Одна ночь

ГЛАВА 7

Рэйчел

После того, как Парень-загадка любезно дарит мне два лучших оргазма в жизни, мы по очереди идем в ванную, чтобы привести себя в порядок. Пока он там, я заказываю нам еду из ресторана. Время ужина, и я умираю от голода, но ни под каким предлогом не уйду из этого номера. Мне кажется, что в тот момент, как я его покину, волшебство разрушится.

Я накидываю белый халат и затягиваю волосы в пучок. В ванную я пошла первой, где просто стерла макияж с лица и сняла контактные линзы.

Он выходит непринужденно из ванной полностью голым. Прогуливаясь по номеру, он подхватывает свои выброшенные трусы и натягивает их, но даже они не могут скрыть идеальную округлость его задницы. Господи помилуй, сколько же приседаний нужно сделать, чтобы ягодицы стали такими сочными?

Все дамы должны знать.

Я подавляю ухмылку, занятая поиском пульта от телевизора.

Он присоединяется ко мне на диване, опускаясь на него рядом со мной с тихим стоном, не заботясь о том, что есть и другой конец. Он хватает меня за ноги и кладет их к себе на колени. Пока его мозолистый большой палец рисует маленькие круги на моей лодыжке, я вижу, как он расслабляется. Ему просто необходимо прикасаться ко мне. Я понимаю его чувства и ощущаю то же самое.

— Я заказала еду в номер. Надеюсь, ты не против стейка.

Он запрокинул голову назад к спинке дивана, улыбаясь, его глаза закрыты.

— Звучит идеально.

Я переключаю канал на SportsCenter. Под телевизором горит огонь. Я нашла время, чтобы включить несколько ламп, так что эта часть номера теперь залита золотистым светом. Тени от дождя пляшут по смятому белому покрывалу. Мне нравится этот контраст: чувствовать себя в тепле и уюте рядом с ним, в то время как вокруг нас бушует холодная серая буря.

Я чувствую на себе взгляд и мягко улыбаюсь ему.

Он небрежно потирает мою ногу круговыми движениями.

— Расскажи мне что-нибудь еще.

Он тянется одной рукой к моему халату. V-образный вырез халата открывается немного больше, и он проводит пальцем по татуировке на моей груди.

— Расскажи мне об этом. Что она значит?

Я смеюсь, слегка потягиваясь.

— На самом деле ничего. Я сделала ее в пятнадцать, будучи под кайфом на музыкальном фестивале, а у парня по имени Гектор имелся при себе татуировочный пистолет.

Он замирает и смотрит в мою сторону, приподняв бровь.

— Тебе было пятнадцать?

Я пожимаю плечами.

— У меня было довольно странное воспитание.

Я решаю не упоминать о том, что фестиваль назывался «Коачелла» или что группа моего отца являлась хедлайнером… или что наркота была украдена из личного тайника моего отца. Что могу сказать? Я была бунтаркой, озлобленной и проблемной, самой настоящей карикатурой испорченного гнилого ребенка рок-звезды. Мне потребовалось время, чтобы понять баланс между привилегиями и целью. Я потратила слишком много лет впустую, думая, что все в жизни будет даваться легко благодаря фамилии.

До Харрисона это дошло раньше, чем до меня.

Возможно, он использовал фамилию отца, чтобы обеспечить себе старт в кулинарной индустрии, но он построил все, что имеет сейчас, самостоятельно, благодаря упорному труду. Я же потратила годы, играя в догонялки, сражаясь до последнего, чтобы доказать, что тоже могу заработать себе на жизнь.

Вот почему потеря стипендии так чертовски подкосила меня. Я хотела заполучить ее, боролась за это. Я закончила колледж за два с половиной года, получив степень по кинезиологии, окончила медицинскую школу за четыре года, специализируясь на спортивной медицине.

Сейчас я заканчиваю второй год ординатуры в одном из лучших центров образования по тазобедренным и коленным суставам в стране. Здесь удивительным образом сочетаются физиотерапия и ортопедическая помощь при травмах, что идеально подходит для моей специальности. Мне нравится баланс использования проактивной физиотерапии для защиты от травм, а не только для устранения их последствий.

