Огонь в ночи

Глава двадцать четвертая

Далеко на западе граница тумана наконец разорвалась и закружилась водоворотами. Из него выскочили мужчины и побежали вдоль склона – инспектор, Гекки, Нейл и Джеймси Фарлейн. Они мчались из всех сил к подножию моей скалы.

Николас далеко их обогнал и уже достиг основания стены. Грохот его второго выстрела разорвало эхо, и камень у руки Родерика разлетелся на части. Я услышала свист рикошета пули и увидела, что убийца вздрогнул и моментально замер.

Другие мужчины, которые бежали вдоль осыпи с безумной скоростью, появились почти одновременно с Николасом. Инспектор что-то кричал. Родерик полуобернулся на маленьком выступе, на мгновение взял себя в руки, затем бросился обратно через ущелье. Шипы его ботинок с визгом заскользили по скалистой платформе, затем зацепились. В тот же момент я услышала скрип и звон бутс – преследователи, рассыпавшись, начали взбираться с северной стороны каменной стены.

Родерик качнулся в поисках равновесия. Солнце сверкало в его волосах, он огляделся… Прыгнул на южную сторону стены, перебросил себя за ее край и исчез.

Кто-то закричал. Гекки уже пробежал половину нижней ступени и видел его, цеплялся, указывал и кричал, а потом отчаянно бросился к отвесной скале. Но Родерик хорошо начал и спасался, как преследуемое животное. Быстрее, чем можно описать словами, он помчался стрелой на осыпь южнее стены и повернул вниз. Он пробирался к туману быстрыми прыжками, инспектор выругался и побежал за ним.

Николас двигался быстрее. Должно быть, он слышал, что Родерик прыгнул на осыпь, ибо уже через несколько секунд после броска убийцы к укрытию тумана мой муж начал спуск по северной стороне стены.

Из головокружительного орлиного гнезда я видела их обоих. Это соревнование стало фантастическим апофеозом необыкновенного дня, ничего более соответствующего даже придумать нельзя. Огромный вал устремляется вниз со склона горы и теряется в море тумана. С двух сторон горы, не видя друг друга, бегут охотник и преследуемый, представитель закона и изгой, скатываются, прыгают, скользят вниз по головокружительной осыпи в последней безумной дуэли на скорость.

Один раз Родерик поскользнулся и упал на колено, но удержался руками. Николас сделал четыре длинных прыжка, прежде чем он встал на ноги и понесся вниз, невредимый, чтобы укрыться в тумане. Осталось мало… тридцать ярдов, двадцать, скалистый вал уменьшился между ними до размеров хребта, низкой стены… Родерик увидел Николаса и свернул в сторону.

Николас отставил ногу и затормозил на повороте, как на горных лыжах, в неустойчивой рыхлой сланцевой породе. Что-то сверкнуло в его руке.

Откуда-то снизу, я не видела откуда, раздался крик инспектора: «Не стрелять!»

Пистолет с блеском опустился в вереск, Николас ухватился за низкий вал и перепрыгнул его. Родерик оглянулся через плечо и тремя быстрыми прыжками достиг границы тумана. Облака кружились и разлетались вокруг несущейся стрелой фигуры, затем поглотили, сделали убийцу невидимым.

Спустя двадцать секунд такое же пятно заколебалось и рассеялось, когда туда бросился Николас и тоже исчез.

Задрожали и закачались скалы и чистый голубой воздух, испаряясь, как туман. Меня окутал запах вереска, расслабляюще-сладкий, как пары эфира, а солнечный свет закружился множеством кружащихся бликов в водовороте, засасывая беспомощную меня. Вихрь, водоворот… а внутри я. Легкая, как пушинка, перышко, нереальная, как несущаяся пыль… Затем из вертящегося хаоса донесся голос инспектора Маккензи, спокойный, прозаический и совсем близкий. Он сказал: «Просыпайтесь, девочка. Время спустить вас оттуда».

Я обнаружила, что закрываю глаза руками. Отняла их, и бурлящий свет медленно прояснился, мир встал на место, а я посмотрела вниз. Инспектор стоял на верхушке скалы там, где был до этого Родерик, а рядом – Джеймси Фарлейн. «Да как же вы туда вообще забрались?»

«Не помню, – правдиво ответила я. С подушки из вереска я смотрела вниз на двоих мужчин и чувствовала себя нелепо. – Я… я не смогу спуститься вниз, инспектор».

Он оживился. «Ну, девочка, вас придется снять. Оставайтесь на месте». Они занялись веревками, затем Джеймси приблизился к моей скале. Он перебрался через ущелье со смешной легкостью и передохнул, изучая трещину. Инспектор смотрел назад через плечо.

«Николас…» – сказала я хрипло, но он прервал меня.

«Выбросите это из головы, – это было единственным традиционным выражением, которое я услышала от него на шотландском наречии. – Не беспокойтесь. Вы же видели, Гекки и Нейл погнались за ним. Вы бы могли видеть, если бы не были так заняты обмороками. Ваш муж в полной безопасности, дорогая».

Он еще не закончил говорить, а Николас медленно появился в тумане. Он шел напряженно, словно очень устал, но казался невредимым. Поднял голову и посмотрел на нас, затем ускорил шаги, подняв руку жестом, которого я не смогла понять. Но, казалось, этот жест удовлетворил инспектора, он одобрительно кивнул и повернулся, чтобы смотреть на успехи Джеймси.

Не могу притворяться, для бедного Джеймси я была ужасной обузой, когда он появился на выступе с веревкой и попытался объяснить мне, как спускаются из орлиных гнезд. Сейчас я не могу вспомнить, как этот спуск, в конечном счете, осуществился. Помню, он обвязывал меня веревкой и пропускал ее вокруг собственного тела и выступа скалы. Еще я помню успокаивающие потоки наставлений, которые изливались на мою голову, но совершенно не представляю, выполняла я их или нет. Думаю, нет. Скорее всего, ему пришлось опускать меня на конце веревки, а я беспомощно висела. И поскольку было ясно, что я не способна перепрыгнуть через ущелье, Джеймси опустил меня еще футов на тридцать до самого дна. Помню внезапный холод, когда я уходила от солнечного света в тень. Затем мои ноги прикоснулись к осыпи, в тот же миг кто-то схватил меня и крепко прижал.

Я сказала: «О, Николас…» – и снова все ускользнуло в кружащееся солнечное забвение.