Ожерелье дьявола

Глава 28

Грейс проснулась с тяжелой головой и совершенно разбитая. Накануне, вернувшись домой очень поздно, она долго не могла уснуть. Лишь перед самым рассветом впала в забытье, но первые же слабые лучи солнца нарушили ее тревожный сон. Грейс вызвала к себе звонком Фебу, оделась и причесалась с ее помощью, после чего спустилась на первый этаж.

Прислуга уже хлопотала по дому, подготавливая все к приему гостей в праздничные дни. В отличие от самой Грейс, пребывавшей далеко не в приподнятом настроении, остальные лондонцы предвкушали традиционный сочельнический пир, знаменующий начало двенадцатидневных рождественских каникул.

Итана и Грейс пригласил к себе на торжественное застолье Корд. Помимо всего многочисленного семейства, там должны были присутствовать и титулованные гости, влиятельные особы со своими женами. Ехать туда Грейс не хотелось, но она решила не отказываться от приглашения ради Итана, хотя ей трудно было заставить себя не думать об отце, страдающем в сырой каменной темнице. Ему даже было отказано в праве купить себе камеру в другой половине тюрьмы, отведенной для аристократов. Администрация не могла простить ему дерзкого побега и подвергала физическим мучениям в оставшиеся до казни дни. Таковы были жестокие нравы военного времени.

Грейс тяжело вздохнула и попыталась прогнать тяжелые мысли об отце. За подобное преступление в прежние времена сначала поднимали на дыбу, а после этого четвертовали. Теперь же государственного изменника ждала виселица, но это обстоятельство не могло послужить утешением для Грейс, она приходила в отчаяние всякий раз, когда вспоминала о горькой участи отца.

Ей удалось уговорить Итана взять ее с собой на встречу с мистером Макфи в главном полицейском суде на Боу-стрит. Прибыв туда, они убедились, что в этот ранний час работа кипит не только в их доме, но и в государственном учреждении. Сыщик встретил их лично, сопроводил в свой кабинет и, усадив, попросил Итана в подробностях рассказать об обстоятельствах освобождения Эндрю.

– Выходит, что малыша похитил ваш бывший старший помощник? – задумчиво произнес Джонас Макфи, когда Итан закончил свой сбивчивый рассказ. – Следовательно, виконт Форсайт к этому никакого отношения не имеет.

– Нет, причиной данного злодеяния стало желание негодяя отомстить мне и обогатиться, – сказал Итан. – Однако это еще не все, о чем я хотел с вами поговорить.

Он в нескольких словах поведал сыщику о своей роковой встрече с виконтом в трактире «Синица в руке».

– Даже не представляю себе, как о ней стало известно Пендлтону! – воскликнул Итан.

– Его опознал кто-то из тайных агентов, – уверенно сказал опытный сыщик. – Рано или поздно беглец должен был попасть в сети полиции.

– Я тоже склонен так считать, – кивнул Итан. – Тем не менее виконт успел перед арестом перечислить свои доводы, доказывающиеего версию о том, что настоящий предатель – граф Коллингвуд. Они поколебали мою уверенность в виновности виконта в измене родине. Моя супруга уверена, что ее отец не лжет. Кстати, через четыре дня его повесят. За это время нам обязательно надо успеть докопаться до истины. Иначе меня замучает совесть.

При этих словах Грейс прикрыла глаза ладонью и склонила голову.

Макфи встал из-за стола, желая поскорее закончить неприятный разговор.

– Я провел расследование финансового положения лорда Тулли, – сказал он. – Вы, милорд, были правы, говоря, что некоторое, время тому назад он испытывал значительные трудности, запутавшись в долгах. Однако сейчас он полностью рассчитался со своими кредиторами и едва ли не процветает! К сожалению, мне пока не удалось узнать, откуда у него вдруг появились деньги.

– Продолжайте свои поиски, – сказал Итан.

– Их ведет мой помощник, очень дельный человек. Я также объявил о награде за сведения о местонахождении Питера О'Дейли.

