Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше

Глава 1 Предыстория человечества — у истоков мироздания

Человеку не дано понять, как устроено Мироздание, в котором он обитает. По той причине, что его разуму недоступно понятие бесконечного. Речь, понятно, идет об обычном человеке. Философы, математики, физики и прочие абстрактные мыслители — не в счет. Как только речь заходит о бесконечном — все равно о чем: об очередях, неприятностях, Вселенной, — обычный человек тут же задается вопросом, кто крайний, что дальше, что там, за бесконечностью? Поэтому лучше не обременять его такими абстракциями. Как постараемся не огорчать его столь же непонятной ему абсурдностью бессмертия (физического).

Кстати, это даже хорошо, что Человеку неведомо его Мироздание. Ребенку свойственно ломать игрушку, лишь только он сообразит, как это сделать. Вполне достаточно, что Человек уже испакостил свою «малую вселенную» — земную поверхность. А тут он приуготовил бы себе могилу уже не в земных, а в космических масштабах.

Поэтому в отношении Мироздания Человеку приходится довольствоваться тем, что он видит (или полагает, что видит) воочию. Видит не просто Мироздание, а целых три мира, непохожих друг на друга, как красное, быстрое и круглое.

Первый мир, лежащий в основе двух других, — мир атома, микромир. Мы сталкиваемся в жизни только с его поверхностью — молекулами, атомами. Молекула — это упорядоченная совокупность атомов, а сам атом бесконечен, как Вселенная. Его бесчисленные структуры заселяют ступеньки бесконечной лестницы своих структур. Как только остановишься на какой-нибудь ступеньке — сразу вопрос: а что дальше? А дальше — новая ступенька, и так без конца.

Для наглядности атомы иногда сравнивают с Солнечной системой. В центре — Солнце, ядро, в котором сосредоточена почти вся масса атома. Вокруг ядра вращаются по своим орбитам элементарные частицы (разумеется, сходство чисто внешнее; напомним, что это — другой мир). Но ведь и в ядре, и в элементарных частицах могут существовать свои собственные структуры, субструктуры и так далее, наподобие матрешек — одна в другой. Так физики додумались до мысли, что при определенных условиях наша Вселенная могла бы сжаться до «точки» без времени и пространства. Далее мы увидим, к чему привела эта гипотеза.

Пока что физики добрались только до элементарных, субатомных частиц (электроны, позитроны, протоны и так далее). Но даже эти частицы ведут себя то как частицы, то как волны (на самом деле ни то, ни другое, их мир — иной!). Совершают миллионы оборотов в секунду (что представить никак невозможно), то и дело переходят из одного состояния в другое. В спокойном состоянии они — одни, тронешь — совсем другие, как взбалмошная супруга.

Один из физиков остроумно заметил, что даже ядро атома (не говоря уже об элементарных частицах) напоминает неприступный остров, окруженный стеной. Ни проломить стену, ни взобраться на нее нельзя. Можно только швырять через нее камни разного веса, с разной силой, а потом ждать, чем ответят на это «островитяне». По их ответным камням — всегда строго соразмерным силе и весу брошенных за стену — можно судить о повадках обитателей.

Исследования физиков позволяют предположить, что Вселенная состоит из элементарных частиц, как океан — из капель. Частицы вездесущи и непрерывно взаимодействуют друг с другом. Они пронизывают нас и при известных условиях образуют атомы космических газов и молекулы космической пыли. А уж из газопылевых туманностей создаются планеты, звезды, галактики.

Большим достижением научной мысли стало понимание того, что Вселенная неоднородна, состоит из бесконечного множества разнокачественных областей (доменов).

Пока ученые додумались до существования трех типов доменов: уже упоминавшейся точки, безразмерной во времени и пространстве (как раз это труднее всего себе представить); вакуума, где элементарные частицы настолько далеки друг от друга, что очень слабо взаимодействуют между собой; наконец, нашего собственного домена, нашего мегамира, который представляет собой процесс Большого взрыва вышеупомянутой «точки» и разлетающихся во все стороны галактик (что зафиксировано телескопами). Будет ли наш домен расширяться беспредельно или до определенных границ, после чего начнет снова сжиматься, ученым пока не ясно.

Астрономические исследования позволили сформулировать гипотезу, согласно которой Большой взрыв начался примерно 13 миллиардов лет назад и продолжается поныне. По ходу этого процесса, как уже говорилось, из элементарных частиц космоса образуются газопылевые туманности, а из них — небесные тела и их совокупности — галактики. Некоторые «продукты» взрыва — наиболее удаленные от нас — пока еще не поняты (их называют «квазарами», «пульсарами», «черными дырами» и тому подобное). Другие изучены лучше, и о них можно судить более уверенно.

