Оккультизм в православии

Вероотступничество как частное дело христианина

Появление Валентина Никитина в "Журнале Московской Патриархии" и в "Богословских трудах" было подлинной радостью и самым неожиданным и приятным событием в русской церковной журналистике 80-х годов. Человек, дотоле работавший в официозном издательстве "Молодая гвардия", вдруг бросил перчатку советской идеологии и открыто перешел работать в гонимую Церковь. Как говорили, владыке Питириму стоило немалых трудов и неприятностей, чтобы отстоять право своего нового сотрудника на работу в Церкви. Литературный дар Валентина Никитина был очевиден, его статьи стали украшением церковной периодики. Богословский дар заметен не был. Но тогда ведь любое доброе слово, сказанное о Церкви светским человеком, было неожиданно и отрадно.

И значит, уже в третий раз я вынужден полемизировать с человеком, который старше меня, раньше меня пришел в Церковь, занимает более высокий пост, чем я, и к которому в пору своей церковной юности я привык относиться с безусловным уважением. Сначала мне пришлось оспорить некоторые действия игумена Иоанна (Экономцева), затем - обращение в "Радонеж" В. Шленова, помощника отца Иоанна, а теперь - вступить в спор с главным "золотым пером" Отдела религиозного образования и катехизации - с Валентином Никитиным.

Суть дела в том, что Валентин Никитин отредактировал книгу Томаса Шипфлингера "София-Мария. Целостный образ творения", а Отдел религиозного образования и катехизации в своем здании ее продавал.

И в своем ответе на мою недоуменную реплику Валентин Никитин ни слова не говорит по сути. Как это делают все сектанты при дискуссиях со мной, - он призывает меня быть более "терпимым", отказаться от претензий на то, что мне известно Евангелие, снять с себя "тогу инквизитора" и вообще "голосовать сердцем". Вместо содержательной дискуссии мне Преподается очередной урок экуменически-благовоспитанного поведения.

А по сути подлежат обсуждению три вопроса.

Первый: книга языческая или христианская?

Ответ очевиден. Книга, советующая поклоняться "духам природы" и оправдывающая "дело магии", христианской быть не может. И "целебные силы природы" Шипфлингер видит совсем не в том, что будет открыто какое-нибудь новое лекарственное растение. Это "открытие" он связывает именно с "Нью Эйдж", с "эрой Водолея" и пробуждением нового религиозного сознания. Вполне в русле теософской литературы Шипфлингер возвещает наступление "Новой Эпохи" торжества шестой расы, обладающей оккультно-магическими и экстрасенсорными способностями. И нечего выставлять меня идиотом, который всех врачей считает колдунами и боится того, что в следующем столетии медицина сделает шаг вперед[61].

Второй вопрос: имеет ли право христианин способствовать распространению оккультной литературы?

Я знаю, что в ОРОК. маленькие официальные зарплаты. Но продаваться оккультистам (а издательство "Гнозис Пресс-Скарабей" очевидно оккультное издательство) - это просто непристойно для христианина. И не надо юлить и заявлять, что редактор, мол, совсем не сочувствует редактируемой им книге. Редактор волен в выборе той книги, с которой он будет работать. Не в штате же этого оккультного издательства состоит г-н Никитин, чтобы исполнять любые его поручения?! Не сочувствуешь - зачем берешься? Издательство поставило условие воздерживаться от критических комментариев? Опять же, почему бы не отказаться от контракта?!

Третий вопрос: нормально ли, что Отдел религиозного образования и катехизации, который по сути своей должен быть камертоном чистой церковной проповеди, на своей выставке предлагает оккультную книгу?

Хорошо, предположим, поначалу В. Никитин ввел в заблуждение игумена Иоанна, и тот не знал, что книга оккультная. Но сейчас этот факт стал очевиден. Зачем же отстаивать право церковного учреждения на распространение антицерковных взглядов?

У В. Никитина дивная аргументация. Я говорю, что ОРОК продает антицерковную книгу, а В. Никитин отвечает: а у нас-де в Отделе таких книг вообще много ("на выставочном стенде новых книг бывают выставлены различные, в том числе отнюдь не ортодоксальные издания. Но ничего зазорного, по-моему, в этом нет"). В. Никитин прав. В Отделе постоянно продается католическая и протестантская литература. Более того - именно католичка официально занимается закупкой литературы для Отдела.

