Очень долгое путешествие, или Инь и Ян

КАЭР МОРХЕН. Глава 38. Всё или ничего

— Что он тебе наплёл? — воскликнула я.

— Дивную сказку о приключениях в далёкой Зеррикании, про долгое путешествие, которое может длиться месяцы, если не годы.

Не так я представляла себе наш разговор. Совсем не так.

— Я не успела рассказать… Тебе нужно было говорить со мной, а не с Иорветом, он всё выворачивает себе на пользу.

— Но ведь это правда? — сквозь упавшие на глаза волосы ведьмак исподлобья сверлил меня взглядом.

— Да, — тихо ответила я. — Я должна идти, иначе Иорвет не поможет мне вернуться в мой мир. Неизвестно, сколько мне отпущено быть здесь.

— И ты хочешь провести это время с ним?

— Нет! Ты знаешь, с кем я хочу его провести! — обида душным комком застряла в горле.

Эскель отвёл взгляд.

— Откажись от этого путешествия, Яна. Иорвет поможет тебе потом, если ты его попросишь.

— Ты плохо его знаешь.

— А ты хорошо?

— Перестань! — я глубоко вздохнула, сосредоточилась. Я не должна злиться, я сама во всём виновата. — Эскель, пойдём со мной. Пойдём вместе в Зерриканию.

Потянувшись к нему, я прикоснулась к его руке. Почувствовала, как она напряглась, окаменела. Я растерянно убрала ладонь.

— Я простой ведьмак и не бегаю за принцессами по пустыням, — он упрямо мотнул головой. — У меня есть путь — путь настоящего ведьмака.

— Но я не настоящий ведьмак.

— Я делал из тебя настоящего!

— Ты дал мне в этом мире больше, чем кто-либо ещё, — я печально покачала головой. — Но я не деревянная чурка, чтобы из меня можно было что-то сделать. Я такая, какая есть.

— И у тебя есть выбор, идти или не идти.

— У меня нет выбора. И я пойду. Я должна.

— Ты не должна, ты хочешь, — он потянулся за бутылкой, отхлебнул, опустил голову, глядя в пол. — В этом вся правда.

Повисло молчание. Что я могла сказать ему? Что он прав? Что я дура и всё время гоню куда-то и, раз уж попала в этот мир, то хотела бы узнать его до дна? Что я хотела бы это делать вместе с ним?

— Я видел вас вместе… С первого дня, как этот эльф появился тут, мне это не нравилось. Я видел, как он закрыл тебя от крика Цири.

— Он ненавидит людей, Эскель. Но ему выгодно держать меня рядом. Мы просто напарники, так вышло.

— Напарники, связанные самой судьбой… Я думал об этом всё время, что сижу тут. Я не дурак и вижу многое. Скажи… — ведьмак пристально посмотрел мне в глаза, — скажи мне, что чувствуешь к нему ты.

— Дай водку.

Горько усмехнувшись, он протянул мне бутылку. Жидкость плескалась на дне. Я отхлебнула отвратительный жгучий напиток. Мной овладел страх потерять Эскеля. Я дышала. Страх нашёптывал, что следует соврать, и мы помиримся, и всё будет хорошо. Но это было бы нечестно. Неправильно. А вот Весемир был прав — Эскель должен знать всё, чтобы сделать свой выбор. Для того ли я попала в этот мир и получила новую жизнь, чтобы строить отношения на лжи из страха не упустить его? Я должна быть смелой, ведь я, хоть и не настоящая, но ведьмачка. Эскель или примет меня такой, какая есть, или… или… Мозг отказывался развивать эту мысль. Я глубоко вздохнула.

— Он здесь, — я приложила руку к груди. — Жжётся. Это какая-то болезнь, проклятие, доставшееся мне от прежней меня. Как бы я хотела вырвать эту заразу из себя…

Эскель, сгорбившись, смотрел в пол перед собой.

— Я хочу, чтобы ты знал. Единственный мужчина, которого я выбрала и полюбила в этом мире, — это ты.

В груди болело. Накрыло опустошение, пути назад нет. Но и страха больше не было — я сделала, что должна. Эскель опустил лицо на ладони, замер.

