Однажды, в давние времена…

Светские разговоры

Без минуты семь раздался стук в дверь.

– Кузнецов, ну что, готов уже?

– Входите, – Андрей поспешно захлопнул книжку и положил её на журнальный столик. – Давно уже. Сижу, вас жду.

– Ну как? – Екатерина Максимовна вышла на середину комнаты и стремительно крутанулась на каблуках.

На ней была розовая, с кучей рюшечек блузка и переливающаяся зелёно-голубыми блёстками юбка до колен.

– Класс! А жемчуг это у вас настоящий?

– Речной. Бусы – бабушкины ещё, а серьги сама тем летом купила. Подходят, как считаешь?

– По-моему, да.

– Вот и мне так показалось. Пошли? – она прикрыла дверь в свою комнату и направилась к выходу. – Нет, подожди. Подойди сюда, встань рядом.

Он остановился возле неё, и Екатерина Максимовна критически оглядела их отражение в высоком, в полный рост зеркале.

– А знаешь, мы с тобой так очень даже ничего смотримся, – заключила она. – Вот теперь пошли.

Андрей пропустил её вперёд и запер за собой дверь.

– А предложить даме руку?

Он вопросительно взглянул на неё.

– Кошмар! И чему их только сейчас в школе учат, – Екатерина Максимовна картинно закатила глаза и схватила его под руку, увлекая к лестнице. – Ох, опаздываем, давай, скорей. Надо было тебе, как сам готов был, меня поторопить.

– Мне – вас?

– Ну да, а что такого? – беззаботно ответила она, на удивление ловко цокая по мрамору босоножками на высоченной платформе.

Когда они вошли, все уже сидели за столами, две официантки заканчивали обносить публику шампанским. Выйдя на середину прохода, заведующая подняла свой бокал и произнесла длинный витиеватый тост, сводившийся в конечном итоге к «за знакомство». После чего столовая наполнилась невнятными отголосками разговоров и негромким стеклянным звяканьем. Андрей тоже чокнулся с Екатериной Максимовной и залпом выпил содержимое своего бокала. Пробовал он этот напиток в общей сложности третий раз в жизни, и опять он показался ему ужасной кислятиной. Зато учительница, похоже, была в полном восторге. Она отпила лишь маленький глоточек и блаженно прикрыла на секунду глаза ресницами. А открыв их опять, удивлённо взглянула на скривившегося Андрея.

– Тебе, что, шампанское не понравилось?

– Да кислое оно какое-то. Кислее даже, вроде, чем я раньше пил.

– Это потому, что раньше тебя, наверное, полусухим поили. Или даже полусладким. А это – брют.

– А что такое брют?

– Это значит, что сахара совсем почти нет.

– Оно и заметно…

– Так мне бы отдал, если не нравится.

– Так попросить надо было.

– И ты б опять решил, что это я тебя таким образом ущемить пытаюсь?

– Ну…

– Ладно, давай начинать, – Екатерина Максимовна взяла в руки нож и вилку. – Ты-то бездельничал, а я работала. И сейчас голодная как волчица.

На ужин был бифштекс с яйцом и жареной картошкой. Андрей вспомнил, каких нервов стоило родителям заставить его научиться есть с ножом – «как положено культурному, воспитанному человеку». А так бы опять сел в лужу. Может, его сегодняшнее невезение наконец-то закончилось?

Некоторое время они сосредоточенно жевали, пока молчание не было нарушено довольно-таки неожиданным вопросом:

– Андрей, мы ведь помирились с тобой?

– Да, – он удивлённо посмотрел на учительницу. – А что случилось?

– Ничего. Просто мне хотелось бы поговорить с тобой. Спокойно, без обид обсудить наши с тобой разногласия. Вот ты говоришь, только в пику мне, сгоряча сказал, что я тебе жизнь порчу. Но ведь учишься ты всё равно из рук вон плохо – при том, что умный же парень, не двоечник какой. Ну так и помоги мне понять, что я делаю не так, что не могу тебя заинтересовать?

