Опаленное сердце

Хелен Харпер — Опалённое сердце

(Клеймо огня #4)

Глава 1

Я сидела на водительском сиденье Таллулы, сжимая свой уже остывший кофе на вынос и глядя в окно. Парковка оказалась более оживлённой, чем я ожидала. Я наблюдала, как женщина с напряжённым лицом сжимала руку плачущего карапуза рядом и шагала к своей машине. Через несколько мест от неё двое мужчин в серых костюмах вышли из автомобиля, каждый держа в одной руке портфель, а в другой телефон. Они направились к входу в здание с уверенной целеустремлённостью людей, которые много раз проходили эту дорогу и точно знали, куда направляются.

Это был мой первый раз здесь, но за свои два года обучения на детектива я бывала в подобных местах. Неважно, как бы ни выглядело здание, или в каком районе Лондона или окрестного пригорода оно ни располагалось, они все сохраняли одну и ту же атмосферу. Отчаяние в сочетании с удовлетворением. Надежда в сочетании со страхом. Справедливость в сочетании с местью.

Тюрьма Её Величества «Галловей» ничем не отличалась.

Мои пальцы зудели, и я испытывала сильное искушение повернуть ключ в замке зажигания Таллулы и уехать, не оборачиваясь назад. Я не ожидала, что мой визит одобрят так быстро. Не имея активного расследования в данный момент, я посчитала, что бюрократические шестерёнки исправительной системы Англии будут вращаться медленно, и что пройдёт несколько недель (минимум), прежде чем я получу доступ, который запросила. И всё же вот она я, спустя менее 72 часов, с одобрением на визит к убийце моих родителей.

Я сказала Лукасу, что хочу сделать это одна, и что это будет проще без его угрюмого присутствия за моим плечом. Это было ошибкой. Я бы отдала половину крови в своём теле, чтобы он сейчас оказался здесь. Мне не стоило недооценивать важность моральной поддержки.

Двое мужчин, которые наверняка были адвокатами, прошли через главный вход в пятидесяти метрах от меня и скрылись из виду. Женщина пристегнула ребёнка на заднем сиденье машины и мрачно бормотала себе под нос, садясь за руль. Она заметила мой пристальный взгляд, хмуро уставилась на меня и показала средний палец. Я не среагировала.

— Это ошибка, Таллула? — спросила я вслух.

Надо ли говорить, что машина не ответила? Я вздохнула. Хватит тянуть резину, пора набраться мужества. Я вышла и расправила плечи. Я детектив-констебль Эмма Беллами, я уже сталкивалась с убийцами прежде. Когда я умирала, я возвращалась в облаке пылающего серного пламени. Если верить кое-какой книге заклинаний, которая и породила, и решила немало проблем, я была единственным фениксом. Я проводила свои дни, погрузившись в дела сверхъестественных существ, гораздо более могущественных, чем любые заключённые в здании передо мной. А начиная с прошлой недели, я проводила ночи с лидером Лондонских вампиров.

А значит, я могла справиться с одним человеческим мужчиной, и неважно, за что он ответственен. Во мне более чем достаточно силы. Я поправила свой лучший пиджак и пошла ко входу в тюрьму.

Интерьер оказался более ярким, чем я ожидала — весёленькие стены тёплых янтарных оттенков и картины, видимо, нарисованные заключёнными, а также постеры, объяснявшие правила тюрьмы для посетителей. Я выудила свою заявку на посещение и передала её охраннику в униформе за плексигласовым стеклом, приложив свои водительские права и полицейское удостоверение.

— Доброе утро, детектив Беллами, — сказал он с такой же профессиональной улыбкой, как и у бариста, у которого я этим утром заказала кофе. — У нас есть запись о вашем визите. Перед тем, как вы зайдёте, я должен попросить вас заполнить эту форму, — он протянул мне бланк. Я проставила галочки в нужных местах, нацарапала свою дату рождения и адрес, затем подписалась внизу.

— И я также должен сделать ваше фото для наших данных.

Я кивнула и подождала. К сожалению, вспышка оказалась ярче, чем я ожидала, и мне пришлось часто поморгать, чтобы привести зрение в порядок. Охранник улыбнулся мне, явно привыкнув к такой реакции.

