Одиночка

Глава 10

Каждая клеточка в теле трепещет от предвкушения, в то время как чертов инстинкт вопит, что надо бежать. Это заложено в моем сознании вместе с генами оборотней. Я не могу сдаться так просто. Он будет разочарован, если я стану покорно ждать его. Не знаю, откуда пришли эти мысли, но порыв оказался настолько сильным, что я вскочила на ноги и устремилась вперед.

У меня не было никаких шансов скрыться от него. Ни единого. Так почему я бежала? Азарт настолько сильно взыграл в крови, что я не могла остановиться. Неслась на всех парах, минуя широкие стволы деревьев.

Сзади было тихо.

Казалось, погоня – это плод моей фантазии. Однако чутье кричало – он там!

Следует за мной по пятам.

Бегу. Дышу глубоко. Холодный воздух проникает в легкие. Жжет в груди. А внизу живота пульсирует. Желание нарастает с каждой минутой, словно у нас чертовы брачные игры.

Выскакиваю на небольшую поляну, освещенную ярким лунным светом. Слышу, как разбегается в разные стороны всякое зверье. Чует, что сюда приближается опасный зверь. Сил бежать больше нет. Поворачиваюсь назад. Удивительно, но верхушка скалы нависает над деревьями, говоря мне, что я ушла недалеко. Бегала по кругу? Твою мать!

Вокруг все замирает. Всматриваюсь в темноту, выискивая своего хищника. Он здесь. Я знаю. Следит за мной. Выискивает лучшее время для нападения. Мое сердце учащенно бьется. Я уверена, что мне не угрожает опасность в физическом плане, но страх, который обычно охватывает добычу, клубится во внутри.

– Выходи! – кричу в ночную мглу.

Кручусь на месте. Замираю, когда между деревьями мелькают хищные ярко-желтые глаза.

– Мышка, ты казалась мне умной волчицей.

Пытаюсь отследить по голосу, но там, где он звучал, уже никого нет. Он передвигается очень быстро даже для оборотня. Я не успеваю за ним.

– Я – не волчица! Я – дефектная! Разве не помнишь, что говорила?

– Все мы с дефектами. Это не отменяет того, кто мы есть.

– Кто же?

– Не люди. Хищники. Звери.

– Хватит пугать меня! Иди ко мне! Ты же знаешь, что она вернулась!

– А ты сомневалась? – рваный смех.

Поворачиваюсь в его сторону, но снова не успеваю. Голова уже порядком кружится.

– Ты ушел. Самец не бросает самку в течке!

Лучшая защита – это нападение, и я откровенно пользуюсь этим постулатом.

– А истинная пара не сбегает от своего супруга!

– Истинная? – растерянно переспрашиваю, а затем невольно поднимаю руку и потираю метку. – Нет, неправда.

– Правда, мышка. И сейчас мы окончательно закрепим наши узы.

– Не надо, я не хочу! – замотала головой из стороны в сторону.

Тяжело говорить с тем, кого ты не видишь.

– Врунишка.

Свирепо-ласковые нотки в его голосе посылают жгучие искорки по позвоночнику. Они оседают вниз. Там, где все припухло и давно пульсирует от болезненной пустоты. Запах возбуждения словно окутывает меня невидимой аурой. Ярко-красной. Призывающей к действию.

– Уйти еще можно было вчера, мышка. Я предупреждал. Ты сама решила свою участь.

Снова мотнула головой. Упрямство – мой конек.

– Ты принес мне течку! А затем поставил метку! Надо было… надо было…

– Просто трахнуть тебя, и дело с концом.

Почему мне чудился горький смех.

– Да!!!

– Видишь ли, мышка…

– Что?

– Природа решила иначе! – эта фраза прозвучала прямо позади меня.

Дыхание опалило кожу на шее. Как раз над меткой. Я вскрикнула. Но не от страха, а ритмичного сокращение лона. Тело ожило, словно знало, что пришел его спаситель. Тот, кто уберет внутреннюю боль, заполнит собой пустоту.

