Один шаг (СИ)

19

Утром Ниночка, улучив момент, когда Алиска корпела над заданием для подготовишки, а Тимоша сладко посапывал в своей кроватке попыталась меня утешить:

— Машенька ты не переживай, что Игорёк вчера так ушел, это он от нервов. Вот в журнале пишут, что мужчины — это существа с тонкой душевной организацией, — несмотря на то, что моя подруга была интеллигенткой до кончиков ногтей, всё же имела пагубную страсть к чтению дамских журналов, черпая оттуда совершенно дикие, на мой взгляд рационального человека, сентенции. То она рассказывала мне о том, что детей нельзя наказывать и не в коем случае не стоит повышать на них голос, то вещала о том, что мужчины говоря словами Шрека из одноимённого мультика «как лук» многослойны и многогранны и многое другое, от чего у меня волосы вставали дыбом. Конечно, я не держала дочь в ежовых рукавицах, тем более я отлично осознавала, что большую часть времени она проводит с Ниночкой и активно попадает под её влияние, но всё же старалась растить самостоятельную личность, что, по моему мнению, мне пока удавалось. Для мужчин у меня не было оправданий, я считала, что они не хуже и не лучше меня, а значит стоически должны переносить те невзгоды, что посылает им жизнь. Я не делала поблажек для себя и уж тем более не собиралась давать их другим. Моя подруга же готова была оправдать всех.

— Знаешь, что, — услышав про душевную организацию я взбеленилась, — пусть с ними носятся те курицы, что пишут эти статьи, мне рядом нужен мужик, твёрдое плечо, а не заполошная барышня, которая падает в обморок при слове мышь! Я не собираюсь терпеть всю эту фигню.

И тут зазвонил телефон. Я взбешенная выдала Игорю то, что о нём думала, высказав все до единой претензии, нажала отбой и без сил опустилась на край кровати. Чёрт, почему я её не поменяла, неожиданно пронеслась в голове мысль, может если бы эти пружины не помнили, как нам было хорошо, и я бы быстрее забыла его.

— Машенька, — шепотом произнесла Ниночка, ставшая свидетелем нашего телефонного разговора — зачем ты с ним так? Ведь он же позвонил сам, первый, он раскаялся!

— Мне надоело, что он топчется в моей душе грязными кирзачами, бессердечно растаптывая незабудки, взошедшие там, а потом говорит «извини» и я должна его прощать. Надоело, хвати! Давай уже раз и навсегда закроем эту тему. Я попыталась, но в одну реку не войдёшь дважды и ничего хорошего из подобных попыток не получается. Тем более, что это не река, а зловонное болото, в котором только и водится, что пиявки да лягушки.

— Я с тобой не согласна. Игорёк просто немного заплутал, но, если его направить в нужное русло, ты увидишь, как много у него замечательных граней и поймёшь, что никакое он не «болото», а чистейший родник! — воскликнула она патетически и прижала руки к груди.

— Сколько я его знаю, родником там и не пахло, так что не трать зря свой дар убеждения, он ещё понадобится, когда Алиска в очередной раз взбунтуется и откажется учится.

— Машенька, ну дай ему шанс! Я не сомневаюсь, что он переменится к Тимоше…

— Ниночка, я тебя человеческим голосом прошу — угомонись. Оды Игорю Ершову это последнее, что я хочу сейчас слышать!

— Но… — от продолжения разговора меня спас сынок, заявив, что он голоден и его срочно надо покормить. Обсуждать бывшего любимого у меня не было моральных сил, сердце жгло испаряющимся счастьем.

Всю следующую неделю я старательно пыталась себя занять работой и домашней суетой, чему мои малыши старательно помогали. Алиска без продыху щебетала о том, какой же чудесный был день рождения и что она непременно хочет там же устроить свой, мучала резким отупением и нежеланием понимать учебные задания, так что днём с ней билась няня, а по вечерам я. Тимоша вспомнил, что он всё же малыш и принялся капризничать, потому что у него начали резаться зубки. Педиатр удивленно пожала плечами и сказала, что хоть и рановато, но вполне нормально, так что ночами я тоже была занята.

