Охотник

Глава 12

Дженни несло по течению в сером полумраке, и, словно сквозь сон, она услышала: часы пробили три.

«Пора вставать, – подумала Дженни, но вставать не хотелось. Она провалилась в дрему еще на несколько минут. – Нет, пора вставать. Это будильник. Пора в школу… или еще куда-то… Нужно идти к Заку».

Зак.

Дженни очнулась.

Она лежала на холодном полу в гараже своего двоюродного брата, но по крайней мере вокруг не было пчел. Она осмотрела свои руки и голые щиколотки. Ни одного укуса. Джулиан все-таки этого не допустил.

Но она осталась в гараже, где нет ни единой двери. В темной комнате вместо выхода – занавеска. Все прочие входы – и ворота для машины, и тот, что вел из гаража в дом, – попросту отсутствовали, на их месте были голые стены.

Дженни понятия не имела, что делать. Было уже три часа ночи, и она очень устала.

Она взглянула в тот угол мастерской, где Зак занимался фотографией. Его фотоаппарат стоял на треножнике. Софит был повернут в сторону. Задник представлял собой огромный лист черной бумаги без единой склейки, почти двухметровой ширины. Зак частенько подбрасывал в воздух на фоне черного задника какой-нибудь белый порошок или крупу и делал снимок. Получалось нечто похожее на Млечный Путь – белые точки в бездонном черном небе. Странные, футуристические снимки – Зак одно время ими очень увлекался.

Но на этом заднике была нарисована дверь.

Дверная ручка торчала из бумаги.

«Выход, – подумала Дженни, подходя поближе, но абсолютной уверенности в этом у нее не было. Почему-то при виде черно-белой двери по всему телу побежали мурашки. – А разве у меня есть выбор?» – подумала она.

Дженни повернула ручку. Дверь распахнулась.

Она шагнула вперед и оказалась подвешенной среди звезд. Дверь позади нее захлопнулась, но девушка этого даже не заметила. Небо нависало над головой низко, как потолок. Оно было черным, со сверкающими точками звезд на нем. Под ногами расстилалась бархатистая черная равнина, которой не было конца.

Ощущение окружавшей ее бесконечности было ужасным. Оно напомнило ей сон, который она когда-то видела: бесконечная земля и очень низкое твердое небо. Может быть, и Заку снилось что-то в том же духе? Может, это и есть его кошмар?

Единственными маяками в бесконечной, равномерной тьме были лампы – софиты, вроде тех, которыми пользовался Зак. Вокруг них то там, то тут виднелись небольшие островки света – белого или цветного.

Дженни повернулась, пытаясь сориентироваться в пространстве, и затаила дыхание. Дверь по-прежнему находилась позади нее. Она не исчезла. Можно было выйти.

Но если это – кошмар Зака, он должен быть где-то поблизости. Нельзя уходить, не попытавшись отыскать его.

Помедлив еще несколько мгновений, Дженни направилась к ближайшей лампе – неоновой, окрашивавшей островок в розовый цвет. Не так-то просто было решиться отойти от спасительной двери, и, пока она шла, старалась не спускать глаз с островка света перед собой. Бархатистая поверхность под ногами была абсолютно гладкой, без единой морщинки. Дженни в своих туфлях без каблуков могла проехаться по ней, как на коньках.

Подойдя поближе, она увидела, что на софите установлен розовый фильтр, точь-в-точь такой же был у Зака. Он раздобыл фильтры в театре, сняв с вышедших из строя светильников. Сейчас этот софит освещал практически ту же сцену, что на одном из снимков Зака, – силуэт ярко-розового койота в траве. Причудливый снимок был сделан в сложной технике. Дженни он всегда нравился. Но сейчас койот, стоящий под розовым светильником, почему-то нервировал Дженни.

«Словно ждет фотографа», – подумала Дженни.

Сцена оставляла впечатление вечного ожидания.

Она поспешила к следующей лампе, белой, находившейся примерно в десятке метров от первой. Впрочем, в таких условиях трудно было правильно определить расстояние.