В который раз за этот вечер она своими словами поставила Андрея в тупик. Никогда раньше он не рассматривал учителей под таким углом.

– Да всё так, по-моему… – не очень уверенно ответил он после небольшого раздумья. – И вы-то уж точно в сто раз лучше всех других. Просто не нравится мне ваш предмет – и всё тут… Извините, сами ж спросили…

– Но ведь это как раз и есть моя задача: привить тебе интерес к литературе, – возразила Екатерина Максимовна. – Чтоб ты полюбил читать.

– Так я и люблю – просто не то, что вы задаёте.

– Ну а что ты любишь? Вот сегодня, пока меня ждал, ты читал что-то.

Андрей замялся:

– Да это так, не важно. А вообще я больше на фантастику налегаю – но вы ж её, наверно, вообще за литературу не держите. Глупость, типа, пустая трата времени.

– С чего ты взял? Вовсе я так не считаю. Я вот даже прямо сейчас… Хотя нет, это не фантастика, конечно, но автор тот и фантастику тоже пишет.

– А кто? Что за книга?

– Абэ Кобо. Там про одного человека, который решил жить в большой картонной коробке, не вылезая из неё никогда. Так и таскал её повсюду на себе, как улитка ракушку.

– Странная книжка… А называется как?

Екатерина Максимовна на секунду задумалась.

– «Человек-коробка».

– Не попадалось. Я у Абэ Кобо только «Четвёртый ледниковый период» читал.

– Ну и как тебе?

– Понравилось.

– Мне тоже.

– А вы тоже читали?

– В школе ещё – у меня мама как раз тогда на БСФ подписалась. Второй том, кажется.

– Здорово. Мне б так…

– Можешь, как вернёмся, у меня брать – не теряй только.

– Спасибо. Вот если бы вы нам это на уроках давали…

– Ну, что поделаешь, не я же программу составляю… Хотя, постой! – загорелась она вдруг. – А может, попытаться договориться с Кимой Родионовной и организовать факультатив по научной фантастике? Или даже ещё лучше, клуб – собираться раз в неделю после уроков, обсуждать, у кого какие мысли возникли… Если, конечно, желающие найдутся… Вот ты, например, записался бы?

– Про книжки трепаться? Так мы с пацанами и так… Нет, я не отказываюсь, конечно. Ясно, записался бы. И ещё человек четыре-пять сагитировал, железно.

– Ну ладно, это всё у нас мечты прекраснодушные, – вернулась она к прежней теме. – А вот как нам, всё же, с программой-то быть? Я понимаю, Тургенев – не Гарри Гаррисон. Но ведь и совсем плохих произведений в ней тоже нет.

В ответ Андрей лишь молча взглянул на неё, скривив иронично губы.

– Хорошо, уговорил, – уступила собеседница, – почти нет. Но большая-то часть – вполне ведь ничего так.

– Ну, в принципе, да… – нехотя согласился он. – Вы знаете, на самом деле, я много чего из программы даже сам потом читал.

– Правда? А что именно?

– Да всё почти… Тургенева, вот, кстати. «Отцы и дети»… Грибоедова тоже… Лермонтова…

– Так а что ж тогда вовремя не читал?

Андрей опять задумался. А действительно, почему?

– Ну как… – неуверенно протянул он, – от нас ведь даже и не хотели особо, чтоб мы все эти книжки прочитали. Только положенные отрывки из хрестоматии – и как их надо понимать. А я читаю медленно и всё равно в срок не успевал, даже пока пытался. Ну и чего тогда вообще стараться?

– Андрей, – обескуражено отозвалась Екатерина Максимовна, – но ведь я всё совсем не так делала. Сразу на весь год список вывесила, что когда проходить будем. И всегда, прежде чем из учебника задавать и объяснять, открытую дискуссию устраивала. Специально, чтоб… – она не договорила и с расстроенным видом отвернулась к окну в парк.

