Охотник за Затмением. Том 3

Экстра

«Теодор!».

Кто-то похлопал Теодора Айвери по плечу. «Хочешь опрокинуть стаканчик после работы?».

Теодор повернулся и увидел коллегу из лаборатории. Хотя развитие хороших отношений было важным для аспиранта, — на случай, если надо проследить за экспериментом, а у тебя свидание, или одолжить лабораторный отчет, или чтобы тебя подменили, пока тебя ищет профессор и т. д. — он вынужден был с сожалением отказаться.

«Прости, мне надо бежать домой сразу после окончания эксперимента».

Другой сотрудник лаборатории толкнул локтём того, кто пригласил Айвери, и прошипел себе под нос: «Идиот! Теодору надо заботиться о маленьком братике!».

«О! В таком случае, мы пойдем» — сконфуженно ответил озадаченный коллега после нескольких намёков от товарища.

Теодор кивнул, наблюдая, как они уходят, и улавливая обрывки беседы. «Теодору надо заботиться о брате? А сколько тому лет?».

«Я слышал, ему всего десять и у него серьёзные проблемы со здоровьем».

«А как же родители?».

«Ты идиот? Не знаешь разве, что Теодор вырос в приюте?».

«Понятно…».

Теодор горько улыбнулся. Он поднял голову, чтобы взглянуть на часы. Время пролетело незаметно для него. Было уже шесть вечера. Хотя ему хотелось ещё поработать над экспериментом, мысль о том, что дома его ждёт десятилетний ребёнок, остановила его. Он собрал вещи, запер лабораторию и ушёл.

По дороге домой он зашёл в случайную закусочную и взял две коробки с обедами.

Жил он недалеко от лаборатории, но из-за пробок в час пик домой он попал только в семь.

Когда он открыл дверь, на него налетел какой-то объект, напугав его.

Теодор посмотрел на ребёнка в своих руках, изо всех сил обнимавшего его. Он не осмелился сопротивляться, боясь поранить хрупкое детское тело. «Пусти меня. Еда остынет» — беспомощно произнёс он.

Ребёнок опустил руки. «Дзефу, с возвращением…» — слабым голосом поздоровался он.

«Да, я дома».

Приветствие слегка разозлило Теодора. Наверное, такого глупца, как он, больше не найти.

В своё редкое свободное от исследований время он наконец-то смог завести девушку. Но стоило им обручиться, как его невеста сбежала к кому-то другому. Но это не всё. Она бросила на него своего младшего брата и исчезла без следа… Это была катастрофа!

Теодор даже подозревал, что его невеста специально согласилась на помолвку, чтобы уж точно суметь повесить на него своего брата. Она знала, что он специализируется на пересадке искусственных органов.

Мальчик был рожден слабым. У него было не только врожденное заболевание сердца, но и слабый иммунитет. За исключением некоторых мелочей, половина его тела была практически бесполезна.

Несмотря на позыв обратиться в социальные службы, Теодор знал, что без помощи специалиста ребёнок покинет этот мир в течение года. Он был в курсе, что социальное обслуживание в приюте не предполагает особой медицинской помощи.

Всё-таки, он ведь и сам там вырос.

Зная, что посылать ребёнка в приют равносильно смертному приговору для мальчика, Теодор всё тянул и сам не заметил, как прошёл год с момента побега его невесты.

Мальчик всё ещё был жив. Теодор немного гордился этим достижением.

Но ребёнок всё равно был нездоров.

«Идиотизм. Пусть мастерства мне и не занимать, но денег у меня нет».

Теодор покосился на мальчика. Чтобы исцелить этого ребёнка, нужно было не только мастерство, но также время и деньги. Даже если эти три условия совпадут, существовала весомая вероятность того, что его слабое тело не выдержит серии операций.

«Дзефу, я голоден…». У ребёнка слюнки потекли от запаха еды.

«Угу». Теодор кивнул и мягко напомнил: «Прими сначала лекарства».

Мальчик послушно кивнул и побежал на кухню. Он достал свою коробку с лекарствами, начал открывать одну за другой баночки и выкладывать таблетки на ладонь.

Он напевал, собирая их. «Помни! Таблетки в белой банке пьют перед каждой едой. В чёрной банке — раз в день перед ужином. Их надо выпить пять. Не ошибись!».

Теодор сбросил свой пиджак и поставил портфель, слушая песенку ребёнка. Это он с трудом придумал такой метод запоминания, какие таблетки пить.

Он мог только ужинать с ребёнком, поэтому научил того принимать лекарства самостоятельно.

Когда мальчик выпил свои таблетки, они сели есть. Хотя это и были обычные обеды на вынос, ребёнок счастливо уплетал еду за обе щеки, упрашивая Теодора разрешить ему посмотреть мультики.

Хоть смотреть телевизор во время еды и не стоило, он уступил мольбам ребёнка. Айвери включил мультик и в результате сам смотрел его с удовольствием. Мультфильмы того времени были жестокими, но увлекательными. Здорово! Но маленьким детям не подходит.

