенравной.

— О, дитя, это комплимент! — беспечно уверила Джонет. — В жизни порой выигрывают только своенравные. И в прошлые времена выживали только сильные семьи. Именно поэтому мы заботимся о нашем клане, Зоэ, разве нет? И о каждом его члене.

— Вы всегда заботились обо мне, — честно ответила Зоэ.

— Да, — задумчиво протянула Джонет. — Хотя я почти не думала об этом, пока не умер мой отец.

— И вы стали графиней Килдермор, — торжественным тоном продолжила Зоэ. — Главой семейства.

Джонет медленно покачала головой.

— Возможно, но было кое-что еще, — ответила она.

Зоэ через стол смотрела на нее. У нее было смутное ощущение, что Джонет хочет что-то сказать, и не только словами.

— Понимаю, — пробормотала она. — Должна ли я это понимать?

Джонет задумчиво вертела чашку.

— Да, я хотела бы сказать тебе, — наконец произнесла она, — поскольку скоро ты будешь не только моей родственницей, но и моей дочерью. Видишь ли, умирая, отец сказал мне нечто важное, своего рода тайну, которая защитила меня в широком смысле задуматься о нашем семействе и моем долге перед ним.

— Какую тайну? — Зоэ не сводила с Джонет глаз.

— Ах, дитя, если я раскрою ее тебе, она больше не будет тайной.

— Да, — согласилась Зоэ.

— А если у меня будет твое обещание? — наклонилась ближе Джонет.

— Конечно, — сказала Зоэ. — Какое обещание? Джонет, потянувшись через стол, накрыла ее руку своей теплой ладонью. — Обещай мне, что ты выйдешь за моего сына, — ответила она. — Поклянись, Зоэ, поклянись своей кровью Армстронга.

Зоэ не мигая, смотрела на нее. Выйти за Робина? После того, что она сделала в библиотеке? Ее лицо вспыхнуло. Но у нее не было выбора.

— Наш брак ведь решен, — наконец сказала она.

— Да? — многозначительно спросила Джонет.

— Действительно. — Зоэ с трудом сглотнула. — Я… я обещаю.

Джонет сдержанно улыбнулась:

— Хорошо. Секрет касается моего отца, графа Килдермора, который был распутником. Об этом мы вне семьи не говорим, ты меня понимаешь?

— Да, мэм. — У Зоэ округлились глаза. Джонет расслабилась в кресле.

— Моя мать, как ты знаешь, была Армстронг, — заговорила она тоном древней сказительницы. — Она происходила от третьего маркиза Рэннока и приходится тебе двоюродной бабкой.

— Да, папа мне говорил. Джонет улыбнулась:

— В прошлом столетии Армстронги захотели союза с Камеронами и мать выдали за Килдермора. Брак был страданием, а я — единственным ребенком, единственным законным ребенком.

— Были другие? — не удивилась Зоэ.

— Два, насколько я знаю, — ответила Джонет. — До моего появления на свет наша прачка родила сына, зачала того, как шептались, в результате насилия. Мальчик был и детстве моим приятелем по играм, и, как ни странно это звучит, мы были очень близки. Мы до сих пор близки, поскольку теперь он мой дворецкий.

Дворецкий?!

— Мистер Доналдсон? — выговорила Зоэ.

— Да, Чарли. Когда убили моего мужа, я посылала за ним в Килдермор, поскольку я боялась и знала, что ему могу слепо доверять. Если иногда кажется, что он обладает немного большей властью, чем слуга… то именно поэтому. Ты должна знать это, потому что будешь членом нашего дома.

Зоэ с трудом сглотнула.

— Кто еще знает? Джонет повела плечом.

— Этот секрет трудно сохранить. Думаю, многие слуги знают, потому что большинство приехали с Чарли из Килдермора. Но второй сын моего отца — вот это настоящая тайна, которую отец открыл мне только на смертном одре, поскольку совершил нечто ужасное.

— И он признался? — прошептала Зоэ. — Из-за вины?

— Да, из-за вины, — медленно кивнула Джонет. — И возможно, потому что он больше не доверял моему мужу Генри. Как ты, должно быть, знаешь, мой первый брак не был счастливым. Какое-то время с моим именем даже связывали скандал.

— Никогда об этом не слышала, — прошептала Зоэ. В глазах Джонет заплясали смешинки.

— Тогда ты, наверное, глухая, девочка моя, или отменная лгунья. Как мне хорошо известно, многие подозревают, что Робин не ребенок Генри.

Зоэ чувствовала, как жарче запылали ее щеки.

— Для меня это никогда не имело значения. — Она опустила глаза. — Я все равно люблю Робина.

— Я знаю, Зоэ, — торжественно сказала его мать, — И благодарна тебе за это. Но Робин сын Генри, а не лорда Делакорта. Последнее просто невозможно. Видишь ли, Делакорт тоже мой брат.

Глаза Зоэ расширились еще больше. Она не мора вымолвить ни слова. Она знала богатого, энергичного, привлекательного лорда Делакорта, его все знали. И, как сказалa Джонет, считалось, что он когда-то был ее возлюбленным. Действительно, после смерти предыдущего лорда Мерсера был ужасный скандал и отвратительные предположение.

— Так Робин не… — пробормотала Зоэ. Джонет покачала головой.

— Робин его племянник. Именно поэтому у них такое сходство. Они оба очень похожи на моего отца и цветом волос, и характером, и красотой, и обаянием. Ты понимаешь, что об этом нельзя говорить за пределами семьи. Даже твоим родителям, дорогая, Это погубило бы имя покойной матери Делакорта, которая была прекрасной женщиной и ужасно страдала из-за моего отца.

— Так что Делакорт, он… не… — с трудом выговаривала слова Зоэ, — …не ребенок своего…

— Своего отца? Не биологический, — успокаивая, улыбнулась Джонет. — Покойный лорд Делакорт это знал. Он женился, когда его невеста носила ребенка моего отца, и у него были на это свои причины. Но это к делу не относится. Главное, мы заботимся о своих близких, Зоэ, независимо от того, как они появились на свет. Ты понимаешь?

— Да. — Она с трудом сглотнула. — Так вот почему вы пришли ко мне, когда я была маленькой.

— Да, — тихо отозвалась Джонет, — потому что кровь всегда гуще воды, Зоэ. Если ты ничего другого из этой комнаты сегодня не вынесешь, запомни это, поскольку этим мы клянемся в нашей семье. Наше семейство имело долг перед тобой. И когда ты достаточно подросла, я предоставила тебе всю нашу защиту, которую могла дать.

Зоэ понурилась, чувство стыда жгло ее.

— Боюсь, я плохо отплатила за вашу доброту. — Она не поднимала, головы. — Я втянула Робина в помолвку, и, боюсь, он не счастлив.

Джонет повела рукой. Драгоценные камни украшений заиграли в утреннем солнце.

— О, я за Робина не слишком тревожусь, — ровно сказала она. — Я давно поняла, что такие вопросы разрешаются сами собой. Кроме того, Робин никогда не относится к событиям слишком серьезно и долго над ними не задумывается. А вот Стюарт… со всем другое дело. В нем нет ни капли легкомыслия.

Зоэ не могла с этим спорить.

