Огненная лилия

Глава 20

Морское путешествие до Техаса было скучным и утомительным. Оно длилось почти неделю. Первые два дня Линетт страдала от приступа морской болезни, поэтому почти не выходила из своей каюты, пытаясь поскорее придти в себя.

Мэри Маргарет не испытала даже маленького расстройства желудка и озабоченно омотрела на страдающую Линетт, то и дело прикладывая к ее лбу мокрое полотенце.

Девочка развлекала разнообразными историями, пока Линетт не устала лежать на узенькой кровати. Наконец больная села и решила перекусить. Мэри Маргарет предложила принести еще еды из буфета, но Линетт наотрез отказалась.

Приступы тошноты постепенно прошли, Линетт стала подниматься на палубу и даже начала понемногу есть. Но заняться на борту корабля было совершенно нечем. Судно оказалось небольшим, и кроме них путешествовали еще два пассажира, двое мужчин. Один из которых, недавно назначенный министром, направлялся в маленький северный городок Галвестон. Второй вообще был малоразговорчивым, таким хмурым занудой. Линетт не проявляла желания общаться ни с одним из них. В свою очередь они, похоже, тоже старались избегать молодую даму. Поэтому у нее оставалась возможность вести беседы либо с Хантером, либо с Мэри Маргарет. Помимо разговоров и бесцельного шатания по палубе, больше нечего было делать. Она не захватила с собой ни книги, ни рукоделия.

Линетт была благодарна Мэри Маргарет за ее веселость и разговорчивость. Юмор никогда не изменял девочке. Девчушка очень забавно рассказывала, чем смешила Линетт. Ей удавалось очень похоже имитировать людей. Она часто веселила Линетт, изображая сестер из приюта или капитана корабля, или даже Хантера, а то и саму Линетт. Мэри Маргарет имела совершенно неиссякаемый запас смешных и фантастических историй. Ей их рассказывал когда-то отец, некоторые она слышала от других людей. Девочка могла вступить в абсолютно любой разговор, моментально схватывая, о чем речь. Линетт никогда не знала, что девочка выдаст в следующую минуту, но была уверена, что так или иначе Мэри Маргарет всех развеселит, внесет в беседу оживление. Мэри Маргарет очень любила задавать вопросы и вот, имея огромное количество вопросов в запасе и столько же историй, ходила за Линетт по пятам, стараясь получить разумные ответы.

Линетт основную часть времени проводила с девочкой, чувствуя, что с каждым днем привязывается к ней все больше и больше. Было понятно, почему хмурые монахини в приюте считали Мэри Маргарет несносной. Усмотреть за ней было нелегкой задачей и невозможно предвидеть, что этот бесенок сделает в следующий момент, какие фантазии его увлекут, где он окажется. Если Мэри Маргарет вдруг исчезала из поля зрения, Линетт начинала беспокоиться. Где она может быть, чем занимается? Вскоре она отправлялась на поиски и обычно заставала девочку, когда та засыпала вопросами членов команды или исследовала закоулки на корабле. Несколько раз она действительно пугала Линетт, пытаясь забраться в машинное отделение или спускаясь в темный трюм. Но девочка никогда не подозревала, что своим поведением вызывает волнение Линетт. Всегда ее непосредственная солнечная улыбка заставляла позабыть все строгие выговоры, приготовленные заранее, так как просто невозможно сердиться или обижаться долго на такого ребенка.

К несчастью, с Хантером было намного труднее. Из-за сложившихся обстоятельств они вынуждены были почти все время находиться вместе. Как и опасалась Линетт, здесь его постоянное присутствие создавало ряд неудобств, даже больше, чем раньше, когда они жили в гостинице в Новом Орлеане. Становилось непросто избегать компании друг друга. Можно закрыться и не выходить из своей каюты. Но каюты совсем крошечные, так что никто не смог бы проводить в них все время. Приходилось часто встречаться на палубе. Иногда они сидели на раскладных креслах, иногда прогуливались по пароходу, время от времени стояли у перил, любуясь бескрайними морскими просторами. Что бы путешественники ни делали, всегда ощущали присутствие друг друга. Постоянно в памяти всплывало то, что было между ними раньше.