– Не надо жалеть на это средств, – сказал Итан. – Я компенсирую все ваши расходы сторицей.

Джонас побарабанил пальцами по столешнице и добавил:

– Мне представляется небезынтересным замечание виконта о том, что у лорда Коллингвуда имеется усадьба в Фолкстоне. Как мне доподлинно известно, в тех местах успешно промышляют контрабандисты. Так что нет ничего удивительного в том, что лорд Форсайт указывает именно на окрестности Фолкстона как на вероятное место встречи Коллингвуда с французскими шпионами. Эту версию требуется тщательно проверить, поэтому уже сегодня до полудня я отправлюсь туда на почтовой карете. Надеюсь, мне удастся завершить свои дела в кратчайшие сроки и уже через два дня возвратиться в Лондон с полезными сведениями.

– Немедленно свяжитесь со мной по возвращении! – сказал Итан, вставая со стула.

– Слушаюсь, милорд! – сказал Макфи.

Итан помог Грейс подняться, и она промолвила:

– Благодарю вас, Джонас!

– Надеюсь, что мне удастся вам помочь, миледи! – сказал сыщик, отвесив Грейс прощальный поклон.

На обратном пути Итан велел кучеру заехать сначала к Корду и Виктории, а потом – к герцогу. Они оба изъявили готовность оказать ему деятельное содействие в сборе нужных сведений. Все понимали, что нельзя терять ни минуты. День казни виконта Форсайта неумолимо приближался.

Наступил канун Рождества, но от Джонаса Макфи так и не поступило никаких известий. Через день должна была состояться казнь виконта Форсайта. Грейс отказывалась поверить, что на рассвете следующего за радостным праздником дня ее отца повесят, и она уже не сможет узнать о нем побольше, чем ей было известно. Ее сведения о родном отце были удручающе скудны, они ограничивались тем, что Грейс почерпнула из его писем к ней. Но и это вселяло в ее сердце уверенность в его невиновности.

Грейс одевалась и прихорашивалась для праздничного ужина с таким ощущением, словно бы петлю должны были затянуть на ее шее.

Надев неброское синее бархатное платье и уложив волосы, Грейс уселась на стул перед туалетным столиком. В этот момент в комнату стремительно вошел Итан. Он подошел к жене и, наклонившись, поцеловал ее в щеку и сказал:

– Если хочешь, мы никуда не поедем и останемся дома. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.

Грейс вздохнула и ответила:

– Мне будет тяжело сегодня и завтра всюду. Надо ехать, возможно, что Корд и Виктория узнали что-то новое.

– Как и Рейфел, который придет вместе со своей матушкой, – добавил Итан и снова поцеловал жену.

Грейс кивнула и встала со стула, изобразив на лице улыбку, чтобы поднять Итану настроение в рождественский вечер. В конце концов, Господь мог свершить для них чудо. Грейс направилась было к двери, но Итан удержал ее:

– Подожди минуточку! Ты кое-что забыла! Это надо исправить.

Он повернул Грейс лицом к себе, расстегнул застежку сапфирового колье, которое Грейс надела к своему платью, открыл шкатулку с драгоценностями и достал жемчужное ожерелье.

– Сегодня тебе лучше надеть это, – сказал он и защелкнул замочек ожерелья на шее жены. – Возможно, оно принесет тебе счастье. Ведь однажды оно уже помогло!

На глаза Грейс навернулись слезы.

– Благодарю тебя, Итан! Я верю, что все именно так и случится. Господь спасет моего бедного отца.

Итан поцеловал ее в шею и вывел из спальни. Уже спускаясь вниз по спиральной лестнице, Грейс ощутила прилив сил и бодрости, что объяснила тем не менее вниманием и заботой мужа, но не магической силой жемчужного ожепелья. Когда же экипаж домчал их до особняка Кордаи Виктории, у Грейс уже не осталось никаких сомнений в том, что она сможет достойно вытерпеть весь этот вечер.