Так, астрономы, изучив разные звезды на разных стадиях их развития, сформулировали теорию рождения, жизни и смерти звезды.

Звезды образуются из небесных частиц материи, «липнущих» друг к другу согласно закону всемирного тяготения. Если звезда получается «слишком большой» — она взрывается, рассеивает часть своей материи в пространство и постепенно, на протяжении десятков миллиардов лет, остывает светящимся «белым карликом». Если звезда оказывается «слишком малой» — термоядерные процессы в ее глубинах не успевают разогреть ее до свечения, и она в течение десятков миллиардов лет остывает несветящимся «черным карликом». Если звезда получилась «средней (как наше Солнце), она способна устойчиво сиять примерно десяток миллиардов лет — наше Солнце прошло около половины этого пути — а потом начинается все тот же медленный процесс остывания.

Какие-то звезды так и остаются «одиночками», другие образуют «парные системы», а некоторые, как Солнце, окружают себя планетами-звездами. Из-за своей малой величины планеты Солнечной системы не могут ни разогреться, ни рухнуть на Солнце, а начинают обращаться вокруг него по определенным орбитам. И в том же пространстве вокруг Солнца вращается по самым замысловатым орбитам множество небесных тел поменьше. Некоторые из них становятся спутниками планет и время от времени падают на их поверхность вместе с космической пылью.

Складывание планет происходит аналогично складыванию звезд — только в меньших масштабах. А далее все зависит от того, какой величины планета и на каком расстоянии она находится от Солнца. Есть «малые планеты» — те, что поближе к Солнцу или, наоборот, очень далеки от него: Меркурий, Венера, Земля, Марс (об отдаленных мы знаем совсем мало). Есть «большие», за орбитой Марса: Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун.

О планетах нам важно знать одно: все мечтания давних и недавних лет о том, «есть ли жизнь на Марсе» (а также на всех других планетах и их спутниках), — увы, ненаучная фантастика. Пока мы не знаем, есть ли жизнь на планетах у ближайших к Солнцу звезд, — это так далеко, что вряд ли когда-нибудь узнаем, а если и узнаем, то вряд ли «дотянемся». Но то, что мы одни в Солнечной системе, а до других солнечных систем никогда не долетим — по крайней мере в нашем современном состоянии (нам придется говорить и о других возможных состояниях), — это уж точно.

Вместо того чтобы мечтать о «жизни далекой», лучше разобраться с двумя сказками, которые давно туманят голову и мешают трезво оценить положение вещей.

Сказка № 1 — «контакты с внеземными цивилизациями». Для ее оправдания есть только один резон: очень хочется. Все остальные доводы вопиют против таких контактов. Начать с того, что космические расстояния даже между ближними звездами настолько велики, что посылать на такие расстояния ракеты ли, сигналы ли — все равно что посылать их «в никуда». Но это — для нас, в нашем нынешнем состоянии. Для качественно иного состояния это может занять долю секунды. Иными словами, это означает встречу с качественно иной цивилизацией. Например, встреча человека с муравьем. О чем говорить этим двум собеседникам: как лучше строить муравейник или Москву (хотя разница, казалось бы, небольшая)? Стоит ли гнать вместо муравьиного спирта кефир? Вот почему, даже если более высокая по своему уровню развития цивилизация обладает техническими возможностями контакта с нашей, она не станет делать этого, как не станет разумный человек понапрасну ворошить муравейник.

Сказка № 2 — «жизнь на Землю привнесена из космоса». Примитивность этой популярной сказки раскрывается простым вопросом: а кто привнес жизнь в космос? (Мы договорились — в этой книге не касаться религии).

Вместо сказок зададимся иными вопросами. Каким образом на Земле могла возникнуть жизнь? Почему жизнь возникла (хотя бы только в рамках Солнечной системы) лишь на Земле?

Геологи неплохо поработали и дали нам четкое представление о том, как складывалась планета Земля.

