Огонь из пепла

— Взаимно, — скованно сказала я.

— И преподобная Шаула Отцамоз, прелат пророчества Призма, — посол чуть склонилась.

Я не знала, как ответить. Он привел с собой религиозного советника? Чтобы напомнить, что его правление на этом основывалось? Я кивнула сдержанной женщине.

Селено скользнул взглядом по скромному столу и стульям, по двум знаменам.

— Еще не поздно, королевы, перейти на наш корабль. Мы подготовили для вас отличный прием, там лучшие наши угощения и образцы лучшего кофе.

— Нет, благодарю, — сказала я. — Кофе для меня слишком горький. И мы с королевой Элламэй прибыли так далеко не развлечений ради. Мы хотим обсудить дела, чтобы мы могли вернуться в свои страны.

Селено раскрыл рот, словно хотел возразить, но королева Джемма склонила голову.

— Благодарю. Мы так и сделаем.

Селено закрыл рот и махнул рукой послу Каокотцли, та поклонилась и ушла по трапу. Не глядя на Джемму, он пошел к столу. Но на королеву смотрела прелат Шаула. Ее глаза чуть сузились, пока Джемма шла за Селено к столу.

Интересно.

Мы с Мэй сидели напротив четверых алькоранцев за столом. Джемма опустилась справа от короля, а прелат устроилась слева. Губернатор сел рядом с ней, словно хотел быть важным в этом разговоре.

— Королева Мона, — начал Селено все еще слишком громко. — Я поздравляю вас с возвращением союза с монархией Сильвервуда, которые до этого ни с кем не связывались. Торговля через горы будет благом для экономики восточного побережья.

Я молчала. Он начал далеко от темы, но я не собиралась позволять ему делать это долго. Я слышала, как скрипач вдали закончил мелодию, и ему хлопали.

— Я сожалею о разрушении нашего торгового союза, — продолжил он с напряжением на лице. Несмотря на юность, морщины на его лбу были глубокими. — Я сожалею о потерях, которые отразились на наших странах.

Я тихо и уверенно вскинула руку.

— Король Селено, — сказала я. — Я прошу вас говорить прямо. Прошу, не притворяйтесь, что события прошлого были несчастным совпадением или перерывом в нашей торговле. Вы захватили мою страну и убили многих моих людей, что не совершали против вас преступлений. Людей с мужьями, женами и детьми. Вы должны понимать, что я думаю теперь о вас и вашей вере. Если вас интересует торговля, то не скрывайте те события, словно они были случайными. Если вы будете так говорить, мы с королевой Элламэй уплывем, и сделки между нашими народами не будет до конца моего правления. Понятно?

Реакция алькоранцев была едва заметной, но чудесной. Лицо Селено было каменным, но румянец поднимался над его расшитым воротником. Джемма опустила взгляд на стол. Рука губернатора поднялась к усам, приглаживая вощеные волоски. Мама гордилась бы мной. Только прелат осталась бесстрастной и холодно смотрела на меня.

Король заерзал, опустив ладони в перчатках перед собой.

— Хорошо, — его голос потерял громкость, зазвучал от этого жестче. — Хорошо, леди королева. Мы перейдем к этому, если вы того хотите.

«Если вы того хотите», — будто мои желания были связаны с тем, почему мы были здесь. Я хотела, чтобы он раскаивался, чтобы признал, что не может носить корону. Но это никуда не привело бы. Я сложила руки, повторяя за ним.

— Расскажите о соглашении.

Он тихо кашлянул.

— Мои министры торговли предложили начать с малого, ежемесячно поставлять ткани, рис, сахарный тростник и соль в обмен на пятнадцать шкатулок с одинаковыми жемчужинам и пять шкатулок перламутра.

— Мы можем обойтись без риса и сахарного тростника, — сказала я. — Я приму ежемесячно поставки тканей из Самны, а еще двадцать пудов соли и пятьдесят блоков стали. За это я дам шесть шкатулок жемчуга одного размера или цвета, но не вместе.

Он вскинул бровь от моей низкой цены.

— Ткани из Самны требуют осторожного обращения и недели пути по морю. Я не соглашусь меньше, чем на десять шкатулок, и жемчуг должен быть одинаковым.

— Это утомительный процесс. Шесть — мое предложение за ткани. Я заплачу за соль и сталь двумя шкатулками перламутра.

— За шесть будет восемь рулонов ткани, не больше.

— Я хочу хотя бы пятнадцать. И красить их не нужно.

Прелат склонилась и прошептала что-то на ухо Селено. Я прищурилась. Эта женщина не была советником по торговле, она не должна была советовать королю на переговорах. Я пыталась понять ее роль здесь и заметила, что королева Джемма смотрит на стол, ее плечи были напряжены.

— Я приму шесть шкатулок жемчуга за двенадцать рулонов ткани максимум, если жемчуг будет одного размера и цвета, — Селено выпрямился. — А еще я прошу десять пудов серебра.

— За двенадцать рулонов ткани? — Мэй вскинула брови.

— За ткань, соль и сталь.

— Наверное, вы меня не так поняли, — строго сказала я. Его взгляд вернулся на меня. Я выждала пару мгновений тишины — молчание — контроль — чтобы он ощутил вес моих следующих слов. Мышца на его челюсти напряглась от неожиданной паузы. — Я не собираюсь платить вам за эти товары честно, — продолжила я. — Ваши советники предложили начать с малого. Вынуждена согласиться с ними. Вы разбили доверие между нашими народами, чтобы убрать этот ущерб, требуется больше пяти месяцев тишины. Если вы хотите торговать, чтобы пополнить свои сокровища, боюсь, вы будете разочарованы. А сколько жемчуга вы вывезли, не давая взамен ничего, кроме подавления? Нет, озеро Люмен не собирается быть проводником для вашего пророчества. Я буду торговать с вами, если вы хотите вернуть союз, и доверие вернется со временем.

Его карие глаза вспыхнули.

— Вы забываете о своем положении, королева Мона, — резко сказал он. — Я ожидаю честную плату. Я протягиваю руку союза, а не жестокости. Мирная торговля — плюс для вашего народа, а не моего. Или мне сказать, что вы попросили мои военные корабли прибыть на ваше озеро? Что будет делать ваш народ?

— И вы угрожаете мне после пары минут разговора, — холодно сказала я.

Селено не успел ответить, Джемма чуть подвинулась, ее рука юркнула под стол и легла на колено короля. Его глаза пылали, но он отпрянул, сжал кулаки на столе. Я сосредоточилась на ней и сказала, не дав Селено ответить на мои последние слова:

— Скажите, королева Джемма. Ваш посол сказал, что встреча была вашей идеей. Она говорила правду?

Джемма оторвала взгляд от стола и посмотрела на меня, я впервые различила цвет ее глаз. Они были синими, но радужки окружало золотое кольцо. Сочетание впечатляло, а длинные ресницы еще сильнее украшали ее юное лицо. Но роскошный вид ослабил ее тихий ответ.

— Да.

— Да, это все была ваша идея? Тогда скажите, какое ваше мнение? Почему вы хотите торговать с моей страной? Почему подталкиваете мужа к миру, когда монархи Алькоро вторгались в другие страны пятьдесят лет?

Селено стиснул зубы, но он дал жене ответить самой. Прелат рядом с королем смотрела на стол рядом с королевой, не поворачивая головы. Я не понимала, ощущала ли Джемма ее взгляд, но, если и ощущала, она его игнорировала. Она опустила руки на колени и просто сказала:

— Я не хочу больше кровопролития.

— Нет? — я разглядывала ее, не скрывая скепсиса. Она бесстрастно смотрела на меня, ее лицо не выражало ни гнева, ни страха. Только напряжение ее плеч выдавало, что она не была спокойна. — Не хотите кровопролития? Какая добрая королева. Странно, что это нужно начать сейчас, когда у меня появился вооруженный союзник, а не четыре года назад, когда у меня был лишь отряд копейщиков. Расскажите, о чьей крови вы переживаете?

Она смотрела на меня без враждебности, но с чем-то, близким к печали, в глазах. Но Селено опередил ее с ответом.

— Довольно, — рявкнул он. — Вы не будете давить на мою жену. Она предложила встретиться с вами, но я это осуществил. Я предлагаю торговлю, потому что вам это потребуется зимой, потому что я имею право на ваше богатство согласно пророчеству Призма. Не думайте, что я позволю вам обмануть меня.

Я не выдержала и вспыхнула яростью:

— Обмануть? Дурак. Как вы посмели так говорить? Ваша страна построена на горе лжи, и вы подняли эту гору так высоко, словно этим можно гордиться. Не было Призма. Нет пророчества. Нет Света. Вы действуете из алчности, вы обмануты, испорчены. Вы — убийца, Селено, и вы не можете называться королем…

Его лицо исказилось.

— Вы зовете меня убийцей, но сами организовали смерти сотен моих людей в день, когда вернули озеро. Вы думали, что имеете на это право? Вы не лучше меня.

Я встала, кипя гневом, мой стул царапнул по палубе, стол пошатнулся. Мэй схватила меня за руку. Я попыталась вырваться, думая, что она хочет меня сдержать, но заметила, как она хмурится.

— Что-то не так, — сказала она.

— Чт…

Трап вспыхнул огнем.

Джемма закричала. Мы тут же отпрянули от огня, закрывая лица руками. Огни вспыхнули в ночном небе, белые, яркие и ревущие. Крики поднялись с пристани внизу. Я услышала звон металла о металл. Дротики появились в атлатлах наших стражей. Но никто не успел отреагировать, раздался треск, все побелело перед глазами. Я пошатнулась, прижала руку к глазам. Их жгло в буре вспышек.

— Мэй! — закричала я. Я опустила руку, яростно моргая. Свет и тьма смешались перед глазами. — Мэй!

— Здесь! — рука врезалась в мою голову, спустилась до моей ладони.

— Видишь что-нибудь?

— Ничего! Идем, в воду!

Я схватила ее за рукав, мы слепо бежали к борту, подальше от волн жара со стороны трапа. Я терла глаза, вытирала щеки от слез. Я услышала стук стульев по палубе, звон металла, одно из знамен упало. Мир медленно проступал перед глазами, но крики и дым продолжали сбивать меня. Мы добрались до края, когда парус загорелся за нами.

Мэй перекинула ногу через борт. Я не успела присоединиться, огонь взорвался между нами слепящей вспышкой. Я отшатнулась, споткнулась о край платья и рухнула на бок. Боль пронзила мою правую руку. Нос наполнил запах горящих волос. Я закричала, откатилась от пылающих досок, пытаясь затушить огонь на одежде. Дым поднимался в воздух. Я ползла на четвереньках, правая рука была обожжена и кровоточила. Я снова ничего не видела, я вжала ладони в слезящиеся глаза.

— Мэй!

Ответа не было. Я впилась в борт, не обращая внимания на боль в руке. Зрение вернулось, я посмотрела на палубу, и сердце подпрыгнуло к горлу. Мэй пропала. Я посмотрела на бушующую воду за бортом. Фигура билась под водой.

Мэй тонула в глубинах.

— Нет! — Я впилась в лодку, рука болела возмущенно, но тут меня обвили руки и втащили на корабль. — Нет! — я была в истерике. Я корчилась, билась, размахивала руками, чтобы уцепиться за что-нибудь. Мои пальцы впились во что-то изогнутое, что-то твердое, с двумя дырами. Маска. Я потянула, фигура, держащая меня, пошатнулась. Но в следующий миг он прижал мокрую губку к моему лицу. Я закашлялась, и пылающий мир вдруг пропал в пустоте.

Глава 5

«Брызг».

Я была на нем.

Я проспала?

Мы еще не прибыли в Лилу?

Почему Мэй не разбудила меня?

Я нахмурилась. Мэй.

Мэй.

Я заерзала, боль пронзила руку. Слезы выступили на глазах.

Я лежала на левом боку на деревянных досках. Грубое одеяло было на моих плечах. В паре дюймов от моего лица лежала губка, за такими мы с братьями ныряли во время изгнания. Она была перемотана бечевкой. Я смотрела на губку и уловила слабый запах. Я вспомнила. Эта штука была привязана к моему лицу. Из-за нее я уснула. Я отдернулась от нее, но спина была прижата к перекладине. Пол покачивался подо мной. Слышно было плеск воды. Я была на борту, но не на «Брызге».

Нет, потому что «Брызг» был сожжен.

Я вытянула шею, пытаясь осмотреться. Тьма была плотной, не мерцал факел, не светила луна. Но я различила силуэт борта в паре футов от себя. Лодка была маленькой. Я пошевелила запястьями. Они не были связаны. Я повернула голову, пытаясь отогнать смятение. Краем глаза я уловила движение. Кто-то стоял в темноте.

Тот, кто сжег мой корабль и утопил Мэй.

Я резко оттолкнулась и встала на четвереньки, лодка покачнулась. Фигура удивленно вздрогнула. Он не успел пошевелиться, я бросилась за борт в воду.

Эта пода была отвратительной, гнилой и склизкой от растительности. Я гребла руками и тут же угодила в запутанные корни. Обожженная рука задела скользкую кору и вспыхнула болью. Что-то гадкое скользнуло у моего рта и щеки. Я подавляла тошноту и желание бороться. Я прижала ладони к мокрой коре и оттолкнулась, дрожа от давления растений. Но я застряла, волосы и локти запутались в растениях, платье было испорчено. Желудок мутило от той гадкой губки, что была у моего носа. Я извивалась, пытаясь высвободиться.

Рука сомкнулась на моей лодыжке, вспыхнула паника. Я отбивалась, попала от корней к вязкому илу. Рука не отпускала. С рывком меня вытащили к лодке. Я согнула локти, чтобы ударить напавшему по лицу, но, подняв меня из воды, он схватил меня и за правую руку. Я вскрикнула от боли, промедлила, и другая пара рук подхватила меня под руками. Меня вытащили на лодку.

Я ударилась о доски и перекатилась, пытаясь избавиться от рук.

— Уберите руки! — зарычала я.

— Факел, верни губку на место, пока нас не услышали!

— Не смейте! — я извивалась в руках напавших. — Немедленно уберите руки!

Фигура села на меня, удерживая.

— Прости, куколка, — сказал тихий голос.

Запах снова ударил по мне.

— Нет…

Пустота.

* * *

Я проснулась в том же смятении. Желудок сжимался с тошнотой, голова была сонной, болела. Я снова лежала на левом боку. Свет давил на веки. От меня пахло гнилью, жженными волосами и медом.

Мед?

Кто-то держал мою обожженную руку. Кто-то мазал что-то густое и липкое на кожу.

Кто-то наносил мед мне на кожу.

