Одумайтесь!

* № 1.

Русскій царь, тотъ самый, который призывалъ всѣ народы къ миру, печатаетъ обращеніе къ народу, въ которомъ послѣ полустраницы подобнаго горячечному бреду перечисленія какихъ-то титуловъ царя и князя и наслѣдника какихъ-то несутществующихъ земель, Карталинскихъ, Обдорскихъ и т. п., объявляетъ, что онъ, посылая свои войска въ чужія земли, желалъ только мира, но что вѣроломный японецъ нарушилъ этотъ миръ и что поэтому онъ приглашаетъ свой народъ грабить и убивать японцевъ.

И въ отвѣтъ на это объявленіе его разные митрополиты и архіереи сочиняютъ молитвы о побѣдѣ русскихъ войскъ и пишутъ ему письма и говорятъ рѣчи непремѣнно на славянскомъ языкѣ, изъ которыхъ ничего нельзя понять, кромѣ того что пастыри Христовой церкви одобряютъ убійство и поощряютъ къ нему своихъ пасомыхъ.

* № 2.

Жертвователи, добровольцы Краснаго креста, предводители, министры, царь и всѣ его помощники, всѣ они также чрезвычайно заняты и не имѣютъ времени разсуждать съ вами подробно. Они вообще согласны, что желательно было бы уничтожить войну, но это невозможно еще теперь, какъ это вполнѣ доказано гдѣ то, кѣмъ то, и потому они, какъ русскіе и какъ лица, занимающія извѣстное положеніе: царя, журналиста, офицера, дипломата, земца, врача, дѣятеля Краснаго креста, призваны дѣйствовать, а не разсуждать. И если вы станете возражать, они съ сердцемъ попросятъ васъ замолчать, а если вы не замолчите, силой заставятъ васъ. Они всѣ очень и торопятся, и всѣ они сердятся. У нихъ есть доводы за войну, которые такъ сложны, что трудно изложить ихъ.

Торопятся они оттого, что въ глубинѣ души они чувствуютъ, что если они перестанутъ торопиться, а остановятся подумать, то должны будутъ понять не только ненужность, но преступность всей настоящей, какъ и предшествующей своей дѣятельности. Доводы ихъ сложны и трудно передаваемы потому, что это — соединеніе софизмовъ, годныхъ только для самообмана, не для разъясненія. Сердятся же они потому, что всякое напоминаніе о томъ христіанскомъ мировоззрѣніи, истину котораго они сознаютъ, но исполнять которое не имѣютъ силы, вызываетъ въ нихъ сознаніе того внутренняго противорѣчія, въ которомъ они живутъ, и это раздражаетъ ихъ.

* № 3.

Что же дѣлать?

Люди нашего времени, если они только будутъ искренни и серьезны, не могутъ не сознаться въ своемъ безсиліи разрѣшить этотъ вопросъ. Какъ учредить жизнь государства, общества, народа?

И потому естественно, казалось бы, людямъ, кроме ответа посредствомъ разсужденій объ общемъ устройстве міра, попытаться дать еще другой отвѣтъ на вопросъ: что мнѣ дѣлать?

И стоитъ только людямъ поставить себе этотъ вопросъ, какъ тотчасъ же, вместо сомнительныхъ, неясныхъ, противорѣчивыхъ и, очевидно, не достигающихъ цѣли отвѣтовъ объ общемъ устройствѣ міра, является, если только человѣкъ серьезно и искренно поставитъ себе вопросъ, отвѣтъ несомнѣнный, ясный, вполне опредѣленный и, что удивительнее всего, вполнѣ достигающій той цѣли о внѣшнемъ устройствѣ міра, которую и не ставилъ себѣ человекъ, отвечающій на вопросъ своей личной жизни:

Что мнѣ дѣлать?

* № 4.

