Охота за атомной бомбой: Досье КГБ №13 676

От архивов к книге

После первого визита я часто посещал Ясенево и в дождливую и в снежную погоду до той самой поры, пока не закончил изучение материалов каждой коробки, каждого дела, каждого документа. Иногда случалось, что посещение архива было необходимо только для того, чтобы проверить единственный факт. Иногда мне нужно было перечитать заново целиком весь документ или же дополнить мои заметки. Над делом № 13 676 я работал с октября 1989 по август 1990 года.

Естественно, изучение материалов этого дела требовало дополнительных исследований. Зная о том, что супруги Крогер жили в Москве под другой фамилией, я получил разрешение встретиться с ними. В ходе нескольких встреч я узнал подробности их одиссеи, те личные подробности, которых нет в официальных материалах. Я беседовал с Яцковым, который был их куратором в Америке, а также с другими лицами, участвовавшими в этом деле. Много раз я просматривал материалы других дел. Все досье КГБ, относящиеся к работам по советскому атомному проекту, были собраны под общим названием «Энормоз», которое является кодовым обозначением комплекса советских разведывательных мероприятий по проникновению в проект «Манхэттен» («Энормоз» — это русская транскрипция английского слова enormous). С учетом того, что доступ без изъятий к массиву материалов «Энормоз» был разрешен в России только очень ограниченному числу лиц, я могу утверждать, что ознакомился с той частью этого массива, которая намного превосходит официально дозволенный мне для доступа объем материалов. Кроме того, я использовал работы других исследователей, а также многие откровенные суждения разведчиков, ученых и политиков второй половины 80-х — начала 90-х годов по вопросам истории СССР и деятельности органов безопасности.

По мере того как вырисовывались контуры моей книги, я подготовил ряд ее фрагментов для опубликования в обычной прессе. В течение 1991 года я опубликовал три большие статьи, первая из которых называлась «Как советская разведка расщепила американский атом» и была напечатана в номерах 16 и 17 еженедельника «Новое время» (англоязычное издание New Times). Первое же упоминание о супругах Крогер как «атомных шпионах» вызвало значительный интерес к статье как в России, так и за рубежом.

Две другие статьи были опубликованы только на русском языке. Одна из них под названием «От Лос-Аламоса до Москвы» напечатана в 21-м и 22-м номерах еженедельного приложения «Союз» к газете «Известия», другая — «Супруги Крогер» — в 6-м номере ежемесячного издания Артема Боровика «Совершенно секретно». В этих трех статьях впервые появились упоминания о мемуарах советского физика Игоря Курчатова, относящихся к созданию атомной бомбы.

Последняя из этих статей относится к лету 1991 года, к моменту провала августовского путча, в результате которого председатель КГБ Владимир Крючков был арестован и заключен в тюрьму за участие в деятельности ГКЧП. Тем не менее его разрешение как мне, так и другим исследователям на доступ к секретному досье не потеряло силу. (В 1994 году он будет амнистирован по решению Парламента России.) Россия вступала в период ускорения перемен. Советский Союз распался, возникло Содружество Независимых Государств, и КГБ был разделен на два отдельных ведомства. Первое главное управление превратилось в Службу внешней разведки России, а «Центр» образовал Федеральную службу контрразведки, на которую была возложена задача обеспечения внутренней безопасности. Хотя эти изменения в определенной степени осложнили ситуацию, они не помешали продолжению моей работы.

В 1992 году появилась первая часть книги под названием «Нелегалы». Согласно установленной в секретных службах практике, я представил рукопись в МБ РФ для получения согласия на ее публикацию. Причина такой практики понятна: дать возможность спецслужбе проверить, насколько правильно использовались досье, насколько точно и не слишком ли буквально воспроизведены документы и не носит ли конечный результат работы недружественный характер по отношению к самой службе. Рукопись на пятистах страницах, содержащая большое количество документов — полных документов, а не их фрагментов или кратких изложений, вернулась ко мне с прямоугольным штампом на последней странице, в котором было написано следующее:

С 1992 года первая часть «Нелегалов» подверглась существенным изменениям, но в ней была сохранена документальная основа изданной на французском языке книги «Как Сталин похитил у американцев атомную бомбу». Поэтому я вправе утверждать, что подготовленное мною описание истории советских агентов, известных под фамилией Крогер, основано на материалах в высшей степени секретных источников, подлинность которых засвидетельствована КГБ. Естественно, что я один ответствен за литературную обработку и историческую интерпретацию этих материалов.

