Охота нагоном

Зимние охоты нагоном

Перистый снег, кружась, опускается на запудренную, мерзлую землю. Он падает медленно, затем быстрее, быстрее, гуще и встает занавесом.

К ночи снег перестает: изредка запоздалые последние снежинки, незаметные в темноте, порхают перед окном в оранжевом луче лампы.

Выпала пороша! Так по-охотничьему называется снегопад, перестающий до света, позволяющий по отпечаткам ночных следов зверя разыскивать его на дневке.

Вся земля под пышным, как пена, снегом: репей, лозинки, деревья, изгороди – все воздушно оклеено пухом; былинка стоит мохноголовым одуванчиком; снегири начертили под крапивой мелкие развилки следков.

Тихо. Ветер не шелохнет, звуки приглушены. Рассыпается, разваливается и приминается снег под ногой человека, оставляя печатные следы калошной подошвы, резкой грани кожаного каблука, овала валенок с черточками дратвенных стежек подшитых подметок.

Снег – откровение охотнику. По следам читает охотник о жизни зверя, по следам он находит его. Будто снегу обрадовались, забегали по пороше звери. И без снега осенью ходили они теми же путями, дневали в тех же местах, не оставляя следов по черной тропе. Теперь белая книга зимы – пороша – все раскроет охотникам. Бедны солнцем дни, тусклы, и от этого еще короче. Охотнику зевать некогда: птица, и та еле успеет наклеваться да крылья расправить.

Начинаются зимние зверовые охоты нагоном. Кончился сезон, когда можно было только предполагать по пригодности угодья о наличности в нем зверя. Теперь наступил сезон точного складывания зверя по следам, оставляемым на снегу.

Зимний сезон, как и осенний, включает в себя три периода, которые так или иначе влияют на поведение животных и на большую или меньшую успешность приемов охоты.

Первый период – мелкоснежье. На деревьях кое-где еще болтаются сиротливые листья. Мороз заковал вязкие болота водоемы, всю землю. Выпал снег- всюду путь, и пешком и в санях.

Этот период зимы обычно длится ноябрь и первую половину декабря и представляет собой очень благоприятный сезон для охоты нагоном. Езда в санях совершается без дорог. Благодаря такому способу передвижения нагон псковским способом может быть проведен на лошадях, равно как и выслеживание, а иногда и вкладывание в напольной местности.

Это дает преимущества. Ходьба по твердой земле, покрытой небольшим слоем снега, легка и быстра; незаменимые в свое время лыжи являются тогда помехой. В начале зимы зверь менее пуглив и легче прокармливает себя по мелкоснежью, не отдаляясь от своего коренного района. Мелкая древесная и травяная растительность, не приглушенная еще глубоким снегом, представляет собою прекрасную ухоронку и заслоны для многих видов охотопромысловых животных. Погода обычно мягка, пороши перепадают часто.

Единственным недостатком этого периода следует считать короткий день.

В этот период применяются все виды охоты нагоном, как зверовые, так и на зайца, иногда и смешанные облавы. Продолжается с успехом и нагон тетеревей к чучелам.

Второй период зимы занимает приблизительно вторую половину декабря и январь, отличаясь обычно глубокими снегами… Езда в санях совершается только по дорогам, а ходьба – на незаменимых теперь лыжах. Затрудненное и более медленное передвижение вознаграждается постепенно удлиняющимся днем. Взамен покрытых теперь снегом травяной ветоши и мелкой древесной растительности заслоном и ухоронкою служат на открытых местах надувы, сугробы, снежные карнизы в оврагах и т. п.

Копытные звери меньше передвигаются, подолгу проживая в избранном кормном месте. Волки ходят шире, придерживаясь дорог. Медведь крепко облежался и допускает подход охотника к берлоге. Лисицы при недостатке пищи часто бродят днем и мышкуют на полях.

Смешанные облавы не имеют уже места. Учащаются облавы на медведя. Широкие передвижения волков, усиленные поиски пищи лисицею и начинающиеся солнечные пригревы вызывают дневные встречи с этими зверями, учащая возможность применения псковского способа нагона, с предварительным складыванием и без него нагоном зверя «на ходу».

Третий период зимы занимает февраль и примерно половину марта. Он отличается уплотненным снегом, наметами, иногда настом. Метели чередуются с вереницею ясных дней с весьма ощутительными пригревами. Часто перепадающие пороши ложатся тонким слоем пухлого снега на уплотненной поверхности, создавая условия для нежного и четкого отпечатка следов. Уплотненный снег и наст после небольшой пороши сильно облегчают передвижение волка, лисы и зайца. По легкости передвижения на лыжах это лучшее время. Но беда, если особенно после выпадения снега случится оттепель: подлип к лыжам это такой якорь, который может затормозить охоту в самом ее разгаре.

Течка волков, лис, рысей, вызывая перемещения их, оживляет возможности охот на этих зверей. Продолжаются все зверовые охоты облавою, с флажками и псковским способом, а также нагон зайцев в пределах сроков, дозволенных законом.

Все способы систематических зверовых охот нагоном для успеха требуют подготовки. Подготовкою в широком смысле являются все действия окладчика, облегчающие, ускоряющие успешное проведение самой охоты. К таким подготовительным действиям надо отнести обследование местности, вывоз привады, выслеживание и вкладывание. Правда, бывают исключения, когда подготовительные действия в целом не имеют значения, так как многие по крайней мере из них не осуществляются. Без выслеживания и складывания, например, охотятся нагоном на зверя, находящегося на виду в полях; в других случаях при установлении по следам, что зверь «на ходу», применяют чисто псковский способ нагона на путь следования зверя, не прибегая ни к выслеживанию, ни к вкладыванию.

Случаев, однако, требующих непременного применения подготовительных действий, несравненно больше.

Подготовка, в смысле обследования местности, складывается из наблюдений и собирания сведений. Полная подготовка требует времени. Окладчику полезно с осени попасть в район, где зимою будет протекать его работа, ознакомиться с приблизительным количеством зверей, поразузнать, порасспросить, походить, поездить и получить необходимое впечатление, характеризующее местность и населенность ее объектами охоты.

Выявление коренного района зверя, переходов его, расположение дорог, селений, лесных площадей, мест вывода и дневок зверя дают в руки такие преимущества, при которых удается нередко не только без пороши, но и в метель обложить зверя, определяя точно сторону хода и лаз.

При незнакомстве с местностью нельзя рассчитывать обложить зверя на ходу в лесу или объехать его в поле и, разместив стрелков на дальних, иногда за несколько километров переходах, увенчать день, мастерски применив псковский способ.

В число подготовительных забот нужно включить и заботу о приваде (для волков, лисиц и иногда рысей). Можно охотиться и без привады, но значение ее на сосредоточении зверя в данном районе, на прикреплении зверя к определенному району и на влиянии сытости зверя, повелительно влекущей его к отдыху, настолько существенны для успеха охоты вообще что приваду нужно считать необходимым условием систематических зимних зверовых охот на упомянутых зверей. Приваду желательно вывозить по чернотропу. Волки трогаются с гнезда к октябрю и начинают широкие передвижения. Лисьи выводки разбиваются к концу лета и начинают жить поодиночке. Выгоднее поспешить прикрепить этих зверей к известному району. Время вывозки привады совпадает с началом круглосуточных морозов, со временем начала охоты за тетеревами нагоном на чучела. Место для привады выбирают для волков и лисиц открытое, уединенное и вместе с тем недалеко от селений (1-2 км) и вблизи дорог, около 400-500 шагов от них, чтобы собаки проезжих не слишком опустошали мясные запасы. Несколько одиночных высоких деревьев для подсадки ворон и сорок, возвещающих своим криком о находке, полезны. Приваду следует объезжать по дорогам, имеющимся или специально проложенным, позволяющим объехать ее кругом километра в 1, 5. Для привады употребляют туши крупных животных. Туши мелких животных растаскиваются волками и затрудняют установление посещений привады зверями и выправление следов.

При объезде привады и выправлении следов полезно следы и тропы заминать близ самой дороги на расстоянии двух волчьих следов (ямок), так как при отсутствии порош это значительно облегчает работу в последующие дни. Тропы лучше запахивать еловой лапкой. Таким образом, следующее после отметки про-кождение зверя тем же следом будет видно, да и свежие одиночные следы нельзя будет спутать со старыми -помеченными.

Приваду для рысей кладут в лесах, в месте частых их переходов. Под выправлением следа подразумевается отбор окладчиком свежего следа, отдаляющегося в определенную сторон;, (концевой след) от места сосредоточения следов (петель, тычков, ходов взад и вперед и т. п.). По выполнении выправления начинается выслеживание. Под выслеживанием понимается определение путем беспрерывного сопровождения или пересечения своими обходами или объездами следа, с целью узнать либо точный ход зверя (направление перехода), или же угодье, г, котором зверь остановился (место дневки).

Производя выслеживание, не отдаляясь от следа, надо зорко смотреть, не вольются ли следы на лесную дорогу, по которой вы идете, не пересекут ли они ваш путь. Не трудно, например, закуривая, пропустить вступающий на дорогу след зверя, а за-тем, глядя на заячьи следы с одной стороны дороги, не заметить, как след зверя уже сошел с дороги в противоположную сторону. Выправляя следы, нужно определить количество зверей, их пол и приблизительный возраст. Не зная этих примет, можно легко спутать следы группы голодных волков со следами сытых зверей, которых вы выслеживаете от привады. Доведя след и впустив его в угодье, подходящее для дневки зверя, окладчик начинает обходить это угодье, делая оклад. Линии оклада по возможности должны быть прямы. К окладу должны быть отнесены удобные защитные места для дневки зверя. При наличности дорог окладчик в первую очередь пользуется ими даже в том случае, если дорога не совсем соответствует той линии, которую намечал было окладчик Некоторое увеличение от этого площади не должно страшить. Значительно хуже последствия от вторжения в глубь оклада, заставляющего зверя покинуть лежку. Не следует забывать, что, замкнув круг и зная теперь величину и очертания оклада, уменьшение его сделать можно уже обоснованно, с значительно меньшим риском.

