Очень заботливый владелец

Глава 10 Сомнения

Алекс

Она даст мне еще один шанс.

Эти слова звенели у меня в голове, путаясь в клубок, состоящий наполовину из надежды, наполовину из отчаяния. С того момента как этот день начался, вяло перетекая из ночи в утро, я был готов отдать свое левое яичко ставя на то, что он не станет лучше. Но ее нежный аромат, казалось, был в моем доме повсюду. Это просто срывало мне крышу.

Быть рядом с Доун, проводить с ней ночи и дни — все это было так непринужденно, но в то же время настолько невероятно. Узнав ее как женщину и как мать, я снова начал рисовать свое будущее. Это казалось правильным. Это и было правильным.

Что происходило со мной и с моей жизнью? Я открылся, и Доун стала светом, озаряющим все самые темные уголки моей души. Это было жутко.

Прикасаться к ней, ощущать ее вкус, находиться рядом с ней и внутри нее, все это сродни другому измерению. Это было вожделение, потребность, желание и страсть. Это был секс в темноте, это была любовь при свете. По утру, когда мы проснулись, я ощущал теплоту. Я исследовал ее тело, позволял ей изучать свое, впуская ее в свой мрачный мир.

И это едва ли все не разрушило. Едва.

Во мне было немного хороших качеств, и, вероятно, чувство собственного достоинства было не одним из них. В какой-то момент она покинет меня. Я всегда это знал.

Столкнувшись сегодня с Доун, я ожидал увидеть отвращение в ее глазах, и боялся увидеть презрение к тому, что я сказал, к тому немногому, что поведал ей о себе. Но вместо этого я увидел сострадание с примесью осторожности, и все эмоции на ее лице нашли отражение на моем. Я ненавидел это чувство, так как создавалось ощущение словно я сделан из стекла, и все мои мысли, и надежды, мечты и страхи были видны, хотя и находились вне досягаемости.

Сегодня она сидела настолько близко ко мне, что я мог ощущать цветочный запах ее геля для душа. Ее темные волосы были такими густыми и блестящими, что мне снова захотелось коснуться их. Но когда она посмотрела на меня, в ее глазах читались сомнения и отстраненность. В выражение ее лица таилось какое-то новое знание, которое было пока мне непонятно.

Я хотел сказать ей, что мы можем идти к этому так медленно, как ей будет комфортно. Я готов был сделать все, что потребуется, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Я не хотел отпускать ее, не успев объяснить, что, находясь рядом с ней, снова чувствовал себя живым, что ощущал мягкие волны гармонии и возбуждение от новых возможностей. Я желал, чтобы она понимала, как много для меня значит Кэти, и что я был готов защищать их до своего последнего вздоха. Я хотел, чтобы она знала все.

Но слова не давались мне. Они никогда не давались мне, когда я нуждался в этом больше всего. Больше нет.

Я мог бы написать ей сообщение, но это было бы не совсем правильно. Мог бы написать ей письмо. Но правда заключалась в том, что я хотел сказать об этом словами, объяснить, что я чувствовал. Хотел изложить мысли, как нормальный человек.

Нежеланные воспоминания нахлынули на меня. Почти все свое детство я жил в тени. Удивительно, как можно быть невидимым, оставаясь на виду. Если вы лишены возможности говорить, в конце концов вы остаетесь на обочине жизни, вы становитесь невидимым. Я надеялся, что все это останется в прошлом, но жизнь имеет привычку нанести тебе удар по яйцам, несмотря на то, что ты уже стоишь на коленях.

Я ненавижу свое заикание, презираю тот факт, что оно ограничивает меня, но чем больше я злюсь, тем хуже становится. Я пытаюсь заговорить, но ничего не выходит, ни слова. Вижу замешательство и сочувствие на лицах окружающих, как они пытаются заканчивать за меня предложения, словно они знают, что я хотел сказать, о чем я думаю. Я вижу в их глазах только одно: «Что с ним? Он ненормальный!»

Но я не такой. Я чувствую, что у меня словно не хватает конечности, вот только никто об этом не знает. Кроме меня. В течение ста тысяч лет человечество общается по средствам речи. Но только не я, не теперь.

И все только усугублялось.

Я испытывал разочарование и ярость. Отчаяние.

Но рядом с Доун я снова почувствовал себя нормальным, почувствовал себя человеком... и она обещала позвонить мне.

Стэн лизнул мою руку, а затем прижался к моему колену, глядя на меня с беспокойством во взгляде.

В моих мыслях смешалось все: надежда с обреченностью, смирение с желанием бросить вызов судьбе. Я был готов бороться, но битва развернулась у меня в голове.

Что, черт возьми, я вчера ожидал? Неужели я действительно мог подумать, что она примет то, что рядом с ее дочерью будет ошиваться чертов алкоголик? И это я ей еще не все рассказал. Должно быть, у меня булыжники вместо мозгов. Я бы не хотел связываться с собой. Я был так слеп, играя в счастливую семью в течение целого дня. Зачем такой привлекательной и умной девушке, как Доун, осложнять свою жизнь общением с таким сбитым летчиком, как я? Я не мог винить ее. И не делал этого.

Я просто чувствовал какую-то дурацкую, щемящую необходимость поделиться с ней правдой, пусть хоть ее частичной, отредактированной версией. Потому что это была ее просьба. Потому что я чувствовал эту неуловимую связь с ней. Почему я не мог держать свой рот на замке? Почему не мог быть аккуратнее с правдой о себе?

Теперь она практически меня боялась.

Но какие у меня еще были варианты? Отношения, построенные на лжи... еще большей лжи? Ни одна здравомыслящая женщина не захочет связываться со мной.

Но мне было недостаточно аргументов, и находясь рядом с Доун и Кэти, я продолжал думать о возможностях.

После того, как она прогнала меня вчера, сон был последней вещью, о которой я мог думать, вернувшись домой. Предвкушая, что произойдет дальше, Стэн удалился в одну из пустующих комнат. Он вздохнул и бросил на меня взгляд, чуть покачивая головой, словно говоря: «Хозяин, девушки того не стоят».

Я бы не удивился, если бы увидел, как он лапами, прикрывает уши, а голову сует под подушку.

Я метался по дому в поисках чего-нибудь, на чем можно было выместить свой гнев, но проклятое место словно насмехалось надо мной, находясь в идеальном состоянии.

Потом я вспомнил, что у меня имеется несколько поленьев, которые необходимо расколоть на дрова для камина, который я сложил на кухне, готовясь к зиме.

Я схватил топор и неистово раскалывал их в чертовы щепки до тех пор, пока у меня не зажгло глаза от пота.

В два часа ночи я принял решение выложить тропинку к озеру. Я планировал создать что-то типа небольшой набережной, чтобы мне не приходилось пробираться по грязи каждый раз, когда я собирался искупаться. Самый разгар ночи казался мне идеальным временем для начала работ.

Прихватив фонарь, лопату и кирку из сарая, я пробрался сквозь деревья к озеру.

Я работал с полной самоотдачей, не обращая внимания на то, как ноют мои мышцы и насколько я испачкался. Постепенно усталость начала оккупировать мое сознание, предоставляя мне передышку от отравляющих, губительных мыслей. Это был лучший способ справиться с ситуацией, не такой разрушительный, как выпивка и наркотики. Не такой разрушительный, как женщины.

Все плохое, что случалось в моей жизни, происходило из-за женщин.

Если Бог и создал идеальную женщину, то пока я ее не встречал.

Так говорил мой отец, после того как от нас ушла мама. Разве нормальная женщина может бросить своих детей, ни сказав ни слова? Ни одной поздравительной открытки, даже на Рождество. Она отправилась на «поиски» себя. Я думаю, что она просто была не готова к тому, чтобы быть женой и матерью.

Именно тогда я и начал заикаться... после того, как ушла мама.

Из компанейского и жизнерадостного мальчишки я превратился в замкнутого и несчастного. Хватило всего пару раз, что бы меня подразнили «А-а-а-алекс», чтобы я полностью замкнулся.

Моя школа организовала встречи с логопедом. Насколько я помню, они проходили несколько раз в месяц. Но это не принесло своих плодов. Я стал набираться уверенности понемногу, когда мне исполнилось тринадцать лет и начал заниматься в тренажерном зале с Карлом. С тех пор я посвятил себя занятиям спортом, и к тому времени, когда учился на втором курсе университета, заикание ушло. До Шарлотты и Уоррена.

После того, что случилось между мной и Доун, я подумал, что все будет хорошо, если я смогу хоть когда-то связать снова хоть два слова вместе.

С первыми лучами солнца берег был преображен в ряд широких ступеней. Мне оставалось только обложить площадку тротуарной плиткой, и у меня будет неплохая смотровая площадка. Она бы стала идеальным местом для скамейки.

Скамейки для твоей грустной и одинокой задницы неудачника, чтобы коротать на ней время в абсолютном одиночестве.

Я даже не утруждал себя переодеванием, прежде чем отправиться в строительный магазин, чтобы оформить заказ на тротуарную плитку. Мне повезло, потому что водитель не был занят, поэтому мой заказ сразу же был на пути к моему дому.

Парень постарался подогнать свой грузовик как можно ближе к моему дому, но несмотря на это мне все равно пришлось использовать свой пикап, чтобы переместить все в нужное мне место. Мне было плевать на это. Побольше нагрузок, каких угодно, только бы ни о чем не думать.

Стэн наблюдал со стороны за тем, как я бродил туда-сюда с плиткой, периодически зевая и практически закатывая глаза. Он уже привык к моим странностям.

«Разбуди меня, как закончишь, хозяин».

К тому моменту, у меня уже слегка гудело в голове из-за отсутствия сна, но это состояние меня устраивало, так как это было сродни отключению, когда ничего лишнего уже не может возникнуть в моем мозгу, а это и было целью данного мероприятия. Мне просто нужно было залить раствором щели между плитами, и дело будет сделано. Черт, может мне просто стоило уложить плиткой все тридцать пять квадратных метров, которыми я владел. Это отвлекло бы меня от переживаний года на два.

Я вернулся в магазин, чтобы приобрести скамейку.

И тогда я столкнулся с Доун.

Я ненавидел появившуюся настороженность в ее глазах, но, несмотря на все, что я рассказал ей, она все равно собиралась дать мне и нам еще один шанс.

***

Когда я услышал шум двигателя приближающегося автомобиля, надежда заиграла в моей груди. Доун приехала ко мне.

Но когда я с робкой улыбкой на лице отворил дверь, мне тут же захотелось захлопнуть ее обратно.

Женщина в машине была ниже ростом и с более аппетитными формами, чем у Доун, возможно, она была даже сексуальнее и, по мнению большинства мужчин, горячее. А еще она была самой расчетливой и лживой сукой, которую мне приходилось встречать на своем гребаном пути. По совместительству она была моей женой.

Шарлотта вылезла из взятого напрокат автомобиля, хмурясь от того, что свеженасыпанный гравий пачкал ее дизайнерские туфли.

Все внутри меня перевернулось, и я понимал, что мои глаза сейчас широко раскрыты от удивления, и в них таится вопрос о том, если у меня время для отступления.

Она заметила, что я наблюдаю за ней, и на ее лице нарисовалась натянутая улыбка.

— Привет, Алекс.

Я просто уставился на нее, а все мои слова тут же улетучились.

— Ты подстригся. Избавился от этой жуткой бороды. Стало гораздо лучше.

Я нахмурился.

— У тебя здесь прекрасное местечко. Очень... располагающее.

Что ей от меня было нужно? Она и так уже забрала все, что можно.

Она опустила руку на бедро, выпятив его и нетерпеливо постукивая своими накрашенными ногтями по ткани льняной юбки.

— Ты не пригласишь меня войти?

Неистовая ярость пульсировали во мне. Я сложил руки на груди и медленно замотал головой. Я не хотел, чтобы воспоминания о ней пачкали мой новый дом.

Улыбка стерлась с ее лица, и мне было забавно наблюдать, как она пытается побороть в себе чувство раздражения.

— Я только что проделала путь через полстраны, чтобы увидеть тебя!

В ее голосе было столько возмущения, что это чуть не заставило меня улыбнулся. Но нет, она не заслуживала моих улыбок. Она не была достойна ни меня, ни моего времени.

Я развернулся и вошел внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

Вот так, лучше. Мне следовало бы запереть ее на засов, заколотить все окна и окропить все вокруг святой водой, потому что буквально через полминуты она уже стояла у черного входа и выглядела по-настоящему злой.

Стэн негромко зарычал, а шерсть на его загривке встала дыбом. Я погладил его по голове, чтобы успокоить, и он поднял на меня глаза, полные тревоги.

Шарлотта бросила на него суровый взгляд, а затем выместила все свое недовольство на мне... Это была тактика, к которой я успел привыкнуть.

— Ты только что захлопнул дверь прямо у меня перед носом! Я не могу поверить, что ты позволил себе такое!

— Н-н-н-не надо, — я сделал глубокий вздох, чтобы усмирить в себе нарастающую ярость и попробовать снова. — Я н-н-не хочу с тобой разговаривать.

Она протянула руку, чтобы провести ей по моей щеке, но коснулась только пустоты, когда я резко от нее отстранился.

—Ты все еще заикаешься. Я думала, что ты уже справился с этим.

Если бы я не смотрел на нее, то наверняка пропустил бы искру вины, которая на мгновение вспыхнула у нее на лице. Но это длилось недолго, и через мгновение она снова вернулась к тому для чего сюда приехала.

— Мне действительно нужно поговорить с тобой, — произнесла она, немного смягчив тон. — Это важно.

Под деловым костюмом, шпильками и красным блеском для губ, где-то глубоко под всем этим, скрывалась двадцатилетняя студентка, которую я когда-то встретил и полюбил. И несмотря на то, что я ни черта не был ей обязан, я решил, что должен выслушать ее. Возможно, то что она мне скажет, наконец-то, ответит на вопрос: «Почему?»

Я отошел в сторону и впустил ее на кухню, настороженно наблюдая за тем, как она осматривается вокруг.

— Ты знаешь, тобой проделана немалая работа, — сказала она. — Меня очень впечатляют детали, особенно рейки на стене и обшивка. А также оригинальные дубовые полы. Очень красиво.

Я сомневался в том, что она проделала весь этот путь, чтобы оценить состояние моего жилища, но я не был удивлен тем, что она в курсе, что я приобрел данный участок земли. Она всегда говорила, что знания — это сила. Я вскинул бровью.

— Ч-что...ч-что тебе нужно?

— А мне нужен повод, чтобы увидеться со своим мужем?

Мое сердце чуть не остановилось. Ушам своим не верю!

— Бывшем. М-мужем.

Ее глаза встретились с моими, затем она отодвинула стул и села на него, поставив свою сумку рядом с ним. Потом она закинула ногу на ногу так, что юбка скользнула вверх по ее бедрам, а сама она вела себя таким образом, словно готовилась к деловым переговорам.

— Мы еще вернемся к этому. У нас не было нормальной возможности поговорить. Ты все время был пьян или под кайфом. Также ты игнорировал мои звонки.

Тут она была права. Забвение казалось лучшим выходом после того, как мой брат был убит, и я застукал ее с этим ублюдком Уорреном.

— Но... мне жаль Карла. Хоть я никогда об этом и не говорила.

Я не мог не отметить, что она все еще пытается не оговаривать тот факт, что она спала с моим лучшим другом в нашей постели. И все же ее голубые глаза излучали искренность. Хотя она всегда умела притворяться.

— Тебе н-н-не нравился Карл.

— Не нравился, но ты любил его, поэтому он был небезразличен и мне.

Я не был уверен, насколько этому можно верить. Но думаю, я хотел поверить. Я ненавидел осознавать, что весь наш брак был ошибкой. Я не хотел вернуть ее, но и не хотел думать, что ошибался в ней с самого начала.

— Уоррен был моей ошибкой. Я бы хотела попробовать начать все сначала.

Она даже не моргнула.

— Когда-то нам было хорошо вместе. Помнишь, когда мы только встретились? Мы были молоды. Мы были так влюблены. Ты просто не мог оторваться от меня, — на этих словах она слегка рассмеялась. — Помнишь наш первый совместный отдых в Аспене, когда мы катались на лыжах весь день, а затем занимались сексом всю ночь напролет? Я сбросила тогда килограмм пять. Или, когда мы заполучили контракт с Монако-Стрит? Мы трахались прямо на столе для переговоров. Помнишь? Это было прекрасное время, Алекс. Я думаю, что просто за эти годы мы по уши увязли в работе, но у нас все же есть чудесные совместные воспоминания.

В чем-то она была права. Я любил ее всем сердцем. А она растоптала все это. Страшно любить кого-то. Страшно любить не того человека, точнее, не тех людей. И облажаться, оказаться одураченным и просто обманутым.

Я вспомнил об Уоррене, моем бывшем лучшем друге. Он же был шафером и деловым партнером. И когда я думал о нем, то представлял себе какашку в марципане: сладкую снаружи, но все же внутри это было дерьмо.

Увязли в работе? Она до сих пор считала меня за откровенного идиота. Скорее всего, так и было. Но я не был идиотом.

— Т-т-ты увязла в простынях нашей постели вместе с У-Уорреном.

— Не нужно пытаться задеть меня.

Я рассмеялся, хоть было и не смешно, но взял себя в руки, желая, чтобы она ушла.

— Я никогда н-н-не изменял тебе. Никогда.

— Да, ты святоша, а я шлюха. — Она закатила глаза. — Я только что познакомилась с твоей маленькой подружкой. Кажется, она сказала, что ее зовут Доун.

Я нахмурился, когда она довольно, словно кошка, улыбнулась.

— Ты знаком с ней?

Я, не задумываясь, кивнул, наслаждаясь вспышкой удивления на ее лице, которая сопровождалась задумчивым недовольством.

— Это из-за ее дочери? Это то, что тебе нужно? У нас могут быть свои дети, Алекс. Ты всегда мечтал об этом. Теперь к этому готова и я.

Я не мог издать ни звука. С помощью своего внутреннего навигатора, она просто не могла найти более неподходящую тему для разговора. Но это было в ее репертуаре.

Шарлотта провела пальцем с эффектным маникюром по моей руке.

— С твоим талантом и моей деловой хваткой мы быстро покорим Денвер. Черт, зачем останавливаться на Денвере? Дети не должны быть помехой, разве не для этого существуют няни.

— М-мне это неинтересно.

Она откинулась на спинку стула, молча изучая меня.

— Ты ведь любил меня когда-то, Алекс.

«Да, любил. Но я не уверен, что ты когда-то любила меня. По-настоящему».

Она тяжело вздохнула.

— Вижу, что ты не сможешь простить меня прямо сейчас, но прошу тебя, не держи на меня зла, убеждая себя, что я никогда не любила тебя.

Я не был уверен, что она играет, но ее поведение говорило больше слов. Бизнес ее явно интересовал больше.

— В-все ложь! П-п-полиция!

— Ради бога! Мы снова возвращаемся к этому? Я сделала это ради тебя, Алекс. Ты полностью потерял контроль... Ты транжирил наши деньги, разбрасывая их на улицах, словно конфетти.

Это было только один раз, но это было чертовски приятно. Я улыбнулся, вспоминая об этом.

— Боже. ты раздавал свою одежду бездомным... У тебя был нервный срыв, но ты не хотел признавать этого. Может быть, курс реабилитации спас тебе жизнь. То, что произошло потом с полицией, твоя вина, я тут не при чем.

Я просто отдал свое пальто нищему, а не бегал голышом по гребаной улице. Ладно, я также отдал ему свои туфли. Но у меня были и другие, а у него их не было вообще.

— Ты хоть знаешь, как они тебя называли?

Конечно, я знал.

Я также прекрасно знал, что это именно она навела на меня копов, и именно она определила Стэна в приют для бездомных животных.

Да, она сделала мне, типа, одолжение, потому что хотела избавиться от единственного существа, о котором я все еще продолжал заботиться.

Меня выворачивало при мысли о том, что она в состоянии убедить себя, что делала все это ради моего блага. Шарлотта была искусным редактором своей правды, но существовала одна вещь, которую она не в состоянии была откорректировать, хотя мне бы хотелось, чтобы она справилась с этим — ее образ в моих глазах.

— У-Уоррен, — настойчиво сказал я.

Она замотала головой.

— Я оступилась. Ты столько работал в тот сумасшедший период, что на меня у тебя совсем не было времени. Я была не твоей женой, а твоим деловым партнером. Я видела тебя чаще за столом переговоров, чем в нашей спальне. Мне просто было одиноко.

Я с ухмылкой покачал головой, и встревоженный взгляд Стэна проскользнул между нами. Он прекратил рычать, но был буквально прикован ко мне и очень напряжен.

— Ты считаешь, что лишился всего, а я забрала все себе, но я тоже многое потеряла, Алекс. — Она задумчиво смотрела в никуда. — Ни один архитектор, из тех что мы наняли, даже рядом не стоял с тобой по таланту и видению. Посмотри, во что ты превратил эту развалину. Ты тратишь время впустую, буквально похоронив себя в этой глуши. Возвращайся обратно. В качестве партнера или консультанта, безо всяческих ограничений и с шестизначной зарплатой. Сделай это не ради меня, если тебе это претит. Просто возвращайся в компанию. Черт, в ее названии все еще значится твое имя. Это же должно иметь для тебя хоть какое-то значение.

— И-и-имело.

— Все можно вернуть. Просто подумай об этом. Я попрошу своего юриста подготовить любой договор, который ты только пожелаешь. Или же займись этим сам. На твоих условиях.

После того, что сотворила со мной Шарлотта, слово «юрист» из ее уст звучало страшнее, чем «зомбиапокалипсис».

— С-стэн.

Она поморщилась.

— А при чем тут он?

Я склонил голову набок. Она совсем не изменилась.

Шарлотта закатила глаза.

— Хорошо, возьми свою дворнягу с собой.

— М-мне н-нравится здесь.

Она теряла терпение, и ее едва сдерживаемое разочарование было готово вырваться наружу. Она терпеть не могла, когда ей отказывали. Делать это в этот раз мне было невероятно приятно.

— Это из-за той женщины? Ты серьезно?

Я вспомнил, как сбивалось мое сердцебиение, когда Доун смотрела на меня. Да, это было серьезно.

Возможно, судьбоносно.

— Тогда работай дистанционно! — Фыркнула она. — Просто приезжай раз в месяц на переговоры. Компания все оплатит. Лучшие отели... В общем, все расходы.

Я прищурился. Что толкает ее на такие отчаянные шаги? Что она мне не договаривает?

Она глубоко вздохнула, когда я в очередной раз замотал головой.

— Я не могу справиться с этим без тебя, Алекс, — полушепотом произнесла она, глядя на меня своими большими голубыми глазами, в которых блестели слезы.

И несмотря на то, что я убеждал себя в том, что все это часть спектакля, я не мог не почувствовать угрызений совести.

— Бизнес разваливается, — выпалила она, аккуратно вытирая слезы, чтобы не размазать тушь, — потому что только твои проекты помогали ему развиваться. Без тебя мы потеряем контракт с «Локхидом». — Она нервно вздохнула и посмотрела на меня. — Хорошо, я, признаюсь. Ты мне нужен, Алекс. Ты нужен компании. Все эти люди, твои друзья, лишаться работы, если ты не вернешься. Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести? Сможешь жить, зная, что ты мог что-то изменить?

Она действительно была частью моей работы.

Если бы она сразу начала с этого, то я, возможно, задумался о дистанционной работе, чтобы помочь им, пока они не найдут мне замену. Она была права в том, что я уважал, ценил и всегда заботился о своих сотрудниках. Но все они знали об интрижке Шарлотты и Уоррена, но никто из них мне не сказал. Они предали меня так же легко, как и она. Я ничего не должен ни ей, ни им, а ее попытки манипулировать и давить на меня приводили меня просто в ярость.

Она никогда не понимала меня. И похоже, все происходящее говорило о том, что это у нас взаимно.

— Как же Уоррен?

Она слегка засмущалась.

— Тебе не придется с ним иметь дело.

Я поднялся с места, проследовал к входной двери, открыл ее и дождался того момента, когда Шарлотта поймет намек.

Через несколько мгновений я мог слышать стук ее высоких каблуков по деревянному полу.

— Так ты согласен?

— Поищи другого лоха.

— А как же компания...?

— К черту компанию! — Резко ответил я.

Компания не сможет греть вас по ночам. Офис не станет встречать старость вместе с вами. Зарплата — не друг.

— Я л-любил тебя, доверял тебе. А ты чуть не уничтожила меня... Какое-то время я ненавидел тебя за это.

Она побледнела.

— А теперь?

— П-прости. Но мне просто жаль тебя.

Она хотела что-то сказать, но вместо этого просто подалась вперед и поцеловала меня в щеку. Я замер, ощущая груз девяти лет брака, тринадцати лет совместной жизни, от которых остался только этот поцелуй на прощание.

И это было еще печальнее от того, что мне было наплевать.

Она извлекла из сумки конверт и вручила мне его в руки.

Затем, нахмурившись, она осмотрела свою кожаную сумку, внезапно выпустив ее из рук.

—Твоя тупая псина помочилась на нее!

Широкая улыбка появилась на моем лице, когда я посмотрел на Стэна, который наблюдал за нами, склонив голову набок и изображая саму невинность.

— Бог мой! — Вспылила она. — Это отвратительно! Она стоила мне три тысячи баксов! Это же Гучи!

Я был не в состоянии сдерживать смех.

Шарлотта брезгливо подхватила свою сумочку кончиками наманикюренных пальцев и, надув губы, вышла за дверь.

Сев в свой арендованный Мерседес, она посмотрела на меня из окна машины.

— Ты неудачник, Алекс. Так будет всегда. Ты просто жалок... И у тебя уродливая псина.

Шины прокручивались на гравии, когда она устремилась по дороге прочь из моей жизни.

Я смотрел ей вслед, навсегда перелистывая последнюю страницу в нашей жизни, как мистер и миссис Уинтерс. В целом, все прошло куда лучше, чем я мог себе представить.

Дала ли она мне ответы на мои вопросы? И да, и нет. Но мне показалось, что я видел ее настоящую впервые в жизни. Может быть, она ощутила то же самое. Очевидно, мы не были такими, какими были, когда нам было по двадцать лет. Мы оба изменились, но мы взрослели порознь. Оборачиваясь назад, я думаю, что хотел создать семью, когда женился на ней. Но сейчас, когда я думаю об этом, в моей голове всплывают Доун и Кэти, словно они и являются моей семьей.

Я посмотрел на конверт, который по-прежнему держал в руках, и вскрыл его, гадая о том, какие новые претензии готовы обрушить на меня адвокаты Шарлотты.

Это было свидетельство о расторжении брака. Это звучало словно диагноз, настолько холодно. Но мне казалось, что я выбрался из эпицентра урагана, и это было связано не столько с нашим браком, сколько, определенно, с его последствиями.

Глядя на документ в своей руке, я чувствовал облегчение и освобождение. Да, это была очередная вещь, в которой я потерпел неудачу в своей жизни, но теперь, по крайней мере, я был свободен.

***

Я ждал два дня, когда Доун позвонит мне, целых два дня, пока меня не осенило, что здесь что-то не так. И я начал подозревать, что знаю, в чем, а вернее в ком, кроется причина.

Шарлотта знала о существовании Доун, а мне даже не пришло в голову, поинтересоваться, откуда у нее такая информация. В конце концов, у нас было всего два, типа, свидания, так откуда, черт возьми, о ней могла узнать моя бывшая супруга?

Но больше меня тревожило, что именно Шарлотта могла ляпнуть Доун, а не то, как она узнала о нас. Если. конечно, существовали «мы», что начинало казаться мне все менее и менее вероятным.

Подливать масло в огонь всегда было любимым занятием Шарлотты. Она что-то сказала Доун?

Когда мое первое сообщение ей, осталось без ответа, искра беспокойства напрочь лишила меня сна.

Поэтому я решил отправить второе сообщение, попросив о встрече, и тогда Доун ответила: «Я не думаю, что это хорошая идея, поэтому я отвечаю тебе отказом. Прошу тебя, не задавай мне больше вопросов. Удачи тебе в будущем».

Прочитав ответ, я выругался вслух. Я понимал, что Шарлотта снова все испортила. Не было смысла даже гадать, зачем она это сделала. Она хотела, чтобы я рвал на себе волосы.

Я написал Доун еще несколько сообщений, но она оставила их без ответа.

Я долго думал о том, чтобы увидеться с ней, попытаться убедить ее передумать... Но был ли в этом смысл? Она четко дала мне понять, что не желает, чтобы я был рядом.

Разочарование сменилось гневом, а гнев — сокрушительным отчаянием. Я думал, что Доун была не такой как все, была особенной. Я явно не должен был больше доверять своей интуиции относительно женщин, она безусловно давала сбои.

Стэн положил свою морду мне на колено и тяжело вздохнул, когда я слегка потрепал его за ушами.

— Остались только ты и я, приятель. Только ты и я.

В этот момент я осознал для себя, что отношения — это просто развлечение, в котором я не нуждаюсь на данный момент. Вместо этого я принял решение сосредоточиться на следующей миссии.

И это убедило меня продолжать жить, а не ставить на своей жизни крест. Неожиданно, но это было так.

А на следующий день по возвращении домой, я обнаружил в почтовом ящике чек от Доун на пятьсот баксов и короткую записку, в которой говорилось, что это компенсация за шины, которые я установил на ее автомобиль.

Я разорвал его на куски и развеял по ветру.

Стэн

Хозяин был опечален, но, по крайней мере, не впал в депрессию, как в прошлый раз.

Все больше дней он проводил в одиночестве. Люди — стайные животные, как и собаки, поэтому меня беспокоил тот факт, что он был одинок. Я ведь не становился моложе. И я не мог быть с ним вечно.

Я скучал по ним... По той женщине и ребенку. Даже когда она вешала мне на шею венок из цветов, она все равно была прелестной малышкой.

Я не знал, что произошло между моим хозяином и его женщиной, но подозревал, что это как-то связано с той гребаной сукой, на которой он был когда-то женат.

Я сожалел о том, что не тяпнул ее за задницу, когда имел такую возможность, но я кайфанул от того, что помочился на ее сумочку.

Глава 11

Возмездие

Алекс

Дел по дому совершенно не осталось. Мне было необходимо найти новое занятие. Я избегал Кливленда с той ночи, пытаясь убедить себя держаться подальше от него, но сопротивляться было все труднее. Я понимал, что не должен возвращаться туда, но так как ничто не могло отвлечь меня, то это становилось просто вопросом времени и не зависело от причин.

Мне нравилось это, и я принимал это в себе, я скучал по подобному хаосу и всплеску адреналина. Это позволяло мне чувствовать себя живым и настоящим, как будто придавало моей жизни смысл. И являлось единственной вещью, которая была еще сильнее, безумнее и отчаяннее меня. Это здорово быть кем-то, кто изгоняет тьму, хотя бы на протяжении одной ночи. Но жизнь сложена из множества моментов обилия ночей. И одна единственная секунда порой способна изменить вашу жизнь навсегда.

Я собирался использовать это время по максимуму.

Жизель не ожидала увидеть меня, но, приметив, улыбнулась, а ее глаза заблестели от предвкушения.

Она стояла под тем же фонарем и в том же «рабочем» прикиде: кожаная юбка, топ с глубоким вырезом и высоченные каблуки. Издалека она могла бы сойти за тридцатилетнюю, но при ближайшем рассмотрении ей уверено можно было дать все шестьдесят, если не больше.

Я держался в тени поодаль, лишь приподняв подбородок в знак приветствия, и улыбнулся, когда она двинулась в мою сторону.

— Какие люди! А я гадала, увижу ли тебе снова, красавчик. Ты здесь, чтобы вновь поделиться со мной твоими с трудом заработанными деньгами?

Я усмехнулся и утвердительно кивнул, протягивая ей пятидесятидолларовую купюру.

— Опять за старое?

Моя улыбка соскользнула с лица, и я почувствовал, как оно напряглось, когда она отправила купюру себе в лифчик.

Затем она уперлась руками в бока и уставилась на меня.

— На этот раз ты будешь осторожнее?

Уголки моих губ слегка дернулись, когда я согласно покачал головой.

— Тебя кто-нибудь ждет дома?

— С-с-стэн.

Ее брови взметнулись вверх.

— Так ты гей?

Я замотал головой и вместо ответа извлек свой телефон, демонстрируя ей фотографию свернувшегося калачиком на своей подстилке спящего Стэна.

Говорят, что иногда фотография может сказать больше тысячи слов. И это работает, когда ты такой немой придурок, как я.

Жизель рассмеялась.

— Поглядите-ка. Да ты прямо святой Рокко.

Я с недопониманием уставился на нее в темноте.

— Что? Я посещала католическую школу. Треть оттуда становятся монахинями, треть — шлюхами, а еще треть — школьными учителями. Словосочетание «утренняя месса» до сих пор вызывает у меня аллергию, и я искренне ненавидела эту школу.

— К-кто?

— Святой Рокко? Ты похож на него, красавчик.

Я улыбнулся в ответ, а она подмигнула.

— Значит, ты снова хочешь устроить небольшой беспорядок и разнос? Несколько нарушенных законов и куча разбитых голов? Так уж случилось, что я в курсе, где ты можешь это получить.

