9

Посетители Джульетте разрешались, но ей вовсе не улыбалось, чтобы кто-то видел её в таком состоянии. Поэтому она продолжала сидеть, прислонившись спиной к решётке и уставившись на стенной экран. Безрадостный линялый пейзаж постепенно светлел — где-то там всходило невидимое солнце. Пол камеры был пуст — ни папок, ни призраков. Джульетта осталась совершенно одна. Её отстранили от должности; впрочем, она так до конца и не была уверена, хотела ли вообще выполнять эту работу. Её ранее такая простая и понятная жизнь лежала в руинах. Зато за плечами теперь целая гора мёртвых тел.

— Уверен — всё разъяснится, — раздался голос из-за спины.

Джульетта отстранилась от решётки и оглянулась. Сзади, обхватив ладонями стальные прутья, стоял Бернард.

Джульетта отошла от него и села на койку, повернувшись спиной к серому ландшафту.

— Вы же знаете, что я этого не делала, — сказала она. — Скотти был моим другом.

Бернард нахмурился.

— Вы полагаете, что арестованы за это? Парнишка покончил с собой. Должно быть, трагические происшествия последнего времени оказали на него своё влияние. Такое случается с людьми, переехавшими в другую секцию Хранилища, пережившими разрыв с друзьями и родными, взвалившими на себя работу, которая оказалась не по зубам…

— А за что же тогда меня держат здесь?

Кажется, двойной очистки не будет. В стороне, в коридоре, она видела Питера: тот бродил взад-вперёд, как будто подойти ближе к камере ему мешало некое невидимое физическое препятствие.

— Незаконное вторжение на тридцать четвёртый уровень, — начал перечислять Бернард. — Угрозы в адрес жителя Хранилища, попытки проникнуть в дела IT, несанкционированное перемещение собственности IT из охраняемой зоны…

— Чушь крысячья, — отрезала Джульетта. — Меня вызвал один из ваших сотрудников. У меня были все права на то, чтобы находиться в этой самой зоне!

— Мы рассмотрим все обстоятельства, — заверил Бернард. — Вернее, Питер рассмотрит. Боюсь, ему пришлось конфисковать ваш компьютер в качестве вещественного доказательства. Мои люди там, внизу, наиболее квалифицированы для его исследования…

Ваши люди? Так вы кто — мэр или начальник IT? Потому что я справлялась в Пакте, и он ясно утверждает, что нельзя быть и тем, и…

— Это скоро будет поставлено на голосование. Пакт подвергался изменениям и раньше. Он составлен так, чтобы его можно было изменить, если обстоятельства того требуют.

— Вон оно что. И вы хотите убрать меня с дороги. — Джульетта подступила к решётке, чтобы видеть Питера Биллингса и чтобы он видел её. — Я полагаю, что вы с самого начала претендовали должность шерифа, так?

Питер быстренько убрался из поля зрения.

— Джульетта. Джулс. — Бернард покачал головой и укоризненно пощёлкал языком. — «Убрать с дороги»… Ну с чего вы взяли? Я ни за что бы не поступил так ни с одним обитателем Хранилища. Я хочу, чтобы каждый человек был на своём месте. Там, где ему больше всего подобает находиться. Скотти не годился для работы в IT, теперь я это ясно вижу. Да и вы, как мне кажется, не очень подходите для Верхнего яруса.

— Так что — меня изгоняют обратно в Машинное? Вот что сейчас происходит? Из-за каких-то обвинений, не стоящих выеденного яйца?

— «Изгоняют»… Какое ужасное слово. Уверен, вы не имели этого в виду. И потом — неужели вы не хотите получить обратно вашу прежнюю работу? Ведь вы же явно были куда счастливее в Машинном, разве не так? На Верхнем ярусе столько сложностей, и всему надо учиться, а вы здесь не были «тенью»… К тому же люди, которые считали, что эта работа вам по плечу, которые, я уверен, помогли бы вам влиться в неё…

Он замолчал. Уж лучше бы он закончил фразу, чем оставить её вот так, открытой, принудив Джулс завершить мысленный образ, а это куда хуже, чем просто услышать! В её голове тут же возникли два свежих могильных холмика в садах с печальными остатками поминальных плодов.

— Я разрешаю вам собрать вещи, которые не рассматриваются как улики, а потом вы спуститесь обратно в Глубину. По дороге вам надлежит отметиться у обоих участковых, и если вы поступите должным образом, мы снимем с вас обвинения. Считайте это частью моего маленького… отпущения грехов.

Бернард улыбнулся и поправил очки.

Джульетта сцепила зубы. Она вдруг осознала, что ещё никому и ни разу в жизни не давала в морду.