Линии оклада должны соответствовать требованиям того приема охоты нагоном, которым1 она производится. Так, например, при облавной охоте полукруглые линии (крыльями) флангов представляют преимущество, характер этих линий в смысле лесонасаждений имеет сравнительно меньшее значение, чем при охоте с флажками,, хотя остается общее пожелание, чтобы они проходили по редколесьям, прогалкам и т. п. местам. При охоте с флажками линии флангов требуются прямые, скошенные к стрелковой линии, образующие сужение ее. Флажный шнур не должен проходить по глухим чащам. При псковском способе желательны прежде всего линии, охватывающие однородные насаждения или идущие по чистям, особенно когда пользуются занавесами (чернотой). Однако при этом приеме нагона линии оклада имеют меньшее значение, чем при вышеупомянутых способах охоты, так как главный залог успеха псковского приема – определение перехода зверя.

Понятно, что форма оклада для всех способов охот должна быть, как называют ее, «нагонистой», способствующей управлению ходом зверя. Оклады такие имеют форму яйца, мешка, ремня, треугольника и т. п. Такая нагонистость создается природного формою обрезного участка или характером однородного лесонасаждения среди лесного массива иного лесонасаждения, а также проведением среди лесного участка соответствующих нагонистой форме линий оклада, оцепляемых загонщиками или флажками (рис. 5, 6, 7).

Рис. 5

Рис. 6

Рис. 7

Нормальной величиной оклада надо признать прежде всего такую, при которой зверь был бы обойден без того, чтобы его потревожить обходом, в то же время величина оклада должна позволять управление ходом зверя на номер и не быть слишком маленькой, во избежание причинения зверю испуга от близкого нахождения людей в месте его дневки.

Обычно эти требования укладываются при круге в 1 5-2 км. Из этого положения не следует делать вывод, что меньшего размера оклады не годятся и не встречаются на практике. Часто маленькие оклады созданы самою природою, представляя собою обрезное угодье всего в 1 км в окружности. Иногда встречаются незначительные островки в полях, избранные зверем для дневки. Нередко лесные дороги обрамляют с двух сторон лесной участок, третья сторона которого смежна с полем, а четвертая выходит на лесную поляну.

Такие случаи являются своего рода подарком. Но когда природа не приготовила его, вредно выкраивать маленькие оклады. Окладчик пскович может служить в этом отношении примером: для него маленький оклад страшен.

И на самом деле, что может быть досаднее, когда, замыкая круг, вы замечаете выход зверя на прыжках с лежки.

Надо всегда помнить, что у зверей слух гораздо развитее человеческого и что человек не может пройти; даже по пухлому снегу, столь бесшумно, как иногда проходит зверь.

В зависимости от пояса, в котором волк живет, места его дневок разнообразны. Они, однако, объединяются общими основными требованиями: защитностью от непогоды, заслоненностью от постороннего глаза и уединенностью, несмотря на могущую быть близость к дорогам.

В лесной местности волк предпочитает отъемы, острова или закрайки больших лесных площадей к дорогам, полям. Там, где ель распространена, еловые острова являются любимыми местами. Сосновые моховые кочковатые болота с зарослью кустарниковых растений часто избираются волком для дневок. Лиственное мелколесье с примесью ели вполне обеспечивает его отдых.

В местностях степных волк ютится в оврагах с кустарником, колках, тростниковых зарослях, ивняках, в зарослях не полегшей травы, на взгорьях и низинах с кустарником и иногда в сугробах и надувах.

В горной местности волк находит себе приют в расселинах выходов каменных пород на гривах и на заветренных склонах с кустарником.

О приеме облавной охоты на волков мы отчасти уже знаем из описания осенней облавы. Отдельные периоды одного и того же сезона вносят некоторые перемены в жизнь животных и «неизбежное приспособление приемов охоты. Наступление же нового сезона – зимы, столь резко отличающегося от осеннего, влечет за собою подавно значительные изменения в осуществлении приемов охоты, нередко в смысле применения иного, чисто сезонного, способа и всегда в отношении подготовки и технических правил.

Мы уже знаем, что зимняя систематическая зверовая охота требует подготовки: обследования местности, заботы о приваде, выслеживания и складывания.

Делая оклад, не зная еще, останется ли в обходе зверь, следует уже тем не менее намечать линию под стрелковые номера, руководствуясь направлением ветра, определением хода и лаза зверя, очертанием оклада и удобством обстрела. Это одно из наиважнейших действий.

Как уже упоминалось при сравнении зимних приемов охоты нагоном, фланговые линии при облавной охоте предпочтительнее вести полукруглые- крыльями. Скашивания флангов к стрелковой линии и сужения ее, как при флажном приеме, надо избегать. Флажки точно выполняют приданное им назначение; надеяться на то, что загонщики на облавной охоте, являясь случайными гастролерами, выполнят свое назначение, нельзя. Во всяком случае расположение загонщиков по скошенной линии, образующей обоими флангами сужение к номерам полосы оклада, допускать не. следует. Флажки обычно не пугают волка при правильном гоне, а лишь вызывают в нем настороженность и боязнь приближаться к ним, а особенно, переходить флажное заграждение, обрамленное вдобавок следами человека. Выход же волка на линию загонщиков и неожиданное столкновение со стоящим, например, в засаде молчанином, вызывает в волке панику. По этой причине фланговые линии для облавной охоты правильнее вести полукруглые – крыльями. При этой форме флангов, ввиду постепенного отдаления крыльев от центра оклада и от стрелковой линии, меньше риска помешать выходу зверя на номера.

Далеко не всегда удается выгнать зверя туда, куда хочется. Для успеха нужно не столько создать препятствия, удерживающие зверя от принятия нежелательных направлений, сколько, и прежде всего, по возможности открыть зверю путь, для него наиболее приемлемый и в то же время ведущий на стрелковую линию, находящуюся в условиях, скрывающих от зверя опасность.

Выбор стрелковой линии должен быть согласован со следующими требованиями:

1) с ветром,

2) с ходом и лазом зверя,

3) с нагонистостью оклада,

4) с возможностью видеть хоть накоротке подход зверя.

5) с необходимостью видеть соседние номера, и во всяком случае, точно знать их местонахождения и

6) с желательностью не подпирать номерами опушки и не отдаляться от нее на расстояние, нередко вызывающее боязнь зверя отделиться от леса.

От зрения зверя, от возможности быть замеченным предохраняют прежде всего неподвижность стрелка на номере, уменье стоять, затем умеренный заслон и защитная одежда. Чтобы не быть обнаруженным чутьем зверя, стрелок выбирает такое расположение стрелковой линии, при котором тяга воздуха или ветер не шли бы от стрелковой линии в оклад.

О важном значении хода и лаза можно судить уже по тому, что на возможности их предопределения основан целый способ охоты псковского нагона; мощность же этого приема достаточно характеризуется тем, что один опытный пскович выставляет зверя на стрелка, находящегося иногда от места лежки зверя на расстоянии нескольких километров.

У человека имеется подсознательная способность не только в ориентировке, но и в выборе в сплошном лесу при окладывании определенных путей, которыми в другой раз другой чело-зек по необъяснимым причинам следует так же, будто этот путь является дорогою, тропинкою или просеком. Однородная способность помогает понимать и определять ход и лаз зверя.

Выбор стрелковой линии на наиболее нагонистой стороне оклада, например при треугольной форме на вершине при очертании в виде мешка. – на узкой поперечной, понятен.

Требование к такому направлению линии стрелков и в частности к такому местоположению каждого стрелкового номера, которое давало бы возможность видеть соседние стрелковые номера, в пояснениях не нуждается. Не боясь быть назойливым, повторяю, что несчастных случаев от неосторожного обращения с оружием вообще и на охоте в частности совсем не мало. Требования, предъявляемые к соответствующему расположению стрелков, касаются не только правил безопасности, но имеют в виду необходимый кругозор, позволяющий своевременно заметить выход и подход зверя. Отступление на каких-нибудь два шага вправо, влево, назад или вперед часто дает громадное преимущество видеть то, что надо видеть. Незначительное передвижение создает иногда ту выгодную группировку деревьев, которая образует необходимые просветы, столь полезные для своевременной подготовки к выстрелу и для выстрела в тот нужный миг, пропуск которого лишает иногда добычи.

Подразумевается, что стрелок никоим образом не должен менять по собственному почину указанное им окладчиком или распорядителем место.

Применительно к зимней зверовой охоте надо добавить, что впереди стрелковых номеров не должно быть следов человека, – это настораживает внимание зверя и нередко влечет за собой бесповоротный уход зверя в глубь оклада; в случаях, когда впереди номеров оказываются следы человека, приходится приближаться к окладу, чтобы оставить их за собою. Как общее правило, изменение которого зависит от условий местности, расстояние от номера до опушки 1 не должно быть дальше среднего дробового выстрела, за исключением случаев занятия стрелком точного перехода зверя.

Заслон, за которым стоит стрелок, не должен стеснять зрение стрелка и мешать продвижению ружья. При отсутствии подходящего заслона пользуются срезанным хвойным деревцем. За густым заслоном, да еще выше роста, становиться никоим образом нельзя, например за стволом дерева. В таких случаях зверь скорее увидит стрелка, чем стрелок зверя.

Облавная охота при 1,5-2 километровом окладе требует значительного количества загонщиков, хотя и меньшее, чем на осенней облаве. Допустив, например, интервалы в 80 шагов, все же их потребуется на оклад указанной величины не меньше 30 человек. Но интервалы также нередко оказываются слишком большими, особенно в густом заснеженном хвойном и даже смешанном лесу. Несмотря на то, что ни травы, ни листьев нет, лес после обильных снегопадов становится чащею и только четвероногие свободно находят проходы под снежною нависью. Прибылые волки, обходя в такой обстановке загонщика, часто прорываются либо затаиваются. Значительное количество загонщиков не всегда легко иметь в любое время; охота, с другой стороны, не может быть назначена заранее, а может только предполагаться. Нужно выследить и обложить зверя. Последнее удается иногда в угодье, отстоящем от селения в нескольких километрах. Надо, следовательно, окладчику вернуться в селение и подыскать загонщиков, где одни заняты своими де-лами, другие общественными и т. д. Эта зависимость от загонщиков несколько ослабляет систематичность приема облавной охоты на волков и во всяком случае делает ее недостаточно подвижной в смысле ее боевой готовности в любой момент.

Зимнюю облавную охоту на волков проводят одною подвижною цепью загонщиков. Цепь неподвижная при достаточном количестве ершей была бы более желательным приемом, как об этом уже говорилось в своем месте.

Однако увеличение ершами общего количества загонщиков еще более связало бы боеспособность облавной охоты, как приема систематического. Если дело касается какой-нибудь разовой облавы, то соображения о зависимости осуществления облавы от наличия загонщиков были бы несущественны и, пожалуй, излишни.