Линетт не могла выбросить из головы ту ночь, когда они бросились в объятья друг друга на пути в Батон-Руж. Она очень боялась, что мысли отражаются на ее лице, но надеялась, что Хантер ничего не замечает, хотя в это было трудно поверить. Все ее воспоминания касались любовной страсти, независимо от того, как давно это произошло. Плохо удавалось заставить себя сосредоточиться на настоящем. Одно его присутствие разжигало живые, зудящие ощущения страстного желания. Все в нем привлекало, волновало: и его медлительная улыбка, и пронзительный зеленый взгляд, и обветренные загорелые руки.

Однажды вечером Линетт и Хантер стояли на палубе, любуясь ночным небом и звездами. Воздух был свеж и пахло морем. Легкий ветерок ласкал их лица, развевая волнистые пряди волос Линетт. Хантер облокотился на перила, рассматривая больше Линетт, чем лежащий перед ними горизонт.

Ведя обычный светский разговор, он вдруг приостановился.

— Думаю, ты самая красивая женщина из всех, встречавшихся мне в жизни, — заявил неожиданно Хантер.

Линетт ошеломленно взглянула на него.

— Что?

— Нет, серьезно.

Потом она покраснела, не зная, что отвечать.

— Хантер, ну, в самом деле… Он пожал плечами.

— Я просто констатирую факт. Ты должна знать. Уверен, что не только я один тебе это говорил.

— Чаще всего красота мешает в жизни. В молодости это доставляло мне удовольствие.

На ее губах играла чуть заметная улыбка, а глаза будто видели вдалеке что-то, невидимое никому, кроме нее одной.

— Мне нравилось ходить на балы, вечера и видеть, как мужчины оборачиваются на меня. Я любила флиртовать и слышать их комплименты.

— Я помню.

Взгляд Линетт остановился на его лице.

— Ты не относился к числу тех, кто засыпал меня комплиментами.

— Мне казалось, что ты в них не нуждаешься. Я уже тогда бросил свое сердце к твоим ногам.

Ее взгляд оставался неподвижным.

— Думаю, это тогда, когда я уже устала от восторгов.

Воздух внезапно стал для них горячим. У Линетт появилось такое ощущение, будто кто-то выбрал у нее из груди весь кислород и она не может дышать. Она оторвала от Хантера взгляд. Какая-то маленькая частичка здравого смысла удержала ее от того, чтобы не прильнуть к нему. Но другая сила, такая же мощная, не позволяла и отвернуться.

— Когда я был в тюрьме у янки, — глухим от переполнявших его чувств голосом произнес Хантер, — ты была той, о ком я только и думал. Ты была той, что не позволила мне сойти с ума. Я вспоминал каждый сантиметр твоего лица, перебирая в памяти, как ты улыбалась, как блестели при солнечном свете твои глаза — чистые, голубые, которые при свечах казались темными, загадочными и зовущими.

— Хантер, — едва слышно запротестовала Линетт.

— Я выносил все, твердя себе, что только так смогу увидеть тебя снова. Представлял, как буду целовать, раздевать, обнимать тебя в моей постели.

Произносимые низким хрипловатым голосом слова вызывали внутри Линетт трепет. Нестерпимо захотелось поцеловать его, хотя она и понимала, что совершит тогда ужасную ошибку. Хантер просто снова отвергнет ее, как поступил после той ночи. Но тело упрямо не хотело прислушиваться к разуму, не думало о предстоящей боли. Ее тело только страстно желало удовольствия.

Хантер протянул руку и тыльной стороной ладони нежно провел по щеке Линетт. Кожа была гладкой, точно атлас, а сама она выглядела такой красивой, что у него защемило сердце.

— Когда я вернулся и узнал, что ты вышла замуж за другого, я чуть не сошел с ума от ревности, решив, что ты никогда не любила меня, что все эти годы я сам себя обманывал.

— Я не переставала любить тебя, — прошептала Линетт, глядя на него блестящими глазами, и сама не понимала, как много раскрывает этими словами. На мгновение она замерла, боясь пошевелиться, боясь нарушить волшебство вечера.

— Линетт… — он едва слышно выдохнул ее имя.

Хантер сделал навстречу шаг, и руки крепко обняли ее за талию. Линетт слегка запрокинула голову, подставляя губы для долгожданного поцелуя.

Губы Хантера коснулись их, и в этом поцелуе выразилась вся жажда и сдерживаемое желание, накопившиеся за последние дни. Губы его впились в ее рот, а язык нетерпеливо проник внутрь. Линетт пылко ответила на поцелуй.