<Люди, очевидная выгода которыхъ состоитъ въ дружной, общей работѣ, всѣ люди нашего времени и христіанскаго міра заняты только борьбой другъ съ другомъ, Борятся отдельныя личности посредствомъ конкуренціи, насилія и всякаго рода обмана, борятся сословія капиталистовъ и рабочихъ. И борьба эта все болѣе и болѣе разгорается. И самая ужасная, безжалостная борьба — война, сначала скрытая посредствомъ обмановъ и вооруженій, не переставая ведется между государствами и народами и временами, какъ теперь, прорывается въ открытую войну между народами. И чѣмъ дальше продолжается это положеніе, тѣмъ оно становится хуже и тѣмъ невозможнее представляется какой-нибудь изъ него выходъ.

Чѣмъ дальше, тѣмъ больше злобы, ненависти, лжи, тѣмъ все больше и больше, несмотря на утонченность формъ жизни, озвѣреніе людей.

Все уже испробовано: и стачки, и союзы, и благотворительность, и синдикаты, и установленіе политическаго равновѣсія, и общества мира, и международные суды, и все оказывается не только безполезнымъ, но всѣ эти мѣры представляются дѣтскими игрушками въ сравненіи съ возрастающей громадностью зла.

Что же делать?

А только одно: то самое, что сказалъ Христосъ 1900 лѣтъ тому назадъ, выходя на свою проповѣдь: «Одумайтесь». «Μετανοειτε».

* № 5.

Стоитъ только однимъ людямъ, обманутымъ церковностью, откинуть тѣ ложныя, лривитыя имъ суевѣрія, скрывающія отъ нихъ эту истинную религію, а друтимъ, обманутымъ научностью, полагающимъ, что религія есть остатокъ дикости, безъ которой могутъ жить люди, понять, что тѣ убѣжденія о братствѣ людей и о необходимости служенія имъ есть не плодъ разсужденій людскихъ, а есть неизбѣжный выводъ изъ отношеній людей къ міру, т.е. есть религія нашего времени, и всѣ люди нашего времени соединятся въ одномъ простомъ, всѣмъ понятномъ религіозномъ ученіи, которое теперь уже безсознательно живетъ въ нихъ. А какъ скоро такое религіозное ученіе о братствѣ людей и назначеніи человѣка не губить жизни, но строить жизни всѣхъ людей усвоится большинствомъ, такъ само собой уничтожатся тѣ ужасныя сцѣпленія интересовъ, называемыя государствами, которыя представляютъ изъ себя ничто иное, какъ шайки грабителей, которыя, завладѣвъ въ своемъ народѣ народными массами и властвуя надъ ними насиліемъ, корыстью и всякаго рода обманами и внушеніями, возбуждаютъ народы противъ народовъ и грабятъ имущество и земли одни у другихъ и все болѣе и болѣе развращаютъ народы, отдаляя ихъ отъ ихъ истиннаго блага.

* № 6.

<Люди безъ религіи, т.е. лишенные той силы, которая одна можетъ и должна руководить ими, подобны бѣшенымъ животнымъ, лишеннымъ инстинкта, который въ здоровомъ состояніи руководитъ ими. Такіе люди, руководимые личными интересами и насиліемъ, не могутъ сложиться ни въ какія другія соединенія, какъ только въ тѣ скопшца, которыя называются государствами и въ которыхъ, подчиняясь взаимному гипнозу, они, какъ бѣшеныя животныя, живутъ и поступаютъ противно своимъ свойствамъ и своей природѣ, готовыя всякую минуту разорвать другъ друга.>

* № 7.