— Да, — пробормотала она.

— Увы, Стюарт принимает все близко к сердцу. — Джонет подлила в чашки кофе. — Груз ответственности лег на него чуть ли не с колыбели. Он ведь стал маркизом Мерсером в девять лет, когда убили его отца. Это давило на него, что немногие могут понять. Это сделало его мрачным и осторожным. Порой я думаю — слишком осторожным, особенно в сердечных делах. Лицо Зоэ снова вспыхнуло.

— Разве он не влюблен в виконтессу де Шеро? — прошептала она. — Говорят, это был большой роман.

Джонет от души рассмеялась.

— О, скорее это было большое увлечение, — признала она, поставив кофейник, — на месяц-другой. Но все мы прозреваем, причем довольно быстро. Мой сын очень страстный мужчина, но никогда не был глупцом. Он знает цену вожделению.

Откровенная речь графини несколько шокировала.

— И все-таки мне жаль, что они поссорились, — пробормотала Зоэ.

— Жаль? — немного резко спросила Джонет.

— Да. Потому что… он сказал мне… она утверждает, что беременна от него.

— Сказал? — Джонет слегка подняла одну бровь. — И что ты об этом думаешь?

— Я… я думаю, что едва ли мои мысли имеют значение.

— Нет уж, доставь мне удовольствие, — твердо заявила Джонет.

Зоэ открыла, было, рот, потом снова закрыла.

— Мне жаль ребенка, — наконец ответила она. — Кто может знать это лучше, чем я? Лорд Мерсер должен взять малыша и сам вырастить. Он говорит, что так и намерен сделать, и, полагаю, будет прав.

Джонет с довольной улыбкой откинулась в кресле.

— Пока это всего лишь шарада, — заметила она, царственно подняв руку. — Все довольно скоро выяснится.

Зоэ долго смотрела на собственные колени. Ее сплетенные пальцы были почти бескровны.

— Лорд Мерсер… он действительно порвал с ней? Улыбка Джонет стала ярче.

— Это, — промурлыкала графиня, — тебе лучше спросить у моего сына. — Она поднялась, давая понять, что аудиенция закончена. — А теперь, когда с неприятными темами покончено, — беспечно добавила графиня, — у меня есть хорошие новости.

— Да? — Округлив глаза, Зоэ вскочила. — Какие?

— У нас к обеду будут гости, — ответила Джонет, направляясь к двери. — Снова приедут сэр Уильям и Уэры. Мы изобрели способ завтра вытащить Робина из кровати пораньше.

— Не могу себе вообразить, — уныло сказала Зоэ.

— Сэр Уильям вчера вечером подстрелил лису, которая воровала его кур, — продолжала графиня. — И решил натаскать щенков к сезону.

Охоту с приманкой иногда устраивали, чтобы проверить нюхновых гончих. Мертвая лиса использовалась, чтобы проложить след.

— Думаю, мы можем прогуляться. — Джонет распахнула дверь. — Я знаю, что ты замечательно сидишь в седле.

— Я действительно люблю ездить верхом, — призналась Зоэ.

Но она всегда стремилась ездить с мужчинами, беспрепятственно перепрыгивать ворота и изгороди. Дамское седло не позволит осуществить такие проделки. Хотя она выше этого, но Зоэ не осмелится надеть бриджи в таком обществе.

Джонет махнула рукой в сторону конюшни. — Стюарт держит прекрасных верховых лошадей, — сказала она. — Попроси его помочь выбрать тебе одну.

Зоэ в который раз залилась румянцем.

— Спасибо, мэм, — спокойно ответила она. — Но у меня нет особенных предпочтений.

Глаза Джонет озорно вспыхнули.

— Да? Хорошо! Увидимся за обедом?

Было половина третьего, когда Зоэ с девочками отправилась прогуляться в деревню в сопровождении мисс Адлер. Зоэ шла торопливо, кипя от нервной энергии. Как уверяла Давиния, узкая, но симпатичная тропинка, срезая путь, приведет их через лес, по бревенчатому мосту в самое сердце Лоуэр-Торпа.

Обе девочки оживленно болтали. Как выяснила Зоэ, сестра Робина вообразила, что влюблена в Эдварда Уэра, старшего сына священника. Юноша был лет на десять старше ее, что не мешало девочкам, чуть ли не в обморок падать при каждом упоминании его имени.

В деревне они миновали почту и стоявшую рядом печально известную таверну «Роза и корона». Не удержавшись, Зоэ оглянулась. Заведение выглядело несколько обветшалым, и она не могла не задаться вопросом, что в этом месте такого привлекательного для Робина, что он проводит там дни… и ночи.

Но ей нужно сопровождать двух юных леди, пока мисс Адлер выполняет поручения, так что Зоэ отвела взгляд и старалась не думать об этом. Они зашли в лавочку купить шнурки, но когда вышли, карманы Давинии были полны мятных конфет. Потом зашли к шляпнику, где купили новую ленточку для Валерии, и к торговцу льняным товаром — мисс Адлер купила кружева для Джонет.

Скоро они повернули в обратный путь. Но мисс Адлер зашла на почту отправить письмо. Во дворе «Розы и короны» молодой конюх держал большую гнедую лошадь, которая показалась Зоэ знакомой. Почти сразу дверь таверны распахнулась, и появился седой джентльмен, фигурой смахивающий на бочку.

— Сэр Уильям! — Давиния с неприличной поспешностью помчалась во двор, таща за собой Валерию.

У Зоэ не было выбора, она двинулась следом. Сквайр уже сел в седло.

— Добрый день, леди Давиния, леди Валерия. — Он глянул вниз, и на его лице появилось напряженное выражение. — Ах, и мисс Армстронг! Как поживаете?

— Прекрасно, сэр, — сделала реверанс Зоэ. — Надеюсь, леди Шенклинг…

— Сэр Уильям, это правда? — перебила ее Давиния. — Вы завтра устраиваете охоту? Можно мне поехать посмотреть?

Сквайр рассмеялся.

— Будет что-то вроде охоты, — ласково сказал он. — Что же касается «посмотреть», то вам нужно спросить об этом маму, юная леди.

Лицо Давинии вытянулось.

— Как я понимаю, мы будем иметь удовольствие видеть вас на обеде? — улыбнулась ему Зоэ.

— Да. — Сэр Уильям дернул мясистыми руками поводья, направляя лошадь на улицу. — Поторапливайтесь домой, мои дорогие. Чувствую, скоро с пролива налетит дождь.

Зоэ взглянула в безоблачное синее небо.

— Мы должны подождать мисс Адлер, — сказала Давиния.

Странная тень промелькнула на лице сквайра.

— А-а… Тогда всем доброго дня. — С этими словами сквайр коснулся полей шляпы и пустил лошадь вскачь.

Давиния, повернувшись, пнула камешек.

— Мама никогда меня не пустит, — горестно вздохнула она. — А у меня есть новая амазонка.

— Идем, Дав, — зашептала Зоэ. — Мисс Адлер будет ругаться из-за того, что мы стоим во дворе таверны.

Дверь таверны снова распахнулась, послышались переливы женского смеха. К изумлению Зоэ, появился Робин, на лице плотоядное выражение, галстук развязан.