Как и все остальные планеты Солнечной системы, Земля сформировалась из газово-пылевого облака, вращавшегося вокруг Солнца. Это произошло примерно 4,5–4,6 миллиарда лет назад. Первоначально планеты должны были выглядеть более или менее одинаково. А затем уникальные характеристики Земли (масса, расстояние от Солнца и так далее) вызвали быструю эволюцию земной коры и атмосферы, эволюцию, какой не произошло ни на одной другой планете. Потребовалось 200–300 миллионов лет, чтобы литосфера, атмосфера и появившаяся гидросфера (тоже уникальное свойство Земли!) пришли в такое состояние, когда смогли возникать соединения все более сложных молекул. И вдвое больше лет, чтобы появились молекулы, способные воспроизводить себя, то есть появилась качественно новая форма существования материи — жизнь (3,8 миллиарда лет назад).

Длительность процесса образования органического мира из неорганического позволяет рассматривать этот процесс как сложную цепочку изменений, приведших в конце концов к переходу количественных изменений в качественные. Чтобы сложная совокупность молекул превратилась в самовоспроизводящийся организм, видимо, потребовалось слаженное, синергическое действие нескольких механизмов, давших такой эффект.

Среди подобного рода механизмов по значению выделяются механизмы: защитный (помогающий устоять от разрушения); переработки и обмена веществ (помогающий сохранять достигнутое состояние); воспроизведения себе подобных (сначала — простым расширением клеток организма, затем — все более сложными способами); мутаций (приспособления к изменяющейся среде); борьбы за существование (выживания в ухудшающихся условиях), естественного отбора (выживают наиболее жизнеспособные); заботы о потомстве (иначе рушится процесс воспроизводства поколений); старения и смерти (для обеспечения жизненного пространства следующим поколениям и повышения тем самым жизнеспособности всей популяции).

При всем том остается вопрос о конкретном импульсе, который превратил сложную совокупность молекул в организм. Был ли это электрический разряд (молния), резкое изменение параметров среды при подводном извержении вулкана или какие-то другие природные катаклизмы (скорее всего сочетание нескольких таких факторов), мы не знаем. Знаем лишь, что для этого вовсе не требуется ни «привнесения из космоса», ни обязательного вмешательства каких-то сверхъестественных сил.

Вместо гаданий, подменяющих недостаток научных знаний, хотелось бы еще раз обратить внимание на уникальность ситуации: складывается благоприятное сочетание множества разных условий, часто даже независимых друг от друга.

Земля не слишком близка к Солнцу (как Венера) и не слишком далека от него (как Марс). Из всех планет Солнечной системы только на Земле могла создаться устойчивая гидросфера — колыбель жизни. Вулканическая активность Земли достаточно велика, чтобы кое-где повышать температуру придонных слоев океана (обязательное условие возникновения жизни). Но не настолько велика, чтобы довести океан до кипения или хотя бы до температур, при которых разрушатся сложные молекулы. Магнитное поле и атмосфера Земли — хороший «экран» от избыточного солнечного излучения, но они все же пропускают часть лучей — как раз такую, какая благоприятна для возникновения жизни.

Все это говорится, чтобы еще раз подчеркнуть: на Земле создался уникальный «животворный оптимум», отсутствующий на других планетах. Возможно, это редчайшее (хотя вовсе не обязательно единственное) явление во всей нашей Галактике. И мы обязаны сделать все, чтобы этот оптимум сохранить. Это намного важнее любых контактов с любыми гипотетическими инопланетными цивилизациями.

Сделать это тем более необходимо, что данный «животворный оптимум» вовсе не гарантирован нам не только на миллионы и миллиарды лет, но даже на ближайшее время. Земная кора отнюдь не так устойчива, как кажется. Она состоит из огромных тектонических плит, которые миллионами лет то «сталкиваются», то «расползаются». Масштабное вмешательство человека может резко ускорить эти процессы, спровоцировать усиление вулканической деятельности, создать на земной поверхности парниковый эффект и повысить уровень Мирового океана за счет таяния льдов Антарктики и Арктики. Тем самым изменить центр тяжести вращения Земли вокруг своей оси и вызвать катастрофические изменения климата.

И это не говоря уже о том, что падение на поверхность Земли крупного небесного тела или резкое изменение космического облучения планеты способны вызвать глобальную катастрофу (последняя такая катастрофа случилась 70–67 миллионов лет назад). Да и катастрофы поменьше в современных условиях могут означать миллионы и миллиарды человеческих жертв.

Словом, мы должны не только благодарить Бога за уникальные условия для жизни на Земле, но сами делать все возможное, чтобы сохранить «животворный оптимум», не дать нашей планете деградировать в этом отношении до уровня других планет Солнечной системы.