— Я ждал тебя… Если бы ты только знала, как ждал, — наконец, глухо сказал он, посмотрел на меня.

В первый раз я видела у него такой взгляд — раненого хищника, опасный и отчаянный.

— Я здесь, рядом с тобой.

Он отвернулся.

— Или ты ждал кого-то другого, не меня… — прошептала я, — кого-то, кого придумал.

Эскель сидел неподвижно и, казалось, полностью погрузился в себя.

— Мне надо побыть одному. Прости, — не поворачиваясь, проговорил он.

Я поднялась, больное колено щёлкнуло. Припадая на правую ногу, я потащилась наверх. Солнце уже зашло, в потёмках я пробралась к кровати, скинула сапоги и, не раздеваясь, повалилась на постель.

Мне было слишком худо, чтобы осмысливать наш разговор, поэтому я задышала, погрузилась в медитацию. «Я подумаю об этом завтра», — вспомнила я знаменитые слова Скарлетт О'Хара. Душа продолжала болеть, но мысли, как неугодные гости, по одной исчезали из головы и переставали мучить меня. Я задремала.

Тихий скрип половицы и тень в комнате пробудили от беспокойного сна. Послышался негромкий стук упавших сапог, матрас прогнулся под тяжестью тела. Я не шевелилась и лежала скрючившись на боку, глядя в темноту. Эскель тоже замер, и в следующий миг обнял меня со спины, притянул к животу, зарылся лицом в волосы на затылке. Из моих глаз покатились слёзы. Он прижал меня так крепко, что я почти не могла дышать. Я занесла руку назад, положила ему на бедро и уснула окончательно.

***

Ещё не открыв глаза, я пошарила по постели рукой — Эскеля не было. Резко села, в комнате я тоже была одна. На подушке ведьмака белел лист бумаги. Я как будто уже знала, что там будет написано, и зрение подвело — письмо расплылось, но не от травмы глаз, а опять от предательски выступивших слёз. Я взяла письмо, рукавом утёрла глаза.

Всю жизнь я искал человека, который будет любить безо всяких условий. Так, как люблю я. Для меня нет полутонов, и если невозможно целое, я отказываюсь вовсе.

Не ищи меня.

Как сомнамбула, я отложила письмо в сторону. Потом, схватив опять, перечитала и бросила в сумку. Меня обуяло бешенство. «Расставание по смс, как это мило!» — злобно думала я. Дёрнула одежду, вделась в неё. «Бежать, бежать, куда глаза глядят!» — требовал мой организм. Я наскоро застегнула старую куртку, подхватила Розу Шаэрраведда. Я не знала, где мой стальной меч, так и потеряв его во время битвы. Готова! Распахнув дверь, я почти врезалась в Иорвета, с безмятежным выражением лица выходящего из двери напротив.

— Это ты во всём виноват! — хрипло выкрикнула я.

Толкнула его ладонями в грудь, мельком увидав его ошарашенное лицо и разведённые в немом вопросе в стороны руки, и понеслась по коридору. В этот раз, как назло, все решили повылазить из своих комнат, замок буквально кишел народом. Я бежала к выходу, сопровождаемая удивлёнными взглядами.

От пробитой решётки на входе в крепость в сторону дороги уходили по снегу свежие следы лошадиных копыт. Мотнув головой, я побежала в другую сторону, к Мучильне.

Невдалеке от замка снега уже не было, и я неслась по сухой утрамбованной тропе, будто за мной гнались призраки. Они и гнались. Мне хотелось бежать так, чтобы все воспоминания о последнем дне выветрились, остались позади, как страшный сон. А лучше обо всех днях в Каэр Морхене. Я не хотела помнить ничего, связанного с Эскелем. Я подныривала под стволы, перепрыгивала ямы и не уворачивалась, когда молодые ветки кустов хлёстко били по лицу. Пусть лучше боль на теле, чем там, внутри.

Неизвестно, сколько раз в тот день я пробежала Мучильню. Под конец я выдохлась и упала на траву, глядя в чистое синее небо. Я знала, что меня накроет позднее, но сейчас, как когда-то, когда всё только начиналось и всё было хорошо, — сейчас ничего не было, кроме мига, когда я лежала на земле, смотрела в небо и жевала травинку.

