Одно короткое лето

Глава 6 Навий взгляд

Утром семья двинулась в путь. Теперь их было больше, разногласия между Михаилом и Романом забылись. Скитальцы шли рядом, обсуждая вчерашнее сообщение услышанное у костра. Нужно было прикинуть, как лучше добраться до места и что делать, если убежище будет не пригодно для жизни. По расчётам Михаила они могли дойти к бункеру всего за несколько дней, если в пути ничто не задержит. Пока мужчины разговаривали, Елена держалась чуть позади, вместе с Олегом и молчаливой Анютой. Ей хотелось расспросить о дороге, ведь в первую очередь скиталец должен быть всегда любопытен. Отец надеялся, что Олежка проявит благоразумие и не будет слишком много болтать.

Вокруг их маленькой группы нарезал широкие круги молодой чёрный пес. Иногда собака срывалась за диким зверьком и уходила далеко в чащу, но всегда возвращалась обратно. Ярчук безошибочно находил людей в лесу и подбегал к любимой хозяйке за лаской.

К радости Михаила, Навь всё больше молчала, отвечая лишь на те вопросы Елены, которые нельзя было проигнорировать. Женщина спрашивала Олежку с Анютой о многом. Ей хотелось узнать больше, ведь семья никогда ещё в таком составе не собиралась. Казалось, Елена была очень рада, что они с Романом не одни в этом мире.

— Анюта, а как называется твоя деревня? — обратилась она к необщительной девушке, но та пропустила вопрос мимо ушей, сделав вид, что его вовсе не было.

Сочтя молчание за скромность, женщина попыталась объяснить лучше:

— Мы долго бродили в округе и знаем близлежащие земли. Мне просто хотелось немного узнать тебя. Места, где ты родилась многое могут поведать. Мы с Романом бывали в общинах язычников и невегласи. Часто встречали диких одиночек в лесах. Кто-то с благодарностью слушает сказы, многие хотят просто убить и ограбить. Путь скитальца нелёгок, но не только люди в том виноваты. Напротив — это наш мир остыл слишком быстро. Чем тяжелее человеку живётся, тем ближе он в своём выборе к злу. Если нечего есть, ты становишься способен на многое. У костров разные мысли приходят, начинаешь верить в древних богов, видеть их связь с дикой природой, в этом даже нет ничего удивительного – в каждом крае верят по-разному. А где твоё Тепло?

Снова молчание.

— Признаться честно, мы и сами не знаем. Анюта об этом нам ничего не рассказывает, — неловко оправдался Олежка за девушку. — Мы её в лесу повстречали. Она охотилась, но была ранена зверем. Целую Зиму пришлось залечивать раны, но теперь Анюта путешествует с нами.

— Ты хотел сказать: путешествует вместе с тобой? — подловила на слове Елена. — Вы же кажется влюблены? Отец твой так вчера говорил.

— Да, Анюта моя…

Олежка замялся, и это наверняка не ушло от взгляда сообразительной женщины.

— Невеста она моя. Но мы ещё не совсем вместе. Она видит мир по-другому, ещё не привыкла ко мне и к отцу.

— Я в живе с вами, — буркнула девушка.

— И говорит чудно, — подметила женщина. Губы Елены тронула дружелюбная улыбка, но в глазах мелькнула брезгливость.

— Не оправдывайся, я всё понимаю. Не каждый живёт в честном браке. Во многих общинах опустились до многоженства. А Анюта у вас и вовсе одна. Пусть так, я не осуждаю...

Олежка вытаращился на Елену, но опасаясь её неверно понять, ничего не ответил.

Идти дальше по дикому лесу становилось труднее. Вокруг скитальцев раскинулись глубокие овраги, и чем больше Михаил их изучал, тем становилось яснее, что не природа коверкала эту землю. В кратерах виднелись куски зарытого в землю металла. Некоторые из обломков ещё несли на себе следы бушевавшего в этих местах пожара – их края были оплавлены, потемнели и деформировались. Среди молодой поросли леса стояли сгоревшие столбы старых сосен. Пожар случился здесь очень давно, но лес ещё не успел залечить свои раны. Долго гадать, что же такое случилось семье не пришлось. Через сотню шагов в огромном котловане они увидели остов машины – Воздушный корабль, будто старый дом зарылся на полкорпуса в мягкую землю. После его падения остался огромный кратер, вокруг которого не сохранилось ни одного целого дерева. Корабль возвышался в этой проплешине, как надгробие безвозвратно ушедшего мира.

Указав на разбитое судно, Михаил произнёс:

— Эти корабли и сейчас можно встретить, ведь они летают в автономном режиме. Живых там нет, и каждый год суда падают с неба куда им придётся. Остатки топлива в баках взрываются и приносят много беды уже здесь – на земле. Воздушные корабли — последние отголоски того, чем было сильно человечество до Долгих Зим. Напоминание о прошлом величии...

— Зачем же их делали, если не для перевозки людей? — удивилась Елена.

— Более старые, кажется могли перевозить множество пассажиров. Мой отец рассказывал, что они появились как раз до наступления холодов. Он даже говорил, что воздушные корабли виноваты в том, что мир накрыла Зима, но не знал, как именно корабли могли сделать такое. Лишь затаил на них долгую, необъяснимую злобу.

— Мои родители говорили о том же, — вспомнил Роман. — «Воздушные корабли принесли на своих крыльях Зиму», — вот их слова. Отец рассказывал, что всё дело в топливе – его испарения закрыли солнце непроницаемой хмарью. Но сложно поверить, будто люди Тёплого Лета допустили такую ошибку.

— Человек — алчное существо. Если он дорывается до чудес, то не может остановиться. Воздушные Корабли дали нам то, от чего мы не в силах были вовремя отказаться, — поддержал Михаил слова шурина.

— А я слышала, что на востоке – в Серых Городах, корабли сбивают специально. — вдруг сказала Елена. — Одичавшие люди охотятся за тем, что хранится внутри...

— Я много раз бывал в недавно рухнувших кораблях. Ценности они не представляют, – усомнился сказалец. – Там нет ничего, кроме металла и проводов: ни еды, ни того, что можно было бы использовать для обогрева. Пассажирские суда уже давно не летают и ободраны до последней железки. На оставшихся в небесах машинах стоит только аппаратура.

Он хотел рассказать ещё и о космосе, о том, что корабли могли подниматься даже за небо. Всё, что Михаил знал о судах прошлого было известно ему из рассказов отца. Из собственных детских воспоминаний вырывались только отдельные образы: экстренные выпуски новостей, дискуссии о погодных аномалиях и химическом топливе, сухая статистика первых замёрзших, неожиданная паника и разрушение.

