ОЖИДАНИЕ ЧУДА

Дальний путь.

И есть ещё

Для счастья время…

* * *

Стекает лёд, как парафин.

И солнца зимнего огарок

В закатном блюдце недвижим,

А день, как водится, неярок.

Февральской оттепели снег

Сочувствия не вызывает.

И кот, на солнце грея мех,

Пренебрежительно зевает.

Как будто знает наперёд

Всё, что ещё должно случиться.

Худой, ещё февральский кот

Почуял пенье майской птицы.

* * *

Из-под снега выглянет асфальт –

Как лицо из-под белил.

Главного ещё я не сказал.

Хоть и много, вроде, говорил.

Все старо, как прошлогодний снег.

Да и нынешний уже не нов.

Хоть и близким кажется успех –

Дотянуться не хватает слов.

Поищу их в письмах фронтовых.

Там про снег и про войну.

В лица дядей вечно молодых

Сквозь их строки загляну.

Снег в тех письмах – вечно молодой,

Лучшие слова – одни на всех.

Время между мною и войной –

Утрамбовано, как снег.

* * *

Снегу не хватает белизны,

Миру не хватает тишины,

Злости не хватает добрякам,

Доброты – решительным рукам,

Теплоты – во взглядах на бегу,

Паруса – на тихом берегу,

Мира – в небесах и на земле…

Только снега много в феврале.

Но и снегу не хватает белизны.

В феврале цветные снятся сны.

Не хватает пенья майских птиц,

Просто счастья для знакомых лиц.

* * *

У неестественной походки

Своя причина –

Гололёд.

Боюсь упасть –

И шаг короткий,

Боюсь упасть –

Кругом народ.

И ошибиться

Не хочу,

И ушибиться

Не желаю,

Но так и есть –

Уже лечу.

Вверх или вниз –

Сейчас узнаю.

* * *

Почерневший снег,

Как совесть

После долгого вранья.

В небе – весть,

А может, повесть

Жизни стаи

Воронья…

Распогодилось бы, что ли.

Без румяных, ясных дней

Даже птице

Грустно в поле.

Да и мне

Не веселей.

* * *

Запоздала весна, запоздала…

В середине второго квартала

Не свести ей с концами концы.

Хоть и высланы были гонцы,

Да усердья у них было мало.

Снег срывается. Бьёт как попало

Серый дождь по поникшим стволам.

Вдоль речушки по сизым холмам

Ковыляет собака устало…

Запоздала весна, запоздала.

* * *

Всё снег да снег.

Уже до первого апреля

Остались считанные дни.

Ну где грачи твои, Саврасов?

Улетели.

На крыльях

Не несут они

Весны.

Весны зелёной,

Молодой, весёлой…

Да всё равно

Перед дверями школы,

Сосульку пробуя

Разгорячённым ртом,

Стоят каникулы

В распахнутом пальто…

* * *

Стучат. Выбивают ковры.

И снег от ударов чернеет.

Как ухают гулко дворы!

Как радостно хлопают двери!

И даже старик у окна

Не выглядит слишком уныло.

Ковры выбивает весна.

А зиму, брат, мы пережили.

* * *

Я сижу на подоконнике.

В небо синее смотрю.

Словно в кадре кинохроники –

Лист плывет по октябрю.

Дети в садике играются,

Бабка курит «Беломор»,

Незнакомая красавица

Через наш проходит двор.

Всё похоже на идиллию,

И красавица идёт.

В небе - может быть, в Бразилию -

Пролетает самолёт.

Ну а я с температурою

Им вослед, вослед, вослед…

Только радио с бандурою

Музыкальный шлёт привет.

* * *

Что, вороны, раскричались?

Тёмный вечер вас печалит

Или близкая зима?

Что же, вечер непрозрачен,

Но и в нём сквозит удача.

Жёлтых листьев бахрома

На ветру едва трепещет.

Всюду тайна. И у женщин

На губах полутона…

Ну а мне что нет покоя

В это время золотое,

В это время молодое,

Будто осень не страшна?

* * *

Листья выпадают,

Как зубы у старой собаки.

Дождь сочится,

Как гной из запущенной раны.

Сердце бьётся в груди,

Как тифозный в угрюмом бараке…

Что за сравненья приходят на ум?

Это осень.

И старость.

Так рано?

Осень

Под вечер

догорает

в листьях осень,

Ветер, словно искры,

их разносит,

Словно капли звёздного дождя.

Над нами

листья –

отблески былого лета,

Хореографию

великого балета

Нам осень дарит, уходя.

А завтра…

Снова

облака посеют смуту,

Задует ветер,

и сорвутся круто

Воздушные танцоры со двора.

И с криком

пролетят

куда-то птицы,

Печально задрожат твои ресницы

И будет всё иначе, чем вчера.

* * *

Сквозь суховатость логики

кварталов городских

Природа пробивается, как нелогичный стих.

Сквозь неустроенность,

как правда сквозь враньё,

Виднеется Отечество моё.

Но, всё ж, надежда четче видится, чём страх,

Сквозь дым листвы, горящей во дворах.