Она извлекла из сумочки сигарету и закурив выпустила дым в воздух.

— Я слышала, что на следующей неделе в пятницу на 55-ой улице будут проходить мероприятия такого рода, как тебя интересует. Забавно, я как раз вспоминала о тебе, и вот ты здесь. Может это судьба?

Она рассмеялась и отрывисто закашляла, вцепившись в мое плечо кроваво-красными ногтями, не в силах остановиться, хрипло смеясь над собственной шуткой.

Я поддерживал ее, пока она не пришла в себя, и вскинул бровь, когда ее рука скользнула вниз и сжала мой бицепс.

— Ты знаешь, где меня отыскать, если тебе понадобится снять свое напряжение... позже.

Я замотал головой, и она театрально вздохнула.

— Проехали. Итак, я слышала, что там есть заброшенное здание, в котором раньше располагался боулинг. Вот, где все проходит. Но... — Она пристально посмотрела на меня. — Я также слышала о том, что ребята, которые заправляют этим заведением имеют серьезные связи, понимаешь? Надеюсь, что ты сумеешь помешать им, но не попасться?

Я сложил руки на груди, и она закатила глаза.

— Еще увидимся, красавчик.

И она зашагала прочь, с невероятной ловкостью и знанием дела минуя потрескавшиеся плитки тротуара.

Я вернулся в свой пикап и вбил в GPS координаты, которые от нее получил. Это местечко находилось всего в нескольких кварталах от города. Также я поинтересовался, кто такой святой Рокко: покровитель собак и невинно осужденных.

И то, и другое было про меня. Забавная леди.

По мере того, как я ехал, район становился все более и более захудалым. Ряд заброшенных зданий с разбитыми окнами, расположенных на пустыре, и магазины, настолько мощно защищенные металлическими ставнями на дверях и решетками на окнах, что прорваться в них можно было только на танке «Шерман».

Здание боулинга находилось на углу, а его неоновая вывеска свободно болталась. Я припарковал свой автомобиль в полу квартале от места и пешком обследовал здание, отмечая свободные и скрытые точки доступа внутрь. Здание было надежно закрыто, и судя по его виду, довольно часто использовалось для целей, которые ускользали от налоговых служб. Мое сердцебиение ускорилось, когда я подумал о том, для чего это помещение используется сейчас, и знакомый прилив ярости забушевал во мне. Это был первый раз, когда я почувствовал себя живым после расставания с Доун.

Я обошел здание вокруг и обнаружил пожарную лестницу, расположенную практически в двух метрах от земли. Я был вынужден приложить некоторые усилия, чтобы добраться до нее и проникнуть сквозь разбитое окно внутрь, минуя осколки стекла, которые словно когти цеплялись за мою одежду.

Это должно было сработать. Я бросал бы гранаты отсюда, и выжидал бы, чтобы понять, кто стоит во главе всего этого. Как только я застану их врасплох, вернусь к своему пикапу и совершу звонок. Да, я буду использовать дымовые гранаты. Удивительно, чего только нельзя приобрести в интернете.

Я изучал остальную часть ветхого здания, комнату за комнатой, натыкаясь только на красные глаза крыс в свете моего фонаря, которые царапали когтями пол, когда разбегались. Убедившись в том, что смогу здесь ориентироваться, я вылез обратно через разбитое окно.

Я планировал появится здесь на следующей неделе. И тогда, я заставлю этих ублюдков нести ответственность за происходящее.

Когда я вернулся домой, Стэн приоткрыл сквозь сон глаза и облегченно вздохнул, когда я приземлился рядом.

Я погладил его по шерсти, и мои пальцы задержались на шрамах, ощупывая рану на ухе, которая срослась не самым удачным образом.

Мы оба перенесли не один удар судьбы, но я собирался отомстить за то, что произошло со Стэном.

***

Остаток недели я провел, гуляя по лесу. Я настолько хорошо изучил все тропинки, что мог отыскать дорогу даже в самое темное время суток, а тот, кто устанавливал ловушки на моей земле, давно уже не давал о себе знать. Я нахмурился, вспомнив о голове енота, которую кто-то подбросил мне под дверь, как раз в тот момент в тот момент, когда в гости приезжали Кэти и Доун. Я не знал, считать это предупреждением, или кто-то просто недолюбливает меня. Но как бы там ни было, расчлененные трупы животных начали появляться с первого дня моего появления здесь. У меня имелись свои подозрения... Мне просто было необходимо поймать их с поличным.

Но кто бы это ни был, похоже, он завязал со своим занятием. А может, ему просто надоело издеваться надо мной. По крайней мере, теперь мне не нужно было так сильно волноваться, что Стэн может угодить в одну из ловушек. Меня очень расстраивало, когда я находил других животных, но последние, которых я обнаружил, пострадали от естественных причин. Когда я находил их, я все равно отвозил в ветеринарную клинику, но делал это до восхода солнца, чтобы оставаться незамеченным. Я призывал себя взять себя в руки, когда дело касалось женщины, которую я все еще желал.

Неделя тянулась мучительно долго. Только предстоящее событие пятничной ночи удерживало меня от того, чтобы сделать что-то действительно безрассудное, например, отправиться к Доун и попросить ее дать мне еще один шанс.

К вечеру четверга я был настолько на взводе, что стал подобен бомбе замедленного действия, готовой рвануть в любой момент.

Мы со Стэном сидели на новенькой скамейке на только недавно построенном причале и наблюдали за тем, как солнце садится за горизонт. Осталось двадцать четыре часа...

Я тщательно все спланировал, чтобы не оказаться пойманным, но надеялся, что, если что Доун присмотрит за Стэном. Я верил в это. Хотя, не мог так думать. Я не мог доверять ей настолько.

Когда день плавно перешел в ночь, словно окутав все во мглу, я встал и отправился обратно в дом. Было тихо, но в лесу никогда не бывает абсолютного безмолвия. Стэн последовал за мной, виляя хвостом, его плечо терлось мне о бедро, от его дыхания исходил пар на прохладном ночном воздухе.

Дела у него шли неважно. Он стал менее подвижным и кашлял всю последнюю неделю. Мне даже пришлось сводить его к ветеринару, тогда, когда я был уверен, что Доун не работает. Гэрри прописал ему стероиды, но они не помогли настолько, насколько были должны или насколько я рассчитывал.

Ему следовало бы поднабрать в весе, но вместо этого он худел. Это пугало меня. Я не мог потерять еще и Стэна. Просто не мог. Я чувствовал, как снова теряюсь в реальности, поэтому мне стало еще важнее сохранить его. Стэн был моим якорем, и я реально в нем нуждался.

Дома я отнес его на собачью лежанку, которая располагалась рядом с моей кроватью в углу спальни. Тяжело вздохнув, он неловко взобрался в нее, свернувшись калачиком для комфортного сна.

Я завернул его в покрывало, чтобы уберечь от сквозняков, и пробормотал что-то о том, что балую его на старости лет. Он еще раз тихонько вздохнул и закрыл глаза, пока я его гладил.

Вскоре после этого мы оба уснули.

***

Я сел на кровати в холодном поту.

Обычно неожиданные пробуждения происходили по вине моей бывшей женушки, которая била меня локтем по лицу, потому что я якобы занимал слишком много места в кровати, и Карла, звонившего посреди ночи, потому что это была единственная возможность, когда он мог это сделать, будучи в командировке.

Но услышать, как кого-то тошнит... не самое хорошее начало дня.

Мое тело все еще ощущало усталость от вчерашнего патрулирования леса, и мой мозг безусловно не соображал на полную катушку.

Я включил ночник и уставился на беспорядок вокруг: возле спального места Стэна, на самой его лежанке и на половицах спальни.

Голова пса была опущена, бока тяжело вздымались, словно его все еще продолжало выворачивать наизнанку.

— Ты объелся травы, дружище?

Он слегка приподнял голову, высунув язык и пуская слюни.

— Пошли, нам пора на улицу, если тебя продолжает тошнить.

Но он сидел на месте и жалобно смотрел на меня.

— Ты ведь сможешь спуститься по лестнице, дружище?

Когда он продолжил сопротивляться спуску по лестнице, я поднял его на руки и потащил вниз, будучи серьезно встревоженным. Раньше он всегда самостоятельно спускался вниз.

Я вышел из дома со стороны кухни и опустил его на траву за террасой, с беспокойством наблюдая за тем, как его тело содрогается.

Все внутри меня перевернулось от сочувствия и страха.

Я присел на корточки рядом с ним и потрепал его по холке.

— Ты реально плохо чувствуешь себя, дружище? Ты что-то не то съел? Может быть у тебя желудочная инфекция?

Он прислонился ко мне, и я ощутил насколько он дрожит.

Чувство тревоги обострилось до предела. Я задавал себе вопрос, должен ли позвонить на экстренную линию помощи животным.

Может у него всего лишь газы? Я был виноват в том, что часто баловал Стэна его любимыми лакомствами, хотя все же старался сделать рацион питания более правильным для нас обоих.

Я уговаривал Стэна немного прогуляться, потому что порой это помогало, особенно если ему было необходимо в туалет. Он поднялся на дрожащие лапы, сделал несколько шагов за мной, а затем снова сел, он слегка дрожал от утренней мороси, которая туманила рассвет.

Я попытался снова, подбадривая его криками и свистом. Но ему удалось сделать всего лишь шаг.

Мое сердце обливалось кровью, когда я видел, как он пытается сделать все, чтобы угодить мне, но не мог совершить больше одного болезненного шага.

Спустя несколько минут ему стало полегче, поэтому я снова внес его внутрь, обтер полотенцем и усадил на диван. Но вскоре он снова начал тяжело дышать.

Я сел на пол и прислонился спиной к дивану, поглаживая его по голове. Он закрыл глаза и протяжно вздохнул, потом моргнул и пристально на меня посмотрел.

«Я не очень хорошо себя чувствую, хозяин».

— Я вижу, приятель. Думаю, нам снова придется обратиться к собачьему доктору, но они знают свое дело, поэтому проблем не будет. Может быть, на этот раз ты даже войдешь в кабинет самостоятельно, чтобы мне не пришлось таскать твою задницу.

«Все возможно, хозяин».

И он снова закрыл глаза.

Я решил, что возвращаться в постель уже бессмысленно, поэтому нацепил на себя футболку и джинсы и принялся убирать беспорядок в спальне.

Когда я спустился вниз, то увидел, что Стэн выглядит так, словно его вот-вот снова стошнит. Я едва успел вынести его во двор. Его бока бились в судорогах, а из пасти стекала тонкая струйка желчи, он выглядел настолько подавленным, что я решил больше не ждать. Это явно было не то, что можно исправить словами поддержки.

Было уже почти пять утра и лучи солнца начали просачиваться сквозь кроны деревьев, серебря поверхность озера. Но красота была для меня сейчас потеряна.

Я схватил свой мобильник и набрал номер дежурного ветеринара.

Я не был готов к тому, что мне ответит Доун. Какова могла быть вероятность, что на дежурстве сегодня именно она? Но я не думал об этом. Не сейчас.

— Экстренная линия помощи животным, чем я могу вам помочь?

— Д-д-д...

— Алекс? Ты в порядке?

— С-с-стэн!

Она ответила мгновенно.

— Приведи его в офис. Встретимся там через двадцать минут.

Прежде чем звонок прервался, я услышал, как она суетиться и зовет Кэти. Почему она была с ней, если у Доун было ночное дежурство?

У меня не было времени размышлять об этом, поэтому я сунул мобильник в карман и рванул к пикапу. Я устелил пассажирское сидение несколькими мягкими одеялами, соорудив уютное гнездышко для Стэна.

Когда я взял его на руки, он положил свою морду мне на плечо и закрыл глаза, Леденящий душу страх волной накрыл меня.

— Крепись, дружище. — Пробормотал я, стараясь, чтобы он не услышал в моем тоне тревоги. — Все будет хорошо. Я понимаю, что ты болен, но Доун поставит тебя на ноги.

Глаза Стэна оставались закрытыми, а дыхание стало слишком частым.

«Мне больно, хозяин».

— Знаю, приятель. Я понимаю тебя. Ты просто должен крепиться.

Я нарушил все возможные ограничения скорости и игнорировал дорожные знаки, что помогло мне добраться до ветеринарной клиники в рекордно короткие сроки. Я прибыл первым, и к тому времени, когда увидел машину Доун, уже был вне себя от ожидания.

Я подбежал к ней, чтобы открыть дверцу, и увидел Кэти, свернувшуюся калачиком на заднем сидении.

— Мы уже приехали, мам? — Сквозь сон прошептала она. — Стэн в порядке? Привет, Алекс.

— Пока ничего не могу сказать, милая. Постарайся еще отдохнуть.

Вместо этого Кэти села и протерла глаза.

— Могу я его увидеть?

Доун уже открывала двери в клинику и отключала сигнализацию.

— Хорошо, только быстро, — бросила она через плечо.

Я заметил, что Кэти все еще была в пижаме, когда заглянула в окно моего пикапа. Она была настолько крохотной, что едва могла дотянуться кончиками пальцев до Стэна. Я приподнял ее, чтобы она могла погладить его по голове.

— Не болей, Стэн, — тихо прошептала она.

Уголки ее губ вздрагивали, а в глазах блестели слезы, когда она взглянула на меня.

— Он вильнул хвостом, — сказала она дрожащим голосом, — но это было слишком слабое виляние. Мама говорит, что собачий хвост — это как наши улыбки. Я не уверена, что Стэн сейчас улыбается, Алекс.

Мне пришлось проглотить комок слез, прежде чем я смог ответить.

— Я тоже так не думаю, Кэти-Кей. Но твоя мама отличный ветеринар, и я уверен, что она поможет ему.

— Хорошо, — сказала она, широко раскрыв полные беспокойства глаза.

Я нес Стэна на руках, а Кэти шла впереди меня, открывая передо мной все двери до тех пор, пока Стэн не очутился на столе для осмотра у Доун.

Она уже вывела всю информацию по нему на монитор своего компьютера и быстро просматривала ее.

Стэн облизнул губы, а затем, кашляя, изверг из себя тонкую струйку желудочной кислоты.

— Когда начались приступы рвоты? — Доун закончила просмотр карточек Стэна.

— П-первый раз в четыре утра, а второй перед тем, как я позвонил тебе.

Доун резко подняла голову.

— До этого была слабость или вялость?

— Он уже некоторое время заторможен. Но я списывал это на возраст. Гэрри дал ему стероиды от кашля, который начался у него на прошлой н-неделе...

Доун нахмурилась и осмотрела язык Стэна. Он был голубоватого оттенка, что, конечно, не походило на его здоровый розовый цвет. Мои ладони вспотели, и я был вынужден вытереть их об джинсы.

— Кэти, подожди, пожалуйста, снаружи, — произнесла Доун решительным и командным голосом.

— Нет, мамочка! Можно я останусь со Стэном, умоляю, мам? Я буду вести себя тихо. Ему нравиться, что я здесь.

Доун бросила в сторону дочери задумчивый взгляд и открыла рот, будто собираясь что-то добавить, но потом просто кивнула.

— Ты можешь остаться, если Алекс не против.

Кэти умоляюще посмотрела на меня, и я согласно кивнул. Стэн был ее другом. Я слишком хорошо понимал ее.

Доун приложила стетоскоп в область ребер Стэна и внимательно прислушалась. Когда она снова встретилась со мной взглядом, я уловил ее тревогу.

— У Стэна в легких скопилась жидкость и нарушен сердечный ритм. Похоже, что у него был сердечный приступ.

Я не ожидал услышать такого. Я не хотел это принимать.

«Пожалуйста, Боже, нет».

Кэти всхлипнула и зарылась лицом в густую шерсть Стэна. Мне хотелось сделать то же самое.

— Но ты же можешь привести его в порядок, не так ли? У людей... эм… собак сердечные приступы не редкость.

Доун тяжело вздохнула.

— Стэн уже довольно стар для пса своей породы, Алекс. Удивительно, что он так долго протянул, учитывая тяжелый период щенячества.

— Нет, — прошептал я. — Не говори так. Он не готов уйти. Я не готов его опустить. Ради всего святого, Доун! Прошу тебя.

Она перевела взгляд на Стэна и неуверенно кивнула.

— Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах.

Когда шерсть Стэна начала мокнуть от слез Кэти, Доун отправила ее в приемную, а сама занялась подготовкой лекарств.

Я наклонился и позволил своим пальцам утонуть в густом воротнике на его шеи.

— Давай, дружище. Ты можешь преодолеть это. Ты просто должен делать то, что говорит доктор. Может, придется отказаться от хот-догов, приятель. Я понимаю, что это хреново, но я компенсирую тебе это, хорошо?

Стэн взмахнул хвостом и обессиленный рухнул на стол.

«Не уверен, хозяин. У меня не особо хорошо получается».

Я продолжил свою речь.

— Только подумай о том, сколько мы всего с тобой сделаем до конца года. А на День Благодарения я приготовлю для тебя индейку... а весной мы могли бы отправиться куда-нибудь в путешествие, туда где теплее. Я не хочу всего этого без тебя. Давай, Стэн, ты должен попытаться.

Доун вернулась в кабинет и положила свою руку мне на плечо.

— Ладно, у меня готово лекарство, Алекс.

— Что ты хочешь ему дать...Это ведь сработает, не так ли?

Она дала ответ только на первую часть моего вопроса.

— Я даю ему комбинацию Дигоксина, который поможет его сердцу, и Фуросемида, такое мочегонное, которое поможет очистить его легкие от жидкости. Если это сработает, то ему станет легче дышать. Потому что сейчас сердце Стэна не работает должным образом, поток крови слишком вялый.

— Хорошо, — ответил я хриплым голосом.

— Это не больно, Стэн, — произнесла она, придерживая его за загривок и вводя иглу.

Затем она протерла место укола и погладила его по голове.

— А теперь мы должны поместить его в кислородную клетку, — сказала Доун. — Неси его сюда.

Я поднял его и понес в то место, которое было скрыто от посторонних глаз, и я его не видел раньше, не хотел бы оказаться здесь дважды.

Там было множество клеток разных размеров, но клетка Стэна была самой большой. Но вместо стандартной конструкции из тонких прутьев это была пластиковая коробка с трубками, через которые в нее нагнетался чистый кислород.

На дне уже лежала подстилка, но я предположил, что Стэн отдаст предпочтение одеялу из дома. Доун поддержала меня и поручила Кэти принести его из моего пикапа.

— Как тебе это, дружище? Пахнет домом, верно? По крайней мере, здесь не будет пахнуть дезинфекцией. Когда ты вернешься домой будешь пахнуть чистящими средствами, но не переживай, это ненадолго.

Стэн приподнял голову и позволил мне подстелить ему одеяло. Потом лизнул мне руку.

«Спасибо, хозяин».

— Я тоже люблю тебя дружище.

Доун мягко опустила свою ладонь мне на плечо, когда я присел на корточки рядом со Стэном.

— Алекс, нам нужно подождать снаружи.

Я замотал головой.

— Я не оставлю его.

— Так действительно будет лучше. Стэн нуждается в отдыхе, а сейчас он чувствует твои переживания. Просто иди в приемную. Я приготовлю для нас кофе.

Я не хотел никуда идти, но если так будет лучше для Стэна...

Я снова погладил его по голове.

— Мне нужно идти, но я буду ждать тебя снаружи. Просто успокойся и отдохни. Ладно? Хорошо, Стэн? Я буду ждать тебя, обещаю.

Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на него.

— Ты не можешь бросить меня, дружище. Ты слышишь меня? Ты должен справиться с этим... Ты не можешь оставить меня.

Когда я вышел из кабинета, Стэн поднял голову, и его шоколадные глаза уставились на меня, словно он пытался донести до меня сообщение.

«Я ужасно устал, хозяин».

— Я скоро вернусь, — промолвил я, еле сдерживая слезы.

Очутившись в приемной, я постарался взять себя в руки. Глаза Кэти были на мокром месте, и она продолжала шмыгать носом. Свойственная ей бесконечная болтовня исчезла, и она сидела молча, выглядя такой юной и крайне напуганной.

Доун протянула мне кружку с слегка отбитыми краями, из которой поднимался пар.

— Я позвонила соседке, она приедет и заберет Кэти домой, — тихо произнесла она.

— Я был удивлен, увидев ее. Но это приятный сюрприз, — прошептал я, взъерошив волосы Кэти.

— Ее няня подвела нас в последний момент, так что...

— Я хочу остаться со Стэном, — выдавила из себя Кэти, и ее нижняя губа задрожала.

— Ты должна вернуться домой и подготовиться к школе, Кэти-Кей.

— Мама, Стэн хотел бы, чтобы я осталась с ним.

Уголки ее губ вздрагивали, а глаза были полны слез. Я видел, как Доун смягчается.

— Хорошо, но тебе нужно переодеться, и когда ты позавтракаешь, то миссис Лендл привезет тебя сюда, если ты так хочешь. Хорошо?

Кэти выглядела разъяренной.

— Я серьезно, Кэти. Прямо сейчас мне нужно уделить все свое внимание Стэну.

— Но я буду вести себя хорошо, я обещаю, мамочка.

Ее голос был еле слышным.

— Не сомневаюсь, милая. Ты сможешь вернуться, как только что-нибудь поешь.

Кэти вздохнула, опустив глаза в пол, побежденная.

Я чувствовал то же, что и она.

Мне было отвратительно сидеть в приемной, осознавая, что Стэн находится рядом и одной ногой на том свете. Я не был готов его отпустить. Не был готов попрощаться. И никогда не буду.

«Ну же, Стэн, — сказал я про себя, — не оставляй меня вот так, дружище».

И впервые за долгое время, я начал молиться.

«Дорогой Бог, если ты действительно там, и реально слушаешь меня, пожалуйста не забирай Стэна. Он один из самых хороших парней. Он ни разу никому не причинил вреда добровольно, и раз за разом спасал меня. Несправедливо, что его настигла такая участь. Пожалуйста, пусть он встанет на ноги. Я понимаю, что никогда не верил в тебя, но я прошу не за себя, точнее, может быть, и за себя, но только ради Стэна. Пожалуйста. Аминь».

Я не знал, поможет ли это, но, по крайней мере, я попытался.

Спустя двадцать минут соседка Доун приехала за Кэти, которая ни в какую не хотела уезжать.

Доун отправилась проведать Стэна, но, когда она вернулась выражение ее лица говорило за нее все.

— Мне очень жаль, Алекс, — промолвила она, — но Стэну не становиться лучше...

— К-как...Ч-что это значит?

— Время беспощадно. — Ее глаза стали стеклянными от непролитых слез. — Он умирает, Алекс.

— Нет!

Я не хотел ей верить. Просто не мог. Я замотал головой.

— Ты должен попрощаться с ним.

Я протиснулся мимо нее и опустился на колени возле Стэна. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание стало прерывистым, а глаза были закрыты.

Когда я прикоснулся к его голове, его глаза открылись лишь на мгновение, прежде чем снова закрыться.

Я гладил и обнимал его, зарываясь лицом в его теплую шерсть, но понимал, что Доун была права. Он не собирался жить дальше, и пришло время попрощаться.

— Все в порядке, Стэн. Я здесь. Я рядом.

Стэн

Мне было так больно. Каждый вздох давался настолько тяжело, словно мне сжимали грудь. Но страшнее всего было видеть отчаяние в глазах моего хозяина.

Он присел на корточки возле моей клетки и провел пальцами по моей шерсти, тихо причитая, его голос был хриплым и сломленным.

Я лизнул его руку и попытался завилять хвостом, но я был слишком слаб. Я так устал, что все, что мне удалось, это только ударить один раз хвостом по полу.

Моей последней миссией на Земле было донести до хозяина, что его любят, и что я оставляю его в надежных руках. И она была выполнена.

Я надеялся на то, что он знает, что он никогда не подводил меня, будучи хорошим хозяином, заботливым и ответственным и настоящим другом.

Я грел в себе надежду, что он все понимает, но вокруг становилось все темнее, и свет угасал в моих глазах. Я чувствовал, что Карл уже ждет меня, совсем не далеко, где-то за рекой, на том берегу.

Больше не будет никаких воспаленных суставов или тумана перед глазами. Больше никакой одышки. Больше никакой боли. Я собирался домой.

Дальше, только тишина...

Алекс

Доун легко коснулась моей руки.

— Мне жаль, Алекс. Он ушел.

— Нет, — прошептал я.

— Алекс...

— Он не мог оставить меня, — недоверчиво выпалил я, — он не мог так поступить.

— Просто пришло его время.

— Нет, это было не его чертово время! Он не должен был оставлять меня! — Крикнул я.

Я ждал, что она накричит на меня в ответ, придет в ярость, но она не сделала этого. Вместо этого она взяла меня за руку, и ее теплые пальцы переплелись с моими.

Я был не силах посмотреть на нее, поэтому отвернулся и взглянул на Стэна.

Он лежал с открытыми глазами, а его язык был высунут, и болтался в уголке рта. Его любовь к жизни, задор, предельное дружелюбие, которое он приносил с собой в любое место, где появлялся, исчезли. Его глаза цвета шоколада были пустыми и неподвижными, их свет погас навсегда.

Его душа уже покинула старое измученное тело. Мой единственный друг ушел.

Я рухнул на колени на бетонный пол.

— Я должен был быть рядом с ним! — Воскликнул я. — Я хотел остаться с ним, а ты вынудила меня ждать снаружи. Стэн умирал, и в этом твоя вина. Я никогда не прощу тебе этого. Я должен был быть здесь каждое мгновение, каждый его вздох.

Часть меня понимала, что мои слова слишком жестоки и несправедливы, но я был не в состоянии принять всю эту боль от осознания того, что мой лучший друг мертв.

Я погрузил свои пальцы в шерсть Стэна. Он был еще теплым. Это было так неправильно. Чертовски несправедливо.

— Мне так жаль, что меня не было рядом, приятель. Ты был лучшим псом на свете. Ты был моим другом. Моим единственным другом. Ты выручал меня каждый раз, когда никто не мог этого сделать, и я вечно будут тебе за это благодарен. Я буду так скучать по твоей вонючей заднице. Безумно.

Я сунул руки в клетку и закрыл ему глаза, но ничего не мог поделать с его высунутым языком, и это казалось мне диким. Дрожащими руками и затуманенными от слез глазами и обернул тело Стэна в одеяло и вытащил его из клетки, игнорируя слова утешения, срывающиеся с губ Доун.

Унося ноги из клиники, я чуть было не столкнулся с Эшли, которая как раз была готова приступить к своей работе.

Увидев меня, она отпрянула и разинула рот. Если она что-то и сказала, то я не слышал этого.

Я поместил тело Стэна на пассажирское сидение своего пикапа.

— Я отвезу тебя домой, дружище. Я отвезу тебя домой.

Доун попыталась коснуться моей руки, но я отверг ее прикосновение. Мне хотелось злиться на нее, обвинять ее во всем. В тот момент я ненавидел ее за то, что она лишила меня драгоценных мгновений, что не смогла спасти его.

Я завел машину и поехал по направлению к своему жилищу, хотя понимал, что теперь без Стэна я не смогу чувствовать себя там, как дома.

После того, как припарковался на подъездной дорожке, я не знал, что мне делать дальше. Я понимал, что должен похоронить его, но мысль о том, чтобы положить его в землю и заложить могилу тяжелыми камнями, доставляла мне больше боли, чем я был в состоянии принять.

Но я сделаю это. Финальное проявление моей дружбы с существом, которое стало мне дороже всех на свете в этом гребаном мире.

Я схватил лопату и начал интенсивно копать землю, пока мои руки не вспотели, а пот со лба не залил и без того опухшие от недосыпа, глаза.

Я вырыл глубокую могилу, достаточно глубокую, чтобы никто не мог нарушить его вечного покоя. Затем я развернул одеяло и аккуратно расстегнул ошейник. Для него, должно быть, казалось неправильным носить его, когда он был абсолютно свободен.

В этот момент я услышал, как по гравийной дорожке с хрустом проехала машина. Даже не глядя, я знал, что это была Доун. Поэтому засунув свои грязные руки в карманы джинсов, я вышел ей на встречу.

Она как раз выходила из машины в тот момент, когда увидела меня и тут же заколебалась. Я нахмурился, прежде чем запоздало понять, что вместе с ней была Кэти.

Доун подошла ко мне и неуверенно начала говорить, глядя куда-то чуть ниже моего подбородка.

— Алекс, я... Я не хотела, чтобы ты делал это в одиночестве. Поэтому, пожалуйста... ради Кэти. Ей это очень нужно. Она должна попрощаться.

Я ничего не сказал вслух, но я прекрасно понимал, о чем она говорит, потому что испытывал то же самое.

— Я понимаю, что ты злишься на меня. У нас были противоречия, но Кэти хочет устроить похороны Стэна. Я знаю, что ты в это не веришь... ладно, я вообще не знаю, во что ты веришь, но... Алекс, это действительно ей поможет.

— Все в порядке.

Она сглотнула и скользнула языком по пересохшим губам.

— Это первый раз, когда она столкнулась со смертью кого-то, кого она любит и...

— Я же сказал, без проблем.

— Спасибо, я действительно ценю это. И, эм, она хочет сделать для Стэна мемориальную доску.

— Доску?

— Она тоже любила его.

Кэти тихо плакала, когда выходила из машины, и слезы текли по ее щекам. Она вытерла рукавом нос и рот, а затем, спотыкаясь, подошла ко мне и обняла за талию, крепко прижимая к себе.

— Это несправедливо! — Воскликнула она. — Я не хочу, чтобы Стэн был мертв!

У меня пропал дар речи. Я просто не знал, что сказать. Поэтому, крепко обнял ее в ответ, желая защитить от всего плохого, что существует в мире. Но никто не мог сделать этого. Очевидно, даже Бог.

Доун подошла к нам, проведя пальцами под глазами, чтобы вытереть их от слез, и я обнял ее тоже. Потому что мне сейчас это было нужно, потому что она тоже хотела этого, потому что так мы чувствовали себя семьей, пусть и на короткое время.

— Я принесла Стэну печенья, — пробормотала Кэти, глядя на меня заплакаными глазами.

В замешательстве, я бросил взгляд на Доун.

— Она изучала мифы Древней Греции в школе. — Поспешила ответить Доун. —Ты же слышал про Харона?

Тогда до меня дошло, что печенье было нужно для того, чтобы заплатить перевозчику. Стэну бы это понравилось.

— Спасибо, Кэти-Кей, — ответил я, поцеловав ее в макушку.

Я решил похоронить Стэна под его любимым деревом — Медным Буком. Я последний раз погладил его и снова завернул в одеяло. Его тело уже стало прохладнее, и от этого было только больнее.

Я опустил его в землю и попрощался.

— Прощай, дружище. Я люблю тебя. Ты мой друг, и я крайне недоволен тем, что ты умер. Надеюсь, на небесах найдутся тосты с беконом и хот-доги, потому что ты просто обожал их, хотя они только вредили тебе. Пока, Стэн. Спасибо тебе за то, что всегда был рядом.

Кэти всхлипывала на протяжении всего времени, но, когда подошла ее очередь прощаться, она что-то прошептала Стэну и положила поверх одеяла три больших печенья для собак.

А потом я засыпал могилу, ощутив как стекают слезы по моему лицу, когда земля покрывала моего лучшего друга.

Когда я закончил, Кэти разместила на могилке картонную табличку, на которой была надпись, сделанная ее детским подчерком, а затем заплакала, пообещав Стэну, что вскоре на месте картона появиться настоящая мемориальная дощечка.

«Стэн. Десять лет. Наш друг».

Я легонько приобнял Кэти и пообещал, что мы скоро с ней увидимся.

Но я не сдержал своего обещания.

Глава 12

Освобождение

Алекс

После того, как они ушли, я не находил себе места в собственном доме.

Было слишком тихо, и эта тишина становилась невыносимой. В каждой из комнат ощущалось призрачное присутствие Стэна, просто его не было видно. Его одеяло на диване, лежанка в моей спальне, корм на кухне и миска на веранде. Закрывая глаза, я буквально ощущал его дыхание на своей руке.

Кэти хотела остаться, но она слишком устала и была подавлена, поэтому я не стал спорить с Доун, когда она сказала, что они должны вернуться домой.

Но теперь я остался один, и ярость во мне возрастала с каждым моим шагом.

Неужели этот мир еще недостаточно отнял у меня? Моя мать, отец, мой брат, жена, моя жизнь и практически рассудок, а теперь еще и мой пес. Когда же вселенная перестанет подкладывать мне свинью?

Я хотел отправиться в Кливленд и пролить немного крови, но больше всего я желал выпить.

Алкоголь всегда был рядом, всегда был готов выслушать в течение часа, или даже четырех, как ты изливаешь ему душу.

Я практически час, боролся со своим желанием, ставшим потребностью, а потом сдался. Всего один глоток перед тем, как отправиться в Кливленд. Только один.

Схватив ошейник Стэна, я сунул его в карман и направился к своему пикапу. Не дав себе времени для сомнений, рванул с подъездной дорожки, поднимая фонтаны гравия, пока шины скользили по рыхлой поверхности, а деревья за окном стали не более, чем цветным фоном.

Я выехал на шоссе, не обращая внимания на сигналы возмущенных водителей, и помчался вниз по дороге.