***

Возвращаться не хотелось, однако и вечно сидеть в лесу я не могла. Тело настойчиво напоминало, что со вчерашнего дня, кроме чашки похлёбки, я ничего не ела.

Входя в ворота Каэр Морхена, я натянула максимально непроницаемое лицо. Плавали, знаем. Будто идёшь на переговоры к каким-нибудь лощёным банковским костюмчикам и превращаешься в робота, бизнес-машину — все милые и приветливые, как турникеты в метро, и никому нет дела до того, что в твоей человеческой жизни происходит. Как и мне до их жизни, впрочем.

Избежать встречи с обитателями замка не получилось. На кухне хлопотала Бьянка, в углу Роше с Золтаном склонились над картой какого-то города, судя по обширной площади — Новиграда. Роше что-то убедительно втирал Золтану, водя пальцем по бумаге, краснолюд в нерешительности чесал затылок.

Бьянка сунула мне в руки тарелку с густым рагу, я поблагодарила её и, стараясь не отсвечивать, уселась в углу.

Через проём камина я заметила, как мимо тенью проскользнул высокий эльф в синих одеждах. Аваллак'х возвращался в свою башню. «Наверное, обучал Цири контролю над силой, — подумала я, — всё, как и было в игре».

Роше поднял глаза от карты и изучающе уставился на меня. Сейчас он напустил на себя вид доброго дядюшки, всепонимающего и умудрённого опытом. «Чисто фсбшник», — мрачно подумала я и ответила ему хмурым взглядом исподлобья. Его глаза подобрели ещё больше, и мне показалось, что следующим шагом он предложит мне конфетку.

— Хорошая ты баба, — проникновенно начал он, — только связалась не с тем.

— Тебя бы я взяла в полоски, — поддакнула Бьянка. — Но не его!

Она забрала у меня пустую тарелку.

— Знаешь, — я ответила Вернону таким же добреньким взглядом, — если хочешь кого-то завербовать, то не стоит начинать разговор со слов «хорошая ты баба».

— А что такое? Всегда работало, — казалось, он искренне удивился. — Нам бы в отряде не помешал ведьмак.

— Всем бы не помешал ведьмак, — угрюмо сказала я.

Мысли опять вернулись к Эскелю. Мне бы тоже не помешал один конкретный ведьмак.

— Ты подумай, — Роше протянул сложенную бумагу. — Бери-бери, я ничего не требую взамен, пусть будет. Верительная грамота, лично от меня. Пригодится. На территории Темерии никто, кто в своём уме и не нильф, тебя с ней не тронет.

— Пригодится, — я убрала за пазуху грамоту и поднялась. Кивнула Бьянке: — Спасибо.

— Подумай ещё, — донеслось мне вслед.

***

Я вышла на улицу, столкнувшись в дверях с Цири, которая стремительно прошагала мимо. Иорвет с Геральтом тихо переговаривались на крыльце. Они обернулись, и по их внимательным, изучающим меня взглядам и между тем деланно бесстрастным лицам я поняла, что они уже в курсе. Ну, конечно, Эскель не мог уйти, не попрощавшись с Геральтом. Геральт-то не я… Ведьмак невозмутимо заговорил:

— Чародейки обещали открыть порталы для всех уходящих. Далековато, правда, и в одиночку сил не хватит. Надо, чтобы Йен восстановилась, и не сегодня, так завтра вы будете на Эльскердеге.

Иорвет задумчиво кивнул.

— Как Весемир? — спросила я.

— Ещё не пришёл в себя, — Геральт поскрёб щетину на заросшем подбородке, — странная рана… Не меч, стилет. Он едва не погиб.

Мы с Иорветом честными глазами глядели на ведьмака. Геральт постоял ещё, раздумывая, потом пошёл в замок. Я присела на кромку стены рядом с Иорветом. Со стороны гор надвигались свинцовые тучи, потянуло стылым ветром. Сугробы вокруг уже стали рыхлыми, ноздреватыми — искусственная зима уходила. Я оперлась локтями о колени и закрыла лицо ладонями. Накатила усталость. Ничего не хотелось. Следовало признать, что я облажалась и в моём нахождении в этом мире потерялся всякий смысл.

