Одна пуля — для одного

Глава 5

Как и миллионы моих сограждан, я имел возможность прицениться к Виктору Талботту по его изображениям в газетах и секунд через десять после его появления в конторе решил, что ярлычок, прежде за ним закреплённый, может оставаться на своём месте. Парень из тех, кто на званом обеде обносит всех закусками на подносе, заглядывая каждому в глаза и расточая налево и направо свои шуточки. Если не брать в расчёт меня, он был бы самый привлекательный кавалер в нашем обществе.

Едва появившись, он одарил взглядом и улыбкой Дороти Кейс, прочих же проигнорировал, прошествовал к столу Ниро Вулфа, притормозил и произнёс любезно:

— Вы, разумеется, Ниро Вулф. Ну а я — Вик Талботт. Полагаю, вы предпочтёте обойтись без рукопожатий при сложившихся обстоятельствах — ежели, конечно, вы берётесь за дело, которое эти люди вам предлагают. Ну как?

— Приветствую вас, сэр, — прогромыхал Вулф. — Боже мой, скольким убийцам я пожимал руки, а, Арчи?

— Эдак сорока, — прикинул я.

— По меньшей мере. Кстати, это мистер Гудвин, мистер Талботт.

Вик кивнул мне. И тотчас встал лицом к лицу с нашими гостями.

— И что же, друзья? Удалось вам подрядить великого сыщика?

Фердинанд Поул встал с кресла, взяв курс на пришельца. Я вскочил на ноги в полной боевой готовности. Но Поул ограничился минимумом: хлопнул Талботта по плечу и проурчал:

— Послушай-ка, мой мальчик. Здесь твой номер не пройдёт. К твоим розыгрышам мы уже попривыкли. — И Поул оборотился к Вулфу: — Зачем вы его сюда впустили?

— Дозвольте мне заметить, — вмешался Бродайк, — таковы, кажется, издержки гостеприимства.

— Между прочим, Вик, — послышался голосок Дороти, — Ферди утверждает, будто я твоя сообщница.

Замечания всех прочих не произвели на него сколько-нибудь заметного впечатления. А вот слова Дороти! Он мигом повернулся к ней, и это выражение лица вполне могло бы стать целой главой в его биографии. Он принадлежал Дороти целиком, если только окулисты не переоценивают моё зрение. Его глаза рассказали ей обо всём, затем — разворот, и теперь уже в ход пошли слова:

— Знаете, что я о вас думаю, Ферди?

— Очень прошу вас, — сказал Вулф резко, — не используйте мой кабинет для обмена мнениями, кто что о ком думает. Этим вы можете заняться в любом другом месте. Нам предстоит работа. Вы спросили меня, мистер Талботт, принял ли я дело, кое они мне предложили. Да, принял. Меня подрядили расследовать убийство Зигмунда Кейса. Пока я ещё не располагаю конфиденциальным материалом, никто мне не исповедовался, так что я могу отклонить предложение. Есть у вас лучшие идеи? И вообще, зачем вы сюда явились?

— Вот это разговор! — восхищённо улыбнулся Талботт. — По самой сути дела у меня нет никаких предложений. Но я посчитал, что мне надо здесь появиться. Как я представляю себе ситуацию? Раз они хотят с вашей помощью арестовать меня за убийство, значит, вы, естественно, захотите поглядеть на меня, задать мне какие-нибудь вопросы. Посему я перед вами.

— С заявлением о невиновности, разумеется… Арчи, кресло для мистера Талботта.

— Ну, конечно, — согласился он, поблагодарив меня улыбкой за кресло. — Иначе у вас не было бы работы. Валяйте. — И тут он покраснел. — Учитывая обстоятельства, мне не следовало так говорить: валяйте.

— Вы могли бы сказать: кройте, — игриво заметил Уэйн Саффорд с тыла.

— Помолчите, Саффорд, — одёрнула его Одри Руни.

— Позвольте мне, — вмешался Бродайк, но Вулф его оборвал:

— Нет. Мистер Талботт жаждет вопросов. — Он уставился на жаждущего. — Они все считают, что действия полиции глупы и неэффективны. Вы с этим согласны, мистер Талботт?

Вик мгновенье поразмышлял, потом кивнул:

— В целом, да.

— Почему?