Глаза открылись. Фигура склонялась надо мной, его лицо было в футе от моего. Я отдернулась, вырвала руку из его хватки. Он воскликнул что-то, открытый горшочек меда был между его колен. Я отодвинулась и врезалась в ткань стены, ноги запутались в простынях. Боль пронзила руку, но я прижалась к доскам пола и встала, шатаясь, на ноги.

Пришлось согнуть колени и склонить голову, я была в низкой палатке, плотная ткань была натянута на раму. Выгоревшая ткань висела посередине и разделяла. Утренний свет лился в отодвинутую ткань на входе. Но между мной и выходом был мужчина, пытающийся остановить стекающий с руки мед.

Мужчина с ореховой кожей и копной вьющихся волос.

— Ты, — выпалила я.

Это был артист с огнем, которого я видела на пристани. Он закрыл горшочек меда неуклюже, потому что рука все еще была липкой.

— Утро, куколка, — сказал он. — Дай перевязать твою руку.

Я сделала шажок к нему и ударила ладонью по уху изо всех сил. Он растянулся на деревянном полу.

— Факел…

Я бросилась мимо него в тесном пространстве, отдернула ткань на входе и побежала на солнце. Быстрый растерянный взгляд сказал мне, что я была посреди леса. Фигура на досках вскочила на ноги от моего появления, но я пробежала мимо раньше, чем он смог остановить меня. Все еще в смятении и тумане я застыла на краю крыльца.

Там, где должна быть твердая земля, была вязкая вода цвета ржавчины. Деревья окружали нас, их стволы поднимались из воды. Капли призрачного серого мха свисали с веток. Рыба лениво проплыла из-под досок у моих ног.

Не крыльцо. Я была на лодке. Палатка на лодке. В лесу воды.

Рука обхватила мою грудь и отдернула от края. Я вырывалась, но он поправил хватку и просунул руки под моими руками.

Кудрявый юноша выбрался из палатки, держась за ухо.

— Полегче, Лиль! Не испорть ее кожу!

Меня встряхнули.

— Не смей прыгать в воду, слышишь? В этих водах крокодилы больше тебя размером и змеи, что убивают одним укусом. Ясно?

Я не могла ответить, боль в руке была ужасающей. Когда стало ясно, что я не отвечу, он отпустил меня и отодвинул от края, чтобы не дать сбежать.

Моя голова на миг закружилась. Все двоилось, перед глазами было два лица с ореховой кожей. Я тряхнула головой, моргая, а потом поняла, что это были близнецы. Но, мужчина из палатки был кудрявым, а тот, что на палубе, — лысым, как яйцо.

Я смотрела на них. Мед капал с моего запястья.

— Кто вы? — выдавила я. — Где я? Что вы наделали?

— Ты на «Болотном зайце», — сказал близнец с кудрявыми волосами. — В заболоченном рукаве реки в Низинах.

Я огляделась. Болота. Я слышала об этом месте, лабиринте воды и топей, что составляли большую часть Сиприяна. Это меня не радовало. Я сжимала и разжимала кулаки.

— Куда вы меня везете?

— Пока во Впадину жаб. Не самый утонченный город в Сиприяне, но он в стороне от главного канала, и мы должны быть в безопасности там.

— В безопасности?

Кудрявый указал на мою руку.

— Прошу, куколка, дай перевязать тебе руку, пока ты не заляпала все медом.

Мед с меня капал на палубу, но мне было все равно. Справа от меня лысый брат, Лиль, поднял шест. Он оттолкнулся им, направляя лодку дальше.

— Кто вы? — спросила я. — Что вам от меня нужно?

— Слишком много вопросов сразу, — сказал Лиль, опустив шест. — Выбери один, на который хочешь получить ответ.

Я скрипнула зубами.

— Кто вы?

— Я — Ро, — сказал кудрявый близнец. — Это Лиль. Мы… как ты нас называл, Лиль? Лазутчики? Послы?

— Вы убийцы, — рявкнула я. — Вы понимаете, что сотворили прошлой ночью? Вы убили королеву Сильвервуда, — горло сжалось на этих словах, реальность ударила по голове. — Убили ее, и ее муж растерзает вас, как кабанов, если это не сделаю я раньше него.

— Она не мертва, — сказал кудрявый. — Она доплыла до лодки.

— Врешь, — яростно сказала я. — Она не умеет плавать.

— Темноволосая и в тунике? С половиной оленя на ногах? — он отогнал осу от липкой руки. — Она доплыла до лодки, хоть и много кашляла и плескалась. Но смогла. Ее туда подняли.

— Кто? — спросила я. — Кто ее забрал?

— Не знаю. Мне нужно было уйти, пока не загорелся еще один парус.

Я пронзила его взглядом, отчаянно желая поверить ему, но боясь.

— А мои стражи? Люди, что были с нами и ждали на пристани с алькоранцами. Что вы с ними сделали?

— Ничего. И не нужно было. Никого не было на трапе, когда он вспыхнул. Об остальном позаботилась вспышка гранаты. Мы не хотели никого ранить. Нам нужна была только ты.

— Зачем? — спросила я. — Что вам от меня нужно?

Он потянул за свое ухо. Я надеялась, что оглушила его.

— Лично я? Я хочу перевязать твою руку, чтобы ты не привлекала желтых жужжалок.

Я посмотрела на руку. Кожа от запястья до плеча была красной и в волдырях. Мой длинный изящный рукав был разрезан по шву.

Я посмотрела на кудрявого близнеца. Как он себя назвал? Ро.

— Что потом вам от меня нужно? — спросила я.

— Твоя помощь, — сказал он.

— Помощь с чем?

— С освобождением Сиприяна от контроля Алькоро, — сказал он.

Мои брови подпрыгнули.

— Вы отключили меня, похитили, удерживаете в плену на лодочке посреди болота. С чего мне помогать вам?

— Независимость Сиприяна выгодна твоей стране, — сказал Ро. — И у нас есть то, что тебя заинтересует.

— Что?

Он отодвинул ткань палатки и указал на другую сторону, что была отделена шторкой. Я замешкалась, а потом подошла к нему, посмотрела на пол.

На матрасе лежала без сознания и со связанными запястьями королева Джемма.

— Великий Свет, — сказала я, впившись в столбик палатки. — Что вы наделали?

* * *

Официальные приветствия королеве Моне Аластейр из озера Люмен и Двенадцати островов.

Мы должны начать с искренних извинений. Мы сожалеем, что просим вас о помощи в такой грубой форме, но времени мало, наши попытки связаться с вами провалились. Мы верим, что братья Робидью обеспечат вам комфорт и помощь в пути.

После пятидесяти лет под контролем Алькоро страна Сиприян добралась до развилки. В свете освобождения озера Люмен хватка короля Селено Тезозомок на нашей стране стала слабой и уязвимой. Пора осуществить наши планы. Как вы уже узнали, в план входит условие, что мы отпустим королеву Джемму Тезозомок в обмен на свободу народа Сиприяна.

Нам не нужно описывать вам влияние этой независимости не только на Сиприян, но и на озеро Люмен. Мы вернем водные пути и станем первой линией защиты для вас и вашего народа. Как только Сиприян вернется под свое знамя, в Люмене больше не будет кровопролития от рук алькоранцев. Мы надеемся, что вместе мы договоримся о торговле, что будет выгодна нашим странам.

С вашей поддержкой наша борьба против жестокости Селено станет серьезной. Мы просим вас помочь Ассамблее в разработке соглашения об альянсе наших стран. А потом, если вы захотите, вы сможете выступить с нами на переговорах против Селено.

Мы сожалеем, что не даем вам шанса отказаться. Селено знает о нашей верности не ему, и большая часть заболоченного рукава реки непроходима. В задуманном маршруте сеть верных людей, что помогут вам в пути. Отклонение от пути может погубить вас и нашу миссию. Мы должны настаивать, чтобы вы помогли нашим представителям в Сьере. Если наша просьба вас не устраивает, можете остаться гостем, пока водные пути не будут освобождены от алькоранцев, и тогда вас безопасно доставят в вашу страну.

Не стесняйтесь просить у Робидью. Они к вашим услугам в пути, они знают об этом.

Ассамблея шести благодарит вас за то, что вы обдумаете это дело, и желает безопасного и приятного пути. Мы ждем официальной встречи.

Сенатор Юлали Анслет, Низины

Сенатор Одилия Дюпон, Лилу

Сенатор Джозефина Мору, Сьера

Сенатор Ив Шарбонэ, берег Полумесяц

Сенатор Арно Фонтен, Алозия

Сенатор Лейла Гару, Тугалу

Я подняла голову, оторвав взгляд от письма на тяжелом пергаменте с печатью Сиприяна, огонька на лиловом воске. Ро разворачивал бинт. Его брат Лиль стоял за палаткой и длинным шестом направлял лодку.

— Вашу Ассамблею шести не убили во время вторжения Алькоро? — спросила я, Ро склонился над моей обожженной рукой.

— Их публично казнили в столицах их провинций. Но у нас есть меры, что позволяют заменить представителя до следующих выборов. В Ассамблее было шестеро новых людей.

— Но… Алькоро положили этому конец? — сказала я. Мне не нравились эти братья, но я могла или слушать их историю, или сидеть в палатке, зажав руками уши. — Как вам позволили сохранить свое правительство?

Он вытер мою липкую руку мокрой тканью.

— Не позволяли. Они запретили свободные выборы и убрали все, что требовалось для голосования. На первых выборах люди просто встретились на пристани, а не в залах города. Алькоранцы в ответ запретили собрания на улице без разрешения. И люди стали собираться для выборов в частных домах. Алькоранцы запретили встречи более десяти человек в частном доме, этот закон все еще действует.

— И как вы его обошли? — спросила я.

Он начал перевязывать мою руку с плеча.

— Никак. Алькоранцы почти в каждом городе, и становится заметно, когда речной народ пропадает для встречи в тайне. Пятьдесят шесть лет мы, речной народ, не собирались в группы за закрытыми дверями. Но в некоторых местах люди пересекаются — на мельнице, на пристани, на рынке. В тех местах много алькоранцев, они во всех местах работы и торговли. Но одно собрание в году осталось, и они в нем не участвуют.

— Что… ох.

— Да, Первый огонь, — он слабо улыбнулся. — Они ненавидят его. Огонь всегда их пугал, весь город выглядит как печь… они с этим иметь дела не хотят. Это был логичный выбор для проведения выборов, это работало сорок лет. Думаю, алькоранцы решили, что мы не успеем за неделю организовать голосование для всей страны.

Пришлось с этим согласиться.

— И как вы это сделали? — спросила я, кривясь, когда бинт задевал ожоги.

— Кандидаты за неделю распространяет свою программу тайными буклетами, которые сжигают после прочтения. К счастью, огня в это время много. В последнюю ночь, через пять дней, проходит голосование.

— В этом году выборы будут?

— Да, потому это так важно. Люди готовы. Нам надоело, что алькоранцы топчут наши традиции и стиль жизни. Они убрали бы и Первый огонь, если бы не верили, что это нас успокаивает. Только это у нас и осталось. Они изменили наше производство, экономику, образование. Люди против.

— Королева Элламэй была в вашей стране пару лет назад, — сказала я. — Ей ничего неправильного заметно не было.

— Конечно, ведь мы это стараемся скрывать, особенно от чужаков. Не забывайте, несколько лет — большой срок. Все сильно изменилось всего за этот год. Мы половину века боролись, как моги. Если алькоранцы замечали мятеж, они подавляли его. Какое-то время это не беспокоило. Многие дела решались в провинциях, выборы мы вернули, и на управление провинций центральное правительство Алькоро не влияло. Уверен, мы до этого казались им вялыми, не спорящими с их управлением в Лилу. Но теперь все быстро меняется. Нам нужна Ассамблея как центральное управление, а не только в провинциях.

— Почему? — спросила я. — Почему все так внезапно изменилось?

— Несколько причин. Ты появилась и забрала озеро Люмен у Селено, это было важным событием. Люди поняли, что это возможно, а еще это ослабило хватку Алькоро на нас. Торговли вверх по реке не было, и их обычные графики развалились. У нас улучшилось оружие, это заслуга нашего паромщика, — он кивнул на брата. — Но важнее всего — призыв.

— Призыв?

— Алькоранцы призывают в армию всех здоровых от шестнадцати до двадцати восьми. Исключение — беременные женщины и родители-одиночки, — он обмотал мое запястье. — Они нацелились на Пароа. Если они смогут управлять берегом, они смогут управлять всем на острове.

— Откуда вы это знаете? — резко спросила я. — И зачем они хотели переговоров со мной, если уже собирались напасть на берег?

— Мы надеялись, что ты нам ответишь, — сказал он, завязывая бинт.

— Я могла бы, — недовольно сказала я, — если бы вы не прервали нашу встречу и не подожгли мой корабль. Я даже не успела выведать у Селено то, чего не знала.

— Но ты все равно сорвалась, — сказал он.

Я оскалилась.

— Как ты смеешь? Как ты смеешь критиковать мои действия…

— Прости, — он вскинул руки. — Прости, вырвалось не то. Я о том, что Селено не собирался говорить открыто, да? Особенно с той жуткой религиозной дамой. Призыв тоже в этом причина. Если Алькоро уже хотят напасть на побережье, зачем они приглашали тебя в Лилу? А если они задумали что-то хуже? — он улыбнулся. — Может, мы спасли тебе жизнь!

Я мрачно посмотрела на него. Его улыбка съехала, но не пропала.

— О призыве, — холодно сказала я.

Уголки его рта все еще были приподняты.

— Призыв. В сентябре по столицам провинций рассылают приказы о призыве, и все из-за этого идиота Катцомока. На той неделе я перехватил послание у гонца Алькоро, ударив его рыбой по лицу. Там были приказы короля Селено насчет твоего появления в Лилу. Ассамблея заполнилась криками мятежа, и они получили шанс связаться с тобой

Я посмотрела на письмо в своих руках.

— Вы пытались раньше? Почему Ассамблея говорит, что предыдущие попытки провалились?

— Мы пытались отправить весть тебе, — сказал Ро. — Месяцами. Несколько раз мы смогли доплыть до северных водных путей, не вызвав подозрений у людей Селено. Но нас отгоняли лучники Сильвервуда. На лодках следы от стрел в доказательство.

Я поджала губы, вспомнив лодки, что видели скауты Валиена.

— В сентябре мы отправили гонца в Матарики, пытались подобраться к горам Сильвервуд с юга, — он пожал плечами. — Она, наверное, все еще в пути. Но как только Ассамблея узнала, что Селено хочет встретиться с тобой, шанс нельзя было упускать. Прости за руку, ты не должна была пострадать. И мы не должны были отключать тебя, но не могли рисковать шумом. Пока мы не забрались глубже в болота, люди Селено могли легко нас догнать с пристани.

— Что ты прижимал к моему лицу? — спросила я, недовольно глядя на него.

— Усыпляющая губка. Целители Алькоро их используют в операциях.