Но погрузиться в воспоминания не удалось. Среди развалин корабля послышался звон и угрожающий скрежет металла. Каждый скиталец знал, что в пути нужно быть готовыми ко всему. Стоило неожиданным звукам раздаться поблизости, как вся группа насторожилась. В голове крутились мысли о нападении дикарей и засаде. Все, кроме Елены достали оружие, целясь в угрожающий остов. Женщина боязливо спряталась за широкую спину Романа и робко выглядывала из-за плеча. Ожидание затянулось, но никто не напал. Странные звуки из корабля тоже больше не повторились.

Михаил громко крикнул в сторону разбитого судна:

— Эй, кто там?!

Но вместо человеческого голоса ему ответил звонкий собачий лай. Между покосившихся пластин внешней обшивки показался Ярчук. Весело гавкая, он выскочил из разрушенного корабля и помчался обратно к хозяйке. Псу с трудом удалось подняться по крутым стенам кратера, яма была достаточно глубока. Михаил выдохнул с облегчением, обстановка для него разрядилась. Больше удивляло поведение Елены и сказалец не мог не спросить у Романа об этом.

— Твоя жена не может себя защитить? Она что, не носит оружия?

— Не хочу, — сама ответила женщина. — Я видела достаточно смертей, достаточно жестокости. Всю мою общину без пощады вырезала Навь. Я никогда не причиню вреда другому человеку.

Удивление чересчур ярко отразилось на лице Михаила. Роман вздохнул и лишь сокрушенно покачал головой. Только теперь глава семьи понял, как тяжело шурину приходилось с Еленой. Он был здоров и силён, его навыков скитальца хватало для защиты жены. Но человек не способный за себя постоять всегда будет обузой в дороге. Со стороны желание Елены могло показаться истинной придурью, но страшно было даже представить, что ей пришлось пережить.

Ярчук наконец поднялся по стенкам оврага и прыгнул обратно на руки к любимой хозяйке. Пёс снова забрался под куртку, разыскивая под одеждой человечье тепло. Скитальцы было двинулись дальше, но Роман вдруг отстал и подошел прямо к Анюте.

— Хорошая у тебя винтовка, и странная такая. Дашь посмотреть?

Осознание поразило Михаила электрическим током. Он вдруг вспомнил, как смотрел Роман на руны вырезанные на оружии Нави. Во взгляде мужчины появилось что-то не доброе. Скиталец обернулся и, даже не успев подумать, предостерёг.

— Не надо!

Вся группа сразу остановилась. Анюта побледнела и попятилась прочь от Романа. В её ледяных глазах сверкнули недобрые искорки. Она никому бы не позволила прикоснуться к «Пера» без особого повода. Это было её оружие, только её.

— Рома, ты что?.. — Хотела вмешаться Елена, но муж резко одёрнул женщину, он был настроен решительно.

— Есть у меня одна догадка. Прошлым вечером появилась из-за странного говора вашей «язычницы». А сегодня, когда руны на винтовке увидел, так совсем всё сошлось.

Он угрожающе наступал на Анюту, поднимая свой заряженный дробовик. В голосе Романа зазвенела холодная сталь.

— Покажи.

Анюта оскалилась, её рука потянулась к ножу, с края губ потекла струйка крови.

— Изызди, гош! Не то к пращурам тебя снаряжу за Смородину. На Калиновом мосту у Марены забвенья изведаешь!

— Вот оно что, — криво ухмыльнулся Роман. — Не жалей её, Лена, не надо… Ведь не знаешь, кого ты жалеешь. Не человек она, не такие как мы. Пригрел мой зятёк у себя Навьего выродка. Я по глазам их всегда узнаю – нет такого взгляда у нормального человека. Навий это взгляд, дикий. Они же ещё с детских Зим убивать начинают. Крови-то на руках этой девки ой-ёй...

Роман повернул голову к Михаилу и медленно проговорил:

— Что же ты делаешь, сука? Они же Светлану убили, а ты? Ах ты, паскуда…

Олежка быстро всё понял и потянулся к своему автомату. Отец сделал шаг вперёд и сам оказался под прицелом взведённого дробовика. Елена не ожидала, что всё обернется так круто. Прижав Ярчука к груди, женщина в страхе попятилась в сторону. Она лишь испуганно успела шепнуть:

— Не надо, Ромочка…

Но было уже поздно. Роман неожиданно бросился на Олежку и толкнул его богатырским плечом. Сын сказальца выронил автомат и покатился по крутому склону на дно глубокого кратера. С яростным криком Михаил тут же набросился на своего шурина. Пока тот разворачивался, старику удалось нанести удар в крепкую челюсть, но Роман легко перенёс эту боль, а следующий удар перехватил широкой ладонью. Кулак врезался в лицо Михаила, заставив землю и небо вокруг пошатнуться. Не сумев устоять на ногах, тот упал и тут же сверху на него навалилось тяжелое тело Романа. Лицо мужчины побагровело, а в глазах сияло безумие. Он бился так, будто сражался с чем-то отвратительно мерзким.

— Убью-ю-ю, су-у-у-ука! — выл могучий скиталец, вжимая пальцы в горло ненавистного ему человека. — Променял Свету на Навь?! Да вы её вместе с сыном по очереди трахайте! Тепло вам вместе с ней?! Тепло?!

Его слова что-то оборвали внутри Михаила. Неистовый поток чёрной злости прорвался через плотину терпения. Поджав колено, сказалец нанес удар в грудь Романа, и они перевернулись. Теперь уже Михаил был над шурином. Не чувствуя боли, он бил кулаками по лицу полному ненависти.

— Заткнись! Заткнись! — кричал старик между ударами. В каждой искре свой боли, в темноте лютой ярости – он видел её. Видел золотые волосы и протянутую к нему руку, видел то лето, где она была рядом. Никто! Никто не смеет трогать светлую память о женщине, которую он любил!

Утробно зарычав, Роман сбросил сказальца с себя и вновь вскочил на ноги. Бешено сверкая глазами он хотел опять кинуться в драку, но Елена схватила мужчину за плечи. Она пыталась остановить разозлённого мужа, однако, в пылу ярости тот и её оттолкнул. Елена упала, собака под её курткой взвизгнула, а гитара разлетелась в мелкие щепки. Болезненный всхлип жены на миг вернул Роману рассудок. Он обернулся к ней и попытался что-то сказать.