— И пусть это будет тебе уроком, прохвост бесстыжий! — Вышедшая следом пышнотелая блондинка дернула его за галстук, будто собираясь втащить обратно.

— Ах, Джемми, любовь моя, ты разбиваешь мне сердце! — добродушно пророкотал Робин. — Вчера ночью ты была не так застенчива!

Блондинка снова рассмеялась, за галстук притянула Робина к себе и звучно поцеловала в губы.

— Ой, это Джемайма, — изумленно прошептала Давиния. — Кухарка говорит, что у нее круглые пятки.

— Круглые пятки? — невинно заморгала Валерия. — Разве не у всех так?

Давиния пожала плечами:

— Наверное, это значит вертушка. Кухарка всегда морщит нос, когда это говорит.

Джемайма все еще что-то нашептывала Робину на ухо. Зоэ, скрестив руки, наблюдала, как он снова рассмеялся, потом оба повернулись к конюшням. Молодой конюх вернулся со второй лошадью.

Внезапно Зоэ почувствовала, что с нее довольно.

— Добрый день, — громко сказала она. — Странно тебя тут видеть.

Робин, повернувшись, уставился на троицу.

— А-а, это ты, мисс Порох? — нахмурил он брови. Его высокие черные сапоги были в пыли, сюртук мятый, будто Робин спал в нем.

— Привет, Робин. — Она смело двинулась через двор. — Собираешься домой?

Он смотрел на нее, быстро моргая.

— Да, чтобы принять ванну перед обедом. Зоэ наклонилась к нему и фыркнула.

— Да, я бы посоветовала, — тихо сказала она. — Пахнет так, будто Джемайма в качестве духов предпочитает помои.

— Привет, Робин! — подбежала к нему Давиния. — У меня есть мятные конфеты. Хочешь?

— Мятные? — Робин взял у конюха поводья и сунул ему в руку монету. — Очень хочу.

Сзади послышались шаги.

— Добрый день, лорд Роберт, — натянуто сказала мисс Адлер. — Пожалуйста, идемте, девочки. Здесь не место для юных леди.

Зоэ обернулась.

— Лорд Роберт предложил подвезти меня на своей лошади, — объявила она. — Мы поедем по большой дороге. Увидимся дома.

— Дома? — побледнела мисс Адлер. — Гм. Я не совсем…

— Мы обручены, — беспечно перебила ее Зоэ. — Я уверена, что это абсолютно прилично.

Мисс Адлер наклонила голову, неодобрительно сжав губы.

— Как пожелаете, мисс Армстронг.

Осторожно поглядывая через плечо, Робин подвел лошадь к колоде.

— У тебя нижние юбки будут видны, — сказал он, подавая руку.

Зоэ легко вспрыгнула на лошадь.

— Честно, Робин, — пробормотала она, — я скорее предпочла бы проехать по деревне голой, чем сносить оскорбления девицы из таверны, которая на глазах у всех целовала моего жениха. Воображаю, что внутри происходило гораздо большее.

Прищурившись, Робин сел сзади.

— Хорошо сделано, Зоэ, — спокойно сказал он. — Можно почти поверить, что ты ревнуешь.

Он тронул бока лошади, и они помчались со двора. Через несколько минут они уже въезжали в красивые ворота Грейторпа.

— Спусти меня, — потребовала Зоэ.

Вздохнув, Робин остановился у края лужайки. Зоэ спрыгнула, аккуратно приземлившись.

— Я бы тебе помог, — протянул он, глядя на нее. — Зоэ, я не осел.

— Это еще неизвестно, — ответила она, дрожа от гнева. Робин закатил глаза.

— Я должен спешится для трепки, не так ли?

— Сию же минуту! — Зоэ ткнула пальцем в землю. Робин спешился и накинул поводья на ветку дерева.

— Как ты смеешь?! — закричала она, как только он повернулся. — Как ты смеешь целовать эту… эту шлюху на глазах у всех?

— Не у всех, — возразил Робин.

— На глазах у своей четырнадцатилетней сестры! — Она подчеркивала каждый слог взмахом руки. — На глазах Валерии! И сэра Уильяма!

Тут Робин побледнел.

— Он сказал тебе?

— Нет, он сказал, что с пролива надвигается дождь! — крикнула Зоэ, уперев руки в бока. — Поскольку ему стало меня жалко. И говорю тебе, Робин, я этого не желаю. Ты можешь игнорировать меня, можешь избегать меня, но если ты посмеешь довести до того, что люди станут жалеть меня, клянусь Богом, ты сам будешь жалеть об этом до конца дней.

Роберт вскинул подбородок, в его глазах внезапно вспыхнул гнев.

— Я не знаю, что больше меня тревожит, Зоэ, — ответил он. — То, что ты на глазах у всех откровенно флиртуешь со мной. Или то, что на самом деле тебя не заботит, укладываю ли я эту девицу в постель.

— Что-о? — распахнула глаза Зоэ.

— Признайся, Зоэ, ведь тебя нисколько не волнует, со сколькими трактирщицами я спал, — обвинял он. — Тебя волнует, что другие знают. Разве ты не понимаешь, Зоэ, о чем это говорит?

— Это говорит о том, что у меня осталась гордость! — огрызнулась она. — И о том, что я устала от того, что все смотрят на меня с жалостью!

— О, тогда давай поговорим о твоем флирте с сыновьями Уэра! — Он ткнул пальцем в ее сторону. — Или поговорим о Джиме Шенклинге, о том, как ты подставляла под его взгляд свое декольте на обеде в прошлую среду.

— Да как ты смеешь!

— Нет, подожди! — усмехнулся Робин. — Теперь моя очередь! Давай поговорим о тебе и моем брате!

Зоэ отшатнулась. У нее перехватило дыхание.

— Нет? — Робин вопросительно поднял брови, — Язык проглотила?

Но Зоэ лишь молча дрожала, в приступе гнева она обо всем забыла. Забыла, что она самая большая грешница из них всех. Робин может якшаться хоть с полудюжиной девок, но это не сравнится с тем, что совершила она.

И он это знает.

— Да, теперь тебе нечего сказать. — Прищурившись, Робин скрестил руки на груди. — Ты думаешь, я настолько пьян, что не замечаю, как он на тебя смотрит? Как его взгляд следует за тобой из одной комнаты в другую?

— Я… я не знаю, — выговорила Зоэ, давясь словами. — Разве?

— Всегда. — Робин насмешливо вскинул подбородок. — Да, Зоэ, я знаю, что он желает тебя, но он такой правильный, что никогда в этом не признается; Хуже того, ему нужно разобраться с Клер, и все его могущество и деньги не смогут заткнуть этой дряни рот, если она захочет втоптать твое имя в грязь.

— Робин, — пробормотала Зоэ. — Робин, что ты говоришь?

— Я говорю, что, возможно, он и сам был бы не прочь жениться на тебе, если бы не было слишком поздно, — бросил Робин. — Но если он сделает это теперь, Клер увезет ребенка во Францию и позаботится, чтобы весь Мейфэр узнал, что он женится на объедках, оставшихся от брата.

— Объедках? — завопила Зоэ. — Ах ты… осел!