— А оружие? Чем вы подожгли корабль?

— Жидкий огонь, — сказал Лиль со своего места. — Маленькие ракушки с жженой известью. Они горят на воде.

— Они горят на воде? Как это…

Ро помахал рукой, чтобы заткнуть меня.

— …возможно? — закончила я.

И тут слова полились изо рта Лиля.

— Сильная экзотермическая реакция, поддерживаемая маслом. Они производят значительный жар, намокая, и тут же все поджигают. Они горят очень жарко.

Он принялся объяснять реакцию извести на воду, но Ро перебил его.

— Лиль — химик, — громко сказал он. — Он волшебно создает огонь, что опаляет зубы крокодила, но опасно давать ему говорить.

Я коснулась пальцем бинтов на руке.

— Это обычный ожог? Он исцелится?

— Да, заживет, — убедил меня Ро. — Поболит немного, но, если не заразить, останутся даже все веснушки. Нам повезло, что твои волосы закрыли лицо. Известь творит ужасы с глазами и ртом.

— Лицо было… — я прижала ладонь к голове и судорожно вдохнула. Волосы вокруг лица были длинными и целыми, но за правым ухом торчали клочки. Мои волосы обгорели. Клочки были опаленными и неровными.

А еще…

— Корона, — сказала я. — Где моя корона?

Ро посмотрел на аптечку, куда убирал припасы.

— Ты была в короне?

Я стиснула зубы, гнев бурлил во мне. Ро поднял голову и успел поймать мое запястье, моя ладонь летела к его уху.

— Ох, куколка, не бей меня, или оглушишь!

Я боролась в его хватке.

— Я только ее вернула, идиот…

— Я извинился, — пылко сказал Ро. — Мы не хотели, чтобы ты каталась по палубе.

— А я не собиралась быть похищенной парой недалеких, глупых…

— Не нужно обзываться. Может, кто-то забрал твою корону до того, как корабль утонул. Волосы мы можем обрезать, если хочешь, прикрыть или так оставить. Как скажешь. Как только мы доберемся до дома.

Я отцепила его пальцы от запястья.

— Чей дом?

— Не знаю. Если алькоранцы повернули на запад в Марвенте, мы останемся во Впадине жаб с Дучетами. Хорошая и добрая семья. Много детей. Она готовит сладости, у нее лучшая кондитерская в Низинах, — он радостно похлопал по животу. — Погоди, вот попробуешь ее пирожное с орехом-пеканом, леди королева, и твоя мать будет плакать…

— Откуда мы узнаем, что алькоранцы повернули на запад в Марвенте? — спросила я, раздраженная его болтовней. Я хотела домой, а не есть сласти. — Откуда нам знать, что путь чист?

— Кое-кто разведывает впереди нас, конечно. Мы встретимся с ним у Впадины жаб через полчаса, — он увидел удивление на моем лице. — Ты не читала письмо? У нас готова сеть в Низинах и до Сьеры. Люди готовы открыть тебе двери. Они знают, как важно это дело, — он улыбнулся. — Ты думала, я неделю буду заставлять тебя спать на этой старой лодке?

Я нахмурилась от его веселья.

— Да, именно так я и думала.

— О, нет, леди королева. Мы должны двигаться быстро и тихо под носом Селено, но мы будем делать это как можно удобнее. Ты — коронованная особа Люмена. Если ты будешь двигаться по открытым водоемам на «Угле Лилу», это вызовет подозрения.

— Я коронованная особа.

— Сколько раз я должен извиниться?

— Тебе не повезло, постоянно, — сказала я. — И что я должна носить в пути?

— Кожу скунса и юбки из камыша, — он тряхнул головой. — Платья, конечно. Они будут ждать с нашим человеком. Думаю, они будут красивыми, если ты переживаешь.

— Я буду добрее, если ты перестанешь меня дразнить. Мне напомнить, что это ты меня похитил? Вы нарушили все правила политики. Оскорбил меня, чуть не убил союзников, уничтожил собственность и разрушил мои планы. Если ты не понял, я не рада тебе или твоему правительству. Не думаю, что платье как-то исправит ситуацию.

— Леди королева, — он чуть склонился, прижав ладони к коленям. — Знаю, мы поступили неправильно, и мне жаль, что мы тебе навредили. Ты имеешь право злиться. Но ты понимаешь проблему нашей страны? Разве твоя страна не преодолела схожее? Мы слышали, как ты прошла горы Сильвервуд и потопила дюжину кораблей Алькоро несколькими инструментами. Это была правда? Разве ты не сделала все, что было в твоих силах, чтобы вернуть знамя озера Люмен? Разве не попросила помощи у чужака в этом?

Я все равно хмурилась, но узел гнева ослаб… немного. Его слова не погасили раздражение, но они были правдой. Я сама спасла страну необычными методами. Если честно, союз с Сиприяном против Алькоро звучал заманчивее торговли с Седьмым королем. Из-за этой мысли и взгляда Ро я отвернулась к закрытой створке палатки.

— Что будет с Джеммой? — спросила я.

— Она будет заперта и охраняться каждую ночь. Она на настойке сейчас, я понимал, что нужно объяснить тебе все раньше, чем она проснется. Но ее нужно разбудить, чтобы дать воды. Надеюсь, она придет в себя, когда мы будем в безопасности у госпожи Дучет. До этого тебе нужно решить, с нами ты или нет.

— Расскажи о плане, — сказала я. — Подробно. Что вы задумали?

Он провел рукой по кудрям.

— Мы проведем тебя по Низинам и Алозии…

— Что за Низины? — перебила я. — Ты это все время повторяешь. Что это?

— Ты здесь, — он выудил пергамент из кармана и развернул карту Сиприяна. — Низины — южная часть Сиприяна, тут в основном болота и топи. Мрачная болотистая местность, не самая приятная, но алькоранцы зато бывают только на главных каналах. Они не могут отправиться вдоль реки Алозии из Лилу в Сьеру, — он обвел реку на северо-востоке от нас. — Мы отправимся западнее по городкам, а потом повернем на север. Мы наймем карету у Мрачного луга и направимся мимо холмов известняка в Сьеру.

— Это одна из провинций, — я посмотрела на письмо в своих руках. — И тут представитель — Юлали Анслет. Сенатор.

Он улыбнулся.

— Ты быстро схватываешь.

Я отмахнулась.

— Итак, мы попали в Сьеру.

— Да. Там будет ждать Ассамблея, как только они закончится голосование в конце недели. Мы, наверное, задержимся в пути, но в наших интересах добраться как можно дальше за неделю Первого огня. Алькоранцам сложнее заметить нас, пока вся страна празднует, и мы надеемся хотя бы миновать Низины к концу недели. А там ты уже поговоришь с ними, если захочешь, сформируешь альянс между Сиприяном и озером Люмен. Думаю, они попросят ваших солдат, чтобы показать официальное признание независимости Сиприяна маршем, взамен будет выгодная обеим странам торговля. Как только вы договоритесь, мы пошлем весть Селено, что его жена у нас в заложниках, и мы назовем ему условия ее освобождения.

— Думаете, этого рычага хватит? — спросила я. — Думаете, он выберет ее, а не Алькоро?

— Ты не слышала о них? Нет, наверное, не слышала. Они очень близки. Она всегда участвует в собраниях совета, даже хотя она не королева по крови, и он слушает ее, — Ро пожал плечами. — Или все эти годы они врали. Но разве не знак, что они прибыли вместе в Лилу? Было бы безопаснее оставить одного из них дома.

— Это знак, что она не согласна с его внешней политикой, — сказала я, вспомнив слова Кольма. — Ничего не поделать. Вы сообщите Селено. А потом?

Он отклонился на ладони, скрестив ноги в коленях.

— Мы получим его ответ и встретим делегацию людей Селено в Сьере, если ты захочешь. Мы заявим о союзе с озером Люмен и Сильвервудом, если ты захочешь говорить от их лица. Мы подчеркнем силу, которой теперь обладаем. Ты откажешься признать его власть в Сиприяне, дашь понять, что не будешь торговать с его народом. Начнем с того, что это было смелое заявление с его стороны. Не дай ему обмануть себя, ему нужна торговля с тобой. Без жемчуга торговля ниже по реке развалится, а там самый стабильный источник дохода. Мы предложим открыть ему водные пути в Сиприян, но под нашим знаменем и по нашим условиям. Мы потребуем убрать всех алькоранцев с наших границ и свергнем его власть в нашей стране. За это мы будем торговать с небольшим количеством его кораблей и вернем королеву невредимой, — он вдохнул. — Неплохо, да?

Я обдумывала его слова. Огрехи, конечно, были, но это я могла подсказать Ассамблее на переговорах. Но даже в свете этого было проще идти по такому пути, чем на сделку с Алькоро.

— Неплохо, — сказала я. — Но Селено может нарушить планы. А если он откажется?

— Мы будем удерживать королеву Джемму. Не вредя, но в тюрьме. Наверное, в Беллемере — столице Низин. Мы остановим отношения между народами, закроем пути от Алькоро. А потом… — он пожал плечами с усталостью. — А потом объявим войну с Алькоро и начнем атаковать корабли Селено. Может, так он передумает.

— Уверен, что вы выстоите против него? Количества хватит?

Он кивнул на Лиля.

— Нехватку людей мы перекроем огнем. У нас есть гранаты, что могут взорвать корабль. Мы можем ослепить нападающих. Ты это сама уже видела. Мы можем создавать шикарные взрывы. И мы знаем болота, как заяц свою нору. У нас есть шанс, — он приподнял уголок губ. — Если ты будешь с нами, мы будем непобедимы.

Я взвесила его слова. Мой народ был бы увереннее, если бы могли быстро взрывать корабли, как пострадал «Брызг» прошлой ночью. Если эти два брата доставят меня целой к Ассамблее шести, то я попрошу у них и поставлять нам оружие. Я посмотрела на палатку, но Лиль скрылся за ней. Стоило поговорить с ним позже, понять, что за новые изобретения, что еще они могут. Сердце забилось быстрее, он мог быть ключом к защите моего народа.

Я повернулась к Ро, глядя на него впервые как на потенциального союзника. Я изучала его внешность, тревога мешала мне до этого. На его подбородке была щетина. Он был в свободной белой рубахе с широким поясом цвета бургунди. Поверх был зеленый жилет, расшитый золотой нитью, зеленый цвет был приятным, изумрудным, что было хорошим контрастом с темными цветами.

«Видишь, Мэй, это возможно», — под его воротником был шнурок с кулоном, скрытым под рубахой. Я инстинктивно прижала ладонь к груди и выдохнула — наследная жемчужина осталась при мне. Я посмотрела на его закатанный рукав, на правую ладонь со старым розовым шрамом ожога между большим и указательным пальцем. На его мизинце было широкой кольцо без украшений, как печать без камня. Семейное, наверное.

Я посмотрела в его глаза. Они были светлее, чем я подумала до этого, почти того же цвета, что мед, которым он намазал мою руку. Я молчала пару секунд, хотела увидеть его реакцию на эту тактику. Он не мялся и не болтал. Он смотрел в ответ, вскинув брови. Я не ожидала такого от общительного человека, как он. Я ощутила такое же уважение, как к Атрии, но подавила его, несмотря на его самоконтроль и стильную одежду. Я была не в настроении прощать его.

Наконец, я спросила:

— Кто ты?

Он улыбнулся, его улыбка была белым полумесяцем на коричневой коже.

— Помнится, я уже говорил.

Я махнула в его сторону письмом.

— Тут говорится, что твое имя — Робидью.

— Да.

— Ро Робидью?

Он рассмеялся.

— Меня зовут Теофилий Робидью, но это слишком напыщенно, не считаешь?

— Почему не назваться Тео?

— Меня назвали в честь дяди. Все зовут его Тео.

Шест Лиля стукнул по лодке. Ро заерзал.

— С титулами сложнее. Почти все время мы с Лилем — посыльные Ассамблеи. Разносим послания между сенаторами, указания правильным людям, помогаем переговорам, изобретениями, военным действиям… нам говорят, мы делаем.

— Как вы получили эти роли? — спросила я.

— О, — он пожал плечами. — Талант, по крайней мере, у Лиля. Он как гений, если ты еще не поняла. Построил себе репутацию, самостоятельно делая зажигательные вещества. Он изобретает и расширяет арсенал. Одна из семей, где мы остановимся, поставляет ему жженую известь.

— А ты? — спросила я. — Что ты делаешь?

Он слабо улыбнулся.

— Что я не делаю? Я играю ложками и жонглирую фруктами для детей. Покупаю выпечку на пристани и пью кофе с пряностями с аристократами. Я сплетничаю с рыбаками и кланяюсь дамам. Я ругаюсь на печи вместе с кузнецами и обсуждаю дела с землевладельцами. Я очарователен.

«Не льсти себе».

— Дипломат, — отметила я.

— В хорошие дни. А потом я бью чужих послов рыбой по лицу или вытаскиваю важных особ из болот.

— И крутишь огонь, — сказала я.

Он тут же посерьезнел.

— Да. Пои. Я кручу пои.

Я вспомнила, как изящно он двигался среди кругов огня.

— Это было… красиво.

Он был польщен.

— Спасибо.

— Уже близко, Ро, — сказал Лиль.

— О, хорошо, — Ро встал на ноги. Он протянул мне руку. — Итак. Думаешь, сможешь мне доверять, куколка?

Я вдруг вспомнила Кольма за столом в Тиктике, он подпирал рукой подбородок и смотрел на Мэй, вытащенную из океана.

«Ты слишком быстро доверяешь», — сказал он мне тогда.

«Что ж, — подумала я. — У меня снова нет выбора, да?».

Я еще успею понять этого человека и его брата, это их странное правительство. А пока я могла лишь контролировать себя.

— Проясним две вещи, — я тоже встала, не взяв его за руку. — Во-первых, если вы действительно хотите довести меня по вашей стране до вашего правительства, то вы с вашим братом должны обращаться ко мне по титулу и оставить шутки при себе.

Он опустил руку.

— Прошу прощения, леди королева.

— Во-вторых, мое доверие. Мне говорили, что я доверяю слишком просто. А вот прощения у меня добиваются долго.

Он низко поклонился, снова улыбаясь.

— Понадеемся, что это мне не понадобится.

Глава 6

Мы добрались до места, которое Лиль назвал топями Сотни. Было тесно в этом лабиринте кривых деревьев и занавесей мха. Птица с длинными лапами и изогнутой шеей улетела, когда мы обогнули холм, ее крылья били по влажному воздуху. Громкий плеск в полумраке был громче, чем от лягушки или рыбы. Я попятилась.

Ро взял второй шест и уводил нас от зарослей по мутной воде.

— Что это? — спросила я. — Деревья?