— Видите ли, они в тупике. Им подавай улики, но слишком много улик тоже плохо: следы на тропинке или в зарослях не выводят их на убийцу. Тогда они шарахаются в другую сторону, им подавай мотивы — и тут перед ними человек с наилучшими мотивами на свете, — Талботт погладил свой галстук, — то есть я. Но затем они выясняют, что я не мог этого сделать, потому что находился в другом месте. Имея алиби…

— Липовое! — это Уэйн Саффорд.

— Заготовленное! — Это Бродайк.

— Тупицы! — Это Поул. — Если бы они эту девочку из коммутатора…

— Прошу! — заткнул их Вулф. — Продолжайте, мистер Талботт. Итак, ваше алиби… Но сперва, что это такое — лучший мотив в мире?

Вик удивился:

— Да ведь об этом писали и писали…

— Знаю. Но на что мне журналистские гипотезы, вы-то сами в наличии. Разумеется, если для вас не болезненна сама тема.

Талботт улыбнулся не без горечи:

— Может, прежде была. Но за прошлую неделю меня от этого излечили. Десятки миллионов прочитали, что я по уши влюблён в Дороти Кейс — с разными вариациями. Ладно, это так. Хотите запечатлеть на фото, как я признаюсь? — Он повернулся к своей невесте. — Я люблю тебя, Дороти. Глубоко, безумно, всем сердцем. — Он возвратился к Вулфу. — Вот вам мотив.

— Вик, милый, — Дороти адресовалась к его профилю, — ты полный дурак — и полное очарование. Я так рада, что у тебя хорошее алиби!

— Вы доказываете любовь тем, что убиваете престарелого родителя… — сухо заметил Вулф. — Это так?

— С некой точки зрения — так, — согласился Талботт. — Вот что за ситуация сложилась: Зигмунд Кейс — самый знаменитый, самый преуспевающий мастер промышленного дизайна в Америке и…

— Чушь! — вспылил Бродайк, даже не испросив слова.

— Случается и так, — улыбнулся Талботт, будто вынося проблему на рассмотрение собравшихся, — случается и так, что ревнивый мужчина рвёт и мечет пуще любой ревнивой женщины. Вам, без сомнения, известно, что мистер Бродайк сам занимается промышленным дизайном — более того, практически он-то и придумал эту профессию. Немногие предприниматели рисковали запускать новый образец — парохода, поезда, самолёта, будильника, чего угодно, не получив консультацию у Бродайка, пока я не перехватил инициативу в пользу Зигмунда Кейса. Как раз поэтому я сомневаюсь, что Бродайк убил Кейса: кабы он совсем не потерял голову от зависти, он не стал бы убивать Кейса, он убил бы меня.

— Вы рассуждали о любви, которая при определённых обстоятельствах оказывается мотивом убийства.

— Верно. Но Бродайк сбил меня с темы. — Талботт пригнул голову. — Так о чём я?.. Да, значит, я обеспечиваю Кейсу сбыт, и слух о том, что своими успехами он обязан мне, не даёт ему покоя. Избавиться от меня, он, впрочем, не решается. А тут ещё я люблю его дочь и хочу, чтоб она стала моей женой. Но он имеет большое влияние на неё — если б она любила, как я, это не имело бы решающего значения, да ведь она меня не любит.

— О, Вик, — запротестовала Дороти, — ну, разве я не говорила тебе сто раз, что безоговорочно пошла бы за тебя, как дважды два, если б не папа. Я же люблю тебя.

— Вот и всё, — сказал Талботт Вулфу. — Налицо мотив. Несколько старомодный, конечно, где уж ему до современного индустриального дизайна; но, с другой стороны, достаточно надёжный. Естественно, именно так сперва думала полиция, но натолкнулась на неопровержимый факт: во время убийства я находился в другом месте. Вряд ли они насовсем вычеркнули меня из списка. Наверняка теперь их сыщики да шпики охотятся за моими наёмниками. Трудная у них будет охота. Только что мисс Кейс обозвала меня дураком. Дурак-то я дурак, но не такой, чтобы нанимать кого-нибудь для убийства.

— Хотел бы я надеяться, — вздохнул Вулф. — Нет ничего на свете лучше, чем приличный мотив. А что же с алиби? Полицию оно убедило?

— Идиоты! — возопил Поул. — Эта девица на коммутаторе…

— Я обращаюсь к мистеру Талботту! — рявкнул Вулф.