Я нуждался в утешении. Мне не хватало немного сочувствия, чтобы отвлечься от всего этого дерьма. И я решил, что мне нужно снять напряжение.

Всего один глоток.

Добравшись до города, я отыскал первый попавшийся бар и оставил свой пикап на стоянке возле него. Было уже прилично за полдень, поэтому заведение не было пустым, но и не отличалось многолюдностью. Несколько пожилых мужчин с видом завсегдатаев подпирали собой барную стойку.

Я проигнорировал их нескрываемое любопытство и положил на стойку пятидолларовую купюру, попросив порцию «Jim Beam».

Я колебался, прокручивая в голове все доводы, почему это была плохая идея, вспоминая, из-за чего я бросил пить около года назад. Истинная причина была в Стэне. В прошлый раз он остановил меня. Стэн стал моим спасителем, а теперь его больше нет.

Я опрокинул проклятую жидкость в рот, и из моих глаз брызнули слезы от гребаного обжигающего эффекта.

— Повторить? — Поинтересовался бармен.

Еще одну, не более.

Я ответил на его вопрос, положив еще одну пятидолларовую купюру поверх стакана и пододвинув его к нему.

Он повторно наполнил стакан и облокотился на барную стойку, наблюдая за тем, как я опрокидываю свой виски.

Двойная порция виски на пустой желудок после почти годового перерыва быстро дала о себе знать. И мне это чертовски нравилось. Я забил на Кливленд, забил на все свои планы и заверения, которые давал сам себе. Я собирался пить до состояния забытья, когда не смогу ничего чувствовать, а, возможно, и вовсе не очнусь. Таков был мой новый план.

— Б-бутылку, — пробормотал я, извлекая из бумажника полтинник.

Бармен вскинул брови.

— Ты за рулем?

Меня снова охватили сомнения: мне нужно было кое-что провернуть, кое-где побывать, спасти живые души. Но виски манил меня, обещая, что будет лучше, если я выпью еще хотя бы один глоток...

Я покачал головой и швырнул бармену ключи от своей машины. Я никогда не был настолько придурком, чтобы сесть за руль пьяным... хоть во многом и был мудаком, черт возьми.

Бармен пристально посмотрел на меня, но спорить не стал. Мудрое решение.

Я взял бутылку и забился в самый дальний угол, где мог спокойно пить.

Как только я ее откупорил, насыщенный солодовый аромат ударил мне в ноздри. Я облизал губы, практически истекая слюной от предвкушения следующей порции, от которой меня отделяло всего несколько секунд. Моя рука дрожала, когда я наполнял стакан темно-янтарной жидкостью, и я немного разлил на стол.

У меня никого не было. Никого, кому было бы не плевать, кто скучал бы по мне. Ладно, возможно, Шарлотта и будет скучать по мне... точнее по хорошему архитектору, который в состоянии спасти ее бизнес. Я ухмыльнулся от такой иронии судьбы.

Жар охватил мое горло от третьей порции, заставив закашляться, прежде чем я ощутил вкус сладкой кукурузы и дубовых бочек. Я протер глаза и повторил. А затем еще и еще, пока не сбился со счета. Я собирался пить до тех пор, пока не притупятся чувства и не отступит боль.

Из дальних уголков моего сознания доносились крики о том, насколько я слаб. Ты всегда был слабым! Ты чертов неудачник! СЛАБАК! СЛАБАК! СЛАБАК!

Но чем больше я пил, тем тише становились эти крики, менее разборчивы и внятны, когда я уткнулся носом в стол, но все еще оставался в состоянии наливать себе и продолжать заливать в себя алкоголь.

Когда я попытался сходить в уборную, пол подо мной начал шататься, словно палуба корабля во время шторма. Мой пустой желудок отозвался на это, и я задумался, можно ли мочиться чистым виски?

День близился к концу, и в баре началась вечерняя суматоха. Я заказал себе вторую бутылку, прежде чем первая успела закончиться.

— Может, стоит немного сбавить обороты, приятель, — посоветовал бармен, — или хотя бы запей чем-то, а лучше съешь что-нибудь.

Я пододвинул к нему купюры, и он только пожал плечами.

Когда я проследовал обратно к своему столику, за мной увязалась блондинка со сногсшибательными буферами и настолько ярко-красной помадой на губах, что чуть не ослепила меня.

— Тебе нужна компания, красавчик?

Я указал ей на бутылку... у меня уже было все, в чем я нуждался на данный момент. Но она восприняла это, как приглашение присоединиться, и наполнила свой стакан, затем чокнулась со мной.

— Выпьем за новых друзей. Меня зовут Харпер.

Я просто продолжал пить.

— Это у тебя собачий ошейник? Тебе нравится, что-то поизвращеннее, не так ли? Значит, мы с тобой поладим.

Она рассмеялась, и впилась ногтями мне в руку, когда я засунул ошейник Стэна обратно в карман.

Я ощутил ее язык на мочке своего уха и оттолкнул ее, сделав очередной глоток.

В какой-то момент она видимо потеряла ко мне интерес, так как, подняв глаза в очередной раз, я обнаружил, что снова один. Так было гораздо лучше. Я был совсем один в окружении людей. Стэн был моей компанией. Он был для меня всем.

Я снова протер глаза. Я был недостаточно пьян, поэтому наполнил очередной стакан и залпом его выпил.

Я наливал и пил, наливал и пил. До тех пор, пока моя голова не стала казаться мне неподъемной. Я решил положить ее на стол, всего на мгновение.

Не знаю, как долго я пробыл в отключке, но следующее, что почувствовал, как кто-то трясет меня за плечо.

— Алекс, давай, подъем. Пора домой.

Девушка. От нее так хорошо пахло.

Я улыбнулся и посмотрел вверх, перед глазами все плыло. Высокая, темные волосы, карие глаза. Доун? Нет, не она. Я удивился, когда признал в девушке Стеллу.

— Дома никто не ждет, — пробормотал я.

— А как же Стэн?

Я указал наверх.

— Стэн наверху? — Переспросила она, она была немного растеряна.

— Да, поднялся по золотой лестнице, — промямлил я.

Она тихонько фыркнула.

— Алекс, ты несешь какой-то бред. Как думаешь, ты сам сможешь добраться до машины?

Я не был уверен. Мои ноги меня вообще не слушались.

Она потянула меня за руку, помогая встать, и закинула ее на свои хрупкие плечи. Мы пошатнулись, а затем побрели на парковку к машине. Она прислонила меня к двери, но я съехал вниз, и холодный металл коснулся моей спины, когда я зацепился за боковое зеркало.

— Давай, помоги мне, Алекс! — Заныла она. — Ты весишь целую тонну.

Она сделала все что в ее силах, чтобы помочь мне подняться на ноги, а затем открыла дверцу и затолкала меня внутрь. Я рухнул прямо поперек рычага переключения передач, игнорируя то, как он упирался мне прямо в бок.

— Ради всего святого! Ты можешь сесть прямо! И не вздумай блевать. Ты даже не представляешь, сколько стоит, отмыть эту машину. Я, пожалуй, открою окно, если приспичит, высунешь голову туда.

Я пытался, я действительно сдерживался, и большую часть пути вел себя примерно. Но когда мы въехали на ухабистую подъездную дорожку к моему дому, мой организм взбунтовался, и меня вырвало смесью виски и желудочной кислоты прямо на роскошный кожаный салон.

— Не могу поверить, что ты сделал это! — Завизжала она.

— Прости, — пробормотал я.

Она припарковалась и как только открыла дверь, я вывалился из автомобиля и практически на четвереньках начал передвигаться по направлению к входной двери.

— Теперь тебе лучше? — Не скрывая ехидства, спросила Стелла.

Я смачно рыгнул.

— Бог мой!

— Я пошел спать!

— Только не в таком виде! — Воскликнула она. — Сними свое испоганенное тряпье и ступай в душ.

Я стянул рубашку через голову, краем уха уловив звуки рвущейся ткани, когда зацепился за дверной косяк. Стелла была вынуждена залезть в мой карман, чтобы найти там ключи.

Я ухмыльнулся и приблизил к ней свои бедра.

— Ты пьян и воняешь.

Я согласно кивнул. Затем рухнул на пол в коридоре, пытаясь стащить с себя ботинки. Один из них приземлился в гостиной, а второй... черт знает, куда он отправился. Затем я расстегнул молнию на джинсах и начал подниматься по лестнице, спотыкаясь и приземляясь на колени. Я бросил джинсы на полпути вверх и вцепился в перила, чтобы дотащить свое тело до пункта назначения.

Я не заметил, как остался без боксеров, до того, как очутился в ванной. Я смог открыть воду только со второго раза, а затем вошел внутрь душевой кабины и поскользнулся, сломал мыльницу и опрокинул шампунь. Мне кажется, принимать душ в носках было более чем неправильно.

Я собрался вытереть себя полотенцем, но посчитал это слишком муторным занятием, поэтому вывалился из ванной мокрым.

Я услышал удивленный вздох со своей спиной, но к этому моменту я уже ничего не мог соображать, поэтому рухнул на кровать без сознания.

Пробуждение утром следующего дня стало одним из ужаснейших событий в моей жизни. Во рту у меня было так мерзко, словно я съел что-то, что вырвалось из ада.

Проявления похмелья были чудовищными, но чувство стыда грызло меня намного сильнее. Я был крайне разочарован тем, что спустя столько времени мне все еще не удавалось себя контролировать.

Затем боль от потери Стэна вновь проникла в мое сознание, и рана вновь закровоточила. В моей памяти всплывали омерзительные воспоминания: Стэн, Доун, срыв, виски... головная боль, стучащая в висках, желудок скрутило от тошноты — все это было красочным напоминанием о том, насколько я был потерян, насколько был разрушен мой мир и мое существование было бессмысленным.

Я лежал, жалея себя, как вдруг услышал шум льющейся воды в своей ванной комнате, что заставило меня сесть на кровати.

Это было ошибкой. Моя голова болела настолько, что я боялся, что она просто взорвется от малейшего движения. Я медленно протянул руку и ощупал простыни рядом со мной. Вот дерьмо, они все еще хранили чье-то тепло.

Как, черт возьми, я добрался домой прошлой ночью? И кто сейчас был в моей ванной?

Ответ не заставил себя долго ждать, выйдя из ванной в моей футболке.

Это была Стелла.

Какого хрена она тут делала?

Я зажмурился и застонал.

— Боже, Алекс, ты не обязан так радоваться при виде меня! — Воскликнула она, улыбнувшись и уперев руки в бока.

Я растерянно посмотрел на нее, и в ее глазах промелькнуло сочувствие.

— Хреново выглядишь. Как твое самочувствие?

Я попытался заговорить, но мой голос был настолько хриплым, словно я выкурил десять пачек «Мальборо», прежде чем что-то пробормотать в ответ.

Она улыбнулась и замотала головой.

— Ты был вчера на таких рогах. Должна признаться, что была удивлена, увидев тебя в баре. Бармен рассказал, что ты просидел там пол дня, вливая в себя виски в количестве равным твоему весу. Что тебя подвигло на такое?

Я отвернулся от нее, будучи раздосадованным тем, что она не могла видеть, как мое сердце обливается кровью.

— С-стэн м-м-мертв, — произнес я, и мой голос сорвался уже на втором слоге.

— Ох, — шепотом сказала она, — мне так жаль.

Мне было нечего ответить.

Она немного помолчала, а затем протянула стакан воды, который держала в руке.

— Я не могу исправить этого, но в моих силах помочь тебе побороть похмелье. Представляю, каково тебе сейчас.

Я взял стакан дрожащими руками и проглотил пару таблеток, которые она протянула.

— Тебе нужно снова принять душ. — Решительно сказала она. — Ты всю ночь изрядно потел, и я должна заметить, что это довольно неприятно.

Я переместился на край кровати, искренне желая, чтобы мой желудок перестало крутить.

— Боже, только не это! — Воскликнула Стелла, отворачиваясь и прикрывая глаза рукой. — Я вдоволь насмотрелась на твой член прошлой ночью. Я не готова к повторному представлению!

Я замер. Мне казалось, что уже достаточно новостей для этого утра.

Она обернулась через плечо, глядя сквозь пальцы.

— Ох, не переживай ты так, между нами ничего не было. Ты просто решил устроить стриптиз по дороге в душ. И, кстати, официально заявляю, что меня оскорбляет тот факт, что ты с таким отвращением относишься к мысли о том, чтобы переспать со мной. Было же время, когда... в прочем, неважно. Просто дождись, пока я выйду из комнаты.

Дверь захлопнулась, и до меня донеслась настойчивая просьба, чтобы я не забыл надеть штаны.

Моя голова слишком болела, чтобы вдаваться в раздумья о том, как она здесь оказалась, поэтому я долго стоял под душем, чтобы чувствовать себя чище и трезвее. Точнее, чуть меньше пьяным.

Мой разум начал прояснятся, и горе готово было захлестнуть меня с головой. Я чувствовал стыд, слишком много стыда. Я жил в трезвости почти год. Одиннадцать долгих, довольно сложных месяцев. И вот теперь все сначала. Стэн ненавидел, когда я пью. Он бы очень негодовал по поводу моего состояния прошлой ночью.

Господи, как же мне было стыдно перед своим псом. Мне нужно было лечиться. Но я уже проходил через это и, в конце концов, только Стэн смог мне помочь.

Я вернулся в спальню, чтобы одеться.

Стелла открыла окна, чтобы проветрить помещение, она была права: в комнате реально стоял затхлый запах, и у меня не было другого выбора, кроме как постирать постельное белье, прежде чем я снова смогу спать в своей постели.

Затем мой взгляд остановился на лежанке Стэна неподалеку от моей кровати. Одеяла были холодные, но все еще хранили его запах. Мне всегда нравился запах его шерсти, когда он нежился на солнце, теплый и насыщенный, как аромат свежего хлеба или печенья.

Слезы обжигали мои глаза, и я с яростью смахнул их. Лучше уж злиться, чем страдать.

Я слышал, как Стелла орудует на моей кухне, и вновь задался вопросом, что она здесь забыла... и смогу ли я осилить чашку кофе, запах которого доносился снизу.

Внезапно, раздался громкий стук в дверь. Было еще довольно рано для таких настойчивых гостей, и это заставило мои виски пульсировать еще сильнее, когда я озадаченным спускался по лестнице. Тогда же из кухни появилась Стелла.

— Думаю, стоит открыть, — произнесла она, вздохнув, когда настойчивый стук повторился.

Я распахнул дверь и увидел перед собой Доун.

— Ох, слава Богу! Я не знала, что...

Ее слова прервались, и она прищурила глаза и поджала губы.

— Стелла, — произнесла она холодно.

Я обернулся и еще раз посмотрел на Стеллу, которая по-прежнему была в моей футболке, с босыми ногами и растрепанными волосами.

Ее глаза стали большими от удивления и неожиданности.

— Вот, дерьмо, — пробормотала она.

Доун не стала выслушивать оправданий. Она обожгла меня едким взглядом, когда я пытался выдавить из себя хоть слово, и, развернувшись, устремилась прочь, прежде чем я смог выдать хоть один членораздельный звук. Мое состояние не позволяло мне броситься за ней следом.

Стелла подошла ко мне и положила руку на плечо.

— Мне так жаль. Клянусь, что не хотела навредить тебе. Никому из вас.

Я позволил двери захлопнуться, поморщившись от резкого звука, и, на нетвердых ногах, направился на кухню и плюхнулся там на стул.

— Почему ты здесь, Стелла?

Она вздохнула и села на стул с противоположной стороны стола, пододвинув ко мне чашку кофе.

— Я приметила твой пикап возле бара Майка и удивилась этому, тем более после того, как ты рассказал мне... ну, ты понимаешь... о своих проблемах с алкоголем. Когда я нашла тебя там, то увидела, что ты в чертовски плохом состоянии, и решила отвезти тебя домой. Я могла позвонить Доун... хотя, нет, я бы не стала, но я понимала, что ты не в состоянии добраться до дома самостоятельно. — Она сделала паузу. — Я отвезу тебя к пикапу, как только ты придешь в норму... и это еще не все.

Я поднял на нее взгляд. И тут же озадачился, почему на ней моя футболка. Я недоумевающее вскинул брови.

Она закатила глаза.

— Ты заблевал весь салон моей машины и меня заодно.

Я виновато потупил взгляд.

— Я не решилась уйти, потому что у тебя был нездоровый сон. Поэтому переоделась в это. Ты был куда менее скромен. Признаюсь, у тебя очень впечатляющая штуковина между ног. Я была не против такой демонстрации.

Она тихонько засмеялась.

— Я поговорю с Доун. — Продолжила она, хотя выражение ее лица не особо обнадеживало. — Конечно, она не сомневается в том, что я шлюха, но знает, что я не буду лгать. Думаю, она поймет, когда услышит правду. Есть шанс, что я смогу убедить ее.

Мне было так неловко. С чего вдруг она была ко мне так внимательна? В последний раз, когда я видел Стеллу, все прошло довольно некрасиво...

***

Это случилось спустя несколько дней после вечеринки у Спена, Стелла появилась возле моего дома, когда я возился со своим пикапом. Она заявила, что просто навестила меня по-соседски, но я прочел хитрый расчет в ее глазах. Я был знаком с подобным, так как частенько замечал такое за Шарлоттой.

Но с учетом того, что она была сестрой Доун, я дал ей шанс, но не доверял. Вопреки здравому смыслу, я пригласил ее на чашечку кофе. Она хотела гораздо большего, чем просто моего превосходного колумбийского кофе со сливками, и пригласила меня на ответный ужин.

Когда Доун спросила меня о Стелле пару месяцев назад во время одного из наших «не свиданий», я признался ей, что ее сестра приставала ко мне, но я многое умолчал в этой истории.

Воспоминания были не из приятных, и я чувствовал себя подавленным от того, что между нами произошло, и как я себя вел.

Мы сидели на моей веранде, и я отчетливо помню, как она пожирала меня своими голодными глазами...

— Я хотела поинтересоваться, не хочешь ли ты заглянуть ко мне как-нибудь вечерком. Никаких обязательств, Алекс. Просто мне порой... так одиноко. И ты здесь совсем один...

Я был честен. Я заявил ей, что не могу проводить время в компании тех, кто выпивает. С этого момента все понеслось к черту. Как и большинство алкозависимых, она не хотела признавать этого, столкнувшись с уродливой правдой.

— Ради Бога, — сказала она, не скрывая раздражения, — Я позволяю себе пару бокалов вечером и все. Это не говорит о том, что я алкоголичка или что-то в этом роде.

— Говорит, — ответил я, встретившись с ней взглядом.

Несколько секунд она смотрела на меня с вытаращенными глазами. Она казалась крайне удивленной.

— У тебя с этим проблемы?

Я утвердительно кивнул и увидел, что она пытается переварить новую информацию.

— Но это так... по тебе и не скажешь.

— Я н-не пью уже девять месяцев, — сказал я, бросив взгляд в сторону озера. — Это о-очень тяжело дается.

Она окинула меня взглядом с ног до головы.

— Все знали, что ты от чего-то сбежал, уединившись здесь. Но я думала, что это из-за развода.

Я вздрогнул, и она ехидно улыбнулась, понимая, что попала в цель.

— Значит, мои предположения были верны. Не удивлена... это читается во взгляде. Алекс, я в курсе, каково это.

Она склонила голову и провела рукой по волосам. Я отвернулся и, нахмурившись, уставился на свою чашку с кофе.

— Уверен, что я не смогу как-то тебе помочь? Как насчет невинных удовольствий? Или моя сестренка добралась до тебя первой?

Я уставился на нее с укором, ярость внутри меня нарастала.

— Да, перестань! — Рассмеялась она. — Я заметила, как Доун ошивается около тебя. Эта фригидная маленькая сучка ни с кем не была столь дружелюбна. Она в курсе? О тебе?

Я реально начал жалеть, что рассказал ей о себе, и помотал головой.

— Н-нет! Н-н-никто не знает!

— Ох, не парься, я никому ничего не скажу, — с раздражением заверила она. — Ненавижу всех этих сплетничающих куриц. Поверь, я слишком часто становилась объектом их обсуждений. — Затем она сделала паузу. — Постой, если моя сестра не спасает тебя от одиночества, то кто же тогда?

Она не понимала никаких намеков.

Я поднялся с места и вылил свой нетронутый кофе на землю, надеясь, что она поймет, что ей тут не рады.

— Почему ты такой застенчивый? Я тебя чем-то смущаю?

— Не в-выводи меня, — предупредил я.

В ответ она снова рассмеялась.

— Жду тебя на ужин. Обещаю, что вино будет только на моей стороне стола.

Она разжигала ярость, и без того переполняющую меня, и даже не осознавала этого.

— Ты же прекрасно знаешь, что хочешь этого, — произнесла она, проведя рукой по моим волосам.

Я резко схватил ее руку, от чего она вздрогнула.

— Ты хочешь секса, Стелла? — Спросил я довольно грубо и настойчиво. — Хочешь быстрого перепихона безо всяких чувств? Так давай.

— Я ничего не говорила насчет быстрого, — ответила она, и ее глаза сверкнули от возбуждения.

Стелла взяла мою протянутую руку, и я помог ей подняться. Как только она выпрямилась, я с силой толкнул ее назад, услышав, как ее тело ударилось об стену. Она не успела никак среагировать.

Я прижал ее бедрами к стене и припал своими губами к ее губам. Ее руки вцепились мне в спину, а ее язык пытался сопротивляться моему. Я грубо дернул ее за волосы, заставляя запрокинуть голову, затем бесцеремонно скользнул рукой между ее ног. Она застонала и извивалась.

Я сдернул с нее трусики, которые скользнули вниз до ее колен.

— Только не здесь! Давай не на веранде! Алекс, прошу тебя!

Я игнорировал ее просьбы, ярость и гнев затмили во мне гуманность.

Затем я заметил ее руку, замахнувшуюся для пощечины, за секунду до того, как она обрушилась на меня, успев перехватить ее.

— Хватит! — Закричала она, и я отступил назад, не отводя от нее глаз.

— Разве ты не этого хотела, Стелла? — Я старался говорить без эмоций. — Никаких чувств, никаких обязательств, только секс? Разве ты не рассказала всем, будто я уже трахнул тебя? Ты же просто используешь меня, не так ли? Все как ты и сказала. Без обид.

— Ты ублюдок! — Прошипела она. — Не удивительно, что твоя жена бросила тебя. Не могу поверить, что считала тебя хорошим парнем.

— Не начинай, — спокойно ответил я. — Ты просто думала, что я буду тебе благодарен, и со мной все будет легко. Ну, или просто удобно.

С выражением неподдельного отвращения на лице, она наклонилась, натягивая свои трусики, чтобы сохранить хоть немного достоинства.

— Пошел ты!

***

После этого она больше не пыталась связаться со мной, и мы не виделись. Мне казалось, что это довольно логично.

Вспоминая о событиях того дня, мы оба ощущали неловкость и стыд. С тех пор, каждый из нас многое пережил, прошел через череду невзгод, стал старше и, возможно, слегка помудрел.

— Ты п-презираешь меня? — Вопросительно пробормотал я.

Стелла устремила взгляд в окно на моей кухне

— Некоторое время это было действительно так. Ты вел себя как настоящий ублюдок, но я вынуждена признать, что не была столь невинной и безупречной, как чистый снег. Я словно посмотрела на себя в зеркало... и мне не понравилось отражение, которое я там увидела. — Она пожала плечами. — Мне стыдно за то, что я говорила и делала в тот день. И, как бы это не выглядело со стороны, я рада, что вы с Доун вместе.

— Мы не вместе.

— Как так? Но Дэн... В общем, я слышала, что вы встречаетесь...

— Это долгая история.

— Возможно, ты когда-нибудь захочешь рассказать мне об этом. Я не конченая сука, как может показаться.

Я нахмурился, а она с досадой ухмыльнулась.

— С тех пор, как мы виделись с тобой последний раз, я много в себе копалась. Думаю, мне стоит поблагодарить тебя за это. Хотя некоторые элементарные истины было довольно сложно принять. Если у меня получится, — она махнула рукой, — то возможно я смогу вернуть себе сестру.

Ее голос звучал искренне.

— Я, правда, скучаю по ней, и очень многое пропустила из жизни Кэти. — Затем она хлопнула ладонями по коленям. — Но перед этим у нас впереди еще насыщенный день. Так что пей кофе... и надеюсь, что тебя снова не стошнит.

Голова все еще болела, а от неиссякаемой энергии Стеллы она и вовсе шла кругом.

Я прихватил свое кофе и, пошатываясь, отправился в гостиную, развалившись там на диване.

В углу лежало сложенное одеяло Стэна. В каждой из комнат находилось то, что напоминало о нем.

Стелла подошла и села рядом со мной, пока я зарывался пальцами в мягкую ткань.

— Мне очень жаль Стэна, — шепотом произнесла она.

Я не мог говорить, поэтому просто кивнул. Она обняла меня за плечи и крепко прижала к себе. Это было мило, и в этом не было ничего предосудительного, никаких мотивов, кроме дружбы. Спустя минуту Стелла разомкнула объятия.

— Я знаю, что он был очень важен для тебя. И, может быть, ты когда-нибудь поведаешь мне почему. В один прекрасный день.

Я снова молча, кивнул.

— Сейчас я смотаюсь домой, чтобы переодеться, но скоро вернусь. Мы должны наведаться с тобой в одно место.

— Сегодня.

Она утвердительно кивнула.

— Сегодня. — Стелла понимающе улыбнулся. — Не сомневайся, Стэн бы это одобрил.

***

Стелла не сообщила мне, куда именно мы направляемся. Мы ехали около часа, и когда оказались на окраине Кливленда, у меня появился еще один повод чувствовать себя виноватым, за то, что я не сделал кое-что важное прошлой ночью. Затем она испугала меня до чертиков, свернув на парковку возле захудалой церквушки.

Я посмотрел на нее недоверчиво.

— Пошли, — настойчиво сказала она.

Небольшой плакат на двери подсказал мне, к чему все это.

«Вы контролируете свои отношения с алкоголем или они вас? Собрание анонимных алкоголиков. Каждую пятницу, в 11 утра».

— Я время от времени бываю здесь, — призналась она. — Это помогает.

Я тяжело вздохнул и успокоил себя, что я делал уже это и раньше и без проблем смогу сделать это снова. Я знал, что Стелла права, и признавал, что я — слабак. Возможно, это придаст мне сил. Я сжал кулаки и вошел внутрь.

В дальнем углу церкви находилось крохотная комнатка с грязными окнами. Одиннадцать человек сидели на жестких деревянных стульях, расставленных полукругом. Я машинально пересчитал собравшихся: восемь женщин, остальные мужчины. Младшей из них была девушка лет двадцати с небольшим, она выглядела разбитой и полностью отчаявшейся, с тонкими волосами и сальной кожей, покрытая прыщами, а самому старшему мужчине, который носил рубашку и галстук, было на вид лет семьдесят. Всем остальным было в районе пятидесяти. Казалось, что я лишний в этой компании, но на самом деле мое присутствие здесь было вполне уместно.

Мужчина, ведущий собрание, встретил нас с улыбкой, но ничего не сказал, а только жестом предложил присесть. Стелла крепко взяла меня за руку и больше не выпускала ее.

Я всмотрелся в лица собравшихся, понимая, что каждый из них сделал то же, что и я: мы все облажались, хоть и каждый по-своему. Все здесь были равны.

Когда мужчина, ведущий собрание, поинтересовался, кто из нас хочет начать, Стелла бегло мне улыбнулась.

— Привет. Меня зовут Стелла, и я — алкоголичка.

— Привет, Стелла, — вторили все в унисон с разной степенью вовлеченности.

Внутри меня все сжалось, и я начал потеть. Я ненавидел то, что нахожусь здесь, но не отрицал того, что, возможно, именно это мне и было нужно.

Стелла расправила плечи и продолжила говорить:

— Я привыкла думать, что просто время от времени выпиваю в компаниях, пока друг не ткнул меня лицом в правду, — она окинула меня взглядом. — Я пыталась найти себе оправдание: развод, а затем раздел имущества. — Стелла вздохнула. — Но на самом деле все началось намного раньше... когда я узнала, что мой жених изменяет мне... с моей младшей сестрой.

Я недоумевающе посмотрел на нее, и издал вздох удивления. Она поморщилась, прежде чем продолжить.

— Понимаете, она всегда была умной, а я популярной. — Стелла ухмыльнулась. — Моя сестра залетела, а я обратилась за помощью к своему новому другу — виски с содовой. Я высказала ей столько плохих вещей... действительно ужасных... за которые мне стыдно до сих пор. Я обвиняла ее в том, что из-за нее моя жизнь трещит по швам, но оказалось, что она понятия не имела, что тот, кто ее обрюхатил был моим женихом. Этот урод мутил с нами обеими одновременно. Но в тот момент, я была слишком горда и глупа, чтобы принять это. Потом я встретила Боба, надеясь, что брак с ним расставит все на свои места, но все стало еще хуже. И я опустилась еще ниже, когда чуть ли не набросилась на нового парня моей сестры. Но тот отшил меня и открыл мне глаза на то... что у меня есть проблемы.

Она тяжело вздохнула, и я крепче сжал ее руку. Стелла посмотрела на меня с благодарностью, прежде чем продолжить.

— Он был абсолютно прав, хотя мне потребовалось не мало времени, чтобы понять это. А еще я осознала, что слишком долго коплю обиды. И это помогло мне простить мою сестру, и сейчас я стремлюсь к тому, чтобы простить саму себя. Как бы там ни было, но на этой неделе у меня будет уже сто дней, проведенных без алкоголя.

Все пробормотали слова одобрения и поддержки, что слегка смутило Стеллу.

— Я не в состоянии исправить все ошибки, совершенные мной, но я к этому очень стремлюсь.

Глава 13

Конец

Алекс

Обратный путь из церкви протекал в тишине. Каждый из нас был погружен в свои мысли. К тому же я был слишком вымотан, и головная боль не собиралась отступать.

Стелла включила радиоприемник, поймав какую-то джазовую волну, но уже через минуту вырубила его.

— Люди обожают распускать сплетни. Никто не упустит возможность высказать свое мнение. Как не крути, то, что я вчера забрала тебя из бара Майка, тоже не осталось незамеченным. Тем более, ты стал излюбленным объектом для сплетен, с тех пор как приехал в город.

Я молчал и смотрел в окно. Все, чего я сейчас хотел, это чтобы меня оставили в покое. Чтобы снова был только я и Стэн. Но судьба сыграла злую шутку. Я даже не предполагал, что можно чувствовать себя столь опустошенным.

— Некоторые люди никогда не примут тебя. По крайней мере, я сужу по своему опыту.

Я бросил беглый взгляд в ее сторону, но она смотрела прямо перед собой.

— Это из-за отца Кэти?

Она пожала плечами.

— Наверное. Это был превосходный повод для сплетен: две сестры, один мужчина, ребенок, рожденный вне брака, и скандал посреди главной улицы между теми самыми сестрами. Экшн просто.

Она пыталась говорить об этом с иронией, но я улавливал боль в ее интонации.

— А теперь все повторяется. Те же две сестры, но другой мужчина. Ты.

— Как, черт возьми, им приходит такое в голову?

— Ну, во-первых, моя публичная истерика на вечеринке Нэнси и Спена послужила отправной точкой, а во-вторых... — Она сделала паузу, вздыхая, — Кэти рассказала своей подруге Холли, что они с Доун оставались ночевать у тебя. Холли — это внучка Гэрри и племянница Эшли. А наш городок маленький, слухи распространяются быстро, и люди делают свои выводы.

Я нахмурился, но не от того, что она была в чем-то не права. Просто сказанное меня совсем не радовало.

— Не включай психолога, Стелла. Это не твое призвание.

Она фыркнула, но, когда я посмотрел на нее, улыбнулась.

— Я просто говорю о том, что тебе придется выслушать много всякой фигни и научиться пропускать ее мимо ушей. Лично я, просто посылаю всех к чертям. Если их жизнь настолько скучна и никчемна, что они ищут утешение в сплетнях, то мне их жаль. Я считаю, что тебе стоит остаться здесь, так как ты ничего не сделал. Тебе нечего стыдиться.

Я замотал головой, так как она ошибалась.

— Я больше и не собирался сбегать. Но Доун перевернула все с ног на голову.

— Что произошло?

Я провел рукой по своей щетине.

— Она поинтересовалась у меня, если в моем прошлом что-то такое, о чем она должна знать, что-то, способное навредить Кэти...

— И ты признался ей, что у тебя есть проблемы с алкоголем.

— Да, и этого оказалось достаточно, чтобы она ушла. А сегодня утром... мало ли что она могла подумать. Проклятие, ты же видела выражение ее лица. Теперь она убеждена, что приняла правильное решение и...

Я не знал, как закончить эту фразу, но в этом и не было необходимости.

— Алекс, в данный момент она ощущает себя преданной нами обоими. Должно быть, ее не покидает ощущение дежавю. Все, что нам остается, это рассказать ей правду и уповать на то, что она поверит. Я не хочу больше быть ей врагом, поэтому мне нужно исправить это ради себя, ради нее... И ради тебя тоже.