— Колени кипариса, — Ро постучал по одному из деревьев шестом. — Когда туманно, они выглядят как руки, торчащие из воды. Потому люди зовут это место топями Сотни. Кажется, что под водой сто человек.

Я поежилась, несмотря на теплый влажный воздух. По сравнению с тенями и мхом, деревья выглядели жутко.

— Куда мы направляемся? — спросила я. — Там есть город?

— Не там. Мы у Впадины жаб, но там есть лишь старая пристань. Хорошее место для скрытой встречи.

Я поняла, что они могут доставить меня куда угодно и к кому угодно. Они могли доставить меня прямиком к Селено, а я и не узнаю.

— С кем мы встретимся? — резко спросила я.

— О, не переживай, — сказал Ро, убирая бороду мха в сторону. — Талантливый джентльмен. Хороший союзник, каких не сыщешь больше нигде.

— Он не в себе, — сказал Лиль со своего конца.

Ро оглянулся.

— Он нужен для успеха нашей миссии, — мы ударились об одно из деревьев, он развернулся и опустил шест в воду.

Я нахмурилась от их перебранки, от слов «наша миссия». Я все еще обдумывала письмо, было неприятно понимать, что я отстаю от братьев в знаниях. Я повернула голову, разглядывая окрестности. Было не по себе из-за того, что я застряла здесь, но, может, удастся выбраться. Я не могла быть так далеко от Лилу. Мэй и мой народ точно меня ищут, если Мэй жива. Я с тревогой разглядывала темную мутную воду. Если я нырну быстрее, чем они меня поймают, я уплыву от них.

Из гнилого бревна донеслось тихое шипение.

— Хо! — Ро подпрыгнул и оттолкнул бревно шестом. Мы дернулись вправо. — Гадкий щитомордник! Толкай, Лиль, он шумит!

Я вскочила на ноги с воплем, перебралась на середину. Шест Лиля шумел в воде, и я смотрела, как змея проносится мимо, белый рот был раскрыт.

— Огонь и дым! — рассмеялся Ро. — Он меня чуть не поймал! Можешь сесть, леди королева, они хорошо плавают, но людей не преследуют.

Я была слишком испугана, чтобы смущаться, медленно прошла к ящику и опустилась на него, стиснув зубы в тревоге. Плыть самой не хотелось. Проклятие место и его обитатели-убийцы.

Через пару минут стало видно мрачную пристань и ветхое здание в полумраке. К нему был привязана мелкая лодка, нагруженная свертками и ящиками. Я не видела сперва никого живого, но, когда приблизилась, я поняла, что то, что посчитала кривым деревом, оказалось мужчиной. Я подавила резкий комментарий Ро, нас уже было слышно.

— Все хорошо, Рыбьеглаз? — крикнул Ро.

— Помоги уже с грузом, балда.

Он был пугалом, скорченным мужчиной с белой бородой, похожей на мох на деревьях. Он был светлокожим сиприянцем, хотя понять можно было только по его светло-голубым глазам, остальное его лицо напоминало печеное яблоко. На голове была соломенная шляпа, его бесформенная одежда свисала с тела, как белье на веревке. Он поймал веревку, брошенную ему Ро, узловатой рукой, как ветви деревьев, и закрепил нас.

Ро протянул мне руку, мышцы на его лице подрагивали, он сдерживал улыбку. Я проигнорировала его руку, я всю жизнь выбиралась из лодок. Я шагнула на палубу. Мужчина смотрел на меня, вытянув шею над кривыми плечами. Ро присоединился ко мне.

— Королева Мона, представляю вам Клеофаса Моса, известного многим как Рыбьеглаза.

— Очень рада знакомству, — ровно сказала я.

Из-под его бороды донеслись неразборчивые слова.

— Прошу прощения? — спросила я.

— Да, твои волосы выглядят так, будто в них суслики жили.

Я сунула прядь волос за ухо.

— Да, они обгорели.

— Ага, как хвост лисы. Вторую получил? — он посмотрел на Ро.

— Королева Джемма на борту, да. Она скоро проснется.

— Тогда лучше все уладить. Вот, садись на ящик, — он сунул деревянный сундук мне в руки. Угол впился в мои перевязанные ожоги, я подавила вскрик.

— Ах, — Ро быстро поднял ящик из моих рук. — Рыбьеглаз, думаю, королеве Моне не пристало сидеть на грузе. И у нее сильный ожог.

— Ну, как скажешь. Сядь и не мешайся.

Я вскинула голову и пошла мимо странного мужчины, но тут густой серый мех на его плечах пошевелился сам по себе. Я отпрянула.

— Реки к морям…

То, что я приняла как часть его бесформенного наряда, оказалось живым существом, опоссумом, обвившим его шею как воротник. Длинный лысый хвост пропадал под бородой. Он повернул злую мордочку ко мне и зашипел.

— Мирабель! Веди себя хорошо, — проворчал Рыбьеглаз. — Не бойтесь. Она не любит незнакомцев.

Ро за ним склонился над ящиками, пытаясь сдержать приступ смеха. Я неразборчиво ответила и поспешила к бревну в стороне от груды груза. Я забралась на него, попыталась взять себя в руки. Я не знала, злиться мне или смеяться.

Лиль и Рыбьеглаз бросали ящики на «Болотного зайца», Ро подошел ко мне широким сундуком в руках.

— Ваш гардероб, леди королева, — сказал он, голос все еще был веселым.

— Я просила оставить шутки себе, — сказала я, он опустил сундук.

— Ах, — он покачал головой, улыбаясь. — Не спеши с выводами. Рыбьеглаз живет и дышит болотом, он не любит народ Селено, который портит это место для своих кораблей. Этот человек на нашей стороне. Он будет в пути впереди нас, проверять пути и сообщать тем, кто нас примет.

— А опоссум? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Опоссум. Что тут скажешь? — он снял с сундука крышку. — Тебе нужны нарядные платья и повседневные, — он порылся в слоях кружев и бахромы. — И где-то сапоги. Плащ. Нижнее белье. Две рубахи и штаны. Гребень и зеркало.

— Как скоро мы доберемся до дома?

— Через пару минут после этого. И там ты сможешь переодеться.

— Робидью! — завопил Рыбьеглаз. — Хватит заигрывать!

Он улыбнулся и пошел помогать Лилю грузить ящики. Я посмотрела платья сверху, поджала с отвращением губы при виде нарядных. Они были из слоев кружев с кисточками и бусинами на корсете. Я всегда предпочитала платья скромнее, и сам фасон и несколько украшений указывали на их качество. Но перебирать я не могла. Мне повезло, что меня не завязали в мешок и не выбросили в болото.

Я закрыла сундук, и тут таракан размером с куриное яйцо вылез из бревна, на котором я сидела. И полез по моему колену.

Я вскочила и отбросила мерзость, подавив визг. Он отлетел по пристани к воде. Я поежилась и отряхнула руки и шею. Мэй закатила бы глаза при виде меня.

Мэй. Что с ней случилось? Я закрыла глаза, тревога за нее окутала тяжелым туманом. Могла ли она пережить падение в воду? Я видела ее только в океане и реке. Она смогла взять себя в руки в неподвижной воде залива? Ро описывал ее, никто больше не подошел бы под его описание. Но он мог увидеть ее до падения за борт. Может, он и не видел ее плывущей. Я ему в этом не доверяла, не могла доверять. Подруга могла умереть. Мой желудок сжался, горе смешалось с сомнениями.

Что бы сделала Мэй на моем месте? Она бы убежала со своим компасом, обходя аллигаторов и змей. Никто не увидел и не услышал бы ее, пока она не появилась бы в Лиле без царапин и не голодная. Я так выживать не умела. Я могла плыть там, где не могла Мэй, но не знала, как ставить силки, собирать ягоды и исцелять раны травами. Я не знала, какие существа были опасными. Нет, я была привязана к планам ассамблеи, к их странным помощникам, хорошо это было или плохо.

Ро пошел по пристани, сворачивая карту.

— Можно отправляться, — сказал он. — Готова?

«Это важно?» — я посмотрела на воду. Таракан барахтался на поверхности, пока темный рот не появился из мрака и не утащил его на глубину.

— Готова, — сказала я.

Ро забрал мой сундук и понес по скрипящей пристани. Я поспешила за ним к лодке, где теперь было полно ящиков.

— Зачем все это, если мы каждую ночь будем останавливаться у речного народа? — спросила я, он опустил мой сундук на палубе.

— У нас есть пара дел по пути. Многие ящики пустые, мы заберем мешки жженой извести. В некоторых прототипы для мастеров. И в нескольких припасы, если нам придется скрываться от алькоранцев.

— Мы же не загоримся? — спросила я.

Он протянул мне руку.

— Нет, если не начнешь искриться.

Я снова не приняла его руку и прошла на «Болотного зайца». Рыбьеглаз смотрел, почесывая острый подбородок Мирабель.

— Сможешь завтра проверить канал за Впадиной жаб? — спросил Ро.

— Встретимся на отмели на дальней стороне, — ответил он. — Лучше выдвигайтесь рано, пока алькоранцы не стали догадываться.

— Да, — Ро схватил шест. — Приятного дня, сэр!

— Не глупи, — последовал ответ.

Ро и Лиль оттолкнули лодку, и мы поплыли среди деревьев обратно.

Я села на ящик, но Ро оглянулся на меня.

— Простите, леди королева, но, боюсь, вам придется вернуться в палатку на пару минут. Мы скоро будем во Впадине жаб, не все там должны знать о планах ассамблеи. Чем меньше людей увидят подозрительного величавого пассажира, тем лучше.

— А если Джемма проснется? — спросила я.

— Мы быстро, — сказал он.

Я с неохотой встала и прошла в палатку. Джемма все еще лежала на боку, выглядела плохо. Ее густые каштановые волосы разметались по лицу и плечам, изящный кулон свисал над обгоревшим кружевом нижнего платья. У нее не хватало серьги, но я хмуро отметила, что ее корона с белыми кристаллами уцелела.

Я осторожно села у выхода из палатки, чтобы быть подальше от нее. Я не хотела, чтобы она проснулась и увидела меня здесь, в одной лодке с ней. Она выглядела безобидно, ее юное лицо было расслаблено, как и прошлой ночью. Сколько ей? Какой была ее жизнь в браке с тираном? Во что она верила? Я разглядывала ее еще миг, словно могла прочесть ответы на лице. Но я ничего не нашла, она не шевелилась, только грудь слабо вздымалась и опадала.

Я подумала о нашей плохо прошедшей встрече ночью. Я понимала, что сорвала переговоры. Сорвалась. Гонец слабее, может, поддался бы, но Селено, наверное, привык, что люди злятся на него. Даже если бы нам не помешали, он не поменял бы условия торговли. Может, так было лучше. Я получила другой шанс на переговоры, в этот раз у меня был рычаг давления. Я буду вести себя холоднее, спокойнее. Он будет дрожать в моей тишине, я использую это для лучшего эффекта. Да, в следующий раз с Ассамблеей шести и планом я буду готова к переговорам с алькоранцами.

Я перевела взгляд на мир за палаткой. Деревья расступались, и мы двигались к реке, широкой и медленной. Мы миновали лодочки на воде — Ро отвечал на приветствия людей. Берег поднялся, и деревья стали толще, но все еще кривые и со мхом. Первые домики появились среди деревьев, и берег сменился пристанями и пирсами. Они выпирали в воду, сужая ее для нескольких рядов лодок. На пристани кипели дела, деревянные фасады сверкали яркими красками — изумрудно-зелеными, желтыми, как подсолнечник, лиловыми с золотом. Смелые вывески висели над водой, на многих звенели колокольчики, когда их задевали шестами. Я вытянула шею, чтобы видеть все в узком проеме. «Веселье за десять серебряников». «Приборы для огненного театра от мадам Клеомы: веера, обручи, пои, посохи и прочее. Ищем продавца, спрашивайте лично».

Лиловые и золотом украшения были в честь Первого огня, они были натянуты между шестами. Огни пылали вдоль пристани, и даже в свете дня они были яркими. Мы плыли по реке, и я увидела, как кто-то двигается от костра к костру, подливает масла. Я вытянула шею, пытаясь заметить процесс выборов. Ничто не выделялось. Не выдавало речной народ.

Зато я видела разные проявления диверсии, которые пропустила бы, не вглядываясь. Даже в этом городе, что был меньше города Лилу, были признаки присутствия алькоранцев, но они были тихо подавлены аккуратными штрихами. Яркий костер горел рядом с красноватым фонарем, и его красный отблеск никто не замечал. Деревянная балка возвышалась над колоколом в центре города, на ней были вырезаны слова пророчества алькоранцев. Но она была в лиловых и золотых лентах, перекрывших все слова. Флаг Алькоро висел на столбиках через каждые пару ярдов, но кто-то поставил на столбики чашки с какими-то семенами, раз ткань была в помете. Я улыбнулась. Ро не врал. Пятьдесят шесть лет в оккупации, но народ боролся.

От реки шел ручей, и Ро повернул туда. Вскоре мы поплыли мимо домов в два этажа с двориками и украшениями из кованого железа. Как и магазины, они были яркими, многие были с густыми садами, идущими до берега. Мы завернули и подплыли к пристани перед домом персикового цвета. Ро опустил шест и привязал нашу лодку к столбику. Наша лодка задела пристань.

Я встала на ноги, но тут вдруг решила оглянуться.

Джемма проснулась.

Ее глаза были открыты, она смотрела на меня из теней. Не двигалась, не говорила. Она смотрела, моргнув один раз.

— Хорошо, королева Мона, — позвал Ро. — Лиль проведет тебя до дома. Пройдем в дверь сбоку, через кухню, и быстро.

Я не ждала уговоров. Я почти выпрыгнула на палубу. Лиль кивнул и пошел по тропе, скрытой от берега кустом азалий. Я поспешила за ним. У двери кухни я оглянулась. Ро как раз отодвигал ткань палатки.

— Леди королева! — я перевела взгляд и увидела женщину в тонком сиреневом платье, она присела в реверансе посреди большой кухни. Аромат масла свежей выпечки окутал меня, когда я прошла в дверь. Женщина потянулась, и я тут же протянула руку, которую она обхватила обеими ладонями. — Я так рада, что вы добрались. Я — Мод Дучет. Молю, простите за беспорядок, но так безопаснее, чем входить через главную дверь.

— Конечно, — сказала я, все еще потрясенная от утра и взгляда Джеммы. — Я тоже рада.

Эта ложь вылетела сама по себе, это путешествие не было приятным, еще и Джемма видела меня в лохмотьях, как пленницу.

— Добро пожаловать во Впадину жаб, — сказала Мод. — Идемте за мной, я покажу вашу комнату.