– Мы не звери! У нас есть разум!

– И поэтому вчера ты умоляла меня взять тебя? – насмешливо фыркнул он, проведя носом по изгибу мой шеи.

Невольно я наклонила голову, предоставляя ему больше доступа.

– Разделась, сама ноги раздвинула, умоляла.

– Прекрати!

– А то что? Что будет, если я оставлю тебя?

– Ты не можешь, – пораженно выдохнула, потому что, несмотря на собственный побег, я не хотела, чтобы он уходил.

Я бежала, ведь знала, что он поймает. И теперь я слишком разгоряченная от этой погони, чтобы лишиться его. Течка просто убьет меня. Я не переживу эту ночь.

– Боишься. Хочешь меня.

– Да… да… – с поражением выдохнула.

Прижавшись сзади, он обхватил мою грудь ладонями. Она идеально смотрелась в его больших руках. Я увидела блеск когтей в свете луны, что давало понять – зверь готов вырваться наружу. Заполнить меня. Заклеймить по всем волчьим законам.

Пальцы через футболку с силой сжали торчащие соски.

Мой вскрик пронесся сквозь листву и осел, чтобы снова наступила давящая тишина, которую разбавляло наше прерывистое дыхание. Когти продырявили футболку. Провели полосу вниз, с одной и с другой стороны, открывая себе доступ к моей коже. Руки смяли грудь. Грубо. Алчно. С маниакальной жаждой причинить боль. Наказать.

Только кто так наказывает? Выстрел наслаждения вызвал новую череду вязкой влаги. Она сочилась на серые брюки, отчего я подумала, что там давно образовалось темное пятно.

– У нас осталось незавершенное дело, – хищное звучание его голоса лишь больше дразнило мой голод.

– Какое? – напрягаюсь, пытаюсь понять, о чем он.

Правая рука отпустила мою грудь, чтобы двинуться вниз. Она застыла чуть ниже пупка и слегка надавила. Я оцепенела.

– Ты еще готова понести.

– Обожемой, – выдыхаю сплошным звуком.

Его пальцы рисуют круги по коже.

– Мне не нужен щенок, а тем более несколько.

Меня бросает в холодный пот, а матка призывно сжимается от его слов. Несколько? Несколько? Скажите, что мне послышалось.

– Ты спрашивала меня сегодня…

– Нет, нет, нет. Не хочу знать! – прерываю его речь.

– Ты – моя истинная пара.

И это звучит как приговор. Надежда, что эта течка пройдет для меня без последствий, окончательно испаряется. Слезинка катится по щеке. Безысходность давит, а тело сотрясется в мелкой дрожи.

– Отпусти… – откровенно молю.

Рука Дункана поднимается вверх. Крепко сжимает горло. Острый коготь давит там, где бьётся пульс.

– Ты правда этого хочешь?

Пытаюсь сказать, что да, но рот открывается, а слово так и не выходит наружу. Внизу живота закручивает вихрь. До боли сжимается. Требовательно напоминает, что здесь решения принимает не разум.

– Поздно, – хрипит одиночка мне на ухо, показывая, что его вопрос был скорее издевательством, чем надеждой. – Ты уже моя. Запомни это.

Мотнуть головой не могу. Держит крепко. Языком проводит по щеке. Шершавым. Не совсем человеческим. Если вчера зверя я получала только на закуску, то сегодня он решил стать первым в очереди.

– Сегодня я вобью в твою сущность это понятие свои членом. Ты – моя! Ты будешь кричать об этом всю ночь.

– Пожалуйста, Дункан… – он понимает, что взываю к его человеческой части, но и она признает безысходность нашей ситуации.

– Мы застряли, мышка. Спасенья нет.

В подтверждение этого бедрами толкается в меня. Чувствую его каменную плоть. И по тому, как отзывается мое тело, плачет в потребности ощутить его внутри, понимаю, что он прав.