И действительно, стоило только ей увидеть своих друзей и близких, как настроение резко поднялось. Сара и Джонатан явно были очень рады новой встрече с ней. Герцогиня Шеффилд, мать Рейфела, оказалась милой и интересной собеседницей. Особенно же обрадовалась Грейс, встретившись с Харриет Шарп, сестрой Итана.

– Как я рада тебя видеть! – обняв ее, воскликнула Харриетт. Она выглядела просто очаровательно в платье из плиссированной тафты.

– Я тоже бесконечно счастлива встретиться здесь с тобой! – сказала Грейс. – Это для меня сюрприз.

– Я не была уверена, что приеду, но Дэвид настоял. Пошли, я вас познакомлю!

Харриетт представила Грейс своему кавалеру, богатому и представительному аристократу с приятным лицом, подкупающей улыбкой и умными голубыми глазами. Грейс он понравился.

В общем, все было бы замечательно, если бы не покидавшая Грейс тревога за отца, томящегося в тюремной камере. Только Корду, Виктории и Рейфелу было известно, как тяжело у нее на душе. Лишь ее близкие друзья знали, что приговоренный к смертной казни виконт Форсайт – родной отец Грейс. Все они пытались по мере возможности подбодрить и обнадежить жену Итана.

– Твоя экономка, миссис Уинтхорп, – сказала Виктория, – передала моей экономке, что вы разыскиваете человека по имени Питер О'Дейли. Так вот, оказывается, его знает один приятель миссис Грей, и он может помочь вам его разыскать, завтра я уже буду обладать более подробными сведениями.

– Ах, Виктория! Как я тебе благодарна! – воскликнула обрадованная Грейс.

Рейфел отвел ее в сторонку и сообщил, что один его знакомый банкир, служащий управляющим отделения Лондонского банка, узнал нечто чрезвычайно любопытное о финансовых операциях лорда Коллингвуда. В частности, оказалось, что вскоре после суда над отцом Грейс граф сделал несколько крупных вкладов, причем наличными.

А Корд пообещал Грейс, что в случае, если Питер О'Дейли будет пойман, он лично позаботится о том, чтобы негодяя допросили в суде.

Едва сдерживая слезы, Грейс поблагодарила Корда и заверила, что не забудет его хлопот, даже если спасти отца и не удастся.

– Крепись, Грейс! – сказал Корд, пожав ей руку. – Мы не оставим тебя в трудную минуту.

Внимание и поддержка друзей помогли Грейс сохранить бодрость духа до конца праздничного ужина и вселили в нее надежду, что чудо все-таки свершится и отцу удастся избежать горькой участи.

Последний день накануне казни виконта Форсайта истек, однако никаких известий от Джонаса Макфи так и не поступило.

Настала ночь. Но и она не ознаменовалась обнадеживающими новостями. Казнь должна была состояться утром. Грейс уединилась в своей спальне, Итан же не осмелился потревожить ее и ушел в кабинет.

Он сел за письменный стол с разложенными на нем деловыми бумагами и угрюмо уставился в окно. В течение многих месяцев Итан упорно разыскивал виконта Форсайта, чтобы возвратить его в тюрьму. И вот теперь, когда жить отцу Грейс оставалось всего несколько часов Итан ломал голову над тем, как бы отсрочить исполнение приговора.

Однако сделать это было невозможно, даже если бы за виконта попытались вступиться граф и герцог. И сомнения в том, что на рассвете повесят именно того, кто совершил чудовищное государственное преступление – выдал французам военную тайну, продолжали мучить Итана. Тем не менее веских доказательств невиновности приговоренного к повешению до сих пор добыто не было, и добрая половина жителей Лондона с нетерпением ожидала редкостного зрелища – публичной казни предателя интересов Британии.

Около полуночи, измученный сомнениями и раздумьями о превратностях человеческой судьбы, Итан покинул свой кабинет и поднялся наверх» полагая, что Грейс нуждается в его моральной поддержке. С его стороны было бы жестоко и несправедливо оставить ее одну в эту ночь. Он быстро переоделся в бордовый шелковый халат и вошел в спальню.