Я прошла за ней по кухне мимо остывающих рядов выпечки, ожидающих посыпки сахарной пудрой, что была в миске неподалеку. Мой желудок заурчал, я поняла вдруг, что не ела с момента, как мы отправились в Лилу. Я представила, как тянусь и хватаю пирог, из которого вытекает ягодное варенье. Пока я не сорвалась, мы успели выйти из кухни, и запахи остались позади. Мы оказались в солнечном коридоре. Мод вела меня по лестнице, устланной ковром, дальше дверь была приоткрыта на дюйм, и оттуда смотрела колонна ярких глаз. Оттуда донесся смех, а потом шиканье.

— Дети, — сказала Мод, торопя меня по коридору. — Я говорила им, что вы с королевой Джеммой — гости из Самны, но их интересует мастер Робидью, — она открыла дверь для меня.

Комната была маленькой, но чистой, со сливовыми шторами. Мод настояла, чтобы я просила у нее все, что мне потребуется. Лиль принес мой сундук. Он опустил сундук, они покинули комнату, закрыв за собой дверь.

Я пару секунд смотрела на сундук, а потом прошла к окну. Было видно реку, я вытянула шею, чтобы увидеть тропу. Ро спешил к двери кухни, сжимая Джемму в руках. Ее голова была на его плече, и всем казалось, что она спит.

Я встряхнулась и вернулась к сундуку, посмотрела платья внутри. Многие платья в Люмене были в кружевах и с пуговицами на теле, хотя в обычные дни женщины носили юбки или штаны с блузками, если не были в костюмах для ныряния. Но стиль Сиприяна, насколько я видела на пристанях Лилу и Впадины жабы, был со свободными платьями без рукавов, но с поясом. Я заметила пару женщин в штанах, почти как у Ро, жилетках и поясах, но у меня варианты были ограничены. Вернувшись к озеру, я радовалась шансу носить платья снова, так что я выбрала платье и теперь. Я достала тусклое голубое платье, утро было странным, и я решила выбрать цвет ближе к своей стране.

Я выбралась из испорченного платья, пострадавшая рука мешала мне постоянно. Кривясь, я сунула ее в длинный рукав нижнего платья, стараясь не повредить повязку. Я натянула голубое платье через голову, пояс закрепила под грудью. Место еще оставалось, Мэй это платье подошло бы лучше, чем мне. Я недовольно застонала, и росту ее подошло бы лучше. Юбка была слишком короткой, оказалась над моими лодыжками. Я прошла к зеркалу у комода и посмотрела на ущерб.

Великий Свет, я выглядела ужасно. Почему никто не сказал мне, что у меня лицо в саже? Под зеркалом был рукомойник, и я склонилась, терла лицо, пока нос и щеки не порозовели. Я поискала в сундуке обещанный гребень и напала на пострадавшие волосы. Но, как бы я ни приглаживала их, они торчали за ухом обгоревшими прядями, как шерсть мокрого пса. Я хотела заплести косу, как в пути с Мэй по горам, но едва могла поднять раненую руку дольше, чем на пару секунд. Я недовольно убрала волосы на одно плечо. Можно было завязать их шнурком или чем-то похожим, а потом я нашла в сундуке мешочек с яркими лентами внутри. И крохотная частичка гнева испарилась.

Из коридора раздался визг, топот ножек по дереву. Я закончила завязывать голубую ленту в волосах, кто-то постучал в дверь. Я открыла ее и увидела Ро, увешанного детьми. Они свисали на его спине, руках и ногах, крича поверх друг друга. Девочка с хвостиками темных волос обнимала его шею.

— Джемма проснулась, — сказал он, пытаясь посмотреть на меня поверх девочки.

Я вышла в коридор с ним.

— Она была в сознании, когда ты принес ее?

— Нет, спала. Она пришла в себя, когда я опустил ее на кровать.

«Она не спала до этого», — что она подумала, когда увидела меня в палатке с ней? Мне нужно было почему-то убедиться, что она понимала разницу нашего положения.

Девочка повернулась ко мне, все еще обнимая Ро.

— Что на твоем лице? — спросила она.

— Это сажа. Я что-то пропустила?

— Да, у тебя точечки на всей коже.

Я застыла на миг, размышляя, что не заметила в отражении. Я хотела повернуться к зеркалу, когда Ро сказал:

— Это веснушки, Анук. У тебя тоже есть, но их меньше видно, — он щелкнул по ее носу и начал высвобождаться из объятий детей. — Ладно, дамы и господа. Мне и мисс Моне нужно поговорить с мисс Джеммой. Почему бы вам не пойти вниз? Я приду через пару минут. Поищите яблоки, и я буду жонглировать для вас.

Они радостно запищали и побежали по лестнице.

— Прости, — сказал он, выводя меня в коридор. — Они не привыкли видеть кого-то светлее народа каньона.

— О, конечно, — наверное, я была бледнее всех, кого они видели.

Он замер у двери в конце коридора.

— Королева Мона, вы решили, что будете говорить Джемме?

— Не точно, — сказала я. — А что?

— Вы с Сиприяном? С Ассамблеей? Будете против Алькоро сейчас? — его ладони полезли в его карманы. — Я бы не спрашивал, но… мне кажется, что я многого от вас прошу за короткий период времени.

— Да, много, — я подумала об оружии, о возможности никогда не торговать с Селено напрямую. — Но я буду с вами, по крайней мере, перед Джеммой. Я не рада тебе, у меня есть вопросы к тактикам Ассамблеи. Но я хочу, чтобы Алькоро ушли из ваших водных путей, как и вы.

Ро посерьезнел, но все же улыбнулся и повернул ручку двери. Я прошла за ним через порог.

Джемма сидела, горбясь, на кровати, сжимала чашку воды в дрожащих руках. Лиль пришел позже с сундуком, что был намного меньше моего.

Она опустила чашку на колени, ее руки все еще были связаны в запястьях.

— Что вы здесь делаете? — тихо спросила она.

Я посмотрела на нее, щурясь.

— Я отвечаю на просьбу Ассамблеи шести об альянсе их народа и моего. Как оказалось, вы не стерли правительство Сиприяна. Вы уже в двух странах провалились.

Она вздрогнула, но не пыталась возражать. Она спросила:

— Что с вашими волосами?

Я нахмурилась.

— Обгорели при нападении на мой корабль прошлой ночью. Жаль, но в этой жестокости виноват ваш муж.

Она чуть выпрямилась и заговорила тихо, но твердо:

— Вы не знаете, о чем говорите.

— Не знаю, — согласилась я. — Но я достаточно видела за четыре года.

Ее губа дрогнула, она прикусила щеку изнутри, потянула за рукав кружевного платья. Она посмотрела на Ро.

— Что вы со мной сделаете?

— Я не хочу вредить, леди королева. Совсем не хочу. Мы хотим вернуть вас вашей стране, — я была удивлена нежности в голосе Ро. Он присел перед ней. — Но пока мы не можем этого сделать. Боюсь, вам придется остаться пока с нами. Но все не так плохо. Меня зовут Ро, это мой брат Лиль. Мы будем сопровождать вас к нашим представителям в городе Сьера.

— Зачем нам туда? — спросил она.

— На встречу Ассамблеи. Мы надеемся, что вы настроите вашего мужа согласиться на наши требования освободить Сиприян.

Она посмотрела на него, на меня, а потом на него. Ее рот приоткрылся.

— Вы шутите, — прошептала она.

Я вздрогнула в гневе.

— Разве? Вам не казалось, что страны, в которые вы приходите, не рады делить ваше знамя?

— Вы не понимаете, все это ужасно не вовремя, — ее голос стал чуть выше. — Вам нужно меня отпустить… вы должны это сделать.

— Мы не просим о союзе, королева Джемма, вы будете нашим рычагом давления, — сказал Ро. — Вы можете быть против.

Она покачала головой. Несколько прядей волос выбилось из-под ее короны призм.

— Муж не будет торговаться за мою жизнь. Он не может, это… невозможно.

После этих слов прошло пару мгновений тишины.

— Почему вы так говорите? — спросил Ро.

— Потому что он должен исполнить Пророчество Призма, — просто сказала она. — Ни одна жизнь алькоранца не важнее этого. Ни одна. И точно не моя. Нас учили этому с раннего возраста. Годами мой народ был среди вас, вы не слушали наши слова?

— При всем уважении, леди королева, — сухо сказал он. — Нам приходилось их слушать.

— Тогда вы должны понимать. Пророчество важнее жизней. Мы все — лишь проводники для него, даже мой муж.

— Он не слышал наши условия, — сказал Ро. — Мы считаем, что он найдет их не лишенными смысла.

— Вы будете разочарованы, — уверенно сказала она. — Мой плен не дарует вам свободу, это закончится катастрофой.

— Мы все равно попробуем, — сказал Ро.

— Нет, вы должны меня отпустить.

— Нет, леди королева. Мне жаль, что вас это так расстраивает, но мы не можем это сделать, — он опустил ладонь на ее руки, она вздрогнула. — Я просто развяжу ваши запястья. Я не советую бежать. Даже если вас не съедят существа в болоте, мы слишком далеко, чтобы вы могли добраться сам, — он ослабил узел и убрал веревку с ее запястий. — Мы запрем дверь, но кто-нибудь принесет еду. Мы хотим пока для вас удобства, — он открыл сундук и показал простую, но аккуратно сложенную одежду стопкой.

— Мастер Ро! — позвал голосок из коридора. — Мы достали яблоки!

Ро встал.

— Может, королева Мона поможет вам переодеться.

— Стой… что? — спросила я. Он хмуро посмотрел на меня и поманил Лиля за собой. Дверь закрылась за ними, и я осталась с Джеммой. Она посмотрела на меня, теребя кружева на левом рукаве.

— Это не сработает, — сказала она снова.

— Может, вы удивитесь, — сказала я. — В мире есть не только ваше пророчество.

Она молчала миг, кусая губу. Я смотрела на нее, сжимая губы.

— Вы это задумали? — спросила она тихо, но твердо. — Даже после того, как Селено попросил о мирной встрече?

— Нет, не задумывала. Я хотела с ним встретиться. Атака речного народа была внезапной и для меня.

— Но вы хотите быть им союзником? Хоть вы их пленница?

— Мне не нравятся их методы, и я выскажу это их Ассамблее. Но Робидью пока были честны со мной, — надеюсь. — И они отнеслись ко мне не так ужасно, как ваш народ.

Она услышала мои резкие слова, отвела взгляд и быстро вдохнула, ее плечи были напряжены. Я отметила, что стоит быть с ней добрее, подружиться, но я не забыла слова Селено прошлой ночью, их раздражающую черствость из-за ее неправильных убеждений. Даже если теперь она сомневалась, ее страна захватила мою четыре года назад. Я не собиралась сочувствовать ей.

— Вы не думали, что они используют вас так же, как меня? — сказала она, глядя на меня. — Что помешает им выдать вас моему мужу в обмен на их свободу?

Я думала, что меня могли использовать, но тут все же было ближе к общему взаимообмену. Эту новую мысль я еще не обдумала. Я знала, что звучу смутно, но сказала:

— Они знают, что от союза со мной получат больше выгоды.

— Тогда почему не тронули королеву Сильвервуда? — она впилась в колени. — Ваша новая сила в армии Сильвервуда. Почему речной народ не хочет вести переговоры и с королевой Элламэй?

— Думаю, у них мало времени, и они решили, что я смогу говорить за нее.

— С чего бы они решили? Я не подумала бы, что вы будете говорить за них, — она склонила голову. — Вы не думали, что они хотят разделить вас и Сильвервуд? У вас не все интересы общие. Ваш народ будет вести переговоры ради безопасности, но лесной народ этим не обеспокоен. И вы — не их королева.

— Ассамблея и народ Сиприяна ничего не получат, разрушив мой союз с королем Валиеном и королевой Элламэй.

— Только заберут всю торговлю восточного мира, — тихо сказала она.

Я уставилась на нее, поражаясь, что проглядела очевидный мотив. Она чуть приподняла брови от моего молчания. Она шептала, но королева Алькоро была умной, это я недооценила. Я взмахнула рукой.

— Бред. Давайте вас переоденем.

Она отпрянула, потянув за рукав.

— Нет… нет, спасибо. Я справлюсь.

— Я могу хотя бы развязать пояс сзади.

— Не стоит, — сказала она.

— Правда, такое платье снять не просто…

— Мне не нужна ваша помощь, — сказала она, ее голос стал выше. — Я не хочу вашей помощи. Прошу, оставьте меня.

Я стояла перед ней, рука была протянута к обгоревшему плечу ее платья. Ее щека дрогнула, она впилась в губу.

— Прошу, оставьте меня, — повторила она.

Я вздохнула и повернулась к двери. Без слов я вышла в коридор, оставив Джемму бороться с испорченной одеждой. Ключ был в замке. Я закрыла дверь и решительно повернула ключ.

Я пошла по коридору и начала спускаться по лестнице. Лиль был в прихожей, сидел у ящиков, что мы привезли от Рыбьеглаза. Я замерла перед ним.

— Лиль, — сказала я. — Если вы хотите переговоров с Сильвервудом и Люменом, почему не взяли с нами Элламэй?

Он не поднял голову.

— Мы взяли лишь две губки.

Это был метод, а не причина.

— Не думаю, что я могу говорить за короля Валиена и королеву Элламэй. Это будет неправильно для их народа и интересов. Стоило взять и Элламэй.

Он пожал плечами.

— О, ладно.

— Я могу где-то в пути отправить послание? Чтобы братья знали, что я цела.

— Нет, — он вернул крышку на ящик. — Могут перехватить. Нельзя рисковать, — он встал с ящиком в руках, пошел к двери. — Оставайтесь внутри.

Я смотрела на него, дверь закрылась передо мной.

«Они хотят разделить вас и Сильвервуд», — что было выгоднее для Сиприяна — союз с Люменом против Алькоро или выдать меня Селено? Ассамблея не могла думать, что мой совет и братья заступятся за меня. А Джемма говорила насчет Валиена. Он обещал нам поддержку своего знамени, но стал бы объявлять войну соседней стране, что не была прямой угрозой лесному народу?

Я подумала о Мэй. Я была рада, что ее не похитили. Она так старалась провести меня через горы и объединить наши страны. Она не позволит конфликту интересов разделить нас. Она вернется к моим братьям и Валиену, они продумают стратегию.

Если она была жива.

Я все еще не хотела обдумывать это.

Смех донесся из коридора. Сжав кулаки, я отвернулась от входной двери и пошла на звук. В гостиной Ро стоял перед диваном, смотрел на воздух перед собой, где три яблока летали кругами над его руками. Дети набились на диване, смотрели на него. Он подбрасывал яблоки то одним образом, то другим. Он склонился и бросил одно за спину, поймал над плечом. Самая маленькая девочка — Анук — сжала руки, ее хвостики подпрыгивали от радости. Он сделал резкое движение. Дети весело завопили. Одно яблоко полетело по воздуху со следом укуса, он жевал большой кусок.