И только из боязни промахнуться и раскроить о прутья решётки собственные костяшки она не исправила это упущение.

••••

Прошла всего неделя после её прибытия на Верхний ярус, и вот теперь Джульетта покидала его, причём с уменьшившимся количеством пожитков. Её снабдили голубым комбинезоном механика — слишком большим по размеру. Питер даже не попрощался — Джульетте казалось, скорее со стыда, чем от гнева или негодования. Он проводил её через кафетерий до начала ступеней, она повернулась, чтобы пожать ему руку… Но он стоял, потупившись и засунув большие пальцы за нагрудник комбинезона, на котором уже красовалась криво прицепленная звезда шерифа.

Джульетта пустилась в путь — предстояло преодолеть всю высоту Хранилища. Чисто физически это легче, чем подъём, но в других отношениях будет куда тяжелее. Что же произошло с Хранилищем и почему? Её не оставляло чувство, что она находится в центре событий и часть вины за случившееся лежит на ней. Ничего этого не было бы, если бы к ней в Машинное не пришли и не забрали её оттуда. Она бы по-прежнему ругалась по поводу наладки генератора, не спала бы ночами, ожидая неизбежной аварии; а за этим последовали бы десятилетия хаоса, когда все они были бы вынуждены как-то выживать на запасном генераторе — именно столько времени понадобилось бы, чтобы восстановить основной агрегат. Но вместо этого она оказалась свидетелем катастрофы другого рода: ломались не бездушные оси и стержни — умирали люди. Хуже всего ей было при мысли о безвременном конце бедного Скотти, такого многообещающего, такого талантливого паренька.

Она пробыла шерифом совсем недолго — звёздочка на её груди лишь блеснула и погасла — но следовательский зуд уже стал, похоже, её неотвязным спутником. Ей просто необходимо во всём разобраться. Что-то в этом самоубийстве Скотти было не то. Ну да, признаки психического расстройства, конечно, налицо — взять хотя бы нежелание покидать свой кабинет; но опять же — Скотти служил «тенью» у старого Уокера и мог бы проникнуться его нелюдимостью. К тому же Скотти носил в себе тайны, слишком большие для его юного, неокрепшего ума; он до того был охвачен страхом, что даже отправил Джульетте срочный вызов по электронной почте — и всё-таки она знала паренька как собственную тень и понимала, что он был не из тех, кто кончает с жизнью. Ей неожиданно пришла в голову мысль: а Марнс? Был ли он из породы самоубийц? Если бы старая Дженс была жива, не потребовала ли бы она от Джульетты, чтобы та выяснила обстоятельства этих смертей? Ведь во всех них что-то явно нечисто!

— Не могу, — прошептала Джульетта призраку Дженс. Носильщик, миновавший её по пути наверх, оглянулся в недоумении.

Больше она старалась вслух не думать. На лестничной площадке уровня, где располагалось родильное отделение её отца, она помедлила, раздумывая, не навестить ли его. На пути наверх она тоже останавливалась здесь, но гордость не позволила ей тогда пойти к отцу. А теперь ей этого не позволил стыд. Стыд заставил ноги Джульетты двигаться, и она уходила всё дальше и дальше, укоряя себя за воскрешение призраков давно прошедшего и изгнанного из памяти прошлого.

Тридцать четвёртый этаж, вход в IT — и снова она решала, не остановиться ли. В комнате Скотти наверняка найдутся какие-то следы, которые айтишникам не удалось полностью уничтожить. Джульетта встряхнула головой. Подозрения уже угнездились в её мозгу. Но как бы ни было трудно уйти с места преступления, ничего другого ей не оставалось — её, конечно, и близко не подпустили бы к комнате Скотти.

Она продолжила свой путь, размышляя над тем, что местоположение IT в Хранилище, пожалуй, тоже не случайно. До следующего полицейского участка, в котором ей предстояло отметиться, Джульетте оставалось ещё тридцать два этажа — тот располагался почти в центре Срединного яруса. Офис шерифа находился в тридцати трёх уровнях над её головой. Таким образом, IT был расположен по возможности дальше от любого из полицейских участков Хранилища.

Она встряхнула головой. Паранойя, не иначе. На таком шатком основании диагнозы не ставятся — вот что сказал бы ей отец.

Отметившись около полудня у первого участкового и получив от него в качестве угощения немного хлеба и фруктов (заодно с напутствием не забыть поесть), она продолжила спуск через Срединный ярус. Вот и верхние жилые уровни. Где-то здесь живёт Лукас. Интересно, знает ли он о её аресте?