— Не знаю, — признался Талботт. — Надеюсь, что да. Меня до сих пор забирает дрожь; надо ж случиться такому везению: я поздно лёг спать в ту ночь, когда Кейса убили; стоило мне оказаться на прогулке с ним вместе — и конец, сидел бы я сейчас за решёткой. Тут дело во времени. Конный полицейский заметил Кейса верхом на лошади в парке близ Шестьдесят шестой улицы около семи десяти, а убили Кейса в районе Девяносто шестой улицы. Даже галопом он не добрался бы туда по тропинке ранее семи двадцати. А галопа не было, галоп можно было бы определить по лошади. — Талботт развернулся: — Вы по этой части дока, Уэйн. Казанова ведь не был в поту?

— Это ты так считаешь, — вот и всё, что он услышал от Уэйна Саффорда.

— В общем, он не был в мыле, — сказал Талботт Вулфу. — Уэйн тоже замешан в этом деле… Повторяю: Кейс не мог очутиться там, где его убили, ранее, чем в семь двадцать пять.

— А вы? — спросил Вулф.

— Ну а мне повезло. Я частенько ездил с Кейсом по парку в этот жуткий час — дважды-трижды в неделю. Он пытался вынудить меня каждый день, но я как-то выкручивался в половине случаев. В нашем общении не было ничего светлого, ничего светского. Наши лошади шли бок о бок, а мы толковали о деле, если только ему не приспичит поболтать о беге… Живу я в отеле «Черчилль». Вечером в понедельник я вернулся поздно, но попросил разбудить меня в шесть утра: ведь я уже несколько дней не выезжал с Кейсом на прогулки. Когда, однако, по телефону позвонила эта девушка рано утром, мне чертовски хотелось спать, ну и я попросил её позвонить в академию верховой езды, предупредить, что меня не будет, и разбудить меня в семь тридцать… Так она и поступила. Мне по-прежнему не хотелось вставать. Но пришлось, потому что предстоял деловой завтрак с одной приезжей клиенткой. Я заказал ей двойную порцию апельсинового сока, и через несколько минут появился официант. Кейс был убит в верхней части города в семь двадцать пять, не раньше, вероятнее, даже позднее. А я был у себя в комнате, в отеле «Черчилль», за три мили оттуда. Представляете, как я рад, что обеспечил этот звонок — второй, на семь тридцать.

Вулф кивнул:

— Такая мощная броня — и вы спешите примкнуть к этому сборищу. Почему?

— Девушка на коммутаторе и официант! — саркастически фыркнул Поул.

— Хорошие, честные люди, — возразил Талботт и вернулся к Вулфу. — Отнюдь не спешу.

— Можно, стало быть, считать, что вас здесь нет?

— Я здесь, конечно, но вовсе не для того, чтоб присоединяться к каким бы то ни было сборищам. Я здесь, чтоб воссоединиться с мисс Кейс. А воссоединение с мисс Кейс — ради этого можно и поспешить. Что касается остальных, то все они, кроме, пожалуй, Бродайка…

Дверной звонок опять прозвенел, и, поскольку среди новых пришельцев могли оказаться лишние, я поспешил в прихожую, опередив Фрица, и приник к нашей оптике одностороннего действия на входной двери. Увидев, кто стоит там, на ступеньках, я закрепил цепочку, отпустил дверь на два дюйма и кинул в щель:

— Не хочу простужаться.

— Я тоже не хочу, — ответствовал грубый голос. — Отворяй запор.

— Мистер Вулф занят, — сообщил я дипломатично. — Не могу ли я его заменить?

— Никоим образом. Никогда не мог — и никогда не сможешь.

— В таком случае потерпите минутку. Я узнаю.

Я захлопнул дверь, прошёл в контору и сказал Вулфу:

— Тот человек — по поводу кресла. — Таков был любезный моему сердцу псевдоним инспектора по убийствам Кремера.

Вулф крякнул и затряс головой:

— Я буду занят несколько часов и не стану устраивать антракты.

Я вернулся к двери, приоткрыл щель и сообщил с оттенком сожаления:

— Извините, он занят домашними делами.

— Ага, — ехидно заметил Кремер. — Конечно же занят. Поскольку здесь Талботт, да и вся пятёрка у вас. Отворяй дверь!

— Ба! Кого вы собираетесь удивить! Вы, разумеется, заняты кем-то из них, возможно, даже всеми, и я лелею надежду, что вы не позабыли о Талботте, который так нам по душе. Между прочим, о телефонистке и официантке из «Черчилля» — не помните их имена?