Вдруг они загорелись, точно кто-то зажег их изнутри. Тела напряглись в объятиях друг друга. Хантер запустил пальцы в ее волосы, которые, выскользнув, заструились по его руке. Ощущение шелкового прикосновения распалило еще сильнее. Он стал перебирать золотые роскошные пряди, наслаждаясь их мягкостью. Показалось, что он вот-вот упадет, потеряет сознание от нестерпимой страсти, навсегда затерявшись в ее глубине.

Внезапно он резко отстранился.

— Нет! Черт побери, — глухо прошептал мужчина.

— Что? — не понимала Линетт.

— Мы не можем себе этого позволить, — уже твердо продолжал Хантер. — Нет!

С минуту он стоял неподвижно, все в нем ныло от неудовлетворенного желания и влекло вернуться вновь в объятия, снова почувствовать сладость ее губ. Но в его мозгу будто молоточками стучали все запреты и опасения, останавливая и сдерживая. Он зло отвернулся, сожалея, что не может швырнуть или сломать что-нибудь. Так разрядившись, ему стало бы легче.

— Извини, — хрипло сказал он. — Мне не нужно так поступать.

Он быстро зашагал прочь, оставив Линетт. Она прислонилась безвольно к перилам, молча кусая губы и глядя ему вслед.

После этого вечера напряжение в отношениях между Линетт и Хантером усилилось. Уже не в первый раз из-за подобной непоследовательности в поведении мужчина и женщина поставили себя в неприятное положение. Вдвоем чувствовали себя неуютно, неловко и едва могли взглянуть друг на друга. В то же время один из них всегда ощущал присутствие другого. Каждый испытывал потребность знать, где находится, что делает и говорит другой. Вместе они постоянно испытывали стеснение от всякого неудачно сказанного слова, необдуманного жеста.

Дни на корабле тянулись бесконечно долгов и нервы Линетт были натянуты, точно струны. Судя по молчанию Хантера и его скупым комментариям, Линетт подозревала, что его состояние ничуть не лучше. Даже Мэри Маргарет стало довольно трудно добиться от кого-либо из них ободряющей улыбки.

Когда наконец корабль причалил в Галве-стон и они могли сойти на берег, для всех это стало желанным облегчением. Линетт и Мэри Маргарет, которые представляли себе Техас некой дикой, пустынной местностью, были удивлены после осмотра Галвестона, этого важного торгового порта. В городе проживало более четырнадцати тысяч человек. Деловой центр, известный под названием Стрэнд, был застроен многочисленными величественными зданиями. Большинство построек украшали массивные колонны и балконы с ажурными чугунными решетками.

Стены домов выглядели свежевыкрашенными в светлые тона. В центральной части города располагались прямые и широкие улицы. Яркие витрины магазинов зазывали покупателей. Время от времени попадались небольшие уютные скверики. Прогулка по городу обещала приятность.

Большую половину дня они провели, осматривая Галвестон, привыкая к неподвижной почве под ногами и наслаждаясь свободой передвижения, когда не мешает никакая качка. У всех троих было хорошее самочувствие.

После спокойно проведенной в городе ночи их небольшая компания на следующее утро переправилась на пароме из Галвестона до основных земель штата Техас. Поездка в дилижансе по Техасу оказалась малоприятной. Над дорогой целый день стояла пыль. Было жарко. Казалось, странствию не будет конца.

Перед глазами путешественников проплывали мили и мили прибрежной, ничем не примечательной равнины. Приходилось часто менять лошадей на станциях и ночевать в обшарпанных придорожных отелях. Линетт никак не предполагала, что последняя часть пути будет такой нудной и долгой. Раньше казалось, что главное — добраться до Техаса, а там рукой подать, там они сразу окажутся во Фредерик-сберге. Но вместо этого на завершающий переезд уходили долгие, однообразные дни. А то, что в дилижансе ей составляли компанию лишь Хантер да неунывающая Мэри Маргарет, только удлиняло путешествие.

Несомненно, Хантер был прав, настаивая, что дилижанс будет самым подходящим для них способом передвижения из-за присутствия Мэри Маргарет.