Резкий толчок в спину заставляет меня упасть на землю. Под шумный выдох руки зарываются в мокрую от ночной расы траву. Пока я пытаюсь привыкнуть к новому положению, с меня резко сдергивают брюки. Его же брюки. Мужские пальцы ныряют между ног. Подцепляют вязкую влагу. Сильнее размазывают ее по плоти. Обводят тугое колечко ануса. Из меня вырывается очередной изумленный вздох. Он же не собирается попасть туда? Только не с его размерами.

Затем пальцы перемещаются вперед. Проходят между раскрывшихся словно цветок губок. Находят клубочек напряженных нервов. От прилива крови в ту точку хочется плакать, и я не сдерживаю всхлипы. Кажется, стоит слегка надавить там – и я рассыплюсь на миллионы осколков.

– Вот это наша проблема, мышка, – проговаривает он, вовсю перебирая пальцами очередную порцию интимного секрета. – Я нужен тебе. Только я. Здесь нет других вариантов.

– Ненавижу тебя!

– Хочешь! – рычит он в ответ.

От этого анималистического звука мои бедра дрожат. Я завожусь еще сильнее, хотя, казалось, и без того достигла предела. Есть ли он между нами?

Наше возбуждение – это потрескивающее напряжение энергетического поля, созданного двумя раскаленными телами, что притягиваются друг к другу с невероятной силой. Это дикость матушки природы. Ее первобытный дар. Ее глубинные задумки по размножению своих детей. Я – идеально созданная для того, чтобы привести в мир потомство этого сильного, непокорного зверя. Эта миссия заложена во мне на генетическом уровне, и сейчас ее вытащили наружу и активировали.

Как сопротивляться, если все теле взывает к нему. Кости болят, мышцы сжимаются, а из груди рвется громкий рев, наполненный желанием.

– Полнолуние наступило. Я должен быть в тебе. Должен подарить щенка.

Я тяжело выдыхаю. Это говорит не человек. Зверь. Волк. Оборотень.

Пальцы исчезают, но вместо них по моему лону скользит его тугая головка. Припухлость, сильный жар и много-много влаги встречает его плоть. Я предвкушаю момент нашего единения. Жажду его так, что скручивает пальцы ног.

Долгожданный толчок, но он проникает не на всю длину. Мои мышцы оказались слишком напряжены, чтобы позволить ему это.

– Ты возьмешь все! – рычит он позади меня и снова врывается внутрь, безжалостно растягивая чувствительные стенки.

Мой крик эхом проносится по лесу. Острота ощущений заставляет удовольствие разогнаться на полную катушку. Все ощущается совсем не так, как в момент, когда мы находились в доме. Здесь у нас полное единение с природой, которое все больше убеждает меня в моей нечеловечности.

В эту минуту в лесу мы звери, которые поддались своей похоти. Нет ничего более важного, чем утолить ее.

Меня распирает от бешенных рывков. Он окунается в свое буйство безжалостно и яростно. Вгоняет в меня каменный стержень так мощно, что тело бьется об землю. После такого раунда синяки мне обеспечены. Соски скользят по влажной траве, посылая короткие импульсы в низ живота. Пальцы хватают высокие травинки и вырывают их при очередном ударе. Звуки удара плоти о плоть сотрясают деревья. Порочные шлепки, яростные хрипы и стоны вперемешку с криком. Этому нет конца. Он неутомим. Беспощаден. Возвышается надо мной, демонстрирует свою исключительную власть.

У меня нет сил противостоять ни ему, ни удовольствию, что пузырится в теле. Царапины, грязь, вспышки боли и его грубость не имеют значения. Только мучительная пульсация там, внутри меня, в самой сердцевине, в месте, где должна зародиться новая жизнь.

Одиночка рычит… Вибрации рождаются глубоко в горле и вырываются наружу оглушительным звуком. Он пробирает, скручивает, заставляет дрожать.

После чего я слышу, как трещат его кости. Чувствую, как он становится толще во мне. Распирает измученные стенки на такие пределы, что это кажется недопустимым. Мышцы сжимаются вокруг него в стальной кулак. Закрепляют внутри. Удерживают. Он не может больше выскользнуть полностью наружу, но все еще совершает свои рывки внутри меня.