При облаве на волков при недостатке загонщиков весьма существенно заграждение крыльев – концов флангов к стрелковой линии. Это заграждение делается либо чернотой (одежда, попоны, мешки и т. п.) в количестве 3-8 приблизительно предметов на фланг, в зависимости от величины оклада и характера лесонасаждения, либо молчанами.

Чернота – не флажный шнур, который действует на известном протяжении беспрерывно и этим силен. Чернота не может заменить зоркости выдержанного молчанина, который, скрываясь за заслоном, чтобы не отпугнуть зверя от стрелковой линии, обнаруживает себя только при намерении зверя прорвать линию фланга, причем обнаруживает себя так, чтобы не вызвать переполоха зверя, постукивая, когда нужно, пошевеливаясь или покашливая, чтобы зверь заметил его своевременно, а не то выходя из-за заслона, кричит, перерезая путь зверю. Чернота может сослужить хорошую службу при окладах обрезных, в отъемах, или когда встречаются достаточно просторные прогалки или поляны. Таким образом, участие молчан в зимних обла-вах на волков представляется необходимым. Необходимость эта станет тем более понятной, если мы представим себе оклад любой формы, оцепленный в 1/8 части окружности стрелковой линией, а в 7/8 окружности кричащими загонщиками. Зверь оказывается, таким образом, чуть не в кольце гула голосов людей, причем подвижка его к стрелковой линии -к единственному месту, где стоит тишина, – сопряжена с приближением к кричащим загонщикам, расположенным на крыльях фланга, около стрелковой линии.

Естественно, что окружение зверя голосами кричан, как называют загонщиков в отличие от молчан, нередко повергает его в панику и влечет за собою прорыв. Молчане в этом отношении помогают, не нарушая оцепления, создавать более длинный участок тишины, не отбивая зверя с хода на стрелков. Количество молчан стоит в прямой зависимости от количества стрелков; молчане – это недостающие стрелки; чем меньше стрелков, тем больше требуется молчан.

Рис. 8 Оцепление оклада в момент начала гона

Рис. 8 отмечает те условия тишины, которые создаются благодаря роли молчан, необходимые для предоставления зверю следовать своим ходом к лазу, где расположена стрелковая линия. В то же время рисунок представляет оцепление оклада в момент начала гона и постепенное усиление крика к тыловой линии.

Стрелковая линия носит название фронта, противоположная линия загонщиков -тыла; боковые линии называются фланговыми или флангами, а концы их – крыльями; фланги, считая с фронта, называются правым и левым, нумерация стрелковых мест ведется по порядку от места начала расстановки'; нумерация молчан берет начало от линии стрелков, по каждому флангу отдельно. Роль каждого молчанина, в зависимости от близости его местонахождения к стрелковой линии, варьируется. Первый молчании на каждом фланге, как стоящий совсем близко от стрелка, должен вести себя примерно так же " как и стрелки: он должен недвижимо стоять за заслоном, скрывающим его и позволяющим ему в то же время хорошо видеть (происходящее впереди себя и с боков; одежда его не должна выделяться пятном, в заснеженном лесу полезен белый балахон. Второй молчании обычно должен вести себя так же, в поведении третьего или четвертого замечается уже разница, он стоит совершенно недвижимо до поры до времени, но уже не заслоняясь; следующий за ним стоя делает легкие движения; молчании, стоящий еще дальше, изредка покашливает и т. д. Умелое выполнение молча-нами своих обязанностей на этом ответственном участке – необходимое условие удачи зверовых облав. Работа молчанина особенно ответственна при малом количестве стрелков. Интервалы между молчанами при одинаковой плотности леса примерно такие же, как и у стрелков. Исключение представляют, редколесья и чисти, по которым, благодаря широкому кругозору впереди, молчан можно расставлять местами с интервалом в 100 и более шагов.

Кричан (загонщиков) расстанавливают, смотря по характеру места, с промежутками от 40 до 100 шагов. Первые от молчан загонщики должны покрикивать 'Слабее, или еще лучше постукивать по дереву, до тех пор, пока тыловая линия не подвинется (при подвижных облавах) и пока загонщики не получат распоряжение окладчика.

При облавах подвижных загонщики начинают наступление не сразу. Гораздо выгоднее стронуть зверя неподвижною цепью, не сбиваясь, оставаясь на своих местах с установленными интервалами. Такое положение сохраняется не менее 1/4 часа, и движение во всяком случае должно последовать только по команде окладчика.

Очень часто подвижка имеет место уже после первых выстрелов со стрелковой линии.

Подвижка загонщиков происходит по образцу, изображенному на рис. 1, 2 и 3. Когда линия кричан поравняется с молчанами, последние выполняют роль фланговых загонщиков.

При продвижении надо строго соблюдать интервалы, не кричать благим матом, прислушиваться к распоряжениям окладчика, останавливаться всей цепью по команде окладчика, выравниваться, перекликаясь с соседом. Фланговые загонщики, руководствуясь тропой по линии оклада, могут и должны оказывать в деле равнения ожидаемую от них помощь.

При продвижении загонщиков тыловой части – цепь их, опускаясь с окружности и размещаясь по более прямой линии, сгущается. При сгущении обычно происходит дезорганизация, так как интервалы делаются меньше. Этот момент следует учесть и, во избежание образования беспорядочных групп, сделать остановки для выравнивания.

Волки матерые и переярки не заставляют себя долго ждать и чаще выходят на стрелковую линию или до подвижки или при достижении цепи загонщиков примерно не дальше середины оклада. Но волки прибылые, оробев и отбившись от старших, иногда так жмутся в окладе, что только аккуратнейшее соблюдение интервалов между загонщиками и равномерное систематическое продвижение загонщиков способно выставить их на стрелковую линию.

Под гоном следует подразумевать не – механическое прохождение оклада по направлению к стрелковой линии, но возможное управление ходом зверя при уклонениях его от прямого пути, а равно выправление линий оклада особым соответствующим размещением загонщиков и иногда индивидуальною ролью каждого. Это управление ходом зверя, руководимое окладчиком путем передачи распоряжений, особо заметно бывает, когда облавная охота, благодаря малому размеру оклада, проводится при небольшом количестве загонщиков или же когда охота производится флажным, а тем более псковским способом. Волк часто слышит, а иногда и видит проезжающих по дорогам людей, привыкает и к движению лошадей, и к поскрипыванию телег, и к стуку колес, и к визгу полозьев, и к понуканию лошадей, и к отдельным выкрикам или разговору проезжих. Все эти звуки протекают постоянно по определенному направлению в ту или другую сторону, не сходя с этого направления, и тонут постепенно вдали.

Нередко зверь слышит и стук топора дроворуба. Привыкнув к этим звукам, не вызывающим никаких беспокойных последствий, зверь понимает, что они произведены без агрессии, не направлены против него и считает себя невидимым свидетелем происходящего. Другое дело – крики при встрече со зверем, махание руками, указывание на него, а тем более приближение к нему. Такие крики зверь отличает, как крики по зрячему, а зверь именно и боится быть замеченным. Находясь близ самой дороги в сетке мелколесья, зверь способен наблюдать за проезжими, но стоит только проезжему обнаружить какими-либо действиями!, что зверь им примечен, как последний в тот же. миг пускается на утек. Из приведенных примеров того или иного поведения волка к проявлениям человека своего присутствия ясно, что внезапное обнаружение зверем человека вне дорог, тем более в том участке, где зверь находится на отдыхе, да еще крики словно по зрячему, могут заставить зверя вскочить и замахать на утек, не выбирая ни направления, ни лаза.

Стронуть зверя с лежки надлежит, подготовив его звуками, которые он не считает враждебными. Полезно постучать по деревьям, переговариваться затем между собой, отдаляясь иногда от оклада, если размер его невелик, ослабив или усилив звук голоса, в зависимости от условий погоды, снежного навеса на деревьях и направления и силы ветра.

Все готово к охоте! А сколько было приготовлений! От привады на дорогу влилось 9 волчьих следов. Эти следы были подобны бороздам на пашне, занесенным метелью. Ночью выпадал снег, утром мело. С дороги следы пошли одной тропой к лесу. Тропа, затушеванная низовой метелью, обозначалась полосой. Свежие ли это следы? Как узнать их свежесть, когда они до метели попали на старую мерзлую крепкую тропу. Через два километра тропа раздвоилась, одна пошла чистью, другая вошла в хвойный перелесок и ожила немного: здесь мело меньше. На ощупь стенки ее были не тверды, даже мягки. Тропа свежая. Это подтвердилось, когда тропа разделилась на отдельные следы: они мягки и рассыпчаты, как и окружающая толща снежной целины. Разошлись было следы на 9 ручейков, но снова влились в одно русло, вышедшее на лесную дорогу. Невидимо идут волки по дороге. Уплотненное полотно дороги – не; целик, волчья лапа не тонет, и неглубокий отпечаток следов давно запорошен. Свертки в целик нигде нет, уйти по той же дороге по направлению, откуда пришли, -не волчья повадка. Стало-быть здесь. Идет по дороге окладчик, посматривает: беда, если впереди будут встречаться торные перекрестки дорог.

Встретилась неторная дорожка – в глубь леса, а по ней ровными звеньями приглушенные ямки волчьего следа – одиночки, крупные круглые, как у жеребка. Где же остальные?

Идет окладчик по этой дорожке, разглядывает, раздумывает, куда же 8 штук девалось. И, точно в ответ, по целику на эту дорожку подошла волчья тропа. Много ямок стало на дорожке. По-видимому, эти волки прошли по торной дороге дальше и, увидав, что матерый свернул, подвалили к нему.

Дорожка с волчьими следами дошла до низины и повернула вдоль соснового болота. В опушке и дальше запудренные кроны невысоких сосен, розовеют стволы. Туда между мшистыми кочками исчезла волчья тропа.

Окладчик обошел болото и никаких больше следов не встретил. Проверил входную тропу, удостоверился на дорожке, что все следы смотрят носками к болоту, и послал помощника в ближний колхоз за 20 загонщиками и за охотниками, которые еще с вечера из города приехали. Сам пошел намечать стрелковую линию и номера. Ветра нет, а воздух заметно плывет в болото. Намеченную было стрелковую линию придется за угол переносить, чтобы вдоль линии тянуло. Выбрал номера для стрелков: везде заслоном маленькие сосенки и' все ветки и хвоя облеплены снегом – белехонько. У всех ли стрелков белые балахоны привезены? Вышел окладчик на дорожку и к торной идет. Слышит, оглобли поскрипывают: едут охотники на двух подводах, за ними – загонщики. Выглядывают охотники из саней, завидев окладчика, хочется поскорее узнать об окладе.