Что-то в ней взорвалось. Она налетела на Робина с кулаками и молотила его по груди, по плечам, до тех пор, пока у нее прическа не рассыпалась, а его шляпа полетела в траву. Он поймал ее кулаки и притянул к себе.

— Стоп, успокойся, мисс Порох!

— Не называй меня так, черт побери! — кричала она, вырываясь. — Мне это смертельно надоело! — К ее стыду, слезы навернулись на глаза.

— Зоэ, Зоэ, — уговаривал Робин, удерживая ее. — Да успокойся ты, черт возьми!

Она с мучительным рыданием прижалась к нему. Страдание смело гнев, обуревавший ее минуту назад.

Господи, как она ухитрилась так низко пасть? Она едва не легла с братом своего жениха, теперь его поколотила и мечтала лишь о том, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

Робин, мягко отстранив, присматривался к ней. Его лицо вдруг побледнело.

— Зоэ, черт возьми, что случилось? — озадаченно прошептал он. — Это… это не мы. Что с нами?

— Робин, я… я… — Шмыгая носом, Зоэ отступила. — Я… не твои объедки.

— Я этого не говорил, — покачал головой Робин. — Я только говорю, что так повернет дело Клер. Стью знает это, и я тоже. Так что все мы будем продолжать нашу историю, нравится нам это или нет.

— Робин. — Она шагнула вперед, сжимая руки. — Ох, Робин. Мы это переживем? Переживем?

Он не выдержал ее взгляда и запустил руку в свои и без того взъерошенные волосы.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Что значит «переживем»?

— Н-не могу сказать, — прошептала Зоэ. — Я теперь ничего не понимаю, и меньше всего — тебя.

Робин подошел к дереву и снял с ветки поводья.

— Мы должны спешить, — сказал он лишенным голосом без эмоций. — Нас ждут.

Зоэ, тряхнув головой, двинулась в обратном направлении.

— Нет, я не могу. Пока… не могу. Поезжай. Я пойду пешком.

Он долго смотрел на нее.

— Зоэ, до дома три мили.

— Я… меня это не волнует. — Казалось, все ее тело содрогалось внутри. — Уезжай. Только… оставь меня.

Его лицо исказили непонятные эмоции. Гнев? Досада? Она едва знала… едва беспокоилась об этом. В тот момент Зоэ хотела лишь избавиться от него, от его всевидящих глаз, от истин, которые он высказал.

Последний раз, мрачно взглянув на нее, Робин поставил ногу в стремя, вскочил в седло и дал шпоры лошади. Зоэ смотрела ему вслед, из-под копыт летели грязь и трава, и, наконец, Робин исчез за поворотом. Страшная усталость навалилась на нее.

Во что она превратила свою жизнь? Зоэ думала, что жизнь ее трудна, считала себя самым обиженным и третируемым Божьим созданием. И вдруг поняла, что всю жизнь злилась на судьбу, не задумываясь о пользе своего существования: Действительно, она была озорной и, как порой говорила Труди, испорченной.

Ну и что из того, что она незаконнорожденная? По крайней мере, она любимая дочь очень богатого человека. Есть судьбы гораздо хуже. И внезапно тут, посреди дороги Зоэ поняла, что она была не права. Возможно, следовало послушать отца и унизиться до брака с сэром Эдгаром Хаверфилдом.

Крушение давней дружбы. Страдание того, кого ты любишь. И ужасная боль для человека, который если и думает о ней, то только чтобы выбранить или поцеловать до бесчувствия и тем доказать, какая она скверная. Что по сравнению с этим презрение свекрови? На мгновение Зоэ подумывала броситься в траву и выплакаться. Но что это даст? Подобные спектакли явно ни к чему не приведут. И унижение от вида Робина, целующего Джемайму, в десять раз усилится, вернись она в Грейторп с заплаканными глазами.

Поэтому Зоэ вытащила носовой платок, вытерла нос, поправила шпильки в прическе, нещадно трогая волосы. Расправив плечи, она зашагала к дому, стараясь не думать о словах Робина.

Скорее всего, они ничего не значат. Между Робином и братом всегда было соперничество. Мерсер никогда не желал ее… не в том смысле, который подразумевал Робин.

Но чего Робин не переоценил, так это виконтессу де Шеро и ее злость. Разве не из-за этого угодила Зоэ в заваруху? Как она сказала Федре, это просто злая шутка судьбы, что именно любовница Мерсера…

— Ой!

Зоэ резко дернулась вперед, как-то сумела удержать равновесие и не свалилась на дорогу, но с левой ногой было что-то не так. Она приподняла юбки и посмотрела на ботинок.

Черт побери. Каблука нет!

Оглядевшись, Зоэ увидела на высовывавшемся камешке кусок черной кожи. Выругавшись себе под нос, Зоэ поковыляла назад и схватила его.

Следующие три мили она хромала, левая сторона юбок волочилась по грязи. Зоэ ругалась всю дорогу, вспоминая все скверные слова, которые слышала и значение которых не всегда понимала, пока, наконец, не показался внушительный портик дома.

Распустив ленты шляпы, Зоэ, ковыляя, поднялась по ступенькам, когда лакей распахнул массивную дверь.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Где я могу найти мистера Доналдсона?

— В комнате дворецкого, мисс, — поклонился лакей. — Вниз по лестнице и направо.

Зоэ спустилась в служебные помещения. В коридорах уже пахло обедом. Слуги в белых передниках или элегантных ливреях сновали с подносами, корзинами, грудами белоснежных салфеток. Дверь в кабинет Доналдсона была открыта. Зоэ, постучав по дверному косяку, вошла.

Дворецкий стоял у высокого секретера, откинутая доска открывала ряд ячеек и аккуратные стопки писем. На зеленом сукне лежала открытая шкатулка в форме сердца, обтянутая черной кожей. Когда Доналдсон, повернулся к Зоэ, на его лице появилось выражение, которое почти можно было назвать улыбкой.

— Мисс Армстронг! Добрый день. Чем могу помочь? Зоэ с жалобной улыбкой протянула руку. На ладони лежал грязный каблук с высовывающимися гвоздями.

— А-а! — мягко протянул он.

— Вы же говорили, что если мне что-нибудь понадобится… — поддразнила Зоэ. — Мне очень не хотелось вас беспокоить, но других ботинок у меня нет.

На этот раз Доналдсон действительно улыбнулся, темные глаза заискрились.

— Тогда поищем молоток?

— Спасибо! — ответила Зоэ. — Вы можете прибить каблук?

— Да, ботинки вам еще несколько недель прослужат.

С этими словами он вышел через другую дверь, ведущую в глубины служебных помещений. Зоэ, чтобы отвлечься, бродила по комнате, обставленной дорого, но на грани аскетизма. Открытая шкатулка привлекла ее взгляд. Зоэ потянулась посмотреть, и у нее дыхание перехватило.

Внутри на белом бархате лежала парюра из бриллиантов и изумрудов, равную которой Зоэ не могла припомнить. Изумруды размером с ноготь на ее большом пальце свисали с бриллиантовых серег в оправе из золотого кружева. В ожерелье сверкали девять изумрудов, чем ближе к центру, тем крупнее камень, самый большой был размером с яйцо дрозда. Столь же изысканная брошь и пара браслетов дополняли ансамбль.