— Поскольку это официальный визит, — сказал он, — вас отведут в комнату, где вы сможете поговорить с заключённым наедине. Он согласился поговорить с вами, но прошу заметить, что он всё время будет в наручниках, и вас будет разделять экран. При нормальных обстоятельствах такого не было бы, но учитывая деликатность вашей ситуации, такое разделение уместно. На ваш визит выделен час времени. Если вам понадобится больше, вам нужно поговорить с назначенным надзирателем и…

— Мне не понадобится больше, — перебила я.

Глаза охранника встретились с моими. В его выражении жило сочувствие, доказывавшее, что он прекрасно знал, кто я, и что Сэмюэл Бесвик сделал с моей семьей.

— Хорошо, — он облизнул губы. — У него редко бывают посетители, знаете ли. Его мать какое-то время навещала его, но теперь она в доме престарелых и больше не путешествует. Никто не навещал мистер Бесвика уже минимум три года.

Может, я должна была испытать некоторое удовлетворение от крупицы информации о том, что никто не заботился о Бесвике настолько, чтобы повидаться с ним. На удивление это вызвало во мне лишь печаль. Он изменил траекторию моей жизни, когда оборвал жизни моих родителей, и я ненавидела его всей душой, но это делало жестокие смерти моих мамы и папы ещё более бессмысленными.

Сэмюэл Бесвик умрёт один в стенах этой тюрьмы. В итоге он не добился ничего, кроме трагедии для всех причастных, включая его самого. Никто тут ничего не выиграл.

Я прошла через металлодетектор и более тщательный досмотр, после чего надзиратель провёл меня по широкому коридору к бежевой двери с цифрой 32. Надзиратель отпер её и жестом показал мне заходить.

— Сэмюэл Бесвик скоро придёт, — сказал он. — Его заведут через противоположную дверь. Пусть вы сможете видеть его, вас постоянно будет разделять защитный экран, — он говорил так, будто повторял зазубренные правила. — На протяжении встречи вам рекомендуется оставаться на своём стуле. Я буду снаружи у двери. Когда закончите, постучите по двери, и я вас провожу. Мы не будем подслушивать, но довожу до вашего сведения, что в углу комнаты есть камера, записывающая происходящее.

Я отрешённо кивнула. В отличие от тёплых тонов в лобби, эта комната казалась холодной. Стены были того же неприметного бежевого оттенка, что и стальная дверь. Я решила, что на свете нет более депрессивного оттенка, чем бежевый.

Надзиратель подождал, пока я сяду на неудобный металлический стул, крепко прикрученный болтами к полу. Передо мной от стены до стены тянулся упомянутый защитный экран. Нижняя половина состояла из стали, а верхняя — из стекла с небольшими вентиляционными отверстиями, через которые могли доноситься звуки речи. Всё обустроено так, чтобы предотвратить любой физический контакт между посетителем и заключённым, и экран выглядел довольно прочным. Пусть я не боялась Бесвика, но эта преграда странным образом успокаивала. За ней находился ещё один стул и другая дверь — дверь, через которую придёт убийца моих родителей.

— Его приведут через одну-две минуты, — сказал надзиратель и оставил меня одну.

Я закинула ногу на ногу, затем изменила позу обратно. Я положила ладони на колени, одну поверх другой. Мгновение спустя я передумала и переплела пальцы. «Расслабься, Эмма. Дыши». Это всего лишь мужчина. Ожидание и предвкушение будут намного хуже самой встречи. Наверняка.

Когда дверь напротив открылась, я подпрыгнула. Пока я материла себя за это, Сэмюэл Бесвик вошёл шаркающими шагами и опустился на противоположный стул.

Я иррационально ожидала встречи с тем же мужчиной, которого сфотографировали, пока выволакивали из суда Олд-Бейли после вынесения приговора. Но это было двадцать пять лет назад. Я уже не была маленьким ребёнком, которого он оставил в луже крови моих родителей… а он больше не был молодым мужчиной с кустистыми усами и тёмными волосами. Во-первых, он поседел. Это была не статная седина, которую можно увидеть у состоятельных граждан на улицах, где я жила, а унылая, редеющая седина, которая в интернете сразу была бы отнесена к изображениям бродяжничества. Его кожа была бледной после долгих лет жизни в тюрьме, щёки обвисли, плечи сгорбились. Однако его голубые глаза оставались пронизывающими.