«Девять штучек. Старик больно велик. Снежно в лесу, надо халаты одевать».

Все готово. Стрелки на номерах. Тихо. Хвоя, как в чепчиках.

Стоит стрелок в белом балахоне, шапка повязана белым платком. Присматривается к участку своего обстрела. Мешает охотнику снежная навись на заслоняющей его сосенке. Сбил он весь снег и зачернела маква. Теперь все впереди видно. Долго тянется время. Окладчик с молчанами давно уже, кажется, скрылся за поворотом на фланговую линию. Он, верно, задержался, растолковывая каждому обязанности.

– Пошел! – слышен голос окладчика. Голоса обозначились полукругом. Томно доносятся они в заснеженном лесу. Начала гона, пожалуй, и не было слышно – это началась подвижка. Слышится на фланге постукивание палками о деревья. Временами глухой гул проносится над лесом, будто дрожит воздух, и от этой ли дрожи в воздухе или сам по себе кое-где осыпается блестками снег с ветвей. На крыльях тихо: притаились молчане, стало быть не видно зверей, или прошмыгнули уже они волнистыми машками к стрелковой линии.

Откуда-то поднялся косач Распластавшись самолетом, он дугой облетает болото.

Голоса стали внятнее.

Слева против соседа, отдаляясь от опушки короткими бросками, стелется, как дым из трубы, вереница волков, три, четыре… да, четыре. Желтеют бока у переднего, лоб широкий, как у медведя. За ним идут посветлее, поменьше, один с черной полосой на хребте. Стелятся волки прыжками короткими дымчато-серой волной.

Коротко, сухо ударил выстрел соседа. Посунулся волк, запудрил башку, поднялся горбатым и быстро пошел на утек через линию, но рухнул от второго выстрела. Пара вернулась в оклад, третий ударился вдоль номеров и, выдержав два дуплета, безжизненно погрузился в снег; торчат треугольные уши, чернеет хребет полосой, а хвост на поверхности весь. Стреляют и справа. Из опушки, раскрыв пасть от волнения и бега, ритмичными прыжками, в перевалку, идет, вздернув голову вверх, должно быть, переярок, но крупный, длинный, пушистый. Идет прямо на номер, где стрелок в белом балахоне за сосенкой стоит. Шел, шел, да как шарахнется обратно в оклад.

Долго стоял стрелок в недоумении. Из опушки загонщики стали выходить. Подошел и окладчик. Четырех убитых волков притащили. Окладчик укоризненно головой покачивает и говорит стрелкам: «С нашей стороны кажется все ладно, а на вашей недоимка, все 9 волков на номерах побывали».

Поглядев следы волков, подходивших к стрелкам, окладчик указал пальцем на след волка, ушедшего обратно в оклад, и на сосенку, с которой стрелком сбит был весь снег, сказал: «Весь лес что сахарные головы стоит, а эта сосенка чернота чернотой;, к чему тогда и халат белый одевать».

Из-под гона волк выходит разными аллюрами, и с разного степенью предосторожности. По мелкому снегу он часто идет обычным своим аллюром, трусцою, особенно в первый период зимы, когда зверь еще мало испытал на себе преследование. По глубокому снегу он предпочитает итти, для облегчения передвижения, короткими прыжками. Заметив близкую опасность, волк несется карьером. Перед выходом на менее заслоненные растительностью места волк, если он не испуган и не шел до того быстрым ходом, останавливается, высматривает путь впереди и старается обнаружить что-либо подозрительное и зрением и чутьем. Нередки поэтому приостановки в опушке перед выходом к стрелковой линии. Когда волк идет быстрым ходом на прыжках, он редко замечает стрелка, умело стоящего на номере.

Резкие тона (пятна), нарушающие основную окраску пейзажа, легко обращают на себя внимание волка. Одежда стрелка никоим образом не должна по этой причине выделяться в окружающей среде.

Волк очень выносливый, крепкий зверь. Сильно раненый, он способен делать большие переходы и часто поэтому не достается охотнику. Когда шкура с волка снята, туша его кажется незначительной по сравнению с впечатлением своего объема в шкуре, очень толстой и длинноволосой. Вследствие такого кажущегося утолщения объема туловища учащаются (неточные выстрелы и, не давая попадания, обсекают только шерсть.

По всем этим соображениям волка следует бить точно и только в убойные места. Самым удобным обычно представляется выстрел под лопатку. Напускать волка следует по возможности на самый близкий выстрел. Самым лучшим снарядом является мелкая согласованная картечь. Для 12 кал. прекрасным снарядом служит 28 шт. на заряд (по 7 в ряд).

При охоте на берлоге охотнику приходится стрелять медведя в, самой берлоге, или при выходе, на-коротке. Охота эта поэтому не подходит под признаки охот нагоном, которые подразумевают направление загонщиками зверя на стрелка путем охвата загонщиками того участка, где зверь находится, а не одного места лежки.

При охоте на берлоге выгоняющие зверя и стрелки находятся рядом как друг с другом, так и со зверем, и задача первых заключается только в том, чтобы заставить зверя покинуть лежку. Это уже не нагон, а выгон зверя из его убежища-берлоги. Облавная охота проводится, когда предварительно сделан оклад, т. е. известна площадь, в которой зверь лежит; – местонахождение же самой берлоги может и не быть известно. Иногда, когда берлога известна, тем не менее прибегают к облавной охоте из опасения, что зверь не допустит подхода охотников к берлоге и сойдет, например, медведь гонный, недавно легший.

Иногда же вместо охоты на берлоге устраивают малые облавы, охватывая полукругом в 100-300 шагов место, где находится берлога, и гонят медведя на стрелка, находящегося на лазу шагах в 50-150 от берлоги. К этому способу прибегают, когда самая берлога расположена в чаще или окружена большим повалом, а также и без этих препятствующих охоте на самой берлоге условий, предпочитая видеть свободные движения, ход зверя и его приближение.

Для направления медведя на стрелка при глубоком снеге прибегают иногда к прокладыванию лыжни от чела берлоги к стрелку. Выйдя из берлоги, медведь хоть несколько прыжков, а все же пройдет по лыжне, облегчающей ему путь. Облава на обложенного медведя устраивается в любое время зимы. Обычно предпочитают проводить облаву, когда снег глубок, и медведь хорошо облежался, тем более, что в случае неудачи медведя легче обложить вторично по глубокому снегу.

Медведь обыкновенно ложится до выпадения снега и реже после первого выпадения. В средней полосе не позже 10 ноября медведь уже на берлоге.

Складывание медведя по снегу чрезвычайно интересное и не легкое занятие благодаря тем мерам предосторожности, какие медведь нередко принимает перед тем, как лечь.

Медведь инстинктивно умело скрывает от времени до времени свой след и делает удивительные длинные петли, раскинутые в равных направлениях облюбованного им широкого участка. Он прибегает также иногда к значительным прыжкам, сметкам с дороги, с валежины за какое-нибудь прикрытие, например за мелкий хвойный подрост, за колодник и т. п. Он способен итти прямо и, вдруг сметнувшись, направиться обратно, параллельно своему следу, но чащею, и, откуда ни возьмись, снова вступать на прежний путь, оставляя следы будто двух медведей. Делая петли, медведь иногда пятится задом и вводит в заблуждение неопытного окладчика. Напав на след, с складыванием надо спешить. Изменения погоды, как метель, снегопад, оттепель, могут довольно быстро лишить возможности выследить по тонкому слою снега зверя, залегшего где-нибудь поблизости на всю зиму. Во избежание потери времени на петлях надо обходить или объезжать медведя большим кругом, а затем уже можно заняться уточнением оклада, работою внутри этой площади. При уточнении оклада нужно прежде всего проверить петли, выходив их. При проверке петель надо с острожностью обходить все подходящие для лежки медведя места, т. е. делать оклады, считая все ходы и выходы. Другими словами, нужно убедиться, связаны ли между собой вход и выход. При проверке может получиться, что след, вошедший, скажем, в чащу или колодник, не будет иметь выхода, т. е. окажется не петлей, а входом, т. е. обнаружит, что медведь находится не там, где предполагалось ранее, а здесь. Специфическая черта в образе жизни медведя и в его повадках требует применения некоторых технических особенностей как при выслеживании, так и при проведении облавной охоты нагоном.

Пребывание медведя в течение всей зимы в берлоге отличает его от всех зверей, на которых охотятся нагоном. Для того чтобы осуществить нагон зверя на стрелка, нужно обнаружить берлогу зверя, если она неизвестна, и выгнать зверя. Последнее в подавляющем большинстве случаев удается лишь подходом загонщика-ерша вплотную к берлоге.

Такая биологическая особенность медведя залегать на зиму, и иногда залегать очень крепко, требует вторжения в оклад опытных людей – ершей, как мы их уже называли в своем месте. Без ершей при неподвижной цепи загонщиков медведь, за редкими исключениями, берлоги не покинет.

Медведь самостоятелен и упрям в выборе своего пути из-под гона. Это свойство его характера заставляет проводить облавный прием неподвижною цепью, более устойчивою и надежною, и при непременном участии ершей.

Исследовав оклад и поняв окружение, медведь способен итти шагом вдоль цепи на глазах загонщиков в близком от них расстоянии, выбирая место для прорыва.

Эта способность, проявляемая, правда, далеко не всегда и объясняемая силою зверя и особенностью его характера, составляет отличительную черту медведя, позволяющую ему при неправильном выборе направления гона и при мешкообразных придатках в линиях оклада свободно прорываться.

Приведенные особенности характера медведя обязывают увеличивать количество загонщиков на медвежьей облаве, значительно сгущая их цепь по сравнению с цепью на волчьей облаве.

Как мы уже говорили, медведь – мастер накидать не мало сложных петель перед тем, как залечь. Эти петли, невидимому, преследующие и исследование безопасности местности предопределяют и его путь на случай (Вынужденного оставления берлоги. Концевой след на берлогу, так называемая пята, идущая обычно по направлению с юга на север, служит наиболее надежным лазом.