Далее история возникновения и развития жизни на Земле прослеживается по остаткам (отпечаткам) скелетов организмов, существовавших миллиарды и миллионы лет назад:

• сначала организмы «первоначальной жизни» (протерозой, 2,6–0,57 миллиарда лет назад);

• затем организмы «древней жизни» (фанерозой, 570–230 миллионов лет назад);

• затем организмы «средней жизни» (палеозой, 230–70/67 миллионов лет назад);

• наконец, организмы «новой жизни» (кайнозой, последние 70–67 миллионов лет).

Если попытаться представить эту схему в виде киноленты, где каждый кадр равен миллиону лет, то получается примерно такая картина.

…Мелководье морей, где потеплее, но не слишком горячо, покрылось микроскопическими организмами (бактериями, их еще называют сине-зелеными водорослями), вокруг которых кишели вирусы — мельчайшие неклеточные частицы, состоящие из нуклеиновой кислоты и белковой оболочки. Поначалу организмы питались этими веществами, а потом создали механизм фотосинтеза — переработки неорганических веществ в органические с помощью энергии Солнца. Развитие пошло быстрее.

Побочный продукт фотосинтеза — кислород стал поступать в атмосферу, из которой успела улетучиться в космос часть водорода и инертных газов. В результате образовалась новая — современная атмосфера, богатая кислородом. Кислород стал активно поглощаться верхним слоем земной коры. Появилась почва.

Первичные вирусы и бактерии за миллиард лет освоились, утвердились, преобразовали море, воздух и сушу Земли, открыли дорогу более сложным организмам — многоклеточным растениям и животным: губкам, медузам, кораллам, червям… Наступил «век водорослей» (еще миллиард лет), «век медуз» (еще миллиард лет), «век рыб»… Началось массовое вторжение организмов на болотистую сушу, хорошо подготовленную для них жизнедеятельностью бактерий. В растительном мире повели наступление мхи (оно продолжается до сих пор). За растениями — земноводные, потом пресмыкающиеся. Начался «век пресмыкающихся» продолжительностью более полутораста миллионов лет. Эти тогдашние «цари природы» становились все более исполинскими. На суше господствовали тридцатиметровые динозавры, в море — пятнадцатиметровые ихтиозавры, в небо взмывали восьмиметровые птеродактили.

Но вот 200–300 миллионов лет назад произошла какая-то глобальная катастрофа (можно только гадать, какая именно: астероид, всплеск космического облучения или что-нибудь еще…) — и роскошные хвойно-папоротниковые леса ушли под землю, становясь залежами угля, нефти, газа.

70–67 миллионов лет назад последовала еще одна катастрофа — и от царства гигантских пресмыкающихся остались жалкие карлики: 20 видов крокодилов, 212 видов черепах и около 5 тысяч видов ящериц и змей. А на месте папоротниковых лесов появились лиственные.

Ороговевшая чешуйчатая кожа-панцырь и откладывание яиц в известковой скорлупе дали в свое время огромное преимущество пресмыкающимся по сравнению с земноводными. Такое же преимущество получили теплокровные животные — птицы и млекопитающие. Перья одних и шерсть других помогали сохранять тепло тела. А млекопитающие вообще рожали детенышей живыми и вскармливали их материнским молоком — самым лучшим средством от болезнетворных микробов. Млекопитающие, как и пресмыкающиеся до них, вторглись в моря (киты, дельфины, моржи, тюлени), взлетели в воздух (летучие мыши).

Каждый день жизни каждого организма — непрерывная борьба за выживание. При таких условиях повторяющиеся реакции положили начало цепи инстинктов — врожденных форм поведения, типичных для данного животного. Постепенно выработались законы инстинктивного группового поведения. Из нескольких тысяч первичных видов млекопитающих со временем выделилось несколько видов так называемых насекомоядных (точнее — почти всеядных): ежи, кроты, выхухоли… Кто бы мог подумать, что наша родословная уйдет так далеко!

Представьте: у хищников возникает проблема с мясом и они вынуждены прощаться с жизнью, высыхает трава — у травоядных та же трагедия. А всеядные, если придется плохо, не побрезгуют ничем. Огромное преимущество!

Особенно искусно научились использовать законы инстинктивного группового поведения при добыче разнообразной пищи и спасении от врагов несколько десятков видов всеядных млекопитающих — приматов (за что и получили этот почетный титул «первейших»). Среди приматов выделились «приматоссимусы» — обезьяны. Они появились не раньше 35–30 миллионов лет назад, но особенно широкое распространение получили, по разным данным, от 3,5 миллиона до 600 тысяч лет назад.

