Охота на Стрельца

Глава 4 Катаев

Сегодня мне есть что отметить: пятый день подряд, когда меня никто не пытается убить. А для Зоны это, доложу вам, срок! Теперь, когда Кочевницы не стало, в Зоне наступило некоторое спокойствие. Это пришлось очень кстати, поскольку вести битву за выживание я на тот момент просто не мог: не было ни физических сил, ни моральных.

Говорят, что лучше совсем не иметь любви, чем потерять ее. И еще говорят, что, когда умирает любовь, силы для продолжения борьбы дает ненависть. Вот только моей ненависти тогда для этого почему-то не хватало. Я хотел найти убийцу Агнешки, но, видимо, недостаточно сильно. И набреди на меня в те дни какой-нибудь истребитель или прыгун, я бы, пожалуй, даже сопротивляться особо не стал – настолько отвратительной и мрачной штукой представлялась мне жизнь.

Кроме того, мысленно я постоянно возвращался к ночи коллапса Кочевницы. Если подумать, убийца Агнешки своим выстрелом спас мне жизнь, хотя вряд ли это входило в его намерения. Странный и невообразимый для снайпера промах, когда вторая пуля угодила мне в плечо, тоже вызывал кучу вопросов. Почему-то я не сомневался, что, если бы этот стрелок хотел меня убить, убил бы. Тогда почему этого не сделал? Просто решил ослабить меня, чтобы я сразу же не пустился в погоню за ним? Не исключено. Даже вполне вероятно, поскольку, если б не рана, я бы так и сделал. А может быть, убийце кто-то помешал, заставив скомкать последний выстрел?

Ответа на этот вопрос я не знаю до сих пор. Как и на другой: кем или чем я становлюсь? Несмотря на все инъекции антиновы, столь долгое пребывание в Зоне не могло на мне не сказаться. Ментально да, изменения произошли. И не только в части псионических способностей. Сознание тоже стало иным, однако пока нельзя сказать, какие именно качественные изменения в нем произошли. Нет, вроде бы я пока не сделался Измененным ни первой, ни второй ступени. По крайней мере не перестал причислять себя к роду человеческому. Мне, несмотря ни на что, было небезразлично, что случится с людьми по ту сторону Периметра, хотя кое-кому из своих собратьев по биологическому виду я бы с удовольствием устроил досрочную встречу с Создателем. Да, мог и умел я теперь много больше, чем в бытность простым сталкером. Ценой стало то, что человеческие чувства во мне стали звучать несколько приглушенно, но не замолчали совсем.

Физических изменений я в себе не наблюдал. Хотя нет, вру. Моя рана. В принципе не такая уж тяжелая, она была весьма болезненной. И пулю надо было обязательно извлекать. Но в ту страшную ночь мне было совсем не до того. Наскоро перевязав рану, я смог лишь похоронить Агнешку на берегу старицы через боль, накатывающую волнами слабость и дурноту, под непрекращающимся проливным дождем. К счастью, я не потерял сознание и смог завершить это дело. Но после меня хватило лишь на то, чтобы кое-как добрести обратно до храма. Добрести, открыть дверь, упасть там на пол и сразу отрубиться.

Когда я очнулся от своего забытья, у меня болело все тело. Но! Пуля лежала на полу рядом со мной, покрытая запекшейся кровью, а рана в плече помаленьку начала заживать. Чудо? Вряд ли. В чудеса я не верю. Зато верю в ту информацию, которую мы имеем. В частности, о регенерации Измененных. Было очень похоже, что тело мое просто вытолкнуло из себя эту злосчастную пулю и стало восстанавливать повреждение. Так кто я теперь? Что я за монстр? Что за гибрид? Почему сохраняю до сих пор способность испытывать эмоции и откуда взялась стойкость к излучению всех видов? А фантом-убийца, похожий на меня как две капли воды, который периодически ходит на промысел в Ковров, неизвестным образом мгновенно преодолевая шестьдесят с лишним километров между городами? Как? Почему? Откуда? Одни вопросы. До чего же я от них устал!