И потому одно, что можетъ избавить людей отъ тѣхъ ужаснѣйшихъ бѣдствій, которыя, какъ несмышленныя дѣти, люди, не переставая, наносять сами себѣ, — это религіозное сознаніе — вѣра. Но не та вѣра, каковы теперешнія католическая, православная или различныхъ наименованій протестантскія вѣроисповѣданія. Сущность всякой истинной религіи въ томъ, что она устанавливаетъ такое отношеніе человѣка къ Началу всего, къ Богу, изъ котораго вытекаютъ ясныя для каждаго, несомнѣнно опредѣленныя и стоящія выше всѣхъ другихъ обязанности. Стоятъ же для религіознаго человѣка выше всѣхъ другихъ эти обязанности потому, что всѣ другія положенія человѣка — царя, солдата, министра — установлены людьми и постоянно измѣняются внѣшними условіями и самимъ человѣкомъ, отношеніе же человѣка ко Всему, къ Богу, разъ навсегда установлено и не можетъ быть измѣнено отъ рожденія и до смерти. И потому для религіознаго (строго говоря, для разумнаго человѣка, потому что установлена своего отношенія къ міру или Богу есть необходимое условіе разумной жизни) и потому для религіознаго человѣка не можетъ быть даже вопроса о томъ, какъ разрѣшить встрѣчающіяся противорѣчія между его обязанностями какъ человѣка и обязанностями какъ солдата, царя, министра. Въ виду обязанностей передъ Богомъ не можетъ быть и рѣчи объ обязанностяхъ передъ людьми, если онъ не согласенъ.

Все горе наше и причина бѣдственнаго положенія, въ которомъ живутъ люди христіанскаго міра, въ томъ, что они считаютъ, что религія ихъ въ томъ (какъ вѣрно говоритъ Лактанцій, что горе людей не столько въ томъ, что они не знаютъ Бога, сколько то, что они считаютъ Богомъ то, что не есть Богъ), считаютъ, что религія ихъ въ томъ, чтобы поливаться водою, глотать кусочки хлѣба, святить день субботній и т. п., а что ихъ мысли о благодѣтельности человѣколюбія, равенства и братства людей есть только разсужденія, которымъ слѣдовать менѣе обязательно, чѣмъ различнымъ людскимъ требованіямъ, законамъ, человѣческимъ обычаямъ, приличіямъ.

* № 8.

Положимъ, что солдатъ, котораго посылаютъ на Дальній Востокъ противъ японцевъ, какъ Дрожжинъ, Ольховикъ, всѣ духоборы въ Россіи, назарены въ Австріи и Сербіи, Тервей въ Голландіи, Гутодье во Франціи, и мн. др., откажется повиноваться. Что по всѣмъ вѣроятіямъ произойдетъ для него отъ этого? Его въ лучшемъ случаѣ посадятъ въ тюрьму, продержать въ ней 3 или 6—10 лѣтъ, сошлютъ, но подъ конецъ все-таки выпустятъ (убивать не убиваютъ и давно перестали это дѣлать именно потому, что все больше и больше людей стали отказываться), и онъ съ сознаніемъ исполненнаго передъ своей совѣстью и Богомъ долга вернется къ своей прежней дѣятельности.

Но что будетъ съ нимъ, если онъ не откажется и пойдетъ на войну? Будетъ то, что кромѣ сознанія униженія рабства нѣсколькихъ лѣтъ военной службы, онъ по всей вѣроятности или навѣки останется калѣкой, или будетъ убитъ непріятельскими снарядами, или одинъ среди чужихъ умретъ отъ тифа, дизентеріи. Изъ тюремъ и изгнанія возвращаются почти всѣ; изъ войнъ же рѣдко возвращается половина. Такъ что прямая выгода въ матеріальномъ смыслѣ, очевидно, на сторонѣ отказавшагося. Я не говорю о преимуществѣ человѣческаго достоинства, спокойствія совѣсти, сознанія исполненія воли Бога, осуществленія Его царства на землѣ. Такъ это для низшаго въ общественной лѣстницѣ члена. Какъ же это было для высшаго члена общества, стоящаго на противоположномъ концѣ? Что бы было, если бы русскій царь сейчасъ поступилъ такъ, какъ этого требуетъ отъ него Богъ? Сейчасъ, въ началѣ или серединѣ войны, рѣшилъ бы употребить всю свою власть на то, чтобы прекратить войну, согласился бы на всѣ требованія: отдать Манчжурію, Портъ-Артуръ, увести назадъ армію, флотъ, продать дорогу... Что бы было?