Подводя итоги технических особенностей облавы на медведя, повторяем, что отличие ее от облавы на волков и других зверовых охот составляют:

1) неподвижность сгущенной цепи загонщиков, с непременным участием ершей,

2) полезным в некоторых случаях применением лаек,

3) малодействительность заграждений флангов чернотой или флажным шнуром и

4) большая ответственность работы молчан.

В остальных чертах техника облавы медведя очень близка к технике облавы на волков и другим зверовым охотам нагоном.

Медведя стреляют пулей. Лучшим оружием для лесной полосы является прочное, прикладистое гладкоствольное ружье, принимающее хорошие заряды, с которым охотник не расстается ни летом ни зимой. Выстрел в лесных условиях производится на сравнительно близком расстоянии, сокрушительной силы у круглой пули, у жакановской и других достаточно. Остаются лишь верность выстрела и уменье правильно выбирать убойные места, и в них все дело. Нет сомнения, что из привычного ружья всякая стрельба, а тем более стрельба навскидку, будет успешнее.

Чтобы попасть в определенную точку убойного места, надо напускать зверя как можно ближе, например на 5-15 шагов.

По принципу описанных облав на волков и медведя проводятся и облавы на лисиц, кабанов, лосей и некоторых других зверей.

Ввиду общности подготовки и процесса облавных зверовых охот остановлюсь на некоторых особенностях. Размер оклада на лисицу представляет обычно меньшую площадь, чем на крупных зверей. Часто, благодаря способности таиться, лисица остается на лежке в самом незначительном обрезе.

Облавная охота на лисиц довольно популярный любительский способ охоты на этого зверя, представляющий не малый интерес. Выслеживание лисиц осложняется нередко значительным количеством входов и выходов и прохождением дважды по одному следу самым аккуратным образом. Кроме того, лисица умело проходит и по заячьему следу и на нескольких заячьих прыжках настолько аккуратно ступает в ямку заячьего следка, что прохождение ее может быть замечено только при тщательном осмотре. На намятых же заячьих тропах лисица проходит, благодаря затвердению подошвы тропы, не оставляя заметного отпечатка. Да это и не мудрено, так как лисья лапка снизу прекрасно опушена, а вес лисицы почти тот же, что и русака. Во избежание потери времени встречаемые лисьи петли, тычки и следы надо обходить, перерезая и обращая внимание лишь на отделившийся след.

Все меры предосторожности при вкладывании и соблюдение общих технических правил облавной охоты обязательны и должны быть одинаковы для всех зверовых охот. Несмотря на это, встречаются окладчики, которые при вкладывании лисицы и при проведении охоты на лисицу позволяют себе менее тщательное и строгое соблюдение установленных приемов и правил, чем при охоте на крупного зверя. Это не что иное, как халат, ность.

Лисица нагоненная, настороженная не так просто дается, и часто причиняет много больше хлопот, чем охота на облежавшегося медведя или ненагоненного волка.

Развитые органы чувств лисицы, способность ее затаиваться заставляют, с одной стороны, тщательно согласовать выбор стрелковой линии с ветром и лазами, а с другой – тщательно проходить оклад цепью загонщиков, помня, что в угодье с удобным растительным покровом лисица способна затаиться в интервале между загонщиками. Напротив, лисица нагоненная вылетает из оклада полным ходом, как бывалый волк, чуть только начнется подвижка цепи загонщиков, а иногда и до подвижки. Без правильного определения стороны хода и лаза такую лисицу не взять.

Так как лисица встречается чаще, чем волк и другие крупные звери, облавная охота на лисицу должна служить и практической школой и пробным камнем для охотника, не бывавшего на зверовых охотах.

При удобных заслонах в опушке лисица способна задерживаться в крайних зарослях и выскочить почти из-под ног загонщиков.

От прямого выстрела против опушки в таких случаях необходимо воздержаться.

Облава на кабанов ввиду их упрямого и быстрого хода требует выбора надежных переходов. Если лазы выбраны неудачно, надеяться воротить зверя не приходится, так как кабан имеет повадку итти напролом.

Острый слух кабана не составляет отличительного свойства именно одного этого зверя, и поэтому, как и на всех зверовых охотах, соблюдение мер предосторожности при выслеживании и складывании, чтобы не подшуметь зверя, не представляет ничего нового, несмотря на то, что кабан лежит крепко. То же самое можно сказать и о соблюдении требования согласования стрелковой линии с ветром – правила, в равной степени важного на всех зверовых охотах.

Кабанов бьют пулей по убойным местам. Попаданиями, кладущими зверя на месте, будут поражающие головной или спинной мозг или сердце.

К упавшему от выстрела кабану подходить следует с осторожностью, перезарядив ружье и избегая подхода спереди, ввиду способности этого зверя сделать стремительный бросок.

Когда зверь лежит без движения, но уши его не висят свободно, а прижаты, шерсть же на холке и спине стоит ощетинившись, – - это верный признак, что зверь жив и сделает попытку вскочить. Стремительность прямолинейного бега кабана и его способность броситься на охотника, особенно когда кабан идет на штык, заставляют (бить зверя повернее и помнить, что после выстрела самое благоразумное отскочить в таких случаях в сторону и бить в угон, если зверь не положен первой пулей.

Облава на лосей опять-таки, как и все зверовые охоты, требует гона на переходы, иначе эти крупные звери идут часто напролом и загонщикам не удается их вернуть.

Нагоненные лоси имеют обыкновение итти на крик загонщиков и поэтому, если имеешь дело с такими экземплярами, их следует нагонять на переходы без крика.

Большие облавы, когда гул стоит кольцом, заставляют лосей останавливаться, затаиваясь в плотных насаждениях. Поэтому без подвижной цепи загонщиков или без ершей облава может не удасться, тем более, что оклад лосей бывает обычно значительных размеров, особенно, когда лосей несколько и попода-ешь на жировочные следы и петли, которые приходится прирезать к окладу во избежание риска стронуть зверей.

Выслеживание лосей – одно из самых трудных, особенно по рассыпчатому от сильного мороза сыпучему снегу.

Подходить вплотную к упавшему от выстрела лосю нельзя. Надо сначала убедиться по тем же признакам, относящимся ко всем1 крупным зверям, что лось мертв. Длинные сильные ноги лося с острыми копытами представляют собою опасное орудие.

Стреляют лося пулей по убойным местам, но в отличие от других крупных зверей из числа убойных мест полезно исключить голову, ввиду незначительной мозговой коробки и больших прочных костей, и прибавить шею, представляющую очень выгодное место как для попадания, так и по разрушительному действию выстрела.

Перечисляя в своем месте приемы охот нагоном, мы отметим то исключительное положение, которое занимает псковский способ по широким возможностям добывать зверя при совсем незначительном количестве участников, благодаря уменью псковича определять переходы зверя и знанию повадок.

Псковский способ различает следующие приемы: а) нагон обложенного или находящегося на ходу зверя на один точный переход и б) нагон обложенного или находящегося на ходу зверя на лазы вообще с применением черноты (занавесов) и без нее.

Псковичи строят наган на определении стороны хода и лаза зверя, на расстановке сил и на управлении ходом зверя. Нагон зверя производится силами окладчика-псковича и двух его помощников, иногда и меньшим числом людей. Качественный состав таких егерей, разумеется, должен быть высок.

Стороною хода зверя считается то направление, которое зверь выбирает по соответствию этого направления своим потребностям, составляющим в момент нагона стремление к достижению наиболее удобными для передвижения местами знакомых безопасных угодий или условий.

Ход зверя не является путем зверя, а только стороною, куда идет его путь. Определенное же место пути, которое зверь, идя в эту сторону, никогда не обходит, мы называем переходом или лазом

Человек не в состоянии предопределить весь будущий путь следования зверя, не в силах видеть этот путь, как след по пороше, но способен определить наиболее типичные его участки. Лазом поэтому принято называть типичное или постоянное место, которым зверь переходит, или перешел бы, если бы направился в эту сторону.

Лаз является более безопасным и удобным путем, он может быть как на стороне хода, так и на любой стороне той площади, в которой зверь находится, служа выходом, вынужденным 1 или добровольным, для того, чтобы направиться прямо или обходным путем в сторону своего хода. Лаз на стороне хода зверя является наиболее ценным.

Хороший лаз заметен глазу опытного охотника. Лазом часто служит сужение однородной лесной площади среди окружающего разнородного лесонахождения. Зверь предпочитает держаться на своем пути из-под гона удобных однородных заслонов до их конца. Лазом некоторых зверей, имеющих повадку ходить, особенно в определенных местах, своей тропою, а иногда и одиночным следом, надо считать такую тропу или след. Лазом зверя является и самый незначительный прогалок среди глухой опушки или промежуток между стволами двух деревьев к опушке среди густых зарослей, также – выступы кустарника, пучки травы, составляющие продолжение заслонов, вместо оставшихся позади деревьев. Для более крупных тяжеловесных зверей, а при очень рыхлом снеге и для всех зверей, лазом в лесу служат гряды елового леса, где снег менее глубок.

На полях при глубоких снегах неминуемыми переходами служат места уплотненного снега, выдерживающего зверя без провалов, или возвышенности, где по сравнению с низинами снег мелок и с которых снег постоянно сносит ветром.

Приведенные данные служат краткой характеристикой одного из рычагов псковского способа нагона – определения стороны хода и самого перехода – лаза.

Незначительное количество людей, производящих нагон, не могло бы, однако, справиться с различными положениями и задачами нагона без умелой расстановки сил и управления ходом зверя, завершающих комплекс способностей псковича.

При нагоне «а точный переход центр тяжести лежит на выборе этого перехода, но когда нагон производится на лазы, которых может быть больше, чем стрелков, тут уже весь упор процесса охоты должен быть обращен на управление ходом зверя и на связанную с ним расстановку сил. Во всех приемах коллективных охот должна быть полная согласованность в действиях участников, тем более она сказывается в псковском способе, где неослабевающая связь псковича с помощниками поддерживается не только перекличкою и сигналами, но и взаимопониманием без слов, благодаря знанию дела.