Зоэ шумно выдохнула. Любовь к красивым вещам она считала одним из своих многочисленных недостатков. Этой парюре по меньшей мере сто лет, и стоит она целое состояние. С ожерелья свисал крошечный, белый ярлычок, мелкую надпись почти невозможно прочитать.

Зоэ импульсивно приподняла его и повернула к окну. Написано только одно слово: «Шеро».

Зоэ бросила ярлычок, будто бумажку охватило пламя. Значит, Мерсер и его любовница помирились, а если и нет, то такой изысканный подарок, вероятно, уладит дело. Зоэ в замешательстве смотрела в окно невидящими глазами. У нее вдруг затряслись руки.

О Господи, это всего лишь украшения. И всего лишь Мерсер. Нужно радоваться. У Мерсера полно денег, и чем счастливее он будет с Клер, тем легче будет жизнь для всех них. Но когда Доналдсон вернулся, Зоэ все еще стояла у окна и грызла ноготь большого пальца, а ведь когда-то она частенько бранила Федру за эту ужасную привычку.

Зоэ опустила руку и повернулась к дворецкому, изобразив улыбку.

— Повезло?

— О да. — Доналдсон показал сапожный молоток. — А теперь посмотрим, что можно сделать с каблуком.

Случайное стечение обстоятельств ошеломляет. Через час, когда Зоэ одевалась к обеду, в дверь властно постучали. У Зоэ мгновенно мелькнула мысль о Мерсере, и постыдное ожидание клубочком свернулось в душе.

— Я открою, мисс. — Труди, положив расческу, направилась к двери. — О! Добрый вечер, милорд.

Зоэ удивленно повернулась, когда в комнату вошел другой маркиз с красной коробочкой в руке.

— Ах, ты надела мое любимое платье, — сказал ее отец, его глаза тепло засветились. — Красный шелк идет тебе, милая.

— Папа! — Зоэ, вскочив, обняла его. — Что случилось?

Он пожал массивными плечами, странный, неуверенный жест для мужчины столь крупного и столь уверенного в себе.

— Разве мне нужна причина, чтобы побыть наедине с дочерью?

Зоэ рассмеялась и потянула его к кровати.

— Нет, — беспечно ответила она. — Но осмелюсь сказать, причина у тебя есть.

Отец сел рядом с ней. Труди, осторожно отошла. Рэннок вздохнул и посмотрел на коробку.

— Прости, милая. Здесь какая-то путаница. Не могу понять какая.

— Что ты имеешь в виду, папа? Снова пожатие плеч.

— В этом доме непростая атмосфера, — пробормотал он. — Поведение молодого Роберта оставляет желать лучшего. Но и все мы немного виноваты, правда? Я был упрям, а ты… ты такая, какой я тебя вырастил. Я только желаю… Мне жаль, что до этого дошло.

Зоэ положила ладони на его руку.

— Папа, во-первых, это не так, а во-вторых, вина в этом только моя и ничья больше, — сказала она. — И ты хорошо меня вырастил. Ты дал мне все, а я… иногда я думаю, что не дала тебе ничего, кроме неприятностей.

— Никогда так не говори. — Рэннок почти умоляюще смотрел на нее. — Но все ли будет в порядке, милая? — прошептал он. — Скажи мне. Ты же знаешь, я не вынесу, если ты будешь несчастна.

Зоэ хотелось увильнуть, вопрос был так похож на тот, какой она задала Робину недавно. Вместо этого она заставила себя улыбнуться.

— Все будет в порядке, папа, — ответила она, поклявшись в душе, что добьется этого.

Да, она будет хорошей женой. Она накрепко запрет фантазии о брате Робина и остановит дрожь, которая всякий раз охватывает ее при виде его прикрытых глаз и ленивой улыбки. Силой воли, а этим Зоэ печально славилась, она победит ужасную тоску по прикосновениям Мерсера.

— Я обещаю, папа. — Она легко поцеловала его в щеку, чтобы он не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. — Я это сделаю.

Уголки его губ приподнялись в редкой улыбке.

— Я рад, милая, — сказал он. — А я думал… но, кажется, я неправильно понял, да? Послушай, любимая, у нас с мамой кое-что для тебя есть. Мы хотели вручить это на твоей помолвке, но…

Но ее помолвка не была поводом для праздника!

Ее отцу не нужно говорить это вслух. И это… гм, своего рода задабривание. Он положил красную шкатулку ей на колени.

Зоэ коснулась кожаной крышки и почувствовала тепло руки отца. Как долго и как крепко он держал коробку, можно только догадываться. Ей вдруг захотелось плакать, она сама не знала почему.

— Что это? — выговорила она, глядя на шкатулку.

— Открой, милая, — прошептал отец.

Зоэ ногтем большого пальца нажала на золотой замочек, осторожно подняла крышку… И задохнулась. Ожерелье из кроваво-красных рубинов подмигивало ей, каждый камень в филигранной золотой оправе, точно так же, как камни в парюре виконтессы. И хотя в коробке было только ожерелье, по весу и красоте оно не уступало украшениям Клер.

— Ой, папа, какое красивое, — выдохнула она.

— Я знал, что тебе понравится, — сказал Рэннок, хотя по его тону было ясно, что он совсем в этом не уверен. — Ты всегда была сорокой и любила яркие вещицы. И мне всегда это нравилось.

Слезы снова навернулись на глаза, и Зоэ снова отогнала их. Именно в этот день отец подарил ей такую вещь!

— Наверное, я для этого ожерелья немного мелковата, — смутилась она со слабой улыбкой. — Но оно мне ужасно нравится. Папа, я буду всегда им дорожить. Ты хочешь, чтобы я надела его сегодня вечером?

— Оно слишком элегантное для приватного обеда в провинции, — признал Рэннок. — Но мы с мамой все равно хотим, чтобы ты его надела. Ведь мы любим тебя, Зоэ, и больше всего на свете хотим, чтобы ты была счастлива в браке.

— Спасибо, папа.

— Между прочим, оно не новое, — пробормотал он, проведя пальцем по пламенеющим камням. — Оно принадлежало моей матери.

— О! — Зоэ, опустив глаза, смаргивала слезы. — Тогда оно должно перейти к Эви.

— Нет, милая, Эви для него слишком светлая, — сказал отец. — Она, как и я, хочет, чтобы ожерелье стало твоим. Красный — твой цвет. Оно на тебе будет прекрасно смотреться.

Зоэ хотела сказать, что не заслуживает такого подарка, что опозорила отца и своего будущего мужа, и не единожды. Но Рэннок, словно прочитав ее мысли, мягко закрыл коробку и положил на нее руку Зоэ.

— Дело сделано, — спокойно произнес он. — А теперь поцелуй меня и поспеши вниз. Мы не можем заставлять наших хозяев ждать.

Новое для Зоэ состояние смирения длилось недолго. Войдя в большую комнату, она была потрясена увиденным. Лорд Мерсер, до мозга костей могущественный молодой аристократ, стоял у камина, будто давал аудиенцию, а сэр Уильям, его сын и Уэры стремились заслужить его расположение. Зоэ отвернулась слишком поздно, когда ее охватила чувственная дрожь.