Линетт обнаружила, что начинает скучать по верховой езде. Свободу и скорость переезда верхом никак нельзя было сравнить с поездкой в громоздкой карете. Это ее утомляло и раздражало. В Сан-Антонио, куда они вскоре должны были добраться, Хантер планировал нанять лошадей на оставшийся путь к северу до Фредериксберга. Такое изменение в их средствах передвижения радовало: Линетт будет счастлива вновь скакать галопом. Она надеялась, что оставшуюся дорогу они преодолеют гораздо быстрее.

В последнюю ночь перед прибытием в Сан-Антонио дилижанс остановился перед уютной гостиницей в местечке Седжуин. Отель оказался самым лучшим из всех остальных, в которых приходилось останавливаться на ночлег за все время пути. В фойе их приветствовала улыбающаяся молодая женщина и протянула Хантеру журнал для регистрации посетителей.

— Так, мистер… Тиррел, — весело поздоровалась хозяйка, наклонившись, чтобы прочитать его имя в журнале. — Мы рады вас видеть.

— Здравствуйте, — за всех ответил Хантер.

— Меня зовут Джуль Браун. Я жена владельца этой гостиницы.

— Миссис Браун, нам нужно две комнаты.

— Да, да. Слава богу, у нас как раз найдется комната для вас и миссис, — быстро говорила хозяйка.

Все, с кем им приходилось сталкиваться, принимали их за одну семью. Линетт и Хантер убедились, что намного удобнее все так и оставлять. Пусть считают их родственниками, тогда не нужно объяснять ситуацию и взаимоотношения между ними.

Но при словах этой женщины Линетт невольно вздрогнула.

— Что?

— Я знаю. Это кажется почти невероятным. Не так ли?

— Что именно?

— Гостиница до отказа заполнена. Иногда мы рады, когда заняты хотя бы три комнаты.

Сегодня же у нас занято все, — оживленно болтала миссис Браун.

— Но что случилось?

— О-о! Отчасти это оттого, что сегодня танцы. Некоторые люди приехали с дальних ранчо, поэтому вынуждены остаться здесь на ночь.

— Ах, вот почему! — Хантеру едва удалось вставить слово.

— Представляете, никто в округе не позволяет себе пропустить танцы. В такой вечер у нас всегда собирается очень много народу. И бывает очень весело. Настоящий праздник, — не умолкала хозяйка. — И вы тоже можете сходить потанцевать. Это тут, недалеко, у реки.

Линетт и Хантер вопросительно посмотрели друг на друга, едва обращая внимание на безостано-вочный поток слов женщины. Хантер прокашлялся.

— Знаете, вообще-то, нам надо две комнаты.

— О-о. Для девочки? Тогда все в порядке. Она сможет находиться с моими детьми здесь же, в гостинице, в одной из наших комнат. Сейчас у нас остановились мой брат с женой, и маленькими детьми. Поэтому мы постелили всем малышам вместе в большой комнате. И знаете, малышам понравилось. — Миссис Браун перевела дыхание лишь на мгновение и, посмотрев на Мэри Маргарет, продолжала: — Ты хочешь к детям, милая? Немного поразвлекаешься с остальными.

Лицо Мэри Маргарет просияло.

— О-о, да, мэм! — Она взволнованно повернулась к Хантеру и Линетт. — Можно?

— Э-э… — неопределенно промычала Линетт.

— Пожалуйста, — продолжала просить Мэри Маргарет.

— Я не знаю.

— Я обещаю хорошо себя вести. Прошу.

— Что будем делать? — Линетт повернулась к Хантеру.

Но тот остался безучастным к обсуждению этой проблемы.

Линетт было тяжело отказать девочке. У Мэри Маргарет сияли глазенки, и от нетерпения она слегка подпрыгивала на месте. Линетт никак не могла решиться. Без девочки им с Хантером пришлось бы ночевать вдвоем в одной комнате.

— Как быть? — Линетт обдумывала еще.

— Ну, можно?

— Старшая дочь моего брата присмотрит за ней, — заверяла их жена владельца гостиницы. — Она рано уведет детей с танцев и уложит спать. В этом нет ничего страшного. — Пожалуйста, — Мэри Маргарет от нетерпения сжимала кулачки.

— Хорошо.

— Спасибо, — обрадовалась девчушка. Линетт не могла отказать ей. Но что делать им с Хантером?

Миссис Браун повела гостей показывать комнату. Поднимаясь по лестнице, она продолжала болтать о сегодняшних танцах.