Программа Barkley Fellowship должна была стать для меня тем самым толчком к освоению высшего уровня спортивной медицины. В рамках этой программы врачи работают в паре со спортивными командами от НБА до НХЛ. Десять месяцев практического опыта с лучшими в мире специалистами-ортопедами и физиотерапевтами, которые, в свою очередь, работают с мировыми спортсменами.

Последние три кандидата, подавшие заявки от моей программы, выиграли. Все трое теперь занимают постоянные должности в профессиональных командах. Наставник говорил, что у меня есть все шансы выиграть эту стипендию. Он сказал, что никогда не видел более талантливого человека. Не знаю, что теперь ему ответить.

Черт, придется снова ходить к психотерапевту относительно моего страха разочаровать того, кто является для меня авторитетом.

— Эй..

Я отрываю взгляд от своих коленей. Он смотрит на меня с такой нежностью, с таким открытым любопытством.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Я пожимаю плечами. Быть может, станет легче, если я изложу свою душу. Я открываю рот, и тут раздается резкий стук в дверь.

— Обслуживание номеров!

Он ухмыляется.

— Спасена.

Когда я собираюсь встать, он кладет руку мне на колено.

— Сиди, я открою.

Он встает и рысью направляется к двери. А затем исчезает за углом, и я слышу, как он разговаривает с курьером.

Входит худой парень в рубашке-поло из отеля, толкающий тележку.

— Добрый вечер. Куда поставить?

В считанные минуты мы устраиваем пиршество на низком стеклянном столике — филе миньон, брокколи и картофель, свежий хлеб с маслом, салат, бутылка пино нуар с двумя бокалами, две большие бутылки воды и два заказа черничного хлебного пудинга с карамельным соусом. Мы сидим на полу между диваном и столом, и делим все это.

Больше часа мы говорим обо всем. Оказывается, что Эми и он — единственные дети. Но когда-то у них был старший брат, который умер от редкого заболевания сердца еще до их рождения. Оказывается, у его лучшего друга есть собака, и он хочет украсть ее, клянется, что собака любит его больше.

Я немного рассказываю о свадьбе Харрисона. Ему интересно, как мы вписались в тайские обычаи, чтобы почтить семью Сомчая. Вчера утром состоялась прекрасная церемония, с которой началось торжество. Девять монахов из буддийского храма в центре города пришли, чтобы прочесть молитвы и произнести благословения.

— И даже не спрашивай о том, была ли еда вкусной. — говорю я.

Он хмыкает с полным ртом хлебного пудинга. Проглотив, он произносит:

— Полагаю, все было очень вкусно?.

Я ухмыляюсь, продолжая резать свой стейк.

— Думаю, еда ничем не уступала оргазму, — отвечаю я, подмигивая.

— О, не играй со мной, — стонет он, откладывая вилку. — Если ты собираешься сказать, что вчерашний ужин был лучше, чем три оргазма, подаренные тебе сегодня, то я буду плакать.

Он делает выпад, обхватывая меня рукой и притягивая к себе на колени, а я смеюсь и делаю вид, будто хочу вырваться.

— Ты хочешь этого? — рычит он, его рука ныряет в открытую щель моего халата, чтобы взять мою грудь и пощипать сосок. — Хочешь увидеть, как взрослый мужчина плачет в свой черничный пирог?

Я хихикаю, все еще извиваясь.

— Это хлебный пудинг..

— Мне все равно, как эта вкуснятина называется. Но ты вкуснее, — добавляет он, покусывая мое ухо. Его вторая рука скользит по моему бедру, останавливаясь между ног.

Я вздыхаю. Это уже не кажется игрой.

— Откройся мне, — рычит он, присасываясь губами к чувствительной коже за ухом.

Мои ноги раздвигаются перед ним, словно я джинн, который может только выполнять приказы своего хозяина.

— Хорошая девочка, — бормочет он, играя с моим клитором. — Ты всегда такая мокрая? Боже, надеюсь, нет, — отвечает он, — Я хочу, чтобы ты была такой только для меня. Скажи, что ты моя.

Я дрожу, борясь с желанием двигать бедрами в такт его пальцам.

— Я твоя.

— Черт, я хочу тебя снова, — стонет он, — Пожалуйста, скажи, что я могу иметь тебя снова. Ты нужна мне, — говорит он, дергая за завязки моего халата.