Меня охватило почти разочарование, когда я очнулся там, в храме, и понял, что жизнь продолжается. Возможно, было бы лучше, если бы какой-нибудь истребитель зашел тогда в церковь и прикончил валяющегося без памяти бывшего сталкера. Да что там – наверняка было бы лучше! Зачем жить, когда в душе пусто и нет достойных целей?! Разве что месть. Достойная? Для меня – да. Но ведь она когда-то свершится. И что потом?

С тех пор все было почти спокойно. Только пара столкновений с истребителями в городе, когда я искал машину для вылазки на «чистые» территории. Истребители, кстати, выглядели странно – словно пыльным мешком ударенные. Будто раньше они принимали какой-то управляющий сигнал, а теперь он вдруг пропал. Это подтверждало некоторые мои догадки и подозрения. Но сейчас мне не было до этого дела. Смерть Агнешки лишила мою жизнь всякой мотивации, кроме одной: найти и уничтожить убийцу.

Та вылазка закончилась неудачей – на Периметре меня обстреляли. Причем огонь велся на поражение, и все автоматчики были экипированы пси-блокираторами. Позже я предпринял пси-разведку и обнаружил, что везде дана ориентировка на меня. Из серии «взять живым или мертвым» с примечанием «особо опасен». Ничего, на весь Периметр у них пси-блокираторов не хватит. В Ковров, например, мой фантом пока проникает. Может, и мне там попробовать? Во плоти, так сказать. Но сначала стоит разобраться со всеми вариантами здесь. В конце концов, если я до сих пор не изменился, пара лишних дней в Зоне погоды не сделает.

Я попытался найти место, откуда в меня стреляли, чтобы взять след стрелка. Тщетно. Там в ту ночь бушевала такая энергетическая буря, что в ней растворились все пси-эманации. Кто бы в нас тогда ни стрелял (сотрудник спецслужб или, скажем, «Геолог»), его тут давно нет. Если это был фээсбэшник, он стопудово слинял сразу же. «Геолог» после коллапса Кочевницы тоже наверняка не видел больше смысла здесь отираться. Если его целью было нарастить свою ментальную крутость или обрести дополнительные возможности, для этого теперь требовался уже Источник, ближайший из которых находился в Муроме. В общем, он либо плюнул на все, либо отправился туда. Так скорее всего сделаю и я. Немного попозже.

Кстати, каждый раз, как отделившаяся часть меня ходит на охоту в Ковров, я чувствую прилив сил, и голова начинает болеть меньше. Для собственного душевного спокойствия пытаюсь считать это совпадениями. Иначе придется признать, что все убийства, совершаемые моим темным альтер-эго, на самом деле косвенно моих рук дело, и я с этого имею профит. Хотя имею ведь, и никуда от этого не денешься. Такие мысли неизменно вызывают у меня сильную тошноту, отвращение к себе и очередной приступ суицидальных настроений. Хочется или пустить себе пулю в лоб, или в лучшем случае напиться и забыться. С этим здесь, кстати, никаких проблем. Спиртного в обезлюдевшем Владимире – хоть залейся. Заходи почти в любой магазин и бери, что хочешь. В отличие от продуктов алкоголь не портится – холодильник ему не нужен.

Я пробовал один раз – напился до отключки. А потом увидел, как мой темный двойник совершил внеочередной рейд за чьей-то жизнью. С тех пор я пить зарекся. С едой вот проблемы. Большинство продуктов в магазинах уже непригодно к употреблению (кроме бакалеи). И даже хлеб везде уже как каменный. Остается пробавляться крупами, макаронами и бич-пакетами, а готовить все это по старинке – на огне. Не самая лучшая, доложу я вам, диета, но выбирать не приходится. Кстати, еда – еще один аргумент за то, что пора сниматься с места. Да, так и сделаю, но завтра, ладно?

А сегодня мне нужно еще кое-куда сходить. В Боголюбовский монастырь. Теперь он больше не укрыт климатической аномалией и, что называется, открыт для посещения. Как показала пси-разведка, фантомов там тоже нет – коллапс Кочевницы уничтожил их всех. Значит, надо навестить это место. Оно единственное еще не обследовано мной в окрестностях храма Покрова на Нерли. Возможно, какие-то следы отыщутся там. Пожалуй, сейчас, когда прошло уже достаточно времени с разразившейся здесь псионической и энергетической бури, самое время, чтобы попробовать поискать в успокоившемся ментальном пространстве хоть жалкие клочки эманаций. Опытному псионику и они скажут немало. Мой опыт, конечно, еще не столь велик, зато обучение я проходил экстерном, в стрессовой обстановке, пропустив через себя изрядный объем материала. Так я себя уговаривал, хотя сам в это не очень верил.