Только это не "свобода взглядов". Это несвобода от западных спонсоров. Когда после критического выступления Патриарха Алексия из Отдела был уволен протоиерей Иоанн Свиридов, на его место (руководителя радио ОРОК) был назначен иеромонах Анатолий (Берестов). Он успел сделать лишь две-три передачи, причем в строго православном духе, - и был отстранен. На его место был назначен Валентин Никитин, и радио вновь стало филокатолическим. И тут одно из двух: или игумен Иоанн считает недопустимым проведение иной политики, кроме униатской, или он, сам имея православные воззрения, вынужден подчиняться западным спонсорам Отдела. Так что постоянное наличие в Отделе "отнюдь не ортодоксальных изданий" есть проявление его несвободы. С точки же зрения православной миссии это называется "должностное преступление".

Прав В. Никитин в одном: книга была не в книжном магазине ОРОК, располагающемся на первом этаже, а на втором. В магазине покупают книги люди с улицы, проходящие по Петровке. А на втором этаже лежит литература для посланцев епархий и приходов, для катехизаторов и православных педагогов. И это отнюдь не выставка библиотечных поступлений.

Если прав г-н Никитин и книга в ОРОК не продавалась, значит, я стал вором. Я украл книгу с библиотечной выставки, а не купил ее. Не стану зарекаться: может быть, когда-нибудь, увидев какую-то очень ценную и важную для меня книгу "плохо лежащей", я ее стащу. Но ради Шипфлингера брать грех на душу все же не стал бы.

Это отнюдь не выставка новых поступлений в библиотеку ОРОК. Книги здесь продаются. И выставлены на ней далеко не все книги, приходящие в библиотеку. И поздравлять ОРОК с тем, что в нем хорошо поставлена служба библиографической информации, нет достаточных оснований. Почему только секта софиологов-"ньюэйджеров" представлена на этой выставке-продаже? Почему не продаются книги "Богородичного центра"? Для полноты информации можно было бы предложить еще книги сайентологов или мунистов... С другой стороны, "объективность" и "широта" этой выставки почему-то не распространяется на мои книги. Ни одной из них не было на том стенде Отдела религиозного образования, несмотря на то, что именно на катехизаторов и педагогов они и рассчитаны.

Так что не надо кривить душой: книга не просто продавалась. Самим фактом ее помещения на "отдельской" выставке-продаже она включалась в библиотечку православного катехизатора и оказывалась в положении книги, рекомендованной Отделом религиозного образования. Я и не говорил, что ОРОК ее издал. Я говорил о том, что ОРОК ее рекомендует.

И тут я вынужден все-таки выговорить вопрос, который уже полгода живет во мне: христиане ли работают в ОРОК? Христианину присуще умение каяться. А умеют ли каяться в ОРОК? Умеют признавать свои ошибки?

В том самом 140-м Псалме, цитатой из которого В. Никитин просит меня не злодействовать, есть такая мольба: "Не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных" (Пс. 140, 4). И вот именно из этого псалма В. Никитин взял цитату для статьи, цель которой и состоит исключительно в "извинении дел греховных".

Вместо того чтобы (хотя бы теоретически) признать, что христианину нехорошо поддерживать оккультную пропаганду, уже полгода повторяется одно и то же: я пишу, что глупо выглядит церковный орден на груди рериховца Яншина, а мне в ответ: Ваши нападки на игумена Иоанна совершенно беспочвенны.

И какие же нападки на игумена Иоанна увидел Никитин в моей статье? В связи с книгой Шипфлингера имя игумена не упоминалось мною вообще. Имя отца Иоанна встречается в моей статье дважды. Первый раз - в связи с тем, что игумен Иоанн объявил протоиерею Иоанну Свиридову благодарность за понесенные труды после того, как Патриарх Алексий критически отозвался о прокатолических передачах, выпускаемых протоиереем Иоанном Свиридовым на радио ОРОК. А второй раз в связи с тем, что по инициативе игумена Иоанна церковный орден был вручен Яншину. Поэтому защита В. Никитиным игумена Иоанна от моих нападок на последнего якобы в связи с книгой Шипфлингера "совершенно беспочвенна".

И даже в своем письме В. Никитин не проронил ни единого критического слова об отредактированной им книге. Никак не отмежевываясь даже теперь от языческого наполнения этой книжки, В. Никитин вновь делает вид, будто это христианская книга "католического священника", и тем самым заставляет предполагать, что и в его собственном уме оккультные симпатии неотделимы от христианства. Единственное, что узнали об этой книге читатели "Независимой газеты", также опубликовавшей это письмо В. Никитина, - то, что книга написана католическим священником и что она представлена на выставке Отдела религиозного образования. Это называется скрытая реклама книги. И на этот раз она ведется Никитиным уже не как частным лицом.