– Ну да, всё так… – Андрей почувствовал себя полной скотиной. Она же и правда – классная училка, даром что по русскому. А сейчас будто оправдывается перед ним за то, что он – лодырь… – Наверно, я просто привык уже… Но вот честно скажите, вот, допустим, прочёл бы я всю книгу в срок и как есть написал в сочинении, что я о ней на самом деле думаю. Так вы б мне за это сто процентов банан вкатили – нет, что ли? В конце-то концов вы ж всё равно от нас учебник своими словами пересказать требуете…

Екатерина Максимовна не сразу нашлась, что ответить и на какое-то время за столом опять воцарилось молчание. Наконец, она проговорила погрустневшим голосом:

– Мне кажется, ты пытаешься сказать, что я вас лицемерить учу… Ну да, ты прав, так оно, наверно, и есть… Но если ты думаешь, мне это удовольствие доставляет… А сам бы ты на моём месте, интересно, что делал? И взгляни на это с другой стороны: ну не научу я тебя, что в сочинениях писать надо – а в результате пролетишь ты мимо института белым лебедем. Считаешь, лучше будет?

Довод показался Андрею настолько очевидным, что даже непонятно, как он ему самому ни разу в голову не приходил.

– Нет, конечно, кто ж спорит… – он тоже помрачнел. – Выходит, я сам – осёл…

– Прости, я не хотела тебя обидеть…

– Да чего там, какие обиды. Всё ж правильно…

Оба снова уткнулись в свои тарелки…

– И это же нетрудно совсем – для тебя, по крайней мере, – возобновила разговор Екатерина Максимовна. – Вот ты сказал, вы с мальчиками книги обсуждаете. Ведь не всегда же вы друг с другом согласны?

– Не то слово…

– И если бы я тебя попросила точку зрения, ну, к примеру, Чижова изложить?

Но вместо ответа Андрей неожиданно сам задал вопрос:

– Катерина Максимовна, а вы Сэлинджера читали?

– «Над пропастью во ржи»? Конечно. А к чему ты это?

– Я что думал в последнее время… Вот у них всё по-другому, ясно, чем у нас. Но как я смотрю… У нас ведь, если разобраться, тоже ничуть не лучше. Ну да, понятно, вызубрить и оттарабанить, что положено – невелика трудность. Но кому надо, что б мы ещё и вид при этом делали? А вы сейчас говорите, сами тоже не по своей воле лабуду всю эту с нас требуете…

– Ну ты, Кузнецов, и выдал, – со смешком фыркнула она. – Ты б у меня ещё спросил, зачем надо на комсомольские собрания ходить.

Опять она говорила вещи, которые ни от одной другой училки не услышишь…

– Вы знаете, вы правда какая-то совсем не такая… Не как все. Даже в классе. А сейчас и вообще…

– Ты тоже… Может, это просто потому, что оба мы сейчас не в классе?

– Может… Не знаю, вам говорили или нет… Вот у вас я ни одного урока не просачковал… ну, если перед олимпиадой не считать. А у Таньки постоянно…

– Таньки? – тут же встрепенулась Екатерина Максимовна. – Это кто ж такая эта Танька? Уж не Татьяна ли свет Ивановна?

– Извините, я случайно, – смутился Андрей.

– Да ничего-ничего, забавно даже. Но, – победоносно глянула она на него, – этот грех тебе придётся искупить. Признавайся, как вы меня за глаза называете.

– А вот не стану, – откинулся на спинку стула Андрей и демонстративно скрестил руки. – Это нечестное требование.

– Почему нечестное?

– Потому что за один грех вы требуете совершить другой – и точно так же, заметьте.

– А за второй я тебе уже заранее индульгенцию выписала, – рассмеялась учительница. – Так что всё честно. Признавайся как на духу. Катькой?

Андрей посмотрел на неё с деланым неодобрением и нехотя ответил:

– Ну, и так тоже… Но вообще, по-разному, кто как.

– А вот ты, например?

– А это уже следующий вопрос.

– И вовсе даже нет.

– Ну вот зачем это вам?

– Интересно, – с невозмутимым лицом пожала плечами Екатерина Максимовна.