Анук схватила четвертое яблоко и бросила к остальным. Ро высунул язык между зубами, меняя узор. Он смог сделать круг, одно яблоко отлетело, и он бросился поймать его, но два столкнулись в воздухе, и все развалилось. Яблоки упали на подушки дивана, покатились по полу. Дети полезли за ними, смеясь.

— Ах, — недовольно сказал он. — Жаль, меня не брали в цирк, — он принял надкушенное яблоко у Анук и откусил кусочек.

— Ро, — сказала я.

Он посмотрел на дверной проем.

— О, привет. Видела выступление? Хочешь яблоко?

— Могу я с тобой поговорить?

Он вздохнул, дети пихали яблоки в его руки.

— Дамы и господа, попрошу вас уйти. Почему бы не попросить маму приготовить печенье на завтра?

Они молили, просили, но он выгнал их из гостиной и закрыл за ними дверь. Я прошла в комнату. Большие окна были открыты, впуская теплый воздух болот.

Ро откусил яблоко еще раз и скривился.

— Стукнулось, — он вздохнул. — Раньше я так не ронял…

Я повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Скажите, мастер Робидью, вы были со мной честны?

— Нет, простите. Я никогда не управлялся четырьмя предметами сразу.

Весело не было.

— Я говорила с твоим братом. Я спросила его о деталях вашего плана, и он не все… объяснил.

— О чем ты?

— Он не смог назвать причину, по которой вы не взяли королеву Элламэй с собой. Если вас интересует союз с Сильвервудом, стоило забрать и их королеву, — он замер, перестав жевать, хмурясь. — Затем, — сказала я, — он отказал моей просьбе отослать письмо братьям, потому что его перехватят. Но вы должны понимать. Если они подумают, что со мной что-то произошло, добра к своему народу или Ассамблее не ждите. Мой народ — и королевы Элламэй — был на пристани в Лилу, так что весть о моем исчезновении достигнет моей страны, как только «Полумесяц» вернется в озеро, так что время у нас ограничено. Кольм имеет право принимать решения за меня, и он точно соберет силы против вас.

Он спешно проглотил кусок яблока, который не дожевал.

— О, королева Мона. Стоило вас предупредить, но я не думал, что доведется. Мой брат, кхм, не самый общительный. А то и ворчун. Для него взаимный разговор — долгая химическая реакция, — он покачал головой. — Конечно, вы можете послать весть братьям, если осторожно составить послание. Они имеют право знать, что вы живы. Королева Элламэй… я знал, кто она, потому что следил за переговорами с Селено. До прошлой ночи мы не знали, что король Сильвервуда женился, никто не знал, что он отправит с вами своего посла в Лилу. Мы хотели поймать только двух королев. Но если бы знал, мы бы взяли с нами и королеву Элламэй.

Сердце колотилось от облегчения, но я продолжала сверлить его взглядом.

— И вы уверены, что видели, как она выбралась в лодку? Она мой друг, Ро, не только союзник. Если я узнаю, что она утонула…

— Она жива, — убедил он меня. — Я видел ее. И слышал, когда она выбралась, ругаясь про землю и небо с горным акцентом. Поверьте, королева, я не врал бы вам об этом. Я не врал ни о чем. Мы уже враги Селено, было бы глупо рвать отношения с озером Люмен и Сильвервудом.

Мои кулаки отпустили платье. Он склонил голову.

— Вы верили мне в лодке. Что заставило вас передумать?

— Я не верила. Я еще не решила, верить ли. Я просто приняла слова и не спорила. А теперь смогла обдумать, и не все сошлось.

— Понимаю. Все не идеально. Я не хотел нападать на ваш корабль и заставлять вас. Это не дипломатично. Но, как вы и сказали Джемме, Алькоро привыкли вести себя радикально, — он указал на меня. — Прошу, если вас что-то еще беспокоит, говорите мне. С Лиллем, поверьте, говорить бесполезно. Приходите ко мне.

Было бы приятно так легко ему поверить. Он был заманчиво общительным. Но таким и был хороший дипломат — завоевывал доверие и использовал его. Этот талант и дал ему эту работу.

Но в игру могли играть двое, и я играла в нее с пеленок, окруженная двором людей, которым что-то от меня требовалось. Закон, указ, услуга. Влияние. Это всегда от меня хотели, даже Мэй поначалу я нужна была для этого. А теперь ему, но он сначала должен доказать себя. Я долго молчала и холодно смотрела на него. Он молчал. Не дрогнул. Он сделал лишь одно движение, полное смысла. Он медленно, не отводя от меня взгляда, поднял руку и откусил яблоко. Я приподняла бровь, борясь с желанием рассмеяться.

— Слишком много шуток, — сказала я.

— Я говорил серьезно, леди королева, — он откусил еще. — Но я понимаю, что вы предпочитаете действия, а не слова. И завтра утром мы напишем письмо вашим братьям. Продумаем его, чтобы не выдать наш путь на случай, если его перехватят. Но мы хитрые, сложностей не будет. Это поможет моему делу?

— Поможет моему, и это меня сейчас волнует сильнее. Но это зачтется, если пишешь ты лучше, чем жонглируешь.

Он снова улыбнулся.

— Четвертое яблоко меня выбило, — он выбросил огрызок в окно и подставил мне локоть. — Идемте на обед? Маринованные грибы леди Дучет пропускать не стоит.

Я обхватила его руку, чтобы он решил, что немного победил, чтобы допустил потом ошибку. Он похлопал по моей ладони.

— Неплохо привела себя в порядок, — сказал он. — Самая милая растрепанная королева во всей Впадине жаб.

Я пронзила его взглядом, и он помахал свободной рукой с улыбкой.

— Прости, прости. Шутки при себе.

Глава 7

Я проснулась рано утром, все еще сытая от обильного ужина, который приготовила Мод. Я тихо взяла блокнот и перо, что попросила у нее, устроилась в кресле и задумалась. Первым я записала вопросы для Лиля, чтобы потом записать ответы, когда мы вернемся в лодку. Меня интересовали изобретения и оружие, их стоимость, чтобы я обдумала соглашение. Я отодвинула занавеску, впуская мягкий утренний свет.

Я замерла. Я проснулась не первой. Из окна было видно реку, туманную в ранний час. На пристани был Ро, окруженный золотыми арками огня. Его рукава были закатаны до локтей, ноги были босыми, он ходил и крутил пои. Он выглядел не так, как прошлой ночью, когда весело общался с детьми за ужином. Его улыбка сменилась спокойным видом.

Я смотрела, как он движется, какое-то время, ощущая так, словно наблюдаю за чем-то личным. Я встряхнулась и перевела взгляд на блокнот, пытаясь вспомнить заметки, что лились в мыслях всю ночь. Я коснулась пером бумаги, сделала точку, а потом выглянула в окно. Ро кружил пои в тандеме, создавая параллельные линии огня. Я посмотрела на бумагу. Я записала дату. Выглянула снова. Он провел огнем над головой, в паре дюймов над темными кудрями. Я закрыла блокнот.

Солнце становилось все ярче, проникало из-за мха и падало лучами на реку, а я все смотрела зачарованно, как Ро крутит. Я пришла в себя, когда в коридоре скрипнула половица. Ребенок позвал маму. Дом просыпался. На реке появилась лодка. Ро, наверное, тоже ее увидел, потому что резким взмахом потушил пои. Он спрятал цепи в сумку и поприветствовал человека в лодке.

За мной скрипнула дверь. Я обернулась. Анук прошла в мятой ночной рубашке.

— Мисс Мона, — она протянула кулачок. — Я сделала огненную палочку.

Я посмотрела на ленты в ее ладони.

— О, — сказала я. — Спасибо.

Она прошла по комнате и опустила ее на мои колени.

— Счастливого Первого огня, — сказала она.

Она была на середине пути к двери, когда я решила ответить:

— И тебе.

Я посмотрела на палочку, обвитую золотыми ленточками. Я не знала, для чего она. Я выглянула в окно, Ро ушел.

Как только я оделась, началась суета. Как и говорил Рыбьеглаз, Ро и Лиль хотели отправиться как можно быстрее. Ро сел со мной в гостиной, проверил ожог и составил письмо моим братьям. Он обработал ожоги мазью, пока мы обсуждали, как составить фразы, чтобы не выдать наш путь и намерения. Он снова перевязал мою руку, и я спешно записала письмо, ставшее словами: «Не паникуйте. Я не мертва, но возникли срочные дела». Я описала, что надеялась, что Мэй вернулась к ним, приказала не объявлять войну до моего возвращения.

Ро запечатал письмо, я смотрела в окно, как он опускает письмо в железный почтовый ящик у реки. Он даже заглянул в щель, чтобы убедиться, что письма там. Во мне вспыхнула искорка благодарности — дела говорили громче слов. Может, ему можно было доверять.

Завтрак был спешным, мы не могли задерживаться над вкусными малиновыми пирогами, что выставила на стол Мод. Ро вернул мой сундук на «Болотного зайца». Джемму выпустили из комнаты, она была в сером верхнем платье и, к моему удивлению, нижнем кружевном платье с высоким воротником, что было на ней и раньше. Она поспешила по кухне, но замерла на тропе, пытаясь посмотреть за кусты, скрывающие дверь. Лиль прорычал что-то, она опустила голову и пошла к лодке. Я направилась к двери, оглянулась и вышла наружу. Ро обнимался с детьми, улыбался, закрыв глаза, пока Анук сжимала его шею. Он встал, его обняла Мод. Он радостно застонал, когда она отдала ему сверток выпечки.

— Вы не родственники? — спросила я, он присоединился ко мне за дверью кухни. — Или это семья?

— Хотелось бы, — он вздохнул и отогнул уголок свертка.

— Они тебя явно любят.

— Зря, — он отломал кусочек пирога и сунул в рот, протянул сверток мне. — Будешь?

Мы спешили по тропе, по просьбе Ро я забралась в палатку, пальцы были липкими от кусочка пирога, что я взяла из свертка. Джемма сидела в углу, обнимая руками колени. Я устроилась у выхода из палатки.

— Вам не подошли платья из сундука? — спросила я.

— Да, — сказала она.

— Я могу их изменить, если хотите.

— Нет, — сказала она. — Меня устраивает мое.

Я пожала плечами. Если она хотела ходить в грязном платье, пускай. Я съела пирог. Яблоко с нотками имбиря. Было вкусно, я слизнула крошки с пальцев.

Мы плыли к главному каналу. Город был в остатках веселья прошлой ночи. Лиловые и золотые ленты висели на пристани. Слабые клубы дыма цеплялись за утренний ветерок. Маска валялась на подоконнике. В тишине все равно горели костры.

— Королева Мона, — сказала Джемма.

Я не обернулась.

— Что?

— Вы говорили честно тогда на корабле?

Я смотрела на город.

— Я говорила честно. Какая именно часть вас интересует?

— Что Света нет. Вы в это верите?

Я прищурилась.

— Да. Хотите догадаться, почему?

Прошло пару секунд, я не оглядывалась, чтобы увидеть ее лицо. Она заговорила:

— Не основывайте свою веру на поступках одного неидеального человека.

— Вот как? — я все еще смотрела на город. — А если это из-за действий одной неидеальной страны?

— Значит, вы не понимаете Свет.

— Я понимаю, что вера привела к столкновению стран и гибели сотен жизней, — резко сказала я. — Это сложно упустить. Седьмой король знает, что вы зовете его неидеальным? Это плохо с вашей стороны.

— Вижу, вы не понимаете и брак.

Я оглянулась. Ее руки были сцеплены на коленях, голова чуть опущена, но она не сводила взгляда с меня.

— Конечно, — выдавила я. — Ведь у меня не было шанса выйти замуж в пути по Пароа три года, пока я боролась за жизнь.

Она открыла рот, чтобы ответить, но я отвернулась раньше.

— Прошу, не говорите со мной больше.

Она молчала.

За пару минут мы оставили Впадину жаб позади. Берег реки сменился деревьями и мхом, поток стал бодрее. Ро убрал шест и подошел к палатке.

— Берег чист, королевы, — сказал он. — Можете выйти.

Я присоединилась к нему. Он пригнулся у палатки.

— Вы тоже можете выйти, королева Джемма.

Изнутри донесся едва слышный ответ.

— Леди королева, как только из-за деревьев выглянет солнце, вы испечетесь в палатке. Выходите.

Прошло еще пару секунд, она вышла на палубу. Она села на перевернутый ящик, сжала ладонями локти.

Ро вытянул руки над головой.

— Почти весь день на реке, — сказал он. — Почти не нужно грести.

Лиль опустил шест и обошел палатку. Он не сказал ничего нам, порылся в ящике и вытащил толстый блокнот, набитый бумагами в кривых записях и химических формулах. Он пропал за палаткой. Закатив глаза, Ро ткнул ящик и опустился на него, отклонился на локти на борт.

Я поняла, что мне тоже стоит записывать. Я все еще не составила вопросы для Лиля. Я открыла свой сундук и вытащила свой блокнот. Под ним были золотые ленты, что дала мне девочка.

— О, — я выпрямилась. — Анук мне это дала, Ро. Что это?

Он улыбнулся.

— Она сделала тебе огненную палочку!

— Для чего она?

— Пустяки, — он забрал ее из моей руки и встряхнул. Золотые ленты вспыхнули на солнце. — Дети слишком маленькие, чтобы жечь факелы, и они делают огненные палочки на Первый огонь. Это хорошо, — он встряхнул ею снова. — Теперь мы сможем отпраздновать, — он вздохнул. — Избегать весь Первый огонь лучшие города! Пропускать еду и музыку… хотя выпечка Мод Дочет хоть часть восполнит. Разве она не прекрасно готовит?

Я села свой сундук с блокнотом на коленях.

— Она неплоха.

— «Неплоха», — он прижал ладонь к груди. — О, повелители. Так дипломатичны. Она — волшебница, не иначе.

Мои губы дрогнули, я открыла страницу, где записала дату утром.

— Куда мы отправляемся сегодня? Что за волшебное существо примет нас на ночь?

— Сегодня Пудлвиль. Лорд Комуа. Художник. Волшебник с кистью. Не ходите по его коридорам ночью, будет казаться, что картины на стене схватят вас. Так они реалистичны.

— Что он использует? — вдруг спросила Джемма.

Ро посмотрел на нее.

— Для чего?

— Материал. Какая краска?

— Знать бы. Масляная? Не уверен.

— Он использует чернила или уголь?

— Не знаю, — он склонил голову. — Вы художница, королева Джемма?

Она опустила взгляд на колени, теребя левый рукав.

— Не совсем. Я не рисую. Я иллюстрирую.

— Иллюстрируете?

— Научные иллюстрации. Энтомология, в основном, порой ботаника.