Здесь он уже выступает как главный редактор "Пути Православия" и как "член-корреспондент РАЕН". Сначала в защиту игумена Иоанна, "академика Российской экологической академии", выступил В. Шленов ("член-корреспондент Российской экологической академии"). Теперь тем же самым занялся "член-корреспондент Российской академии естественных наук". Этих "член-корров" роднит то, что ни одной ученой степени, ни одного открытия, ни одной научной книги нет ни у кого из них. Когда в РАЕН было объявлено о создании богословской секции, я недоумевал: зачем "естественникам" теология? Но после ознакомления со списком тех, кому было даровано право подписываться впечатляющим титулом "академик", все стало яснее. Это был умный шаг, усиливающий возможности католической пропаганды в России. В теологическую секцию РАЕН вошли только католики и филокатолики: Георгий Чистяков, Валентин Никитин и гораздо более мною уважаемый Ю. Шрейдер (более уважаемый прежде всего потому, что он, в отличие от своих сочленов, - открытый католик).

Но самое поразительное в письме В. Никитина - его отношение к антропософии. Вспомнив о том, что его юношеским увлечением была антропософия Штейнера, главный редактор православного журнала пишет: "Вынужден напомнить уважаемому оппоненту следующее место из Откровения: "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою" (Апок. 2,4)".

Да неужто Христос осуждает отказ человека от оккультизма? Неужели ненавистна Спасителю перемена убеждений, приведшая человека от язычества к христианству? Неужто, по мнению В. Никитина, любой прозелит уже осужден? Неужто на Страшном Суде я услышу от Спасителя: "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою, то есть то, что ты с кафедры атеизма посмел уйти в Троице-Сергиеву лавру и вместо целожизненной борьбы с Моею Церковью стал ее служителем"?!

Вопреки В. Никитину, не во осуждение, а во оправдание себе многие из нас смогут сказать на Суде: "Что доброго я сделал?.. Да почти ничего - разве что оставил прежнюю любовь свою и отказался от ложной веры и былых грехов своих..." И о таких людях говорит Златоустово толкование тех странных слов Иоанна Предтечи, которыми он встречает пришедших к нему за крещением фарисеев: "Если же кто со вниманием рассмотрит его слова, то и в самом обличении ("порождения ехиднины!") откроет похвалу им, потому что эти слова были произнесены им от удивления, что они, хотя и поздно, но все же смогли сделать то, что казалось некогда невозможным. В то время, когда он, по-видимому, поражает их, он открывает и прежнее их великое нечестие, и вместе с тем их дивную и неожиданную настоящую перемену. Как это могло быть (говорит он), что они, будучи детьми таких родителей и так худо воспитаны, начали раскаиваться? Откуда такая перемена? Кто смягчил суровое их сердце? Кто указал вам бежать от будущего гнева?" (11-я Беседа на Евангелие от Матфея, 1).

Никто не смеет попрекать христианина его раскаянным прошлым. Прошлое, если оно позади и не дает своих выплесков в настоящем, находится в месте, о котором Спасителем сказано: "Предоставь мертвым погребать -своих мертвецов" (Мф. 8, 22). Но остались ли только в прошлом оккультные увлечения В. Никитина? Или и по ею пору он не способен отличить христианства от теософии? Помнится, еще в конце 80-х годов (и уже в пору своего воцерковления и работы в церковном издательстве) В. Никитин продавливал к публикации на страницах "Журнала Московской Патриархии" литературное наследие Даниила Андреева...

В понимании В. Никитина, "в данном контексте Тайнозритель, согласно общеизвестному толкованию, советует ефесянам оставить гордость своего христианского ведения и трудничества, покаяться в теперешней своей холодности и возвратиться к прежним делам любви". "Общеизвестным" В. Никитин называет, очевидно, "Толковую Библию" под редакцией преемников А. П. Лопухина, где действительно есть такое толкование этого библейского стиха. Но "общеизвестное" никак не тождественно "общепринятому". Ничего подобного нет, например, в тех толкованиях на Апокалипсис, которые, вероятно, наиболее авторитетны для В. Никитина, - у протоиерея Сергия Булгакова и у протоиерея Александра Меня. Отец Александр напоминает, что Ефес - город теософов и оккультистов, поясняет, что в стихах 2, 1 -2 Господь хвалит ефесских христиан за то, что они избежали гностических симпатий к "оккультизму, теософии и к язычеству", и затем говорит о том, что у ефесян охладела их первая любовь ко Христу[62]. И никакого призыва "оставить гордость своего христианского ведения", никакого призыва творить "дела любви" по отношению к гностикам, никакого совета способствовать оккультистам в издании и распространении их книг в толковании протоиерея Александра Меня нет.