Я долго ломал голову как же начать операцию по возвращении Маши. Я понимал, что она устала от моих страхов быть использованным, я сам понимал бредовость этих мыслей, но ничего не мог поделать, когда они на меня нападали. Они поглощали весь разум, не оставляя в голове ни капли трезвости и рационализма. Была даже чумная идея пойти к психологу, но после долгих размышлений решил попробовать справится с этой напастью самостоятельно.

Итак, первым шагом был запланирован разговор, сколько можно словно ошалелые подростки кидаться друг на друга при встрече, осталась лишь малость — устроить встречу и что б она от меня не сбежала.

Я решил не изобретать велосипед и подкараулил любимую у работы предварительно запасшись одной розой. Сначала хотел купить охапку, но подумалось, что один цветок — это романтическая отсылка к началу наших отношений. Если б не эта мысль, я б завалил её цветами, но подозревал, что как раз к куче «веников» она отнесётся равнодушно.

Машка вышла вместе со всеми в шесть часов, устало потирая переносицу и пошла к своей машине, в которой её поджидал бессменный Серёга. Своей парковки у офиса не было, и машина всегда стояла там, где получалось припарковаться в переулке, только если любимая уходила поздно, водитель подгонял машину прямо ко входу.

Ей оставалось пройти пяток шагов, чтобы очутится в тёплом салоне, но тут чёрной тенью я преградил ей дорогу:

— И всё же нам надо поговорить, — она рассеяно вскинула свой взгляд на меня, но сообразив кто перед ней упрямо сжала губы, всем своим видом говоря, что слова мне из неё придётся тащить клещами, — Маш!?

— До свидания, не очень молодой человек, — она попыталась обойти меня сделав шаг в сторону.

— Мария, даже если ты решила закруглить наши амуры поговорить нам придётся. Есть ещё наш сын.

— Мой сын.

— Наш.

— У вас есть только непомерное самомнение! — она не оставила попыток меня обойти, но стоило ей сделать шаг в сторону, как туда ж перемещался я. Она не смотрела на меня вперив взор в асфальт под ногами. Мне необходимо было поймать её взгляд.

— Маша я беременный, — вспомнилась фраза Галустяна из какой-то российской комедии (*фильм 8 новых свиданий, цитата приведена не точно). О неожиданности она вперилась в меня своими глазищами.

— Ты обкурился что ль? — она шокировано вперилась мне в глаза, так пол дела сделано, она смотри на меня.

— Почти, белены объелся. Маш пойдём попьём кофе? Мы же взрослые люди и теперь у нас с тобой есть общие дела. Хочешь ты этого или нет.

— Ершов, — она тяжело вздохнула, — дела может и есть, а времени сейчас нет.

— Хорошо, давай ты закончишь с делами, и мы поговорим. Я подожду.

— Я тебе плохо объяснила по телефону, что видеть тебя не желаю? — так злость, отлично! Для меня главное было вывести её на эмоции, положительные или отрицательные — это было дело десятое.

— Я всё понял. Но я думаю, и ты отлично понимаешь, как бы не ерепенилась, что я от общения со своим сыном не отступлю. Давай ты вспомнишь, что ты деловой человек и не будешь доводить ситуацию до абсурда?

— Хорошо. Один разговор, и ты от меня навсегда отстанешь, — сдалась моя неприступная крепость.

— Я буду ждать тебя у подъезда. Это тебе, — я протянул ей розу, — в знак так сказать нашей былой дружбы, — и не давая ей возможности возразить развернулся на пятках и удалился.

Сегодня я решил ехать на метро, прекрасно осознавая загруженность московских дорог по вечерам. Совершенно не хотелось застрять в какой-нибудь пробке и всё провафлить.

Пока любимая делала домашние дела я успел сбегать в кафе и обзавестись кофе, дабы не околеть на морозе, в последствии у меня конечно маячила другая проблема — посещения места временного уединения, но я надеялся затащить свою спутницу в какое-нибудь кафе, чем и снять эту траблу.

Машка появилась через сорок минут после приезда и попыталась взять быка за рога с первых слов беседы:

— Ерошов у меня времени нет, объясняю тебе в последний раз…

— Я готов выслушать все твои объяснения, но немного в более тёплой обстановке, знаешь ли здесь не Африка, тут где-нибудь можно выпить кофе?

— Мне кофии распивать некогда…

— Слушай, ну имей сострадание, — снова прервал её я, — я уже пальцев на ногах не чувствую.