— Лена, Леночка, как же…

Но Михаил уже встал на ноги и набросился на родственника со спины. Увлекая Романа вниз, они покатились с края обрыва. Болезненные удары о стылую землю выбили дух из сказальца. Упав на дно кратера, он вдруг услышал громкий треск и лицо сразу обдало чем-то липким. Через мгновение голова ударилась о твёрдый металл и Михаил тут же лишился сознания.

Смерть с улыбкой заглянула в глаза приглашая уйти за собой.

— Ромочка!!! — закричала Елена. Её муж согнулся на железных штырях корабля и больше не шевелился. Но тут возле женщины послышался тихий шорох шагов. Ярчук под курткой взволнованно зарычал и оскалился. Елена услышала предупреждение двеоглазки и успела испуганно обернуться, увидев, как к ней медленно подбирается Навь. Лицо Анюты побледнело, словно кожа покойника. Голубые глаза сверкнули из-под капюшона, будто два осколка могильного льда. С руки девушки сбилась повязка, обнажая татуировку ярила, в другой ладони покоился нож. Язык Анюты прошёлся по заостренным клыкам, покрыв их новой порцией крови.

— Стой, не надо! — зашептала Елена, отползая назад. — Я же ничего не сделала, я не опасна! Я не хотела, чтобы всё так случилось!

Анюта медленно приближалась, между ней и женщиной оставалось всего несколько шагов. Всё тело Елены затряслось в нервной дрожи. Перед глазами встала жуткая резня, случившаяся три года назад. Она пережила настоящий кошмар до того, как Роман нашел её в диких лесах и спас от голодной смерти. Лишь она одна уцелела тогда, из целой общины более никого не осталось. Навье племя вырезало всех до последнего человека.

— Я же спасла тебя на болоте, не дала утонуть! — залепетала Елена, пытаясь отстранить от себя руки Нави. — Что же ты делаешь?! Не надо, только не так, только не сейчас!

Лицо Анюты ничего не выражало. Она крепко прижала голову женщины к себе, не позволив ей больше кричать. Внизу под курткой сдавленно заскулил Ярчук. Елена попыталась робко бороться, но Анюта тут же нанесла в шею несколько быстрых ударов ножом. Лишь тогда всё закончилось. Женщина вздрогнула и захрипела, безвольно повиснув в не разжавшейся хватке. Над обрывом застыла леденящая тишина. Навь аккуратно опустила труп на холодную землю и взглянула убитой в лицо. Глаза Елены так и остались распахнуты серому небу. В них навеки застыл ужас её последних мгновений.

Под курткой начал отчаянно биться Ярчук. Анюта расстегнула молнию и достала собаку, что уже давно приглянулась. В чужих, холодных руках щенок заскулил, но Навь лишь крепче прижала добычу к себе. Она унесла его прочь, подальше от тела убитой хозяйки.

Скиталец очнулся от холода. Было так холодно, что он не мог в это поверить. Нет, не сейчас! Сейчас же лето! Пусть короткое, пусть всего четыре недели, но всё же лето! Почему летит снег? Почему ветер зло завывает и терзает кожу ледяными шипами? Приподнявшись на локте, он видит костёр. Тепло огня трещит крепким пламенем, невзирая на ледяные порывы. Рядом навес натянутый из брезента, под ним укрывается сын. Руки Олега перемазаны кровью, остекленевший взгляд устремлён в пламя, а на сером лице застыла мрачная отрешённость. Сказалец оглядел лагерь и увидел Анюту. Она сидит на камнях подняв голову к тучам, и что-то неслышно нашёптывает. На руках девушки дрожит собака с испуганными глазами. Псу холодно в Навьей хватке. Михаил узнал щенка и вспомнил о Елене с Романом: «Где же они? Что же мы натворили!?».

Вскочив на ноги, глава семьи быстро оглядывается по сторонам. Он ищет рядом родных, смотрит у костра и не может найти их. И наконец замечает два человеческих тела – они лежат в стороне от стоянки, укрытые с головой в одеяла и стянутые тугими верёвками. Одеяла промокли от крови, из-под одного выбилась прядь женских волос. Второй саван не может полностью скрыть могучую фигуру Романа: видны его ноги и ботинки большого размера.

— Что же это? Как же…

Олежка посмотрел на отца и проговорил:

— Когда вы упали в овраг, Романа проткнула железная балка. Ты ударился об неё головой и лишился сознания. Елена, увидев смерть мужа напала на Анюту и той пришлось защищаться. Я слышал звуки борьбы со дна кратера…

— Напала? С чем?! Она же была безоружна! — рассеяно оглядел трупы скиталец. Его ноги задрожали от ужасного осознания – Михаил вновь потерял семью!

— Анюта говорит, что у Елены был спрятанный нож, — неуверенно ответил Олег.

— А у неё был нож?! — вопрос повис в тишине. В такое можно было поверить, в это легко было поверить, но скиталец не верит.

Подойдя к Нави, он хватает её за плечи и одним рывком поднимает с камней. Ярчук с визгом спасается бегством. Ледяной ветер сорвал капюшон с головы девушки и её глаза встретились с ненавидящим взглядом.

— За что ты её убила?! За что убила?!

Она слышит слова Михаила, но продолжает молчать.

— Боже мой. Боже…

Обхватив голову руками, он почувствовал под пальцами тёплую кровь.

— Зачем?! Зачем мы тебя спасли тогда?! Что же ты наделала…

— Отец… — Попытался вступиться Олежка.

— Заткнись!

Отчаянный крик рвётся из него со слезами. Спрятав лицо в ладонях, сказалец без сил сползает на холодную землю. Теперь ему остаётся лишь оплакивать смерть своих близких и проклинать себя за ошибки...

…С того самого дня у ярила – всё шло не верно, не правильно. Они должны были оставить Навь замерзать в лютом холоде. Разрубив верёвки Анюты, Михаил навлёк на весь род свой проклятье. Навь сама и есть это проклятье! Подземники прокляты им за Светлану и за Романа, за ни в чём не повинную Елену! Михаил попытался найти надежду внутри, за что ещё можно схватиться и поднять себя из бездонного горя, но не увидел её. В голове мелькнула мысль об убежище, о Тепле созданном до прихода Долгой Зимы. Они хотели идти туда вместе – единой семьей. Но что же теперь делать дальше?

— Почему так холодно? — спросил постаревший мужчина у пустоты. Олег лишь пожал плечами в ответ.

