Очаровательная злючка

Глава 5

Тед услышал, как часы пробили один раз. Часом позже бой повторился дважды. Он так и не смог определиться со своими чувствами с тех пор, как четыре часа назад лег, подложив руки под голову, и начал размышлять. Потолок служил как бы большим телеэкраном для его воображения.

Вот Кэсси в потертых джинсах и белых носках несет к столу большое блюдо с ветчиной и печеньями. Вот они едут в офис Брока, она в белой медицинской униформе, волосы аккуратно собраны на затылке, но одному локону всегда удается выбиться. А вот она в зеленом костюме, открывающем ее прекрасные ноги.

Она вписалась в его семью так, как будто ее специально готовили к этой роли. И постепенно занимала место в его сердце, больше чем ему бы этого хотелось.

Он переключил канал на своем воображаемом телевизоре. Появился Джон, он смеялся над Тедом, проигравшим забег от школьного автобуса. Потом у них была ветрянка, и им было не до смеха… а вот Джон, бездыханный, под деревом, где и нашел его Тед. Тед заплакал, когда вспомнил день смерти брата, и боль сильнее сжала его сердце.

Да, он был прав — не любить никогда, никого, даже свою семью…

Он снова увидел Кэсси, как она выбежала из магазина, скользнула по сиденью и поцеловала его. Черт бы побрал эту злючку из Техаса за то, что заставила его кричать на нее, заставила улыбаться и снова думать о любви.

Правда, она относилась к нему так же, как и к другим членам семьи, хотя, может быть, и не настолько тепло.

Он заслужил это, подумал Тед. Ведь он внимательно следил за тем, чтобы не относиться к ней по-особому. По сути, она просто подставила его да еще и втянула в это всю семью. На чьей же они стороне? Уж точно не на его, Тед был уверен в этом.

Он должен сам о себе позаботиться и держаться от нее на расстоянии, если хочет сохранить рассудок. Если не считать поцелуя у магазина, они не касались друг друга, и Тед хотел, чтобы так продолжалось и дальше.

Он дотянулся до тумбочки и взял с нее четвертак, монетку в десять центов, пять и один цент. Он улыбнулся в темноте и прижал холодные монетки к щеке. «Расплатись и оставь себе сдачу», — сказала она. Что ж, сдачи был сорок один цент.

Ему в голову пришла запоздалая мысль: накупив столько вещей, она дала ему понять, что собирается работать у дяди Брока.

Это сделает жизнь интересной, хотя и беспокойной. Тед вспомнил о том электрическом токе, пробежавшем между ними, когда он поцеловал ее в день свадьбы, и шок, который он ощутил после поцелуя у магазина. Чувствовала ли она то же, что и он?

Надо почаще выходить из дома. Может, назначить свидание какой-нибудь девушке, сказал он себе, не подумав. Тед улыбнулся. Он не может ходить на свидания — он женат, и весь город знает об этом.

А не хочет ли он в самом деле жениться на Кэсси? — подумал Тед. Есть же такая вещь, как любовь с первого взгляда! Может, люди могут влюбиться и не заметить этого?

Часы пробили три. «Остановись, перестань волноваться и бегать кругами» — так учил его покойный дедушка. Что ж, было нетрудно следовать первым двум рекомендациям, но контролировать себя и все время не возвращаться мыслями к Кэсси — это было почти недостижимо.

Он снова подумал о ее поцелуях. До того как Кэсси ворвалась в его жизнь, он целовал многих девушек, но всегда чувствовал, что просто делает то, что от него ждут. С ней он почти… хотел еще.

В животе у него заурчало — это напомнило ему, что после ужина прошла уже целая вечность. По крайней мере этот голод он может утолить. Он вспомнил, что видел на кухне шоколадный торт. При мысли о шоколадном торте и стакане ледяного молока рот наполнился слюной. Еда — очень даже подходящее занятие для того, чтобы не думать о Кэсси.

Тед включил свет и нашел в ящике тренировочные штаны. В штанах и носках, голый до пояса, он бесшумно спустился вниз.

Кэсси беспокойно ворочалась в кровати, ей снилось, что она бежит, бежит в никуда. Ноги были налиты свинцом, по венам струилась не кровь, а чистый адреналин. Этот ужасный шериф гнался за ней, догонял, а она бежала как будто в замедленной съемке. Если он поймает ее, то вернет Сесилу, и она знала, что больше ей никогда не удастся сбежать.

Возвращаясь из кухни, Тед услышал слабый стон, доносившийся из спальни Кэсси. Не успел он сделать шаг, как она вскрикнула во сне, о чем-то умоляя и плача одновременно.

— Помогите… пожалуйста.