Боже милостивый, несмотря на все спокойствие, какое она способна собрать, вздумай Мерсер снова провести рукой по ее бедру, она не воспротивится! Она думала о своем обещании и чувствовала дурноту. Она ведь не влюбилась в этого бесчеловечного мужчину? И конечно, ветреная Зоэ Армстронг может лучше управлять своими страстями…

Оглядывая комнату, Зоэ заставила себя улыбнуться и присоединилась к леди Шенклинг, которая расхваливала достоинства рукоделия. Эта тема способна задушить любое вожделение. Но, несмотря на скучный разговор, Зоэ все еще ощущала странное напряжение. Все ее чувства обострились. Запах моря вливался через французские окна, она чувствовала его влагу на своей теплой коже. И вопреки усилиям воли взгляд Зоэ то и дело смещался к камину. К худому широкоплечему человеку, который с непринужденностью опирался локтем на каминную полку и вялыми жестами красивой руки подчеркивал свои слова перед восхищенной аудиторией.

Когда-то она считала Робина олицетворением настоящего мужчины, припомнила Зоэ, тайком поглядывая через плечо. Но теперь он казался просто умным и красивым. Его брата не назовешь просто умным. Его ум остер как бритва и почти такой же холодный. Он не был красив, но поражал своей откровенной мужественностью. И теперь Зоэ казалось, что эта едва сдерживаемая энергия человека, который держит твердый контроль над собой, и есть воплощение настоящего мужчины.

Мерсер это тоже знал или действовал так, как если бы знал.

Разговор, как поняла Зоэ, касался завтрашней охоты. Как крупнейший землевладелец, Мерсер должен дать свое благословение прежде, чем собаки и лошади помчатся по землям Грейторпа. Зоэ наблюдала поверх бокала, как джентльмены вскоре рассмеялись, похлопывая друг друга по спине. Соглашение было достигнуто. Даже Робин присоединился к ним. С бокалом мадеры в руках он без энтузиазма участвовал в обсуждении, какие ворота нужно оставить закрытыми и каких лошадей взять.

— Я пропустила петлю, — пожаловалась леди Шенклинг. — Вся работа пойдет насмарку. Вся трудная работа! У вас так бывало, мисс Армстронг?

Зоэ повернулась и попыталась притвориться, что слушала.

— Нет, — пробормотала она. — Никогда. — И это была чистая правда, поскольку слова «петля» и «работа» вряд ли присутствовали в ее лексиконе.

Леди Шенклинг надула губы, будто рукоделие нанесло ей личное оскорбление.

— Но я решительно настроена довязать! — объявила она. — Поскольку вы просто обязаны иметь это в своем приданом. Знаете, лорд Роберт всегда был нашим любимцем… и он так добр к нашему Джиму.

Но Зоэ все еще краем глаза наблюдала за Мерсером. Как обычно, он был весь в черном, за исключением сизо-серого жилета. Сегодня вечером его наряд дополняли цепочка для часов и тяжелое золотое кольцо-печатка на мизинце левой руки, вспыхивающее в лучах уходящего солнца, когда он подносил к губам бокал.

Леди Шенклинг все еще ждет ответа, сообразила Зоэ.

— Мэм, вы сама доброта, — вывернулась она. — Они в детстве были близки? Я имею в виду — мистер Шенклинг и Роберт.

— О да, конечно! — защебетала леди Шенклинг. — И лорд Мерсер тоже. — Она наклонилась ближе и многозначительно понизила голос. — Хотя должна сказать, с Мерсером довольно трудно сблизиться, правда? Такой суровый, такой сдержанный, даже в юности, хотя, конечно, его нельзя винить. Я всегда говорила, что такое богатство — тяжелое бремя.

— Скажите, мэм, — пробормотала Зоэ, — его не находят здесь высокомерным?

— Мерсера? — подняла брови леди Шенклинг. — О Боже! Нет, конечно! Высокомерие — удел слабых. Мерсер уверен в себе, а это совсем другое.

Зоэ задумалась над этим. Для пустой болтушки, какой как была леди Шенклинг, она изрекла здравую мысль. За окнами загремело.

— О Господи, — прошептала леди Шенклинг.

Зоэ повернулась к окну.

— Шторм сэра Уильяма, — пробормотала она себе под нос. — Он, в конце концов, надвигается.

— Да уж. Пожалуй, мы не рискнем задерживаться после обеда.

Леди Шенклинг направилась к мужу. Зоэ заметила, что Робин взял с подноса очередной бокал. Он сделал это неловко и чуть наклонился вправо, когда снова попытался сесть. Взгляд у него был безжизненный, на лице никаких эмоций… за исключением странной, презрительной усмешки.

Зоэ закрыла глаза. О Господи!

Когда она снова их открыла, в дверном проеме стоял Доналдсон, объявляя о начале обеда. Возможно, на этот раз ей нужно постараться, чтобы Робин отправился, потом спать. Вечер скоро кончится.

К недовольству Зоэ, по распоряжению Джонет к столу ее должен вести Мерсер, что было удивительно. По рангу рядом с ним должна быть Эванджелина. Но они к этому времени обходились без церемоний.

Со странным трепетом Зоэ искала взглядом Мерсера и обнаружила, что он с бокалом в руке наблюдает за ней с обычного своего места у камина, все еще опираясь локтем на каминную полку. Не отводя глаз, он поднял бокал будто в приветствии, осушил его и со слабым звоном отставил.

Ей не оставалось ничего, кроме дерзости. Зоэ с улыбкой пересекла комнату и взяла его под руку. Крепкая большая рука, от прикосновения к которой Зоэ пронзила дрожь желания. Словно подчеркивая это, молния расколола небо, и снова загрохотал гром.

Зоэ хрипло выдохнула, задумавшись, заметил ли Господь грешную мысль, промелькнувшую в ее уме.

Мерсер лишь ухудшил положение, наклонившись ближе, жар его тела и аромат мучили ее, разливаясь в густом летнем воздухе.

— Я не просил об этом, — прошептал он, когда они вышли из комнаты. — Если желаете, я прослежу, чтобы этого больше не случилось.

Вскинув подбородок, Зоэ окинула его взглядом.

— Как вы глупы, милорд! — произнесла она надменно.

— Да? — Его мрачный взгляд скользнул по ней. — Увы, должно быть, вы правы.

И это были последние слова, которые Мерсер сказал ей за обедом, если не считать просьбы передать соль, хотя Зоэ сидела с ним рядом, а этикет требовал поддерживать беседу.

Словно по взаимному согласию, они вежливо игнорировали друг друга. За столом шло обычное подтрунивание, а когда оно стихало, Зоэ развлекала себя разговором с самым младшим Уэром, Френсисом, который не желал говорить ни о чем, кроме завтрашней охоты, в которой сэр Уильям попросил его сгонять разбегающихся собак, пока старший брат Эдвард будет прокладывать след, волоча мертвую лису.

— Мне действительно хочется, чтобы вы присоединились ко мне, — сказал он, когда убрали со стола. — Леди Килдермор уверяет, что вы прекрасно подходите для этого дела.

Зоэ покраснела.

— Думаю, сэру Уильяму не захочется, чтобы женщина сгоняла его собак.