В комнате было темно и прохладно. Итан на цыпочках подкрался к кровати и молча нырнул под одеяло. Грейс еще не спала.

– Мне хотелось бы остаться сегодня одной, – тихо сказала она.

– Нет, Грейс, только не этой ночью, – возразил Итан. – Сегодня ты будешь спать вместе со мной.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – помолчав, согласилась Грейс и тяжело вздохнула.

– Вот и чудесно, – сказал Итан и обнял жену. Грейс даже не пошевелилась. Итан поцеловал ее в шею и пожелал спокойной ночи. Грейс повернулась на другой бок и затихла.

Не прошло и минуты, как она разрыдалась и, перевернувшись снова на другой бок, обняла Итана. Он стал гладить ее по голове, не произнося ни слова и радуясь в душе тому, что она нуждается в нем.

Наконец Грейс прекратила плакать и расслабилась. Итан обнял ее, и она вскоре уснула. В отличие от жены Итан долго не мог забыться сном. Снова и снова он думал о том, что на рассвете отец Грейс будет казнен, и молился, чтобы этого не произошло.

– Куда это ты собралась? – спросил Итан, увидев, что его супруга направляется к выходу из дома.

– Иду смотреть, как будут казнить невиновного человека.

Итан сбежал вниз по ступенькам и вскричал, схватив Грейс за плечи:

– Послушай, дорогая! Неужели ты думаешь, что твоему отцу хотелось бы, чтобы ты видела, как его вешают? Неужели ему бы хотелось, чтобы ты запомнила его болтающимся на виселице?

– Послушай и ты меня, Итан! – в сердцах воскликнула Грейс. – У его жены нет ни сил, ни мужества, чтобы прийти туда. Дети тоже там вряд ли объявятся, чтобы не оказаться втянутыми в эту скандальную историю, которую еще долго будут смаковать газеты. Вот почему я должна быть там, чтобы он знал, что его еще кто-то любит.

Итан сжал зубы, помолчал, обдумывая слова супруги, и произнес:

– Раз уж ты так решительно настроена, то и я пойду с тобой.

В ответ Грейс кивнула и сдавленно сказала:

– Благодарю тебя, Итан.

Он обернулся и велел дворецкому Бейнсу отослать кого-нибудь из лакеев в каретную за экипажем.

– Будет исполнено, милорд, – сказал дворецкий.

Грейс было безразлично, знают ли ее слуги о том, что она родная дочь изменника родины, приговоренного к публичной казни. Она не верила, что ее отец – предатель, и не стыдилась его. В трактире «Синица в руке» она открыто предупредила отца о нависшей над ним угрозе ареста и теперь вполне могла сама оказаться под подозрением у полковника Пендлтона как пособница его побега из тюрьмы. Что же ожидает ее впереди? Суд и тюрьма? Может быть, казнь?

Пока что, однако, власти не проявляли к ней особого интереса, вероятно, удовлетворившись поимкой самого Форсайта. Поэтому ей не следовало волноваться по этому поводу.

Примерно такие же тревожные мысли обуревали Грейс на протяжении их поездки до тюрьмы Ньюгейт. Время казни было известно – восемь часов утра. Поэтому они с Итаном отправились к месту казни заблаговременно, чтобы успеть занять места поближе к эшафоту, вокруг которого должна была собраться целая толпа жадных до жестоких зрелищ горожан.

Хотя лондонские улочки и были забиты в этот ранний час повозками торговцев фруктами, телегами продавцов угля и наемными фургонами, карета маркиза Белфорда все-таки подкатила к мрачному тюремному зданию задолго до времени приведения приговора в исполнение. Итан отдал кучеру указание свернуть в переулок. Царивший вокруг тюрьмы ажиотаж с каждой минутой все больше увеличивался.