— Биология! — воскликнул Ро, словно это радовало его больше всего. — Не знал. Я люблю биологов! Надежный народ, как по мне, и общительный, если знаешь их тему, — он кивнул в сторону, где Лиль прятался с блокнотом. — Хотя нужно знать, как их утихомирить, как со всеми учеными.

— А что было перед ботаникой? — спросила я у Джеммы.

— Энтомология, — сказала она, посмотрев на меня, а потом на свои колени. — Насекомые.

— Жуки, — Ро скрестил ноги в лодыжках, улыбаясь. — Каких жуков, королева?

— Все виды, — тихо сказала она. — Но чаще изучаю цикад. Так… было.

— Существ, что шумят летом всю ночь? Они специально находят самый противный звук для ушей людей, или у них проблемы со слухом?

Он вызвал ее улыбку, хоть и не надолго. Я поежилась, представив желание сидеть и рисовать насекомых, особенно таких страшных, как цикада. Интересно было то, что он добился ее реакции, очаровал на миг. Может, он был полезнее, чем я думала.

— Может, мы одолжим у лорда Комуа материалы, — сказал Ро Джемме, — чтобы вы могли порисовать болотных жуков.

Она разгладила платье на коленях и отвела взгляд.

— Не трудитесь. Я… давно не рисовала.

— Тогда пора, ведь до Сьеры путь долгий, — он посмотрел на меня. — А какой у вас тайный талант, королева Мона? — я оторвала взгляд от блокнота. — Играете на контрабасе? Смешиваете необычные коктейли? Разводите рыб?

— Пою, — сказала я.

— О, все поют, — сказал он, и я ощутила вспышку негодования. — И я пою.

— Тогда я проясню, — пылко сказала я. — Я хорошо пою.

Он сжался за грудь.

— О, моя гордость.

Я посмотрела на страницу.

— Твоя гордость, как я поняла, слишком раздута, чтобы пасть жертвой одного слова.

Я слышала улыбку в его голосе.

— Это хорошо. И все же какой у вас особый талант? Ваш трюк?

— Такого нет.

— Должен быть.

— Нет, — сказала я, глядя на него. — У меня нет времени на таланты и трюки. Мама говорила мне не делать то, чего я не могу сделать хорошо.

— Абсурд.

— Прошу прощения?

— Это абсурд, — сказал он, потирая щетину. — Странно говорить такое ребенку, — он встал. — Начнем со стойки на голове.

— Что? Это шутка?

— Я всегда серьезен. Вы будете веселить собрания, — он встал на четвереньки на палубе. — Королева, которая стоит на голове.

— Я в платье.

— О, вокруг никого, — он посмотрел на лес. Он прижал колени к локтям и плавным движением поднял ноги в воздух.

Он улыбнулся мне.

— Что думаете?

— Это глупо.

Он покачивал ногами, его шнурки раскачивались.

— Не хотите пригласить меня на ужин? Я обрадую дам трюками.

Я прижала ладони к борту и толкнула. Лодка покачнулась в воде. Его ноги разделились, он дико махал ими, выгнулся и рухнул на доски. Джемма прижала ладонь ко рту в тревоге. Но Ро вдохнул и рассмеялся, прижав ладони к груди.

Я не улыбалась. При падении шнурок выбрался из-за воротника рубахи. Кулон лежал на палубе рядом с его ухом. Я нахмурилась. Солнце сверкало на семи вырезанных сторонах. Призма.

— Что это? — спросила я. — Ты носишь символ Света?

Он склонил голову, чтобы видеть, на что я указываю.

— Да, как и многие, — он посмотрел на меня. — А что? И у тебя такой есть.

— Нет.

— Я о жемчужине.

Я подняла кулон с груди.

— Это не символ Света. Это королевское наследство, вот и все.

Он приподнялся на локтях, приподнял бровь.

— А что не так?

— Она не верит в Свет, — тихо сказала Джемма, опустив плечи.

— Правда? Совсем?

— Да, — сказала я раздраженно, ведь мы снова подняли эту тему. — Совсем.

— Пламя факела, как так? — спросил он.

— Все просто, — соврала я. — Просто и логично. Мне не нужно унижать себя из-за древних слов на камне. И меня не судит какая-то далекая сила.

Он опустился на палубу.

— Я бы не верил в него, будь это вот так.

— А как ты думаешь? — спросила я.

— Свет — не далекая сила, — сказал он, взмахнув руками в воздухе. — Свет внутри каждого. В каждом человеке. Мы — его носители, и вместе мы создаем великое единство.

— Это не имеет смысла, — сказала я. — Кто «мы»? Кто носитель?

Он посмотрел на меня.

— Все.

— Все? Каждый человек? Даже плохие?

— Бывают только плохие люди? Или только хорошие? Да, все. Ты. Я. Джемма. Лиль. Король Селено.

— Отличная мысль, — раздраженно сказала я. — Все мы — маленькие кусочки божества. Это как раз увеличивает самомнение.

Он потрясенно посмотрел на меня.

— Если ты не поняла, то мы чтим этот Свет в других. Потому что зачем жить без Света? Наше достоинство происходит из признания своего Света и Света в других.

Я уставилась на него. Я такого еще не слышала.

— Весь речной народ в это верит?

— Более-менее, — он перекатился и сел.

Я посмотрела на Джемму.

— Вы тоже считаете Свет таким?

— Не совсем, — сказала она. — Для нас он — направляющая сила. Мы — создания его, и мы знаем…

— …он идеален, — закончил Ро первую строку пророчества алькоранцев. Он покачал головой. — Это я никогда не понимал, королева Джемма. Получается, что все люди идеальны.

— Но Свет — не человек. Свет нас направляет. Наша вина, что мы не всегда его правильно понимаем.

— В смысле «понимаем»? — спросила я. — Что тут понимать?

— Пророчество, конечно, — сказала она. — Народ годами думал над его значением. Прелаты всю жизнь посвящают озарению значения Пророчества. Они постятся, молятся, медитируют, ищут и составляют теории, чтобы осознать значение Пророчества.

— Это так сложно понять? — спросила я.

— Людям приходилось заполнять пропавшие места годами, — сказала она.

— Что? — сказала я.

— Части петроглифов стерлись со временем, — сказала она, глядя на меня. — Веками исследования пытались определить, что именно…

— Они не полные? — воскликнула я. — Вы манипулируете и подавляете другие страны, опираясь на камни, где записи даже не полные?

— Нет! Нет, королева Мона, я не это говорю… Прелат и легион прислужников и ученых проводят жизни, стараясь интерпретировать значение…

— И вы заполняете бреши с догадками? — гневно спросила я.

— Они вдохновлены Светом, направлены…

— И когда Свет привел вас в Сиприян? — спросила я, указав вокруг себя. — Когда привел в мою страну?

Я думала, что это риторический вопрос, но она разгладила юбку, плечи напряглись.

— Сиприян — около шестидесяти лет назад, когда у нас начала заканчиваться бирюза в шахтах, — тихо сказала она. — Озеро Люмен — семь лет назад. Когда умерла мать Селено, и он был коронован.

Мой рот раскрылся, гнев бушевал во мне. Я потрясенно посмотрела на Ро, он сидел у борта, локти упирались в колени.

Он потер пальцами щетину.

— И на что это похоже, леди королева? — спросил он у Джеммы. — Свет падает и рисует на карте крестик?

Она смотрела на нас, а потом на воду.

— Это знает Прелат. Я не буду даже трудиться объяснять сейчас, вам это не важно.

— Для меня важно, что Свет это делает вовремя, — едко сказала я. — Бирюза кончалась, и свет указал на Сиприян? Королева умерла, короновали Седьмого короля, и вам указали на озеро Люмен? Удобно Свет указывает вам во время проблемы.

Джемма растопырила пальцы на коленях, словно держала невидимую чашу, на ее лице было смятение.

— Свет указывает во время поиска ответов в критические времена. Когда нужно принимать важные решения. Прелат уходит к петроглифам, и там она в прошлый раз провела почти неделю, молилась и медитировала, ничего не ела, пила только священные настои…

— И тогда многое может привидеться, — рявкнула я. — Только без еды разум начинает играть с нами, поверьте, я знаю. После пяти дней вплавь по южным водным путям на пустой желудок я была уверена, что видела тела, плывущие со мной. Не лучшее состояние для принятия решений в политике, вот что я скажу.

— Пророчество указывает на стратегию и политику, — уклончиво сказала она. — Все не так, как вы думаете. В Алькоро всегда были умные люди — инженеры, ученые, целители и художники. Мой народ всю историю страны стремился к идеалу, сделать себя лучше, потому что мы знали, что поможем Пророчеству.

— Оно само и исполнилось бы, — резко сказала я.

— Еще не исполнено, — ответила она.

Ро провел рукой по кудрям.

— Вы бы могли сделать куда больше с богатством и знаниями, чем использовать для войны.

— Ваши школы улучшили, — сказала она едва слышно. — У Алькоро лучшие учителя по эту сторону моря. Помощь наших ученых…

— Как вы посмели заговорить об этом? — прервала я. — Как посмели судить так? Мы в озере Люмен знаем о торговле больше Алькоро. Сильвервуд всех нас одолел бы в умении заботиться о ресурсах. И что позволило вам думать, что ваша страна лучше всех? Смотрите, — я указала на Ро, прижавшегося локтями к борту. — Сиприян не хочет вас тут. Они рискуют, чтобы избавиться от вас. Думаете, вы помогаете всем, не давая им права управлять самим? Заставляя их сражаться и умирать из-за вас?

Я сперва подумала, что все-таки вызвала ее гнев, она пристально смотрела на меня. А потом повернулась к Ро.

— Что значит сражаться из-за нас?

— Призыв в армию, конечно, — сказала я. — Я сомневаюсь в ваших хороших намерениях, если вы при этом хотите направить местных жителей против Пароа. Это тоже указал делать Свет?

Она посмотрела на меня, ее рот был приоткрыт.

— Когда…

— Пару недель назад, — сказал Ро, вскинув брови от ее оцепенения. — Ваш губернатор разослал приказы всем провинциям. Хотят начать после Первого огня.

Она смотрела долго. А потом медленно опустила голову и прижала ладони к щекам.

— О, великий Свет, — прошептала она.

— Вы не знали? — резко сказала я. — Или ваш муж действует без вашего ведома?

Она не ответила сразу. Ее ладони оторвались от щек и прикрыли нос. Мы с Ро переглянулись, она снова подняла голову.

— Вы должны меня отпустить, — сказала она. — Ваш план не сработает. Чем дольше вы меня держите, тем опаснее будет… для всех. Сиприян, Алькоро… великий Свет, для всего восточного мира!

— Нет, леди королева, — сказал Ро. — Это не выход.

— Селено не отдаст Сиприян, — возразила она. — Он не может. Он будет воевать за него. Больше крови. Больше жизней.

— Думаю, он и не расстроится, — резко сказала я.

— Нет, — сказала она. — О, нет, Мона. Может, ты не расстроена из-за забранных жизней в день, когда вернула корону. Уверяю тебя, он — нет.

— Конечно, нет! — парировала я. — Это был ваш народ!

Она вытерла глаз.

— Не только они. Он не… ему все время так больно. О, Мона, если бы ты знала, через что он проходил.

— Хватит, — сказала я. — Не пытайтесь впечатлить меня страданиями мужа. Он причинил мне больше горя, чем кто-либо. Его действия убили мою лучшую подругу и десятки моих людей. Его действия лишили одного из моих братьев глаза, а другого — стабильности эмоций. Он жестокий, возможно, безумный, Джемма. Не смейте защищать его передо мной.

Она склонила голову от моего взгляда, спрятала лицо в руке. Она всхлипывала. Я фыркнула, меня раздражали ее слабость и неправильные убеждения, я посмотрела на Ро. Он смотрел на реку, крутил толстое кольцо на мизинце. После пары мгновений тяжелой тишины, он поднял руку и крикнул.

— Доброе утро, сэр!

— Как всегда опоздал, медленный, как в меду застрял. Еще и столько шума, что крокодилы разбежались!

Я посмотрела на берег и увидела Рыбьеглаза на маленькой лодке. Ро схватил шест и маневрировал на мелководье. Лиль вышел из-за палатки и привязал нас к стволу дерева.

— Что сегодня, Рыбьеглаз? — спросил Ро.

Старик взмахнул картой. Мирабель цеплялась за его плечи, ее глазки следили за нами.

— Путь в Пудлвиль чист, — сказал он. — Но завтра в Огнетопе будет опасно.

— Завтра и побеспокоимся, — сказал Ро, разворачивая свою карту.

— Думаю, вам придется двигаться по ручью Темпер.

— Нет уж, — рассеянно сказал он, глядя на карту. — Мы повернем на восток.

— Дурак.

— Знаю, — Ро свернул карту. — Сможете проверить Огнетопь?

— Пф, — согласно фыркнул Рыбьеглаз. — Буду ждать вас на дальней стороне, — он посмотрел на меня водянистыми глазками. — Все еще растрепана.

Я сжала недовольно губы.

— Конечно. У меня не было времени разобраться с волосами. Прошу, не вспоминайте.

— Не обещаю, — он поднял весло. — И Огнетопь не обещаю, — сказал он Ро.

— Алькоранцы не подозревают, когда видят вас во всех городах в воде? — спросила я.

— Они меня не трогают, куколка, — сказал он, отвязывая лодку. — Думают, что я безумен.

На этом он оттолкнулся от берега и медленно поплыл.

Я сжала кулаки и повысила голос, пока его лодка уплывала.

— Зовите меня королевой!

Он прижал ладонь за ухом.

— А?

Я вдохнула, чтобы закричать, но поток двигался быстрее, чем я ожидала. Я не успела возмутиться, он уже меня не слышал.

Ро посмеивался, он спрятал карту в задний карман.

— Лучший из живых, Рыбьеглаз Мо.

Он схватил шест, не заметив мой испепеляющий взгляд, наверное, намеренно.

— В Пудлвиль путь чист. Проведаем художника портретов.

* * *

Дом лорда Комуа был голубым и немного косым, перила крыльца окружал жасмин. Ро поднял мой сундук и пошел по дорожке. Я следовала за ним, а Джемма — за мной, глядя на дорожку. Он молчала почти все утро, не реагируя на попытки Ро разговорить ее. Она смотрела на реку, сжимая руками колени.

Я смогла записать немного мыслей, но не столько, сколько хотелось бы. К счастью, оставалось время до сумерек, и я хотела расспросить Лиля. Я держала блокнот под рукой, ждала, пока Ро пинал дверь пару раз, ведь руки были заняты моим сундуком.

Дверь открылась, лорд Комуа впустил нас. С поклонами он повел нас в гостиную, а потом поспешил отвести Джемму наверх. Мы направились к кофейному столику, где стояли чайник с кипятком и тарелка закусок, сыр и тосты. Букетик цветов стоял в стакане, где обычно точно была вода для рисования.