— Ты думаешь, она станет слушать?

— Я заставлю ее выслушать, — решительно заявила Стелла. — Не знаю, поверит ли она мне... Но надеюсь, что она захочет поверить тебе.

— Я знаю, что ты ей небезразлична, — начал я. — Она рассказывала мне, что вы были очень близки в детстве, но отдалились друг от друга после поступления в колледж. И теперь, я в курсе почему. Она восхищается тем, что ты не посвящаешь Кэти в проблемы между вами. Доун это, правда ценит. А Кэти любит тебя, и это хорошее начало.

— Только не говори мне, что ты пытаешься быть психологом.

Усмехнувшись, я замотал головой.

— Нет, не уверен, что стоит даже начинать. Любой, кто обратился бы ко мне за консультацией, получил бы психологическую травму, даже если бы у него не было никаких особых проблем до этого.

Стелла рассмеялась, попутно ткнув меня локтем под ребра.

— Шутник! А если серьезно, как ты собираешься жить, когда закончишь обустройство своего жилища?

Я нахмурился и пожал плечами.

— Мне нужно доделать кое-какие дела. Правда, я еще не определился какие именно.

Я лукавил. Я прекрасно знал, чем займусь, позже, ближе к концу недели. Я снова отправлюсь в Кливленд, чтобы встретиться с Жизель. Я уже был осведомлен, что, несмотря на то, что место проведения боев могло меняться, проводились они все равно с периодичностью раз в месяц. Это помогало удерживать аудиторию. Мне просто нужно было немного подождать.

Стелла похлопала меня по колену.

— Ты смышленый парень и со всем разберешься.

— А что насчет тебя? Какие у тебя планы на ближайшее будущее?

— Уладить все вопросы со своей сестрой.

***

Я смотрел вслед задним фарам автомобиля Стеллы, когда тот, покачиваясь, удалялся прочь по дорожке от моего дома.

Дом. Теперь я не мог назвать это место домом. Без Стэна здесь не было ничего привлекательного, просто очередное место для ночлега. Я сдернул простыни с кровати, отправляя их в стиральную машинку, а затем попытался привести себя в порядок, но вскоре мне стало невыносимо находиться здесь в одиночестве, поэтому я вышел во двор и сел рядом с могилой Стэна.

— Привет, приятель. Ты, наверное, уже в курсе событий прошлой ночи, и разочарован во мне. Значит, нас уже двое, а если взять в расчет еще и Стеллу, то трое. Она, кстати, оказалась вполне нормальной и даже затащила меня на собрание анонимных алкоголиков.

Я тяжело вздохнул.

— Ты был отличным товарищем, Стэн, моим лучшим другом и превосходным псом. Я ни одного дня не жалел, что ты являлся частью моей жизни, даже когда ты обмочился на ковер и даже, черт возьми, когда погрыз всю мебель. Если бы ты не появился в моей жизни пару лет назад, я наверняка бы спился. Не буду скрывать, что немного злюсь на тебя, что ты вот так бросил меня, хотя я давал себе отчет, что когда-нибудь это случится. Я буду скучать по тебе каждую минуту каждого дня, приятель. Надеюсь, что там, где ты сейчас находишься, у тебя все хорошо, и там подают восхитительные сэндвичи с беконом. Передавай от меня привет Карлу.

Я потер глаза и стал ждать. Я не знал точно, чего я жду, видимо, какой-то знак, что он услышал меня, или что-то в этом роде.

Меня окружали звуки леса, а вдалеке я слышал рев мотора лодки, плывущей по озеру. Я прислонился к широкому стволу медного бука и уставился в тусклое небо, металлическо-серого цвета, фрагменты которого виднелись сквозь лоскутное одеяло красновато-коричневой листвы. Возможно, я надеялся, что раздастся знакомый лай, но этого не случилось.

Доун

Предательство. Со стороны тех, кто был мне дорог.

Снова.

Предательство. Со стороны моей сестры.

Опять.

Увидев ее, стоящую в дверях дома Алекса, в его футболке, я ощутила опустошающую боль внутри. Я желала, чтобы она испытала что-то подобное. Меня буквально разрывало. Я была готова убить его. И мне хотелось просто сбежать.

Почему она ненавидела меня? Я стала такой же жертвой Мэтью, как и она. Зачем она так поступала? За что?

Это было крайне жестоко.

И я сбежала. А потом разрыдалась по дороге домой, и была вынуждена припарковаться на обочине, так как понимала, что вести машину в таком состоянии было небезопасно.

Все обиды и боль, ярость и разочарования выплеснулись наружу реками слез. Я оплакивала себя, потерю сестры, мою разрушенную семейную жизнь, мужчину, которому я осмелилась поверить, будущее, которого у нас никогда не будет.

Я надеялась, что эти слезы принесут облегчение, смоют с меня все и дадут силы жить дальше, но все, что я получила по итогу, это — пустота.

Я вернулась домой, радуясь, что Кэти в этот момент была с Холли, и свернулась калачиком на диване, разбитая, потерянная и безгранично одинокая.

Я услышала голос Кэти в своей голове, который говорил, что я сама выгоняю всех из своей жизни, и на меня нахлынула новая волна слез.

Все казалось мне абсолютно бессмысленным. Зачем к чему-то стремиться, если все неудачи приносят такую боль? Зачем лелеять мечты, если по итогу они все оборачиваются кошмарами?

Уже начало смеркаться, когда я услышала неуверенный стук в дверь. Было темно, а в доме не горел ни один из светильников. Я с недоумением уставилась на часы. Кэти должна была вернуться только через час, и к этому времени необходимо было взять себя в руки.

Стук повторился, и на этот раз был настойчивее.

Я с трудом поднялась с дивана, так как жуткая головная боль делала меня вялой и несобранной.

Открыв дверь, я увидела на пороге Стеллу.

Обескураженная, я непонимающе уставилась на нее, а затем попыталась захлопнуть дверь, но она толкнула ее, выставив сумочку впереди себя, чтобы не дать мне ее закрыть.

— У меня с ним ничего не было, — неожиданно выпалила она.

Я с недоверием посмотрела на нее.

— Ничего не было, — сказала она спокойнее. — Алекс любит тебя. Правда любит.

— Это низко, Стелла, даже для тебя, — с насмешкой сказала я и снова попыталась закрыть дверь.

Она удивила меня своей силой, когда широко распахнула дверь и затолкала меня внутрь. Стелла указала на меня своим пальцем с идеальным маникюром.

— Доун, этот мужчина терзает себя, потому что переживает за ваши отношения. И прямо сейчас ты нужна ему. — Она опустила руку. — Так что, прошу тебя! Прежде чем ты совершишь самую большую ошибку, просто... Просто выслушай меня. Пожалуйста.

Я скрестила руки на груди, пытаясь удержать внутри себя надежду, которая осмелилась расцвести.

— Зачем ты пришла, Стелла? Скажи правду.

Ее жесткий фасад рухнул, и она сжала губы.

— Я скучаю по тебе. Хочу, чтобы моя сестра снова была рядом.

Будучи выбитой из колеи, я просто уставилась на нее с подозрением.

— Я говорю правду, — продолжила она. — Я скучаю по тебе, сестренка. Знаю, что обвиняла тебя в том, что произошло с Мэттом, и с моей стороны это была огромная ошибка. Я сожалею, Доун. Это не лучшее оправдание, но я чувствовала себя настолько униженной и оскорбленной, что мне просто не хотелось верить, что я ему была безразлична. Я позволила своей гордости встать на пути истины, и злилась совсем не на того человека. Ты моя сестра, и я люблю тебя. — Стелла тяжело вздохнула. — Мне так жаль.

На моих глазах навернулись слезы, и я заставила себя сглотнуть комок в горле. Я ждала этих слов восемь лет. Мне безумно хотелось поверить ей, но...

— Мэтью... Мэтт... Он играл с нами обеими, — дрожащим голосом ответила я. — И я знаю об этом. Я никогда не хотела, чтобы все было так, но у меня есть Кэти, и она значит для меня все.

— И для меня, Доун. Она моя племянница, и я ее безумно люблю.

— Я знаю.

И я действительно видела это. Стелла никогда не позволяла злости и обиде отражаться на ее отношении к Кэти. Я всегда ценила в ней это.

— Я хочу быть частью ее жизни, Доун. По-настоящему, пока она не стала слишком взрослой. Она может спросить меня, почему мы с тобой постоянно ссоримся, и меня пугает даже мысль об этом. Я хочу оставаться ее тетей Стеллой. Хотя, я и так ее клевая тетя Стел, — она едва заметно улыбнулась.

Ее слова были такими трогательными. Мне очень хотелось, чтобы наши отношения с сестрой наладились, но сомнения все еще не отступали.

— Я видела тебя. Стелла. Сегодня утром. На тебе была... футболка Алекса. Ты же провела у него ночь.

Стелла поморщилась.

— Ты права, но все не так, как ты думаешь. Клянусь тебе. Зуб даю! У нас ничего не было. Может, ты позволишь мне войти и присесть? Я больше не хочу сплетен о войне между сестрами Эндрюс.

Я молча отступила назад и, бросив последний испытующий взгляд на Стеллу, прошла в гостиную, оставив ее решать следовать ли за мной.

Поколебавшись, она присела на краешек моего потрепанного дивана, выглядя так, словно была удивлена тем, что я ее впустила.

— Спасибо, — пробормотала она, осматривая пространство комнаты.

Я кивнула, требуя от нее пояснений.

— Это не то, что ты думаешь, — начала она.

— Это я уже слышала.

— Да, но это правда. Я просто не знаю, с чего начать,— она сделала глубокий вдох. — Начну с вечеринки у Нэнси и Спена. В тот момент, я была совершенно разбита. Боб вытрепал мне все нервы, а гонорары адвокатов неумолимо росли. Я налегала на бутылку... И тут увидела тебя с Алексом. Вы выглядели такими счастливыми, так хорошо смотрелись вместе. Во мне взыграла ревность. Я всегда завидовала тебе, Доун.

На ней лица не было во время этого признания.

Эти слова шокировали меня. Я всегда считала ее соблазнительницей, абсолютно довольной жизнью. Это я всегда ей завидовала.

Стелла откашлялась.

— Когда я увидела вас вместе, мне захотелось доказать, что я тоже могу нравится мужчинам. Сейчас я понимаю, что просто выплеснула свой гнев по отношению к Мэтту. Я все еще винила тебя, хотя и знала, что это он был ублюдком. В общем, тебе известно, что Алекс отвез меня домой, но и в принципе это все. Он даже не захотел зайти и выпить со мной. И теперь я знаю почему. — Печально сказала она. — Хотя, причина, безусловно, была не одна. Но тем не менее, вскоре после этого я наведалась к нему... и довольно прямолинейно дала понять, что хочу с ним переспать.

Несмотря на то, что я слышала от Алекса о том, что Стелла приставала к нему, внезапная нахлынувшая ревность заставила меня сжать кулаки.

Стелла облизала губы, прежде чем продолжить:

— Естественно, он дал мне от ворот поворот. Он абсолютно не повелся на мои поползновения, что, признаюсь, задело мою гордость. Алекс заявил, что не может общаться с теми, кто зависим от бутылки. Это меня так ошарашило! Я никогда не думала о себе в таком русле. Но это был именно тот волшебный пендель, в котором я нуждалась. Я долго и тщательно анализировала свое поведение... и мне совсем не понравилось то, до чего я докопалась.

Выражение ее лица взывало к пониманию.

— У меня в багаже неудачная помолвка и провальный брак. Я стала тридцатишестилетней алкоголичкой и разведенкой, которая лишилась поддержки своей сестры. Я облажалась во всем, что имело для меня смысл. Поэтому, — она глубоко вздохнула. — Я начала посещать собрания анонимных алкоголиков, в результате чего начала смотреть на мир трезвыми глазами.

— А мама с папой в курсе? — Перебила ее я.

— Да, но я сообщила им только спустя две недели. Мне хотелось быть уверенной в том, что я смогу обходиться без бутылки. Они были крайне недовольны, что я скрывала от них такое. Но я не хотела в очередной раз публично облажаться. Понимаешь? Мне нужно было дождаться, когда я смогу заявить, что я — реабилитирующийся алкоголик, не кривя душой.

Она уставилась на свои руки.

Я понимала, чего ей стоило рассказывать мне обо всем этом. Стелла выворачивала свою душу, и это выбивало меня из колеи.

— У тебя получилось? Ты завязала с выпивкой, Стел?

Она кивнула с гордостью, и легкая улыбка тронула ее губы.

— Сто дней трезвости, Доун. Целых сто дней.

— Вау! Это впечатляет. Поздравляю!

— Спасибо! Это многое для меня значит.

Я неуверенно улыбнулась в ответ. Это было что-то непривычное и слегка неловкое. Но хорошее. Мне было приятно поддержать свою сестру.

— Это было непросто, — продолжила она. — Я миллион раз порывалась прийти к тебе, но сначала хотела преодолеть все остальное.

— Ты не должна была делать это в одиночку, Стел.

— Да, наверное, ты права. Спасибо еще раз за поддержку. Я мечтала наладить отношения с тобой, хотя бы попробовать, но не знала, как это сделать.

Я облизнула губы.

— А какую роль во всей этой истории играет Алекс?

Беспокойство промелькнуло на ее лице.

— Вчера вечером я ехала по городу и заметила его пикап, припаркованный возле бара. Он рассказывал мне, что у него были проблемы с алкоголем, поэтому я заволновалась. Я подумала...Черт, даже не знаю, что именно подумала, но, когда увидела его внутри, он выглядел крайне... удручающе.

Я печально вздохнула.

— Он потерял Стэна. Своего пса.

— Я в курсе. В конце концов, мне стало ясно, что он конкретно перебрал. Поэтому я загрузила его в свою машину, чтобы отвезти домой. По пути его вырвало прямо в салоне, запачкав все, в том числе и меня. Я очень надеюсь, что на мойке смогут вывести эту вонь, — она поморщилась, заставив меня улыбнуться.

Она подмигнула и тоже улыбнулась.

— Это было просто отвратительно! Я заставила его принять душ и лечь спать. Но Алекс был настолько пьян, что я забеспокоилась, что все может повторится во время сна. Поэтому и решила остаться...

— И тебе требовалось во что-то переодеться...

— Именно! И больше ничего! Клянусь! Этот парень любит тебя, Доун. Чертовски любит. И сейчас он разбит, так как считает, что все испортил. Но я же вижу, что Алекс не безразличен тебе, поэтому, прошу тебя, не оставляй его только потому, что думаешь, словно у нас что-то было... Он любит тебя, и я тоже. Все, чего я желаю, чтобы у вас с Кэти все было хорошо. И, как я уже говорила, хочу, чтобы моя сестра вернулась.

Мне хотелось ей верить. Ее глаза излучали искренность, и я видела, как в глубине у нее таится надежда, что я найду в себе силы ее простить.

Я подошла к своей сестре. А потом мы просто плакали в объятиях друг друга, чередуя извинения со слезами.

Стелла крепко обняла меня, и это было приятно. И так правильно.

— Иди к нему, Доун. Дай ему шанс. Дай шанс самой себе, — прошептала она мне на ухо, когда мы слегка отстранились друг от друга.

Алекс

Вероятно, я заснул снаружи, у могилы Стэна, так как, когда я внезапно проснулся, промерзнув до костей, солнце уже клонилось к закату, а над лесом сгущался сумрак.

Затем я увидел то, что меня разбудило.

— Доун, — прохрипел я, попытавшись выпрямиться, и поморщился, когда острая боль пронзила мою шею после того как я поспал в неудобном положении.

— Прости, что потревожила.

Я протер глаза, все еще не веря, что она рядом. Мне не пришлось объяснять, что я делал снаружи. Мы вместе хоронили Стэна.

Я уставился на нее, когда она опустилась на землю напротив меня, подтянув колени к груди.

— Как ты себя чувствуешь? — Нерешительно спросила она.

Я вздохнул и провел рукой по своей щетине.

— Погано. Глупо. Разочарован в себе. Без Стэна. С похмелья.

Она ничего не ответила, просто не сводила с меня глаз.

— Ко мне приходила Стелла, — сказала она спустя время. — Мне хочется верить ей...

— Я не спал с ней. — Я помотал головой. — Нет. Ты та, с кем я хочу быть.

— Ты не пришел ко мне, — печально прошептала она тихим голосом, словно шелест бумаги. — Ты не захотел моей поддержки. Вместо этого ты пошел в бар и надрался.

Я поморщился.

— Ты права... Я снова облажался. Мне, правда, жаль. Проклятие, мне стыдно за все, что вчера случилось. Просто это было слишком...

— Я знаю и пытаюсь понять.

Я откинул голову, и оперся на ствол дерева позади себя.

— Доун, у меня алкоголизм. Меня всегда в первую очередь будет тянуть к бутылке. Мне остается только продолжать с этим бороться. Я жил в трезвости практически год, но после всего, что на меня свалилось, я сдался, и даже не могу передать словами, насколько себя за это презираю.

Она вздохнула.

— Мне, правда, жаль Стэна. Я понимаю, как много он для тебя значил, и сожалею, что не смогла ему помочь. Мы сделали все, зависящее от нас, но...

— Просто пришло его время. Знаю. И мне тоже жаль. Я не хотел ни в чем тебя обвинять.

Она с облегчением вздохнула, и часть напряжения между нами ушла.

— Спасибо. Я хотела и надеялась, — ее глаза встретились с моими. — С того момента, как ко мне приехала Стелла... да и раньше, я думала о тебе, о нас, практически безостановочно. Но я не могу рисковать из-за Кэти.

Я не думал, что может стать еще хуже, но потом пришла Доун и доказала обратное.

Пока мы смотрели друг на друга, в ее глазах появлялось все больше сомнений, и я отбросил остатки своей гордости.

— Ты дашь мне еще один шанс? — Обреченно спросил я.

Она вздохнула и отвела взгляд.

— Я хотела бы, но не уверена, что это будет разумно. Но точно не сейчас. Я пока не готова. Сейчас... Мне постоянно придется ждать подвоха и жить как на иголках. Я не смогу так жить.

Острая боль пронзила мое и без того растоптанное сердце.

Разве до этого она сказала недостаточно? Неужели она всерьез собиралась добить меня? Я уже и без того был слишком повержен.

Я собирался сказать ей, что она уже и так дала мне больше, чем я заслуживал. Но не сделал этого. Не смог.

Вместо этого в моем голосе звучала горечь и обида.

— Я не виню тебя. Мне тоже было бы страшно рисковать.

Ее глаза были преисполнены печали, когда она заставила себя встать на ноги.

— Увидимся позже, Алекс.

— Сомневаюсь. Мне больше не понадобятся услуги ветеринара.

Она поджала губы и отправилась прочь.

И да, я бы мог сделать этот день еще более отстойным и продолжить вести себя, как мудак. Но я отпустил ее.

На улице заметно холодало, и лед в моем сердце, который начал оттаивать, вновь застыл от последних слов Доун. Она не видела себя рядом с алкоголиком. Это был конец.

***

Следующие две недели я был полностью погружен в себя. Все работы по благоустройству дома были завершены, не хватало лишь элементарной уборки. Еще одно утро, и к состоянию этого места не смогла бы придраться ни одна инспекция.

Я тосковал по Стэну. В доме было слишком тихо. Стэн наполнял своим молчаливым присутствием пространство, даже когда спал. Сейчас здесь обитали лишь воспоминания о нем.

Я скучал по Доун и, конечно же, по Кэти.

Пустота внутри была невыносимой. Я снова был в шаге от того, чтобы сдаться. Был ли смысл в упорной борьбе, если в итоге все оборачивалось дерьмом?

Но все же имелось одно светлое пятно, один лучик надежды, который исходил от самого неожиданного человека.

Каждый вечер меня навещала Стелла, и я угощал ее ужином. Я рассказал ей, что вечера в одиночестве даются мне всех сложнее, и она взяла на себя заботу развлекать меня. Ко всему прочему она была просто никудышной кухаркой и устала питаться фастфудом.

Она рассказала мне о том, как они росли вместе с Доун и о придурке Мэтью, который полагал, что встречаться с двумя сестрами одновременно — это круто. Ублюдок. Я и так знал, что он не особо интересовался Кэти. Стелла же подтвердила, что его участие в ее воспитании сводилось к минимуму.

— Вся ирония заключается в том, что я познакомилась с ним, когда на одних из выходных ездила навестить Доун в университете штата Пенсильвания. Она задерживалась после занятий, что-то обсуждая со своим профессором, и тогда я впервые увидела Мэтта. Он работал в студенческом городке, да и сейчас трудится там же. У нас все закрутилось, а потом он сделал мне предложение. Он был галантен и внимателен, и это казалось мне пределом мечтаний. Заметь, что в то время у меня была только скучная работа в офисе в Эри. Наверное, для меня это был способ вырваться оттуда. Я даже представить не могла, что по будням он встречается с Доун, а со мной по выходным. Не могу сказать, почему Доун до сих пор поддерживает с ним общение. Должно быть, она просто пытается жить по правилам.

Стелла вздохнула.

— Она уверена, что у Кэти должен быть отец, — она вскользь взглянула на меня, но я не предал этому значение. — Какая-никакая мужская рука в воспитании. Спэн превосходен в этом, но ему уже скоро стукнет восемьдесят.

К счастью, вскоре она оставила эту тему.

Но плохие новости не заставили себя ждать. Тот самый ублюдок, который прошлым летом поприветствовал меня в Жираре тушкой дохлой лисы на пороге моего дома, вернулся к своим трюкам. На этот раз я всерьез намеревался вычислить его.

Я только вернулся с продуктового магазина с необходимым для приготовления ризотто. Меня не было всего около часа, но этот мудак успел повесить у меня на крыльце дохлого зайца.

Я достал старый армейский нож Карла из бардачка своего пикапа как раз в тот момент, когда услышал, как хрустит гравий под колесами автомобиля Стеллы.

— Фу! Это еще что?

Я не стал утруждать себя ответом, поспешно срезав тушку и выкинув в лес. Мои приятели-лисы уже подросли, но не отказывались от халявных обедов. Я был убежден, что, наверняка, это их мать была принесена в жертву к моему приезду в этот городок. Правда, я не мог понять, какие мотивы скрывались за всем этим. Ну, помимо того, что я не был здесь желанным гостем. Но обычно люди пытались узнать меня поближе, прежде чем возненавидеть.

Стелла устроилась на кухне поудобнее, после того как залила воду в кофеварку.

— Для чего все это?

— Кто-то пытается запугать меня. Я не знаю, какую цель он этим преследует, но это происходи регулярно с тех пор, как я здесь поселился.

— Ты серьезно? А Дэн в курсе?

— Да, он заезжал однажды, когда кто-то оставил труп вороны на крыльце. Я предполагаю, что это тот же самый человек, что расставляет ловушки в лесу.

— И что он сказал?

— Особо ничего. Только то, чтобы я поставил его в известность, если это продолжится. Вскоре мне показалось, что все приутихло, и я не стал никого напрягать по этому поводу. К тому же, — я искоса посмотрел на нее. — Я предпочитаю не связываться с полицией.

— Эм, не подумай, я не переубеждаю тебя, но Дэн довольно хороший парень.

Я только пожал плечами. Чтобы не творилось на моей земле, я разберусь с этим сам.

— Как у тебя дела?

Она фыркнула.

— Ты о моем преследователе? Боб все еще не отступает и пытается выжить меня из моего дома.

— А что твой адвокат?

— Бракоразводный процесс закончен, и у меня есть перспективы отсудить себе дом, но мне нужны будут деньги, чтобы платить налоги и содержать его. Так что вскоре мне придется искать работу, так как этот дом мне дорог, и я не хочу его терять. Я даже не понимаю, почему Боб в него так вцепился — ему никогда не нравилось в нем жить. Он говорил, что жутко жить посреди леса. А теперь ведет себя, как кретин. — Она замолчала, о чем-то задумавшись. — Знаешь, а меня только что осенило...

— Что он не такой уж кретин?

— Перестань, он самый жуткий придурок из всех, мне кажется, что я только что поняла, зачем ему понадобился этот дом спустя столько лет. Можно я воспользуюсь твоим компьютером? Мой мобильник отказывается ловить здесь вай-фай.

Я принес ей свой ноутбук, и она улыбнулась при виде фотографии Стэна, отдыхающего на террасе, на заставке монитора.

— Старый приятель, — ласково произнесла она.

Затем она отыскала статью из местной газеты о перспективах строительства вдоль берега озера.

— Вряд ли они могли получить разрешение на строительство.

— На охотничьих угодьях штата, нет. Но мой дом к ним не относится. — Она бросила встревоженный взгляд в мою сторону. — И твой тоже.

Я имел представление о том, сколько стоит земля на берегу озера с разрешением на застройку, и все начало обретать смысл.

— На вечеринке у Спена, Боб пытался заговорить со мной о покупке дома. Тогда все и началось. Тем более, я дни напролет проводила с бутылкой. — Она ухмыльнулась. — И он был крайне настойчив.

— Спен говорил мне, что кто-то еще оставлял заявку на земли старины Джо, но предложил гораздо меньше, чем я. — Я пожал плечами. — Я не особо задумывался о цене. Просто нуждался в уединении.

Стелла вновь задумалась.

— Сложно поверить, что я вообще об этом думаю, но... Знаешь, Боб фанат охоты. Ежегодно, как только открывался сезон, он уходил со своими друзьями, чтобы пристрелить какого-нибудь несчастного карибу. Он знает, как правильно расставить ловушки, — она вздохнула. — Несмотря на то, что этот парень — та еще мразь, мне мерзко думать о том, что он мог оставлять трупы животных на твоем крыльце. Но все сходится...

— Если это Боб, то я поймаю его.

— Ты ведь любишь строить из себя мачо и все такое? А теперь иди и покажи мне, как ты справляешься на кухне. Это будет хорошей практикой, пока моя глупая сестра приходит в себя.

— Стелла...

— Кыш! Ступай и приготовь для меня, Алекс.

***

Осень отступала, и зима уже заявляла о своих правах. Я ощущал ее приближение по цвету листьев, переходящих от темно-зеленого к красному, оранжевому и песчаному, что заставляло лес буквально полыхать, несмотря на то, что заметно холодало. Я все еще не принял решения, остаться или продать этот дом.

Но если я и продам его, то не Бобу. Чем больше я рассуждал о том, что предположила Стелла, тем больше убеждался, что она права. Время было выбрано слишком удачно.

Чтобы он не задумал, я был готов ему противостоять. Но сейчас у меня имелись другие дела, которые требовали завершения.

Я дважды наведывался в Кливленд, разыскивая Жизель, но она словно растворилась, а у меня не имелось других осведомителей, чтобы найти то, что я хотел. Я бы мог околачиваться по барам в попытках разузнать что-то, найти хоть какую-то зацепку, но... вероятно, это был бы не самый лучший вариант. Так что на данный момент этот проект отошел на второй план. Если бы я потратил время, околачиваясь в нужных барах, то, возможно, получил бы необходимую информацию, но это было бы все равно, что все обрызгать бензином, а потом ходить и бросать зажженные спички. И хотя я был несчастен, я не был склонен к самоубийству.

Чтобы не дать своему мозгу атрофироваться, я начал работать над некоторыми архитектурными эскизами, идеями для других домов, подобных моему. Это было далеко от тех масштабных проектов, которыми я занимался ранее, но все же хоть какое-то отвлечение.

Доун так и не давала о себе знать. Однажды я попытался позвонить ей, но ее телефон переключился на голосовую почту, и я не стал оставлять сообщение.

Я любил проводить время со Стеллой. Мне нравилось, что у меня появился друг, кто-то, знающий темные моменты моей биографии и не осуждающий меня за них.

Мы сидели в моей гостиной, наслаждаясь тем, как играет пламя в камине, и трещат поленья, источая аромат кедра и дуба. Это было так мило, по-домашнему уютно. От этого было очень спокойно. С тех пор как я во второй раз ступил на тропу трезвости, я научился по-новому ценить спокойствие в жизни.

Стелла пила кофе, а я травяной чай. Раньше я откровенно насмехался над каждым, кто пьет эту муть, но сейчас избегал любых зависимостей, даже от кофеина.

— Ты же знаешь, что на следующий день после смерти Стэна, я отправилась к Доун? — Неожиданно спросила Стелла.

Мы оба избегали упоминания ее имени в наших разговорах, поэтому этот вопрос ошарашил меня.

Я замер, держа чашку на полпути ото рта, а затем снова сделал глоток. Я не сомневался, что она заметила мои колебания.

— Да, знаю, — наконец ответил я. — Она мне рассказала. Спасибо, что сделала это.

Стелла сочувственно посмотрела на меня.

— Но ведь это не помогло, не так ли?

Я нахмурился.

— Стел, порой я способен испортить все сам. Ты же пыталась мне помочь и сделала это. По крайней мере, она знает правду и не надумала себе лишнего.

Стелла вздохнула.

— Мне пришлось умолять ее у порога, прежде чем она пустила меня в дом. В какой-то момент я подумала, что мне придется поклясться всей своей коллекцией сумочек от Шанель, чтобы добиться позволения войти. Полагаю, что в итоге я оказалась внутри только потому, что она была смущена тем, что нас могут услышать ее соседи. — Она взглянула на меня через стол. — Я пока еще не привыкла к отказам и думаю, что ты уже понял это.

Я ей слабо улыбнулся.

— Это точно.

— С тех пор я не раз пыталась поговорить с ней о тебе...

— Так ты поддерживаешь с ней общение?

— Да, мы встречаемся, чтобы выпить кофе. Иногда она берет с собой Кэти.

— Это хорошо. Правда, прекрасно. Как она? — Спросил я, стараясь не выдавать своих эмоций.

Я был рад, что отношения Стеллы и Доун наладились, особенно если это означало, что благодаря этому я буду знать, как у нее дела.

—Теперь вы обе довольны?

Стелла окинула меня изучающим взглядом.

— Она скучает по тебе. Ее терзают сомнения, правильное ли решение она приняла. Между делом я намекнула ей, мол, она совершает ошибку, и что, то, что между вами, дается не каждому и заслушивает и второго, и третьего, и бог знает какого там шанса, чтобы позволить вам во всем разобраться.

— Как Кэти? — Перебил я, убегая от возможных вопросов.

— Все также. Скучает по тебе и тоскует по Стэну.

— Ясно.

Стелла посмотрела на меня, переводя тему разговора.

—Ты уверен, что не хочешь рвануть со мной во Флориду на День благодарения? Я забронирую тебе номер в отеле, так что тебе не придется останавливаться у моих родителей.

— Уверен, но за приглашение спасибо. Мне пока совсем не до праздников. Тем более, у меня есть кое-какие планы, которые необходимо провернуть.

— Планы, значит? Не думаю, что хочу знать, какие именно. Просто будь осторожен. — Ее голос звучал настороженно. — Ты точно не хочешь передумать и спасти меня от общества моих родителей?

Я улыбнулся ей в ответ.

— В другой раз.

— Я это запомню, — она рассмеялась. — Доун уже сказала, что не поедет, так как этот засранец хочет увидеться с Кэти на праздниках. — Стелла закатила глаза. — И он делает это не потому, что в нем проснулся отцовский инстинкт, а лишь для того, чтобы подосрать планам Доун. Так что они остаются в городе.

Она сообщила то, что мне уже было известно, и да, это было одной из причин, почему я не еду с ней. Стелле я этого не озвучил, но по озорному блеску в ее глазах понял, что она меня раскусила.

— Знаешь, я давно хотела спросить тебя, — сказала она, лукаво улыбаясь, — в тот день на террасе ты ведь всерьез был готов трахнуть меня, не так ли?

Я поморщился.

— Стелла...

— Ну же, Алекс, я не собираюсь набрасываться на тебя и лишать тебя твоей безгрешности... точнее того, что от нее осталось. Но мы же друзья. Ты можешь быть со мной откровенен.

— Боже, Стелла!

— Признайся! — Настаивала она.

— Хорошо, да. Я был готов трахнуть тебя прямо там на террасе. Ты слишком давила на меня... И я почти потерял контроль. И мне противно от самого себя из-за этого, и я сожалею. Довольна?

Стелла рассмеялась.

— Брось, не извиняйся, это было очень горячо! Кроме того, приятно осознавать, что ты не считаешь, меня абсолютно непривлекательной.

— Не выворачивай мне яйца, — резко отрезал я, и она вновь расхохоталась.

— Да, ты прав. Просто это так весело. Не волнуйся, красавчик, я помню, о чем мы договаривались, и очень надеюсь, что моя сестра очень скоро одумается.

Я ухмыльнулся и покачал головой. Стелла всегда оставалась Стеллой.

***

На следующий день Стелла улетела во Флориду, и я остро ощутил ее отсутствие. Как только я остался один, искушение приложиться к бутылке усилилось. Оно преследовало меня словно тень, как болезненная потребность, которая становилась более ядовитой по мере того, как я думал о ней.

Я усугубил свое печальное состояние тем, что избавился от старых покрывал Стэна и выбросил его погрызанные игрушки и недоеденную пачку собачьего печенья, которая все еще хранилась в шкафу. Чуть позже я передумал, откопал печенье среди мусора и разбросал по лесу, чтобы порадовать лисиц и других диких зверей. Стэну бы это понравилось.