По всѣмъ вѣроятіямъ, если бы рѣшеніе было твердо и онъ безъ колебаній настаивалъ на немъ, было бы одно изъ двухъ: или онъ осуществилъ бы свое намѣреніе, и его сначала восхваляли бы только тѣ льстивые люди, которые восхваляютъ его теперь за войну, но потомъ оцѣнили бы его поступокъ всѣ мыслящіе люди міра, и онъ получилъ бы не только славу такую, какую онъ не получилъ бы послѣ самой успѣшной войны, а тѣмъ менѣе послѣ столь же вѣроятнаго, какъ и побѣда, пораженія, но вѣчную благодарность милліоновъ людей, которыхъ онъ спасъ бы этимъ отъ погибели, которымъ показалъ бы примѣръ разумной и благодѣтельной дѣятельности.

Или случилось бы то, что воинственная, патріотическая партія свергла бы его съ престола и онъ, оставаясь честнымъ человѣкомъ, сразу освободился бы отъ тѣхъ несвойственныхъ человеку обязанностей, которыя наложили на него люди и онъ взялъ на себя, и былъ бы избавленъ отъ всѣхъ тѣхъ страданій, страха, сознанія своей непослѣдовательности, стыда, укоровъ совести, которые онъ испытываетъ теперь и еще долго и въ худшей степени будетъ испытывать.

Такъ что если люди поступаютъ противно волѣ Бога, то совсѣмъ не потому, что имъ выгодно поступать такъ, а только потому, что они подчиняются эпидемическому гипнозу, который скрываетъ отъ нихъ извѣстный имъ законъ Бога и заставляетъ поступать противно высшимъ и низшимъ требованіямъ ихъ природы.

Бороться же противъ эпидемическаго внушенія и противостоять ему могутъ только люди, понимающіе свое человѣческое назначеніе и потому несомнѣнно знающіе то, что согласно и несогласно съ нимъ.

Такъ что отвѣтъ на вопросъ о томъ, что дѣлать теперь, опять все тотъ же: одуматься.

* № 9.

«Но не заботясь о жизни міра, заниматься какой то таинственной волей Бога, ничего не дѣлать для общества, а заниматься только собою — это мистицизмъ, квіетизмъ, это слабость, это узко эгоистично и, главное, не достигаетъ цѣли», говорятъ на это ученые люди и общественные дѣятели всѣхъ самыхъ разнообразныхъ лагерей. Такъ что, по мнѣнію этихъ людей, полагать свою жизнь въ исполненіи закона Бога, служеніи Богу, служеніи ближнему, воздерживаясь отъ всего того, что противно этому закону, и за это воздержаніе подвергаться униженіямъ, поруганіямъ, лишеніямъ свободы, побоямъ и даже смерти и, несмотря на всѣ угрозы, на весь гипнозъ торжественной власти, на неодобреніе интеллигентной толпы, одному оставаться до самой смерти твердымъ въ этомъ исполненіи всей своей жизнью представлять тотъ примѣръ истинной свободы, который, заражая другихъ людей, одинъ можетъ привести ихъ къ единственному средству спасенія, — такая дѣятельность есть мистицизмъ, квіетизмъ, эгоизмъ, слабость, вообще узкая, неразумная, неплодотворная дѣятельность. Заниматься же тѣмъ, чтобы придумывать и устраивать вооруженія, которыя точно также придумываютъ и устраиваютъ тѣ, противъ кого они замышляются, тратить на то двѣ трети богатства своего народа, и все это для того, чтобы убивать людей и быть убиваемыми ими и самому подъ вліяніемъ угрозы, гипноза и тщеславія идти на взаимныя убійства, или придумывать одни стѣсняющіе людей законы вместо такихъ же другихъ, или учреждать одну форму правительства вместо другой, не менѣе насильственной и несправедливой, или, подчиняясь существующимъ законамъ, которыхъ не признаешь, проповѣдывать не свои мысли, а рабски принятое съ чужихъ словъ людское ученіе о новомъ равномѣрномъ распредѣленіи богатствъ, продолжая при этомъ пользоваться неравномѣрно въ свою пользу распредѣленными богатствами, или обманывать и одурять народъ разными суевѣріями, или дѣлать изслѣдованія о свойствѣ тѣлъ, о химическомъ составѣ звѣздъ, млечнаго пути, о происхожденіи видовъ, о формѣ человѣческихъ череповъ и за это получать все большія и большия вознагражденія и почетъ, вообще, не зная зачѣмъ и для чего не переставая что-нибудь дѣлать и суетиться и суетить другихъ людей, — все это не мистицизмъ, не квіетизмъ, не слабость, а самая разумная, широкая, сильная, плодотворная дѣятельность.