Первые приматы были маленькими зверьками, похожими на белок. Одно из таких семейств — тупайи — сохранилось до наших дней, и ученые спорят, относить их к приматам или к насекомоядным. Зато другое семейство — лемуры — явно обладает многими особенностями приматов. А третье — долгопяты — превзошло даже лемуров: у них наиболее сильно развились задние конечности (откуда и название), пальцы передних конечностей и округлый череп — важное условие для образования более совершенного мозга.

Низшие виды лемуров похожи на крупных мышей, а низшие виды обезьян — на высокоразвитых лемуров. Видите, какая цепочка? Но между «низшим лемуром» и «высшей обезьяной» — дистанция огромного размера. У «высших обезьян» половая зрелость наступает позже — лучше подготовка к воспроизводству потомства, беременность и кормление грудью продолжительнее — потомство дольше и лучше спасается от болезнетворных микробов, голосовые связки работают лучше — значит, можно голосом, модулируя на десятки ладов, держать связь на охоте, сообщать об опасности. И мимика морды у них сложнее — значит, можно сообщить сотоварищу ценную информацию, не выдав себя ни звуком. И даже продолжительность жизни оптимальная (от 20 до 60 лет), позволяющая выдерживать темп смены поколений — в стаде всегда налицо сильные и опытные взрослые, оберегающие подрастающих детенышей.

Мы уже говорили, что пища у обезьян, как и у всех приматов, отличалась большим разнообразием. Съедобные плоды, листья, стебли, молодые побеги, цветки, клубни — богатая «бакалея». Съедобные насекомые, ящерицы, ужи, птенцы, яйца, черви, улитки — не менее богатая «гастрономия».

Обидно, конечно, сознавать, что мы произошли от животного, к которому трудно приложить эпитет «прекрасное». А не, скажем, от пышнохвостого павлина или величавого лебедя, яко царевна из сказки. Но что поделаешь? Видов обезьян — великое множество. Они подразделяются на «низших» (менее похожих на человека) и «высших» (более похожих). При этом разница между «низшими» и «высшими» обезьянами ничуть не больше, чем между «высшими» обезьянами и человеком. Даже в мельчайших деталях! Так что напрасно многие из нас открещиваются от прямо-таки бьющей в глаза родословной.

Итак, чем отличается просто обезьяна от человекообезьяны, а та, в свою очередь, от обезьяночеловека и, наконец, просто человека?

Коротко говоря, обезьяна («высшая») может воспользоваться каким-то орудием только случайно и тут же забудет про этот отрадный эпизод в своей жизни. Потому что ее естественное положение — четвереньки, а «встать на дыбы» и освободить хотя бы одну переднюю конечность для захвата орудия (скажем, палки) — редкий, чрезвычайный подвиг.

В отличие от «просто обезьяны», человекообезьяна (это уже не 30 миллионов лет назад, а на порядок ближе к нам) — животное если еще не прямоходящее, то легко встающее на задние лапы и употребляющее для нападения и защиты палку, кость, камень. Заметим, еще не обработанное орудие, а оказавшийся под рукой подходящий предмет, но уже не случайно, а нарочито, со знанием дела.

Наконец, для обезьяночеловека (питекантропа) — 1,2–0,5 миллиона лет назад — характерно устойчивое прямохождение, а значит — систематическое употребление орудий, причем не только подходящих предметов, но и грубо обработанных.

При всем при том это еще животное. Появляются зачатки разума — животное становится человеком.

Заметим, что эта линия — отнюдь не прямая генеалогия. Здесь могут быть «ответвления», не получившие дальнейшего развития. Например, найдены кости существ, занимающих промежуточное положение между питекантропами и людьми (датировка: 200- 35 тысяч лет назад). По месту находки их назвали неандертальцами. Некоторые ученые рассматривают их как особую, пресекшуюся ветвь в развитии человека.

Лишь очень немногие виды обезьян обитают семьями и не на деревьях, а где удобнее по обстановке. Как правило же, место жительства обезьяны — ветки деревьев в лесу (так безопаснее). И оптимальная величина стаи — не слишком большая (не хватит корма) и не очень малая (чтобы стая выжила при не слишком убийственной катастрофе). Уже здесь мы находим некоторые черты сходства с первобытной общиной людей — хотя и тут, конечно, различие огромное.

Со временем высшие типы обезьян достигли полутора-двухметрового роста и одного-двух центнеров веса. Этакая махина могла помериться силами с медведем. Во всяком случае быстротой реакции, хитростью, ловкостью, скоростью передвижения она превосходила его.