— Снег пошёл час назад, и с тех пор не прекращался.

— Холодов не должно быть, у нас впереди целое лето! — лихорадочно пробормотал Михаил, пытаясь подняться. Сын со вздохом протянул ему свою руку.

— Видимо, это лето будет очень коротким.

Они похоронили Елену с Романом возле светлого камня, что встретился вдалеке от оврагов. Михаил решил не оставлять никого в проклятом лесу. Пришлось долго нести тела, пока дорога наконец не вывела семью на широкий утёс. Старик заставил Анюту тащить труп убитой Елены от самого кратера. Девушка не стала ему возражать и молча взвалила на себя эту мрачную ношу.

Воздух вокруг заледенел, снежные хлопья укрыли людей нежданной метелью. Каждый шаг давался в борьбе с крепким ветром. Ярчук бежал вслед за Навью, робко принюхиваясь к новой хозяйке. Всякий раз, когда Анюта бросала на него быстрый взгляд, собака убегала прочь, но всегда возвращалась.

Возле могил — только молчание. У Михаила не нашлось слов для неуместных речей. Среди редкой пурги снежных хлопьев Анюта промолвила:

— Годное место. Алатырь камень стоит…

Коснувшись белого булыжника, она многозначительно на него посмотрела. Пальцы скитальца крепче сжалась на рукоятке лопаты, но Олежка был рядом. Сын держал Анюту за руку и смотрел на неё так же, как Роман вчера смотрел на Елену.

Михаил отвернулся, в душе было больно. Ярчук сидел рядом с могилами прежних хозяев и тихо скулил. Подхватив его на руки, сказалец ушёл прочь от всех. Ему нужно было побыть одному и попытаться пережить всё то, что случилось. Он не мог смотреть как Анюта прижалась к Олегу и как она ему улыбнулась. А тот верил ей, обнял за плечи и пытался успокоить девушку, в которой вовсе не было горя.

— Под земью, в самой глуби – Веды сокрыты. Глухие никогда Веды те не услышат. Лес на том стоит, люди ходят, коло небесное на них и вовсе не взглянет. Но Навь знает те Веды. Земь даст нам Тепло и племя согреет. Девятитрава род поведёт, каждого по силам к себе призывая. Совесть путь нам укажет, надо лишь слушаться предков. После стужи Марены мы в набеги подымемся. Надо люд найти, выбрать для рода новых чернушек, иль запасы готовить, да на зверя охотиться. Костры разожжём – у Лели попросим любви, у Сречи удачи, а у Недоли, чтобы крепко спала. Кто своевольничать вздумает, тот к советам Мокоши глух оказался и не услышит голоса праведных предков. Под земью тепло, от Мары же гибель, но и её за мать почитаем. Она – Мати Нави, наш род защищает, никто ей славу более не вознесёт, токмо Навь – её дети. На том и стоит наш уклад. Скоро Марена сама править буде, одолеет Ярилу и всякий погибнет. Лишь тот, кто в Ведах годами изгложет, о правде той знает.

С вершины утёса Анюта смотрела на запад. Туда, где над лесом опускалось красное солнце. Олежка сидел рядом с ней и внимательно слушал. Он с трудом понимал эту девушку, но чувствовал, что она пытается рассказать ему о своем тёмном прошлом. Словно оправдывая свои поступки, Навь впервые была откровенна.

Взглянув на парня, Анюта ему улыбнулась. Она ласково взяла его за руку и прижала ладонь Олега к щеке.

— Будь со мной в любе. Тепло сыщем, разделим с тобой нашу долю. Токмо с тобой, навсегда… Без скитальца.

— Но как же так, он мой отец! — растерялся Олежка и губы девушки заставили его уста замолчать. Навий поцелуй был сладок, парень не мог от него оторваться.

— Со мною будь, останься при мне, не отступись. Лишь я правду ведаю, чтоб ни сделала – всё ради правды, — горячо шептала Анюта, продолжая его целовать.

— О какой же правде ты говоришь? О чём я не знаю? — пытался осмыслить Олежка. Он чувствовал, что голова начинает кружиться от долгожданных объятий. Но тут охотница замерла и с осторожностью на него посмотрела.

— Не могу я рассказывать. Тайна сокрыта и от тебя. Ты Глухой и всего не поймешь. Лишь мне эта тайна доверена. Я — жертва для Мары, внутри меня то, что Зиме предназначено. Но мы иначе решили…

— Под землёй тебе что-то важное рассказали? — насторожился Олег. Голубые глаза Анюты внимательно посмотрели на сына скитальца и подземница молча кивнула.

Звук барабанов прокрался в ледяной день неожиданно. Он пришёл издали и появился у границ слуха, как приглушенный стук чуждого сердца. Но с каждой минутой звук угрожающе нарастал. На востоке по небу расплылся черный столб дыма. Этот смог предвещал беду и грядущее пламя.

Услышав боевой марш орды, Михаил поспешно вернулся к семье.

— Поднимайтесь. Нечего рассиживаться на одном месте. Не стоит забывать о тех, кто дышит нам в спину.

Но тут скиталец увидел то, что заставило его самого задержаться. Рядом с местом, где сидели Олежка с Анютой возвышался идол из тёмного дерева. Лицо бородатого старика надменно взирало на людей с высоты и судя по зарослям мха у подножия истукан стоял на утёсе давно. Как же раньше его тут не заметили?

— Что такое, отец? — подошёл ближе Олежка. Ярчук, глядя на деревянного идола, зарычал и попятился в сторону. Анюта подхватила двоеглазку на руки и спрятала его в тепле своей куртки.

— Плохие впереди лежат земли. Нелегко нам дальше придётся, — проговорил Михаил, указывая на истукана.

— Кто это? Божество местных? И что он тут делает?

— А ты вон у неё спроси. Она ведь у нас тут «язычница», — кивнул глава семьи в сторону Нави.

— Это Дый — Ночной Бог, его капище. Дивы ставили, вся их нечисть тут кланяется.

Лицо девушки помрачнело, она смотрела на Дыя с опаской. Идол безжизненно пялился в ответ на охотницу, словно хотел испугать своим видом. Он гнал незваных гостей прочь от своего уединённого капища.

— Она говорит о чудовищах. Может о зверях, а может и о людях. Никто ничего о Дивах точно не знает, но об этих землях рассказывают страшное – будто Дивы сами из железа и подобных себе выковывают в адских кузницах. Бегать могут так быстро, что сам ветер обгонят. Всё это бред и полнейшая чушь, но за что-то люди эти места явно не любят. Без проблем нам здесь не пройти. Как с патронами?