И даже в "лопухинской Библии" замечается, что причины нестойкости ефесян были связаны с их не вполне ясным христианским догматическим знанием". Это ровно то, что можно сказать и о В. Никитине.

Кстати, какие же дела любви были у ефесян) прежде, а затем, к огорчению Тайнозрителя, они уже не обнаруживались у них? Ответ Агнца таков: добрым, мол, в тебе было то, что "ты... испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы" (Откр. 2, 2). Дерзну эти слова приложить к себе: я испытал дела тех, которые называют себя православными катехизаторами, и нашел, что они не таковы.

А единственное доброе, что еще оставалось в ефесских христианах, - никак не экуменическое прекраснодушие. "Впрочем, то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу" (Откр. 2,6). Позволю себе напомнить, что "николаиты - это гностическая секта, своего рода антропософия и софиология первого христианского столетия...

Безусловно, моя любовь ко Христу, к Его Евангелию, к людям бесконечно далека от апостольского горения. Мне можно ставить в упрек мою безлюбовность, но нельзя попрекать меня моей ненавистью. Потому что ненавижу я то, что ненавидели апостолы, и то, что ненавидит Христос: оккультную мерзость.

Если В. Никитин сможет вообразить апостолы любви - Иоанна - редактирующим перевод какого-нибудь николаитского псевдоевангелия с греческого языка на латынь, то я лишь позавидую безграничности фантазии Валентина Арсентьевича. Если же он не сможет представить себе такую картину, - то пусть просто покается в собственном грехе.

В заключение я обещаю Валентину Никитину упоминать об этом его письме каждый раз, когда мне придется говорить или писать о проблеме апостасии, то есть о вероотступничестве христиан в предантихристову эпоху. Потому что самую искреннюю и замечательную формулировку того мотива, которым номинальные христиане будут оправдывать свое уклонение в язычество, как раз и высказал В. Никитин. Я имею в виду его дивный аргумент: оккультную книгу он редактировал как "частное лицо".

Именно таким будет массовое христианство в "эпоху Водолея". Именно такой будет последняя апостасия. Как христианин - я хожу в храм, а как "частное лицо" - занимаюсь "трансцендентальной медитацией". И даже епископ сможет сказать: "Ну и что, что я на прошлой неделе поклонялся статуе богини Кали? Это я делал как частное лицо; я был без омофора. А христианским епископом я работаю по утрам в воскресенье". Ну да, литургия - это "общее дело", официоз, а оккультизм - это мое, интимное, родное, внутреннее, это "частное дело"...

Я не понимаю: В. Никитин свою христианскую совесть в конце каждого рабочего дня запирает в Отделе религиозного образования и далее считает, что до своего следующего рабочего дня он уже пребывает в статусе "частного лица", которое совсем не обязано быть христианином? Вопрос ведь не только в том, что официальный катехизатор Московской Патриархии способствовал проникновению оккультной книги в Россию. Вопрос в том, что это сделал христианин. Я понимаю, что можно различать жизнь "главного редактора" и "частного лица". Но как разделить жизнь "частного лица" и "христианина"? Христианином надо быть всегда. Идолам нельзя кланяться даже в нерабочее время. Оккультизм нельзя проповедовать даже находясь в отпуске.

И при чем же здесь инквизиция? Христиане древности, если видели своего единоверца приносящим жертву языческому идолу, не допускали его до Причастия. Это что, в них уже тогда говорил дух инквизиции?

Жаль, что г-н Никитин не уточняет, какое именно из его частных лиц редактировало оккультную книгу. Ведь с точки зрения штейнеровской антропософии, в отречении от любви к которой даже сегодня В. Никитин видит страшный грех, в человеке живет семь различных тел и множество душ. Поэтому дело, наверно, было так: своим ментальным телом Валентин Никитин редактировал книгу Шипфлингера, а своим физическим телом - редактировал журнал "Дао Православия". Свое же астральное тело, равно как и все остальные тела и души, он давно оставил в Ватикане.