Мы зажаты между диваном и журнальным столиком, но я полна решимости сделать это. Я не могу больше ждать ни секунды, чтобы получить его. Встаю на колени лицом к панорамному окну. Находясь позади меня, он распахивает халат, обнажая мою задницу. Затем он наклоняется надо мной, его рука проникает между моих ног, чтобы снова провести по щели пальцем.

— Раздвинь ноги ещё немного, детка. Ты же знаешь, какой я большой.

Я снова дразняще ухмыляюсь.

— Кто-то чувствует себя дерзким.

Он смеется, хватает меня за челюсть и целует, проникая в мой рот языком со вкусом карамельного соуса.

— Я хочу тебя вот так. Опустись на локти, — говорит он, слегка надавливая рукой на мою спину. — Покажи мне эту сладкую киску.

Я опускаюсь на локти, мое лицо лежит на сложенных предплечьях, при этом задница торчит в воздухе, чтобы он мог ее взять.

Боже, мне нравится это. Некоторые девушки говорят, что догги-стайл переоценен. Но для меня? Господи, я живу лишь ради этого.

Мне нравится чувствовать, как член входит невероятно глубоко. С его великолепным достоинством это будет ощущаться очень хорошо.

— Какая хорошая девочка, — хвалит он, вставляя свой член в мой вход. Моя киска сжимается от нетерпения, когда он проталкивается внутрь. Я задыхаюсь от полноты, борясь с хныканьем, пока он крепко держит меня за бедра и медленно проникает внутрь, позволяя привыкнуть к его длине, пока входит глубже.

— Ты ощущаешься просто потрясающе. Пожалуйста, не останавливайся, — говорю я.

Он замирает, наклоняясь надо мной. Его пальцы нежно скользят по линии моей челюсти.

— Посмотри на меня, детка.

Я поднимаю на него взгляд, сердце замирает в груди. Он возвышается надо мной, владеет нами обоими. Мы прижаты друг к другу и, кажется, не только телами. Я чувствую его везде.

— Скажи слово, и я никогда не остановлюсь. Его голос так искренен, тон невероятно страстен.

Слезы застилают мне глаза, когда я смотрю на него.

— Никогда не останавливайся.

И он не останавливается.

После секс-марафона на полу, переросшего в секс на диване, мы прижимаемся друг к другу. Так как он лежит на мне, я чувствую его вес. Это как уютно: устроиться под самым сексуальным в мире утяжеленным одеялом. Соски болят от того, как он их пощипывал и посасывал, а также между моих ног липко из-за его спермы. Мне это нравится.

Он засыпает, бормоча что-то о плохой игре по телевизору, прижавшись лицом к моей груди. Должно быть, я тоже в какой-то момент засыпаю, потому что, проснувшись через несколько часов, обнаруживаю, что его нет. Я одна на диване, халат накинут на мое тело как одеяло. Телевизор выключен, но камин все еще горит. Я сажусь, и халат падает мне на талию, обнаженная грудь колышется на прохладном воздухе.

Неужели он ушел, не сказав ни слова? Мое сердце сжимается. Одна ночь с этим парнем, и я готова все переосмыслить. Я хотела, чтобы он знал мое имя. Даже планировала дать ему свой номер телефона. Быть может, это могло бы стать чем-то большим. Быть может..

Но теперь я никогда не узнаю.

Борясь со слезами, щиплющими мои глаза, я слышу звук смывания унитаза. Через несколько мгновений — звук текущей воды в раковине.

Он в ванной.

Выдыхаю с облегчением, и бросаю взгляд на спинку дивана. Его джинсы все еще лежат в куче на полу рядом с обувью. Мой комбинезон и его рубашка — тоже.

С облегчением опускаюсь на край дивана. Точнее сказать, мое сердце успокаивается, но не разум, который гудит, как пчелиный улей.

Это просто безумие. Я слишком много чувствую к этому парню.

В то же время все мое тело, кажется, совсем не беспокоится по этому поводу, оно слишком расслабленно после столького количества потрясающего секса. Существует ли такая вещь, как слишком много секса? Между ног приятно побаливает, и я даже не помню, сколько получила оргазмов. Пять? Возможно, там был еще и шестой.

Есть «кое-что», что он узнал обо мне во время последнего раунда. Теперь Парень-загадка знает, что я ценю удушение и шлепки. Если мы дойдем до бондажа сегодня вечером, я думаю, стоит просто собрать все вещи и выйти за него замуж. Я узнаю его имя у алтаря.