Именно они перегружают мою нервную систему удовольствием. Накалывают до точки кипения, поэтому, когда мощное тело наваливает сверху своей тяжестью, а рука с когтями сжимает шею, заставляя меня прогнуться с такой силой, что трещат позвонки, я не выдерживаю.

Сотни эндорфинов разлетаются в каждый уголочек моего существа. Я кричу, срывая горло до хрипа. По щекам текут слезы. Эмоций слишком много, чтобы держать их в себе. Это безумие, агония и счастье.

Мое удовольствие эхом переливается в него. Я чувствую это по связи, которую теперь четко вижу между нами. В эти минуты чистого экстаза, когда перед глазами плывет белая пелена, как маятник сверкают наши брачные узы.

Мы едины. Мы истинная пара.

А затем он делает то, ради чего наша связь создана. Он разбухает во мне, создавая тот самый пресловутый «замок», который предусмотрен, чтобы ни одна капля его семени не была потрачена зря.

Я бьюсь в мощных конвульсиях. Меня удерживает на месте только то, что он навалился на меня всей своею тяжестью. А затем я чувствую это. Жесткий, сильный всплеск его собственного оргазма. Это тепло, которое наполняет меня, посылает разряды тока по телу.

Сзади раздается протяжный вой.

Триумф. Собственничество. Победа. Спаривание. Потомство. Все эти слова заложены в зверином звуке, что проносится по лесу и оповещает всех вокруг. Любой оборотень, который уловил даже слабые отголоски, опознает его значение.

«Моя, моя, моя самка!» – грубо проносится в голове, но я успеваю зацепиться за этот голос.

От судорог, что захватили мое тело, я становлюсь безвольной. Стоит им стихнуть, как очередной горячий выброс семени порождает новую волну дрожи. Тело покрыто капельками пота, но холода нет. Волк греет меня. Глаза закатываются. Я провожу языком по губам, а затем по краешку зубов. Они словно чешутся. На периферии мыслей мне кажется, что они заострились, но списываю это на бред измученного сознания.

Неизвестно, сколько мы так лежим под светом луны. Я впадаю в полудрему. Не верю, что так долго можно быть запечатанным в чьем-то теле, но в то же время удовольствие, что из яркой вспышки превратилось в накатывающую мягкой волной негу, заполнило каждую клеточку… На задворках сна я слышу его ворчание. Чувствую зубы, которые прикусывают кожу на месте метки. Уже не сильно. Не болезненно, а до дрожи в позвоночнике. Это так странно, сотрясаться в конвульсиях и в то же время ощущать чувствительные мурашки.

Язык вырисовывает на мне узоры, а проклятая рука лежит на моем лобке. Палец то и дела теребит измученный клитор то подушечкой, то когтем. Каждый раз, когда я готова уплыть в сновидения, он вызывает во мне новый болезненно-сладкий спазм краткосрочного оргазма, от которого внутренние стенки повторно сжимают его все еще невероятно твердый орган.

– Ты монстр! – хриплю в ответ на эти действия. – Изверг! – хриплю и кончаю от очередной стимуляции клитора.

Он ноет. Болит из-за постоянного внимания. Измученный, он все равно поддается на провокацию.

– Я не могу больше… не могу… – откровенно рыдаю.

Невозможно выдержать столько оргазмов, сколько он обрушил на меня. Это уже смахивает на пытку, а не радостное соитие. Оборотень словно зависим от этого. Ловит настоящий кайф каждый раз, когда сдаюсь и снова ловлю волну эйфории.

«Еще, дай мне еще!» – требует он, и я хнычу, но кончаю в последний раз, сдавливая его так, что чувствую ответную пульсацию его органа.

Все сливается во мне. Силы израсходованы по максимуму. Я плыву в спасительную темноту, отмечая, что его член наконец стал мягче, спал в своих размерах и выскользнул из меня с пошлым хлюпком.

Пофиг.

Главное, что теперь я могу отдохнуть.