— Вы придете, да? — спросила она еще раз у дверей в их комнату. В этот момент она наклонилась, чтобы вставить ключ в замочную скважину.

— Не знаю, — нерешительно пробормотала Линетт.

— Да не стесняйтесь.

— А что за публика собирается?

— Нормальная. На наших танцах чужих почти не бывает, все, в основном, местные.

— Но в чем пойти?

— Да в чем угодно. Здесь на туалеты не обращают внимания.

— Но все-таки.

— Лето. Вечер. Самое простое платье сойдет. Уверяю вас!

— Да у меня на самом деле нет подходящей для такого случая одежды, — призналась Линетт.

— Ой, да это, вообще, не имеет никакого значения! — весело воскликнула женщина. — Мы тут не модничаем. Послушайте, платье, которое сейчас на вас, отлично подойдет.

— Может, мы и придем, — Хантер улыбнулся миссис Браун.

— Вот и хорошо!

Она повернула наконец ключ и толкнула дверь, которая со скрипом отворилась.

— Что ж, тогда я оставляю вас помыться и приготовиться.

Она обернулась к Мэри Маргарет.

— А ты, милая, если хочешь, пойдем со мной. Я отведу и познакомлю тебя со своими ребятишками.

Женщина, ведя за руку Мэри Маргарет, удалилась. Линетт и Хантер остались стоять на пороге комнаты. Линетт помедлила, а потом все-таки вошла. Хантер последовал за ней, опустил на пол чемоданы и закрыл за собой дверь. Линетт заметила, что не может взглянуть на Хантера. Она обвела взглядом маленькую комнату, которая, как ей показалось, была почти полностью занята двуспальной кроватью с высоко взбитой периной, застеленной пестрым покрывалом.

Она не представляла, как они смогут здесь вместе спокойно провести ночь. Сегодняшняя ситуация была еще более интимной по сравнению с той, когда им несколько раз приходилось спать под открытым небом. Тогда они находились рядом, но у каждого была своя отдельная постель и каждый укрывался своим собственным одеялом. Да и располагались они на некотором расстоянии друг от друга. Здесь же сама комната, казалось, подавляла их, обволакивая атмосферой близости.

— Не беспокойся, — быстро сказал Хантер, будто угадав ее мысли. — Я не буду тут спать.

— А куда ты пойдешь? — удивленно спросила Линетт, решившисй посмотреть на него. — Хозяйка сказала, что все комнаты заняты.

Хантер пожал плечами.

— Не знаю пока. Может быть, переночую в сарае, или, если будет нужно, даже просто под деревьями. Если ты помнишь, мне даже приходилось спать под открытым небом.

— Да, но что, если тебя увидят? Всем покажется очень странным.

— Я что-нибудь придумаю… скажу, что мы поссорились и ты выставила меня за дверь.

Глаза его поблескивали.

— Да какое это имеет значение? Мы больше никогда не увидим этих людей. Не все ли равно, что они о нас подумают?

Линетт хотела было начать протестовать, говоря, что ей совестно, что она будет чувствовать себя виноватой, если будет спать в доме, в удобной постели, в то время как Хантер — в сарае или на голой земле под звездами. Но говорить ничего подобного Линетт не стала. Потому что покажется, будто бы она сама хочет и настаивает, чтобы Хантер спал с ней в одной комнате, и даже в одной кровати.

Поэтому она придержала язык, не собираясь давать Хантеру повод думать, будто ее переполняет неудержимая страсть к нему, будто она хочет затащить его поскорее в постель, используя первую благоприятную возможность.

— Ты прав, — холодно сказала Линетт и подошла к умывальнику, все еще чувствуя себя очень стесненной рядом с Хантером, но больше ничего нельзя было поделать. Не идти же ему прямо сейчас устраиваться в сарае. И, кроме того, он не раз уже видел, как женщина занималась своим ежедневным туалетом. По утрам, в его присутствии, она умывалась и расчесывала волосы. В данный момент все было как всегда. Изменилось только место действия.

Хантер сел на единственный в комнате стул, ничего не оставалось делать, как только наблюдав за своей спутницей. Линетт налила в таз теплой воды, смочила в ней губку и принялась стирать с рук и лица дорожную пыль. Он, действительно, видел эти процедуры уже много раз и раньше, но неожиданно обнаружил, что этот обычный ритуал по наведению личной чистоты интересует его ничуть не меньше,

чем когда-то. Кроме того, видеть ее за этим волнующим занятием в спальне было что-то совсем отличное от той же процедуры, но которая совершалась на фоне природы, в естественной обстановке. Хантер, поерзав немного на стуле, попытался отвлечься от созерцания Линетт, занимающейся интимными делами, и попробовал думать о чем-нибудь другом. Но ему не удалось.