Подводя итог документальной основе этой книги, следует сказать, что она, во-первых, включает в себя досье № 13 676 под названием «Дачники», состоящее из семнадцати коробок документов, в каждой из которых от трехсот пятидесяти до четырехсот листов, то есть в совокупности более шести тысяч страниц. Во-вторых — мои личные беседы с главными фигурантами этого дела — супругами Крогер, их куратором и другими сотрудниками КГБ. И, наконец, в-третьих — другие досье КГБ, беседы и публикации, включая статьи и книги, опубликованные сравнительно недавно, и в основном в России. При недостатке информации я без колебаний использовал устные сообщения разведчиков, а также дополнял картину за счет некоторого домысла, когда находил это уместным. С американской стороны ряд материалов и аналитических документов был добавлен моим соавтором Гари Керном. Все подстрочные сноски принадлежат ему. Я полагаю, что читатель сам определит, кто из авторов представил тот или иной источник информации.

Книга написана в форме документальной исторической прозы. В России этот жанр имеет большие традиции. Характерным для него является опора повествования на документальные материалы, сообщения прессы или личные свидетельства. В некоторых случаях те или иные сцены с участием исторических лиц могут быть воссозданы, диалоги — вымышлены. Но эти приемы литературного домысла ни в коей мере не ослабляют фактологическую основу книги. Читатель поймет, что это только средство для придания жизненности историческому повествованию. В других случаях сцены, диалоги и описания могут в точности соответствовать материалам письменных или устных источников, а также свидетельствам и имеющимся документам. По мере развития повествования авторы старались как можно более четко придерживаться этих принципов.

Мне хотелось бы добавить, что документы, письма и т. д. не являются предметом вымысла, они могут лишь подвергаться некоторому сокращению и несущественной стилистической и синтаксической правке. Что касается документов спецслужб, в первую очередь прошедших через процесс шифрования, то их текст может быть несколько изменен, с тем чтобы избежать присущей им телеграфной сухости языка, а также дословного совпадения с зашифрованным текстом и официальными формулировками. Информация, которая и на сегодняшний день является секретной, из текстов исключена. Но содержание текста ни в одном документе изменено не было, никогда не говорилось, что Икс встретился с Игреком, если такой встречи не было, или наоборот.

Подобный жанр существует в литературе не только России, но и других стран. В Америке широко известен роман на основе реального события, а на телевидении — документальная драма. Хотя и то и другое аналогично современной российской документальной прозе, следует сказать и о существенных различиях между ними. И роман, и документальная драма обычно создаются вслед за каким-нибудь сенсационным событием или происшествием. Они правдоподобно воссоздают, нередко с добавлением реальных или вымышленных деталей, картину события, которое до этого уже подробно освещалось в средствах массовой информации и хорошо известно читателям или зрителям.

Однако русская документальная проза зачастую повествует о фактах, которые ранее не были известны. В советские времена, когда идеология и цензура имели решающее влияние, исторические исследования и университетские монографии подвергались строгому надзору и регламентации. Литературная форма, допускающая вымысел, зачастую позволяла опубликовать информацию, которая иным образом вообще не могла появиться.

Вероятно, наиболее близким западным эквивалентом выбранной мною литературной формы является «историческое повествование» при условии, что рассматриваются события недавней истории и что жанр не запрещает манипулировать характерами и выводами, а также оставляет достаточно места для воображения автора. Цель авторов состоит в том, чтобы рассказать о разведчиках, занимавшихся добыванием сведений о создании атомной бомбы, опираясь при этом на подлинные документы, мемуары и свидетельства, а также обоснованные предположения, но только в самую последнюю очередь, когда все другие возможности получения информации полностью исчерпаны.

Я выражаю признательность за неоценимую помощь в работе Леонтине и Моррису Коэн (супруги Крогер), которые принимали меня у себя дома, дали исчерпывающие ответы на все вопросы и доброжелательно терпели мои неоднократные визиты.

Анатолий Яцков рассказал мне об операции, проводившейся в Америке советскими спецслужбами с целью проникновения в тайну создания атомного оружия, с позиций человека, являвшегося одним из главных участников этой операции. Владимир Барковский, Леонид Квасников, Александр Феклисов, Юрий Соколов и Юрий Пермогоров — эти ветераны советской «атомной» разведки неоднократно встречались со мной и рассказывали о своих впечатлениях, взглядах и выводах по этому делу. Воспоминания, которые я о них сохранил, мне особенно дороги по той причине, что некоторых из этих людей уже нет среди нас: ушли из жизни Леонтина Коэн (1992), Анатолий Яцков (1993), Леонид Квасников (1993) и Моррис Коэн (1995). Юрий Дроздов — бывший руководитель нелегальных разведывательных операций за рубежом был моим консультантом и взял на себя труд проверить факты, изложенные в русскоязычной версии рукописи. Борис Козлов — директор Института естественных наук и технологий и Владимир Визгин — доктор физико-математических наук осуществили научное редактирование текста. Игорь Прелин — оперативный работник с более чем тридцатилетним стажем — прочитал рукопись, рассматривая ее под профессиональным углом зрения. Естественно, однако, что ответственность за конечный результат исследования лежит полностью на авторах.