Вотъ этимъ то людямъ, тѣмъ, которые думаютъ такъ, прежде всѣхъ другихъ надо одуматься и понять весь ужасъ того обмана, въ которомъ они находятся и въ который вовлекаютъ другихъ.

* № 10.

Царь, тотъ самый, который несомненно главный, т. е. самый видный виновникъ преступленій, не только не кается, но награждаетъ, возбуждаетъ, посыл[аетъ] на убійства. Генералы притворяются, что огорчены, но радуются повышеніямъ, открывающим[ся] исключеніемъ погибшихъ, и отвратительныя гадины — духовенство — лгутъ и кощунствуютъ, и журнал[исты], собирая двугривенные, сидя въ своихъ роскошныхъ кабинетахъ, возбуждаютъ народъ къ убійству. И нѣтъ суда ни на кого изъ нихъ. И никто изъ нихъ не опоминается. Опоминаются только тѣ, которые, какъ тѣ раненые, изображенные на итальянскомъ кораблѣ, обвязанные бинтами и несомы[е] на рукахъ съ сосредоточенно-невидящими взглядами, чувствующіе только страданія и думающіе только о смерти. Эти опоминаются, но слишкомъ поздно. Остальные, прячась за патріотизмъ и другъ за друга, не только не стыдятся, не каются, но гордятся своими преступленіями и готовятся на все большія и большія.

* № 11.

Что это такое? Какъ это можетъ быть? По какому праву, вслѣдствіе какихъ соображеній могутъ имѣть право эти десятки, сотни распутныхъ, дрянныхъ людей заставлять другихъ дѣлать дѣла, противныя не только известному всѣмъ закону Бога, но самому простому, непосредственному человѣческому чувству и, главное, какъ, почему могутъ они, эти дрянные люди, приговаривать къ смерти десятки тысячъ людей, изъ которыхъ каждый и мужественнее и нравственнѣе и лучше всѣхъ этихъ командующихъ ими⁴ людей, взятыхъ вмѣстѣ?[...]

Казалось бы, этого никакъ не могло, не можетъ быть. Зачѣмъ эти милліоны добрыхъ, трудолюбивыхъ, достойныхъ людей покоряются десяткамъ, сотнямъ праздныхъ, лживыхъ, ничтожныхъ людей? А между тѣмъ это дѣлается и дѣлается какъ со стороны обманщиковъ, такъ и со стороны обманутыхъ съ такой опредѣленностью и уверенностью, что это такъ и должно быть и не можетъ быть иначе, что нельзя себе представить, какъ, какими способами можетъ разрушиться это ужасное, безумное положеніе человечества.