Выйдя из экипажа, Грейс едва не разрыдалась от этого неприятного зрелища. Поглазеть на казнь бывшего высокопоставленного чиновника спешили не только господа и дамы из высшего общества. Из темных переулков и зловонных подворотен к тюрьме стекался и всякий сброд – воры, нищие, попрошайки, тряпичники, продавцы лимонада и бродяги в лохмотьях. Многие из этой разношерстной публики уже были навеселе, выкрикивали что-то пьяными голосами, закусывали и выпивали, танцевали и пели. Только солдаты, вооруженные пиками, сдерживая толпу, напоминали, что здесь вскоре должна была разыграться подлинная драма, а не фарс.

Итан взял жену под локоть и спросил, сможет ли она идти. Грейс закусила губу и молча кивнула. В отличие от большинства светских дам, одетых в бархат и меха, она была во всем черном с головы до ног – в черном платье, черных туфлях и черной шляпке с черной вуалью. Вероятно, в этот момент почернело и ее сердце.

Эшафот с виселицей был сооружен заблаговременно и стоял напротив главных тюремных ворот посередине площади. Протиснуться сквозь плотную толпу, окружившую помост, было уже невозможно. Зеваки бесцеремонно отталкивали всякого, кто пытался посягнуть на их позиции, занятые еще с вечера. Тем не менее Грейс начала пробиваться вперед, энергично работая локтями. Итан, отдававший себе отчет в бессмысленности этой затеи, в сердцах воскликнул:

– Одумайся, Грейс! Тебе ли тягаться с этим сбродом? Ты только взгляни на физиономии этих людей! Нет никакой необходимости пробираться к эшафоту. Тебе переломают ребра, оттопчут ноги и порвут одежду! Ради Бога, возьми себя в руки. Ты сделала для своего отца больше, чем кто-либо еще из его знакомых.

– Но он должен знать, что я рядом! – возразила Грейс.

– Умоляю, не отягощай свою память столь ужасными воспоминаниями, они будут преследовать тебя на протяжении всей жизни. Тебе не будет ни покоя, ни сна! Подумай о нашем маленьком сыне, ему нужна нормальная, здоровая мать, а не полубезумная калека, какой ты рискуешь здесь стать, – сказал Итан.

– Но я должна выполнить до конца свой дочерний долг! – в отчаянии воскликнула Грейс. – У меня нет выбора!

Она повернулась и вновь начала пробираться сквозь толпу поближе к тому месту, где мог бы заметить ее отец, Итан выругался и стал ей помогать.

– Пошли туда! – воскликнул он, увидев на крыльце стоявшего неподалеку здания свободное место.

Едва они успели подняться по ступеням и занять площадку, как тюремные ворота начали медленно открываться. По толпе прокатился гул, все догадались, что вот-вот выведут виконта – предателя, умудрившегося в течение года скрываться от палача.

Когда на площадь вывели закованного в кандалы узника, Грейс закусила губу. Форсайт был уже без бороды и без очков. Одетый в модный дорогой костюм – темно-коричневые брюки, сюртук с бархатным воротничком и белую сорочку, он выглядел как истинный джентльмен.

Взор Грейс затуманился слезами, она зажмурилась и прошептала:

– Отец!

Итан пожал ей руку и встал к ней поближе.

Толпа взорвалась ликующими криками и начала швырять в несчастного заключенного тухлые яйца и гнилые помидоры. Виконт Форсайт стоически терпел все это, как и подобает аристократу. Взгляд его был устремлен вдаль, поверх сотен голов. И сердце Грейс наполнилось гордостью за отца, не дрогнувшего даже перед лицом смерти.

Подведя узника к лестнице эшафота, конвоиры остановились и сняли с виконта кандалы. Толпа подалась вперед. И в этот момент Грейс увидела на тротуаре знакомую женскую фигуру.

– Тетушка Матильда! – закричала она и стала спускаться по ступенькам с крыльца, намереваясь протиснуться к старушке и ее подруге, леди Туид. – Я здесь! Идите ко мне!

Почтенные дамы обернулись на крик Грейс и помахали ей руками. Итан остановил жену, а сам врезался в толпу, яростно работая локтями. Через несколько минут тетушка Матильда уже обнимала свою внучатую племянницу, а леди Туид прикладывала к глазам платок.