Я терпеть не мог все эти чертовы праздники, и все тут. Именно в это ужасное время мои мама и папа оказались запертыми в доме в своем обоюдном несчастье, когда я был ребенком.

Во время учебы в колледже все было не так печально. Пару раз я был приглашен в гости к родителям своего соседа по комнате из Детройта, пока не встретил Шарлотту. Не то чтобы она очень любила праздники. Она считала, что хорошо бы провести время в Акапулько или на Мауи — где-нибудь в дорогом и солнечном месте.

За пару лет, проведенных со Стэном у нас появились собственные традиции: содовая и пицца «Двойный сыр» для меня и «Пепперони» для Стэна. Всех посторонних к черту. Это было моим девизом, но в этом году, черт подери... В этом году я рассчитывал совсем на другие вещи с людьми, которых считал своей семьей, и Стэном. А теперь у меня не осталось вариантов, кроме как напиться и забыться.

Когда я все же в День Благодарения неохотно открыл глаза, мир вокруг внезапно припорошило белым снегом, а лес вокруг озера сковало серебристым льдом. Я поежился. Вероятно, настало время подключить котел, но мне было плевать.

Я уставился в окно, задумавшись о том, а не рвануть ли мне к Стелле во Флориду, чтобы погреться немного под тамошним зимним солнышком. Но у ее родителей возникло бы слишком много вопросов, да и я не хотел быть так далеко от Доун, даже если она не собиралась идти со мной на контакт.

Я замотал головой, старясь отогнать все мысли. Затем натянул на себя спортивные штаны и кроссовки и отправился в лес.

Мое дыхание превращалось в пар, а когда я втянул в себя ледяной воздух он вызвал у меня боль в горле. Я бежал чрез лес, пока подмерзшая листва хрустела под моими ногами. Мой темп постоянно нарастал до тех пор, пока мое тело не начало обливаться потом, а мышцы ног не заныли. Я сбавил обороты, а после остановился, прислонившись спиной к стволу дерева, чтобы перевести дыхание.

Что-то внутри меня изменилось, но я не понимал, что именно.

Проигнорировав эти ощущения, я вернулся в дом, гнетущая тишина которого душила меня. Мне было необходимо чем-то себя занять. Поэтому остаток утра я провел, развешивая плотные шторы, выбранные мной с помощью Стеллы, так как из-за резкого понижения температуры, я мог видеть следы своего дыхания на зеркале ванной комнаты.

Я ненавидел думать о Стэне, замерзшем в своей могиле, поэтому отогнал эту мысль.

Я нашел себе занятия на день, а завтра, в ночь Черной пятницы запланировал поездку в Кливленд. Наконец-то, мне удастся отыскать Жизель и получить от нее нужную мне информацию.

Глава 14

Перемены

Алекс

Так проходил мой День Благодарения: утро я посвятил пробежке к озеру, а потом до полудня менял масло в своем пикапе. На обед у меня был печеный картофель.

Я уже практически разделался с ним, но был по локти в жиру и масле, когда зазвонил мой мобильник, перепугав меня до чертиков. Лишь у Стеллы, Спена, моего банка и строительного магазина был мой номер, поэтому звонками меня жаловали не часто.

Я потратил несколько мгновений на то, чтобы отыскать полотенце и вытереть руки. Входящий звонок был с номера местного оператора, который оказался незнакомым.

— Алло?

Все, что я мог расслышать в трубке, это что-то похожее на сопение. Я уже собирался сбросить звонок, когда на том конце провода раздался тихий, заплаканный голосок.

— Алекс, ты можешь приехать за мной?

— Кэти? Что случилось? Где ты?

Пока я искал ключи в кармане куртки, всхлипы в трубке только усиливались.

— Солнышко, скажи мне, где ты? С тобой все в порядке?

— Я у своего отца, — произнес дрожащий голос. — Точнее, была у своего отца, но у него занятия со своим учеником, несмотря на то, что сегодня День Благодарения. Я сказала, что хочу остаться дома и посмотреть свои любимые телешоу, но он заявил, что все они идиотские и есть дела поважнее, поэтому мы поехали в многоквартирный дом к его ученику. Папа оставил меня в машине, и я не знаю, где он. Мне здесь не нравится, да еще и холодно. А еще я хочу есть и в туалет.

Она сделала паузу, чтобы вздохнуть, а затем шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезы. Во мне закипала ярость. Я был выбит из колеи тем, что отец оставил ее одну в таком состоянии. И что, черт возьми, за чушь с этим репетиторством в День Благодарения? Я в курсе, что он ведет преподавательскую деятельность, но вряд ли, что и сегодня. И даже если возникла какая-то неотложная потребность, он должен был сначала доставить Кэти домой. Ублюдок.

—А что сказала твоя мама? Ты звонила ей?

Слегка поколебавшись, она снова заговорила.

— Нет. Она же на работе.

— Думаю, что она хотела бы, чтобы ты поставила ее в известность.

— Я звонила в клинику, но звонок был переадресован на телефон Эшли. Она сказала, что мама проводит срочную операцию у лошади миссис Кингстон. У нее сильные колики, это означает, что у нее в кишечнике острая непроходимость, а это действительно больно. Мама говорила мне, что я могу отвлекать ее только в случае экстренной необходимости, а я не знаю, насколько чрезвычайна моя ситуация. Поэтому я позвонила тебе.

Я старался говорить с ней, как можно спокойнее, не показывая, насколько я в действительности был обеспокоен и как чертовски зол.

— Так, я думаю ты должна снова связаться с Эшли и рассказать ей все то, что сообщила мне. И еще скажи, что я заберу тебя. Хорошо?

— Обещаешь? — Спросила она голосом полном надежды.

— Я уже сажусь в свой пикап. Постараюсь приехать, как можно быстрее.

— Ладно, — фыркнула она. — Ты сердишься на меня?

— Конечно, нет, милая. Ты все сделала правильно.

Даже если твоей маме это и не понравится.

— Я приеду за тобой, дорогая. Уже очень скоро. Кэти, и еще, это важно, как долго ты уже ждешь отца в машине?

Я не собирался вмешиваться в их дела, если она пробыла там всего несколько минут, хотя ее голос звучал так расстроено...

Последовала короткая пауза.

— Наверное, около часа, примерно.

Я выругался себе под нос, и голос Кэти задрожал.

— Я хотела позвонить тете Стелле, но она сейчас в Орландо у бабушки с дедушкой, и я подумала, что мама будет злиться на меня, если я ей позвоню.

Я не мог сказать бедняжке, что ее мама еще больше вскипит от того, что она позвонила мне.

— Не волнуйся, милая. Можешь сказать мне, заперты ли двери машины?

Я услышал какую-то возню, прежде чем получил от нее ответ.

— Кажется, да.

— Ясно, это хорошо. Держи их закрытыми и не открывай никому, кроме своего отца. Я уже мчусь к тебе. Набери меня, если он вернется.

— Договорились, — тихо сказала она. — Я скучаю по Стэну.

Внутри меня все сжалось.

— Знаю. Я тоже.

— И по тебе скучаю, — прошептала она. — И мама тоже.

В этот момент я не мог найти подходящего ответа, но это дало мне маленькую вспышку надежды.

Кэти оказалось довольно сложно объяснить, где она находится, она назвала мне адрес своего отца и добавила, что находится всего в нескольких минутах езды от него. Поэтому я выдвинулся в том направлении, пока она описывала мне, что видит за окном и что запомнила по дороге. Я мог предположить, что она была возле одного из домов в кампусе, но в случае необходимости был готов стучаться во все двери, чтобы найти того, кто мне поможет.

Миллион мыслей пронеслись в моей голове на протяжении этого короткого маршрута. Было уже поздно, и я тревожился, что Кэти все еще одна. Я поставил свой мобильник на громкую связь на тот случай, если она вдруг снова позвонит и сообщит, что ее отце вернулся, но телефон молчал все двадцать километров пути.

Когда GPS известил меня о том, что я приближаюсь к месту назначения, мне пришлось самому набрать ее.

— Алекс! Где же ты? Мне страшно. Кто-то только что постучался в окно машины.

— Я правда уже близко, милая. Не могла бы ты описать мне машину, в которой ты находишься?

— Эм, она новая, — неуверенно произнесла она.

— Хорошо, а какого она цвета?

— Серебристого, — ответила она, в этот раз более уверенно.

Я сразу же приметил серебристый Мерседес в нескольких десятков метров перед собой.

— Я вижу тебя Кэти-Кей. Сейчас я моргаю фарами. Ты видишь меня?

— Да! — Завизжала она. — Да, я вижу тебя.

Я припарковался позади нее и выскочил из машины. Уже через пару секунд Кэти обнимала меня за талию и крепко прижимала к себе, истерически рыдая в мою рубашку. Я обнял ее в ответ, погладил по волосам и пообещал, что все будет хорошо.

— Ты позвонила Эшли?

Она кивнула, вытирая глаза рукой.

Неожиданно ее телефон зазвонил.

— Это мама, — сообщила она дрожащим голосом, шмыгая носом. — Мамочка, — тихо прошептала она. — Я послушно ждала, как велел папа, но уже темнело, мне было страшно и холодно, и очень сильно хотелось в туалет.

Она говорила совсем как маленький ребенок, а не как не по годам взрослая девочка, которой зачастую казалась.

— Со мной все в порядке. — Пауза. — Я даже не знаю. — Пауза. — Уже давно. Он сказал, что ему нужно заниматься с учеником. — Пауза. — Я не знала, что делать. — Пауза. — Я позвонила Алексу, и он приехал за мной. Сейчас он здесь. — Пауза. — Да. Ладно. Хорошо. — Кэти внимательно слушала, несколько раз кивая. — Я тоже тебя люблю, мамочка, — прошептала она и протянула телефон мне. — Она хочет поговорить с тобой.

— Алекс?

— Д-да.

— Большое спасибо, что присмотрел за моей маленькой девочкой, — голос Доун дрогнул, и я мог уловить в нем нотки негодования.

Мне хотелось протянуть руку через телефон, чтобы успокоить ее.

Но в этот момент кто-то окликнул Кэти, и к нам подбежал высокий худой мужчина.

— Кэти! Что ты делаешь возле машины? — закричал он.

Меня выводило из себя, что он с ходу набросился на дочь, но я решил списать это на то, что его встревожило, что она разговаривала с каким-то незнакомцем.

— Мое и-имя Алекс Уинтерс. Я друг Д-Доун, — сказал я, выпрямляясь и отпуская руку Кэти.

Но Кэти лишь крепче обняла меня и уткнулась лицом в мою промасленную рубашку. Ее отец явно пугал девчонку.

— У тебя есть пять секунд, чтобы отпустить мою дочь, прежде чем я позвоню в полицию, — огрызнулся он в мою сторону.

— Хорошая мысль, — спокойно ответил я. — Заодно расскажешь им, почему оставил ее одну почти на два часа, пока занимался репетиторством в День Благодарения.

Его лицо стало красным, и он сжал кулаки.

— Пока ты определяешься с дальнейшими действиями, у меня на линии Доун.

Я протянул ему мобильник, замечая, как его губы сжались в тонкую линию. Чтобы там Доун не сказала ему, ее слова явно попали в цель.

Когда звонок оборвался, он выглядел так, словно собирался разбить мобильник дочери об асфальт. Но вместо этого он вернул его мне, а затем развернулся, чтобы уйти.

— Можешь отвезти ее домой.

— И ты даже ничего не хочешь сказать своей дочери? — Спросил я, стараясь сдерживать ярость в голосе.

Он прищурился, но проглотил ответ, который хотел извергнуть в мою сторону.

— Я позвоню тебе, Кэти, — коротко бросил он, а затем открыл водительскую дверцу машины, запрыгнул внутрь и сорвался с места.

Кэти все еще прижималась ко мне, поэтому я подхватил ее на руки и понес к пикапу. Она наконец-то ослабила свои объятия, и я смог пристегнуть ее ремнями безопасности.

— А теперь, давай поедем домой, хорошо? — Сказал я, как можно мягче.

Я старался сохранять спокойствие и хорошее расположение духа ради нее, хотя был готов взорваться от гнева.

Она кивнула и вытерла слезы рукавом.

Первым делом, мы остановились в закусочной, чтобы она могла сходить в туалет, и я предложил ей что-нибудь перекусить.

— Как насчет чизбургера, Кэти-Кей?

— Спасибо, я не ем мясо.

Я удивленно вскинул брови.

— Ну... ладно. А как ты смотришь на то, чтобы заказать вегетарианский бургер Делюкс и порцию картошки фри?

Этот вариант она одобрила, а себе я взял молочный коктейль.

Я не был уверен в том, что Кэти настроена на разговоры, поэтому просто молчал, пока она ела. Но снова оказавшись в моем пикапе, облизывающая свои пальцы, испачканные маслом и солью, Кэти казалось абсолютно расслабленной. В отличие от меня. Я просто верил, что Доун сможет сгладить любые последствия... Если только она не была сильно зла на меня за то, что я вмешался в их отношения с бывшим.

Я потер свои виски одной рукой, подавляя желание отыскать место, где смогу напиться и забыться. Без Стэна, который был моей отдушиной, я стал замечать, что все чаще думаю об алкоголе, ощущая зуд в затылке — тот, который не почешешь. Лишь компания Стеллы позволяла мне балансировать на краю пропасти, не срываясь в нее. Ладно, может это была и не единственная причина, но вполне весомая.

— Почему вы с мамой поссорились? — Неожиданно спросила Кэти.

Как, черт возьми, я должен был ответить на этот вопрос?

— Это сложно, Кэти.

Она скрестила руки на груди и нахмурилась. В этот момент Кэти сильно напоминала мне Стеллу, что заставило меня улыбнуться.

— Взрослые всегда так отвечают детям, когда не хотят им отвечать. Но я не маленькая и не глупая! Мама говорит, что она расстроена тем, что ты сделал кое-что очень плохое, но не рассказывает, что именно. Должно быть, это что-то действительно очень плохое. Но чтобы ты не натворил, тебе просто нужно сказать ей о том, что ты сожалеешь.

Из ее уст это звучало так просто. Мне импонировал ее наивный взгляд на мир, где все могло исправить лишь одно слово, оправдать каждую ошибку и в то же самое время все испортить.

— Не уверен, что это сработает, — нерешительно ответил я.

Она недовольно замотала головой.

— Ты никогда этого не узнаешь, если не попробуешь.

Я невольно улыбнулся. Никогда не мог подумать, что восьмилетние дети способны отчитывать тебя, словно какого-то ученика начальной школы. Возможно, когда вырастет, она станет учителем или вовсе психотерапевтом.

— Хорошо, я попробую, — ответил я.

На лице Кэти засияла улыбка.

— Она простит тебя, — заявила она с уверенностью.

Я ничего не ответил, сосредоточившись на дороге и крепче сжимая надежду в своем кулаке.

Оставшуюся часть пути Кэти без умолку болтала о школе и своих друзьях, и лишь когда упомянула Стэна, на ее глазах выступили слезы. У меня была схожая проблема — я скучал по своей дворняге. В моей жизни образовалась дыра размером с собаку.

Подъехав к дому Доун, я почувствовал, что нервное напряжение, которое преследовало меня в течение последних десяти минут, только усилилось.

Кэти выскочила из пикапа, когда Доун открыла дверцу и подхватила дочь на руки. Я помедлил, прежде чем тоже вылезти, и просто оставался в стороне, не будучи уверенным, что мне здесь рады.

Когда Доун посмотрела в мою сторону, в ее глазах стояли слезы, а на лице читалась обида.

— Спасибо, — прошептала она через плечо Кэти, увлекая ее за собой в дом.

Я кивнул и посмотрел на них двоих, прижимающихся к друг друга головами так, что их темно-русые волосы переплетались. Меня выворачивало от мысли о том, что возможно потерять даже то, чего тебе никогда и не принадлежало. Я собрался уже залезть обратно в свой пикап, но тут Кэти поняла, что я уезжаю.

— Мама! — Воскликнула она, застыв на месте. — Я хочу, чтобы Алекс остался. Он сказал, что ему одиноко без Стэна.

Я не произносил именно таких слов, но это совсем не значило, что она была не права. И мне действительно совсем не хотелось возвращаться в свой пустующий дом, тем более что отсутствие Стеллы побуждало меня нервничать еще больше, чем обычно.

К тому же я понимал, что должен помочь Доун разрулить ситуацию без ненужных вопросов со стороны Кэти.

— Спасибо за поддержку, Кэти-Кэй...

Доун не дала мне договорить.

— Ты можешь присоединиться к нам за ужином, — решительно заявила она, — если, конечно, не имеешь ничего против вегетарианского чили. Это остатки вчерашнего ужина... — Ее щеки покраснели. — Я думала, что буду сегодня одна. Понимаю, что это не совсем та еда для приема гостей...

Я попытался понять по выражению ее лица, правда ли она хочет, чтобы я остался. Но в ее глазах не было никаких знаков, поэтому, в конце концов, я сдался, убедив себя в искренности ее побуждений.

— Благодарю. Чили звучит очень заманчиво.

В моей голове пронеслась мысль, упомянуть о том, что мы с Кэти заезжали в закусочную, но девчонка подмигнула мне и поморщила нос, поэтому по итогу я решил умолчать об этом.

Разговор за столом клеился легко, так как в основном говорила Кэти, хотя между мной и Доун все еще ощущалось весомое напряжение.

После того, как мы расправились с шоколадным мороженым, я присоединился к Кэти за просмотром телевизора, пока Доун убирала на кухне, упорно отказываясь от моей помощи. Вероятно, она не хотела оставаться со мной наедине. Мысль об этом ранила.

Кэти возилась с моими волосами, пытаясь засунуть в них заколки, и ворчала каждый раз, когда они выпадали, так как я все еще был довольно коротко пострижен, хотя волосы уже немного отросли и даже слегка завивались.

Доун улыбнулась, наблюдая за стараниями Кэти, и покачала головой.

— Хорошо, что она не пыталась тебя накрасить.

— А могла бы, — задумчиво отметила Кэти. — У Алекса очень длинные ресницы, поэтому если нанести на них немного туши...

— Кому-то определенно пора спать, — твердо сказала Доун.

Она проигнорировала мольбы Кэти о том, чтобы разрешить ей посидеть подольше по случаю праздника.

— Алекс может почитать мне перед сном?

— Уверена, что он уже хочет домой, — сказала Доун.

— Нет, я не возражаю.

И я не лукавил. В тот единственный раз, когда мне выпала такая возможность, я с удовольствием читал Кэти. Мне хотелось почитать ей о говорящих львах и о странствиях на волшебных кораблях — мире детских чудес, где с хорошими людьми не случается плохих вещей, где отцы ответственны и всецело любят своих детей, и абсолютно никто не причиняет вреда невинным животным. И к тому же, дома меня никто не ждал.

Кэти не скрывала своих эмоций, вскинув руки в воздух, но Доун одарила меня многозначительным взглядом, словно предпочла, чтобы я поскорее ушел. Мне оставалось лишь пожать плечами и проследовать за Кэти в спальню.

— Что ты сейчас читаешь, Кэти-Кэй?

Она потянула мне книгу в мягкой обложке с погнутыми краями: «Последняя битва».

— Это последняя в серии, — с грустью отметила она. — После этого история закончится.

Я открыл на той странице, которую она указала. Несмотря на то, что понятия не имел, как звучит голос единорога, мы приступили к чтению.

Поначалу Кэти смотрела на меня широко раскрытыми глазами, перебирая маленькими ручками ткань простыни, словно в попытках побороть сон. Но в процессе чтения, ее веки опустились, и вскоре она уже тихонько и размеренно сопела.

— Вот я и вернулся домой. — Прочел я. — Мое место было здесь. Это была та самая земля, которую я искал всю свою жизнь, хоть и не знал о ее существовании до этих пор...

Слова эхом отозвались во мне, как что-то слишком болезненное, чтобы вникать в их смысл. Я вернул книгу на прикроватный столик, поправил одеяло, чтобы Кэти не замерзла, и выскользнул из комнаты.

Доун дожидалась меня в гостиной в полной тишине, держа обеими руками чашку кофе. Она казалась мне такой же красивой, как и всегда, ее аккуратно постриженные темные волосы были густыми и блестящими, а теплые карие глаза задумчивыми и туманными.

Я подошел к дверям, и она подняла на меня голову.

— Спасибо тебе за все, что ты сделал сегодня, Алекс. Я рада, что Кэти позвонила тебе. Останься она с отцом, все могло быть еще хуже.

Я вздохнул.

— И все же, вероятно, ему это не понравилось.

— Переживет, — отрезала она. — Мне надоело, что он обращается с ней, как с вещью. Оставил ее в машине, пока трахал одну из своих студенток. Это его дело, если ему нравиться мутить со малолетками, но Кэти тут не причем. Я это так не оставлю. Мой адвокат очень скоро с ним свяжется.

— Прости, если я все усложнил, — искренне сказал я.

Она замотала головой.

— Нет, это я слишком долго ничего не предпринимала. Пришло время вправить мозги этому мудаку... Он вечно переигрывает все планы в последнюю минуту, объясняя это тем, что случилось что-то непредвиденное. Словно Кэти — это пустое место! И если он не одумается, то ему нет места в жизни моей дочери.

— Я сейчас говорю не только об этом.

Доун поджала губы.

— Разве мы не можем обойтись без извинений друг перед другом? Я не хочу разговоров о том, кто больше сожалеет, — она тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза. — Можем мы просто пообещать друг другу, что постараемся больше не доводить все до ситуаций, вынуждающих нас извиняться?

В моем сердце вновь пробудилась надежда.

— Ты взываешь к целой гамме чувств во мне, — выдавила Доун сквозь стиснутые зубы. — И я ненавижу это и одновременно... люблю.

Она произнесла слово «люблю», но сорвавшееся с ее губ, оно звучало как-то иначе. Возможно, сегодня случился тот самый переломный момент, когда идущий на поправку алкоголик показался ей более надежным, чем отец ее дочери.

Слова крутились у меня в голове, но я не знал, как вести себя дальше. Я бы хотел прижать ее к стене, чтобы ее ноги обвили мою талию. Но чего хотела Доун? Она нахмурилась и ее лицо выражало явное смятение.

Но когда мужчина, столь длительное время пребывающий в прострации, как я, наконец встречает женщину, которая возвращает ему вкус к жизни, а затем теряет ее...

Сейчас просто необходимо было всем рискнуть.

— Доун, будет неправильно просить тебя о втором шансе, третьем и даже четвертом, так как я не бросаюсь обещаниями, которые, возможно, не смогу сдержать. Я буду продолжать бороться со своей зависимостью постоянно, изо дня в день. Но я могу поклясться тебе, что никогда не желал ничего больше, чем наладить отношения с тобой и с Кэти.

Вывернув свою душу перед ней, я смиренно ждал приговора.

Доун медлила с ответом, и я почувствовал, как моя надежда снова улетучивается, капля за каплей.

— Ты говоришь, что никогда не хотел ничего так сильно, как наладить отношения со мной и Кэти, — заговорила она наконец, — но ведь это ложь, не так ли? Еще сильнее ты хочешь выпить. Ты хочешь этого даже прямо сейчас.

Я удрученно кивнул.

— Меня всегда будет тянуть выпить, но это совсем не значит, что это единственное, и даже главное, из моих желаний. Алкоголизм — это болезнь, но это не приговор. Я не позволю ей поработить меня. Мне хочется, чтобы ты и Кэти присутствовали в моей жизни.

«Иначе, зачем мне вообще жить?»

Я приблизился и сел на диван рядом с ней, соблюдая небольшую дистанцию. Она снова тяжело вздохнула, все еще пребывая в растерянности.

— А что насчет твоей жены?

Мои брови взлетели вверх.

— Шарлотты?

— Шарлотта... — Доун опробовала ее имя на языке, а затем отвела взгляд. — Я даже не знала ее имя и все думала...

— Почему ты спрашиваешь о ней? — спросил я, возможно, чересчур агрессивно.

Она слегка вздрогнула, а затем расправила плечи и ответила на мой разъяренный взгляд.

— Мне посчастливилось с ней познакомиться. В городе. Шарлотта интересовалась, как найти тебя. Честно, мне она не пришлась по душе.

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Не удивительно. Ты не первая. Мой брат на дух ее не переносил. Как оказалось, он был прав. Она еще та редкостная сука. Я счастлив, что ее больше нет в моей жизни.

— Нет, есть. Она приезжала сюда.

Я замотал головой. Я был сбит с толку и негодовал.

— Что именно она сказала тебе, Доун? Так как, клянусь, ты побуждаешь меня отыскать ее и придушить.

Доун закашлялась.

— Что за жуткие вещи ты несешь!

— Боже, я же это не на полном серьезе. Просто она... Черт ее подери! — Я пристально посмотрел на Доун. — Почему мы сейчас говорим о ней? Она года два как ничего для меня не значит.

— Но все же она была здесь, в городе!

Я сжал свои кулаки до хруста.

— Она хотела лишь того, чтобы я вернулся в бизнес. В мое дело. Я архитектор- проектировщик... Я работал над офисными зданиями для крупных корпораций и тому подобное. Если поехать в Денвер, то там можно увидеть с десяток зданий в центре города, которые возведены по моим проектам.

Доун выглядела обескураженной.

— Я даже подумать не могла. Я знала, что ты работал в сфере строительства, но...

— Так и есть. Компания «Уинтерс и Картер». Это мое собственное дело. Я начал его со своим лучшим другом, Уорреном, сразу после окончания колледжа. Я был главным архитектором, Уоррен — финансовым директором, а Шарлотта являлась офис- менеджером, но в целом, это был именно мой бизнес.

— И что произошло?

Что произошло? Я сам не до конца разобрался. Все навалилось, как снег на голову. Я был так слеп. Чертовски доверчив.

— Рассказать честно? У Шарлотты и Уоррена был роман. Я ушел, когда узнал об этом.

Говорить что-то еще не имело смысла, все и так было понятно.

— Ох, сочувствую. Мне это знакомо. То есть, я хотела сказать...

Доун заметно занервничала, и я вспомнил, что слышал историю об отце Кэти, правда, от Стеллы. Доун не знала, что я уже был в курсе.

— Не переживай, — тихо сказал я, — Стелла рассказала мне об отце Кэти, что он водил вас обеих за нос, точно так же, как Шарлотта и Уоррен водили меня.

Доун закрыла глаза, а ее тело обмякло.

— Ужасно, что нас объединяет именно это. Но Стелла... Первое время, я просто злилась на нее. Мне казалось, что она делала все из зависти. Я даже представить не могла, что у них все серьезно. Она привыкла оправляться от расставаний быстрее, чем от похмелья. Мне и в голову не приходило, что она с ним в отношениях, не говоря уже о помолвке. Стелла всегда называла его Мэттом. Я не думала, что это и есть Мэтью — тот самый парень, с которым встречалась я. Мне было так плохо, когда все вскрылось.

Выражение лица Доун снова изменилось.

— Шарлотта хочет вернуть тебя?

— Мне плевать, чего она хочет! — Я старался говорить тихо, чтобы не разбудить Кэти, но Доун сводила меня с ума. — Я сказал ей, что меня это больше не интересует. Мы в разводе. Вот и все. Все кончено. И точка. К тому же, — сказал я, строго глядя на Доун, — Шарлотта не любит животных. Она терпеть не могла Стэна.

— Ох!

— Я же уже говорил тебе, что она та еще сука. Но только когда Стэн достался мне от Карла, я осознал это в полной мере.

— О, понятно.

— Так что, Доун? Ты, правда, считаешь это важным? Вот это все... На мой взгляд, все это дерьмо уже давно в прошлом. А между мной и тобой все было по-настоящему. Ты не находишь? Разве тебе не казалось, что все по-настоящему?

— Так и есть, — прошептала она.

— Боже, я рад это слышать.

Она сложила руки на коленях и посмотрела мне прямо в глаза.

— Мне хотелось бы рискнуть с тобой, Алекс. Потому что кажется, что если я этого не сделаю, то буду жалеть всю жизнь. Но если я пойду на этот шаг, а все полетит к чертям, я не смогу простить себе этого. Мне уже тридцать четыре года, и я мать — мне нельзя поступать безрассудно. Я должна сделать так, чтобы это было правильно для нас обеих, ставя интересы Кэти выше своих. Недопустимо портить ей жизнь только потому, что у меня не складывается собственная.

Мне хотелось протянуть к ней руки и обнять ее, призывая рискнуть и обещая, что я ни за что не подведу ее, но это было бы ложью. Вместо этого я просто уставился на свои руки, которые все еще были в машинном масле.

— Я не смею принимать решения за тебя, хотя, бог не даст соврать, хотел бы этого. Нам не дано предугадать, что нам готовит жизнь — и мы оба убедились в этом. — Я инстинктивно взглянул ей в глаза, ища в них хоть что-то. — Я нуждаюсь в тебе во всех смыслах этого слова, Доун. Мне кажется, что я смог бы стать хорошим отцом для Кэти. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни, моего мира, мне хочется проводить с тобой весь день, всю ночь, а затем еще и еще... Я мечтаю жить с тобой и Кэти, просто потому что люблю тебя. Люблю вас обеих. Как единое целое. Как-то так.

Доун вздрогнула, словно мои слова обожгли ее.

— Это нечестно, — прошептала она.

Мои плечи поникли.

— Возможно, ты и права, но, если я не использую шанс, и не расскажу о том, что торится у меня в душе прямо сейчас, мне может больше никогда не представится другого. Последние два месяца без тебя были полным дерьмом. Бывали моменты, когда я был готов опустить руки, но тогда я вспоминал о тебе. — Я ухмыльнулся. — Твое молчание лишь давало мне стимул бороться. Никогда не считал себя мазохистом, но, по всей видимости, так оно и есть.

Она грустно улыбнулась.

— Как-то у нас не особо получается, ты не находишь?

— Но все можно исправить, — тихо прошептал я. — Использовать свой шанс на счастье и любовь. Вдруг, это будет прекрасно.

— Есть еще так много вещей, о которых я хотела у тебя спросить. Что насчет твоего досье у полиции? Дэн говорил...

— Я все тебе расскажу. Все, что ты захочешь знать. Клянусь. Больше никаких секретов.

По ее глазам было видно, что она хочет мне верить.

— Все это может обернуться настоящей катастрофой, — прошептала она.

— Так пусть это станет нашей лучшей чертовой катастрофой, на которую мы только способны, — настаивал я, медленно приближаясь к Доун. — Я не могу заставить тебя любить меня, но и перестать любить тебя тоже не могу. Так что выбор за тобой: прими меня, такого, какой я есть: разбитого и разорванного на куски, или просто пошли меня на все четыре стороны. Я продам свой дом и уеду — ты меня больше никогда не увидишь.

Вот и все. Карты были вскрыты. Я затаил дыхание.

— То есть, все или ничего? — Едва слышно спросила она.

— Да. Но я бы хотел, чтобы ты выбрала «все».

— Я должна решить прямо сейчас?

Я усмехнулся.

— Если ты не сделаешь этого сейчас, то, возможно, я просто не доживу до твоего ответа.

Она улыбнулась и кивнула.

— Хорошо.

— Твое «хорошо» означает...

— Я выбираю «все», — коротко ответила Доун.

Мое сердце было готово выпрыгнуть, сбивчиво отбивая ритм в моей груди

— Спасибо, — ответил я и притянул ее к себе.

Ее губы были такими же мягкими и теплыми, как я помнил, но только в тысячу раз слаще. Ее руки легли на мою шею, и она притянула меня ближе, чтобы наш поцелуй стал еще интенсивнее, короткие ногти Доун впились в мою кожу.

Мы были абсолютно открыты друг другу. Я хотел ее, нуждался в ней, и Доун, наконец, перестала отрицать, что наши желания взаимны.

Решимость с новой силой укоренилась во мне — я стану тем мужчиной, который ей нужен. Тем, на кого она могла положиться, Тем, кто разделит с ней все тяготы жизни. Я стремился показать ей, что она может мне доверять.

И я проигнорировал ехидный тихий голос в моей голове, который напоминал мне, что Доун не должна этого делать.

Ради нее, ради Кэти, я готов сражаться с двумя демонами-близнецами — разрушением и самоуничтожением, и на этот раз я выиграю эту битву. Я жаждал заслужить доверие Доун и стать настоящим отцом для Кэти, если только она мне это позволит.

— Прошу тебя, просто обними меня сейчас, — прошептала она, хотя ее глаза все еще были полны беспокойства.

— Хорошо, — ответил я, и мое сердце заколотилось. — Конечно, я сделаю это.

И я прижал ее к себе, ощущая, как ее сердце бешено стучит, в такт с моим.

Глава 15

Испытания

Алекс

— Как долго вы с женой были вместе?

Мы сидели на диване в доме Доун. Я обнимал ее, а она прижималась ко мне. Мне абсолютно не нравились разговоры о Шарлотте, но если Доун необходимо было обсудить все, чтобы двигаться дальше, то я был готов говорить хоть до утра.

— Около тринадцати лет в общей сложности, если учитывать те два года, что мы просто встречались. В браке прожили больше десяти, если брать в расчет разлуку на восемнадцать месяцев или около того.

— Это очень приличный срок.