— Так тебе и надо, — злорадно ухмыльнулась она, но стала от этого похожа на девчонку, а не на злодея как ей хотелось.

— Возможно, но ты сама то не в тулупы на медвежьем меху одета.

— Госпади! Ну ладно, поехали в ближайший торговый центр, — йес! Второй шаг идёт по плану, я был доволен как слон.

Ближайший центр был в двадцати минутах ходьбы, я уже провентилировал этот вопрос, но Машка выбрала менее времязатратный вариант и доехала на метро до следующего, потратив на это пять минут. И вот когда мы наконец уселись за свободный столик обзаведясь стаканчиками с кофе и вишнёвыми пирожками, любимая набрала в грудь воздуха, чтобы высказать мне все посылы куда я могу иди за магнитиками и не возвращаться веки вечные, как я с бесшабашным видом её перебил:

— Машенька, я сразу хочу прояснить ситуацию. Я буду общаться с сыном. Мы можем с тобой ненавидеть друг друга, желать убить и всё что угодно, но к моему общению с мальчиком это не имеет никакого отношения. Ты же деловой человек и должна понимать, что если ты будешь сопротивляться этому, то ничего у тебя не выйдет, лишь нервы себе помотаешь. Ты же отдаёшь себе отчёт, что туда куда я смог вскарабкаться плохих юристов, не берут. Так что давай не будем всё усложнять и примем как данность, что с сыном я встречаться буду.

— Его зовут Тимофей, — всё ещё ершась вставила Машка.

— Тимофей Игоревич Ершов, хорошо звучит, многообещающе…

— Это я тебе сейчас пообещаю, — предприняла очередную попытку к бунту любимая, но уже без особого пыла, — что если ты от меня не отстанешь…

— Я к тебе даже не пристаю, — с елейной улыбочкой произнёс я, — ты мне сказала, что не настроена продолжать наши амуры и я стоически это переношу, но это никак не влияет на то, что я хочу принимать участие в жизни Тимофея.

— Слушай, я понимаю твоя оскорбленная самооценка…

— Да какая к чертям самооценка, — я сжал её руки, сцепленные в замок и наклонился к ней, понизив голос, — я хочу растить своего сына.

— Игорь, это ребёнок, — как-то устало произнесла она, — с ним нельзя поиграться, а когда надоест исчезнуть. Я не желаю вытирать слёзы ещё одному малышу, и если для Алиски ты был просто друг, то для Тимоши ты будешь пытаться выставить себя отцом. Дочка не знает, что такое папа, а друга терять легче и то она меня спрашивала, чем она тебя обидела. Я не хочу, что б сын винил себя, когда подрастёт, что его непутёвый папаша свалил в закат.

— Почему ты считаешь, что я не понимаю? — её монолог произвёл на меня гнетущее впечатление, какой же я в её глазах если она говорит мне такое.

— А почему я должна считать по-другому? У тебя нет друзей, у тебя никогда не было жены, да даже, как я понимаю, долгих отношений. Блин у тебя даже хомячка никогда не было. Где хоть намёк на то, что завтра тебе не вступит и ты не уйдешь в алкогольный штопор или не поскачешь по головам взбираясь по карьерной лестнице, забыв обо всем, что занимало тебя до этого, — её слова били в самое больное, — я не уверена даже, что в твоём мозгу водится такое слово как «ответственность», потому что хоть ты и упорно трудишься на стезю юриспруденции, но делаешь ты это только год, — я слушал её и понимал, что она говорит правду, не передёргивая или извращая, голые факты. Почему уж они случились не десятое ли дело? Она не понимала лишь одного, я изменился и к прошлому возврата нет. Просто до этого я не видел того, на что она мне раскрыла глаза и возврат к старому, это как есть помои после того как попробовал амброзию. Как выяснилось в человеческих условия я жил только пока рядом были родители, но я по детской глупости этого не осознавал, и от отсутствия этого понимания я начал скатываться вниз, когда их не стало бесполезно, ища чего мне не хватает, а недоставало банального сочувствия, любви, внимания, даже жалости. Пока я просто не успел то о чём она говорила, нельзя в моём возрасте быстро завести друга на веки вечные, а уж построить семью и подавно, да и не хотел я её строить ни с кем кроме Машки, это я осознал совсем недавно.