Рис. 9. Поле с волнистым рельефом и редким кустарником

Эта связь особенно наглядно проявляется при конном нагоне зверя на его переходы-лавы. На рис. 9 изображено поле с. волнистым рельефом и редким кустарником. Волк залег в группе кустов. Пскович с двумя помощниками и двумя стрелками объехал это поле по дорогам, показанным на плане, и установил по следам, что волк в этом четырехкилометровом кругу, заподозрив, что он лежит в группе кустарника – единственном сгущении растительности на поле. Оба стрелка в белых балахонах и белых чехлах «а шапках по очереди вывалились из саней на ходу в снег, каждый против своего номера. Пролежав в неподвижности, пока сани несколько' отдалились, они, пользуясь тем, что внимание зверя должно быть отвлечено двигающимися по дороге тремя санями, подползли к намеченным под номера небольшим кустам. Один из помощников, левофланговый, поехал быстрее остальных, так как расстояние, которое ему надлежало проехать, в три раза больше, чем правофлангового, так как до центра круга ему ехать вдвое больше, чем последнему. Благодаря разнице соразмеренной скорости все трое прибыли на намеченное место одновременно. Достигнув своих мест (позиция 1), каждый встал в передок своих саней, строго держа обеими руками вожжи и кнут. Пскович умышленно кашлянул и, увидав, как волк поднял голову на лежке в кустах, подал сигнал, сняв шапку; это означало, что волк на предполагаемой лежке, сейчас тронется или тронулся. Помощники, посматривая то на поле, то в сторону окладчика, подняли в ответ шапки. Пскович стал громко понукать лошадь, но не давал ей двинуться. Волк встал и медленной трусцой направился к крылу левого фланга. Загонщик этого фланга быстро поехал наперерез, выпрямив направление волка к стрелковой линии; пскович с подвижкой волка продвинулся вперед, чтобы не терять интервалов. Правофланговый, видя направление волка к стрелкам, остался на месте (позиция 2). Хотя волк и направился к стрелковой линии, однако в случае резкого поворота на крыло одного из флангов расстояние до загонщиков слишком велико, чтобы быть уверенным в возможности завернуть волка; поэтому оба фланговых подвинулись параллельно ходу волка. Сделал это, понятно, и пскович в сторону правого фланга, так как с левого волк был отбит (позиция 3). Волк перешел с трусцы на прыжки, загибая в сторону правого фланга; это понудило правофлангового быстро и значительно подвинуться вперед; подвинулся вперед, побочив несколько к правому флангу, и пскович, причем сделал он это не с целью завернуть волка от прорыва правого фланга, – он не поспел бы этого сделать, и задача эта, вполне выполнимая, лежала на правофланговом; ввиду перехода волка на прыжки, зверь мог бы прорваться назад между псковичем и правофланговым. Это обстоятельство и заставило псковича подвинуться несколько к правофланговому; левофланговый подвинулся вперед из опасения поворота волка на прыжках к левому крылу (позиция 4).

Попытка волка итти круто на правый фланг была пресечена продолжающейся подвижкою правофлангового и продолжающимся сокращением псковичем интервала с правофланговыми; это привело к повороту волка под прямым углом на стрелка. Левофланговый остался на своем месте, чтобы не повлиять на изменение волком благоприятного поведения (позиция 5).

Все изображенные на чертеже маневры кажутся значительно проще, чем на самом деле. Псковичи держат зверя как бы на вожжах, благодаря особому чувству меры в продвижениях в ту или иную сторону. Нарушение такого равновесия ведет обычно к прорыву зверем фланга или переход вне выстрела стрелковой линии. Надо принять также во внимание, что нагон на лошадях (быстро идущего зверя требует особо бдительного внимания; иногда один миг опоздания – недостаточная скорость продвижения или слишком большая быстрота – приводит к неудаче.

Рис. 10. Передвижение псковича с помощником

На рис. 10 изображены согласованные подвижки псковича с помощниками и управление ими ходом лисицы по следу в лесном участке. Для наглядности охватываемых ими линий интервалы между псковичем и помощниками соединены чертой; каждое продвижение их указано последовательными цифрами.

В положении № 4 пскович, увидев след зверя с лежки, круто направившийся на левый фланг, дал знать об этом левофланговому помощнику, который и поспешил к флангу, где остановился, сообщив, в свою очередь, что следа не пересекал. Когда, в положении № 5, окладчик увидел, что зверь, отбитый от левого фланга, пошел на правый, он передал об этом правофланговому, поспешившему вперед по флангу, выйдя за опушку. Заняв положение № 6, которое препятствовало дальнейшему направлению зверя на фланг, и обнаружив ход зверя на прыжках поперек оклада, правофланговый помощник передал об этом окладчику, последний через левофлангового повернул лисицу на стрелков.

Из числа приемов псковского способа нельзя не отметить, что один из них – нагон зверя на определенный переход – приковывает особое внимание. Прием этот не стеснен ни величиной, ни формою площади, ни количеством участников, которых требуется лишь минимальное число, позволяющее осуществить принцип нагона, т. е. один стрелок и один загонщик-пскович.

Хотя некоторые сведения о переходах и об определения их даны выше, но теоретические обобщения и формулировки по этому вопросу воспринимаются труднее, чем обоснованный разбор конкретного случая охоты. Эти соображения позволяют привести несколько случаев псковского нагона из моих охот.

Нагоненный волк-переярок проживал в определенном районе, не отлучаясь далеко. Он не давал сделать оклад ни на лыжах, ни на лошади по дорогам и, как только услышит отдаленный скрип проезжего, выходил из оклада, углубляясь в острова и лесные участки, чтобы пропустить проезжего и снова, бродить.

Однажды по пороше мы отправились вдвоем в этот район. Вскоре пересекли след волка. Зная повадки этого экземпляра, мы взяли большой круг на лошади по дорогам. Волк оказался в кругу. Надежного перехода в этой большой площади мы не смогли определить, а переход такой находился в кругу к дороге, пересекавшей круг, которою мы из осторожности первоначально не воспользовались. Решили ехать на этот переход и, заняв его, стронуть волка. Не успели мы выехать на эту запорошенную дорогу, как заметили, что кто-то уже проехал по ней, а после, как видно было по следу, прошел и волк, вышедший, как оказалось, из круга после нашего объезда. Мы поехали по следу, поглядывая, не свернет ли он с дороги. При выезде на поляну, в том месте, где она, суживаясь и прорезая смешанный лес, упиралась в болотистую хвойную низину, волчий след пошел по этому прогалку и скрылся в болото. По-видимому, мы заставили волка сойти с дороги. В таких случаях, да еще при глубоком снеге, такой входной след служит и 'будущим выходом зверя.

Проехав по дороге, чтобы не останавливаться на волчьем следу, мы повернули обратно. Поравнявшись с волчьим переходом, я спрыгнул на ходу и, подвинувшись по лесу вдоль прогалка, встал у закрайка против хвойной низины в нескольких шагах от волчьего следа, а товарищ поехал дальше с тем, чтобы зайти неглубоко в середину болота и, не делая оклада, пройти по направлению моего номера.

Не прошло и 10 минут, как из болота показался волк. Идя своим входным следом, он остановился на миг, пристально взглянул в сторону дороги и снова двинулся, приближаясь ко мне. Я пытался было рассмотреть, как ложатся на снегу новые ямки следа по отношению к прежним, но не мог заметить: мелькали широкие лапы, а цепь следов оставалась за туловищем. Когда он поравнялся со мной, проходя в шагах 15, я выстрелил. Не успел я рассмотреть убитого волка, как подошел мой товарищ. Волк, оказывается, отошел в болото всего шагов на сто и, по-видимому, ждал, чтобы водворилась тишина на дороге, чтобы выйти на нее своим следом.

Заход зверя, находящегося на ходу, в лес, чтобы скрыться от глаз преследователей, проезжих и вообще от встреч с человеком, боязнь итти вглубь по участку, в безопасности которого он не уверен, и предпочтение вернуться своим следом и итти по знакомой дороге, охраняя себя зрением, чутьем и слухом, составляет особенность напуганного волка, и эта повадка служит псковичу основанием выбора такого перехода под номер.

А вот другой практический пример определения перехода, определения, основанного на иных показателях.

В довольно чистом поле с волнистым рельефом частенько пребывала лисица. Поле это, километров в пять, окружено было дорогой. Лисица была очень строга и не выдерживала ничего подозрительного, происходившего на дороге: чуть остановится подвода, лисица, будь она в середине поля, сейчас же принимала меры спасения и убегала с поля по самому чистому месту. Подметив эту черту, я занял однажды переход на стороне хода, выбрав самое чистое место. Пришлось поэтому залечь, имея некоторое прикрытие за камнем. Одетый в белый халат и с белым чехлом на шапке, я слился с окружающей обстановкой. Мой сотоварищ успел только доехать до конца фланга, намереваясь привязать лошадь и встать на лыжи, как увидал лисицу, уже мчавшуюся по направлению к занятому мною переходу. Она неслась так близко от меня, что я только успел встать, заняв более выгодное положение для стрельбы, и положил ее в 35 шагах. Описанная охота представляет собой типичный пример нагона зверя на ходу псковским способом на переход.

Выбор охотником под номер перехода зверя, без видимых следов его и каких-либо общих признаков в ландшафте данного участка, типичных для переходов, указывает, что опыт позволяет предопределять переход и по соображениям, вытекающим из определенных индивидуальных повадок данного зверя.

Приведу еще пример, устанавливающий обоснованность в известных случаях определения следа зверя, как бесспорного перехода вообще этого зверя. Волк с поврежденным, по-видимому капканом, пальцем передней лапы не приступал на нее. Он пользовался исключительно своими переходами, обозначенными его следом, избегая целины. Волк избегал ее не только по причине, что по глубокому целинному снегу вообще, а на трех ногах тем более итти труднее, он, как видно, боялся целины, опасаясь капкана. Это подтверждалось и тем, что волк, не подходя к приваде, лежавшей на снегу, преисправно посещал другую – остатки костей павшей лошади-у проруби ручья, лежавших на твердой обледенелой поверхности около дороги.

Обложив однажды этого волка, я поставил своего приятеля на входном следу, а сам с противоположной стороны оклада пошел по направлению номера. Волк не заставил себя долго ждать. Раздался выстрел, положивший волка «а входном следу.

Входной след инвалидного зверя всегда верный переход.

Приведу последний пример из многочисленных случаев такого выбора перехода, который основан не на видимых следах зверя в этом месте и не на индивидуальных особенностях данного зверя, а на общих признаках определения стороны хода и типичности перехода на каком-нибудь участке стороны хода.