– Я ведь могу и соврать.

– Можешь, – согласилась она. – Но тебе тогда стыдно будет.

– А откуда вы знаете, может мне как раз стыдно будет, если я не совру?

Екатерина Максимовна отстранилась в притворном ужасе.

– Никогда не поверю, что ты меня настолько плохо называешь. Даже за глаза.

– Ну ладно, вот же ж прицепились… – вздохнул Андрей. – Русалкой. Училкой по русскому, в смысле. Учительницей, хотел сказать…

Но Екатерина Максимовна этим объяснением не удовлетворилась.

– Неправда, – возразила она. – Училка по русскому будет русачка. Это все знают – я ведь тоже в школе училась. И у той же самой Таньки, между прочим.

Видя, что отступать дальше некуда, Андрей вздохнул совсем горестно и со смущённым видом начал:

– Первого сентября… нет, второго: первое – воскресенье было… И вы тогда были совсем как сейчас… – он запнулся.

– И что?

– И мне показалось, что вы очень похожи на русалку. А потом ещё выяснилось, вы у нас вместо Татьяны Ивановны будете…

Катя с интересом оглядела себя.

– Как сейчас, говоришь? Так значит, я и сейчас на неё похожа – на русалку?

– Ну да…

– Ты думаешь? Хм… Пожалуй, и правда что-то есть. Но я ведь с тех пор ни разу больше так не одевалась. Вот уж не предполагала, что кто-то запомнит.

За этот наряд она получила тогда свой первый – и последний пока – выговор. Ну, не то чтобы совсем уж выговор, но в конце дня Кикимора отозвала её в сторону и достаточно строго указала, что хотя для первого звонка и допустимы, конечно, определённые послабления, впредь ей надлежит являться на работу в чём-нибудь поскромнее…

– Почему, ни разу? На Новый год ещё.

– Новый год?

– Ну, во Дворце культуры.

– Так ты там был? А почему не подошёл?

– Ну а чего б я подходить стал? Сказать: «С Новым годом, Катерина Максимовна»?

– Хотя бы. Для начала.

– Так я и сказал… Но вы не расслышали. Ещё с кем-то разговаривали…

– Ой, извини. Но там, правда, так шумно было…

– Да нет, понятно же… И я за вас проголосовал…

– Правда?! Не врёшь? – она с улыбкой помотала чуть-чуть головой. – Так вот, оказывается, кому я спасибо сказать должна.

На вечер этот Катю – не без коварного умысла – затащила всё та же Света. Пять лет назад она, практичная деревенская девушка, познакомилась на таком же балу со своим будущим мужем – на одиннадцать лет старше её, «но зато с квартирой, машиной, дачей». И с тех пор считала это мероприятие большим подспорьем в деле обустройства личной жизни одиноких подруг. Так билет её благоверного достался Кате – но тот не очень-то расстроился, высаживая их у Дворца культуры, шепнул ей, чтоб не чувствовала себя виноватой: танцам он всегда преферанс предпочитал.

Гвоздём праздничной программы был конкурс на титул Снежной королевы – серебряная корона из папье-маше до сих пор пылилась где-то у неё на шкафу. Когда подсчитали голоса во втором туре, у Кати оказалось ровно на один больше, чем у жгуче-цыганистой соперницы…

– А почему именно за меня? – поинтересовалась она, кокетливо склонив набок голову.

– Ну а за кого? Не за ту же выдру.

– Да какая же она выдра, когда за неё, считай, столько же проголосовало?

– Так это у некоторых людей просто вкуса нет.

– А по-моему, это просто у некоторых льстецов стыда нет.

– И ничего подобного. Правду говорить легко и приятно.

От столь откровенных похвал Катя почувствовала себя немного неловко и, опустив взгляд в тарелку, поспешила перевести разговор на подвернувшуюся кстати тему:

– Так ты, выходит, и это читал?

– Не, ну тоже ж фантастика. В своём роде… А вам там кто больше всех нравится?

– Маргарита, естественно. А тебе? Нет, постой, не говори. Я сама догадаюсь.