Какъ же это делается? Какимъ образомъ люди доходятъ до такого, хуже звѣрскаго положенія? И вмѣстѣ съ тѣмъ такъ утвердились въ немъ, такъ уверились въ томъ, что это не только не дурно, но что это такъ нужно, что это вполне хорошо, что очевидно нѣтъ никакой возможности исправленія, измененія этого положенія и что поэтому положеніе это чтѣмъ дальше, тѣмъ должно становиться хуже и хуже. Какъ это сделалось? И сдѣлалось гдѣ же? Среди какого народа? Среди народа, 1000 лѣтъ исповѣдующаго христіанскій законъ, не только противный всему тому, что совершается теперь, но противный всему тому устройству міра, считается ненарушимымъ, священнымъ и даже христіанскимъ. Сдѣлалось это потому, что люди, отвергшіе Бога и всякую религію, захвативъ власть, чтобы отречься отъ Христа, обличавшаго ихъ неправду, передѣлавъ это христіанство съ помощью худшихъ духовныхъ злодѣевъ — духовенства, такъ что оно не только оправдывало ихъ развратъ и злодѣйства, но и внушая смиреніе и покорность народу, давало имъ возможность властвовать надъ ними. Началось это съ давнихъ временъ и шло все усиливаясь и усиливаясь и дошло до того, до чего дошли теперь и такъ очевидно теперь во время войны въ Россіи. Съ одной стороны, властвующіе съ царемъ во главѣ, служа молебны и панихиды, открывая мощи новыхъ святыхъ, почитая безчисленныя иконы святыхъ, иные притворяются, иные воображаютъ, иные наивно вѣрятъ, что дѣла ихъ освящаются какимъ то страннымъ существомъ ихъ воображенія, котораго они называютъ Богомъ, и потому самоувѣренно, безъ укора совѣсти, совершаютъ свои ужасныя преступленія. Съ другой стороны, несчастный народъ, несмотря на свое прежде жившее въ немъ истинное христіанское чувство, все больше и больше охраняемый самыми жестокими насиліями отъ всякой возможности религіознаго просвѣщенія, все больше и больше одуряется дикими суевѣріями и доведенъ до того, что для него номинальный Богъ, которому надо ставить свѣчи, которому надо креститься, есть икона въ углу, a настоящій Богъ, законы котораго надо исполнять прежде всего, — есть земной Богъ, т. е. царь, велѣнія котораго должны безпрекословно исполняться, хотя бы они были противны смутно еще сознаваемому ими закону Бога. Они вѣрятъ во всѣ велѣнія царя. По велѣнію царя его одуряютъ и извращаютъ его религію. И онъ еще больше вѣритъ въ церковныя суевѣрія.

* № 12.

<Происходитъ это оттого, что тѣ, которые посылаютъ другихъ на убійство, или вовсе не признаютъ Бога или притворяются, что вѣрятъ, что то воображаемое ими существо, которое они называютъ Богомъ, которому они служатъ въ таинствахъ почитанія иконъ и молебствіяхъ, разрѣшаетъ и даже освящаетъ тѣ преступленія, которыя они совершаютъ и заставляютъ совершать обманутыхъ ими людей; тѣ же, которые повинуются, такъ одурены продолжительными мѣрами, производимыми надъ одуряемыми, такъ лишены всякой возможности религіознаго просвѣщенія, что искренно вѣрятъ, что Богъ есть икона въ углу или какая-то непонятная и ни на что ненужная фикція Троицы, настоящій же Богъ — это земной Богъ, т. е. царь, велѣнія котораго должны безпрекословно исполняться, хотя бы они были противны смутно еще сознаваемому ими закону Бога.

Людямъ властвующимъ нѣть съ мірской точки зрѣнія разчета отказатъся отъ выгоды своей власти. Кромѣ того, отказавшись отъ власти, они рискуютъ подвергнуться возмездію тѣхъ, которыхъ они такъ долго и жестоко обманывали. Обманутымъ же, если бы нѣкоторые изъ нихъ и хотели разрушить обманъ, который совершается надъ ними, еще менѣе разсчета съ мірской точки зрѣнія не повиноваться властвующимъ, тогда какъ когда имъ повинуются всѣ. До тѣхъ поръ, пока не повиноваться будутъ не всѣ сразу (а этого никогда не можетъ быть), всякій неповинующійся, подвергшись жестокому наказанію, погубить свою жизнь. Хотя онъ и обрѣтаетъ ее, съ мірской точки зрѣнія онъ погубитъ ее. Такъ что съ мірской точки зрѣнія выхода изъ того положенія, въ которомъ находятся теперь люди, нѣтъ и не можетъ быть никакого. Выходъ изъ этого положенія есть только одинъ — сознаніе человѣкомъ своего отношенія ко Всему, т. е. къ Богу, и признаніе этого отношенія руководствомъ своихъ поступковъ. Только такое сознаніе своего отношенія къ Богу можетъ заставить властвующихъ людей, отказавшись отъ выгодъ своего положенія, прекратить свою дѣятельность, и только оно же можетъ заставить людей, принуждаемыхъ къ насилію, отказаться отъ повиновенія, независимо отъ послѣдствій такого, отказа.>