Эта лампа освещала стену, одиноко стоящую, с выбитыми окнами. Ее украшали серебристые пятнышки и полоски. Зак как-то раз отправился в подлежащий сносу квартал в Зума-Бич и расписал там стену, а потом сфотографировал ее. Полиция заявила, что это вандализм, но Зак утверждал, что искусство.

Дженни оглядела стену с обеих сторон. Стена тоже нервировала ее… Здесь было чересчур тихо.

Стоило ей так подумать, как тут же послышался слабый лязгающий звук.

Свет розовой лампы мигнул – словно кто-то пробежал мимо. Не шелохнувшись, Дженни вглядывалась в темноту. Никаких движений. И никаких звуков.

«Просто разыгравшееся воображение», – сказала она себе, но это прозвучало не слишком убедительно.

То и дело оборачиваясь, Дженни поспешила к следующей лампе.

У этой фильтр был оранжевого цвета. Несколько лет назад Зак увлекся фотографированием через разные цветные фильтры подброшенной в воздух горсти питьевой соды. Только тут сода висела в воздухе, – легкое облачко, подсвеченное оранжевым прожектором, – висела сама по себе. Можно было различить отдельные крупинки, они мерцали и покачивались.

«Боже, выведи меня отсюда!»

Она попятилась и направилась к следующему островку.

Когда она подошла ближе, сердце подпрыгнуло у нее в груди. Дженни побежала вперед. Там стояли рядом две синие лампы, и под одной из них был Зак.

Дженни уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но в последнюю секунду остановилась. А что, если это не Зак? Один раз она уже попалась в ловушку.

Она осторожно приблизилась, молча разглядывая человеческую фигуру.

Та же рубашка, такая же футболка. Те же джинсы. Такие же волосы завязаны в такой же конский хвост.

Он держал камень размером с кулак над куском холста, расписанным серебряными полосками. Клал камень на ткань, внимательно на него смотрел, потом снова поднимал. Вот он снова положил его, практически на прежнее место.

– Я собираюсь назвать это «Камень на воде», – пояснил он, поднимая голову. – Потому что на самом деле камни не плавают.

– Зак, – позвала Дженни.

Она опустилась на колени и положила руку ему на плечо. Взгляд его серых глаз был отстраненным и потухшим, почти как у того, другого. Но было в нем что-то такое, что Дженни безошибочно определила: перед ней ее брат.

Снова послышался непонятный тихий звук. Дженни быстро оглянулась – белая лампа на секунду погасла и снова зажглась.

– Зак, нужно спешить. – Она сжала его плечо. – Я потом тебе все объясню, но тут что-то происходит, и нам нужно поскорее добраться до двери.

Зак улыбнулся отсутствующей улыбкой, не глядя ей в глаза.

– Я знаю, что тут происходит, – сказал он. – Это не имеет никакого значения. Это одна из моих галлюцинаций.

– Ты имеешь в виду твой кошмар?

– Можно назвать и так. – Он снова поднял камень, немного переместил его и принялся разглядывать. – Я всегда знал, что это должно произойти.

Дженни была поражена до глубины души.

– Ты знал, что нас похитит Сумеречный Человек?

– Знал, что я сойду с ума. – Еще чуть-чуть поправив камень, он продолжал: – Вообще-то «похищен Сумеречным Человеком» тоже очень интересная формулировка. Очень образно. Действительно, что это, если не сумасшествие?

У Дженни округлились глаза. Она схватила кузена за плечи.

– Закари, ты не сумасшедший! – воскликнула она. – Значит, в этом было все дело? Поэтому ты вел себя так странно? Ты решил, что сошел с ума?

– Рассудок, похищенный Сумеречным Человеком, – произнес он. – Рано или поздно это должно было случиться. Это у меня наследственное.

– Ради бога, Зак! – Она не могла понять, о чем он толкует.

Оранжевая лампа, ближайшая к ним, мигнула.

– Не беспокойся, – сказал Зак. – Ты ведь тоже часть моей галлюцинации. По-настоящему больно не будет.

– Что не будет по-настоящему больно?

Зак глядел на камень на холсте.

– Все дело в измерениях, видишь? Холст двухмерный, а…

В один из синих софитов попала стрела, расколов его на мельчайшие осколки.