Конечно, колокольня Всех Святых выглядела очень неплохой огневой точкой для снайпера, но есть нюансы. Во-первых, далековато. Во-вторых, здесь властвовали климатическая аномалия и белые фантомы. Ну ладно, пусть колокольня возвышалась над границей тумана, и стрелок мог не замерзнуть от дикого холода. И допустим, если стрелком был «Геолог», он мог каким-то образом договориться с фантомами. А ведь это вариант! Причем едва ли не единственный, при котором «Геолог» мог укрыться от всевидящего взора Кочевницы. Во время нашего ментального поединка я успел достаточно узнать своего противника, чтобы понять – на подобный финт он вполне способен. Вот только был и третий нюанс. Монастырь и колокольня оказались внутри периметра Провалов, а значит, попали и в зону поражения, когда от места коллапса Кочевницы распространялись губительные волны. И если «Геолог» сидел здесь, выжить он просто не мог. Никак не мог, будь он хоть трижды паранорм! Я видел, что делала та волна. Могли ли фантомы прикрыть «Геолога» и спасти его? Это вряд ли, но проверить стоит. Волна была до выстрелов, а трупы стрелять не умеют.

Идем, значит… Все вокруг неподвижно и пусто. Мертвая Зона в буквальном смысле. Но расслабляться все равно нельзя. Пусть без Кочевницы у Зоны поубавилось зубов, все же кусаться она не разучилась. Однако, пока я шел, ничего живого мне не попалось. И псевдоживого тоже. Вот и колокольня. Несмотря на то что климатической аномалии тут теперь не было, лето все равно медленно и робко возвращалось туда, откуда некоторое время назад его изгнали. Да, температура повысилась, а вот влажность и промозглость на территории монастыря никуда не делись. И пахло неприятно. Мое новое чутье по-прежнему не могло никого обнаружить. Но это и неудивительно: убийцы возвращаются на место преступления лишь в плохих детективах. Впрочем, жизнь – штука непредсказуемая: то выдаст сюжет в стиле Агаты Кристи или Эдгара По, то огорошит жуткой бульварщиной.

Двигался я осторожно, так что подъем на колокольню занял заметно большее время, чем потребовалось бы в обычных обстоятельствах. Перестраховался, как оказалось, зря: живых там не было. Зато присутствие мертвого стало для меня сюрпризом. Что там сверхчутье – даже характерный запах не предупредил меня о том, что я обнаружу. Потому что не было его, запаха. А труп был. Черный, словно обугленный, и высохший так, будто его долго и тщательно готовили для какого-то чудовищного человеческого гербария. Однако обугленным труп показался лишь на первый взгляд. Посмотрев внимательнее, я обнаружил, что огонь тут ни при чем. Тут поработала та самая волна, что после коллапса Кочевницы превратила деревья в безлистные и безжизненные остовы, а осоку у старицы – в сухие и ломкие черные стебли. Ее почерк. Это был кто угодно, только не снайпер. Помимо всего прочего рядом с ним не было винтовки, а еще… Один взгляд с колокольни дал мне понять, что отсюда при всем желании не разглядеть, что происходит у старицы, – деревья закрывают. Нет, стреляли в меня точно не отсюда. Осталось выяснить, кому принадлежит это тело.

Документов у покойника не имелось, да и выглядел труп так, что ни о каком визуальном опознании не могло идти и речи. Впрочем, у меня есть и другие средства. Обычно, когда экстрасенсов показывают по телевизору, они водят над сканируемым объектом рукой. У меня такой необходимости не было. Я просто сконцентрировался и для верности закрыл глаза, чтобы жуткий вид трупа не отвлекал. Обнаружить остатки энергетики, которой обладал этот мертвец при жизни, оказалось непросто. Прошло уже прилично времени, да и волна постаралась… Но все же кое-что осталось. Правда, это были всего лишь жалкие ошметки психоэнергетической оболочки, которую я про себя называл попросту аурой. Если при жизни я не знал покойника, то по этим клочкам выяснить о нем что-то конкретное – дохлый номер…

Но мне повезло: в том, что я почувствовал, было нечто знакомое. Именно на пси-уровне, словно я раньше вступал с покойником в ментальный контакт или, вернее, конфликт. Да, через несколько секунд я уже мог сказать более или менее уверенно, кто передо мной. Похоже, именно с этим парнем мы схлестнулись в ментальном бою в том горящем доме в восточной части Владимира. «Геолог» собственной персоной!