— Я так понимаю, что могу часами говорить, стараясь тебя убедить, ты мне всё равно, не поверишь.

— Слышу проблески сознания в твоих словах, — устало произнесла моя собеседница.

— Но это не значит, что я откажусь от своего решения. Я поступил по-дурацки, обидев моего единственного лучшего друга — твою дочь, но я это осознал и больше такой ошибки не совершу, можешь не надеяться. Так что и Алиску от общения со мной ограждать не рекомендую.

— Ершов ты совсем сдурел? — в сердцах она вскочила со своего места и хлопнула ладонями по шаткому столику, и я понял, что немного перегнул палку, но отступать было некуда, — я не подпущу тебя к своим детям!

— Интересно как ты это сделаешь?

— Очень просто…

— Если я подойду к Алиске закатишь скандал? И нанесёшь ей психологическую травму? — это была нечестная игра, — Или заставишь тащить тебя в суд, чтоб я доказал своё право общаться с Тимошей. А если будешь препятствовать тесту на отцовство я его сделаю через тот же суд.

— То есть мы ещё сомневаемся? — у неё появились проблески тщетной надежды.

— Мы не сомневаемся, мы считаем, что эта бумага просто нужна. Так что предлагаю не наводить тень на плетень и договорится, когда я могу прийти к вам.

— Я не собираюсь с тобой договариваться…

— Маш я завтра жду звонка об удобном для тебя времени или приду сам. Всего хорошего.

Я смотрела в спину удаляющегося мужчины, и единственная мысль которая бродила в голове: «Что это было?». Зачем ему мои дети? Он всю жизнь жил как мотылёк: порхая с цветка на цветок и предаваясь удовольствиям. Почему он хочет, чтобы они к нему привязались? Что за садистское удовольствие издеваться над маленькими детьми? Ладно он измывается надо мной зачем ему Алиска? Что этот светлый ребёнок сделал ему плохого? Нет, конечно, я допускала мысль, что он от всего сердца хочет общаться с ними, но ведь он сам должен понимать, что это ненадолго. Чай не подросток, чтобы не видеть, как быстро проходят его увлечения. Но как сопротивляться ему я не знала. Всё что он сказал правда, он может появится у меня в любой момент, когда меня нет дома и Ниночка, свято верящая в то, что он перевоспитался, впустит его. Я тоже по началу верила, но он выдрал эту веру с её неокрепшими корешками своим поведением. Что мне делать я не знала. Я весь вечер промучалась с этим вопросом, но и утро не принесло мне ответа, единственным решением было присутствовать на этих встречах, дабы контролировать и договорится, чтобы он не давал никаких обещаний Алиске.

В обед я, с трудом отыскав его номер в интернете, ведь из телефона я его в сердцах удалила, позвонила своему мучителю:

— Ты выкручиваешь мне руки, — без приветствия начала я, даже не удосужившись поинтересоваться удобно ли ему говорить.

— Я знаю, но ты не оставляешь мне выбора, — понизив голос ответил он, — я так понимаю если скажу, что не могу сейчас говорить, ты мне больше не перезвонишь.

— Правильно понимаешь, — злорадно ухмыльнулась я.

— Тогда давай ты мне скажешь, когда подъезжать, а детали обсудим позже.

— А может я хочу поговорить?!

— Мария, мы будем беседовать, когда я приеду.

— Нет уж, — это мне вовсе не подходило. Стоит ему появится Алиска его оккупирует, а мне надо еще судить с ним некоторые детали.

— Маш я тебе позвоню, когда скажешь, — в голосе послышались стальные нотки.

— Сейчас, — Игорь выразительно скрипнул зубами, — позвони мне в шесть, — сжалилась я над ним.

Но вместо звонка, он опять ждал в проулке по пути к моей машине, с неизменной алой розой. Мне было приятно, что он приходит на встречу со мной с цветами, и хоть я сто раз на дню повторяла себе зарок больше никогда не связываться с бывшим одноклассником, мне стоило больших трудов делать покерфейс, потому что в душе я растеклась сладкой лужицей растаявшего ванильного мороженного.

— Ты зараза, — улыбается во все тридцать два Игорь и мне кажется я перестаю дышать, от того каким родным оказывается его лицо. Один день, всего один день, но мне оказывается так его не хватало и уже не важно, что мы постоянно ругаемся, — ты хотела поговорить, — произносит он так и не дождавшись моей реакции.