«Стрела арбалета», – в ужасе поняла Дженни.

Она ее сразу узнала, потому что отец Зака три года подряд участвовал в состязаниях по стрельбе из арбалета. Стрелы для арбалета куда более смертоносны, чем обычные, а эта была целиком металлической и выглядела весьма устрашающе.

Зак сметал стекло с холста.

– Зак, вставай! – с неистовой силой воскликнула Дженни.

Еще одна стрела поразила другой синий прожектор. Дженни отскочила, чтобы в нее не попали осколки. Зак заслонил собой камень.

– Зак, послушай! Это не галлюцинация, это по-настоящему, и смерть тут тоже настоящая! Можешь взять камень с собой, если хочешь, но нужно немедленно спасаться – немедленно! – Голос Дженни сорвался на истерический крик.

До него наконец стало доходить. В тусклом свете звезд Дженни увидела, что он поднялся на ноги, по-прежнему не выпуская камня из рук, и сделал несколько шагов в том направлении, в котором тянула его Дженни.

«Оранжевый прожектор, – вспоминала Дженни. – Оранжевый, потом белый, потом розовый. Дверь где-то там».

Оранжевая лампа разлетелась вдребезги, едва они приблизились к ней.

– Зак, кто за нами гонится? Нет, не останавливайся, идем! – Задыхаясь, Дженни тянула его за локоть.

Он обернулся, бросив назад задумчивый взгляд. Казалось, он совершенно не напуган.

– Я, – ответил он.

Они добрались до одиноко стоящей стены, освещенной белым прожектором. Под ее прикрытием Дженни почувствовала себя в некоторой безопасности. Она в изумлении глядела на кузена:

– Ты?

– Я. Это моя галлюцинация – я гонюсь за самим собой. Охочусь на самого себя.

– О, Зак, – с отчаянием произнесла Дженни. – Зак, это не галлюцинация. С каждым из нас уже так было – мы же все здесь: Ди, и Майкл, и Том, и Одри, и я. И Саммер тоже была с нами, но ее кошмар убил ее, потому что она не смогла оказать сопротивления. Поэтому ты должен бороться, иначе… – В глазах Дженни стояли слезы.

Зак часто-часто заморгал:

– Мы все здесь? Это по-настоящему?

– Все по-настоящему. Это все правда – и игра, и Сумеречный Человек, и все остальное! Все это не только в твоем сознании. Я тоже чуть не свихнулась, но ты должен бороться.

Зак снова моргнул, потом выглянул во тьму в разбитое окно в стене.

– Если это не бред… – тихо проговорил он. Голос его стал увереннее: – Если это не бред, тогда кто это?

Дженни сделала шаг вперед и выглянула из-за стены. На самой границе тьмы и падавшего из окна света стоял… человек. Его арбалет выглядел не менее фантастически, чем он сам.

«Киберпанк», – подумала Дженни.

На нем были черные доспехи, плотно прилегающие к худощавому телу. Нормальной у него была только одна рука, а вторая, обвитая проводами, поблескивала металлом. На бедре висело что-то вроде бластера.

Шлем с зеркальным забралом полностью скрывал лицо.

Дженни снова юркнула за стену.

– Он ужасен, – прошептала она.

– Я представлял его себе как темную часть себя самого. Как того меня, который разрушает мой мозг, – объяснил Зак.

Стрела угодила прямо в окно – Дженни почувствовала движение воздуха, когда она просвистела мимо – и разбила белый прожектор.

– Скорее!

На этот раз Зака не пришлось даже тянуть за руку.

Киберохотник оказался у розового прожектора раньше них.

Это было невозможно, но он уже стоял там. Они ясно различали его темный силуэт на фоне розового пятна света.

– Сюда! Нужно добраться до двери!

Дженни резко поменяла направление, чтобы обойти освещенный круг под прожектором. Зак следовал за ней. Но когда они приблизились к месту, где должна была быть дверь, ее там не оказалось.

– Она исчезла! – Дженни обернулась – в розовом свете прожектора лицом к ним стоял киберохотник.

«Черт, но что мы можем с ним сделать? – соображала Дженни. – Убить? Запустить в него камнем? Вряд ли».