Он быстро открыл дверь, ожидая увидеть непрошеного гостя. Кэсси лежала на спине, запутавшись в одеяле, казалось, она пытается бежать. Она взмокла, лицо блестело от слез — ей, наверное, снился жуткий кошмар.

— Кэсси? — прошептал Тед. Он сел на край постели и осторожно встряхнул ее.

— Не делай мне больно, — застонала она, пытаясь укрыться одеялом с головой.

— Кэсси, проснись.

— Помогите… — плакала она.

Он обнял ее и начал укачивать, как ребенка. — Проснись, Кэсси. Милая, это только сон… — Он гладил ее по спине и шептал на ушко ласковые слова.

— Тед? — Она немного пришла в себя и теперь пыталась понять, что он делает в ее комнате. Пережитый во сне кошмар все еще стоял у нее перед глазами, и она инстинктивно прижалась к груди Теда.

— У тебя был кошмар… ты кричала, — прошептал он, надеясь, что она не услышит, как быстро бьется его сердце. Держать ее в объятиях было так приятно… он никогда не испытывал ничего подобного. Она согрела его тело — и его одинокую душу.

— Это было ужасно. — Она снова всхлипнула. — Я бежала, бежала и не могла убежать. Не могла сдвинуться с места…

— Это просто сон. — Тед убрал мокрые волосы с ее лба. Он не собирался целовать Кэсси, но стоило ему увидеть ее залитое слезами лицо — и через секунду он почувствовал вкус соли на ее губах.

Она жадно ответила на поцелуй и успокоилась в кольце сильных рук Теда, а его нежный поцелуй прогнал кошмар погони.

Кэсси открыла глаза, окончательно проснулась и посмотрела на Теда широко раскрытыми глазами. Интимность их объятий, их полуобнаженные тела должны были навести Теда на совершенно неправильные мысли.

Но почему тогда это было так хорошо?

Кэсси уже целовали раньше, один мальчик осмелился поцеловать ее втайне от Сесила, но это было не то. Теплый, доверительный, нежный, чувственный… О Боже! Сейчас она не хотела идти дальше. Кэсси села и высвободилась из его объятий. Тед, казалось, одновременно почувствовал разочарование и облегчение.

А может быть, он был слегка сбит с толку. Она не винила его в этом. Кэсси нежно погладила его по щеке, и пару секунд они сидели в неловком молчании.

— Мм… — сказала Кэсси.

— Я не хотел… — быстро сказал Тед. — Я не хотел перебивать тебя. Что ты хотела сказать?

— Ничего.

— Думаю, мне не следовало входить.

— Ничего. Ты… мы… не делали ничего плохого.

— Я ходил на кухню, — сказал он, и это было почти правдой. — Мне захотелось есть. Там еще остались торт и молоко. — Он запнулся, чувствуя себя идиотом. — Хочешь, пойдем поедим вместе?

Она кивнула.

— Я лучше выпью кофе.

Все еще полусонная, она не хотела оставаться с ним наедине. Объятия были райским наслаждением, чего она совершенно не ожидала. Большую часть своей жизни Кэсси упорно работала, и любовь не входила в ее планы. Когда Теда не было поблизости, она не часто думала о нем — не целый день по крайней мере. Но когда он был рядом с ней, как сейчас, романтические мечты, которые она гнала прочь днем, казались опасно реальными. И почти пьянили. Чашка крепкого кофе наверняка ей поможет.

Тед старался не разглядывать ее. Ситуация, в которой они оказались, была опасной, и ее одежда, хотя и не открывала ее тела, неимоверно его возбуждала.

Она была очаровательна. На ней была розовая фланелевая пижама на три размера больше, рукава и штанины закатаны, а курточка доходила ей до колен. Тед решил, что она уже не так напугана, тепло кухни успокоило ее, и он втайне порадовался этому.

Тед отрезал себе еще кусок шоколадного торта и налил стакан молока; Кэсси в это время грела воду для кофе в микроволновой печи.

— У тебя часто бывают кошмары? — спросил он.

Он уселся на табурет рядом со стойкой, разделявшей столовую и кухню. Пока они готовили себе поесть, он следил за тем, чтобы не дотрагиваться до нее, но это не слишком охладило его.

Просто болтать о пустяках будет нелегко.

К счастью, Кэсси, казалось, не замечала его дискомфорта. Она задумалась, перед тем как ответить.

— О… они у меня с тех пор, как я стала жить у Сесила. Я видела их и после того, как сбежала. Днем они кажутся смешными, но ночью мне очень страшно. А тебя когда-нибудь беспокоят сны?

Сны о Кэсси действительно беспокоили его, но он слишком хорошо знал ее, чтобы о них распространяться.