* * *

Осеннее прощальное тепло,

И жёлтые цветы, как знак разлуки.

Синица, метящая в небо,

А не в руки.

И объявленье: «Дом на слом»…

А во дворе готовят борщ,

Стоит укропа запах стойкий.

Когда ещё прольётся дождь,

Сломают дом,

Начнется стройка?..

Дом на слом

Продаётся дом на слом.

Старый дом, отживший век.

Продается старый дом.

Жизнь в нем прожил человек.

Стен разбитых жалкий вид.

Гвозди, детский пистолет.

Дверь открытая скрипит.

Дом один. Хозяев нет.

Исчезает дух жилой,

Плесенью окрасив след,

Дни проходят чередой.

Покупателя всё нет.

Кто возьмет пустой очаг,

Тот, что отдан уж на слом.

Продаётся старый дом.

Объявлений спущен флаг.

* * *

Подсолнухи с опущенными головами,

Маслины, машущие рукавами…

Вот пригород. Сентябрьский пейзаж.

Да пионерский лагерь опустелый,

Где пляж, отрада для души и тела,

Виднеется сквозь дымку, как мираж.

А рядом стройка. И рокочет экскаватор.

Кричит прораб: «Раствора маловато!

Пора заканчивать этаж».

Его подсолнух не интересует.

Он пишет накладную. Не рисует.

И всё ж собой венчает наш пейзаж.

* * *

Заиндевелый лист шальной

С ноябрьским деревом расстался

И карусельно распластался

Над городом и тишиной.

Заиндевелый лист шальной

Летит, пространство ветром меря,

И что терять, когда потеря –

Ты сам. И кто тому виной,

Что осень, жертвуя тобой,

Швыряет с щедростью банкрота

Твою резную позолоту

В пустынность улицы ночной.

Заиндевелый лист шальной,

Мелькнувший за стеклом оконным,

Летящий над землею сонной…

Связной меж летом и зимой.

* * *

День осенний, дым осенний.

На костёр восходит лето,

Продолжая представленье

С неоконченным сюжетом.

Время кружит, ветер веет,

Снова смена декораций.

Только небо голубеет,

Да беспечно зеленеют

Листья легкие акаций.

* * *

В простоте старинной

Месят руки глину.

Месят, чтоб когда-то

Глина стала хатой.

Да и мне досталась

Не такая малость.

Горсть песка земного

Переплавить в слово.

* * *

Мне всё дается

«с потом, с кровью».

Шутя, играя –

не умею.

Хоть и завидую

порою

Тем, кто ловчее

и сильнее…

А всё ж судьбу свою

не хаю.

В ней боль соседствует

с любовью.

Пусть песня лучшая –

другая,

Мне эту петь

дано по крови.

* * *

Знакомой дорогой иду я

вдоль мазанок белых.

Уже и листву подмели, и дома побелили.

И тянется след меж домами

от сажи и мела,

И мелом начертано вечным: «Сережа + Лиля».

Знакомой дорогой иду я от детства, от дома.

А в небе осеннем

кружится горластая стая.

Всё меньше встречаю друзей,

и всё больше знакомых.

Но дети, со мною идущие, – вырастают.

Знакомой дорогой иду я с отцом

своим рядом

Сквозь скрип патефонной иглы,

сквозь мотив довоенный.

Мой дед танцевал здесь на свадьбе,

за этой оградой,

Вдоль этих деревьев шагал он

со смены, на смену.

Всё кружит и кружит над нами

горластая стая.

Уже и листва на осенних кострах отгорела.

И кажется,

смысл этой жизни ясней понимаю,

Знакомой дорогой шагая вдоль

мазанок белых.

ПОЭЗИЯ СОВЕСТИ

Есть на свете дружба детская. Она непосредственна и наивна, о ней вспоминаешь с нежностью и лёгкой грустью. Есть дружба школьная, студенческая. Она романтична, ярка, отмечена пылом максимализма, окутана тайнами исповеди о первых высоких чувствах и душевных терзаниях. Дружба армейская, дружба с соседями, коллегами по работе… Такая дружба есть, была и будет в жизни каждого человека. А вот дружба творческая – она даётся в жизни немногим. Она связывает лишь тех, чьи сердца повенчаны с Музой, чьи сердца не могут существовать без созидания возвышенного, прекрасного. Такой творческой дружбой с Владимиром Спектором наградил меня Господь. Я ценю её и очень горжусь ею. В своём творческом жизненном калейдоскопе я знал многих талантливых людей. Встречались, читали стихи, шумно и бурно спорили за рюмкой чая, подчас скандалили, бросались «крепким» словцом, быстро мирились… Как принято говорить в «свете», – такая вот типичная богемная среда… Отношения же со Спектором совсем другие. Они высокие. И не потому, что он – председатель правления Межрегионального Союза писателей Украины, заместитель председателя Конгресса литераторов Украины, широко известная личность в литературных кругах всей Украины, Москвы, ближнего и дальнего зарубежья, а потому, что он человек неординарный, талантливый и глубоко интеллигентный. Более 20 лет знаю я Владимира Спектора. Доводилось много встречаться и лично, и на съездах, и на творческих вечерах, часто общаться по телефону. Никогда не слышал от него грубого слова, или неуважительного высказывания, в чей бы то ни было адрес. Не перестаю удивляться толерантности и тактичности этого человека. Подумать только – какой непомерный груз несёт он на своих плечах: постоянные творческие встречи, редакционная работа в разных издательствах, каждодневные заботы и проблемы в правлении Межрегионального Союза писателей, творческие командировки… Такие нагрузки утомляют, в конце концов, хочется уединиться, отключиться от внешнего мира Но это не о Спекторе. Несмотря на усталость, недомогание, занятость, он никогда не перейдёт на повышенный тон! Внимательно выслушает, посоветует, поддержит. Как-то в очередном телефонном разговоре сердцем уловил грустные усталые нотки в голосе Володи. Очень по-мужски скупо говорил он о своих проблемах. А у меня в голове – его строчки:

День темнеет и падает в ночь. Улыбаясь, светлеет мрак…

Тот, кто может, не хочет помочь, тот, кто хочет, не знает, как.

Долго не мог успокоиться. Хотелось помочь, но действительно не знал, как. Знаю только одно, что Владимир – очень сильный человек: вырастет над болью, над всеми проблемами; как всегда, сядет за рабочий стол и изольёт душу в новых прекрасных строчках. Стихи Спектора очень похожи на самого автора. Они, как и он, такие же человечные и искренние:

Я работаю без суфлёра – говорю, ошибаюсь и плачу.

Тень случайного разговора заслоняет, порой, удачу.

Слово режет, как бритва, ловко. И, бывает, я тоже трушу.

Я работаю без страховки, словно вены, вскрывая душу.

Они мудрые и очень глубокие; читая их, думаешь вместе с автором и сам переосмысливаешь жизнь:

Думаю о будущем и прошлом, что стало истинным, что ложным,

……………………………………………………

О том, что сытость – не всегда отрада, а боль, по-прежнему, за всё награда,

О том, что хорошо – не значит бедно, о том, что думать – никогда не вредно.

Я люблю постигать недра поэтической кладовой В.Спектора. Не один раз задавал себе вопрос: «А к какой литературной школе можно отнести его творчество? Кто его учителя и наставники в литературе»? Сам Спектор отвечает на этот вопрос такими строчками:

В чём-то похож на всех, в чём-то лишь на себя.

………………………………….

Но даже в счастливых снах я остаюсь собой.

И я с ним полностью согласен. Поэтический стиль, философско-нравственный подход к любой теме у Спектора настолько индивидуален и неповторим, что можно с полным правом говорить о литературной школе Владимира Спектора. Только вот учениками Спектора смогут быть немногие избранные, лишь те, которые будут отличаться такой же моральной чистотой и совестливостью, как Владимир Давидович; лишь те, которые смогут работать над строкой по спекторовскому принципу:

Бежит строка в дорожной суете, и я, как Бог, за всё, что в ней, – в ответе.

Я очень внимательно слежу за творчеством моих современников, и маститых, и менее известных. Но ещё ни у кого не встречал такой многогранной философской обработки нравственной категории «совесть», как у В.Спектора:

Двадцать веков распята, совесть ещё жива.

………………………………….

Совесть придумана кем-то из нас и вложена в каждый вдох.

Спасает всех нас, и не только СПАС – совесть, чьё имя Бог.

……………………………………………

Совесть моя, не умри, я тебе нужен.

Даже поэтические сравнения в строчках дышат совестью: «Почерневший снег, как совесть после долгого вранья». А ещё меня откровенно подкупает доброта Владимира Спектора. Человек с таким большим ранимым сердцем никогда не сможет примириться со злом, завистью, подлостью, предательством. Поэтому так часто, так остро, так пронзительно звучат строчки:

Откуда рождается злость? Из зависти или вражды…

……………………………………….

Добро и зло, любовь и зависть в наследство каждому достались.

……………………………………………..

Я в ответе за добро и зло…

Но самая сильная нота, самый торжествующий акцент, конечно же, здесь:

Стараюсь не делать зла. И не обижаться на зло.

А спросят: «Ну как дела»? «Жизнь – моё ремесло», –

Отвечу, и буду впредь жить, избегая обид.

Хотя и непросто терпеть, хотя и совесть болит.

Вот он – Спектор! Весь в этих строчках. И не нужно больше других мазков к поэтическому портрету Владимира! Вот поэтому так безоговорочно ему веришь, вот поэтому к нему тянутся люди, поэтому ему доверили нашу писательскую организацию, которая после смерти О.Бишарева с нескольких человек выросла до более чем пятисот профессиональных литераторов. И мне радостно, что вместе с ним мы смогли расширить наш писательский союз не только в количественном плане, но и в географическом – от Луганска до многих областей Украины. Значит, наш союз нужен. И не в последнюю очередь потому, что в нём – атмосфера доброжелательства и порядочности. И, конечно, творчества. В котором ведущую партию играет поэзия совести.

Виктор Мостовой,

член Межрегионального

Союза писателей Украины.