Тропя русаков, мы проезжали вдвоем в розвальнях с одного поля в другое и увидали мышкующую лисицу. Она находилась в шагах 600 от дороги, к которой с поля подходило узкое длинное болото с невысокими елками и березами. С правого фланга в глубь поля шла изгородь с волнистыми вдоль нее высокими сугробами, а между изгородью и болотом тянулась ровная чисть с подъемом к изгороди и с низменностью вдоль опушки болота. Мы быстро сообразили, что переходом лисицы будет чисть между болотом и изгородью и именно по линии кромки болота. Переход этот вдобавок лежал и на стороне хода к хвойным островным лесам, вдававшимся мысами в поле, густо усеянное можжевельником.

Определение перехода основывалось на следующих данных. В болото лисица не пойдет, так как, уходя, не торопясь от появившегося вдали человека, она по свойственной ей привычке должна быть осведомлена о том, где именно находится этот человек, как он себя ведет, т. е. должна видеть его и пройденный ею путь, равно как и путь впереди – через дорогу. Не пойдет она и через надувы и вдоль, их, так как она будет выделиться на возвышающемся уплотненном снегу, а это не в характере лисицы, тем более при обнаружении ее человеком. Остается либо ровная чисть между болотом и изгородью, либо кромка болота. Последняя дает уютный проход, заслоненный несколько с правого фланга покатостью, а с левого – опушкою болота; вместе с тем; этот лоток давал ей хороший обзор как вперед, так: и назад.

Я выбрал место за кустиком около кромки болота, имея позади в шагах 40 дорогу. Товарищ быстро поехал в объезд лисицы и скрылся на левом фланге за снежным полем. Вскоре по поведению лисицы стало заметно, что она увидала в поле человека. Увидал и я его. Он показался из середки к левому флангу, так как задачею его было не выпустить лисицу за левую опушку болота. Так мы оба понимали эти задачи. Лисица, по-видимому, тоже «согласилась» с правильностью нашего плана и. трусцой пошла по направлению ко мне, продолжая затем путь под опушкой болота на пересечение дороги. Я не допустил ее слишком близко к своему номеру и выстрелил шагов на 35.

Из приведенных примеров мы видим, что при верном определении бесспорного перехода зверя, количество стрелков и число лиц, нагоняющих зверя, не имеет значения. Мало влияет на такой нагон как величина, так и форма площади, где производится нагон.

Занавесами при нагоне на определенный переход не пользуются: они могут, в случае если зверь их заметит, поколебать спокойный ход его и заставить изменить направление. Незначительное же изменение хода зверя на свой переход, при одном стрелке, может уже повлечь неудачу.

При нагоне на определенный переход, т. е. при приеме охоты без всяких фланговых оцеплений или подкреплений занавесами, важно, более чем при других приемах охоты нагоном, чтобы направление ветра дозволило воспользоваться бесспорным переходом зверя.

Представьте себе, что и сторона хода, и переход избраны превосходно, а ветер не дозволяет ими воспользоваться. При приемах с подкреплением флангов людьми, занавесами, флагами имеется возможность перенести несколько стрелковую линию,

достигнув этим поперечного фронту направления ветра. А что же делать одному псковичу и одному стрелку, если ветер сбил их с единственного надежного перехода? Приходится тогда выбирать ближайший лаз, согласованный с ветром, производить нагон от перехода; но это, уже не нагон на верный переход; или занять место несколько в стороне от перехода так, чтобы ветер или движение воздуха не шли прямо на приближающегося к переходу зверя, а занятая стрелком позиция позволяла бы в то же время видеть зверя на расстоянии выстрела. Но такой маневр далеко не всегда улучшает положение. Не надо ни в коем случае стрелять на расстоянии, превышающем верный выстрел. Зверя этим или встревожишь или причинишь ранение, осложняющее в дальнейшем охоту на него. В таких случаях надо пропустить спокойно идущего зверя в надежде перехватить его на переходе в следующем участке, где фронт может оказаться в выгодном по отношению ветра положении.

Всякие (вынужденные изменения нагона, именно на верный переход, нарушают уже основной принцип этого приема псковского способа и, следовательно, охота выливается уже в псковский нагон на лазы, на переходы вообще, требующий и большего количества участников и нередко подкрепления флангов занавесами.

Предметом нагона могут быть как звери, предварительно обложенные, так и находящиеся на ходу, т. е. не на лежке, передвигающиеся случайно и днем. Нагону обложенного зверя предшествуют выслеживание и складывание, т. е. те действия, о которых говорилось в главе подготовки зимних охот. Факт нахождения зверя на ходу может быть установлен или встречею самого зверя или его следов, проложенных там, где их не было при вашем предшествующем только что посещении того же места, например, на дороге после вашего проезда – из оклада после сделанного обхода и т. д.

Если зверь находится на глазах, к охоте, понятно, может быть приступлено и без выслеживания и складывания. К числу таких охот относятся, главным образом, многие охоты на волков и лис на открытых напольных или степных местах, а также охоты в лесу на разнообразных зверей путем занятия верного перехода на пути зверя.

Нагон как на определенный переход, так и на несколько переходов-лазов может производиться и на поле, и в лесу.

По сравнению с нагоном на определенный переход нагон на несколько переходов, лазов представляет больше разнообразных возможностей и менее зависим от условий местности и направления ветра. Но нагон на лазы подразумевает большое число участников с возможностью занять большее число лазов. В то время как при нагоне на определенный переход главный упор делается на установлении точного перехода, нагон на лазы, не забывая правильного выбора хода и лаза зверя, должен прежде всего обладать достаточною возможностью управлять ходом зверя. Поэтому при приеме нагона на лазы количество загонщиков, необходимых для охвата и управления, определяется в 3 человека – пскович и 2 помощника (рис. 9).

От приема нагона на лазы не отнята возможность осуществления нагона на один точный переход, но тогда остается излишек в стрелках и загонщиках.

Охота нагоном на лазы, при умении псковича определять сторону хода и лаз и направлять зверя на стрелка, прием чрезвычайно ценный по разнообразию объектов охоты и возможностям, которые она предоставляет, осуществляя при надобности нагон на точный переход или на лазы вообще, и, в этом случае, при помощи занавесов и без них.

Когда вследствие большой площади или особых условий местности охват ее тремя лицами непосилен, в помощь им пользуются занавесами. В отличие от флажного шнура занавесы не могут и не должны служить непрерывным заграждением фланга; их назначение занять места, отдаленные от флангового загонщика и вместе с тем не обивающие выхода зверя на стрелков. Занавес должен оказывать сдерживающее влияние на подход и переход зверя через фланговую линию на данном участке. В лесу занавесы располагают так, чтобы зверь не наткнулся на них накоротке. Такое положение слишком пугает зверя. С другой стороны, не следует ставить занавеса против такого места лесного оклада, где имеется переузинка или редколесье, открывающее зверю возможность видеть занавес из глубины оклада. Такое положение может сбить зверя с пути к стрелковой линии, и он может метнуться обратно или побочить к другому флангу, и там также нарваться на занавес. После таких встреч зверь нередко теряет самообладание и пускается напролом. В зависимости от характера местности 1, от участка фланга и расстояния от зверя, занавесы подвешивают выше или ниже или просто кладут их на снег выпукло – кочкою. Развешенным занавесам придают иногда очертание человеческой фигуры. Такие устрашающие занавесы бывают полезны особенно на напольных местах, далеко издали видимые, но, однако, исключительно на отдаленном от крыла фланговом участке, как замена загонщика. Чем ближе к крылу, тем меньше следует придавать занавесам устрашающее очертание, так как это может вызвать боязнь зверя и к стрелковой линии, во всяком случае к смежному с крылом участку ее.

Установка и развешивание предметов, не устрашающих зверя своим видом, а лишь сдерживающих его приближение, как предметы посторонние, чуждые при охоте на поле, при значительном расстоянии до зверя могут производиться на виду зверя, особенно когда заезд делается на лошади. Останавливаться при развешивании занавесов не рекомендуется, и надо производить эту работу на ходу, быстро выкидывая занавесы из саней на соответствующих местах с внешней стороны объезда. Движение руки, появление на снегу посторонних, далеко видных предметов, значительно больше настораживают зверя, когда движение происходит в сторону зверя, не заслоненное санями.

Вопрос о том, потребуются ли занавесы, можно решить только на месте после ознакомления со всеми условиями. Занавесы часто выручают, и надо рекомендовать брать их всегда с собой в сани: они не огрузят, так как вещи эти все ее тяжелые, например, летние брюки, старый пиджак, цветная рубаха, попона и пр. Помимо этого на занавесы могут быть употреблены вещи, которые одеты на участниках охоты, нужные при езде и свободные при работе, как-то: тулуп, армяк, брезентовый плащ и т. п. Когда нагон производится на лыжах, то свободные в это время лошади, в упряжи, тоже могут сыграть роль занавесов, расставленные и привязанные в надлежащих местах.

Если в лесу цвет одежды стрелка не играет особой роли, лишь бы она не выделялась пятном, то в поле защитный цвет одежды совершенно необходим. Для охоты нагоном на поле должны быть всегда при себе белые халаты и чехлы на шапке. В сильно заснеженном лесу они тоже незаменимы.

При охоте нагоном на напольных местах охота протекает иногда без подготовки, когда зверь на ходу. Иногда эта подготовка почти сливается с процессом охоты. Эта особенность требует совместного выезда всех участников.

Представим себе с самого начала выезд охотников. Пскович с двумя помощниками и двумя стрелками выезжают в поля, в которых постоянно встречаются лисьи следы. Двое помощников внимательно глядят по обочине дороги и ведут качественный (свежесть следа, пол и приблизительный возраст зверя) и количественный учет встречаемых следов, а пскович и стрелки зорко осматривают поля, останавливая свое внимание на подозрительных предметах вдали.

Среди горушек, низин и овражков разгуливает лисица; издали она виднеется величиной с муху. Охотники заметили ее. Продолжая ехать тем же путем, пскович стал обдумывать план нагона. Он убедился, что ветер благоприятствует тому направлению, которое он определил в качестве стороны хода лисицы еще до того, как увидел ее. Подъезжая к этой стороне хода, у него возникло сомнение, где именно на стороне хода расположить стрелковую линию, – от кустов ли, вдоль дороги, к чистому полю или от тех же кустов – к полю с кустарником. Так как вдоль дороги стенка кустов была довольно плотная, тянувшаяся на несколько сот шагов вдоль дороги, пскович решил, что лисица с чистого поля не пойдет на заросль, тем более около проезжей дороги, а выберет путь к чистому полю по открытому месту, где она будет иметь возможность видеть далеко впереди, а это необходимо зверю, когда в поле вне дорог сзади обнаружены люди. В то же время по соображениям псковича лисица не пройдет на чисть слишком далеко от заросли вдоль дороги, так как в таком случае она приблизилась бы к соединению дорог, недалеко от построек селения. Подъехав ближе к намеченным переходам на чистое поле, пскович убедился в правильном их выборе, «о требующем, однако, поправок в отношении несколько иного размещения номеров. Как оказалось, поле от кустарника имело волнистый рельеф и тянулось от дороги тремя возвышенностями, разделенными низинами, в которых снег рыхлый и глубокий; возвышенные же места покрыты были снегом уплотненным и неглубоким.