— Да, иногда, — сказал он. — Но не сегодня. Я просто был голоден, вот и все.

— Ты часто чувствуешь голод посреди ночи? — Она помешала кофе, чтобы немного остудить его, и посмотрела на Теда широко открытыми глазами.

Тед уже не мог выносить это. Он знал, что она просто пыталась поддерживать разговор, как и он, но если она задаст еще один вопрос, он… не сделает ничего. Он ничего не мог сделать.

— Да, — сказал он наконец и взъерошил волосы, словно пытаясь избавиться от шальных мыслей. — Я часто чувствую голод. — Он ковырнул кусок торта вилкой. Она была так сексуальна, что у него почти пропал аппетит. Они должны уйти от опасной темы. Надо избегать таких провокационных тем, особенно теперь, когда она говорит с ним таким нежным, сонным голосом. Такой голос хорошо слушать с соседней подушки… Он не мог выдержать больше ни одной секунды.

— Поговорим о чем-нибудь еще, — сказал он быстро.

Она удивленно подняла брови.

— О'кей. Выбери тему.

Он рассказал ей о своей недолгой учебе в сельскохозяйственном колледже и о том, как вернулся в отцовский бизнес, о нефтедобывающем оборудовании, пока она не начала откровенно скучать.

Затем Кэсси взяла инициативу на себя, и разговор пошел на более интересные темы — так прошло два часа, и они поговорили, казалось, обо всем на свете. Одна тема тянула за собой другую, третью, и стало казаться, что из ночного кошмара и пустого желудка может возникнуть дружба и начаться роман.

Там, на кухне, Тед в конце концов поведал Кэсси свою мечту когда-нибудь построить свой собственный дом на земле, которую дал ему отец.

Двухэтажную избушку, не меньше.

Кэсси улыбнулась. Ей казалось, что это мечта мальчика. Она никогда не слышала об избушке, в которой было больше одной комнаты или больше одного этажа. Она не удержалась от того, чтобы не подшутить над ним:

— Двухэтажная избушка? Зачем? Тебе не нужен собственный дом. Все равно ты будешь приходить есть сюда. — Ее глаза смеялись, и Тед слегка обиделся.

— Если нужно, я могу готовить, мне совсем не трудно. Ведь ты и мама делаете это каждый день — как же это может быть трудным?

— Верно. Ты же никогда этим не занимался. — Щеки Кэсси порозовели. Она чувствовала, что сейчас разгорится спор, но ничего не могла поделать.

— Ну, в крайнем случае я всегда могу открыть банку фасоли.

— Звучит заманчиво. В одиночестве есть фасоль в своей прекрасной, большой избушке. Где ты собираешься найти женщину, которой это понравится?

— Я и один проживу.

Кэсси не могла удержаться еще от одного укола.

— Будешь отшельником?

— Возможно, пока мне не исполнится тридцать пять.

Она подперла рукой подбородок и смотрела на него, забыв о кофе.

— А что будет в тридцать пять?

— Не знаю. Просто это звучит более внушительно, чем двадцать один, вот и все. Я думаю, когда мне будет тридцать пять, я пойму, чем я хочу заниматься, на ком хочу жениться, и все такое, — закончил он неуверенно.

— А, настоящий брак, с настоящей женой, верно? — сухо спросила Кэсси.

— Да. С настоящей женой. Что в этом плохого?

Кэсси сползла с высокого табурета и заходила по кухне. Тед не мог понять, как она может так привлекать и отталкивать одновременно, да еще в такой мешковато сидящей на ней пижаме.

Не важно. Еще ни одна девушка не нравилась ему так, как она. Но его злило, что она смеется над его мечтами о доме, жизни, жене… может быть, потому, что в эти мечты он уже включал и ее.

— И все-таки что такое настоящая жена? — дерзко спросила Кэсси. Если бы он спросил у нее, она бы ответила, что его версия семейного счастья выглядит старомодно. Но она сомневалась в том, что он хочет знать ее мнение.

— Настоящая жена хочет завести кучу детей, она любит их и любит меня. А когда я ухожу на работу, она стоит на крыльце и машет мне рукой. — Тед упорно защищал свое видение семейной жизни, хотя даже ему оно сейчас казалось невинным, детским.

— Подожди минуту. — Кэсси подняла руку. — Прежде всего почему она должна стоять на крыльце, как щенок, и махать тебе? Если за каждую руку ее держит ребенок и еще один у нее в животе, ей будет непросто делать это. А что, если она хочет и делать карьеру, и иметь детей? Ты бы помог ей в этом?

— Наверное, — осторожно сказал Тед. — Помог бы, конечно, но мне не нужна женщина, которая больше думает о своей чертовой работе, чем обо мне и детях.