— Именем закона, отвори дверь!

— Вас дико слушать! — сказал я, не веря своим ушам. — Вы проделываете эту штуку со мной? Как вам известно, закон-то и держит вас за дверью. Если вы намерены кого-нибудь арестовать, скажите кого, и я прослежу, чтоб он не смылся втихаря. Кстати сказать, никто не предоставлял вам монополии. Они были в вашем распоряжении целую неделю, а у Вулфа они всего час, и то вы не можете с этим смириться. Что ж, дабы хоть чуточку вас успокоить, скажу вам одно: он пока задачку не решил и, возможно, провозится с нею до полуночи. Можно будет выиграть чуть-чуть времени, если вы дадите мне имена…

— Заткнись! — проскрежетал Кремер. — Я пришёл чисто по-дружески. Нет такого закона, который запрещал бы Вулфу принимать людей в своей конторе. И нет закона, который запрещал бы мне быть среди них.

— Естественно, нет, — согласился я, — когда вы внутри. Но как же быть с этой дверью? Вот она — дверь, подразумеваемая законами, и в соответствии со статусом…

— Арчи! — Рёв доносился из кабинета, наигромчайший Вулфов рёв, но других звуков не было. И опять: — Арчи!

— Простите меня, — сказал я, поспешно захлопнул дверь, проскочил прихожую и влетел в кабинет.

Никакой катастрофы пока не произошло. Вулф по-прежнему восседает в своём кресле за столом. Кресло, где прежде сидел Талботт, лежит на полу. Дороти стоит спиной к столу Вулфа, брови взлетели на рекордный уровень. Одри Руни торчит, глазея, в углу, у большого глобуса, стиснутые кулачки прижаты к щекам. Поул и Бродайк тоже вне своих кресел и тоже таращатся на середину комнаты.

Застывшие позы зрителей заставляли ожидать потрясающего зрелища. На деле же там всего только и было, что два типа, размахивающих кулаками. В момент, когда я вошёл, Талботт хуком правой зацепил шею Саффорда, а когда я прикрывал за собою дверь в прихожую, Саффорд ответил солидным ударом по почкам Талботта.

— И много я прозевал? — поинтересовался я.

— Останови их, — приказал мне Вулф.

Правая Талботта скользнула по скуле Саффорда, а Саффорд ещё разок въехал ему в область почек. Они действовали надлежащим образом, по всем правилам. Но Вулф был хозяин, ему претил беспорядок в кабинете, так что пришлось мне вмешаться в игру. Я схватил Талботта за ворот пиджака и рванул назад с такой силой, что он перевалился через кресло. Потом я преградил дорогу Саффорду. Казалось, он вот-вот вмажет мне, но руки его опустились.

— С чего это так быстро? — спросил я.

— Да он тут высказался насчёт мисс Руни…

— Выведи его вон! — прошипел Вулф.

— Которого из них? — спросил я, скосив один глаз на Саффорда, а другой на Талботта.

— Мистера Талботта.

— Ты поступил совершенно правильно, Вик, — говорила Дороти. — Ты был фантастически хорош: этот воинственный блеск в твоих глазах… — Она взяла его лицо в ладони, притянула к себе и быстро прижалась губами к его губам. — Вот!

— Вик в данный момент покидает нас, — сообщил я ей. — Пошли, Талботт, я вас выпущу.

Прежде чем присоединиться ко мне, он заключил Дороти в объятия. Я кинул взгляд на Саффорда, полагая, что он обнимет Одри ради равновесия. Но он по-прежнему сжимал кулаки. И я, как пастух, погнал перед собой эту блудную овцу, Талботта, прочь из комнаты. Пока он надевал в прихожей пальто и шляпу, я изловчился припасть глазом к одностороннему стеклу, крыльцо было свободно, и я распахнул дверь:

— Не берите близко к сердцу. А то ненароком руку сломаете…

В конторе все опять расселись по местам. Невзирая на то, что её рыцаря выставили пинком под зад, Дороти, видимо, намеревалась остаться. Я прошествовал к своему месту у стола. Вулф взялся за своё:

— Нас прервали, мисс Руни. Как я уже сказал, вы выглядите весьма уязвимо, поскольку удостоили своим присутствием арену действия. Не будете ли так любезны подсесть поближе, вон на то кресло… Арчи, блокнот!