Хоть Теодор и понимал, что это плохо, наблюдая, как ребёнок кричит «Огонь! Убей их всех», «Спаси девушку!» и тому подобное, он беззаботно пожал плечами. Всё-таки он врач, а не воспитатель.

А что касается будущего характера ребёнка… если он сможет выжить, это и так будет чудом.

Соседи позвонили Теодору. Мальчик упал в обморок и его увезли в больницу.

Теодор ринулся туда. Во взгляде лечащего врача читалась мысленная дилемма. Он не знал, как сообщить о состоянии ребёнка.

«Если в течение шести месяцев не провести операцию, он умрёт. Не надо ничего говорить. Я знаю», — устало ответил Теодор. «Я тоже врач».

Доктор сконфуженно посмотрел на него. «Боюсь, даже если он переживёт операцию…».

…То всё равно протянет лишь пару месяцев. Он знал. Он знал всё это, потому что и сам был доктором.

Вернувшись в лабораторию, Теодор заявил своему профессору и другу: «Я прекращаю свои исследования».

«Почему?» — недоумевал тот. У Айвери были самые хорошие результаты.

Он помолчал, прежде чем ответить. «Мне нужны деньги. Я должен работать».

«Работать?» — его друг был озадачен. «Исследования тебе больше не интересны?».

«Мне нужны деньги! Я должен собрать их за шесть месяцев!» — настаивал Теодор.

«Это невозможно!» — воскликнул друг. «Тебе придется начать с интернатуры. За полгода ты ничего не заработаешь».

Теодор прекрасно знал о своих возможностях. «Мои навыки в десять раз лучше, чем у этих настоящих докторов!» — прорычал он.

Видя его злость, друг слабо промямлил: «Хоть навыки у тебя и потрясные, больнице на это плевать. Тебе всё равно придется начинать интерном».

У Теодора сердце разрывалось. Как же успеть вовремя?

Это было невозможно, и он выбрал альтернативный путь. Он ушел в подполье и стал доктором без лицензии. Доктором, одержимым деньгами.

По рекомендации профессора и друга он прооперировал и спас множество пациентов с низкими шансами выживания. Начала складываться его репутация; репутация, о которой молчали и хранили в тайне.

С такой репутацией деньги текли рекой, ибо все боялись смерти. Чтобы избежать её, люди готовы были расстаться с большими деньгами.

Теодор быстро накопил нужную сумму. Он купил мальчику лучшее лекарство и обеспечил тщательно проработанное питание. Иначе его хрупкое тело не вынесло бы операции.

За шесть месяцев Теодор провел как минимум пятьдесят операций, собрав небольшое состояние. Он смог наскрести на покупку необходимых искусственных органов для ребёнка, но не лучшего качества.

Но мальчик не мог больше ждать, у него не осталось бы сил пережить операцию. Теодору оставалось только молиться, чтобы помогло его безупречное мастерство и упорство ребёнка.

Через три дня, накануне операции, Теодор купил полный стол любимой еды мальчика.

«Если мне станет лучше, Дзедзе вернётся?» — спросил мальчик, округлив глаза.

Теодор был занят просмотром рентгеновских снимков и небрежно ответил: «Я так не думаю».

Мальчик молча ел, в его глазах плескалось разочарование.

«Д-р Айвери… Его пульс ослаб!».

«Дайте мне шприц с адреналином!».

Теодор запаниковал. Почему? До этого момента операция шла безупречно.

Биииииип

Медсестра закричала: «У него остановка сердца!».

Теодор, само собой, и сам это знал. В панике он закричал: «Готовьте реанимацию!».

Он схватил дефибриллятор, снова и снова пропуская через ребёнка ток. Он суетился мысленно. Такими темпами у тебя подпалины на груди останутся, ты не очнёшься? Хочешь, чтобы тебе грудь обожгли?

Медсестра пробормотала под нос: «Мы не можем продолжать… У мальчика слабое сердце, после стольких разрядов…».

«Операция провалилась».

«Ребёнок умер, бедняжка».

Они продолжали пытаться спасти его час, два часа. Все знали, что мальчик мёртв.

Все, кроме доктора.

«Доктор…».

Медсестра не знала уже, что и делать. На экране кардиомонитора уже очень давно была прямая линия.

Наконец, Теодор сорвал с лица защитную маску. Вцепившись в тело ребёнка он заорал: «Почему? Всё шло идеально. Не было не одной ошибки! Вставай! Я потратил столько времени и денег, я забросил учебу, потерял лицензию… Почему ты всё равно умер? Ублюдок!».

«Ублюдок!».

Теодор выл, выбегая из операционной.

Мальчик превратился в прах. Теодор не вернулся в лабораторию, но продолжил работать подпольным доктором и собрал некоторую сумму денег. Он купил лучшие искусственные органы только для того, чтобы сжечь их на могиле. Возможно, так у мальчика хоть на небесах будет здоровое тело.

Наверное, если бы он мог купить их тогда, ребёнок бы выжил.

Теодор молча бросал искусственные органы в огонь один за другим.