При таком положении номера стрелков предрешались совершенно точно – они должны были занять возвышенности, так как низины никоим образом не представляли собою лаза по рыхлости и глубине снежного покрова, и при этом номерами должны быть заняты первые две возвышенности от кустарника, так как третья, как уже указывалось, приближалась к селению.

Стрелки занимают эти два номера, ловко соскочив с саней на ходу. Пскович с помощниками объезжает круг в 3 км с двух противоположных сторон. Охват с флангов доводится до той степени, когда чувствуется, что тыл достаточно охвачен, а при стремлении лисицы к флангу путь ей можно успеть преградить, т. е. заехать.

В дальнейшем процесс охоты нагоном происходит путем управления ходом зверя, как видно из рис. 9 и объяснений к нему.

Уменье псковича не только примечать, но и предопределять свойственною ему наблюдательностью переходы зверя поразительно.

Представьте себе псковича, едущего вместе со стрелком в розвальнях, выслеживая волка. Пскович поглядывает то на крупный совершенно свежий след волка, то на дорогу впереди в надежде перевидеть зверя, только что вступившего на эту дорогу.

Увидев волка, свернувшего в целик по редкому кустарнику, пскович погнал лошадь все по той же дороге, затем выехал на другую, завернувшую в сторону волка, и через четверть часа, сбавляя ход, указал стрелку встать впереди ольхи за можжевельный куст по ту сторону ручья. Стрелок выполнил это задание умело, на ходу. Пскович погнал лошадь дальше и скрылся за поворотом. Стрелок стоял на номере в недоумении и волновался. Он верил в возможность выхода волка в сторону, где расположен был номер, потому что верил в псковича, но никак не мог поверить, что волк может попасть из большого пространства на маленькую полосу обстрела из гладкоствольного ружья. Какой такой магнит притянет волка к этой ольхе и чем же эта ольха отличается от других, стоящих недалеко, разве тем, что ольха стоит одиноко, а справа и слева по чистому месту растут группами, а можжевельник гуще. Правда, что к номеру идет равнина, незаметно переходящая через ручей в плоских в этом месте берегах, ясно обозначающихся как справа, так и слева на расстоянии от этого места. -Но разве это имеет значение?

И вдруг по широкому, прогалку впереди, среди клочков разрозненного мелколесья надвигается темносерый волк; лапы его, несмотря на расстояние, светлеют; он идет как-будто не на стрелка, но вскоре выпрямляет линию хода, идя прямо на штык. Он приблизился уже настолько, что шерсть его теперь пепельно-серая, а лапы палево-охристые. Он идет как по коридору, чтобы достигнуть какой-то двери.

Стрелок не верит себе. Все это похоже на сон. Не верится в действительность происходящего и происшедшего, несмотря на то, что волк, чисто убитый, лежал серо-бурым длинным пятном на снегу. Не верилось, пока по волчьему следу не вышел окладчик на лыжах.

Лихость, выдержка и мудрый опыт красочно проявляются в псковском способе нагона.

В числе охот нагоном есть еще прием, который значится в нашем перечне охот нагоном и довольно подробно разобран в качестве осеннего приема охоты на зайцев и птицу. На этом приеме нагона зайцев, представляющем собою преимущественно зимний способ, следует остановиться, добавив имеющиеся уже данные о нем сведениями по зимней охоте.

Нагон зайцев, подразумевая и русака и беляка, представляет не малый интерес. Хотя глазным руководящим указанием нахождения зайца в определенном участке зимой служат следы, по которым производится вкладывание, тем не менее иногда; ввиду удобства угодья для пребывания в нем зайцев на дневке, выбирают участок для нагона, как осенью, по признакам соответствия угодья.

Таким образом, нагон зайцев производится с предварительным складыванием зайца по следам и без вкладывания по признакам качества угодья. Иногда решающим фактором выбора участка служит наличность заячьих следов, хотя и без подсчета входов и выходов, т. е. без вкладывания. Передвигаясь от участка к участку, охотники обходят определенный участок с двух сторон и определяют по следам нахождение в нем зайца. Иной раз, встречая прекрасное угодье и видя ведущие к нему заячьи следы, решают, не проверяя этих следов, сделать, не теряя времени, прогон участка.

Предварительное вкладывание особенно ценно по пороше. Подсчет следов не отнимает тогда много времени, вкладывание идет четко и быстро, тем более с двух сторон, не замыкая во многих случаях круга на напольных местах, когда далеко впереди видно, что следов больше никаких нет. Чтобы не терять времени короткого зимнего дня, стрелки становятся на вероятные переходы зайца одновременно с обходом другими участниками противоположной стороны круга. Когда же пороши нет, а снег испещрен заячьими следами, прибегать к прогону хороших участков вполне резонно, так как подсчет следов, а иногда и определение свежести их заняло бы слишком много времени. Надо, однако, сказать, что когда участок, кажущийся удобным для дневки зайца, испещрен заячьими следами, заяц ложится там редко.

Зимний нагон зайцев построен на иных положениях, чем облавная охота. Нагон производится небольшим количеством участников, скажем, в 5-7 человек, считая и стрелков и загонщиков. Это не громоздкое число позволяет быстро маневрировать, производить при заходе меньше шороха и стройнее проводить всю охоту. Кроме того, характерным отличием от облавы на зайцев является вкладывание по следам, выбор номеров по признакам стороны хода и на лазах и в зависимости от условий места – особая расстановка загонщиков без соблюдения равномерности интервалов.

Для нагона выбирают местность либо напольную для русака, либо лесную и пустотную для беляка. И в том и в другом случае местность должна отличаться наличием значительного числа небольших участков подходящего типа. Для русаков такими местами будут: низины с редким кустарником, группы можжевельников, кочкарники с некоторым древесным насаждением, болотце с осокой, овражки, небольшие лесные участки при поле и т. д. Для беляка удобнее небольшие площади около лесных полян в виде куртинок елового подроста, болотистых мест с ивняком, кочковатые низины с кустарником, плотные рощи и гряды, густое мелколесье с осиною и елью и др.

Один из участников должен руководить охотой. Бесспорно это должно быть лицо, хорошо знающее местность, повадки зайца, места, где они водятся, и опытное в охоте нагоном.

Подход и обход намеченного участка надо делать, принимая меры предосторожности, охватывая отдельные подходящие для лежки зайца ничтожные прикрытия, находящиеся на отлете от основного участка. Это правило особенно строго надо соблюдать относительно русака. Много их уходит до начала охоты, выскакивая из-под ничтожной лозинки или с самого края довольно плотных зарослей. Другие лежат настолько плотно, что выскакивают из-под ног, но это не значит, что они не наблюдают на лежке за происходящим. Заметив стоящего на номере стрелка, русак будет лежать до тех пор, пока к нему не подойдет вплотную загонщик, но, выскочив у него из-под ног, он никогда не пойдет в сторону замеченного им стрелка. Эти повадки вместе с указанными при описании осеннего нагона являются причиной значительного процента русаков, уходящих без выстрела. При охотах нагоном нередко приходится обойти русака в незначительном месте, например в маленькой группе кустов, в канаве, в торчащей пучком соломистой траве и т. п. В этих случаях нагон представляет значительно больше трудностей, чем в сравнительно обширных участках, потому что русак видит происходящее вокруг него. Приходится тогда, несмотря на маленькое местечко, где лежит заяц среди чистого поля, становиться на переходе в отдалении, тщательно скрывая место остановки на номере.

В таких случаях лучше оставить прием нагона, прибегнув к троплению, или же стрелкам и загонщикам расположиться неводом и итти к лежке зайца. Это нисколько не опорачивает прием нагоном, – каждый способ имеет свое назначение в известных условиях.

Если русак имеет обыкновение спасаться прямыми или несколько косыми линиями на фланг, то беляк склонен к круговым и зигзагообразным движениям. Последние заставляют его дольше задержаться в участке, откуда его выгоняют, и это иногда позволяет завернуть его при попытках пойти в нежелательную сторону, чего в отношении русака сделать или невозможно, или очень трудно. На мой взгляд, самый процесс нагона беляка легче, чем русака, но условия охвата лазов немногими стрелками в лесных условиях несколько труднее. Нередко зрение стрелка может охватить расстояние меньше среднего выстрела, а когда всего двое стрелков, – это отнимает от выстрелов порядочно возможностей.

Если на поле нагон небольшими силами удается на сравнительно порядочного размера участках, то в лесу участки должны быть малые. Лазы выгоднее занимать те. которые находятся у полян или против опушек редколесья. Это выгодно, так как беляк частенько до того, как покинуть известный участок, топчется в окладе вдоль опушки. Такой выбор сделать легче, так как с ветром сообразоваться на заячьей охоте не приходится.

Охота нагоном на зайцев требует некоторого мастерства и по выбору лаза и по расстановке немногочисленных загонщиков, сообразуясь с очертаниями участка; да и самый процесс нагона не похож на шаблонное прохождение облавой.

В охоте нагоном есть возможность изменять соотношение загонщиков к стрелкам. В зависимости от характера того или другого угодья выгоднее иногда производить нагон пятью загонщиками при двух стрелках, иногда четырьмя загонщиками при трех стрелках. Таким образом, участники могут чередоваться ролями и изменять также соотношение. Старший, ведущий распорядок всей охоты, должен оставаться один и тот же.

Охота на зайцев нагоном, особенно с складыванием, захватывает больше, чем облавная; и может быть потому, что на облаве охотник прежде всего стрелок, причем большее или меньшее количество выстрелов зависит от счастья. Охота нагоном требует от стрелка и другого – уменья охотника. Охота нагоном вызывает любознательность. Два выстрела при охоте нагоном приносят больше удовлетворения, чем 10 на облаве.