— Осмелюсь сказать, нет. — Несколько разочарованный, мистер Уэр расслабился в кресле. — Вы знаете, что французы изобрели особенное дамское седло? Великолепно, правда?

Глаза Зоэ расширились.

— Это лучше, чем ездить украдкой в сапогах и бриджах, — улыбнулась она. — И где можно найти это хитрое изобретение?

— Не знаю, — признался он, — но для вас, мисс Армстронг, постараюсь узнать.

Она чувствовала настойчивый взгляд Мерсера, но не стала поворачиваться, дабы не доставлять ему удовольствие.

— Мисс Армстронг! — сказала с дальнего края стола миссис Уэр. — Извините, но леди Рэннок только что объяснила, что вы с лордом Робертом дальние родственники. Я не поняла.

— Действительно, мы знали друг друга с детства, — ослепительно улыбнулась ей Зоэ, бросив на жениха взгляд, как она надеялась, полный обожания. Увы, как ни прискорбно, он ел мало, а пил больше, чем следует.

— Так что вы выходите замуж за хорошего друга, — отмстил преподобный мистер Уэр. — Для брака нет; лучшей основы.

— О, Робин, возможно, был приятелем Зоэ, — поддразнила Джонет, — но ее рыцарем был Стюарт. Он всегда был рядом и вытаскивал Зоэ из бед, в которые они с Робином вечно по собственной вине попадали.

Миссис Уэр беспечно рассмеялась.

— Это действительно похоже на Мерсера, — заметила она. — Не хотите поведать об этих приключениях, Милорд?

Рот Мерсера без улыбки изогнулся.

— Нет. Но моя мать, как я понимаю, собирается.

Все глаза обратились к Джонет, взгляд которой горел нечестивым ликованием.

— Первый случай, который я помню, — начала она, — произошел на Брук-стрит. Зоэ и Робин залезли в буфет и случайно захлопнули дверцу.

— О Господи! — воскликнула леди Шенклинг.

— Да уж, — понизила голос Джонет. — Наш пес Проказник проворно утащил оставшийся в замке ключ. Стюарту пришлось открывать замок моей шпилькой, чтобы спасти Робина от взбучки.

Глаза Мерсера расширились.

— Так ты знала об этом? Графиня на мгновение умолкла.

— Мой дорогой, я знаю все, — сказала она странным, чуть двусмысленным тоном. — Я, в конце концов, ваша мать.

Все женщины рассмеялись, и возникшее напряжение растаяло. Или Зоэ это вообразила?

— Потом была история с Зоэ и поросенком, — продолжил, перекрывая смех, мистер Амхерст. — Это случилось в Элмвуде, ну и суматоха была!

— О нет! — Зоэ, рассмеявшись, прикрыла лицо руками. — Сэр, вы слишком жестоки!

— Только не про свинью! — закатила глаза Эванджелина.

— Нет-нет! — засмеялась Джонет. — История слишком колоритная, чтобы от нее отказаться! Зоэ, видите ли, решила уложить в игрушечную колыбельку новорожденного поросенка. Поэтому они с Робином пробрались в свинарник.

— К только что опоросившейся свинье? — Сэр Уильям застонал. — О, это не могло кончиться ничем хорошим!

— Это закончилось слезами, — согласилась Джонет. — И большой стиркой.

Мистер Амхерст, поставив локоть на стол, подался вперед.

— Стюарту пришлось спасать Зоэ из угла, куда ее загнала свинья. Но сначала ему пришлось убедить Зоэ — насколько я помню, силой, — отпустить визжавшего поросенка. Потом он вытолкнул ее головой вперед через планки.

— Девочка моя! — упрекнул сэр Уильям. — Вы могли погибнуть!

Зоэ покраснела.

— Я была ужасно глупая, правда? — призналась она, глядя через стол на Робина.

Но ее нареченный, казалось, не вникал в беседу и все пил вино. Внезапно он отодвинул стакан и прочистил горло.

— У меня тоже есть для вас героическая история, — вступил он в разговор. — Стью отлупил меня однажды на Рождество, чтобы поцеловать Зоэ под омелой. Он воображал себя рыцарем в сияющих латах, как я понимаю.

Повисла неловкая пауза. Челюсть Мерсера чуть дернулась.

— Помилуй, ей тогда было четырнадцать.

— А мне семнадцать. — Робин лениво повел плечами. — Это удовольствие вряд ли стоило синяка под глазом и развитого в кровь носа.

Зоэ как-то сумела улыбнуться.

— По крайней мере, это убедило тебя жениться на мне, — заметила она, — так что мне следует его благодарить.

Все за столом рассмеялись. За исключением Робина, который угрюмо поглядывал на Зоэ.

— И еще, — продолжила Джонет излишне громко, — Зоэ как-то притворилась, что тонет в элмвудском пруде. Не думаю, что Стюарт в то время мог переплыть его.

Внезапно воцарилась тишина. Все глаза повернулись к графине.

— Сколько тебе было, дорогая? — Джонет посмотрела на Зоэ. — Пятнадцать? Шестнадцать?

— Почти шестнадцать, — вставила Эванджелина.

— Как я понимаю, проказники решили, что если Зоэ вывалится из лодки, а Робин и Фредерика погребут прочь, то будет грандиозная шутка, — продолжала Джонет.

— Мама, — мрачно сказал Мерсер, — думаю, довольно.

Джонет подняла руку.

— Нет-нет, это очень забавная история, хотя я получила ее из вторых рук. Очевидно, Зоэ тонула весьма убедительно, поскольку Стюарт прыгнул в воду, даже не вынув из кармана новенькие золотые часы. В июне ему исполнился двадцать один, и мы только что подарили их ему. Не думаю, что он ей это простил. С тех пор он с Зоэ вел себя немного странно.

— Что за чепуха, мама? — резко заметил Мерсер. Зоэ опустила голову.

— Тем не менее, я все еще стыжусь той выходки, — тихо сказала она. — С моей стороны это было скверно.

Эванджелина посмотрела на нее с некоторым сочувствием.

— Что ж, значит, карманные часы пропали не напрасно, — заметила она. — Я до того случая даже не представляла, сколько воды может оказаться в дамских чулках и юбках. Все началось с шутки, но потом Зоэ испугалась, — пояснила Эванджелина. — Нам очень повезло, что лорд Мерсер оказался рядом.

— О Боже! — прижала руку к груди леди Шенклинг. — Лорд Роберт, разве вы не вернулись за ней?

Он неуклюже отставил бокал.

— Я никогда в жизни не носил юбок, — холодно ответил он, — и думал, что это ее уловки.

— Действительно, Робин и Фредди, ничего не ведая, гребли к небольшому острову, — сказала Джонет. — Когда я нашла Зоэ, она в лодочном сарае, закутанная в одеяло, дрожала на коленях Стюарта. Честно говоря, не знаю, кто больше испугался.

Снова молния разрезала небо, гром грохнул ближе. Леди Шенклинг вскрикнула.

— Опять! — сказала она, перо на ее шляпе дрогнуло. — Сэр Уильям, думаю, нам не следует задерживаться, надо отправляться домой, пока совсем не стемнело.