Лучшие органы были куплены и сожжены. Теодор стремился усовершенствовать свои навыки, найти лучшие альтернативы, чтобы свести смертность при своих операциях к нулю. Только так он мог быть уверен, что мальчик будет жить в его сердце.

Входя в лабораторию своей мечты с бездонным бюджетом, Теодор понял, что пожертвовал своей человечностью. Тайная лаборатория с неограниченным финансированием, напрямую связанная с экспериментами над людьми… он знал, что здесь людей уже и людьми не считают.

Но он всё равно пришел сюда. Только в таком месте он мог оттачивать мастерство и разрабатывать наилучшие методы лечения.

Но он был поражен, когда увидел объект эксперимента… маленького мальчика.

Этот ребёнок был на пару лет младше, чем тот, его собственный! Ему семь или восемь?

Мальчик с уникальными серебристыми волосами был прикован к операционному столу. Он плакал, кричал и корчился от боли. «Нет! Дару больно! Геге! Геге!».

Никто не обращал на него внимания.

Ноги Теодора понесли его к столу. Он нежно положил руку на лоб ребёнка и улыбнулся: «Привет. Ты Дар?».

Мальчик всхлипнул и посмотрел на него затуманенным взглядом.

«Я Теодор. Я доктор Дара».

Ребёнок, кажется, не вполне понял, что это за доктор. Он всхлипнул: «Геге, я хочу к Геге…».

Теодор ощутил укол боли в груди. Его ребёнок вечно звал старшую сестру. Даже когда его безжалостно бросили, он всё равно продолжал её ждать.

«У Дара есть брат? Ты его очень любишь?».

Ребёнок уверенно кивнул.

«Тогда ты должен быть хорошим мальчиком. Дар болен, и потому не может увидеться с геге. Дар должен терпеть боль, тогда он сможет встретиться с геге, когда ему станет лучше».

Ребёнок уверенно закивал и ответил: «Хорошо. Дар будет хорошим. Дар хочет увидеть Геге».

Ребёнок перестал плакать. Это было эффективнее успокоительного или снотворного. Остальные в лаборатории им восхищались. Но сам он ещё больше восхищался тем, как желание мальчика увидеться с братом побеждает всё остальное.

Очередная операция.

Разница в том, что те, прошлые, должны были спасти ребёнка, а эта — убить. После операции мальчика не станет. Останется лишь киборг.

Теодор снова изучал снимки. Процедура установки чипа бесконечно прокручивалась у него в голове, перекрывая остальные мысли. Он не хотел думать о том, зачем изначально пришёл в эту лабораторию и что собирался делать… Осознание того, насколько чуждыми были его действия по отношению к намерениям, свело бы его с ума.

Глаза мальчика были круглыми от предвкушения, когда он вошел в операционную. «Доктор, если я поправлюсь, то смогу увидеться с Геге?».

Теодор замер. Этот вопрос так напоминал другой, из прошлого…

Его мысли обратились к ребёнку из прошлого и он небрежно ответил: «Угу. Если тебе станет лучше, ты увидишься с братом».

Глаза ребёнка засияли надеждой.

Теодор понял тогда, что лучшие врачи, лучшее оборудование и непомерные средства не могут сравниться с ложью.

Его сестра не собиралась возвращаться.

Правда была неправильным ответом.

Убила ли ребёнка правда? У Теодора защемило в груди. Его глаза покраснели и до краёв наполнились непролитыми слезами. Он поспешил прочь, пытаясь успокоиться перед операцией.

Дар всё равно умрёт в итоге. Я точно не стану его любить!

Теодор остановился. Вживление микрочипа было опасной процедурой, но, может, этот ребёнок и не погибнет. Он прошёл через столько опасных для жизни экспериментов, а его глаза всё ещё сияют! Он не хочет умирать!

Но наниматель хотел, чтобы чувства Дара уничтожили.

Теодор прижался к стене и сполз на пол. Он спрятал голову между колен и пробормотал себе под нос: «Дар, ты на грани смерти, можно я не буду тебя любить? Ты простишь мне это, хорошо?».

«Доктор? Начинаем операцию?» — медсестра появилась по расписанию.

Услышав это, Теодор вернул лицу нормальное выражение и взял эмоции под контроль. Он встал и вернулся в операционную.

Мальчик начал восторженно болтать, увидев доктора: «Доктор, после того, как Дар вернётся к Геге, Вы должны навестить Дара, ладно? Геге Вам точно понравится».

После… Ребёнок сказал «после». Он хочет будущего!

Он хочет жить!

Дар отличался от его ребёнка. Он выживет, он переживёт операцию.

Он выживет после операции!

Слёзы потекли по лицу Теодора. Он быстро вытирал их с отвращением, крича: «Проклятье! У меня глаза болят… отложить операцию! У меня есть экспериментальная идея, которую надо обсудить с другими докторами».

Теодор вышел из операционной, его губы сложились в лёгкую улыбку. «Дар, ты должен жить. Я заставлю тебя жить!

Ты должен жить. И ты будешь жить. Иначе я не смогу тебя любить».