Линетт расстегнула две верхние пуговицы блузки, чтобы вымыть шею. Взгляд Хантера следил, не отрываясь, за движением губки сверху вниз, то есть от подбородка к груди. Он невольно вспомнил ощущение этой мягкой кожи под своими губами. Картина умывающейся девушки, нахлынувшие воспоминания распалили внутри него огонь. Продолжать молча сидеть становилось опасно.

— Пойдем ли мы на танцы? — задал вдруг он первый пришедший на ум вопрос.

Линетт повернулась и немного удивленно посмотрела на него.

— Не знаю. Я, вообще-то, серьезно не думала над этим предложением, — заметила она.

— Ну, так как?

Линетт предположила, что у нее появилась возможность снова оказаться на танцах с Хантером. Но не понравилось поднявшееся в ней от этой идеи волнение. Ее собственная взволнованность по поводу вечерних танцев настораживала.

— Я… Я, вообще-то, устала.

— Да, наверное. Но это был бы выход из нашего положения.

— Не понимаю?

— Мы бы немного развлеклись на свежем воздухе.

— Смотри сам. Можно попробовать. — Он немного помолчал.

— Возможно, это гораздо лучше, чем весь вечер просидеть в душной комнате, — продолжал он настойчиво.

— А-а.

Линетт поразила разумность его предложения. Провести весь вечер в комнате с Хантером будет просто невозможно. Вся мебель здесь — это только один стул и одна кровать. А пришлось бы дожидаться темноты, чтобы он смог пойти спать во двор. Намного лучше провести это время на танцах, в окружении веселящихся людей. Там будет чем заняться, чем отвлечься. А если задерживаться дольше в комнате, то, действительно, ничего не останется делать, как думать о Хантере да смотреть на огромную постель, которая стоит прямо перед носом и занимает собой все свободное пространство. Такой ситуацией не следует злоупотреблять.

— Наверное, нам надо пойти. Но… — она бросила взгляд на свою дорожную юбку и блузку.

— Миссис Браун говорила правду. Здесь люди намного меньше связаны какими-то светскими условностями. Сегодня вечером ты не увидишь женщин в бальных платьях, разодетых в пух и прах. Они не посчитают неприличным, что на тебе будет обыкновенный костюм. Его не воспримут как что-то странное.

— Ну что ж, у меня все же есть запасные свежие блузка и юбка. Я надену, если ты ничего не имеешь против. Но тогда мистеру Тиррелу придется пойти на танцы с дамой, которая похожа на квакера[3].

У Хантера вырвалось изумленное восклицание. Он отрицательно покачал головой.

— Ты никогда не выглядела как квакер, — заметил он.

Линетт взглянула на него той самой улыбкой, которая всегда безотказно действовала на Хантера.

— Я принимаю это за комплимент.

— Хорошо. Согласен.

Линетт достала из чемодана темную юбку и блузку, светло-голубую, с единственной рюшей спереди по воротнику, и стала критически осматривать их. Они были слишком мятые, чтобы в них можно было куда-либо выйти. Сначала требовалось привести вещи в приличный вид.

— Мне надо все погладить.

— Отнеси вещи вниз и там решите с хозяйкой, что можно с ними сделать, — предложил Хантер. — А я пока побреюсь и переоденусь. Потом я могу пойти на улицу, покурю и подожду, пока ты будешь готовиться.

— Хорошо.

Такое решение ликвидировало проблему их совместного пребывания в комнате до начала танцев. Линетт еще раз открыла чемодан и достала праздничное платье Мэри Маргарет, свою нижнюю юбку и белье для девочки, свернула все вместе и пошла искать миссис Браун.

Линетт почувствовала, что на душе стало легче, она повеселела. Действительно, забавно будет побывать на танцах. Кажется, она уже очень давно не делала ничего ради своего собственного удовольствия.

Линетт нашла миссис Браун, как и в первый раз, за своим столом, внизу, и объяснила, что нужно сделать с одеждой. Хозяйка немедленно взяла из рук Линетт юбку, блузку и другие вещи.