— Мы познакомились еще в колледже и сразу же поженились. Карл к тому времени уже вступил в ряды морских пехотинцев... Сейчас, я понимаю, что хотел совсем другую семью. К тому же ее родители недолюбливали меня. Затем я как сумасшедший работал сутками напролет для развития своего бизнеса. Долгое время я даже не обращал внимания, что мы отдаляемся друг от друга. Полагаю, что именно с появлением Стэна мне открылось ее истинное лицо. Она частенько выставляла его за дверь, когда меня не было дома, невзирая на мороз или снегопад. Шарлотта объясняла это тем, что он мешает ей своим лаем или устраивает бардак, но я не особо в это верил. Позже я осознал, что она просто терпеть не могла животных. Слава богу, что мы не обзавелись с ней детьми.

— И когда вы развелись?

— Полгода назад.

Доун ничего не ответила, лишь задумалась, слегка нахмурившись, играя прядью своих волос.

— Что тебе сказала Шарлотта? Просто после того, как мы с тобой поговорили в то утро, я думал, что между нами все в порядке.

Она вздохнула.

— Знаю и сожалею, что так вышло. Откровенно говоря, она не сказала ничего особенного. Хотела лишь узнать, как добраться до Тэнглвуда. Мэвис, продавец в пекарне, в которой я была с Кэти, была в курсе о том, что я лечила Стэна... по крайней мере, думаю, что больше ей ничего не было известно. Так вот, она сказала Шарлотте, что я могу показать ей дорогу до твоего коттеджа. После того как я рассказала, что я ветеринар Стэна, она заявила мне, что является твоей женой. В тот момент, я почувствовала себя полной дурой.

— Могу себе представить, — усмехнулся я. — Разделяй и властвуй — походу, это девиз Шарлотты по жизни.

— Прости, что не поговорила с тобой.

— Да, жаль, что ты этого не сделала.

— Я понимаю. Прости...

— Не стоит извиняться, Доун. Я все понимаю и не виню тебя. Ты посчитала, что я солгал тебе. Решила, что я, подобно Мэтью, играю на две стороны.

— Именно так, — тихо произнесла она, бросив на меня виноватый взгляд.

— Я не такой.

— Знаю. Теперь я в этом убедилась.

Некоторое время мы сидели молча, и я наслаждался приятной тяжестью Доун в своих объятиях после стольких долгих и мучительных дней разлуки. Неужели расспросы на этом закончатся? Просто я очень рассчитывал, что она позволит мне затащить ее в постель, чтобы заняться любовью, так как одной ночи с ней было чертовски мало. Но это был еще не конец.

— Могу я спросить тебя о Стелле? — Нерешительно произнесла она.

Я вздохнул.

— Без проблем.

— Она утверждает, что между вами ничего не было... свиданий и тому подобного.

— Конечно, не было! Ни тогда, ни сейчас, вообще никогда!

— Мне очень...

— Пожалуйста, только не говори, что ты снова сожалеешь! Доун, я клянусь, что между мной и твоей сестрой ничего не было и не будет! Но он стала мне хорошим другом. Я не планирую вычеркивать ее из своей жизни, даже теперь, когда мы с тобой... — Я хотел сказать «вместе», но внезапно мне показалось это слишком громким заявлением и чересчур смелым предположением.

— Я бы даже нее подумала просить тебя об этом, — выпалила она. — Вообще-то, что касается Стеллы.... Пару раз в неделю мы встречаемся за кофе уже на протяжении месяца. Мы снова пытаемся быть настоящими сестрами. Это крайне мило. Я правда скучала по ней. Я знала, что она встречалась с тобой... как друг, разумеется, — поспешно добавила Доун. — И даже была этому рада, так как не хотела, чтобы ты страдал от одиночества. — У нее вырвался смешок. — Да, я ужасно ревновала, но Стелла без умолку твердила, что между вами ничего нет. Мне правда хотелось поверить ей, потому что она казалась такой искренней. Как бы там ни было, теперь между нами все гораздо лучше.

— Ну и хорошо. Я рад.

— Я тоже.

— А можно я тебе тоже кое-что спрошу?

— Конечно! Все, что угодно.

— А с чего вдруг вегетарианский чили?

Доун рассмеялась.

— Ох, а вот в этом полностью твоя вина! Поскольку ты вегетарианец, Кэти постановила, что она теперь тоже вегетарианка. Уверена, что это проявление некой солидарности с тобой. Моя дочь умеет гнуть свою линию. И не смей спорить, что в этом вы с ней не похожи! Полагаю, что это дается ей довольно трудно, потому что она фанатка бекона и блинчиков с кленовым сиропом, но все же Кэти придерживается вегетарианской диеты. И я, кстати, по большей части тоже. Это просто сподручнее, в том плане, чтобы не готовить к обеду два разных блюда.

—Я должен извиниться за это?

— Нет, я вовсе не имею ничего против. Кэти безумно скучала по тебе, Алекс.

— Я тоже скучал по ней. Когда я читал ей сегодня вечером... это было что-то волшебное.

— У тебя отлично, получается подражать голосам персонажей, — улыбнулась она. — Спасибо, что почитал ей.

— Очень приятно слышать.

Я подразумевал каждое слово.

Между нами снова воцарилась тишина, но я потянулся, чтобы положить ее руку к себе на колено, переплетая наши пальцы.

Доун подавила в себе зевоту, и я поймал себя на мысли, что уже поздно.

— Прости, — сказала она устало. — Сегодня был очень сложный день, и к тому же я плохо спала прошлой ночью. Хотя есть еще так много вещей, о которых я хотела бы тебя расспросить, — она улыбнулась, — тем более сейчас, когда ты действительно со мной разговариваешь.

— Для этого у нас есть завтра, — сказал я, лелея надежду, что это правда.

— Да, а еще завтра праздник, и к тому же у меня выходной, и еще...

— Что еще?

— Я хотела предложить тебе остаться на ночь.

На ее щеках выступил румянец, но она не отвела взгляда, а пристально смотрела мне в глаза. Мне это в ней очень нравилось.

Остаться мне хотелось больше всего на свете. Именно так, черт возьми! Но на этот раз я хотел построить что-то прочное и постоянное, то, что невозможно разрушить из-за какого-то недоразумения. Мы оба многое пережили, но я передал право решать Доун.

— Только если ты действительно этого хочешь. На этот раз я не хочу ошибаться. Мне так хотелось бы ответить тебе «да», но... как же Кэти?

— Кэти будет рада твоему присутствию, — с улыбкой ответила Доун. — Я, конечно, не могу гарантировать, что она не ляпнет что-нибудь ужасно неловкое, потому что в этом моя дочь, кажется профи, но она точно будет счастлива. Она без ума от тебя, Алекс.

— Без ума от меня, значит? — Усмехнулся я.

— Ты сам все прекрасно знаешь! — Заявила Доун, смеясь. — Только не особо-то обольщайся по этому поводу.

— Думаю, я должен этим воспользоваться.

— Что это значит? — Она застенчиво улыбнулась. — Ты останешься?

— Полагаю, что теперь твоей проблемой станет избавиться от меня, — как можно серьезнее ответил я.

Я усадил Доун к себе на колени и поцеловал так, как хотел этого еще до того, как на меня обрушилась вереница ее вопросов. Я неистово жаждал прикоснуться к ней, и только тогда, когда мои руки заскользили по ее телу, напряжение в моей груди ослабло.

Дыхание Доун участилось, когда она оказалась на мне, а затем ее рука смело легла на ширинку моих джинсов. Я застонал ей в шею, не в силах сдерживаться, когда ее прикосновение стало настойчивее.

— Полагаю, нам лучше подняться наверх, — выдохнула она, и дрожь в ее голосе свидетельствовала о том, что ее желание настолько же велико, как и мое.

Поскольку теперь мне был дан зеленый свет, она оказалась у меня на руках, и я нес ее вверх по лестнице, заявляя свои права на нее, желая получить свое.

Она подавила в себе смешок, уткнувшись губами в мою шею, что заставило меня практически взлететь на верхнюю ступеньку.

— Налево, — прошептала Доун.

Я толкнул дверь в ее спальню носком ботинка, абсолютно не думая о том, что на мне рабочая обувь с металлическими вставками, поэтому звук эхом разнесся по коридору, заставляя нас обоих замереть.

В комнате Кэти все было тихо, и я вздохнул с облегчением.

Мне не подвернулось возможности проверить, насколько комната Доун похожа на комнату ее дочери, так как она заперла за нами дверь, даже не включая свет. Вожделение, похоть и страсть, которые по остроте были сравнимы только с болью, градом обрушились на меня, как только мы рухнули на кровать и покатились по простыням.

Ее руки с остервенением стянули с меня ремень и с яростным рвением дернули молнию вниз, высвобождая мой член.

Я зарычал и задрал ее юбку, срывая трусики. Газа Доун горели, и я поцеловал ее снова, позволяя нашим губам, зубам и языкам схлестнуться.

Мое тело сводило от усилий сохранить хоть толику контроля над собой.

— Не стоит, — прошептала она, прижимая палец к моим губам. — Не сдерживай себя. Люби меня так, как ты того хочешь.

Каждое прикосновение было сильнейшим напоминанием о том, что я все еще живу. Что мне удалось преодолеть все то дерьмо: боль, душераздирающую тревогу и уничижающее следование по наклонной.

Можно потерять все и всех, но теряя самого себя, вы обречены. И каким-то чудом Доун удалось вырвать меня из этого тумана забытья и отчаяния.

Я набросился на нее, и она застонала, впиваясь зубами мне в шею.

Мы оба быстро кончили. Когда мое тело содрогнулось, и я выругался, она вскрикнула, и ее ноги сжались вокруг меня.

Обливаясь потом, причитая и смеясь, мы рухнули на спину. Я повернул голову, чтобы посмотреть на нее, желая запечатлеть в памяти столь идеальный момент, когда рот Доун растянулся в блаженной улыбке, глаза были закрыты, а грудь тяжело вздымалась. Что-то одновременно забытое, но в тоже время неведанное пробудилось во мне — потребность защищать, заботиться и любить.

Одиночество отступило, и я задумался о том, как старому, усталому и больному псу удалось свести нас вместе.

Спасибо тебе, Стэн.

Мир заиграл другими красками, свежими и новыми, а любовь витала совсем рядом.

Я давал себе отчет, что лучше не заводить разговор об этом, когда мы оба задыхаемся после секса, точнее после занятия любовью. И пока мы приходили в себя, я прокручивал эти слова в голове, надеясь, что очень скоро преграда между моими чувствами и словами исчезнет навсегда.

Доун открыла глаза, и я заметил, как они сощурились, когда ее улыбка стала еще шире.

— Как это произошло... Бог мой, Алекс! Что это было? Я еще никогда...

Я засмеялся в ответ, потому что тоже был в смятении.

— Это был лишь разогрев, — ответил я, притягивая ее за подол блузки. — Мы должны перейти к следующей фазе незамедлительно.

Мне было неловко, что я накинулся на нее и трахал, пока не достиг оргазма, даже не позволив нам раздеться. Доун явно заслуживала большего.

В первый раз все вышло так скомкано и поспешно, потому что я боялся, что мое сознание сыграет со мной злую шутку, что мое неверие в реальность происходящего пересилит меня.

Теперь же, освободившись, получив разрешение вновь окунуться в этом мир, я желал сделать все вкрадчиво. Мне хотелось, чтобы Доун лежала обнаженной на простынях, позволяя мне осыпать поцелуями ее теплую кожу, исследовать ее тело, заново влюбиться в ее красоту. Я жаждал ощутить ее вкус, заставить ее кончить от моего языка и заключать в свои объятия снова и снова. Хотел, чтобы каждый последующий день был таким, как сегодня.

Доун

Я проснулась от пронзительно визга мотоцикла, пронесшегося мимо дома на бешеной скорости, и увидела перед собой Алекса, который все еще спал, повернувшись лицом ко мне и прижимая к груди подушку.

Мы проспали довольно долго. То и дело просыпаясь, чтобы заняться любовью снова и снова. Воспоминания заставляли меня улыбнуться. Минувший день выдался до краев наполненным радостями и потрясениями, шквалом эмоций и вереницей слов.

Вчера я проснулась не в настроении, потому что на День Благодарения Кэти уехала к Мэтью, а я была вынуждена отправиться на работу, никак не ожидая, что мне предстоит экстренная операция в связи с острой непроходимостью кишечника у семилетнего жеребца паломино. К счастью, все прошло успешно.

Вдогонку, это тревожное сообщение от Эшли о том, что Кэти взволнована тем, что ее отец куда-то запропастился, и из всех людей на помощь ей пришел именно Алекс!

Не передать словами, как я была благодарна, когда услышала в трубке его ровный, успокаивающий голос. Но я определенно не чувствовала себя спокойной, когда наконец дозвонилась до Мэтью. Мне хотелось его убить — это самое точное из ощущений. Ему больше не видать моей дочери, и об этом позаботятся мои адвокаты. У меня были сомнения, что тот будет сильно против. Порой создавалось впечатление, что он не отказывается от встреч с Кэти, только чтобы иметь хоть какое-то на меня влияние. Но мы тут еще посмотрим, кто кого.

А затем, приехал Алекс.

И как объяснить то, что сейчас этот мужчина с непростой судьбой спит в моей постели, после того, как любил меня всеми мыслимыми и немыслимыми способами?

Как можно тише выскользнув из-под простыней, я на цыпочках прокралась в ванную, на секунду задержавшись у спальни Кэти и радуясь тому, что она еще крепко спит.

Мое отражение в зеркале заставило меня нахмуриться, моя шея и грудь были раздражены от щетины Алекса, как, впрочем, и бедра. На голове творился кавардак, но, слава богу, я хотя бы не пользовалась вчера косметикой, поэтому следов вчерашней туши на моих щеках не наблюдалось. Маленькая, но радость.

Почистив зубы и наспех причесавшись, я также на цыпочках вернулась в спальню.

Алекс уже не спал. Вместо этого я увидела его смотрящим на небо и позволяющим косым лучам зимнего солнца играть на его лице.

Он повернулся в мою сторону, чтобы поприветствовать меня улыбкой, и его глаза заметно потемнели до цвета красного дерева, когда он изучающе окинул взглядом тонкий шелковый халатик, накинутый на мое тело.

Я развязала поясок, позволив ткани соскользнуть с моих плеч. Алекс облизнулся и лукаво улыбнулся, словно обещая мне, что мой незатейливый стриптиз будет вознагражден.

Мне приходилось видеть его обнаженным, купающимся в слабом солнечном свете раннего утра. Я могла созерцать его возбужденным, наслаждаясь его телом, когда он возвышался надо мной, а его член наливался кровью и восставал, готовясь доставить мне удовольствие.

Но сейчас, при ярком свете дня, абсолютно нагой, не прикрываясь простынями, он совершенно не стыдился своего возбуждения. Для человека, который так много держал в себе, который избегал вещей, принимаемых нами как должное, включая простое общение, это выглядело так необычно, что заставило меня посмотреть на него другими глазами.

Он не был тем, кого мне хотелось пожалеть или кто нуждался в моем сочувствии. Он не нуждался в том, чтобы я держала его за руку, помогая идти дальше по жизни. Алекс восстановился и добился успехов, оставив за спиной гнет ужасных событий. Передо мной был настоящий мужчина. Человек с гордо поднятой головой. Жизнь всеми силами пыталась его сломить, разрушить, но Алекс не сдавался, шел вперед, боролся. И все еще был способен на любовь.

Я протянула руку, чтобы коснуться рельефа мышц над его восставшей плотью, и ощутила, как его плоский живот трепещет под моими пальцами. Мои прикосновения заводили его.

— Мне правда не мешало бы принять душ, — прошептал он, притягивая меня к себе и проводя указательным пальцем вниз по моей спине, посылая мурашки по моей коже. — Не хочешь пойти со мной?

— Но...

Я бросила тоскливый взгляд в сторону смятого одеяла на моей столь уютной кровати.

— Я сделаю так, что ты не пожалеешь об упущенном времени, — сказал он, скользнув языком по моей шее и прикусив мочку уха.

Я завязала свой халат, и он победно улыбнулся, сдергивая простынь с кровати и оборачивая ее вокруг своей талии.

Взявшись за руки и стараясь передвигаться как можно тише, мы направились в ванную.

Алекс запер за нами дверь и включил душ.

До сих пор он был главным, но сейчас я взяла инициативу в свои руки. Поэтому прежде чем вода нагрелась до нужной температуры, я сорвала простыню с его тела и плавно опустилась перед ним на колени, продолжая смотреть ему в глаза.

Его пальцы погрузились в мои волосы, когда я взяла его в рот, отрабатывая каждый трюк, о котором вычитала в журналах, в надежде ему угодить.

Когда по его телу побежали волны удовольствия, он аккуратно освободился от моего рта и посмотрел на меня горящими глазами. Мои колени и челюсть болели, но я была готова продолжать ради него.

Кивнув в сторону душевой, Алекс улыбнулся и затащил меня за собой под горячие струи воды, позволяя клубам пара поглотить нас. Как только он развернул меня лицом к еще слегка прохладной кафельной плитке, прижимая меня к ней, его пальцы начали блуждать по моему телу, и вскоре я ощутила плавное, но уверенное скольжение его члена внутри меня.

Он установил удобный, размеренный ритм, управляя моими бедрами для более комфортного вхождения, а затем его толчки стали интенсивнее. Мои ноги начали подкашиваться, и я оперлась на стену, слегка всхлипывая.

Когда Алекс напрягся, его ладонь вцепилась в мое бедро, и движения стали более размашистыми, я ощутила пульсацию внутри себя.

Его семя было горячим, густым и обильным. Я могла чувствовать, как оно вытекает из меня, скользя по внутренней стороне моих бедер, еще до того, как он полностью высвободился. Мысль о том, что подобное может привести к беременности, была очень навязчивой и будоражила сознание.

Конечно, не сейчас. Еще не время. Но однажды... все было возможно.

***

Веселее завтрака в своей жизни я не могла припомнить. Лицо Кэти, когда она заметила Алекса за столом, выражало такие эмоции, словно рождество наступило раньше времени.

— Алекс, и ты здесь! — Восторженно завопила Кэти, но тут же загрустила. — Жаль только, что Стэна нет с нами.

— Понимаю, Кэти-Кэй, мне тоже очень жаль.

Она запрыгнула к Алексу на колени и прижалась к его груди, словно забыв, что она уже взрослая, и желая побыть счастливой восьмилетней девочкой.

— Я надеялась, что ты останешься у нас. — Затем она прищурилась и пристально посмотрела на меня. — Он ведь остался, мам? Ты же не выпроводила его ночью абсолютно одного?

— Он остался, — коротко ответила я.

Кэти улыбнулась и пересела на свой стул.

— К празднику у нас на завтрак всегда блины, — заявила она Алексу. — Правда теперь лишь с кленовым сиропом и яйцами. Я больше не ем бекон.

Алекс сдерживал улыбку, которая несомненно просилась наружу.

— Твоя мама печет превосходные блины.

— Я помогаю ей замешивать тесто.

— В этом весь и секрет, — подыграл он Кэти, заставив ту рассмеяться.

— После завтрака мы собираемся пойти кататься на коньках, — продолжила Кэти. — Пожалуйста, пойдем с нами. Это будет очень весело!

Алекс бросил взгляд в мою сторону, чтобы удостовериться, что никто не возражает, я же лишь улыбнулась в ответ.

— Звучит весело, — воодушевленно ответил он, — присоединюсь с удовольствием.

Поэтому, как только посуда была вымыта и Алекс по-быстрому смотался домой, чтобы переодеться, мы дружно забрались в машину и отправились на каток в Нью-Касл, что был в полутора часах езды от нас.

Бедняга Алекс.

Он оказался с головой погруженным в кишащий эстрогенами мир подрастающей девочки. Все песни из «Холодного сердца», «Русалочки», «Короля льва» и несметного количества других диснеевских мультфильмов. А учитывая то, что Алекс, предсказуемо, не знал слов ее любимых композиции, Кэти гоняла их на повторе до тех пор, пока он не выучил текст.

Тем не менее, мне казалось, что он наслаждался каждой секундой, хотя я и не могла не заметить, как он морщился, когда Кэти заставляла его петь «Чувствую себя королевой». Но если Алекс всерьез планировал стать частью нашей жизни, ему придется привыкнуть к тому, что его барабанным перепонкам не будет покоя.

Позже Алекс показал отличное умение держаться на коньках, признавшись, что в старших классах играл за школьную хоккейную команду.

Втроем мы не спеша сделали несколько кругов по катку, держа Кэти за руки с двух сторон, ее неописуемый восторг передавался и нам. Она без умолку болтала, переключаясь с темы на тему, когда рассказывала Алексу обо всем, что он пропустил, пока «отсутствовал». В разговоре часто всплывал Стэн, и ее детское личико заметно мрачнело, но Алекс тут же выдумывал какую-нибудь историю о том, как Стэн чудит в собачьем раю, например, ест что ему не следовало бы, и Кэти снова начинала смеяться.

Они выглядели так естественно вместе. Я не понимала, откуда это взялось, но это было таким реальным, теплым и пугающе завораживающим.

Когда мой организм решил, что пришло время для горячего шоколада, я вышла на трибуны, чтобы занять очередь, а Алекс в это время носился с Кэти по катку на тройной скорости, уворачиваясь от других катающихся, пока моя дочь не превратилась в восторженное нечто из пота, спутанных волос и розовых щек.

Со стороны мы выглядели как идеальная счастливая семья.

По моей спине пробежал холодок. Меня начали посещать мысли, что всего этого могло и не быть. И стоило мне только задуматься об этом, как я уже не могла остановиться. Алекс отметил перемену в моем настроении, но не подал виду при Кэти.

— Мама купила мне DVD c «Миньонами». Хочешь попозже посмотреть его со мной?

Я уже было хотела напомнить Кэти, что вечером ее ждет подруга Холли и что просмотр придется отложить на другой день, но, неожиданно для меня, лицо Алекса стало серьезным.

— Сегодня у меня дела.

Кэти нахмурилась.

— Что еще за дела?

Алекс не ответил, что было совсем на него не похоже, так как он всегда очень трепетно относился к чувствам Кэти. Я даже предположить не могла, какие дела он мог наметить на Черную пятницу, когда вокруг было безумно много людей — что Алекс, как мне было известно, ненавидел. Почему он не хотел рассказать о своих планах? Я корила себя за то, что так отчаянно хотела знать ответ.

Выражение его лица смягчилось.

— Очень важные дела, иначе я бы их отложил.

Я слабо улыбнулась, стараясь не встречаться с ним взглядом, и ласково напомнила Кэти о том, что ее ждет вечер с Холли. Она, безусловно, расстроилась, но не критически.

На обратном пути, пока я была за рулем, Кэти говорила за нас троих, поэтому она не заметила напряжения между мной и Алексом.

После того, как я высадила ее у дома Холли, после многократных заверений от Алекса, что они скоро увидятся, мы отправились обратно к моему дому, чтобы Алекс мог забрать свой пикап.

Я удивилась, когда заметила полицейскую машину Дэна, припаркованную рядом с ним, и бросила тревожный взгляд на Алекса. Тот абсолютно без эмоционально пожал плечами, и это удивило меня еще сильнее. Все те ужасные вещи, которые Дэн рассказывал мне о нем, нахлынули на меня с новой силой, готовя меня к тому, что я вот-вот услышу что-то еще.

Дэн не спеша покинул свою машину и направился в нашу сторону.

— Доун.

Его голос был холоден, без намека на привычную дружелюбность, а затем последовала неловкая пауза, прежде чем он кивком поприветствовал Алекса.

— Привет, Дэн. Счастливого Дня Благодарения? — Мой голос дрогнул, превратив пожелание в вопрос.

— У тебя все в порядке? — Поинтересовался Дэн, сверля суровым взглядом Алекса.

— Конечно, а должно быть по-другому?

Дэн посмотрел на меня, и я прикусила губу.

— Где Кэти?

— С Холли. Что-то случилось?

— Предлагаю поговорить внутри, — предложил он, заметив движение штор в окнах моего соседа.

Алекс наклонился ко мне, и его теплое дыхание защекотало мне шею.

— Я п-п-пойду. С-с-созвонимся.

— Тебя это тоже касается, — решительно заявил Дэн, хмуро взглянув на Алекса, прежде чем вновь сосредоточиться на мне. — Мне звонил Мэтью Гамильтон.

— А вот это уже перебор! — Выпалила я, направляясь к входной двери и открывая ее. — Какого черта, он тебе звонил? Только не говори, что он написал заявление в полицию!?

Дэн и Алекс последовали за мной в гостиную, а затем встали посреди комнаты, как две идентичные статуи.

— Не кипятись, Доун. Кто-то из любопытствующих счел это подозрительным, так как там был ребенок и двое конфликтующих между собой мужчин. Он предоставил номерные знаки обеих машин, и полиция Эри решила провести проверку по этому вопросу. Они связались с Мэтью и тот решил дать показания, — объяснил Дэн, вцепившись в кобуру у себя на поясе и посмотрев на Алекса, лицо которого по-прежнему не выражало эмоций.

— Не кипятиться! Ты просишь, чтобы я не кипятилась? Он бросил Кэти, оставив ее одну в машине практически на два часа, пока он якобы занимался со студентом, несмотря на День Благодарения. Слава богу, что она догадалась набрать Алекса, иначе, черт знает, сколько бы еще она там просидела!

Дэн слегка замешкался, но не отступил.

— А где ты была в это время?

— Дело в том, что с Мэтью было все оговорено. Была его очередь забрать к себе Кэти на День Благодарения, и на этот раз он не отменил встречу. Но если ты хочешь знать, что делала я, то была на работе! — На эмоциях огрызнулась я. — Не веришь, спроси Амелию Кингстон.

— Доун, хватит, — Дэн вздохнул и устало провел рукой по волосам.

— В ч-чем дело... В ч-чем меня обвиняют?

Губы Алекса сжались, лицо покраснело, а ладони сложились в кулаки. Для меня было не секрет, что это произошло от напряжения, от того, что он с трудом может выдавить из себя слова, но Дэн воспринял это за агрессию и выпрямился во весь рост.

— Ни в чем. Но все же, — заявил он, — мне не нравится, что ты околачиваешься возле моей крестницы, Уинтерс.

Алекс бросил удивленный взгляд в мою сторону. Правда была в том, что я не сообщала ему, что Дэн — крестный отец Кэти. С другой стороны, были вещи, о которых Алекс мне тоже не рассказывал. Насколько же я была идиоткой, что вместо того, чтобы расспросить о досье, которое имелось на него у полиции, я заваливала его вопросами о дружбе со Стеллой. Я боялась дважды совершить одну и ту же ошибку. И да, я попросту совершила абсолютно новую.

— Это тебя не касается, Дэн, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие. — В понедельник утром мои адвокаты свяжутся с Мэтью.

— Какого хрена ты продолжаешь с ним встречаться? — Выпалил Дэн, игнорируя мои слова и тыча пальцем в сторону Алекса, когда его гнев вышел из-под контроля. — И это после всего, что я тебе рассказал!

Алекс громко вздохнул, переводя глаза с Дэна на меня и обратно.

— Если честно, не так много ты мне и рассказал, Дэн, — строго возразила я. — Алекс сам поведал мне о своих проблемах с алкоголем.

— Он поведал тебе? А что еще он тебе рассказал?

Я сглотнула, чувствуя, подвох в его вопросах.

— Я в курсе о Шарлотте, его бывшей жене.

— Боже, Доун! Я не собирался этого делать, но придется разложить тебе все по полочкам.

На этих словах он открыл свой блокнот. Я бросила встревоженный взгляд в сторону Алекса, гадая, как он отреагирует на происходящее, но на его лице читалось странное выражение, что-то сродни уверенности, а, возможно, даже довольства. Я совершенно не могла понять, и это заставило меня вздрогнуть.

— Непристойное поведение в общественных местах, — начал Дэн.

Мой рот открылся от удивления. Это было совсем не то, что я ожидала услышать. Я с недоумением посмотрела на Алекса.

Тот широко улыбался, чем заслужил суровый взгляд Дэна.

— Есть также неподтвержденное сообщение, что у него имелась собака, предоставляющая угрозу для окружающих...

— Стэн? — Обескураженно выпалила я.

Алекс громко рассмеялся, и я поняла, что мое предположение звучало глупо. Дэн начинал вскипать, поэтому незамедлительно продолжил.

— И вдобавок хулиганство...

Алекс нахмурился и замотал головой, но я не была уверена, что сейчас он сможет говорить внятно, особенно в присутствии Дэна. У меня промелькнула мысль, отыскать планшет Кэти, чтобы он мог напечатать что-нибудь в свое оправдание.

Но затем я остановила себя, ощутив странную легкость, абсолютно неприемлемую в данных обстоятельствах. Все стало казаться гораздо проще.

Я поймала себя на том, что ничто из сказанного Дэном не убеждало меня в том, что Алекс представляет опасность для меня или для Кэти. Я все еще была на нервах, но уже не настолько напугана, как раньше.

— Ну что, Доун! Этого тебе недостаточно?

— Я тебя услышала, — спокойно ответила я, несмотря на то, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Как только ты уйдешь, Алекс мне все расскажет. Свою версию. — Я посмотрела на Алекса. — Ведь так?

Он кивнул, и легкая улыбка тронула уголки его губ.

Дэн смотрел на меня с удивлением в глазах.

— Я не оставлю тебя одну с этим... сумасшедшим!

— Во-первых, он не сумасшедший, а, во-вторых, это мой дом, Дэн. — Напомнила я ему, как можно сдержаннее. — Спасибо за все, что ты сообщил, и за заботу обо мне и Кэти, но я сама свяжусь с тобой, если ты мне вдруг понадобишься.

Дэна не устраивал такой расклад, но после нескольких минут пререканий, он все же соизволил уйти.

Когда я вернулась в гостиную, Алекс так и не сошел с места, но от его улыбки не осталось и следа.

Я плюхнулась на диван и закрыла глаза.

Он сел рядом и заключил мою руку в свои тёплые ладони.

— Т-ты хочешь, ч-чтобы я у-ушел?

Открыв глаза, я одарила его усталым взглядом.

— Нет, но на этот раз ты готов рассказать мне всю правду?

Он стиснул челюсти, и его глаза потемнели от злости.

— Я не л-лгал тебе.

— Каждый раз, когда у тебя была возможность сказать мне правду, ты этого не делал. В этом и заключается ложь.

Его ноздри раздулись, и он вскочил с места, начав расхаживать из угла в угол.

— А ты мне все рассказала, Доун?

Я вздрогнула. Он был прав. Я была королевой лицемерия.

— Хочешь все знать? — Прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Я кивнула, будучи неуверенной, что действительно хочу этого, но чувствуя, что должна.

Он тяжело вздохнул и встал, уперев руки в бока и устремив взгляд в окно. Затем развернулся и посмотрел на меня.

— По рукам. Хочешь, значит? Тогда давай начнем с того дня, когда я узнал, что мой брат погиб от самодельного взрывного устройства в Афганистане, а вернувшись домой я застал там своего лучшего друга, трахающего мою жену. Неплохо для начала, Доун?

Пару раз моргнув, я судорожно сглотнула и едва заметно кивнула.

Глава 16

Инквизиция

Алекс

Я пытался контролировать свой гнев, но это было нелегко. Каждый раз, когда я надеялся оставить всю печаль, боль, унижение и потерю позади, меня снова затягивало.

Черт бы побрал этого долбаного вечно вмешивающегося во все засранца-полицейского!

Я хотел, чтобы связь между мной и Доун была более прочной, прежде чем мне придется пробираться с ней через это море дерьма.

Но у меня больше не было времени.

— Шарлотта и Уоррен, — я покачал головой с усмешкой на лице. — Моя жена и так называемый лучший друг. Мы были вместе со времен колледжа, так что мне никогда не приходило в голову, что я не мог им доверять. Мы были деловыми партнерами в течение семи лет. Я не знаю, как долго у них был роман. Может быть, годы — я так и не получил прямого ответа на этот вопрос. Определенно несколько месяцев. В тот день, когда я их застал, я допоздна работал над важным новым контрактом: муниципальными офисами в центре Денвера. Это был огромный прорыв для такой маленькой фирмы, как наша.

Я закрыл глаза, вспоминая тот чертовски ужасный вечер.

— Я сидел за своим столом с 5 утра, заканчивая некоторые детали, работая уже 15 часов практически в одной и той же позе, с налитыми кровью глазами и пульсирующей головной болью, когда все остальные ушли уже пару часов назад. Но потом я оторвал взгляд от экрана, удивленный тем, что в здании все еще кто-то был. Уолт — наш охранник, должно быть, впустил их. Как только я увидел двух мужчин в униформе, то все понял. Я все думаю, отправились ли они сначала ко мне домой, но я так и не получил ответа. Глупо об этом думать, но не могу выбросить это из головы...

Я покачал головой.

— Я боялся этого с тех пор, как мне было 15 лет, когда Карл поступил на службу в морскую пехоту. Я никогда не забуду этих слов: «Сэр, от имени армии США я с сожалением сообщаю, что ваш брат сержант Карлтон Уинтерс был смертельно ранен вчера в бою в провинции Гильменд самодельным взрывным устройством».