Олежка проверил подсумки. С самой охоты он не стрелял, боеприпасов взятых из Рогово городища хватило на три автоматных рожка. Остальные унёс с собой Пустельга. Анюта робко достала свой последний патрон и показала мужчинам. На латунной гильзе виднелся старательно вырезанный узор из рунскрипта. У Михаила в рюкзаке лежала обойма к винтовке, но он не сказал Нави об этом. Только молча кивнул и не дал ничего.

— В обход этих земель не пройти – без проводника заплутаем. Весь лес впереди принадлежит Дивьим людям, а как раз за лесами начинается Пояс. Чтобы обогнать Серую орду придется идти напрямик через опасные земли. Нужно успеть пока Повелитель не вывел войска к перевалу. Если задержимся, то можем попасть прямо на бойню между Серыми и дружиной. Так что придётся опять рисковать. Не слишком нам с тобой везет, верно, Олежка?

— Может болото задержит орду и выиграет для нас время? – предположил сын скитальца.

— Задержит, но ненадолго. Если река Серых не остановила, то и болото преградой не станет. Пройдут, преодолеют и до самых гор доберутся. Спешить нам надо, нет времени на остановки.

Михаил втянул грудью воздух холодного лета – запах тепла исчез из него, уступив место северной стуже. Природа вокруг замерла, как в последние дни краткой осени. Это совсем не понравилось. Он чувствовал рядом беду, которая была куда опаснее, чем орда Повелителя.

— Нам бы только за горы пройти, а там и убежище. Если лето уже не наступит – бункер станет единственным шансом на то, чтобы выжить. Зима будет лютая. Таких ранних холодов я ещё в жизни не видел...

Идти нужно было вперёд, идти нужно было ночью и через лес. Нельзя стоять, нельзя ставить лагерь и разводить огонь — так их быстрее найдут, быстрее настигнут. Михаил спешил, почти бежал, спотыкаясь о корни. Среди сумрака леса мелькнули неясные тени. Холод усилился, снег по-прежнему падал не переставая. Ещё недавно мороз почти уступил место лету, но теперь молодую траву укрыл белый саван и надеждам на солнце не суждено было сбыться.

— Отец, подожди! — не поспевая за ним, крикнул Олежка. Анюта шла позади всех, только Ярчук оставался рядом с хозяйкой. Навь внимательно озиралась по сторонам, время от времени замирая и прислушиваясь к темноте. Из-за этого семья замедлялась, и не могла пройти опасное место быстрее.

Скиталец притормозил и, подскочив к девушке, зашипел на неё:

— Почему ты нас тормозишь?!

Изучая мрак между деревьев, Навь тихо ответила:

— Охота идёт. На нас охотятся. Уже совсем близко.

Винтовка тут же легла в руки мужчины, он сам прислушался к темноте, и… Ничего.

— Пошли вперёд! Быстрее, быстрее!

Они вновь побежали, утопая по голень в выпавшем снеге. Стук сердца и шум крови в ушах показались топотом сотен ног за спиной. Вой ветра в вершинах деревьев показался призывными кличами. Внезапно в лесной темноте раздался леденящий кровь вопль. Этот крик нельзя было спутать: так мог кричать только человек от мучительной боли.

— Бегите! — закричала Анюта и сама рванула вперед. Только тогда скиталец увидел, как позади мелькнула фигура крупного зверя. Он толкнул Олежку за куртку и побежал через лес что есть силы.

Охота. Дикая охота теней на бегущего в ночи человека. Теперь Михаил уже явственно слышал их хрипы, гортанное рявканье и звон железа. Средь деревьев мелькали рогатые головы и лохматые шкуры. Одна из фигур подскочила к семье совсем близко. Подкараулив, чудовище выпрыгнуло из-за кустарника, намереваясь напасть. Недолго думая, сказалец выстрелил в его сторону и с ходу попал. Послышался звон и ночной силуэт покачнулся. Зверь глухо ударил рогами о ствол ближней сосны, но не рухнул. Казалось, выстрел вообще не причинил ему никакого вреда! Чудовище сразу очухалось и побежало следом за людьми.

— Они догоняют, отец! — запыхавшись от бега, крикнул Олежка. Врагов в лесу оказалось чертовски много. Звон метала, чудовищный хрип вместо речи — Люди Дивия казались совсем не людьми. Жуткие звери, словно вырвались из страшных кошмаров и гнались за семьёй опьяненные близкой добычей. Анюта смогла убежать далеко вперёд, за ней с лаем умчался Ярчук. Михаил потерял девушку из виду и не мог найти её в темноте. Похоже, на этой дикой охоте они с сыном остались одни.

Неожиданно путь мужчинам преградили завалы из крупных булыжников. Ползти вверх по ним было бессмысленно – их сразу схватят! Дивы загнали скитальцев в ловушку, которую вероятно давно присмотрели для завершения охоты. Чудовища наступали со всех сторон, по-звериному выли и трясли густой шерстью.

Успев спрятаться за валунами, Михаил прицелился в одного из них и выстрелил снова. Пуля со звоном высекла искры из тела монстра, заставив Дива упасть. Но он тут же вскочил и укрылся меж сосен.

— Они из железа! У них железные тела! — закричал Олежка в отчаянье.

Отец не ответил, его прицел уже лёг меж рогов следующего нападавшего. Хлесткий выстрел и ночная тварь, споткнувшись, упала на землю. Больше Див не поднялся.

— А голова-то не из железа, — ухмыльнулся скиталец хорошему выстрелу. Но радости всё равно не прибавилось. Десятки чудовищ приближались к ним со всех сторон, плотнее сжимая кольцо своей смертельной ловушки. Даже будь у скитальцев больше патронов, они не смогли бы их всех перебить.

Вдруг среди Дивов мелькнул расплывчатый силуэт. Анюта появилась в группе чудовищ, и тут же одно из них с воем упало. Выстрелов не было, девушка сразу исчезла опять в темноте. Выискивая причину смерти сородича Дивы завертелись на месте. Но каждый из них перед гибелью слышал лишь свист отточенной стали. И вновь болезненный вопль и ещё один умер. Крики нарастали, неслись уже со всех сторон тёмного леса. В них слышались вполне человеческие ужас и страх.

Упускать момент было нельзя. Отец крикнул:

— Стреляй!