— Выше нос, vatt’ghern, — проговорил Иорвет и сел рядом. — У нас опять получилось.

— Кое-что я провалила по полной программе, — не отрывая лица от ладоней, ответила я.

— На успех этого дела, — подчеркнув слово «этого», сказал эльф, — я не подписывался.

— Да, — уныло согласилась я, — я потеряла лучшего в этом мире человека совершенно самостоятельно.

Мы помолчали.

— Обещай мне, что сразу после Зеррикании мы пойдём искать Эйльхарт, — я посмотрела на Иорвета.

Он отвёл взгляд.

— Обещай мне, — упрямо повторила я. — У нас договор. Тебе Исенгрима, мне Филиппу.

— Найти Исенгрима может быть только половиной дела…

— Ну началось, — я опять стала сердиться. — Мне пора домой. Game over! Хоть чуточку понимания у тебя должно же быть! Ты должен знать, каково это — жить вот с такущей дырой в груди.

Он покачал головой. Откинулся назад и, опершись локтями на камень стены, вытянул ноги. Взглядом эльф следил за низкими несущимися тучами.

— Каждый, кого ты встречаешь на пути, сражается в битве, о которой ты ничего не знаешь. Шрамов полно и у меня, и я живу. Это единственное, что я могу.

Мне стало стыдно. Уж не с этим побитым жизнью эльфом мне стоит меряться своими страданиями. Менее больно от этой мысли, впрочем, не стало.

— Прости, — я опять опустила лицо на ладони.

— К счастью, от любовных дыр в груди боги меня оградили, — задумчиво добавил он, погодя.

Я удивлённо взглянула на него, и раз уж мы говорили так откровенно, и он не язвил, решилась спросить:

— А как же Саския?

Иорвет посмотрел на меня долгим взглядом и неожиданно рассмеялся.

— Вот она, сила искусства! С тех пор, как этот болтливый бард придумал и растрезвонил всему миру легенду о моей любви к Саскии, жить стало гораздо спокойнее.

Я недоверчиво смотрела на него.

— Саския по уши влюблена в аэдирнского неженку, ты не знала?

— А ты откуда знаешь?!

— Она сама мне сказала, накануне битвы с чёрными. Она мне как сестра… — он помолчал. — Я был бы рад, если бы она была моей сестрой. И у нас с ней общее дело. Поддерживать легенду моей любви к Саскии оказалось весьма выгодно. Сразу уменьшилось количество претендентов как-то ей навредить. Да и мне проще — никто не претендует на серьёзные отношения.

Я горько подумала о том, что была бы рада узнать об этом раньше. Сейчас это уже не имело никакого значения.

— Ты всё просчитываешь на пару шагов вперёд, да? — улыбнулась я.

— Только если нельзя просчитать на три шага вперёд.

Я вздохнула и опять понурила голову. На много шагов вперёд… Меня вдруг охватило страшное подозрение, ведь единственной персоной, кому наши с Эскелем отношения были совершенно невыгодны и ставили под хоть и призрачную, но угрозу моё участие в походе в Зерриканию, был сам Иорвет.

— Ты же не рассказал Эскелю про Ард Дол, про нас… правда? — почти с мольбой воскликнула я.

— Нет, — эльф равнодушно пожал плечами, — но мне кажется, что он догадался. Он не глуп, твой ведьмак.

— Он не мой, — прошептала я.

Я опять погрузилась в свои мысли. Иорвет поднялся с локтей, сел, хитро скосил на меня глаз.

— Я тут подсмотрел у Геральта, как нужно приводить в себя грустных девчонок.

Он погрузил руку в сугроб около себя, резко поднял. Меня окатило с головы до ног, снег залепил глаза, жёгся на щеках. Плотный снежок ударил в плечо.

— Защищайся, vatt’ghern!

Отплевываясь и сбивая на ходу липкий снег в комок, я увернулась и метнула его в Иорвета. Снежок попал ему в плечо.

— Ты поддался!