— Ну, это не обязательно будет так, — заспорила Кэсси. — Женщина может любить мужа и детей и в то же время ходить на работу. Есть же детский сад, да и твоя мать охотно помогла бы растить внуков.

— Я не собираюсь отдавать моих детей в сад, а моя мать вырастила своих детей, и у нее это прекрасно получилось, но моих детей она воспитывать не будет.

Его голос поднялся почти до крика.

Кэсси сознавала, что их спор абсолютно беспредметен и даже смешон, но стояла на своем.

— Не ори на меня! — закричала она.

— А ты не учи меня, как воспитывать моих детей! — еще громче закричал он.

Они стояли лицом к лицу, в пылу спора позабыв про торт, молоко и кофе.

— Тед Уэллмен, у тебя же нет детей. Ты недостаточно взрослый, чтобы стать настоящим отцом. И даже настоящим мужем.

— Тихо! Ты разбудишь весь этот чертов дом!

Кэсси скрестила руки на груди и понизила голос до угрожающего шепота:

— Ну и что?

Он глубоко вдохнул и попытался заставить Кэсси отвести взгляд. Боже, ее зеленые глаза были еще прекраснее, когда она злилась.

Она отвернулась и не хотела смотреть на него. Его сильные руки были сложены на груди, а его мускулатура, доведенная до совершенства работой на ферме, пугала ее. Как мог этот человек, который нежно прижимал ее к своей груди, так кричать на нее?

Если бы у них была хоть капля рассудка, они бы прекратили этот дурацкий спор, пошли бы наверх и поддались зову природы. Сексуальное напряжение сводило их с ума, и Кэсси, несмотря на молодость, понимала это.

Она вздохнула.

Имело ли смысл заставить его прислушаться к разумным доводам? Когда Кэсси наконец встретилась с ним взглядом, она подумала, что они, возможно, уже вышли за рамки логики.

Он почти сдался, но чертик внутри заставил его оставить за собой последнее слово.

— Знаешь что, Кэсси? Ты сама слишком неопытна, чтобы что-то знать о любви и браке.

— Я знаю, что я чувствую, — упрямо сказала она. — А про себя ты не можешь сказать этого.

— Не будь так уверена в этом, Кэсси. — Голос его был опасно низким, сексуальным. — Я знаю, что я чувствую.

Она подошла к нему и остановилась в сантиметре от его полуобнаженного тела, как бы провоцируя Теда коснуться ее.

Он не сделал этого.

Он не хотел, чтобы она насладилась этим, насладилась победой в их споре.

— Тебе пора в кроватку, девочка. Только запомни: ты еще слишком мала, чтобы быть чьей-то настоящей женой.

У Кэсси потемнело в глазах; ей страшно захотелось сбить его с ног и отделать под орех. Но каким-то образом она ухитрилась взять себя в руки, хотя бы ради его семьи, которая вовсе не была обязана слышать их препирательства.

Она сделала глубокий вдох.

— Может быть, я моложе тебя, Тед Уэллмен, но ненамного. И я знаю о жизни столько, сколько тебе не узнать никогда. Есть многое, чего ты не знаешь, и не важно, как громко ты можешь орать.

Он смотрел на нее, не отвечая. Кэсси продолжила:

— Кстати, не говори мне, кто я и кем должна быть. Ты не командуешь мной — ни ты, ни тот тиран Сесил.

Это задело его.

Неужели она в самом деле сравнивает его с тем гнусным человеком, который обращался с ней как с рабыней, которого она боялась? Тед был добрым, и он знал это. Разве не он помог ей, когда у нее были проблемы с властями? Он ведь женился на ней, не так ли, а сейчас разве он не терпел всю ее злость?

— Затихни. — Снова они стояли лицом к лицу, но Кэсси пришлось встать на цыпочки, чтобы смотреть на него сверху вниз, и это, подумал Тед, давало ему преимущество. — Не смей сравнивать меня с этим Сесилом. Я серьезно, Кэсси. Черт побери, я много сделал для тебя. Мне наплевать, что ты злишься, но не смей сравнивать меня с ним. Иначе…

— Иначе что? — поддразнила она. — Черт, я буду говорить так громко, как захочу! — Забота о покое семьи была временно забыта. — Тед, ты при всем желании не можешь понять, о чем я говорю, потому что все мои слова у тебя в одно ухо влетают, а из другого вылетают. Они просто не могут задержаться в твоей пустой голове. Я иду спать. Я никогда не стала бы твоей настоящей женой, только на бумаге. И я бы не пожелала такой ужасной судьбы своему злейшему врагу, это факт!

Она выбежала из кухни; часы пробили пять.