Автомат Олега тут же застрекотал, осветив лесной мрак яркими очередями. Во вспышках трассеров наконец удалось разглядеть Дивов лучше. Бесформенные рогатые массы оказались людьми, облаченными в шкуры животных. На их телах были закреплены пластины металла, вероятно содранного с упавшего Небесного корабля. Он был лёгким и достаточно прочным, чтобы выдержать пулю. Неудивительно, что дикарям удавалось вставать даже после сокрушительных попаданий сказальца. Но на головах у «чудовищ» оказались только кожаные шлемы, увенчанные рогами животных. Лица Дивов скрывались под масками, что окончательно лишали их человечности. У одних маски были вырезаны из дерева, другие просто использовали куски того же металла.

— Каннибалы! — крикнул скиталец, стреляя в ближайшего Дива. Тот с хрипом завалился и выронил заточенный прут арматуры. Ни у кого из дикарей огнестрельного оружия не оказалось, ответить им было нечем. Вспышки трассеров наводили Михаила на новые цели. Но в глубине леса он видел ещё не менее сотни обезумевших дикарей. Их было гораздо больше, чем показалось вначале. С воем и криками людоеды кружили вокруг, но почему-то не нападали. Неужели Анюта с одним лишь ножом внесла в ряды Дивов такое смятение? Скиталец знал свирепость Навьего племени, но это было уже за гранью разумного. Михаилу казалось, что никто из семьи не переживёт эту ночь, но всё неожиданно выходило иначе.

Из ночного леса слышались новые вопли. Дикари в беспорядке метались, получая в грудь выстрелы автомата и внезапную смерть со спины. Их решимость довершить охоту быстро растаяла. Мохнатые фигуры начали прятаться в лесной темноте. Они бежали прочь от губительных пуль и ножа обезумевшей Нави. Всё закончилось быстро – Дивы исчезли в лесу, обиженно воя на своём зверином наречье.

Только тогда Михаил рискнул показаться из-за валуна. Перед камнями лежало не менее трёх десятков убитых противников. Сказалец приблизился к трупам и перевернул одного из подстреленных дикарей. В пропитанной грязью шкуре виднелась фигура исхудалого человека. Его защищала не только примитивная шуба, но и кусок железа привязанный к впалой груди. Охранные татуировки набитые по всему телу не смогли уберечь каннибала от пули вошедшей в глазницу. Под разбитой маской скрывалось перекошенное в злобе лицо, а вместо ушей остались лишь старые раны.

— Они уже больше не люди. Трудно поверить, что человек вообще способен опуститься до такого. Ведь многие живут в лесу, но не переступили через себя и не питаются человечиной, — потрясенно оглядывал трупы Олежка.

— Зато этих тварей хотя бы сразу видно, что они каннибалы, — выругался старый отец. — А не то что в отдалённых общинах, куда порой заходить даже опасно.

Только сейчас, когда бой утих, ему удалось вспомнить о Дивах ещё кое-что.

— Где-то под горами есть пещеры – естественные и глубокие. Возможно, подземелья служат домом для Дивов, а лес для них, вероятно, лишь место охоты. В этой темноте они и превратились в тех, кого люди теперь называют чудовищами. Это действительно монстры, ещё хуже Нави.

Олежка попытался разыскать глазами Анюту и обеспокоено оглянулся на лес. Мужчины не видели её с тех самых пор, как бежали от дикой охоты. Лай Ярчука больше не разносился над лесом, ночь вокруг стала тише.

— Анюта! — громко крикнул Олег, но ему никто не ответил. — Анюта, всё закончилось, выходи!

…Она появилась не сразу. Окровавленным призраком Навь вышла из тени, сжимая в руке осколки ножа. Её губы дрожали в попытке улыбнуться Олежке. Казалось, подземница хотела ему понравиться даже в таком жутком виде. Но огонь ледяной ярости ещё не погас в стылом взгляде. Девушка выронила остатки ножа и без сил упала перед ним на колени.

— Она ранена! — крикнул юноша и бросился на помощь к невесте. Отец только поморщился и вернулся к обыску трупов. Состояние Нави его не интересовало, а вот на телах могло найтись что-нибудь ценное.

— Анюта, куда тебя ранили? — бормотал сын, ощупывая одежду девушки. Она закрыла глаза и тяжело задышала, будто пыталась вновь принять обличие человека.

— Олеж-жка… — Прерывисто, всхлипнула Навь. — Больно, Олежка. Больно…

— Где больно?! Скажи мне! — уже готовя лоскуты к перевязке, заторопил её парень.

— Болит за вас сердце, Олежка. Нож последний сломался. Всё, что осталось у меня... — Не закончив, она вынула из куртки последний патрон.

— Отец!

— Всё с ней в порядке, — отмахнулся скиталец. — Ничего она больше от меня не получит. У меня для неё даже жратвы не припасено, не то что патронов.

— Анюта спасла нас! Она же погибнет без оружия!

— Елена как-то жила…

— Отец!

Михаил вскочил на ноги и испепелил сына яростным взглядом.

— Всё, хватит!

Но причиной злости был вовсе не страх перед Навью – она смогла уцелеть, выжить в такой мясорубке! Михаил этого не хотел, не желал больше видеть рядом с сыном чудовище. И Олег вдруг это понял…

— Ты хочешь, чтобы она умерла? Ведь правда хочешь этого?! Всегда хотел! Ещё у ярила ты собирался бросить её…

— О том дне я думаю до сих пор, жаль, что не бросил! Сколько беды она принесла нам? Подумай о всех смертях, что случились после того, как мы её подобрали!

Скиталец больше не мог сдерживаться, его распирало от злости. Взгляд Олега заледенел. Он заслонил собой девушку, будто пытаясь защитить её от ярости старика. Анюта внимательно наблюдала, как между мужчинами начинается ссора.

— Она спасала нас не меньше! Вспомни и ты про Блок, вспомни о том, что случилось на волчьей охоте. Оглянись вокруг и пойми: прямо сейчас она вновь нас спасла! Мы трижды могли умереть и обязаны своей жизнью только Анюте!

Сын наступал на отца с праведным гневом в глазах. Кулаки Олега сжались, словно он собирался сейчас кинуться в драку. Михаил в жизни не видел его таким!

— Олежка, послушай же – Навь нам чужая! Наша семья — это лишь мы. Так было всегда, обойдёмся без подземного выродка!

Михаил попытался вразумить сына, он не верил, что Олег может думать иначе. Сколько Зим он обманывал смерть, только чтобы сберечь его, сохранить от беды и от лиха. Как же мог сын теперь восставать против отца? Променять родню на любовь подземной убийцы?!