— Да о дочери.

— Ну давай поговорим.

— Игорь ты понимаешь, что меня ждут дома? Дети — это не только уси-пуси, это ещё и обязательства, — я снова пытаюсь ему указать на то, что он не способен серьёзно относится к вопросу родительства, но тут же получаю отпор.

— Отлично понимаю, поэтому предлагаю подвезти тебя, а по дороге мы поговорим, — не перестаёт сверкать улыбкой мужчина. И мне приходится согласится, это глупо отнекиваться и требовать телефонной беседы.

В салоне автомобиля я долго подбираю слова, чтобы озвучить то, что меня мучит, потому что как бы я не была обижена, что бы я не думала на счёт его контакта с моими детьми, хамить не хотелось. Он меня не торопит, просто едет по разбякшим в оттепели улицам. Я сосредоточено смотрю на тёмные костяшки на руле, сейчас в моей голове ни капли эротики, просто очередное желание созерцать эту картину как можно чаще. Эх Игорь, Игорь, почему ты такой дурной? Как я устала от твоих выкрутасов, хочется простого семейного покоя. Его руки на руле во время поездок, две кружки с горячем чаем вечером на столе, когда он разбирается с документами, а я, поддавшись меланхолии, смотрю старую, выученную наизусть комедию, залезать в нагретую им постель, после того как укачала Тимошу и прижиматься спиной к тёплому боку. Я встряхиваюсь, отгоняя так не вовремя пришедшие желания и глубоко вздохнув всё же начинаю:

— Я понял твой настрой добиться своего любой ценой. Я его не одобряю и не принимаю, но полагаю если буду воевать с тобой это нанесёт малышам ещё большую моральную травму, а потому я готова видеть тебя у себя дома по выходным. Думаю, на рабочей неделе мы с тобой оба заняты…

— Я не на столько.

— Хорошо, — мой обреченный вздох, — Ты вообще сколько раз в неделю собираешься приезжать? — на его бесстрастном лице так и не отражались эмоции. Он даже ко мне головы не поворачивал, глядя на дорогу, но судя по расслабленной позе и отсутствию пробок, это уже с его стороны попытка «ущипнуть» меня. Да здравствует детский сад!

— Давай начнём со среды и двух выходных. Так больше вероятности, что сын меня не забудет, — я удивлённо выгнула бровь, — да-да я умею читать и поинтересовался в интернете такими вещами.

— Боже, только не пытайся меня сразить тем, что якобы замечательный отец и относишься к этому серьёзно. Не верю! — я потерла лицо ладонями, — хорошо. Раз уж ты едешь в сторону моего дома сегодня зайдёшь или завтра?

— Лучше завра, я не взял ребятам подарки.

— О ребятах, — я сжала переносицу пальцами, как же сложно выражать свои мысли и не скатываться в романтическую лабуду, когда он рядом, — я сделаю вид, что считаю, будто у тебя это серьёзно, но давай ты не будешь ни Алиске, ни Тимоше, ни Ниночке обещать золотых гор и строить далекоидущие планы. Пожалуйста. Алиска так долго ждала тебя тогда, она спрашивала, когда мы вместе поедем, на каток или летом спрашивала, а когда ты повезёшь нас на ВДНХ. Я настаиваю, чтобы твои планы ограничивались ближайшей неделей, — когда я выдавала свою тираду губы Игоря сжались в тонкую полосу, как будто у него резко что-то сильно заболело.

— Я согласен, — с трудом вытолкнул он из себя.

Больше мы не проронили не слова до моего дома. Я честно старалась ни о чем не думать, не о том, как все могло бы быть, не о нашем нынешнем разговоре, не о том, как же мне будет грустно без него. Я представляла Тимошу. Как он солнечно улыбается, как радуется мне. Об Алиске, как она скоро обнимет меня своими ручонками, как перед сном, после чтения книжки звонко чмокнет меня в щёку. Что переживать о несбывшемся, я ещё только когда узнала, что буду мамой во второй раз решила для себя, что счастье с мужчиной это не моё и его заменит радость материнства. Женщина может быть счастлива и без мужчины рядом как мантру повторяла я.