* № 13.

Одумайтесь вы, тѣ, которые, какъ царь, и министры, и генералы, и офицеры, распоряжаетесь, предписываете величайшія въ жизни преступленія: убійства людей.

Одумайтесь вы, церковные обманщики, одуряющіе милліоны людей, потворствующіе убійству и оправдывающіе его.

Одумайтесь вы, пишущіе въ газетахъ и журналахъ и возбуждающіе вашими гадкими рѣчами людей къ враждѣ и всякаго рода злодѣйствамъ.

Одумайтесь, главное, вы, несчастные толпы молодыхъ людей военныхъ, необдуманно повинующихся людямъ, ведущихъ васъ на закланіе или на убійство братьевъ.

Вѣдь какъ васъ ни обманывали съ детства, уверяя, что царь — Богъ земной, что можно и должно убивать по его приказанію, въ глубине души вашей есть голосъ, который говоритъ вамъ, что японецъ — человѣкъ, ближній и что мы должны любить ближнихъ, а не убивать ихъ. Голосъ этотъ тихій, безъ колокольнаго звона и барабаннаго боя, но голосъ этотъ Божій, вѣчный, необманный. И надо верить и следовать ему.

Одумайтесь всѣ, какъ говорилъ Христосъ. Не векъ будете вы, цари, генералы, министры, здоровые и сильные, распоряжаться людьми и пользоваться ихъ почетомъ и лестью.

Не вѣкъ будете вы, митрополиты, архіереи, іереи въ золотыхъ ризахъ, съ ложнымъ пафосомъ повторять одни и тѣ же славянскія слова, кланяться, благословлять и увѣрять себя и другихъ, что дѣло, которое вы дѣлаете, кому то нужно.

Не вѣкъ будете вы, журналисты, сидя въ своихъ кабинетахъ и редакціяхъ, получать рубли за ваши запутанныя, хитроумныя человѣконенавистническія измышленія.

Не вѣкъ будете съ знаменами, подъ музыку, съ криками «ура», пальбой и глупыми пѣснями шагать въ ногу передъ начальствомъ и увѣрять себя, что вы призваны не трудиться для общаго блага, а убивать себѣ подобныхъ.

Всѣ вы, отъ царя до послѣдняго солдата, будете лежать на одрѣ смерти, горя или задыхаясь и страдая тѣломъ и тревожась духомъ о томъ, что ожидаетъ васъ тамъ послѣ того, какъ тѣло отстрадается и жизнь эта кончится. А умирая, какъ бы вы ни понимали смерть — какъ переходъ въ ничто или въ другую жизнь — въ обоихъ случаяхъ, когда смерть будетъ передъ вами, вы съ ужасомъ оглянетесь на свою жизнь и ясно поймете, что не то вы дѣлали, что было должно, не то, чего хотѣлъ отъ васъ Тотъ, Который послалъ васъ въ жизнь. Такъ не лучше ли подумать объ этомъ теперь, пока есть время? «Мεταυоεῖτε, ἀλλ'ς̓ αυ μὴ μεταυоῆτε, πάυτἐς ὡσαύτως απολεῖσϑε».

«Одумайтесь. И если не одумаетесь, всѣ такъ же погибнете».

Лука XIII, 3.