— Это фора, — второй снежок просвистел у меня над ухом.

Я бросала, лепила, уворачивалась, и помимо воли из груди вырывался смех.

— Ничья! — наконец, когда снег в близлежащих сугробах закончился, запыхавшись, объявила я.

Иорвет подошёл, обнял меня за плечи. Я не скинула его руки. Я знала, что это очередная манипуляция, чтобы привести меня в порядок, но она работала, и мне легчало.

— Завершай свои дела тут. Нам пора идти дальше.

— Я хочу дождаться, когда Весемир очнётся. Больше ничто меня не держит.

Эльф помедлил и кивнул.

***

Дождь барабанил по подоконнику, шквальный ветер подхватывал струи и швырял брызги в лицо. Я высунулась в окно и вглядывалась в темноту. По лицу текла вода, скрывая очередные слёзы. Я знала, что рано или поздно наступит момент, когда нахлобучит сполна, и вот он пришёл. Я не сопротивлялась — он неминуем, и пусть лучше меня переколбасит сейчас, чем я буду рыдать у Иорвета на плече по дороге в Зерриканию.

Письмо Эскеля, в одностороннем порядке поставившее меня перед фактом ухода, бесило, мучило и ранило в самое сердце. Он не оставил мне даже шанса сказать ему «прощай»! Я вернулась в комнату, зажгла свечу, нашарила на столе бумагу и перо. Я должна поставить в этой истории свою точку.

Выйдя в коридор, я прислушалась — никого. Мягко переступая босыми ногами, спустилась в зал, сконцентрировалась — путь свободен, и побежала к лестнице на мою бывшую башню. Принесённой с собой палкой откинула люк наверху, подпрыгнула, зацепившись кончиками пальцев за его край, и подтянулась. Снаружи башни свистел ветер. Я пролезла в узкое окно и нащупала ногой карниз. Одежда моментально вымокла, но я надеялась, что внутрь кожаного пояса вода не доберётся. Ступни скользили по карнизу, мокрая рубашка хлестала по телу. Я цеплялась за камни, думая о том, что лезть сюда в темноте, в дождь и ветер было не лучшей идеей, но исступлённо шла и шла вперёд по опасной кромке между жизнью и смертью.

Занеся ногу для очередного шага, я задержала её над пропастью — так легко было сделать шаг не туда, и всё, путешествие закончится. Изнутри той чернейшей тоски, что владела мною, мне даже нравилась эта мысль. С этой игрой стоит завязывать. Мы провернули невозможное — история Долины Понтара изменилась, Весемир жив, и, пожалуй, на этот раз действительно хватит. Я наворотила дел в погоне за острыми ощущениями, влезла в судьбу людей, как будто имела на это право. Посмела считать, что я совершенно отдельный человек от той себя, и что могу иметь здесь свою собственную жизнь. А в итоге всё только разрушила. Это не игра, и я не сижу с геймпадом в руках, лениво выбирая опцию в игровом диалоге — всё зашло слишком далеко, и нужно возвращаться. Мне придётся принести себя в жертву ради той меня, чтобы она продолжала жить, ради моей семьи там. Значит, поэтому я всё-таки пойду дальше.

На ощупь я нашла нижнюю скобу в стене и полезла наверх. На крыше башни было не видно ни зги. Я нашарила щеколды на входе в детский домик и отложила стенку. Ветер засвистел внутри, по помосту забарабанил дождь. Я зажгла старую свечу в лампе и прикрыла закопчённую стеклянную дверцу, чтобы слабый огонёк не погас.

Из пояса я достала записку и нашла шкатулку для секретных посланий. Открыла её, поднесла к свету. На тёмном фоне старых пожелтевших листов сверху белел клочок бумаги. Помимо воли я успела прочитать, что там было написано. Остановившимся взглядом я смотрела на слова:

Яна, я любил тебя.

Осталось и мне сказать моё последнее прощай, поставить мою точку. Я положила сверху свою записку:

Я любила тебя, Эскель.

Дождь неожиданно стих, и небо прорезала яркая молния. Сразу за ней над головой грянул гром, и ливень хлынул с новой силой. Я закрыла домик и направилась вниз.