Но одно она усвоила четко – все кошмары были… честными. Всегда оставался какой-то шанс, какой-то выход, даже когда казалось, что надеяться не на что. Она полагала, что Джулиану это кажется вполне отвечающим духу игры.

«Так что же можно сделать с киберохотником? Как Зак должен встретиться лицом к лицу со своим кошмаром?»

– Зак, – торопливо проговорила она, – ты же никогда не видел его лица? Ты не можешь быть уверен, что он твой двойник?

– Нет, я просто так его представлял. Он что-то вроде персонажей с моих снимков в стиле хайтек. Он пришел за мной.

«Да, он похож на всякие киберпанковые штуки, которые я видела», – мрачно подумала Дженни и сказала:

– Если бы ты мог посмотреть на него… Например, если бы ты сорвал с него шлем… – Она почувствовала, что Зак в ужасе отшатнулся, и закрыла глаза, внезапно ощутив сильную усталость. – Значит, скорее всего, именно это ты и должен сделать. Это твой страх, и ты должен встретиться с ним лицом к лицу. Я пойду с тобой.

Это был риск. Кто бы ни скрывался под шлемом, сам Джулиан или одно из созданий Сумеречного мира, вроде темных эльфов или пришельцев, он вполне мог выглядеть двойником Зака.

– Зак, боюсь, тебе придется это сделать – или мы навсегда останемся здесь. Даже если это твой двойник, ты должен понять, что он – это не ты.

– Но если он – это я… Если на самом деле ты мне кажешься, и все это мои галлюцинации…

– Тогда я просто исчезну или что-нибудь в этом духе, – попыталась улыбнуться Дженни. – И тогда ты точно будешь знать, что сошел с ума. Все, что я могу тебе сказать: Саммер побоялась встретиться со своим кошмаром лицом к лицу и погибла.

Зак молчал, глядя на нее, но в темноте Дженни не могла различить выражение его лица.

– Пошли, – вымолвил он наконец, направляясь к прожектору.

Сердце Дженни по мере приближения колотилось все чаще и чаще. Киберохотник с легкостью мог выстрелить в них в любую минуту.

Но он этого не сделал. Он стоял неподвижно, как восковая фигура из музея «Мувиленд». Ростом он был точь-в-точь как Зак.

Зак остановился в нескольких метрах от него.

Кровь застучала в ушах Дженни.

Киберохотник шевельнул арбалетом. Розовые блики пробежали по его черным доспехам. В зеркальной маске отражалось лицо Зака.

– Давай, Зак, – прошептала Дженни. – Сними с него шлем. Скажи ему, что он – не ты, какое бы обличье он ни принял.

В глубине души Дженни совсем не испытывала той уверенности, которую она пыталась внушить брату. Чье лицо окажется там, под шлемом? Зака? Джулиана? Или, может, какого-нибудь жуткого андроида, робота-убийцы? Что, если он застрелит Зака, прежде чем тот сорвет с него шлем? Что, если…

Киберохотник ждал.

Неожиданно Зак протянул вперед руку и дернул за переднюю часть шлема, срывая зеркальную маску.

Под ней не было ничего.

Ни лица, ни головы. Дженни, готовая к чему угодно, кроме этого, невольно вскрикнула. Пустые черные доспехи киберохотника упали, сверху с лязгом свалился арбалет.

Рядом с розовым прожектором появилась дверь.

Зак разглядывал пустые доспехи, пиная ногой отвалившуюся механическую руку. Дженни вздохнула с облегчением. Все оказалось на удивление просто – но тут она перевела взгляд на своего кузена. Основную проверку должен был выдержать его разум.

– Я по-прежнему здесь, Зак, – прошептала она. – Правда? Правда?

Он повернулся и взглянул на нее, его волосы были окружены розовым сиянием. Он вымученно улыбнулся.

– Правда, – согласился он.

Странный остекленевший взгляд исчез. Зак снова стал самим собой. Дженни видела, как возвращается прежнее выражение его глаз. На нее волной нахлынуло облегчение.

Зак бросил зеркальную маску на груду черных доспехов.