— Прекрасно. Их погладят быстрее, чем за час. Я пришлю к вам в комнату девочку, которая принесет уже отглаженную одежду, — пообещала она.

— О-о, я могу и тут обождать, — быстро заметила Линетт. Надо задержаться здесь, чтобы дать Хантеру время побриться и привести себя в порядок. — В любом случае мне надо отдать вещи Мэри Маргарет и объяснить, что как сделать.

— Я именно туда сейчас и иду, давайте, я ей передам. А вам останется только подняться наверх, к себе, и немного отдохнуть. Самое лучшее — отдых перед танцами.

Линетт улыбнулась. Можно заподозрить, что женщина настойчиво пытается помешать в осуществлении ее планов. Что же Линетт сейчас придумать, чтобы держаться подальше от Хантера? Она не намерена и дальше испытывать судьбу.

— Наверное, я так и сделаю. Но вначале, мне кажется, стоит немного размяться. Я погуляю во дворе.

Женщина с сомнением посмотрела на Линетт.

— К сожалению, у нас здесь нет сада, мэм. Просто двор, разделяющий конюшню и нашу гостиницу, и это не вполне подходящее место для прогулок на свежем воздухе.

Линетт начала было уже склоняться к мысли, что, возможно, придется некоторое время просто посидеть на ступеньках лестницы перед комнатой, ожидая, пока Хантер сделает все необходимое. Но миссис Браун вдруг улыбнулась.

— Но перед домом небольшая зеленая лужайка. Если у вас есть желание пойти со мной, то увидите, что ваша дочь в полном порядке. Отлично все устроилось. Она развлекается с другими детьми, а вы, миссис, сможете потом немного прогуляться, походить по зеленой травке.

Линетт пошла за женщиной к белому кирпичному дому, расположенному рядом с гостиницей, вполуха слушая веселое щебетание миссис Браун. Во дворе она увидела играющую в догонялки с другими детьми Мэри Маргарет. Линетт присела на ступеньки крыльца и несколько минут наблюдала за их беготней, потом немного прогулялась и вернулась в гостиницу.

Открыв дверь и войдя в комнату, Линетт увидела, что Хантер стоит перед зеркалом и бреется, а на нем — только одни брюки. Линетт остановилась, как вкопанная, и покраснела.

— Извини. По-моему, я отвела тебе маловато времени. Не подумала, что тебе еще надо бриться.

Хантер пожал плечами.

— Брось ты. Не важно. — Он усмехнулся, не оборачиваясь. — Меньше всего меня сейчас можно назвать стеснительным.

Линетт, глядя на его мускулистую, загорелую спину, не знала, что отвечать, что делать. Хантер без рубашки выглядел очень красиво и достойно. Действительно, ему нечего было стесняться. Однако она не могла высказать этого вслух, иначе совсем смутится. Поэтому Линетт просто приняла равнодушный вид и направилась к единственному стулу, стараясь не смотреть на Хантера.

«Тем не менее, — подумала она, — это плохо удается». Ее просто очаровывал его вид, движения. Как он бреется! В том, как Хантер, едва касаясь кожи, мягко, размеренно водил бритвой по щеке, было что-то завораживающее, что-то чисто мужское и почти загадочное. Какой-то волнующе-таинственный мужской обряд. Она постаралась представить себе, как бы все происходило, если бы осталась здесь и наблюдала, как он моется, держа в руке губку и водя ее по голой коже, скользя по буграм мышц, по плоскому животу. От этого влажные волоски на груди блестят и завиваются под стекающими каплями воды…

У Линетт перехватило дыхание, и она поняла, что не может отвести взгляд от него. Обращает ли он на нее внимание? Вдруг он увидел на ее лице откровенное любовное влечение? Это будет ужасно. Хантер, похоже, всегда умеет контролировать свои эмоции. Она опустила глаза, сосредоточенно уставясь на маленький коврик под ногами и некоторое время внимательно рассматривая неяркий геометрический рисунок.

— Да, я видела Мэри Маргарет, — начала Линетт. — Она прекрасно проводит время, играет с детьми миссис Браун.

— Хорошо, — продолжая работать бритвой, подхватил разговор Хантер. На Линетт он упорно не смотрел.

— Она даже не очень обрадовалась моему появлению.

— И что? Она даже не подошла к тебе?