Груз прошедшей недели словно тяжкими гирями висел на ногах Джульетты и тянул её всё ниже и ниже в недра Хранилища; зато гнёт ответственности шерифа постепенно переставал давить на неё. По мере приближения к Машинному он всё больше уступал место предвкушению скорой встречи со старыми друзьями, и неважно, что Джульетта возвращается к ним опозоренной.

На сто двадцатом этаже она остановилась отметиться у Хэнка, участкового Глубины. Джульетта знала парня долгие годы; да и вообще, всё чаще стали встречаться знакомые лица; люди приветствовали её, хоть и довольно мрачно — такое впечатление, что им была известна каждая мельчайшая подробность её пребывания на посту шерифа. Хэнк предлагал ей остановиться у него и отдохнуть, но она задержалась лишь на короткое время, чтобы не выглядеть невежей. Наполнив свою фляжку, Джульетта снова пустилась в дорогу — ей оставалось ещё двадцать этажей до того места, которое она со всем основанием могла назвать своим домом.

Нокс, похоже, страшно обрадовался её возвращению. Он сдавил её в своих могучих объятьях, оторвав ноги Джульетты от пола и поцарапав лицо своей жёсткой бородищей. От него пахло машинным маслом и потом — раньше, живя в Машинном, Джульетта даже не замечала этого «аромата», поскольку он царил здесь везде и всегда.

По пути в свою старую комнату она получила множество дружеских похлопываний по спине, добрых пожеланий, вопросов о жизни наверху; люди в шутку называли её шерифом и позволяли себе некоторые грубоватые фривольности, с которыми она выросла и к которым привыкла. Казалось бы — такой радушный приём, а Джульетта ещё больше загрустила. Ей поручили ответственное дело, а она его провалила; и всё равно её старые друзья были счастливы, что она вернулась.

Шерли из второй смены встретила Джульетту в коридоре и проводила до самой двери в её старую комнату. По дороге Шерли рассказывала о состоянии генератора, о том, что теперь нефть к ним поступает из новой скважины, — словом, вела себя так, будто Джульетта всего лишь побывала в коротком отпуске. На пороге своей комнаты Джульетта поблагодарила подругу, а затем вошла внутрь, разбросав ногами кипу записок, засунутых в щель под дверью. Приподняла оттягивающий плечо ремень, перетянула его через голову и сбросила сумку на пол, а затем завалилась на койку, не снимая комбинезона, который, собственно, не был даже её собственным. Она так устала, что была не в состоянии даже плакать.

Джульетта проснулась посреди ночи. На маленьком дисплее её видеотерминала светились зелёные цифры 2:14.

Она поднялась, села на краешек койки и принялась размышлять о своём положении. Нет, жизнь ещё не кончена, решила она, пусть ей сейчас и кажется иначе. Она приступит к работе завтра же, хотя от неё этого никто не ждёт, и будет делать всё, чтобы Хранилище жило и дышало. Надо принять эту новую старую реальность и отставить другие идеи и задачи в сторону. Впрочем, они уже стали казаться далёкими, не такими уж важными… Наверно, она даже не пойдёт на похороны Скотти — ну разве что его тело вернут на Глубину, чтобы похоронить там, где его истинное место.

Она протянула руку к клавиатуре, вделанной в выступающую из стены полочку. На всём в комнате лежал налёт маслянистой грязи, а она этого раньше даже не замечала. Клавиши покрывал слой сажи, которую Джульетта приносила сюда после каждой смены. Монитор тоже был в серых разводах. Она подавила желание немедленно помыть его и натереть всё кругом до блеска. Нет, не сейчас; но ей нужно будет убраться у себя как следует. Вся эта грязь резала её свежий глаз.

Пытаться заснуть бесполезно, поэтому Джульетта пробудила монитор к жизни — надо занять чем-нибудь свой ум, отвлечься от событий прошедшей недели; ну хотя бы просмотреть завтрашний распорядок работы, что ли. Но прежде чем приняться за дело, она заметила, что в её почтовом ящике скопился добрый десяток сообщений. Да она в жизни столько не получала! Обычно народ подсовывал друг другу записки под дверь, используя одну и ту же бумажку по нескольку раз. Но опять же — пока весть об её аресте достигла Глубины, прошло много времени, а у Джульетты до настоящего момента не было доступа к компьютеру.

Она вошла в свой почтовый ящик и начала читать с самого свежего сообщения. Оно оказалось от Нокса. Всего лишь двоеточие и скобка — смайлик на пол-кредита.

Джульетта невольно улыбнулась в ответ. Ей казалось, что от её кожи до сих пор исходит запах Нокса. Она вдруг осознала, что для этого великана все суды-пересуды о её незадачливом шерифстве блекнут в сравнении с возвращением Джульетты в Машинное. Для Нокса самой большой неприятностью, случившейся неделю назад, стала, как подозревала Джулс, необходимость назначить нового мастера первой смены.