— Нет, — ответил вдруг парень. — Это ты думаешь, что мы ещё семья. Но ты сам виноват, сам всё разрушил! Хочешь, чтобы всё было как прежде, но не желаешь видеть, как дорога мне Анюта! Слышишь, отец?! Я без неё жить не могу!

На глазах парня блеснули слёзы, он бы ни за что не отступил. Олег словно обезумел от своей любви, которая кипела в его сердце обжигающим пламенем. Анюта стала для него тем самым добром, которое он был готов защищать до конца.

— Ты и правда всегда думал лишь о себе, — добавил юноша с горечью и попятился прочь.

— Олег, это не так…

— Так! Пришло время взглянуть правде в глаза: ты больше не знаешь, что у меня на душе. Теперь семья для меня — это я и Анюта.

За его спиной медленно встала на ноги Навь. Она подошла ближе и взяла руку Олега. В глазах подземницы светилась насмешка, Михаил хорошо видел это.

— Прекрати! Нет, не надо! — попытался он оттолкнуть бестию от своего единственного ребёнка.

Внезапно тот наставил на отца автомат. Тут же рядом угрожающе оскалил зубы Ярчук. За один день молодой щенок превратился в ужасного пса.

— Не делай глупостей, — предупредил сын. — Ты больше не нужен мне. Мы с Анютой уходим от тебя. Навсегда.

Михаил понял, что всё было подстроено специально. Анюта давно обольщала Олега, перетягивала его на свою сторону. Каким же он оказался глупцом, что не смог вовремя этого разглядеть! В отчаянье старый скиталец упал на колени.

— Так нельзя, не слушай её! Ты не сможешь выжить без меня в одиночестве!

— Я не буду один. Один останешься только ты отец, прости.

Олег развернулся и вместе с охотницей двинулся прочь. Ярчук потрусил следом за своей новой хозяйкой.

— Нет, нет, нет, так не может быть! — шептал старик, готовя винтовку к стрельбе. Навь и парень шли не оборачиваясь. Адская тварь, вылезшая из-под земли, уводила теперь от Михаила его единственного ребёнка! Он прицелился девушке в спину, но перекрестие дрогнуло. Слёзы туманили взгляд, а горе схватило мёртвой хваткой за горло. Скиталец мог попасть сейчас в сына, мог выстрелить и промахнуться.

С криком Михаил бросил винтовку на землю.

— Проклятье!

Оптика жалобно звякнула и разбилась.

— Вернись! Не оставляй меня! Ты раскаешься раньше, чем успеешь понять, что ошибся!

Но Олег не слушал его, он уходил прочь вместе с Навьей охотницей – с той самой тварью, что улыбается, когда убивает. Девушка появившаяся из-под земли в конце прошлого лета оставила старика в одиночестве.

Анюта крепко держала Олега за руку и уводила его глубже в лес. Ладонь подземницы была липкой от крови, на одежде виднелись те же багровые пятна. Но скиталец не замечал всего этого, в его груди бешено колотилось юное сердце. Уверенность в правильности своего поступка притупилась сомнением. Он привык во всём полагаться на решенье отца, никто лучше него не знал этого мира. Куда могла увести его Навь? Куда они идут, зачем разлучили семью? Эти вопросы всё настойчивее гудели в голове у Олежки.

— Анюта, — позвал он свою избранницу, но та не замедлила шаг. — Постой же, Анюта, остановись!

Лишь когда скиталец закричал, Навь наконец обернулась. На её лице застыла улыбка, но глаза были лишь чуть-чуть теплее зимнего льда.

— Зря мы бросили отца одного. Так не правильно, мы…

Но Олежка не успел договорить. Девушка прижалась к нему и страстно поцеловала. Он почувствовал на её губах вкус человеческой крови – это испугало и заставило сразу отпрянуть.

— Постой, мы не можем так поступить! Мы ведь даже не знаем, куда нам дальше идти. Нужно вернуться за отцом и…

Вместо ответа Анюта быстро достала из рюкзака считывающее устройство. Через мгновение в её руках появился и информодиск.

— Ты украла их?! — поразился скиталец. — Это вещи отца!

— Теперь наши, — отрезала девушка. Она совершенно не обратила внимания на его возмущение. — Если люба тебе, так вместе уйдём. Отрекись от отца, он давно уж скитается и сможет себя прокормить. А мы пойдем своею дорогой.

С этими словами Навь отдала проигрыватель с диском Олежке. Теперь их общее будущее было в его похолодевших руках. Доверившись юноше, Анюта не оборачиваясь зашагала вперёд. Он лишь мгновение смотрел девушке вслед. Олег вдруг осознал, что ему навсегда придётся сделать свой выбор. Но он больше никого не хотел терять: и отец, и Анюта были ему одинаково дороги.

Быстро достав из рюкзака старый журнал, Олег вырвал оттуда страницу. Крепко прижав её камнем к земле, он сразу бросился догонять свою суженую. Анюта улыбнулась парню и крепко сжала Олежкину руку. Теперь они были вместе. Для неё скиталец сделал свой выбор.

Михаил впервые остался один. Совсем один, без близкого ему человека. Но что бы ни случилось, какие бы слова ни прозвучали, он вовсе не собирался бросать своего сына! Всю ночь пришлось идти по следам, которые чётко виднелись на свежем снегу. Но утреннее солнце растопило Зимнее покрывало, следы начали расплываться и потерялись среди талой воды. Сказалец не был охотником и не мог выследить беглецов, потому вскоре понял, что уже давно сбился с верной дороги. Отчаяние схватило за горло и начало душить чувством собственного бессилия. Ноги дрожали от усталости, его зазнобило. Но страх за сына заставлял идти, бороться, пока он его не найдёт!

Вдруг под ногами зашуршала бумага. Опустив взгляд, Михаилу удалось различить в грязи обрывок журнальной страницы. Она почти смешалась с талой водой, но ещё лежала под увесистым камнем. Это был знак — Олежкин след, он вёл отца за собой! Когда Михаил понял это, отчаянье отступило прочь из души. Нужно было спешить вперёд, вкладывать в бег все последние силы!

Лес наконец поредел, на дороге то и дело стали попадаться крупные камни. Сказалец часто спотыкался об них и тяжело падал на землю. С каждым разом подняться на ноги было сложнее. Измученное тело требовало хотя бы немного покоя.