— Нет, почему? Мы перебросились двумя словами…

— И Мэри Маргарет тут же убежала?

— Да. Наше общество ей уже наскучило.

— Так и должно быть. Надоело постоянно находиться со взрослыми. Да и все путешествие для нее, несомненно, утомительно и очень однообразно.

Хантер запрокинул голову и начал водить бритвой по шее, не осознавая, что его равномерные движения приковывают к себе взгляд Линетт.

— Как будет хорошо, когда мы наконец найдем Джулию! Девочки смогут играть вместе. Ведь они одного возраста.

— Значит, ты предполагаешь оставить Мэри Маргарет?

— Что же еще мне с ней делать? — удивленно взглянула на него Линетт. — Разве я могу оставить ее здесь. Как такое тебе пришло в голову?

— Знаю. Но я не это имею в виду. После того как ты заберешь Джулию, ты собираешься растить и Мэри Маргарет?

— Я не думала еще, — она помолчала немного. — Ну, да. Я уверена, что буду. У меня будет две девочки.

— Возможно, моя мать захочет взять Мэри Маргарет.

— Но я не уверена, захочу ли ее отдать, — почти резко ответила Линетт. — Она такая милая, доверчивая и добрая! И я не считаю, что она в самом деле способна на обман, как утверждали монахини из приюта. Знаешь, мне кажется, я привязалась и полюбила девочку.

Хантер снова усмехнулся отражению Линетт в зеркале.

— Ее вообще трудно не полюбить. Даже несмотря на то, что временами она может заставить тебя поседеть раньше времени.

— Это точно, — согласилась Линетт.

— Например, когда я увидел, что она пытается вскарабкаться на мачту корабля, то…

— Видя такую картину, я чуть было не упала в обморок.

Линетт улыбнулась, хотя тогда действительно почти лишилась чувств.

Хантер помолчал. Лицо его стало вдруг пасмурным. Он искоса глянул на Линетт.

— Линетт… — начал он осторожно.

— Что? — Линетт сжалась. В его голосе было что-то странное и неуверенное, что заставило ее насторожиться.

— Что, если… Ну, вот я думаю… Когда мы найдем Джулию, что, если она вполне счастлива? Если она не захочет поехать с нами?

— Нет!

— Послушай. Давай поговорим спокойно. Линетт покачала головой, крепко прижала ладони к коленям и подозрительно посмотрела на него.

— Я ее мать! Мы ее настоящие родители. И она, естественно, захочет поехать с нами.

— Но девочка нас не знает, — мягко напомнил он ей.

— Даже не хочу ничего подобного слушать!

Он закончил бриться и вытирал с лица оставшуюся пену, потом подошел к Линетт и сел на кровать рядом со стулом. Он осторожно взял ее ладони в свои и серьезно заглянул ей в глаза.

— Знаешь, не каждая сирота бедствует. Некоторые берут их в свои дома, чтобы сделать из них прислугу. Но не все. Когда ее взяли, Джулия была еще младенцем. Это совсем другое дело. Я думаю, что эти люди растили ее как собственную дочь.

— Хантер, прошу тебя!

— Что, если они были всегда добры к ней?

— Я не могу этого слышать сейчас.

— Вдруг девочке прекрасно живется у этих людей?

На лице Линетт появилось выражение паники и страха.

— Хантер! Она моя! Она не принадлежит им! Все эти годы мое сердце разрывалось от тоски по ней. Неужели ты не понимаешь? Как бы эта женщина ни обращалась с ней, все равно она ей не мать! Только я! Неужели ты сейчас отвергаешь нашу затею? Ты хочешь сказать, что сможешь просто оставить ее там? И, ничего не сделав, уехать?

— Нет, нет. Успокойся, родная, — это слово непроизвольно сорвалось у него с языка. Он сам не ожидал. Хантер смотрел на ее расстроенное лицо, глаза казались огромными, и в них стояли слезы. Он притянул Линетт к себе, хотя женщина была напряжена и слабо сопротивлялась.

— Не волнуйся. Я не оставлю тебя. Обещаю! Когда мы найдем Джулию, ты обязательно заберешь ее, даже если мне придется украсть ребенка.

Линетт судорожно обняла его за шею и прижалась.

— Я знала, что могу тебе доверять и рассчитывать на тебя.

— Конечно, можешь. Всегда.

— Спасибо, — прошептала она.