Я сделал паузу, почувствовав боль от потери, словно это было только вчера.

— Это не имело смысла. Война должна была уже закончиться, и Карл охранял посольство США в Кабуле. Какого черта он был в патруле? Никто не сказал мне, и я до сих пор этого не знаю. Я спросил, страдал ли Карл? Мне хотелось, чтобы они сказал «нет», я этого ждал, но они этого не сделали. Они сказали, что не знают таких подробностей.

Доун прикрыла рот рукой, на ее лице застыло выражение ужаса.

— Наверное, они не хотели мне лгать, но я часто думаю об этом, и мне жаль, что они этого не сделали. Что иронично, так как ложь почти уничтожила меня. В любом случае, я не хотел сообщать об этом Шарлотте по телефону. Хотел сказать лично... И ты уже знаешь, чем все это закончилось. Я ушел из дома в ту же ночь, взяв с собой только Стэна. Мне некуда было идти, кроме как в офис. Я не мог пойти к своему лучшему другу...

Я сделал глубокий вдох.

— По дороге я прихватил бутылку водки и всю ее выпил. А потом выблевал все на ковер в приемной. Я мало что помню, только то, что Стэн нагадил на пол, потому что не смог разбудить меня, чтобы я выпустил его на улицу. Не знаю, чего ожидала Шарлотта. Думаю, часть ее предполагала, что все будет... цивилизованно.

Я горько рассмеялся.

— Мне не хотелось иметь с ней никаких дел. Морские пехотинцы прислали своего офицера по вопросам потерь, чтобы помочь мне спланировать похороны. Я был не в форме, так что он почти все сделал сам. Даже заставил меня вымыться и переодеться в чистый костюм в тот день. Не дал мне упасть в могилу, потому что я был слишком пьян, чтобы стоять.

Я сделал паузу, когда на меня нахлынули воспоминания.

— В тот же день я вернулся в офис и достал из сейфа всю наличность — около пяти тысяч долларов. Я раздал их людям на улице, у кого были собаки, потому что считал, что они были единственными, кому я мог доверять. Шарлотта уже выбросила всю мою одежду, но мне было все равно. Я потерял все — семью, друга, жену, бизнес... Может быть, на каком-то уровне даже свое здравомыслие, потому что вещи, предметы, имущество... ничто из этого для меня больше ничего не значило. Я не мог думать о том, чтобы дожить до завтра, не говоря уже о конце недели. Поэтому раздал все что имел, а когда у меня ничего не осталось, я начал раздавать то, что на мне было надето. Это было невероятно освобождающее чувство.

Доун подняла брови.

— Да, причем это случилось декабре, — улыбнулся я. — Было чертовски холодно. Вот тогда меня и арестовали — все то дерьмо, о котором тебе только что рассказал твой друг-полицейский. Офицером, производившим арест, была женщина, и она разозлилась, когда я спустил штаны и сказал ей... Эм, ну... Я сказал ей, что они мне с ней не понадобятся.

Доун выглядела так, словно не знала, смеяться ей или плакать. Я не винил ее — это была сумасшедшая история.

— Но хуже всего было то, что пока я сидел в тюрьме, они забрали у меня Стэна, отправив его обратно к Шарлотте, и эта сука отвезла его прямиком в приют для опасных собак. Она нашла другой способ отомстить мне за фокус с деньгами. Или за то, что я публично унизил ее, как она сама сказала. В любом случае она нашла бы причину. Я забрал Стэна в тот же день, когда меня отпустили, он пробыл там всего сутки, но я никогда ей этого не прощу.

Я замолчал, сделав глубокий вдох.

— Позже я разгромил наш дом и офис, дав ей то, в чем она так нуждалась — меня выгнали из собственной кампании, потому что ей удалось получить судебный запрет на мое приближение менее, чем на 250 ярдов. Но я и так не хотел ее видеть. Только это означало то, что мне некуда было идти, совсем некуда… Пару недель я спал на улице. И замерз бы до смерти, если бы мне не помогли другие бездомные. У меня все еще лежали деньги в банке, но Шарлотта опустошила наш совместный счет и заморозила мои деловые счета… Думаю, что тогда я хотел умереть.

Я так погрузился в воспоминания, что не заметил, как Доун плачет.

Мне хотелось подойти к ней и утешить, но ей нужно было это услышать. И теперь, когда я начал, то не хотел останавливаться.

— Я пил каждый день и принимал много наркотиков — половину из них я даже не знал. Я начал подкармливать каждую бездомную собаку, которую встречал, сначала двух или трех, потом еще нескольких, а позже, когда мной заинтересовалась полиция, их было почти двадцать. Затем я услышал на улице слухи о незаконных собачьих боях, и когда один пес из моей стаи так и не явился, позже я обнаружил, что он был убит. Я назвал его Король Рокки. Он был крупным парнем, помесь немецкой овчарки, но очень добрым. Ему вырвали горло.

— О нет, это ужасно! И что ты сделал? — прошептала Доун.

— Я отомстил.

Она сглотнула, и ее лицо побледнело. Я видел, что она хотела спросить, как именно я это сделал. Надеялся, что она не станет, потому что не хотел говорить ей правду о том, что я сжег то здание, где произошел бой. После этого я чувствовал себя ужасно — с моей стороны было неправильно рисковать жизнями пожарных, и я решил, что больше не совершу этой ошибки, но я не собирался останавливаться.

Она заколебалась, вероятно задумавшись о том, сколько правды осмелиться услышать. Затем опустила взгляд на руки.

— Дэн упомянул об открытом расследовании.

Каким-то образом я нашел в себе мужество продолжить:

— Через несколько недель после убийства Рокки я видел, как одного парня выбросили из лимузина — из него выбили все дерьмо. Я не видел его избиения, только последствия. Этого было недостаточно, чтобы добиться осуждения... И у того парня, что сделал это были связи.

— Ты имеешь в виду...

— Да, связи с мафией. Он был одним из главарей, как мне сказали.

— О, Боже!

— Это только звучит плохо, но, в конце концов, когда я выступил в суде, я оказался более полезен для защиты.

— Но... о том, что сказал Дэн?

— Я предупредил адвоката обвинения, что из меня получится дерьмовый свидетель. Я был опустошен, когда увидел лимузин, и был не в лучшем состоянии. Я пил каждый день, пока у Шарлотты был мой бизнес и дом. Я жил в дешевых мотелях, в местах, которые могли бы пустить Стэна... Они все равно вызвали меня на допрос, и я был разорван на куски. Я сильно заикался, и адвокат защиты не дал мне закончить ни слова, не говоря уже о предложении. Он был тем, кто говорил, будто у меня мания Святого Франциска (прим.: Франциск Ассизский — основатель нищенствующего монашеского ордена, который оказывал помощь страждущим и гонимым, в том числе и братьям нашим меньшим. Франциск считался покровителем животных), будто я сумасшедший. Может быть, я и был таковым, может, он был прав, но он хотел, чтобы я выглядел совершенно чокнутым. Окружной прокурор и полиция были недовольны тем, что преступников не осудили, и я стал козлом отпущения.

Она вздрогнула и закрыла глаза.

— Приехав сюда, я решил начать все с чистого листа, но невезение, похоже, преследовало меня. С того дня, как я переехал, на моей земле начали появляться мертвые животные.

Ее глаза широко распахнулись.

— О, Боже мой! Мертвый енот! Это сделал босс мафии?

Я взял ее за руку, нежно сжал и покачал головой, надеясь успокоить.

— Я думал об этом, но мне кажется, что это мало вероятно.

— Почему нет? Как ты можешь быть в этом уверен?

— Ну, во-первых, такие парни, как он, предпочитают более прямой подход — этакое «предупреждение».

Доун выглядела испуганной.

— Но это может быть он!

— Нет, я больше полезен ему живым и дискредитированным, а не мертвым и, следовательно, интересным для полиции.

— Это не игра! — огрызнулась она, высвобождая руку.

— Я не играю ни в какие игры, — резко ответил я. — Ты хотела правды, Доун. Вот как она выглядит.

Она резко вдохнула.

— Это нечестно! Ты искажаешь мои слова.

Я вздохнул.

— Я не пытаюсь это сделать, но мафия — это наименьшая из моих забот. После судебного разбирательства они потеряли ко мне интерес. Но это действительно все изменило.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, немного успокоившись.

— После этого я подумал, что быть Святым Франциском не такая уж и плохая идея, мне все равно было нечем заняться. Я кормил бездомных животных, которых встречал. Бродил по паркам и кормил птиц, воруя еду из мусорных контейнеров. Люди начали использовать ярлык святого — кто-то сказал мне, что про меня даже вышла статья в газете под названием: «Новый святой Франциск из Денвера». Большинство людей думали, что я просто сумасшедший бездомный парень — безобидный, но странный. Было совпадением, что в организаторе собачьих боев я узнал парня, против которого выступал в суде. Мне доставляло огромное удовольствие причинять ему максимальный дискомфорт.

— Я даже боюсь спрашивать...

— Я нашел способы прекратить эти бои. Они были не совсем законными, так что тебе лучше не знать.

Я наслаждался воспоминаниями о том, как выкуривал этих ублюдков, уничтожая одного за другим. Я разводил небольшие костры из мокрых тряпок — много дыма, но мало вреда.

— Разве полиция не могла помочь? Ты вообще просил их об этом?

— Нет. Кого волнует пара бездомных собак, верно?

— Но именно поэтому существуют приюты для животных, Алекс.

Я пожал плечами.

— Все они либо переполнены, либо ненадежны. Первыми всегда выбирают милых маленьких собачек. Такие, как Стэн, никому не нужны, поэтому спустя время их усыпляют.

Я видел, как в ее глазах отразилось осознание.

— Стэн был одним из них? Он был бойцовым псом?

— Да, в Афганистане. Вот от чего его спас Карл.

— Я так и подумала, когда увидела его шрамы. Но не могла в это поверить — он такой... он был таким добрым, — она закусила губу. — А как насчет другой собаки, которую ты тогда привез ко мне?

Я нахмурился. Воспоминание об этой неудаче причиняло мне боль.

— В Денвере я совсем потерял контроль. Я знал, что умру, если буду продолжать в том же духе. Честно говоря, мне было все равно, но я не мог так поступить со Стэном. Поэтому зарегистрировался в реабилитационном центре, где принимали домашних животных. Когда я вылечился, то не захотел оставаться в городе. Шарлотта и Уоррен выгнали меня из собственного бизнеса — объявили некомпетентным. Сейчас все это кажется таким неважным. Они откупились от меня за небольшую сумму, но этого было достаточно, чтобы оплатить реабилитацию и, в конечном счете, купить здесь землю.

Я сделал паузу и отвел от Доун свой взгляд.

— Было странно услышать от них, что у меня случился нервный срыв. Мне казалось, что меня это будет сильно беспокоить, но я просто оцепенел. Я буквально уговаривал себя вставать с постели по утрам и хоть что-то есть. Мой мозг не функционировал на должном уровне. Но у меня все еще был Стэн: всегда рядом, счастливый меня видеть, который не осуждал меня, не заботился о том, что я не умывался или не разговаривал в течение десяти дней. Он просто был всегда со мной. Можно сказать, он спас мне жизнь.

— И тогда ты перестал бриться?

— Нет. Это случилось задолго до этого. Я перестал бриться после того, как мне сообщили новость... новость о смерти Карла. Кроме того, наличие бороды согревало меня зимой, — ответил я, бессознательно прикасаясь к своей челюсти, покрытой двухдневной щетиной. — Но причина была не в этом — я просто не заботился о бритье, я хотел спрятаться, быть кем-то другим. Помню, как однажды в апреле мы со Стэном ходили в собачий парк. Одна из женщин, проработавших в моей компании три года, прошла мимо и даже не узнала меня. Я чувствовал себя невидимым — только животные замечали меня, и мне нравилось это чувство.

Я не осознавал, что вожу пальцами по своей татуировке, пока Доун не накрыла мою руку своей и не повернула ее ладонью вверх, чтобы изучить слова, нанесенные чернилами на мою кожу.

— Ты тогда ее сделал? «Все мы твари божьи».

Я кивнул.

— Я начал думать, что был спасен ради того, чтобы прожить эту жизнь с определенной целью, помогая животным. Приехав сюда, чтобы начать все сначала, я хотел снова почувствовать себя самим собой. Ты заставила меня хотеть чувствовать. Поэтому... я перестал принимать все прописанные мне лекарства...

— Вот так просто?

— Да. Знаю, что это был не самый разумный поступок, но я устал принимать таблетки, и начал думать, что они на самом деле не помогают, просто заставляют меня... цепенеть. Прошло две недели, прежде чем я полностью избавился от препаратов.

Я не сказал ей, что мой резкий отказ чуть не убил меня. Слишком быстрая детоксикация не очень хорошо отразилась на моем организме.

— Вот почему мы пропустил повторный прием в твоей клинике. Я приводил себя в порядок. Мне больше не нужны были отпускаемые по рецепту лекарства.

— Ох, Алекс! Так жаль, что я этого не знала.

Я отвел взгляд.

В то время ее жалость — было последним, чего я хотел. Доун была самым сострадательным человеком, которого я когда-либо встречал. Но я никогда не хотел от нее жалости.

Я медленно кивнул, признавая ее слова, затем продолжил:

— Когда я почувствовал себя лучше, мне нужно было сделать что-то большее, чем просто заботится о Стэне. Поэтому я выискивал животных, которым нужна была помощь.

— Те раненые животные ...

— Я провел часы, просто гуляя по лесу.

Много, много часов — большинство из них со Стэном, пока он не заболел.

Я опустил свой взгляд.

— Могу я спросить тебя кое, о чем? — осторожно сказала она.

— Я думал, мы больше ничего друг от друга не скрываем, — осторожно ответил я.

Она медленно кивнула.

— Почему ты попросил ветеринара-мужчину, ну, ты знаешь, на том первом приеме?

Я вздохнул.

— После всего, что случилось с Шарлоттой, мне было легче разговаривать с мужчинами. Мужчины, дети, собаки — я могу говорить с ними почти без заикания. С женщинами все обстояло не так уж радужно.

— Я задавалась вопросом, так ли это. Я рада, что теперь ты и со мной можешь спокойно говорить.

— Я тоже, Доун. Так чертовски рад.

Я говорил серьезно. Каждое слово.

Она слегка улыбнулась, но в ее глазах все еще виднелась тревога.

— Так что на счет пса, которого ты ко мне принес?

— Я нашел его в Кливленде и тогда совсем не искал неприятностей, — просто хотел немного впить, но я не собирался говорить об этом Доун. — Просто они как-то сами меня нашли.

Я одарил ее усталой улыбкой.

— Я припарковался у одного здания и увидел, как мужчина избивает собаку. Я вышел из себя и... немного его проучил. Но я опоздал и не смог ее спасти. Когда я позже об этом думал, то понял, что это было чертовски странное совпадение, и, возможно, я оказался там не случайно. После этого я начал общаться с людьми, задавать вопросы и узнал о новой арене для собачьих боев, которая курсирует между Питтсбургом и Кливлендом.

— Насколько все плохо?

— Я мог бы рассказать тебе... или показать.

— Показать?

— Да. Сегодня вечером в Кливленде проходят незаконные собачьи бои. И я собираюсь их остановить.

Она уставилась на меня так, словно я потерял рассудок. Это вызвало поток гнева, спрятанного глубоко внутри меня.

Если она считала меня безумцем, что ж, пусть будет так. Я вызову тьму и буду смотреть, как горит небо. Покажу, насколько все может быть плохо. Открою ей каждое темное местечко внутри себя. Я не стану сдерживаться. Она хотела знать правду, и я расскажу ей ее — во всех темных и кровавых подробностях.

Ее глаза расширились, и она облизнула губы, взглянув на свой мобильный телефон.

— Почему бы тебе просто не позвонить в полицию?

Я рассмеялся.

— Да, верно. Ты же знаешь, как им нравится делать мне одолжения. Особенно твоему другу — примерному полицейскому.

— Дэн — хороший парень!

— Да, конечно же. Только он мне не поможет.

— Ты этого не знаешь. Дэн любит животных.

— Послушай, Доун, я скажу тебе, как он поступит. Он позвонит в полицию Кливленда, и они ответят ему, что займутся этим делом. Затем они поставят это в конце длинного списка дерьмовых заданий, начиная с патрулирования торговых центров, потому что сейчас праздники, и люди разрывают друг друга на клочья из-за последней «PlayStation», а на следующий день в мусорных контейнерах будут лежать десяток мертвых собак.

— Может и нет...

— Именно это и произойдет, — безжалостно сказал я. — За исключением того, что я не позволю этому случится, потому что сегодня ночью буду там.

Доун выглядела такой потрясенной, что я испугался, будто потерял ее. Но ей нужно было понять, что мной движет — помощь этим животным, до которых никому не было дела. Это удерживало меня от пьянства.

— Но сейчас для тебя в этом нет никакого смысла, не так ли? — тихо сказал я.

— Что ты имеешь в виду? — нервно спросила она.

— Поговорим об этом, когда я смогу тебе показать. Покажу тебе, почему я делаю то, что делаю. Покончим со всем этим дерьмом. Это то, чего ты хотела, не так ли? Узнать правду, — я отвернулся от нее. — Это случится сегодня ночью.

— Ты не можешь просто взять и напасть на них, — сказала она дрожащим голосом.

— Почему нет? Полиция их не остановит. В прошлый раз они этого не сделали.

— Это просто безумие!

— Я не с-сумасшедший. Не в клиническом смысле, — я саркастически улыбнулся.

Она прикусила губу, затем покачала головой.

— Я не могу с тобой туда поехать. Это слишком опасно. Не могу быть такой... безответственной. Если что-то случится... На отца Кэти совсем нельзя положиться. Я хочу понять, Алекс, правда хочу. Но не могу отправиться туда с тобой.

Меня тошнило от собственного эгоизма. Конечно, она не могла поехать со мной. Я знал, как это было опасно. Эти парни были из мафии — и у них было оружие.

— Хорошо, — медленно сказал я, — Ты будешь меня ждать?

И я сам не знал, хотел ли услышать ее ответ.

— Алекс, пожалуйста! Ты меня пугаешь. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Я помолчал и грустно улыбнулся.

— Знаю, но я должен.

***

Доун не хотела, чтобы я так рисковал, но мне необходимо было это сделать. Я знал, что она на самом деле не понимала, почему меня это так волновало, но она поймет.

Ей нужно было знать, насколько это все было ужасно.

Она понятия не имела...

Но я обещал быть осторожным, и я не бросался словами на ветер. Поэтому мне пришлось отказаться от своего первоначального плана использовать дымовые шашки, чтобы создать как можно больше хаоса. Вместо этого я заехал в торговый центр и купил ультрасовременную камеру, которая могла писать ночью и крепилась на голове, чтобы руки оставались свободными. Полиции потребовались бы веские доказательства, и таким образом я смог бы их предоставить и выполнить свое обещание Доун.

Затем я направился в захудалую часть Кливленда, пробираясь по лабиринту закоулков. Я провел здесь много времени, наблюдая, ожидая. Кроме того, это был район с проституцией и наркопритонами, если судить по группам грузных парней, слоняющихся возле пустых магазинов, или женщинам, ожидающим своих клиентов под уличными фонарями.

Я объехал квартал, прежде чем остановиться недалеко от одной из главных улиц, которая все еще была достаточно уединенной, чтобы мой пикап не выделялся. Затем я внимательно огляделся и выпрыгнув из машины, направился вглубь темных улиц.

Проходя мимо, я кивнул двум девушкам, которые работали на углу. Думаю, что Жизель предупредила их о том, что я не принесу проблем, и чтобы меня оставляли в покое. Потому что они никогда не доставляли мне никаких хлопот, просто наблюдали.

Я держался самых темных частей улицы, затем остановился у узкого входа за заброшенным зданием боулинга. Запах стоял такой, будто здесь кто-то сдох.

Жизель сразу же заметила меня и вышла из-под уличного фонаря, важно расхаживая по тротуару. Ее щеки были впалыми, а худые плечи сотрясались от мучительного кашля. Он звучал достаточно ужасно, но она сказала, что не любит врачей.

— Привет, красавчик, — усмехнулась она, — Снова на охоте?

Я кивнул и бросил взгляд на рюкзак, в котором лежала моя новая камера.

— Ищешь неприятностей? — Засмеялась она, отчего у нее снова начался приступ кашля. — Они на том же месте, что и раньше, красавчик, — продолжила она, уже более спокойно. — Толпа больше, чем обычно. Некоторые приезжие, если ты понимаешь, о чем я.

Я кивнул и протянул ей пятидесятидолларовую купюру. Мгновение она замешкалась, будто собиралась сказать что-то еще, но потом просто пожала плечами и засунула деньги в лифчик.

— Увидимся, красавчик.

Она вернулась обратно на ту же часть тротуара, ее взгляд блуждал по проезжающим мимо автомобилям.

Пока движение в этом районе постепенно увеличивалось, я ждал. Вскоре начали прибывать первые собаки — некоторые в ящиках, некоторые на цепях, их хозяева использовали жестокие методы, чтобы их контролировать.

Большая группа людей, в основном мужчины и несколько женщин, направились в сторону задней части здания бывшего боулинга. Они смеялись и распивали спиртные напитки, открыто обсуждая бои, которые собирались посмотреть, и ставки, которые будут делать.

Прибывало еще больше народа, группами и поодиночке. Меня всегда поражало, как такое большое количество людей могло быть замешано в чем-то незаконном, а полиция об этом не знала. Или, может быть, никому не было до этого дела? Кроме меня.

Когда я заметил парня, одетого в темный костюм и стоящего на входе, я натянул капюшон своей толстовки, пряча лицо в глубокую тень. Возможно, я был не единственный, у кого была камера. Так как у него на лице было написано, что он из мафии.

Я ждал, наблюдая со стороны, как здание постепенно заполняется толпой.

Наконец дверь закрылась, это означало, что бои вот-вот начнутся. Это была самая сложная часть — ждать, пока ублюдки не займутся своими делами.

Медленно продвигаясь ближе к заброшенному зданию, я увидел, как через задний вход вышли двое мужчин, их лица были суровыми, в них читались разочарование и отвращение. Они что-то выносили, таща за собой. И тут я заметил, что эта был крупный пес, его глаза остекленели, а тело обмякло. Я бы предположил, что он был помесью питбуля. Даже в глубокой тени я мог видеть блеск крови, темнеющей на его шерсти.

Он выглядел мертвым.

Но когда один из мужчин пнул пса под ребра, он тихо заскулил, пока его лапы подрагивали, как будто он пытался убежать, но не мог.

— Чертовски бесполезен, — усмехнулся один из них. — Стоил мне пятьсот баксов, и даже не сможет драться в следующем месяце.

— Или когда-либо вообще, — засмеялся другой.

Когда они снова пнули его, мои глаза заволокло красной пеленой.

Люди всегда говорят, что это всего лишь слова, что, если когда-нибудь это действительно произойдет, ты будешь чертовски напуган. Но мои глаза прищурились, как будто я оказался в туннеле, мной завладела алая ярость. И я взорвался.

Адреналин хлынул из моих вен, когда я выскочил из тени и накинулся на мужчин, нанося беспорядочные удары по горлу и лицам — по всем слабым местам и с элементом неожиданности, как меня учил Карл. Кровь заструилась по моим костяшкам, когда я разбил одному мужчине нос, и он повалился назад, схватившись за свое изуродованное лицо. Мой ботинок врезался в колено другого мужчины, и он взвыл.

Я был охвачен пламенем ненависти и жаждой мести. Я не чувствовал ударов и пинков, направленных в мою сторону, не чувствовал, как хрустят костяшки пальцев и изо рта течет кровь, пока не наступил мужчине на ребра, наслаждаясь приятным хрустом и тем, как его тело извивается подо мной, как пойманная рыба.

Я слышал мольбы и просьбы другого мужчины сквозь свое неровное дыхание и его хриплые, прерывистые вздохи. Затем набрал полный рот мокроты, моя слюна была красной и пенистой, как у бешеного животного, и плюнул прямо в них.

Глаза пса были закрыты, но я видел, как его грудь двигалась от неглубокого дыхания.

Проигнорировав ползучую мразь, я присел на корточки рядом с избитым животным, сглотнув желчь, когда увидел, как кровь пузырится из глубокой раны в его горле, почувствовал металлический запах крови, которая была повсюду на его шерсти и на мне.

Глаза пса открылись, когда я нежно погладил его по голове. Затем они закатились к его затылку, и он умер. Прямо там, у моих ног.

Я медленно встал, когда двое мужчин попятились от меня, один прижимал руку к своему сломанному носу.

Подобрав с земли кирпич, я направился к ним, но они развернулись и побежали. Я смотрел им вслед, раздумывая, догнать ли их и заснять на камеру или послать их к чертовой матери?

Я сплюнул на землю. Мерзкие ублюдки.

Иногда я действительно ненавидел людей. Ненавидел. Презирал. Мужчины и женщины развлекались, наблюдая, как животные разрывают друг друга на части. И это меня называли сумасшедшим?

Моя голова дернулась вверх, когда из здания донесся внезапный рев толпы — люди приветствовали и кричали, ругались и требовали новой крови.

Вновь посмотрев на собаку, загрызенную до смерти, я почувствовал головокружительную ярость наряду со страхом. Я вытащил камеру и увеличил изображение мертвого тела. Я надеялся, что, если покажу, что произошло, покажу конечный результат этих боев, люди поймут, почему я это делаю. Возможно Доун поймет.

Держась в тени, я направился вдоль заброшенного здания. Над головой висела металлическая пожарная лестница, и я потянул ее вниз, оглянувшись, когда она с лязгом опустилась на землю. Никто так и не появился. Шум от проезжающих машин, заглушал любые звуки, которые я издавал.

С пожарной лестницы я вскарабкался по ближайшей водосточной трубе, и подтянувшись, легко попал внутрь здания. Затем я услышал визг. Леденящий душу звук, и понял, что это была очередная собака. Она визжала от боли, ее крики были почти похожи на детский плач. Вероятно, прямо сейчас она умирала… ради нездорового удовольствия людей.

Торопясь, я пробрался мимо нескольких разгромленных комнат, которые когда-то были офисами, и присел на корточки наверху гниющей лестницы, когда увидел толпу людей на главной арене. Мне вспомнились все фильмы про гладиаторов, которые я когда-либо видел, наполненные криками и воплями толпы. Но просмотр фильма не сопровождался таким отвратительным запахом, от чего желудок поднимается к горлу. Запахом мочи и фекалий, и более глубокого запаха заплесневелого здания.

Мой взгляд снова вернулся к двум грызущимся и рычащим собакам.

Я почувствовал тошноту, сгорая от ярости, когда они кружили друг напротив друга, а из их пастей капали слюна и кровь. Ради спорта. Ради развлечения.

Я вытащил камеру, убедившись, что в кадр попадали как можно больше лиц в этом переполненном зале, прежде чем начать съемку отвратительного действия, происходящего на бойцовской арене.

Собаки были помесью кого-то вроде стаффорда и питбуля, и дрались в замкнутом пространстве размером с боксерский ринг. Один пес лежал на спине, пока его лапы бесполезно царапали другую собаку, которая держала его мертвой хваткой за горло.

Я видел его глаза, в которых ясно читался ужас. И никто не приходил ему на помощь. На самую короткую секунду ему удалось укусить другого пса, кровь заструилась из раны на его шее, когда другая собака отступила. Затем он отчаянно вцепился в деревянные панели, образующие границы арены, но его оттолкнули обратно люди с дубинками. Я видел панику и отчаяние в его взгляде, спасения не было, и через мгновение другая собака снова на него набросилась.

Толпа заликовала, и я увидел, как из рук в руки начали переходить банкноты. И каждый раз, когда больше крови попадало на бетонный пол, они кричали, требуя большего.

Оба пса были покрыты красными пятнами крови, но особой борьбы уже не было.

Собравшись в последний раз, лидирующая собака вцепилась в горло другой собаке, вырвав клок шерсти.

Толпа кричала и аплодировала, и мне было стыдно за человечество.

Неужели это то, к чему мы пришли? Неужели мы были настолько ожесточены жизнью, что причинение страданий и боли беззащитным существам приносило нам удовольствие?

Победившая собака казалась измученной, вся в крови, одно ухо почти оторвано. Она хромала по рингу, пока владелец не схватил ее и не стащил от туда. После чего их заменили следующие две собаки, которые рычали и лаяли друг на друга.

Я хотел лично прекратить это садистское зрелище. Хотел высвободить ярость, бушующую внутри себя, но меня остановили две вещи. Или, что более правдиво — два человека. Доун и Кэти. Я хотел быть частью их жизни больше, чем снова причинять насилие, хоть и заслуживающим это людям. Так что вместо этого я приступил к выполнению нового плана.

Медленно попятившись назад, я скрылся из виду и спрятался в укромном месте. Затем присел на корточки возле своего рюкзака и вытащил одноразовый телефон. Я набрал 911 и воспроизвел предварительно записанное сообщение, указав адрес заброшенного боулинга.

Если полиция будет действовать быстро, то они смогут поймать всех больных ублюдков, которым нравится смотреть это дерьмо, а также ублюдков, которые его организовали.

Я съежился от звука собачьего визга, но мне пришлось подождать.

Это были самые длинные и самые отчаянные несколько минут за всю мою жизнь. Я наблюдал за ужасной схваткой, держа камеру направленной на арену, и слушал жуткие звуки, издаваемые собакой, которую разрывали на куски — буквально пытали до смерти. Мой желудок скрутило, и холодный пот заставил меня содрогнуться.

Нахмурившись, я направил фонарик на свои наручные часы, отсчитывая еще минуту. Полиции нужно было поймать их с поличным, но слушать как проходят собачьи бои было тошнотворным занятием. Мне не терпелось сделать что-то большее, чем просто ждать и наблюдать.

Но я обещал Доун. Обещал.

Вдалеке зазвучали полицейские сирены. Время пришло. Я сжал губы в холоднокровной улыбке, затем направился обратно мимо заброшенных комнат. Я был здесь слишком много раз, чтобы дезориентироваться.

Когда я, наконец, добрался до окна и выбрался на шаткую пожарную лестницу, я не был уверен дрожал ли металл подо мной или я.

Я бесшумно приземлился, как делал множество раз, затем выскользнул из переулка, найдя безопасное место, чтобы наблюдать. Вскоре я услышал еще больше криков, но злобный тон одобрения сменился паникой, когда звук сирен стал ближе.

Внезапно двери боулинга распахнулись, и двое парней из мафии выбежали наружу с пистолетами в руках, пока остальные люди в спешке покидали здание.

Больше я ничего не мог сделать. Теперь все было в руках полиции Кливленда, поэтому я побежал обратно к своему грузовику и завел двигатель, ускоряясь, когда три патрульные машины остановились позади меня.

Моя работа была окончена.

Я поехал обратно к Доун, осознавая, что был весь в крови, грязи и пропахший жутким запахом. Как только я подъехал к дому, дверь распахнулась, и Доун выбежала наружу. Я как раз успел вылезти из кабины грузовика, когда она бросилась в мои объятия.

Она крепко обняла меня, ее руки сжали мои плечи, лицо прижалось к груди, пока рыдания сотрясали ее тело.

Меня вновь наполнило чувство вины, отвращения и отчаяния. Я сделал это с ней. Снова.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заговорить.

— Я так испугалась! Думала...

Я кивнул с суровым выражением лица.

— Прости, Доун... Но я должен тебе кое-что показать...

Глава 17

Препятствия

Доун

Я наблюдала за Алексом, мое сердце бешено колотилось, когда он подключал свою видеокамеру к моему телевизору. Я изучала кровь на его одежде, синяк на щеке, разбитую губу и кровоточащие костяшки пальцев, которые начали опухать.

Молча направилась на кухню и наполнила маленький пакетик льдом, протянув его ему без единого слова.

Он посмотрел на меня серьезным, бушующим взглядом.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Затем он нажал на кнопку воспроизведения.

Звук был немного приглушен, но я все равно слышала жалобный и сердитый лай, крики и одобрительные возгласы людей. Затем камера сфокусировалась, и я ахнула.

В течение 20 ужасающих минут я наблюдала, как две собаки дрались друг с другом, и даже пиксельный черно-белый фильм не смог скрыть грубую развращенность того, что я видела.

Наконец запись закончилась, и я закрыла лицо руками.

— Это было... это было самое мерзкое, самое отвратительное... — я не смогла закончить предложение.

Алекс взглянул на меня, его взгляд был осторожным, задумчивым.

— Нам показывали несколько роликов в ветеринарной школе, — продолжила я, — но, увидеть это и знать, что ты там был...

Он кивнул.

— Что... что теперь будет?

Алекс вздохнул.

— Это зависит от того, поймали ли они организаторов.

— Я имела в виду, что будет с собаками? Там были и другие, верно?

Он поморщился.

— Любые собаки, которых найдет полиция, будут усыплены.

— Ох!

— Доун, ты знаешь, что приюты переполнены, и ни у кого не хватит времени или терпения, чтобы перевоспитать бойцовскую собаку, хотя я думал, что мог бы что-нибудь придумать. Но большинство не захотят их приютить, поэтому их просто убьют.