– Камень я возьму с собой. Пожалуй, я действительно хочу сделать такой снимок.

Они открыли дверь и вышли в зеркальный коридор.

Листок с рисунком Зака валялся на полу. Дженни подняла его и нахмурилась, пытаясь понять, что на нем изображено. Она смутно различила что-то вроде профиля с большим носом, а позади него – фантастическую мешанину из разноцветных черточек и мазков.

– Мысли в моей голове, – пояснил Зак.

Он взял у нее листочек и порвал его. Цветные обрывки посыпались на пол, как конфетти.

– Зак… а почему ты решил, что безумие в нашей семье наследственное?

Он только плечами пожал. Остальные, когда все было уже позади, охотно объясняли свои кошмары, но Дженни не удивило, что Зак не захотел этого сделать. Он хотел сохранить тайну.

Невидимые часы пробили четыре.

– Ненавижу это место, – заявил Зак, глядя на собственное отражение. – Оно мне напоминает комнату смеха в парке аттракционов, куда мы ходили в детстве.

– Значит, из-за тебя оно тут и появилось, – вздохнула Дженни.

Сама она ничего не помнила про комнату смеха – она многого не помнила о своем детстве, особенно о периоде до переезда в Калифорнию. Вернее, не хотела вспоминать.

Неприятное предчувствие сжало ей сердце. Щеки почему-то горели. Теперь, когда опасность миновала, когда Зак снова стал самим собой, она понимала, что ее отношение к нему переменилось. В этом был виноват Джулиан. Дженни отлично знала, что кузен никогда не рассматривал ее как романтический объект, но ей не удавалось забыть о том, что произошло в темной комнате. Каждый раз, глядя на Зака, она вспоминала, как его серые глаза потемнели от страсти.

«Рано или поздно забудется, – успокаивала она себя. – Сотрется. Конечно, если Зак об этом не узнает».

Вслух же сказала:

– Нужно найти остальных. Ди, Одри и Майкл бродят где-то неподалеку. Думаю, – помедлила она, – думаю, лучше разделиться. Вот только, боюсь, потом будет трудно найти друг друга. Кажется, что коридор простирается только в двух направлениях, но здесь ничему нельзя верить.

– Погоди-ка, – Зак вытащил из кармана два мелка. – Я взял их с собой, потому что мне показалось, что эти цвета подойдут для снимка. Выбирай: серо-голубой или красный? Будем отмечать наш путь.

Дженни выбрала голубой и провела жирный штрих на ближайшем зеркале.

– Отлично, – сказала она. – Я пойду в эту сторону, ты – в ту. Кто найдет остальных, приведет их на это место.

– На место, где встречаются два цвета, – сказал Зак и, прочертив линию, постепенно стал удаляться от Дженни.

Завернув за первый же угол, он исчез из ее поля зрения.

Ни тебе «спасибо», ни «до свидания»! Тем лучше, так она скорее забудет то, что произошло в темной комнате. Зак снова стал самим собой, все было в порядке.

Дженни пошла в выбранном направлении, оставляя на зеркале голубую линию.

Зеркальный коридор казался бесконечным и был абсолютно пуст. Он все продолжался и продолжался.

Пока, к великому изумлению Дженни, вдруг не закончился.

В конце оказалась глухая серая цементная стена. Ни зеркала, ни синей лампы, ни красной кнопки.

Дженни испугалась.

На полу у стены валялся листок бумаги.

Дженни медленно подошла поближе. Появление листка испугало ее. Ди, Одри, Майкл, Саммер и Зак уже прошли через свои кошмары. Том, по словам Джулиана, был на самом верху.

Оставался ее кошмар.

Она подняла листок и перевернула его. Дженни узнала абстрактную загогулину, которую нарисовала по краям. Середина листка была пустой.

Она уставилась на цементную стену.

– Помощь не нужна? – раздался позади нее голос Джулиана.

Дженни смяла листок и обернулась.

Он стоял, облокотившись о зеркало, одетый в черные облегающие доспехи. Правда, без шлема. Зато в копне его белых волос появилась алая прядь, а на скуле – синий треугольный знак. Как будто нарисованный с помощью трафарета.