Но не метрами и центнерами, а инстинктами — «автоматическими» реакциями на то или иное воздействие извне — оказалась сильна обезьяна. Точнее, как уже говорилось, эффективностью инстинктивного группового поведения.

Инстинкты (рефлексы), как известно, делятся на безусловные и условные. Простейшие безусловные инстинкты: мигание, кашель, чихание, позволяющие автоматически очищать от пыли и болезнетворных микробов глаза, горло, нос. Бывают инстинкты и посложнее: инстинкт самосохранения, инстинкт питания (тоже разновидность самосохранения), инстинкт размножения, который делится на половой и родительский, инстинкт ориентации — приспособления к среде (вспомните хотя бы межконтинентальные перелеты птиц). В этом отношении у обезьян особых преимуществ по сравнению с другими животными не было.

А вот по части условных инстинктов (не врожденных, а благоприобретенных, полученных «опытом жизни») высшие типы обезьян намного опережают остальную животную братию. Даже умнейших животных — собак, кошек, лошадей. Это не пескарь, который будет заглатывать крючок еще и еще раз, даже когда убедится, что его «кормилец» — злодей. Обмани обезьяну раз — ну два — и все: у нее выработался условный рефлекс на тебя как на врага. И она немедленно оповещает об этом всю стаю. Плохо пришлось бы тебе, если бы вас не разделяла решетка клетки зоопарка!

И вот обезьяна случайно сшибла палкой банан. Сенсация сообщена соседям. Сработал групповой условный рефлекс — и бананов как не бывало — всюду, куда дотянется палка. Орудием может быть не только палка, но и камень. Камень заостренной формы, который действует как топор. Остается подняться на задние лапы, высвободить передние и начать трудиться, твердя опостылевшее: «Труд сделал из обезьяны человека».

А там пошло-поехало: человекообезьяна, обезьяночеловек, человек неандертальский…

Совеем недавно считалось, что вместо многоточия надо завершить эволюционный ряд так: «и 40 тысяч лет назад появился Человек Разумный, гомо сапиенс».

Однако исследования последних лет показали, что путь от человекообезьяны к Человеку Разумному оказался более сложным и занял сотни тысяч, если не миллионы лет.

Мы не будем вдаваться в детали этого процесса. Приглядимся лучше внимательнее к стае обезьян, посмотрим, насколько далеко от нее ушла стая человекообезьян и обезьянолюдей, много ли общих черт в стае обезьян и в первобытной общине людей.

Выясняется, что общих черт немало.

Например, и в стае, и в общине обязательно выделяется «авторитет» — наиболее сильный и удачливый добытчик пищи. Ему — лучший кусок. И не в награду, а по трезвому расчету. Сытнее наестся — больше добудет для других. Не случайно в инструкции на случай авиакатастрофы сказано: сначала надень кислородную маску сам, потом надевай ребенку — иначе погибнете оба.

И в стае, и в общине наиболее привлекательная самка (по здоровью, по половозрелой молодости) опять-таки достается наиболее сильному и наиболее удачливому, иногда после отбора претендентов — боя самцов. Тут уж не расчет, а чистый инстинкт: таким образом получается наиболее здоровое потомство. Но если все самки достанутся одному — неизбежен инцест, вырождение, гибель. И все тот же инстинкт гонит «первого любовника» к следующей. А его место занимает другой — и пожалуйста: искомое разнообразие. Смешно, но пережитки этого сугубо обезьяньего поведения остались и у людей (преимущественно у мужчин) до сих пор. Они четко сформулированы в афоризме шоумена Фоменко: «Мечта идиота — жена соседа».

И в стае, и в общине мать обязательно поделится пищей с детенышем. Материнский инстинкт подсказывает ей, что иначе грозит выморочность. И в стае, и в общине самка ни за что не подпустит более сильного физически самца к девочке, не достигшей половой зрелости. Ибо это тоже грозит выморочностью.

Общий вывод из сказанного. Нет непроходимой стены между неорганическим и органическим миром (хотя это — разные миры). Нет непроходимой стены между растительным и животным миром (хотя это — разные миры). Нет непроходимой стены между обезьяной и близкими к ней видами животного мира. Нет непроходимой стены между обезьяной и человеком (хотя разница — огромная). Нет непроходимой стены между обезьяньей стаей и первобытной общиной (мы ничего не поймем в особенностях первобытной общины, если не приглядимся к их «росткам» в обезьяньей стае).