Я соскальзываю с дивана, халат падает на пол, и на цыпочках, обнаженная, иду к кровати, проверяя время на своем телефоне. 3:00 утра. Через четыре часа я должна быть в аэропорту.

Я пропустила тонну сообщений. Моя соседка Тесс прислала сообщение и дважды звонила. Также писали папа и мама. Они оба спрашивали, что случилось со мной на бранче, интересовались, все ли в порядке.

Два сообщения от Харрисона:

«Ты в порядке?» и GIF с Мойрой Роуз в этой странной штуке с подушкой для головы. Хорошо, я бы предпочла, чтобы он думал, что у меня сильное похмелье после вчерашней свадьбы, а не о том, что я так разочаровалась по поводу стипендии.

Я быстро отправляю несколько сообщений. Одно — Тесс с сообщением, что я позвоню ей завтра, а другое — в групповой чат семьи Прайс с мамой, папой и Гаррисоном. Я улыбаюсь, когда вижу, что кто-то уже добавил Сома.

Убеждаюсь, что будильник на моем телефоне установлен, и кладу его обратно на зарядку. Я смотрю в окно — гроза закончилась, но все вокруг по-прежнему мокрое. Весь город сверкает, огни центра Сиэтла туманны по краям. Я обхожу кровать и приближаюсь к окну, скрестив руки под грудью.

Позади меня открывается дверь в ванную.

— Черт, я тебя разбудил? — зовет он.

Я качаю головой.

Он присоединяется ко мне у окна, обнимая. Я прижимаюсь к его теплой коже. От контраста с его теплом и холодным воздухом, исходящим от окна, меня бросает в дрожь. Он гладит мои руки, наклоняется, чтобы поцеловать в плечо.

Я вздыхаю, мне так комфортно в его объятиях.

— Я люблю ночной город, — шепчет он мне на ухо.

Я улыбаюсь.

— Это кое-что новое о тебе?

Он хихикает.

— Да, наверное, да. Это одна из моих любимых частей всех путешествий. Я люблю небоскребы. Мне нравится, что у каждого города есть свои, отличные от остальных, здания. Например как с Сиэтлом, ведь посмотрев лишь на его силуэт, я могу сказать, что это за город.

Я немного наклоняюсь вперед, вглядываясь в здания.

— Думаю, отсюда можно увидеть Пайк Плейс.

Он прижимается ко мне сзади, следя за тем, как я прижимаю палец к стеклу.

— Да… думаю, ты права. Эй… — Он проводит рукой по моим волосам, слегка оттягивая пучок, чтобы откинуть голову назад. Я смотрю на него, и он улыбается. — Хочешь сходить туда утром перед вылетом? Ты все еще должна мне чай с драконовым фруктом, помнишь? То есть, я заставлю тебя изменить заказ на grande americano, но все равно..

— Не могу, — быстро говорю я, — Мне нужно быть в аэропорту через четыре часа.

Слова оседают между нами. Мои губы произнесли их до того, как я смогла все обдумать.

Он застывает словно статуя, его тело напрягается. Через минуту он испускает тяжелый вздох, обвиваясь вокруг меня.

— Останься. — Я крепко закрываю глаза, сердце бешено колотится. — Останься на неделю, — говорит он, снова целуя мое плечо: его теплое дыхание веером расходится по коже. — Поменяй рейс. Я заплачу за него. Отель уже забронирован. Я все оплачу. Только не уезжай.

Я качаю головой.

— Я не могу остаться. У меня есть работа, жизнь и… обязательства.

Да, например, обязательства сообщить доктору Халле, что я неудачница и что точно не стану его следующей восходящей звездой спортивной медицины. Он планировал, что я выиграю стипендию, поэтому уже проводил собеседования с кандидатами на мое место ординатора. Теперь же придется ползти обратно в Цинциннати и умолять не отдавать его.

— Ну… тогда останься еще на один день, — призывает он, поворачивая меня в своих объятиях. Он кладет твердую руку мне под подбородок, поднимая тем самым голову вверх. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу, чтобы это закончилось так скоро. Дай мне еще один день.

Почему мне кажется, что сердце разрывается? Я нежно обхватываю его запястье своей рукой.