Олег с Анютой не могли уйти далеко, после ночного боя им тоже нужен был отдых. Старик рассчитывал увидеть дым от костра, вычислить их лагерь и ворваться туда. Неутолённая месть и родительский страх требовали скорее вернуть себе сына. Но усталость сковала движения, а волнение не могло поддержать его сил. Пальцы всё ещё лихорадочно цеплялись за мокрые камни, когда сон наконец одолел.

…Он почувствовал мягкое прикосновение, запах терпкой травы и горячего лета. Подставив лицо лучам солнца, поймал на себе знакомый взгляд серых глаз. Солнечный луч спорил золотом с водопадом пышных волос. На голове Светланы был венок, как в их первое лето. Своей улыбкой она подарила сердцу покой и безмятежность.

— Ты стала сниться мне чаще… — Прошептал Михаил, хотя знал, что образ милой Светланы был только сном. Лёгкий призрак опять пришёл к нему на мгновенье. Но старик был готов отдать всё, чтобы превратить это мгновение в вечность, и лишь в это время был полностью счастлив, лишь тогда мир обретал для него свет и чудесные краски.

Хотелось встать, обнять её хрупкие плечи, прижать любовь всей своей жизни к груди и больше никогда не отпускать. Это желание захлестывало всякий раз, когда он видел сны о Светлане. Но стоило лишь попытаться удержать сон возле себя, как всё исчезало во мраке. Лето быстро угасало, поднималась вьюга и Михаил навсегда оставался один. Видя его попытки, Светлана прижала палец к губам и негромко вздохнула:

— Спи, мой родной. Отдохни, не противься...

— Наш сын, наш Олежка в беде! Нельзя успокаиваться, пока Навь бродит рядом. Окровавленная нечисть из-под земли хочет забрать его. Всю судьбу она ему испоганит…

И снова отец попытался подняться. От его горя небо вокруг потемнело, и тепло тут же сменилось на зимнюю стужу. Он вновь посмотрел на Светлану, но еле увидел её за белой метелью.

— Нет! Не уходи! Хотя бы ты не оставляй меня, бестелесный ты призрак!

Рухнув на камни, Михаил зарыдал. Снег укрывал его одеялом из мёртвого пуха, он рвался с небес, завывая голосом тысячи вьюг. Над скитальцем потешалась черноглаза дева, кружась в платье сияющем бирюзой. Он забылся во сне, вспоминая сказанья Светланы о губительной силе Зимы…

Утренний свет попытался робко бороться со снегом. Тепла было мало, белый покров неохотно сходил с холодных камней. Будто сейчас не настало время для солнца и оно лишь случайно оказалось на небосводе. Это было самое короткое лето, которое видел Олег. По сути, оно даже и не началось. Люди не успели согреться от холодов, не успели сделать запасов. Сколько невинных душ погибнет за долгие месяцы грядущей Зимы? Впереди мир ждал целый год голода и отчаянья.

С грустью взглянув на серую хмарь, Олег подкинул в костёр влажный хворост. Дерево рассерженно затрещало, и огонь наконец разгорелся. Возле Тепла свернулся Ярчук. Прошлой ночью собаке крепко досталось. Пёс без конца подвывал, словно гнался за кем-то в собственных снах. На душе у Олега было не лучше – тяжёлые мысли хороводом вертелись вокруг тревог и сомнений.

Их маленький лагерь расположился у каменистого русла реки. Из-за постоянного холода вода давно покинула эти места. Теперь среди тесных булыжников журчал лишь одинокий ручей. Но и это стало для путников настоящим подарком.

Сняв куртку, Анюта сидела на берегу. Она пыталась смыть с себя кровь и очистить одежду. Её оружие, как жест величайшего доверия, лежало рядом с Олежкой. Но он и не думал прикасаться к заговорённой винтовке. Внимательно глядя по сторонам, скиталец ждал, что отец выйдет по оставленным меткам. Однако, из темноты далёкого леса ещё никто не появлялся. Глубоко вздохнув, юноша подошел к ручью и сел рядом. Он обхватил плечи девушки и согрелся в их общем Тепле; руки скользнули под лёгкую рубашку Анюты и прошлись по бархатной коже внизу живота. Лишь нащупав грубую линию шрама, они остановились.

— Кто это сделал? — спросил скиталец, застывшую в его объятиях Навь. Анюта также тихо ответила:

— Копьё.

Положив ладонь поверх руки парня, она сама провела ей чуть выше. На рёбрах оказался новый рубец.

— Зверь. Молодой медведь. В четырнадцать Зим.

Ладонь заскользила к правому боку, и там тоже нашлась давно зажившая рана.

— Нож. В шестнадцать Зим.

Осторожно ведя руку скитальца, Анюта указала на последний свой шрам. От этого прикосновения её тело чуть вздрогнуло, будто заново испытывая давно забытую боль.

— Пуля. В семнадцать, — тихо шепнула она. Дыханье стало глубоким, рука Олега сомкнулась на полушарии упругой груди. Обернувшись, Анюта нашла его губы и ответила поцелуем. Парень почувствовал, что тонет в объятиях Нави.

Олег подхватил Анюту и отнес обратно к костру. Положив девушку на приготовленное для сна одеяло, скиталец начал торопливо её раздевать. Она не противилась, лишь сверкала на него голубыми глазами и улыбалась. Несмотря на прохладное утро, влюбленные обнажились и смогли наконец прижаться друг к другу. Но не для того чтоб согреться, а лишь чтобы распалить свою страсть ещё больше.

Улыбка Анюты сменилась глубоким дыханием. Она обхватила Олежку ногами и крепче прижала его к себе. От поспешных движений скитальца из груди начали вырываться частые стоны. Охотница отдавалась всем ласкам, которые тот только смог подарить. Юноша утолял волну своего первого желания ещё неумело и по-мальчишески быстро истощил свои силы. Стиснув зубы, он прижался к Анюте, завершая акт любви чередой глубоких движений. Все тело девушки наполнилось сладкой истомой, и Навь тихо взвыла от наслаждения. Она тут же нашла губы любимого и в поцелуе передала ему часть своей крови. Но сейчас этот вкус Олега не испугал, он лишь распалил ещё больше. Сердце забилось, а желание вернулось к нему с новой силой. Казалось, внутри разгорелся целый пожар, погасить который могла лишь новая близость.

…На землю медленно падали хлопья нового снега. Но Навьей дочери и сыну скитальца этим утром было жарко вдвоём. Ещё много раз они предавались любви посреди умиравшего мира. Союз дикой души и чистого сердца был сплетен у погасшего с Зимним ветром костра.