— Да-да, милая. — Сэр Уильям встал. — Мисс Армстронг, вы были очень любезны, что позволили нам посмеяться над вами. Зоэ вскинула подбородок в показной гордости.

— Мои деяния легендарны. Сэр Уильям рассмеялся, потом поклонился хозяину.

— Мерсер, вы нас извините?

— Разумеется. — Мерсер королевским жестом поднял руку, на золотом кольце заиграли блики света. Без дальнейших инструкций слуга умчался подать карету Шенклингов. Почти следом решили уехать Уэры.

— Дорогу развезет, — сказала миссис Уэр. — И Эдварду завтра очень рано вставать.

— Да, лучше как следует отдохнуть ночью, а, мисс Армстронг? — улыбнулся Зоэ Френсис Уэр.

— Вот именно, — пробормотал Мерсер, скользнув взглядом по Зоэ. — Действительно, лучше.

Через пять минут гости разошлись, и в комнате стало слишком тихо. Зоэ, посмотрев на Робина, резко кашлянула. Он даже не взглянул на нее.

— Почему бы нам, не воздержаться от портвейна и вместо этого выпить кофе здесь, когда гости разъехались? — чересчур бодро предложил мистер Амхерст. — Нам ведь тоже надо пораньше встать.

— Конечно, — холодно сказал Мерсер. Зоэ заметила, что на сей раз, ему даже не нужно было поднимать руку. Словно по волшебству тут же принесли поднос с кофе и поставили рядом с Джонет.

Отец Зоэ наблюдал, как графиня разливает кофе. Когда она передала ему чашку, Рэннок заговорил, почти впервые за вечер, его пристальный взгляд повернулся к Робину.

— Мы здесь уже несколько недель, — спокойно заметил он. — Возможно, пора строить планы относительно свадьбы?

— Я тоже так думаю, — сказал мистер Амхерст. — Джонет, передайте, пожалуйста, сахар.

— Да, конечно. — Передав сахарницу, она протянула чашку Робину. — Дорогой, мы с твоим отчимом подумали, не захотите ли вы с Зоэ, чтобы он совершил церемонию? Ты знаешь, это вполне допустимо, чтобы отец служил в таких случаях.

— Да. — Поведя плечом, Робин взял чашку.

Словно по сигналу лакей забрал у него бокал. Робин с грустью посмотрел на недопитое вино. Улыбка Джонет, казалось, потускнела.

— Зоэ, дорогая, — повернулась к ней Джонет, — а ты этого хочешь? Или ты предпочла бы обвенчаться не здесь, а в церкви Святой Марии Магдалины? Желание невесты должно иметь приоритет.

Зоэ искала правильные слова.

— Я только хочу, чтобы Робин был рад нашему выбору, — сказала она, наконец, заставив себя поднять глаза от скатерти. — Он будет моим мужем. Я подчинюсь ему.

— Робин? — окликнула мать.

Лицо Робина не выражало никаких эмоций.

— У меня нет мнения на этот счет, — заявил он, помешивая кофе. — Что одна церковь, что другая, какая разница?

— Конечно, — поспешно сказал Коул. — Я тоже думаю, что мы можем устроить свадьбу здесь, в тишине Лоуэр-Торпа. Целая вечность прошла с тех пор, когда Роуленд женился в приходской церкви. Если вы согласны, Уэр может объявить имена вступающих в брак в воскресенье. — Он деликатно промокнул губы салфеткой, потом в неловкой тишине многозначительно посмотрел на сына. — Робин… Что скажешь, мой мальчик?

— Прекрасно. — Робин с грохотом положил ложку. — Как пожелаешь, папа. Решай, и дело с концом.

Лицо Рэннока походило на грозовую тучу. Облокотившись на стол, он угрожающе подался вперед.

— Припомните, сэр, если можете, что вы просили руки моей дочери, — мрачно сказал он. — Надеюсь, ожидать от вас большей вежливости — это не слишком много?

Воцарилась мертвенная тишина. Внезапно Робин вскочил с кресла.

— О Господи! Я вам сказал, что хочу жениться на ней? — Он швырнул салфетку на сиденье. — Что, мне теперь джигу отплясывать?! Извините. Я ухожу.

Зоэ, едва не опрокинув, поставила чашку.

— Робин, подожди! — крикнула она ему вслед. — Куда ты?

Робин не обернулся.

— Назад в «Корону», — бросил он, — напиться.

— Будь я проклят! — прорычал Рэннок, вскакивая. — Роуленд, нам с вами пора серьезно поговорить.

— Эллиот, пожалуйста! — воскликнула Эванджелина. Но Рэннок, подтянув рукава, двинулся за Робертом. Зоэ поднесла к губам дрожащую руку, от страха во рту разлилась горечь. Мужчины вышли, их шаги гремели по мрамору, спорящие голоса становились громче.

Джонет поднялась. — Коул, — ее голос дрогнул, — иди за ними. Рэннок готов его убить… и, возможно, справедливо.

Ее муж встал и неодобрительно смотрел в пустой коридор. Где-то в доме хлопнула дверь, затем другая.

Амхерст резко сел и сочувственно посмотрел на жену.

— Думаю, дорогая, нам лучше позволить Роберту самому выбираться из болота, которое он сотворил, — мягко сказал он. — Если Робину и Рэнноку предстоит стать родственниками, они должны научиться ладить друг с другом.

— Хорошо… да, — произнесла Джонет нетвердым голосом, — наверное. Эванджелина?

Эванджелина взглянула на Зоэ, на лице ее появилась жалость.

— Да, Коул прав, Зоэ, — пробормотала она. — Роберт просто устал. Ты не должна думать, что он… он… — Ее слова стихли.

Но Зоэ теперь трясло, она была на грани настоящих слез.

— Что я не должна думать, Эви? — пробормотала она, неловко поднимаясь на ноги. — Что Робин ненавидит меня? Что я погубила его жизнь? Но ведь я это сделала! Он совершенно несчастен теперь. Вы все можете злиться на него, но я не могу! Поскольку это… все это… по моей вине!

Джонет потянулась, словно чтобы взять ее за руку.

— О, Зоэ, дорогое дитя…

— Нет! — Зоэ переводила взгляд с одного на другого. — Прекратите называть меня ребенком! Все вы! Вы этого хотели… все… и теперь, видит Бог, вы это получите. А что насчет меня? Это стоило мне потери моего самого дорогого друга! Неужели никто из вас этого не понимает?

Зарыдав, она бросилась к двери, мачеха поймала ее за плечо.

— Зоэ!

— Извините, но я хочу найти Робина, — сказала Зоэ, ее голос дрогнул на его имени.

— Он ушел, — тихо произнесла Эванджелина.

— Тогда я пойду прогуляться! — Зоэ не могла перевести дыхание. Стены, взволнованные лица, ожидания… все сомкнулось перед ней. — Только… оставьте нас в покое. Все вы… пожалуйста, оставьте нас в покое.

И половина ее желаний осуществилась. Выскочив из столовой и спустившись по большой лестнице в приступе удушливой паники, Зоэ оказалась совершенно одна в большом холле внизу. Почти слепая от слез, она вышла в партерный парк. Эхо захлопнувшейся двери снова понеслось по дому, словно это был пустой мавзолей.