«Опять киберпанк, – подумала Дженни. – Бодиарт в стиле хайтек. Заку бы понравилось – а впрочем, может быть, и нет».

Дженни взглянула прямо в странные синие глаза, прищуренные, как у кота. После того как Джулиан напустил на нее пчел, все переменилось. У Дженни в душе появилась новая уверенность – он может сделать с ней все что угодно, даже убить ее, но не сломить.

– Так это ты стрелял в нас, – сказала она.

– Я полагаю, это был отец Зака. Думаю, у него комплекс – суровый старомодный папаша и современный сын, к тому же человек искусства. Но с другой стороны, я – охотник. – Он откинул со лба красную прядь и улыбнулся.

– Зачем ты пришел? – спросила Дженни. – Мне нужно кое о чем подумать.

– Я всегда рад помочь тебе. Я многое о тебе знаю. Я же столько лет наблюдаю за тобой. Час за часом, день за днем.

Дженни похолодела. Он и раньше о чем-то таком говорил, но она толком не слушала. Или, во всяком случае, не воспринимала это буквально. Но сейчас, глядя на него, она поняла: он имеет в виду именно то, о чем говорит.

Ничего более страшного она не слышала никогда в жизни.

Он наблюдал за ней часами? Сколько же раз она ошибочно считала, что она одна?

Это было грубым вмешательством в ее личную жизнь.

– Я влюблен в тебя, – просто сказал он. – И я считаю, что все, что ты делаешь, – изумительно.

– Ты…

– Не стоит смущаться. Я думаю иначе, чем ты. Мне все равно, причесана ты или растрепана, накрашена или нет. Кроме того, – улыбнулся он, – разве ты не знала, что я рядом?

– Конечно же нет!

«Но я знала это», – вдруг осознала Дженни.

В глубине души она часто ощущала, что за ней наблюдают. Она просто думала, что у всех людей бывает такое чувство.

Она нередко просыпалась среди ночи в полной уверенности, что какая-то высокая тень стоит рядом с ней в темноте. Обычно в этих случаях она боялась пошевелиться, с трудом переводила дыхание. Иногда она даже видела эту тень, темный силуэт на более светлом фоне, и смотрела, не в силах оторваться, пока не начинали болеть глаза.

Если она пыталась ударить странную тень или включала свет, тень исчезала, но Дженни все равно продолжала задыхаться от страха.

Комната, ярко освещенная посреди ночи, казалась ей ненатуральной, какой-то чужой, не такой, как днем. Далеко не сразу решалась она снова выключить свет.

И где-то в дальнем уголке пряталась уверенность, что все это ей не привиделось. Это не сон. Ее глаза были открыты, когда она видела тень над собой, и неважно, что все это звучало глупо и что в такой темноте вообще ничего нельзя было разглядеть. Она все равно видела: тень рядом.

Только Дженни всегда считала, что такое случается с каждым.

– Ненавижу тебя, – прошептала она.

– А я-то думал, что тебе сейчас потребуется моя помощь, – он кивнул на цементную стену. – Это твой кошмар, Дженни. Интересно, как ты собираешься в него войти? А если ты в него не сможешь войти, как же ты пройдешь через него?

«Он хочет, чтобы я запаниковала, – сказала Дженни самой себе. – Хочет испугать меня, заставить попросить у него помощи».

Но ей не нужна его помощь. Она отвергает ее.

Неожиданно она улыбнулась и почувствовала, что улыбка получилась кривой. Дженни показала Джулиану голубой мелок.

– Я смогу войти, – сказала она, разглаживая смятый листок.

Его веки дрогнули от изумления, а голос прозвучал почти нежно:

– Но ты же ничего не помнишь… Не знаешь, что нужно нарисовать. Ты все эти годы пыталась забыть…

– Я помню достаточно, – перебила его Дженни. Интересно, что он может знать о ее страшном сне, о ее кошмаре, от которого она так долго пыталась избавиться? У нее возникло неприятное предчувствие, что скоро она получит ответ на этот вопрос. – Я знаю, с чего он начинается. Он начинается с подвала дедушкиного дома, и мне пять лет.

Она приложила листок к зеркалу и начала рисовать.