Вообще не люблю я эти клички – как-то они обезличивают, ставят в один ряд с уличными бандитами или, скажем, Измененными-террористами из НМП, которые принципиально не пользуются человеческими именами. А единственное прозвище, которое было у меня в жизни – Странник, – могла использовать только Марина. Женщина, которую я (что греха таить) когда-то любил, но не смог спасти. С тех пор – только Олег, без вариантов. Возможно, поэтому в моей группе как-то не прижилась сталкерская традиция, согласно которой все нелегальные ходоки в Зону знали друг друга исключительно под прозвищами. Моя тройка предпочитала имена. Антон, Гриша…

Некстати всплывшее воспоминание заставило меня сжать зубы. Эх, ребята, ребята! Гриша скорее всего мертв или отсиживает двадцатку за кровь Измененных. Что же до Антона, то мне самому пришлось его убить. Один раз как человека, взятого под контроль Черным Сталкером, а второй – уже в облике фантома. Все так, но вот «Геолога» я не мог себя заставить называть по имени, хотя и знал его. Просто Александра – и тем более Сашу – еще заслужить надо. Этот мерзавец не заслужил. Для меня он как жил, так и умер под кличкой «Геолог». Собаке собачья смерть! Никакого злорадства по этому поводу не было. Скорее, сожаление: я бы и сам был не прочь вышибить ему мозги, но раз уж волна сделала эту работу за меня – и так сойдет.

Когда я вновь открыл глаза, взгляд мой сразу наткнулся на предмет, который каким-то странным образом ускользнул от моего внимания при первом осмотре тела – спутниковый телефон. Осторожно извлек его из кармана покойника, осмотрел и с удивлением увидел, что он работает. Энергетическая волна, которая несла смерть всему живому, на электронику не подействовала. Как ни странно, батарея еще функционировала. Электричества тут давно не было, а значит, и подзаряжать его «Геолог» не мог с самого начала экспедиции. Правда, я знал эту модель. Выпускалась она специально для военных целей, и ее мощный аккумулятор держал заряд неделями. Но и времени прошло тоже немало. Выходит, так или иначе аппарат скоро сдохнет.

Держа телефон в руках, я заколебался: взять или оставить? Мне ведь, по большому счету, там, за Периметром, и звонить-то некому. Семьи нет, друзья мертвы или в тюрьме. Ну, остались несколько знакомых сталкеров, с которыми наша группа иногда сотрудничала, но ведь это так – шапочные знакомые. Сказать мне им в общем-то нечего, а вот сдать меня, «особо опасного преступника», они, если прижмет, могут запросто. Иллюзий на этот счет я не питал. Кому мне еще звонить? Вот разве что если…

И в этот миг телефон зазвонил сам. От неожиданности я его чуть не уронил. Звонок, второй, третий. Я держал телефон осторожно, словно он был ядовитым пауком и мог меня укусить, и не решался ответить. Это был телефон «Геолога», и как знать, кто ему там может звонить? Бывшее начальство из АПБР? Кто-то из ФСБ, раз уж он взялся сотрудничать с группой бедняги Потылина? Обе эти организации ведут на меня охоту, и давать им знать, что я жив, а также шанс запеленговать мое местоположение, пожалуй, не стоит. Четвертый звонок, пятый, шестой… С другой стороны, вдруг мне удастся узнать что-нибудь интересное? Например, на кого именно работал «Геолог». Вдруг это выведет меня на стрелка или заказчика. Седьмой, восьмой… Какой, однако, настойчивый! Поддавшись порыву, я нажал кнопку ответа.

– Ну наконец-то! – прозвучал в трубке знакомый голос, который, если честно, я ожидал услышать меньше всего, потому что принадлежал он экстрасенсу класса «позитив», известному мне под именем Анатолий Сергеевич.