Она задумалась… Единственное, пожалуй, что сомнений не вызывает, покой ему и даром не нужен…

– Бегемот?

– А как вы угадали?

– Да слишком уж вы, молодой человек, характером на него похожи…

К этому времени все уже покончили со своими бифштексами и официантки подали десерт – кофе с тортом. А ещё через минуту в дверях опять появилась заведующая, на этот раз в сопровождении какого-то молодого парня с видавшей виды «Яузой» в руках.

– Товарищи! – объявила она, пока её помощник налаживал на сервировочном столике магнитофон. – Начинаем нашу танцевальную программу. Кавалеры приглашают дам, дамы приглашают кавалеров. Никто не скучает!

Андрей подумал, что раз уж его привели сюда в качестве «кавалера», то надо бы пригласить Екатерину Максимовну. Вот только когда, прямо сейчас или лучше подождать, пока она кофе допьёт… А может, он чего-то не так понял, и она зазвала его сюда просто из вежливости – и тогда не стоит высовываться вообще?.. Но сомнения его разрешились буквально через секунду. Отпив из чашки всего пару глотков, Екатерина Максимовна вернула её на блюдце и с весёлой искоркой в глазах взглянула на Андрея.

– Не желаете ли развлечь вашу даму? А то что-то заскучала она у вас…

– Да, конечно! – поспешно вскочил он на ноги, чуть не опрокинув свой стул.

– Ну тогда помоги мне выйти из-за стола и подай руку.

Андрей слегка поклонился и произнёс фразу, которую слышал в каком-то фильме «из прежней жизни»:

– Позвольте пригласить вас на танец, мадемуазель?

Екатерина Максимовна томно улыбнулась и слегка склонила голову. Андрей отставил её стул и протянул руку, которую она взяла, едва ощутимо сжав его пальцы…

Под первые аккорды они вышли в свободный от столиков проход – и тут Андрей с ужасом сообразил, что танцевать-то он совершенно не умеет. На всех их школьных вечерах – включая недовыпускной после восьмого класса – танцев на выбор было ровно два: быстрый и медленный. Правда, на том, взрослом балу в ДК многие именно их и танцевали, но чего от него ждут сейчас? Что, если вальса какого или что там ещё бывает…

Очевидно, Екатерина Максимовна почувствовала его затруднения – потому что поспешила взять дело в свои руки. В самом буквальном смысле слова, сомкнув их вокруг его шеи.

– Ну что же ты, Кузнецов? – шёпотом подбодрила она его. – Смелее, ты же не на утреннике для младших классов.

Андрей нерешительно положил руки ей на талию и немного успокоился: в итоге это получился примерно тот же медленный танец. Если не считать, что вряд ли хоть одна из его знакомых девчонок стала бы танцевать с ним на таком расстоянии… Да он бы и пытаться не стал…

– Вот и хорошо. Видишь, я совсем даже не страшная. Можешь сейчас тоже шепнуть мне что-нибудь на ушко.

– Что-нибудь, что?

– Что хочешь. Что к случаю подходит.

Андрей подумал, но в голову ничего не приходило.

– Я не знаю, что подходит к случаю, – честно признался он.

– Можешь, например, похвалить, как я танцую.

– Катерина Максимовна, вы очень хорошо танцуете.

– Спасибо. Ты тоже.

– Издеваетесь?

Ему показалось, он пожалел об этом невольно вырвавшемся слове ещё до того, как успел закончить его. Вот уж точно к случаю абсолютно не подходит…

– Вовсе нет. Ну не думаешь же ты, что этому танцу и правда учиться надо. Тут важно не как, а с кем.

– А вам правда нравится со мной танцевать?

– Ну а с чего бы я тебе врала?

– Не знаю… Чтоб сделать мне приятное, например…

– Тогда, может, и ты мне наврал – про конкурс и вообще всё?

– Нет. Зачем вы так говорите? Вы же знаете, что нет.

– А почему тогда ты мне не веришь?

– Я верю…