— Послушай, моя жизнь сейчас… хаотична. Сегодня я получила очень дерьмовые новости по поводу работы и, честно говоря, не знаю, что будет дальше. Мне нужно вернуться домой. Необходимо разобраться с этим, и я не могу..

В этот момент я замолкаю, так как не могу раскрывать ему свою жизнь. Правда слишком болезненна, чтобы признаться в этом даже себе.

Я не могу допустить, чтобы еще один человек наблюдал за моим провалом.

Он вздыхает, и именно сейчас я понимаю, что он не собирается сопротивляться моему уходу. Он слишком мил для этого… но это не значит, что он не будет бороться.

Как будто прочитав мои мысли, он наклоняется и прижимается своими губами к моим.

— То, что произошло с нами за этот день, означает намного больше, чем просто ночь вдвоём. Я знаю, ты тоже это чувствуешь. И я не могу позволить тебе просто уйти. Назови мне свое имя.

Я качаю головой, поджав губы.

Я не буду. Так проще. Так мне не будет больно.

— Меня зовут Девушка-загадка.

Он стонет и целует меня по-настоящему, его губы лихорадочно прижимаются к моему рту. Я позволяю ему вести. Он разрывает поцелуй, втягивая воздух.

— Дай мне свой номер, детка. Пожалуйста..

Я заставляю его замолчать своим собственным поцелуем, мои руки обвивают его шею. Он ворчит от разочарования, но целует меня в ответ, изливая свою потребность. Я чувствую, как он твердеет в трусах. Хочу от него большего, и я имею в виду не только секс. Еще одного дня будет недостаточно. Одной недели будет недостаточно. Я знаю с уверенностью до мозга костей, что он — это зависимость, которую я никогда не смогу преодолеть.

Но я не лгала ему раньше. Моя жизнь в данный момент в полном беспорядке. Я не могу начать встречаться с парнем. Я должна вернуться домой и собрать все по кусочкам. Должна понять, есть ли у меня вообще работа на следующей неделе. Насколько я знаю, доктор Халла уже нашел мне идеальную замену.

Он разрывает наш поцелуй с очередным стоном разочарования.

— Я тут надрываюсь, красавица. Просто назови мне свой штат проживания, и я попытаюсь найти тебя.

Я смеюсь, просто не могу сдержаться. Он хочет меня, искренне, и не пытается это скрыть. Но я не собираюсь ломаться. Не могу. К тому же я девушка, которая верит в астрологию. Мой таинственный парень — Телец по натуре. Его привлекает все, что связано с любовью и сексом. Он будет упрямо стоять на своем до самого конца.

К несчастью для моего милого Тельца, я — Рак. Я знаю, когда заканчивается граница, и когда ее не стоит переходить. Пришло время вернуться в свой панцирь. Я могу быть раздавлена изнутри, но не позволю ему это увидеть. Что бы ни произошло между нами, он не будет тем, кто уйдет первым.

Это должна сделать я.

Но у меня есть еще четыре часа.

Я обхватываю его, отчаянно пытаясь не потеряться в его запахе.

— Пожалуйста..

— Что тебе нужно, детка? — прохрипел он. — Я дам тебе все, что угодно. Скажи, и ты это получишь.

Я хнычу.

— Просто сделай так, чтобы все это прекратилось. Будь здесь со мной.

— Я здесь, — говорит он, — Я никуда не уйду.

— Будь со мной. Отдай мне себя. Прими все. — Я чувствую, что не могу перевести дыхание. Это забирает всю энергию, которая у меня осталась. Мое сердце разрывается.

— Хорошо, детка, — успокаивает он, — Хорошо. Повернись.

Я дрожу в его руках, когда он поворачивает меня. Он берет мои руки и поднимает их, прислоняя ладонями к окну. Он прижимается ко мне сзади, его руки скользят по моим рукам, вниз по ребрам и опускаются к бедрам. Он проводит линию из поцелуев по моему плечу, достигая уха.

— Посмотри в окно, малышка. Сиэтл — это наше место. Здесь, в этой комнате, в этом городе, ничто не сможет разлучить нас.

Я позволяю его словам омыть меня, согревая изнутри, глядя на мигающие огни города.

Его руки блуждают, согревая меня.

— Ты моя. Девушка моей мечты. Моя идеальная загадка. Скажи это.