— Тогда почему? — воскликнула я. — Для чего все это было?

Он вздохнул и потер глаза.

— Потому что это лучшая смерть, чем, если им вырвут глотки или заставят снова драться. Ты ветеринар — ты это знаешь.

Я знала. И ненавидела это, но он был прав. От своих контактов в местных приютах для животных я узнала, что крупных собак и в лучшие времена было трудно приютить. Их приходилось держать в бетонных клетках годами, безнадежно ожидая, когда они кому-нибудь понадобятся. Я никогда не могла определиться, были ли приюты с высоким уровнем смертности лучшим вариантом, чем держать собаку в клетке в течение многих лет подряд.

Но это помогло мне немного лучше понять ненависть Алекса.

— А организаторы?

— Если их поймают, это временно прекратится. Я анонимно отправлю отснятый материал по электронной почте в полицию Кливленда на случай, если им понадобятся доказательства. Если они их не поймают, организаторы просто перенесут действие на некоторое время в другое место, поэтому позже я планирую съездить в Питсбург. Если повезет, я найду другую осведомительницу-проститутку с добрым сердцем, которая мне поможет. Но деньги, стоящие за всем этим, это деньги мафии. В конце концов это просочится обратно. Больше зла, больше тьмы, это никогда не прекратится.

Он рассмеялся горько, невесело, как будто не знал, для чего нужен смех.

— Что это говорит об обществе, в котором мы живем? Что жесткая, как гвоздь, проститутка заботится о животных больше, чем обычный человек на улице.

Я не знала, о ком он говорил, но должна была верить, что людям было бы не все равно, если бы они знали.

— Это неправда, я уверена в этом. Если бы ты рассказал людям, если бы ты показал им...

Он снова покачал головой.

— Ты думаешь, что я с-с-сумасшедший.

Я вспомнила выражение его лица, когда он привез ту бойцовскую собаку. И я понимала, но не хотела быть частью насилия. Я хотела оставить это полиции. Хотела, чтобы это было прекращено законным путем.

— Нет, не сумасшедший...

— Но...?

— Ты, же остановишься?

Он молчал.

— Алекс! Эти люди опасны! Что, если они тебя увидят? Что, если они ждут, когда ты вернешься? Если они узнают, что они были записаны на камеру... ты не можешь продолжать — это слишком рискованно. Ты должен остановиться!

Лицо Алекса было твердым, как камень, челюсть сжата.

— Это никогда не прекратится.

Внезапная вспышка озарения остановила слова, которые я хотела произнести.

— Ох! Так борьба, твой крестовый поход — это просто еще одна зависимость, не так ли?

Его глаза расширились.

— Нет, — сказал он с неуверенностью в голосе. — Дело не в этом.

— А я думаю, что это так. Ты пристрастился к этому, Алекс. Я вижу это в твоих глазах. Ты получаешь прилив адреналина, сражаясь с этими монстрами.

— Это не то же самое, что...

— Не так ли? Разве это не просто еще одна зависимость? Еще один способ заглушить боль от... жизни?

Он выглядел удивленным, но, казалось, обдумывал мои слова.

— Ты мне так дорог, Алекс, так дорог! Это пугает меня, я боюсь за тебя. И ... ты мне нужен! Мне нужно, чтобы ты был в моей жизни. Для меня, для Кэти. Неужели ты не понимаешь, как ты важен для нас?

Его глаза расширились.

— Думаю, то, что ты делаешь, слишком опасно! Боже, Алекс! Есть и другие способы, которыми ты можешь помочь! Ты мог бы... я не знаю... мог бы стать волонтером в приюте для собак. Открыть свой собственный. Ты можешь его даже сам построить. У тебя есть навыки.

Он не ответил, уставившись на свои разбитые руки и пакет со льдом, который я ему дала.

Я подумала обо всех раненых животных, которых он продолжал привозить в клинику, даже когда мы не разговаривали друг с другом. Казалось, он был неравнодушен к больным и раненным. Мне было интересно, сколько часов он ходил по лесу, чтобы найти этих животных, которые нуждались в помощи.

И я подумала о Стэне. После предательства бывшей жены Алекс снова научился говорить, но, кроме Стэна, ему долгое время не с кем было это делать.

И, в конце концов, была ли наша любовь связана с тем, что со мной он смог преодолеть эту проблему?

Я покачала головой, в любом случае, этот факт не помешает солнцу зайти за горизонт, поменять направление приливу или мне навсегда уйти от Алекса.

Это было бы правильно. Я должна была это сделать.

Мне нужно было думать о Кэти и забыть об Алексе Уинтерсе. Забыть о том, как нежно он прикасался ко мне, как страстно мной овладевал. Забыть, что хороший человек с частичкой безумия хотел быть частью моего мира.

Я не могла этого сделать.

И я не боялась самого Алекса. Я боялась за него.

— Ненавижу то, что произошло сегодня вечером, — сказала я тихим голосом. — Ненавижу, что ты был замешан в этом, и ты напугал меня. Я знаю, что мне следует уйти. Я должно быть сошла с ума, если не делаю этого. И ты такой... Но я не могу перестать любить тебя.

Слова сорвались с моего языка прежде, чем я смогла их остановить.

Любовь означала принятие каждой его части: веселья, недостатков, ущерба, багажа, так же как он принимал меня.

Его покрытые синяками руки сжались на коленях.

— Ты это серьезно? — прошептал он.

— Боже, помоги мне, но думаю, что да.

Мы сидели в тишине, не прикасаясь друг к другу, просто существуя. Я не знала, что делать со всей новой информацией, которую узнала о Алексе. Не думаю, что он тоже знал, что мне сказать, но он казался спокойным, как будто то, что я все видела, переживала это вместе с ним, сняло бремя, которое он нес.

Я также знала, что люблю и хочу его. Но я также любила мороженое «Роки Роуд» с текучей карамелью и шоколадной крошкой — и это не означало, что мне было полезно и то, и другое. Или моей дочери.

«О, Боже, Кэти».

Что, если бы сегодня вечером что-то пошло не так? Что, если бы Алекс пострадал — сильнее, чем просто разбитые лицо, губа и костяшки пальцев? Что, если бы его поймали? Что, если бы его арестовали? Что, если? Что, если? Что, если?

Мое сердце бешено заколотилось, когда запоздалый шок превратил мою кровь в лед, и мое тело охватила дрожь. А потом я почувствовала, как теплая рука Алекса накрыла мою.

— Все в порядке. Теперь я в безопасности. Все кончено.

— Так ли это? — у меня перехватило дыхание. — До следующего раза! Всегда будет следующий раз, ведь так?

Его лицо было безмятежным, когда он ответил:

— Да. Но, если на эти бои будет совершено достаточно налетов, организаторы переедут в другие города или перейдут в другие сферы бизнеса.

Он провел большим пальцем по моему запястью, его ритмичные поглаживания успокаивали меня, уменьшая дрожь, сотрясавшую мое тело.

— Я этого не понимаю, — вздрогнула я. — Люди, которые смотрят это ради забавы... Ты видел их, Алекс. Они не все были похожи на членов мафии. Некоторые были обычными людьми. Людьми, которые, вероятно, провели День благодарения со своими семьями за ужином. Просто обычные люди, которые делают что-то настолько ужасное. Я не понимаю. По крайней мере, когда речь идет о боксе или ММА, спортсмены сами знают на что идут, но у этих бедных животных нет выбора. Это уголовное преступление!

Он молчал, но выражение его лица было мрачным.

— Я даже не хочу думать о том, как они делают этих собак такими агрессивными.

Он нахмурился.

— Пытки. Они сажают их на цепь, заставляют держаться за мясо с наживкой, затем подвешивают над землей, вводят им стероиды, иногда даже заставляют их есть яд, чтобы их шерсть была неприятной на вкус для других собак, отрезают им уши и хвост, чтобы другой собаке было не за что зацепиться. И... они используют других животных в качестве приманки, чтобы научить убивать. Более слабых животных... таких как, кошки.

— Пожалуйста, не продолжай, — умоляла я, закрывая уши руками.

Я сидела на месте, слишком уставшая и оцепеневшая, чтобы двигаться.

Через мгновение он повернулся ко мне лицом.

— Доун, это не меняет того, что я чувствую к тебе. А для тебя это меняет отношение ко мне?

— Да… нет.

— Доун, пожалуйста. Никаких игр. Мне сейчас ужасно плохо.

— Конечно, это все меняет! Я так испугалась... не только за себя, но и за тебя. Я ненавижу, что ты в этом замешан. Ненавижу тот факт, что эти бои вообще существуют.

— Ты все еще хочешь, чтобы я был в твоей жизни?

— Если только ты пообещаешь, поклянешься, что Кэти никоим образом не будет в этом замешена.

Он долго молчал.

— Алекс?

— Она будет задавать вопросы, Доун. Будет удивляться, почему у меня синяки на лице, почему мои костяшки разбиты, куда я пропадаю иногда по ночам. Ты хочешь, чтобы я лгал ей каждый раз или... или просто чтобы держался от нее подальше?

— Я бы предпочла, чтобы ты не попадал в такие ситуации, тогда ни то, ни другое не понадобится.

Он разочарованно зарычал.

— Тогда нет. Я не могу тебе этого обещать. Все, что могу сказать, это то, что буду предельно осторожен. Я хочу быть рядом для тебя и Кэти. И не хочу вас потерять.

Я уставилась на его поврежденные руки.

— Это решающий фактор, Алекс. Так и должно быть.

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом, пока он изучал мое лицо.

— Ты бы ушла от... от того, что у нас есть?

Я сглотнула, но выдержала его взгляд.

— Да, потому что не могу быть частью этого... насилия. Не могу быть такой эгоисткой. Не ради себя, и определенно не ради Кэти.

Он отпрянул назад, как будто, а его ударила.

— Эгоистично? Ты думаешь, я так себя веду?

— Думаю, что со своей жизнью ты ведешь себя безрассудно! И ты нам нужен! Так что да, если ты называешь это эгоизмом.

Он отвел взгляд.

— Что, если я пообещаю быть действительно осторожным? Более осторожным, чем был раньше. Помнишь, что я сказал о Стэне? О том, что не хочу оставлять его одного в этом мире, о том, что мне есть ради чего жить? Что ж, теперь для меня это ты и Кэти. Вы — моя причина жить.

Я почувствовала значимость его слов и ужасную ответственность за то, что люблю его, а он любит меня в ответ.

— Алекс...

— Что, если я скажу, что не буду вмешиваться? И даже начну работать с полицией. Я просто буду записывать доказательства на видео. Пожалуйста, Доун. Не проси меня перестать делать то, что правильно — прекращать эту жестокость.

Он так старался.

Во всех отношениях были проблемы. Наши были просто немного... другими. Может быть, мне тоже нужно было больше стараться. Может быть.

Холод просачивался сквозь меня, и я снова задрожала.

— Уже поздно. Тебе следует лечь спать, — тихо сказал Алекс.

Я колебалась.

— Ты пойдешь со мной?

Он закрыл глаза, и улыбка изогнула его разбитые губы.

— Я надеялся, что ты это скажешь.

Он наклонился вперед, как будто собирался поцеловать меня, но в последний момент отстранился.

— Я в некотором роде в беспорядке, — сказал он.

Это было правдой. От него воняло табачным дымом и потом, он был весь в крови, грязи и моих слезах. Я вздрогнула при этом напоминании.

— Мне нужно вернуться к себе домой...

— Алекс, я так устала и просто хочу спать. Давай побеспокоимся о твоей одежде завтра.

Он одарил меня извиняющейся улыбкой с оттенком безмерной печали. Затем кивнул.

Я поднялась наверх, как будто мои ноги были сделаны из свинца, и я весила тысячу фунтов. Но больше всего на свете мне хотелось забыть. Мне хотелось верить, что мир — чудесное место и что зла не существует. Мне хотелось верить, что я могу любить и быть любимой, и ничто никогда не встанет между нами. Мне хотелось верить, что я смогу уберечь Кэти от всего плохого в этом мире.

Я упала в постель, и через несколько минут он последовал за мной. Я услышала тихое жужжание стиральной машины из подсобки.

Его кожа была теплой, когда он скользнул в мою кровать и осторожно обнял меня. Затем поцеловал меня в волосы, и я почувствовала, как его тело расслабилось.

Чувствуя себя в безопасности его объятий, я сразу же заснула.

***

Медленно наступающее утро привело меня в сознание, и я потянулась, улыбаясь, когда почувствовала, как теплая ладонь Алекса коснулась моего бедра.

— Доброе утро, — сказала я хриплым ото сна голосом.

Его рука скользнула под мою футболку, поглаживая грудь, и я застонала от удовольствия, выгибая спину, мое дыхание участилось.

Он поцеловал меня в шею и провел подбородком по позвоночнику, приятно царапая кожу.

Теперь, когда я окончательно проснулась, все мысли, надежды и страхи прошлой ночи вернулись ко мне, и я напряглась, когда мой мозг воевал с телом.

Неужели я действительно собиралась все испортить? Я нашла сокровище, которое искала всю свою жизнь.

Его рука вернулась к моему бедру, а пальцы скользнули ниже резинки моих трусиков, медленные круговые движения заставили меня ахнуть и прижаться ближе к его телу. Я чувствовала его твердый жар между своих ягодиц, и он тихо застонал, когда я толкнула бедра назад.

Не было больше никаких раздумий и никаких сомнений. Все или ничего. Лучшая катастрофа, какой мы могли бы стать.

Он спустил трусики еще ниже, и я задвигала ногами, чтобы сбросить их, заставив его усмехнуться мне в волосы. Затем он изменил наклон своего тела, переместившись и приподняв мою ногу, освободив место, чтобы войти в меня.

Медленное занятие любовью по утрам, жаркие ночные часы, ленивые любовные, неистовые толчки — каждая часть моего тела откликнулась на его прикосновения. Я не хотела, чтобы у нашей истории был конец. Я хотела, чтобы она продолжалась вечно.

Кому нужно было совершенство, когда рядом был кто-то настолько верный и добрый?

С небольшими проблемами с психикой, конечно, но он знал меня вдоль и поперек и мирился со всеми моими причудами, бросал вызов и успокаивал мою неуверенность.

Алекс ускорил свои кружащие движения пальцами в такт толчков бедер, которые создавали эротичные шлепки кожи о кожу.

Я кончила с криком, вырвавшимся из меня, словно моя душа рвалась на свободу, дикая, распутная и бесстрашная. Мой молчаливый любовник дернулся и задрожал у меня за спиной, когда его слова, как всегда, поглотила страсть.

И меня это вполне устраивало.

Мы лежали бок о бок, тяжело дыша и ухмыляясь друг другу.

— Ты можешь будить меня так каждое утро, — улыбнулась я.

— Не говори так, если не имеешь это в виду.

Он все еще ухмылялся, но я знала, что он не шутил.

— Я действительно это имею в виду, но все равно давай не будем торопиться. Мне нравится, когда ты за мной ухаживаешь.

Он тихо рассмеялся.

— Но я никак не ухаживал за тобой! Мы еще даже не были на первом свидании в ресторане или кино.

Я повернулась на бок, чтобы посмотреть на него, с любовью проводя кончиками пальцев по его щетине.

— Глупый мужчина! Ты ухаживал за мной каждый раз, когда делал что-то доброе для Кэти, каждый раз, когда заставлял ее улыбаться, когда смеялся, когда произносил каждое слово, читая ей перед сном. Ты ухаживал за мной, принося каждую раненную птицу, каждое искалеченное существо, когда твое сердце болело за этих животных. Разве ты этого не понимаешь?

Его улыбка исчезла.

— Я делал это не для того, чтобы произвести на тебя впечатление.

— Знаю, и именно поэтому это так для меня важно.

Он вздохнул и закрыл глаза.

— Я не смогу вести с тобой активную общественную жизнь, Доун. И я никогда не стану душой компании. Черт возьми, я даже не могу на данный момент отправится в бар или быть там, где есть алкоголь. Я не могу разговаривать, когда встречаю незнакомых людей, и я буду делать вещи, которые ты не одобряешь.

— Я знаю.

— И... тебя это устраивает?

— Да.

Он схватил меня за руки и притянул к себе, крепко обнимая и шепча в мои волосы:

— Но я обещаю тебе, что буду любить тебя сильнее, чем кто-либо другой. Я буду защищать тебя и отдам тебе все, что у меня есть. Я буду тем мужчиной, который достоин тебя и Кэти.

— Знаю. И я тоже тебя люблю.

Слезы блестели в его глазах цвета меда, его улыбка была очень широкой, а губы, когда он прижал их к моим, были полны силы, страсти и правды.

Я чувствовала себя любимой. Чувствовала себя нужной и такой вознагражденной.

Мы не были идеальными, но и не хотели ими быть. Мы были настоящими и честными и, вероятно, собирались свести друг друга с ума. Мы были глупо счастливыми.

***

Час спустя мы неторопливо завтракали яйцами, тостами и кофе. Я бросила свежевыстиранную одежду Алекса в сушилку, и он сидел в полотенце, пока мы ели. Его обнаженная грудь очень отвлекала. Я не могла удержаться от того, чтобы не представить, как поливаю ее кленовым сиропом, а потом слизываю его. И множество других очень порочных мыслей.

Алекс то и дело ловил мой взгляд и то улыбался, то подмигивал.

Я могла бы к этому привыкнуть.

Алекс снял напряжение, положив мою руку себе на колени, затем поднес ее к губам и нежно поцеловал.

— Во сколько Кэти будет дома?

— Через час или около того. А что?

— Во-первых, я хочу принять с тобой душ. А во-вторых, я подумал, что, может быть, мог бы приготовить тебе и Кэти-Кей обед сегодня у меня дома. Это будет просто пицца...

Мне даже не нужно было, чтобы он закончил фразу, прежде чем с энтузиазмом закивать.

— Да, пожалуйста, на оба предложения.

От его улыбки захватывала дух.

Да, я хотела провести руками по его твердому телу, пока горячая вода стекала бы вокруг нас, и да, я хотела обедать с ним сегодня и каждый день. Я хотела всего этого. С ним.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, заставивший меня подпрыгнуть.

— О, Боже мой! Что, если это Дэн? — запаниковала я. — Что я должна сказать?

Я с тревогой уставилась на Алекса, но он, казалось, ничуть не был обеспокоен.

— Зависит от того, что он скажет.

— Видимо он уже в курсе! Почему ты не беспокоишься?

— Потому что я поступил правильно.

— Алекс! Прошлой ночью ты нарушил миллион законов.

— Например?

— Взлом и проникновение.

— Ну, я вошел... И на этот раз без взлома, — пробормотал он себе под нос.

Стук повторился, на этот раз громче.

— Что мне делать?

Алекс не ответил, вместо этого нетерпеливо встал, поправляя полотенце, которое грозило соскользнуть с его бедер, и подошел к входной двери, распахнув ее.

— Привет, Доуни, я...

Голос Стеллы внезапно оборвался, когда она начала смеяться.

— Боже, я уехала на несколько дней, и это случилось! Может, мне стоит почаще уезжать?

Алекс рассмеялся, и я не расслышала, что он ей ответил, но Стелла тоже засмеялась, когда последовала за ним внутрь.

— Ну, здравствуй, сестренка. Не нужно спрашивать, как прошел твой День благодарения.

Я плотнее запахнула халат, мои щеки покраснели, когда я попыталась казаться менее взволнованной, чем себя ощущала.

— Стелла! Думала, ты не вернешься до вечера?

— Родители в последнюю минуту приняли решение отправиться в мини-круиз на Багамы. Кстати, они передают привет. Поэтому я первым делом взяла такси в аэропорт и сменила рейс. Где Кэти? Или ты отослала ее на ночь, чтобы вы смогли побыть наедине?

Алекс ухмыльнулся и подмигнул ей.

— Она у Холли, — ответила я довольно сухо. — Но она скоро вернется.

— Да, мне тогда лучше пойти в душ, — сказал Алекс.

Я смотрела, как он выходит из комнаты, мой взгляд неохотно вернулся к Стелле, когда она снова начала смеяться.

— Кстати, выглядишь дерьмово, сестренка, — усмехнулась она.

Ее глаза блуждали по моему раскрасневшемуся лицу и прическе, похожей на птичье гнездо.

— Ух ты, спасибо, — сказала я, наполняя свой голос каждой унцией сарказма, которая была в моем распоряжении.

Стелла вернулась из отпуска во Флориде загорелой и расслабленной. И, конечно же, красиво одетой и ухоженной, даже в такой ранний час. Мы были так непохожи друг на друга. Хотя у нас, похоже, были схожие вкусы в отношении мужчин.

Она окинула меня критическим взглядом.

— Серьезно, ты выглядишь так, будто не спала — и не совсем в хорошем смысле. Итак, — она сделала паузу. — Ты собираешься рассказать мне, что происходит между тобой и Алексом? Я предполагаю, что это серьезно, так как он сидел за твоим столом за завтраком в полотенце, что, кстати, было очень приятным бонусом моего возвращения домой. Спасибо за этот визуальный образ.

Мой смех был довольно истеричным.

— Боже, Стелла. Даже не знаю, с чего начать.

Ее улыбка погасла.

— Он взял тебя на собачьи бои, не так ли?

— Ты знаешь об этом? — спросила я, потрясенная.

Она кивнула.

— Да, он мне кое-что об этом рассказывал.

— Я не поехала с ним… Не смогла. Но он снял бои на видео, и я все увидела. Что ты думаешь об этом... о том, что он делает?

— Думаю, что он сумасшедший, но в хорошем смысле.

— Что ты имеешь в виду?

— Это движет им, дает ему то, ради чего стоит жить — вызов. Хотя... он бросил это на какое-то время. Ты знала об этом?

— Нет, я этого не знала.

— Переезд из Денвера был преднамеренным. Он хотел от всего уехать. Просто одна из ироний жизни, что это снова его настигло. Но в течение первых нескольких месяцев, проведенных здесь, он присматривал за лесными животными. Это был его способ продолжить работу.

Я задумалась.

— Значит, он действительно преднамеренно не искал бои, когда приехал сюда?

— Нет. Из того, что он говорил, он перенаправил свою энергию. Думаю, помогло еще и то, что был один ветеринар, которым он заинтересовался.

Я вздохнула.

— Ну, теперь он снова в этом замешан, и не думаю, что могу что-то сделать, чтобы остановить его.

Стелла шумно фыркнула.

— Сегодня какой-то день безумств и никто мне не сказал?

— Что?

— Конечно, ты не можешь его остановить, но ты можешь перенаправить его энергию, как я уже и сказала. Ты знала, что он подумывает о строительстве в нашем городе приюта для животных?

— Правда? Я предложила ему это прошлой ночью, но он ничего не сказал.

Или, может быть, собирался... Я попыталась вспомнить все, что он сказал, но я была в такой растерянности, что плохо соображала. Он что-то упоминал о перевоспитании бойцовых собак? Я не была уверена, сказал ли он это или мне просто показалось.

Стелла подняла брови.

— Боже, вы двое когда-нибудь разговариваете друг с другом, или вы слишком заняты другим времяпрепровождением?

Мои щеки вспыхнули.

— Говори по тише, Стелла!

Она ухмыльнулась.

— Ну, по крайней мере, одна часть ваших отношений функциональна.

Я покачала головой и улыбнулась.

— Я не хотела любить его по разным причинам. Это так трудно — доверять кому-то, впускать его в душу. И Алекс такой... Каждый раз, когда он будет отправляться на эти бои, он будет идти на безумный риск, и одна мысль об этом приводит меня в ужас. Я не хотела любить его. Но люблю. Я влюблялась в него течение нескольких месяцев и была слишком упряма, чтобы осознать это — или, скорее, поверить в это. У меня не очень хороший послужной список отношений.

Стелла вскинула брови, уголок ее рта приподнялся в насмешливой улыбке.

— Ни у кого из нас его нет. Но я никогда не переставала верить, что найду кого-нибудь. Я действительно рада, что ты нашла Алекса. Он один на миллион. Я чертовски ревнива, заметь. Но, — и это очень важно, — благодаря ему ко мне вернулась моя сестра.

Она обошла стол, чтобы обнять меня.

— Просто постарайся сделать так, чтобы вашим отношением ничего не помешало, — яростно сказала она.

Я не знала, имела ли она в виду то, что мы сестры, или то, что она любит Алекса. В любом случае, она была права.

— Я сказала ему, что люблю его, и он тоже любит меня. Но я знаю, что это будет нелегко.

Она взяла мою руку в свою и сжала.

Я увидела печаль и сожаление в ее глазах, и между нами возникло понимание.

— Он хороший человек, Доун. Ты же это знаешь?

— Знаю. И он прекрасно ладит с Кэти. Было бы просто здорово, если бы он был...

— Нормальным? Дорогая, позволь мне дать тебе совет. Я встречалась со многими — до и после Боба — и нет никого нормального, только разные виды сумасшествия. Честно говоря, Алекс немного выше по шкале «совершенно чокнутый», чем большинство людей, — она сделала паузу. — Хорошо, намного выше, но это просто делает его более особенным, тебе не кажется?

— Ты права. Он особенный. Очень особенный.

— Хорошее решение. А теперь скажи мне, потому что я умираю от желания узнать — каков он в постели?

— Стелла! Я тебе этого не скажу!

— Ага. Так плохо? Жаль.

— Нет! Он потрясающий.

— Ты специально так говоришь.

— Это не так.

— Все в порядке, ты не можешь иметь все, как ты только что со мной согласилась.

— Заткнись, Стел! Он великолепен в постели.

Стелла начала смеяться, и я резко обернулась, замечая Алекса, прислонившегося к дверному косяку с огромной ухмылкой на лице.

— Я не помешал, л-леди?

Теперь он был полностью одет, его волосы были влажными после душа и немного завивались.

Все еще ухмыляясь, он заключил меня в объятия и одновременно обнял Стеллу.

Как раз в тот момент, когда я начала думать, что этот день все-таки будет прекрасным, еще один громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть.

— Что происходит этим утром? Здесь как на Таймс-сквер, — фыркнула я.

Стелла выглянула в окно.

— Это Дэн. Он не в настроении.

В ужасе я взглянула на Алекса, но он только слегка покачал головой. Я не знала, что это значит.

— Иди одевайся, а я приготовлю Ворчуну кофе, — предложила Стелла.

— Я сам приготовлю к-кофе, — сказал Алекс с улыбкой.

Я чуть не рассмеялась над наглостью Алекса, когда он подошел к кофеварке с легкой улыбкой на лице.

Стелла открыла входную дверь, и я услышала грубый голос Дэна. Затем они вместе зашли на кухню.

— Доун.

— Привет, Дэн. Какой приятный сюрприз.

Он стиснул челюсть, его взгляд метался между нами.

— Я вижу, ты не послушалась моего совета, — холодно заметил он.

— Дэн, присядь и выпей с нами кофе. Я только схожу в душ. Буду через пять минут.

Он неохотно сел, Стелла налила ему чашку кофе.

Бросив последний панический взгляд на Алекса, я выбежала из кухни, прыгнула в душ и вышла через 30 секунд, затем поборолась со своей одеждой, пытаясь натянуть ее на все еще влажное тело.

Мой разум лихорадочно работал, пытаясь решить, что нужно сделать и сказать, или лучше молчать… А также сколько стоят услуги адвоката в праздничные выходные.

Вернувшись на кухню, я заметила, как Дэн стоял, прислонившись к дверному косяку, с чашкой кофе в руке, и смотрел на Алекса, который сидел с каменным выражением лица, уставившись на Дэна в ответ.

Проявление тестостерона уравновешивалось Стеллой, которая красила ногти в бледно-персиковый цвет, продолжая жизнерадостный монолог о «палитре сезона», что бы это ни означало. Когда она подняла глаза, то натянуто улыбнулась и подняла брови, переводя взгляд с Дэна на Алекса.

Дэн откашлялся и многозначительно посмотрел на меня.

— Что ж, — сказала я Дэну, — два утра подряд — это большая честь для меня.

— Это не смешно, — нахмурился он.

— Отсюда и мое отсутствие веселья, — решительно ответила я.

Он бросил на меня косой взгляд, затем снова сердито посмотрел на Алекса.

— Где ты был прошлой ночью, Уинтерс?

— Он был здесь, в моей постели, Дэн.

Алекс ухмыльнулся, а Стелла скрыла смех, притворившись, что кашляет. Лицо Дэна покраснело, вероятно, от гнева.

— Всю ночь?

— Так держать, сестренка! — усмехнулась Стелла.

— Черт возьми! Это серьезно, — сказал Дэн, снова повернувшись к Алексу. — Где ты был прошлой ночью?

Лицо Алекса скривила гримаса, его грудь вздымалась, когда он выплюнул одно-единственное слово:

— Д…д…диснейленд.

Стелла рассмеялась, но для меня это было болезненным напоминанием о том, что его дефект речи никуда не делся. Мои мысли вернулись к нашей первой встрече — его неспособности произнести хоть одно предложение, его яростному разочарованию в собственных ограничениях. Теперь, когда он был с нами, ему было так легко говорить. И с потрясением я все ясно увидела. Увидела то, что все, кроме меня, уже знали: Кэти, Стелла и я — мы были его семьей.

С нами он свободно мог говорить. С нами он мог бы быть самим собой.

И теперь была моя очередь его защищать.

— Он был со мной.

И это была не ложь.

— Это он заставил тебя прикрывать его, Доуни? Лгать ради него?

Я напряглась от его пренебрежительного тона, в то время как Алекс сделал шаг в его сторону.

— Я не лгу. Просто поступаю так, как правильно, вот и все, — сказала я, пытаясь казаться спокойной, когда встала между ними.

Дэн вздохнул.

— В любом случае, я пришел сюда не из-за этого, — он снова посмотрел на Алекса. — Сегодня утром нам позвонил один мужчина, который утверждал, что вышел прогуляться по твоей земле, и похоже, попал в ловушку. Дело в том, что в нескольких ярдах от него мы нашли еще целую кучу в сумке. Мы считаем, что он пытался ее выбросить, когда сам попал в ловушку. Почти уверен, что они принадлежат ему, и пока их устанавливал, он сломал лодыжку, споткнувшись об одну из них. Медики отвезли его в больницу.

Алекс выглядел разъяренным.

— К…к…кто?

— Да сколько можно заикаться, — пробормотал Дэн.

Я ударила его по руке в то же время, когда Стелла шлепнула по заднице.

Глаза Алекса потемнели, кулаки были сжаты.

— Хорошо, хорошо! — вскрикнул Дэн. — Прости, это было низко. Приношу свои извинения, Уинтерс.

— Мистер Уинтерс, — сердито сказала я.

— Гм, мистер Уинтерс, приношу свои извинения. Это были напряженные выходные.

Алекс сухо кивнул.

— К…кто? — снова спросил он.

Дэн почесал шею.

— Ну, если честно это самая жуткая часть. Это был Боб, твой бывший муж.

Брови Стеллы взлетели вверх.

— Это Боб расставлял ловушки? Я догадывалась, но не хотела в это верить.

Я уставилась на них обоих.

— Ты имеешь в виду, например, тот день, когда наткнулся на мертвого енота?

Алекс кивнул.

— У тебя есть какие-нибудь доказательства? — спросил Дэн, открывая свой блокнот.

Алекс покачал головой, затем пожал плечами.

— Хорошо, если ты сможешь сообщить мне даты и примерное время любых подобных инцидентов, я эти займусь.

Я знала, что Дэн был искренен. Это был его способ загладить вину за то, что раньше он был таким засранцем.

— Мы это совсем недавно обсуждали, — сказала Стелла. — Есть один застройщик из Питтсбурга, заинтересованный в покупке недвижимости вдоль озера. Ты же знаешь, Боб всегда хотел быть частью крупного дела.

Она горько рассмеялась.

— Я займусь этим, — снова сказал Дэн. — Даю слово.

Алекс кивнул, сжав губы.

— Доун, Стелла... Я, пожалуй, пойду, провожать не нужно.

Дэн приподнял шляпу и вышел из кухни. Никто из нас не произнес ни слова, даже когда мы услышали, как он уехал. Я надеялась, что однажды мы сможем наладить нашу дружбу. Но это не было моим приоритетом. А вот сердитый, молчаливый мужчина, стоящий на моей кухне — был.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Алекса, его лицо было мрачным. В то время как Стелла выглядела обеспокоенной. Не знаю, какой я им казалась: встревоженной, сердитой, может быть, даже сожалеющей.

Я открыла рот, чтобы заговорить, изо всех сил пытаясь подобрать правильные слова.

— Мамочка, я дома!

Внезапно в кухню ворвалась Кэти, у нее отвисла челюсть при виде нас троих.

— Алекс! Тетя Стелла!

Истерично визжа она бросилась вперед, обхватив нас своими маленькими ручонками в неожиданном групповом объятии. Ее выбор времени не мог быть более идеальным.

— У меня самая крутая семья, — сказала она, ее голос был приглушен рубашкой Алекса.

«Семья»

«Моя семья».

Теплое чувство разлилось по моей груди, а глаза наполнились слезами. Взгляд Алекса смягчился, и он нежно поцеловал меня в волосы, подмигнув Стелле и пощекотав бок Кэти, заставив ее залиться смехом.

Да, у нас была очень крутая семья.

Моя дочь была мудрой.