Она перешла к следующему сообщению — от мастера третьей смены, тот приветствовал её возвращение домой. Не иначе обрадовался, что пришёл конец постоянным сверхурочным, которыми его команде пришлось покрывать её отсутствие.

Но это ещё не всё. Шерли размахнула своё послание на целую однодневную зарплату, желая ей счастливого пути. Эти записки друзья послали ей в расчёте, что она прочитает их ещё будучи на Верхнем ярусе; в них выражалось пожелание не казниться, не чувствовать себя униженной, ошибки ведь случаются у всех. Джульетта расчувствовалась до слёз. Всплыло воспоминание: вот её стол, то есть стол Холстона, на нём — ничего, кроме кабелей и проводов; её компьютер забрали. У неё не было ни малейшей возможности прочесть эти записки тогда, когда они для этого предназначались. Она вытерла глаза и постаралась думать об этих пожеланиях не как о потраченных впустую деньгах, а как о свидетельствах дружбы, которую питали к ней жители Глубины.

Она читала их послания одно за другим, проникалась их настроением, старалась удержать в памяти… и потому последнее сообщение ударило её, словно электрический разряд. Длинное — в несколько абзацев. Наверно, какой-то официальный документ, формальное уведомление, может быть, перечень выдвинутых против неё обвинений. Подобные сообщения приходили в основном из мэрии, обычно в связи с какими-то важными событиями — такие получали все жители Хранилища. Но тут она увидела, что это записка от Скотти.

Джульетта села прямо и попыталась сосредоточиться. Затем начала читать, кляня своё затуманившееся от слёз зрение.

Д.

Я соврал. Не смог удалить эти файлы. Нашёл ещё. Помнишь ленту, которую я тебе послал? Твоя шутка — это правда. А программа — она НЕ для больших экранов. Плотность пксл не та. 32 768 × 8 192! Не уверен, для какого это размера. 8 дйм на 2? Если так, то очень много пкс.

Кажется, что-то начинает складываться. Носильщикам не доверяю, поэтому посылаю мыло. Наплюй на стоимость и ответь тоже по мылу. Поскорее бы перевестись в Маш. Тут небезопасно.

С.

Джульетта прочитала сообщение ещё раз, теперь не сдерживая слёз. С монитора словно звучал голос призрака, предупреждающего её о какой-то опасности. Слишком поздно! И потом — этот голос явно не принадлежал человеку, собирающемуся покончить с собой, уж в этом сомневаться не приходилось. Джульетта проверила, когда было послано сообщение — ещё до того, как она вернулась в свой кабинет примерно сутки назад после визита в IT, до того, как Скотти умер.

До того как его убили, поправила она себя. Должно быть, они обнаружили, что он суёт свой нос не в свои дела. А может, их всполошил её визит. И тут ей пришло в голову: а не может ли IT взломать её почтовый ящик? Наверняка. Но пока что они этого не сделали, иначе не видать бы ей этого сообщения от Скотти.

Она вскочила с койки и подхватила с пола одну из записок, валяющихся у двери. Пошарив в сумке, нашла угольный стержень, затем снова уселась на кровать и принялась тщательно копировать послание Скотти. Она сохранила всё: странные сокращения и необычное правописание, проверила и перепроверила цифры, а потом удалила сообщение. Под конец этого занятия она вся покрылась гусиной кожей. Джульетте казалось, будто ей наперерез мчится кто-то невидимый, в задачу которого входит вломиться в её компьютер до того, как она избавится от улики. Она забеспокоилась: а Скотти — был ли он достаточно осторожен? Удалил ли сообщение из папки отправленных? И предположила, что если он был в своём уме, то наверняка удалил.

Она уселась на койке поглубже, держа в руке копию е-мэйла. Мысли о распорядке работы на завтра вылетели у неё из головы. Вместо этого Джульетта принялась размышлять о зловещем вихре, поднявшемся в самом сердце Хранилища и засосавшем её в своё нутро. Куда ни глянь — дела плохи, как внизу, так и наверху. Великий механизм барахлил, агрегаты разладились. Джульетта вновь слышала тот же шум, что раздавался в её голове всю прошедшую неделю: стук и скрежет машины, сорвавшейся с креплений, несущейся неизвестно куда и оставляющей за собой мёртвые тела.

Что самое страшное — слышать его могла только Джульетта. Она единственная из всех знала. И она никак не могла решить, кому же довериться, кто мог бы ей помочь? Лишь одно она осознавала чётко: для того, чтобы исправить эту поломку, понадобится опять полностью отключить всю машину. Сверху донизу. Их ждут тяжёлые времена.

Загрузка...