– Моя славная деточка, – приговаривала старушка, – я знала, что встречу тебя здесь. Я горжусь тобой, моя мужественная девочка.

– Но как вы-то узнали о казни? – спросила Грейс. – Отца ведь совсем недавно арестовали. И как вам удалось так быстро добраться сюда?

– Хармон отправил мне письмо из Лондона незадолго до того, как его поймали, вот я и поспешила к нему на помощь. Разумеется, первым делом я собиралась по прибытии в город встретиться с тобой и со своим славным внучатым племянником Эндрю. И вот, добравшись наконец до Лондона, я узнала эту ужасную новость. – Она покачала головой.

– Ах, дорогая тетушка Матильда! – воскликнула Грейс, с трудом сдерживая новый поток слез. – Я все еще не могу поверить, что это произойдет. Но что мы можем предпринять, чтобы предотвратить эту несправедливость? Я бессильна помочь отцу.

– Ты уже сделала для его спасения все, что могла, – сказала Матильда. – Не плачь, деточка, слезами горю не поможешь.

– Я так рада, что вы здесь, тетушка! – сказала Грейс. – Отец должен знать, что он любим нами, что мы не отвернулись от него в роковую минуту.

– Он не виновен! – со слезами на глазах промолвила Матильда. – Я так надеялась, что ему все-таки удастся доказать это в суде.

– Ах, если бы только у нас в запасе было побольше времени! – сокрушенно сказала Грейс. – Тогда бы мы сумели собрать доказательства его невиновности.

Виконт медленно начал подниматься по ступенькам, гордо вскинув голову и глядя прямо вперед. На эшафоте его поджидали священник и палач. Викарий подошел к Форсайту и стал ему тихо что-то говорить.

Грейс взглянула на отца, и на миг их взгляды встретились. Он чуть заметно кивнул своим близким, пришедшим попрощаться с ним, и расправил плечи.

Палач стал молча надевать ему на шею петлю. От смерти виконта теперь отделяли считанные мгновения. Грудь Грейс сдавило болью. Она начала молиться за скорую и наименее мучительную кончину отца.

Викарий стал читать псалмы, палач и худой лысый чиновник, оба одетые во все черное, смиренно ожидали, когда священник закончит и настанет их черед действовать.

Грейс закрыла глаза и тоже стала молиться.

Внезапно у нее за спиной послышался какой-то подозрительный шум. Обернувшись, она увидела Корда, который проталкивался к эшафоту сквозь толпу. Он тащил за шиворот щуплого юнца. За ними, выпятив грудь, следовал Джонас Макфи, подталкивая рукой к платформе какого-то незнакомого ей невысокого толстяка.

– Готов поклясться, что они объявились здесь неспроста! – воскликнул Итан, обняв Грейс за плечи. – Наверняка они добыли доказательства невиновности твоего отца! Ты пока оставайся с тетушкой Матильдой и леди Туид, а я попытаюсь все разузнать. Только никуда не уходите, ждите меня на этом месте!

Разумеется, бездействовать в такой волнующий момент Грейс не собиралась. Толкнув старушку локтем, она закричала:

– Смотрите, тетушка Матильда! Это мои друзья! Они постараются доказать, что мой отец невиновен. Я тоже попробую ему помочь!

Она развязала шелковые ленты шляпки, откинула с лица вуаль и стала проталкиваться сквозь толпу к эшафоту. Краем глаза Грейс увидела, что в том же направлении движутся еще два человека, один из которых подталкивал: другого в спину стволом пистолета. Это герцог Шеффилд конвоировал графа Коллингвуда.

Окрыленная таким неожиданным пассажем, Грейс возликовала и громко закричала, расталкивая руками зевак:

– Прочь с дороги! Дайте мне пройти. Я должна быть там!

На какое-то мгновение она увидела округлившиеся глаза отца. И в них она прочла надежду, что чудо свершится и он будет оправдан.