— Чисто, — выдохнул Ро, опустил сундук и рухнул на один из диванов. Я села напротив. Лиль стоял и набирал еду с подноса в ладонь, чтобы поесть в другом месте. Ро взял кусочек маринованной окры. — Вечер будет тихим, — сказал он. — Мы на окраине Пудлвиля, никого вокруг…

— Робидью, — сказал голос со стороны двери.

Лиль и Ро тут же отреагировали. Лиль выронил еду на тарелку. Ро вскочил на ноги. Они прижали руки к груди и повернулись к фигуре в двери.

— Сенатор Анслет! — воскликнул Ро. — Мы не знали…

— Конечно, — ровно сказала она. — Я сама не была уверена до этого утра, — она посмотрела на меня. — Королева Мона. Большая честь встретить вас. Юлали Анслет, представляю Низины.

Я встала с дивана, она прошла по комнате. Ее кожа была на оттенок темнее, чем у Ро и Лиля, ее длинные черные волосы ниспадали на спину. Она была в дорожной одежде, штаны и жилетка, а не просторное платье. Я вытянула руку. Как и Мод, она обхватила мою руку обеими ладонями, и я добавила левую руку к жесту.

— И для меня честь, — сказала я. — Я рада слышать, что ваше правительство выстояло при оккупации Алькоро. Это невероятное достижение.

— Лучше будет прогнать их, — ответила она. — С вашей помощью и удачей мы последуем вашему примеру, — она посмотрела на Ро. — Проблем не было?

— Пока не было, — сказал он. — Завтра пересечем канал, но задерживаться не будем. Я удивлен видеть вас, сенатор. Разве вы не заняты кампанией?

— Всю неделю, — сказала она с усталостью. — Иначе осталась бы тут дольше. Я бы хотела пообщаться с вами дольше, леди королева. Но будет на это время в Сьере, со всей Ассамблеей. А пока мне важно быть избранной, иначе там меня не будет. Я буду сегодня в Бельмере, это самая важная остановка.

— Как оппозиция? — спросил Ро.

— Борется. Инесс Дечампс знает, как расшевелить толпу, она старается изо всех сил. Ее поддерживают верные люди, их сложно переубедить.

Ро фыркнул.

— Дечампс не смогла бы уговорить выпустить ее. Она зажгла бы мешок, пока была бы в нем.

— Никогда не недооценивай противника, Ро. Люди знают, что она сильна. Они будут искать крепких, чтобы выстоять против Алькоро.

— У нас есть этот кто-то, — сказал он. — Вы держались пять лет, и люди доверяют вам. Вы — Первая в этом году, это пойдет на пользу.

— Первая в чем? — спросила я, перебивая их.

— Среди сенаторов, — сказал Ро. — Первая среди равных.

— Мы меняемся, — объяснила Юлали. — Каждый год другой сенатор берет роль Первого среди равных, действует как спикер, решает во времена кризиса.

— Так вы принимаете решения? — спросила я. — Мы с королевой Элламэй думали об этом. Если вас равное количество, Первый принимает решение, если голоса поровну?

— О, нет, — сказала Юлали, поправляя манжеты на запястьях. — Мой голос от этого не важнее. Это формальность, на случай экстренной ситуации. Но так меня сильнее видят.

— Как тогда вы принимаете решения? — спросила я.

Она посмотрела на меня.

— Мы говорим. Ведем переговоры, пока не достигнем соглашения.

— И это всегда работает? Никто не возражает, когда проиграл?

Она пожала плечами.

— Порой. Нет идеальной системы. Восемь раз в нашей истории были случаи, когда Ассамблея не смогла принять решение сама.

— Что случилось?

— Общее голосование, — сказала она. — Особые выборы для этого решения. Но нужно больше времени и усилий, чтобы устроить такие выборы, и под контролем Алькоро таких возможностей нет. Так что Ассамблея договаривается лучше, и это хорошо. Провинции создают целый Сиприян. Мы — части одного тела. Что ранит одно, ранит остальных. Что выгодно одному, выгодно всем. Наша история показала, что самосохранение — трата усилий.

Я вдруг опустила взгляд, борясь с румянцем на шее. Ее слова были смелыми и правдивыми, но не приятными. В разуме вспыхивало прошлое, я пыталась обычно не думать о таком, но это и не обсуждали в разговоре с политическими знакомыми.

— А индустрия, сенатор? — спросил Лиль. — Вы видели мои наброски…

— Дизайн завода подождет, Лиль, — сказала она. — Если борьба с Алькоро провалится, не важно, где мы будем ставить новые печи. Нам нужно решать по проблеме за раз, еще и осторожно.

— А это не сильная сторона Дечампс, — удовлетворенно сказал Ро. — Я за вас, сенатор.

— Лучше нет, Ро, — строго сказала она. — В день голосования я буду ожидать тебя вверх по реке, вдали от центров городов, — она снова посмотрела на Лиля. — Прототипы готовы для Брассью?

— Да.

— Очень хорошо, — она сдержанно улыбнулась мне. — Полагаю, эта наша система кажется вам, леди королева, немного странной.

— Она отличается, — сказала я. — Другая точка зрения.

— Я всегда гордилась правительством Сиприяна, — сказала она. — Но, признаю, я завидую уверенности монархии. Нет ничего прекраснее попыток описать заслуги, пока орда людей бросаются клеветой и осуждением, особенно, когда это все нужно скрыть от ушей Алькоро. Но это политика, — она вздохнула, взяла кусочек окры с подноса и бросила в рот. — Теперь, боюсь, мне нужно отправляться, или я пропущу то, что Дечампс приготовила на ночь. Берегите себя. Благодарю за поддержку, королева Мона. Я жду вас в Сьере.

— Пока поддержки нет, — напомнила я. — Надеюсь, альянс будет создан. А пока что удачи в вашей кампании, сенатор.

Она кивнула Ро и Лилю.

— Счастливого Первого огня.

— Счастливого Первого огня, сенатор.

Она покинула комнату, накинув плащ на плечи. Мы услышали, как закрылась дверь.

— Итак, — Ро опустился на диван. — Я рад, что вы пересеклись, хоть и всего на миг. Она умная, она понимает свой народ.

— Я жду разговора с ней, — сказала я, тоже сев. — И с другими сенаторами.

Лиль не сел.

— Но Дечампс, — задумчиво сказал он, — со счетов списывать нельзя.

— Да, она бывает опасна, — Ро вытянул руки над головой. Ситуация опасна, но сенатор Анслет справится.

— Хм, — Лиль нахмурился, глядя на окру.

Ро посмотрел на него.

— Ты же не думаешь голосовать за Дечампс?

— Не важно. Ты слышал сенатора, мы будем прятаться в ночь голосования, — он пожал плечами и вернул еду на ладонь. — Если бы я мог…

Ро хотел обсудить это, но в комнату вошел лорд Комуа.

— Простите за ожидание, леди королева! — провопил он. — Похоже, королева Алькоро рисует. Чернила! Для научных статей! Хотелось бы сравнить записи с ней. Но позже. Сенатор ушла? Она сказала, что не могла задержаться, — от нашего подтверждения он хлопнул в ладоши в пятнах. — Ладно! Показать вам мою студию?

Я послушно встала, увидела краем глаза, как Лиль ушел. Я упустила еще шанс на вопросы. Я нахмурилась, но удержала бесстрастное лицо.

Ро не скрывал недовольства, провожая брата взглядом.

* * *

И снова Ро не преуменьшил талант хозяина дома. Лорд Комуа был выдающимся художником, предпочитал животных и пейзажи болота. Он показал мне свою студию и галерею, замирая у каждой работы и описывая процесс создания в деталях. Я узнала о красках, цветовых гаммах, цаплях и черепахах. Я и не думала, что услышу о таком. Я слушала внимательно, как могла, но мой разум возвращался к незаконченным записям насчет изобретений Лиля. Я думала записывать свои задумки, делая вид, что записываю слова лорда Комуа, но это было бы грубо, это могло удлинить время пребывания у каждой картины.

Я ушла, как только смогла найти вежливый повод, решившись перед детально прорисованной лягушкой-быком. Я запишу информацию Лиля и обдумаю позже. С блокнотом в руке я пошла от крыльца к пристани. День угасал, последние лучи проникали через мох на деревьях. Я увидела Лиля в лодке среди ящиков, на каждом были стопки бумаг. Он склонялся над блокнотом, порой шуршал бумагами вокруг себя. Он поднял голову, услышав мои шаги.

— Да? — спросил он.

— Есть минутка? — сказала я.

— На что?

— У меня вопросы про твои приборы для огня, — сказала я, раскрывая блокнот. — Про виды, их использование, стоимость создания…

Я говорила, а его брови сдвигались над глазами, он повернулся к рассыпанной работе. Он шумно выдохнул.

— Простите, — сказал он, но явно не это хотел сказать. — Я занят.

Я смотрела на него, оскорбленная грубостью.

— Мне нужна эта информация, чтобы решить насчет союза с вашей Ассамблеей, — сказала я. — Знать их качества и стоимость важно…

— Я занят, — повторил он, указав на страницы записей.

Я сжала губы, крепче сжала блокнот. Он решительно смотрел на работу, перо чертило длинную формулу. Я чуть не отчитала его, что государственные дела важнее личной работы. Но остановилась. Не стоило сильнее его злить. Пусть отреагирует профессиональнее.

— Тогда завтра, — сказала я.

Он хмыкнул. Я фыркнула с недовольством, развернулась и пошла по извилистой дорожке к дому. Крыльцо было скрыто из виду магнолиями, и я обошла их, обдумывая, как завтра буду ругать его, если он не передумает.

— Куколка, ты выглядишь так, словно готова убить крокодила, встань он на пути.

Я замерла. Среди магнолий была белая скамейка, и сидел там Ро, крутил мандолину на колене.

— Все в порядке? — спросил он, пальцы замерли на инструменте.

Я выдохнула, не понимая, что задерживала воздух.

— Я… да, все в порядке, — я указала на дорожку. — Твой брат.

— Что он сделал в этот раз?

— Ничего, просто… не стал говорить. Заявил, что занят.

Ро закатил глаза.

— Он странный, да. Что тебе требовалось?

Я подняла блокнот.

— Хотела узнать о его оружии, чтобы составить договор с Ассамблеей.

— О, — он посмотрел на струны, проверил одну из них. — К сожалению, он в этом понимает лучше. Я знаю, как их использовать, не взорвав себя, но тонкости… — он пожал плечами. — Я могу поговорить с ним, если хочешь.

— Нет, я попробую завтра, — я выдохнула, глядя на берег реки. — Может, пришла не вовремя.

— Да, так последние лет двадцать, — сказал он. Ро проверил другую струну, наиграл мелодию. — Как рука?

Болит и затекла.

— Нормально, — сказала я.

— Вот, что я скажу, — он отложил мандолину и похлопал по скамейке рядом с собой. — Давай снимем бинты, пусть проветрится. Но не показывай лорду Комуа, а то он будет думать, каким цветом изобразить ожоги.

Я боролась с желанием скривиться, пока садилась рядом с ним. Он обхватил мое запястье и отцепил бинт. Он разматывал бинт, а я заметила тусклый блеск. Солнце сияло на серебряном кольце на его мизинце. Вблизи вещица выглядела древней, поверхность была неровной. Кольцо было странной ширины, почти в половину пальцы, на нем не было ни камня, ни печати.

— Это семейное кольцо? — спросила я, указав пером. — У Лиля тоже такое.

Он выпрямил пальцы и посмотрел на него.

— Это? Это моя сталь.

— Твоя сталь?

— Моя огнесталь.

— Для разжигания огня?

Он прищурился, словно пытался понять, шучу ли я. Он выудил из-за воротника кулон, что я видела раньше. Он ловко ударил кольцом по кулону. Вырвались искры.

— Кремень, — сказала я и коснулась рукой. — Твой кулон — кремень?

— Ты его уже видела, — сказал он. — Почему так удивлена?

— Я думала, это была призма, — без солнца было проще понять, что камень не прозрачный, а коричневый и с серыми венами. — И ты сказал, что это символ Света.

— Так и есть, — он сжал бинты в руке. — Это не значит, что он не может быть полезным. Огонь — священный символ для нас, он полезен. Нашей страны не было бы без огня. Так мы плавим, так мы готовим, так голосуем…

— Голосуете? — сказала я. — Как это?

— До вторжения Алькоро мы голосовали бумагами. Не странно. Но это запретили вместе с остальным, да и бумаги легко заметить, сложно спрятать. Нам пришлось выбрать кое-что скрытное. И мы используем жаровни, — он прислонился к спинке скамейке. — В последнюю ночь Первого огня, когда кампании кандидатов продлились неделю, в каждом городе загораются жаровни по одной для каждого кандидата. Начинают с половины масла. Зажигают в одно время. Голосующие приходят с флаконом масла и добавляют в жаровню своего кандидата. Всю ночь за ними следят. Последний догоревший — победитель.

Я уставилась на него.

— Вот так?

— А потом считают по провинциям, — сказал он. — Обычно на это уходит несколько дней.

— А если кто-то схитрит? — спросила я. — Что-то сделает с жаровнями, добавит больше масла? Перепутают жаровни?

— Ты слышала сенатора Анслет, система не идеальна, — сказал он. — Когда мы вернемся под свой флаг, уверен, вернемся к обычному голосованию. Но пока проблем не было. Может, где-то и добавляли лишнего, когда догорали почти в одно время или разница была уж очень велика. Но на такое редкие решатся. Голосование важное для нас, оно проходит каждые пять лет. И связь с огнем делает процесс священным. Это слишком важно, чтобы портить то, что так связано о Светом.

Я посмотрела на реку. Солнце скрылось за деревьями, небо озаряло золотое сияние. Оно отражалось на воде, золото лилось из-за деревьев. Солнце на воде, Свет моего народа.

— Есть еще вопрос, Ро.

— Хм?

— Я думала о философии твоего народа. Про Свет в человеке и прочее, — много думала, хотя стоило планировать переговоры с Ассамблеей.

Он закинул сапог на колено.

— Да?

— Это так… кажется таким причудливым, — сказала я. — Ты говоришь, что каждый — носитель, что нет только добрых и только злых. Но я могу думать только о короле Селено. О том, что он сделал здесь с твоим народом. С моим. Ты видишь Свет и в нем?

Он поиграл на струнах мандолины, лежащей рядом с ним на скамейке.

— Когда мне сложно увидеть в ком-то Свет, я думаю об их ситуации. Подумай, что с секунды, когда Селено родился, когда целитель сообщил, что это мальчик, его возвышали, как спасителя Алькоро. Представляешь, какое это давление на ребенка? Подростка? Особенно, когда не ощущаешь себя способным? Думаешь, он считает себя выдающимся?