Я знала, что он занимал себя на протяжении этих лет. Он выучил арабский и немножко китайский. Он проходил курсы продвинутого уровня по истории, психологии и экономики, получил юридическое образование в университете Опен. Сэмюэл Бесвик, может, и убийца, но он не идиот. Мне не помешает помнить об этом.

Мне хотелось наклониться через стол, разбить экран, схватить его за плечи и потребовать рассказать, зачем он убил моих родителей. Вместо этого я любезно улыбнулась и не повышала голос.

— Благодарю, что согласились встретиться со мной.

— Мисс Беллами, вы себе не представляете, насколько желанна любая перемена в рутине для старого арестанта вроде меня, — его голос был хриплым, будто он не слишком часто им пользовался. Я посмотрела на его руки, и пожелтевшие пятна на пальцах указывали на его пристрастие к никотину. Затем я вновь подняла взгляд.

— На самом деле, — сказала я, — зовите меня детектив-констебль Беллами.

На лице Бесвика что-то промелькнуло — слишком беглая и туманная эмоция, чтобы я могла её разглядеть. Это не была неприязнь или отвращение; если бы мне нужно было предположить, я бы сказала, что это понимание.

— Приношу свои извинения, детектив Беллами. Должен ли я сделать вывод, что вы здесь в профессиональном качестве, а не по личному интересу?

Я встретилась с ним взглядом, не моргая.

— Я здесь по поводу моих родителей, — такое признание едва ли стало новость для Сэмюэла Бесвика. Он знал, кто я. В его глазах промелькнуло нечто странное. Я старательно наблюдала за ним и продолжала. — Вы никогда не признавались, что сделали с ними, но я надеялась, что вы расскажете мне. В конце концов, из-за ваших поступков вы провели тут двадцать пять лет. Вас признали виновным в глазах закона. Учитывая показания свидетелей, подтверждающих ваше присутствие в том районе в то время, и следы крови, найденные на вашей одежде после осмотра, не оставалось сомнений, что вы хладнокровно убили их.

Бесвик посмотрел на меня, затем слегка изменил позу.

— Да, — просто сказал он. — Убил.

Всего два слова, два простых слова, но учитывая то, как долго он отрицал содеянное, я не ожидала, что они слетят с его тонких губ. Я определённо не ожидала прилива облегчения, который я испытала от этого внезапного признания.

— Вы хотите знать детали, — казалось, он не рвался рассказать мне и не упивался историей. Честно говоря, Сэмюэл Бесвик казался попросту усталым. — Верно?

Я сглотнула.

— Я хочу знать, почему. Почему вы их убили?

Бесвик пожал плечами.

— Что я могу сказать? У них было всё, а у меня не было ничего. Это была чистая зависть. Они оказались не в том месте, не в то время.

Я не запрашивала полные файлы по убийствам; я этого не хотела. Я ничего не помнила с того времени — ничего об убийствах и ничего о том, что случилось после. Меня долго допрашивали, когда мне было пять лет, и я не смогла дать ничего полезного. Очевидцы всегда считались скандально ненадёжными свидетелями, но у меня не осталось даже ложных воспоминаний о том времени. Однако я прочла то, что сохранил мой дядя, а также старые газетные статьи, и я наизусть знала все базовые детали преступления Сэмюэла Бесвика. И всё же мне хотелось услышать это из его уст.

— Вы жили в той же деревне, — констатировала я.

Он улыбнулся, обнажая пожелтевшие кривые зубы.

— Барчепел. Типичное воплощение Средней Англии, — в его голосе звучали странные маниакальные нотки. — Больше похож на тюрьму, чем сама тюрьма. Кент называют Садом Англии. Может, это относится к некоторым частям графства, но точно не к Барчепелу. Это скорее помойная яма, чем сад с розами.

Я не бывала в Барчепеле после смерти родителей, но я сомневалась в описании Бесвика. Я видела фото этого поселения: небольшое и живописное, не лишённое недостатков, но едва ли сравнимое с канализацией. Наверное, худшее определение, которое можно ему дать — это вялое и скучное. Если не считать двойного убийства время от времени, конечно же.

— Вы знали моих родителей до того, как убили их?

— Я видел их в деревне. Иногда в пабе, на прогулке. Однажды говорил с вашей мамой, когда она продавала торты на местном празднике.

Я подалась вперёд. Ничего не могла с собой поделать.

— Что она сказала?

— Что стояла славная погода. Что ей нравилась моя футболка. Что она обрадована призом, который выиграла в лотерею, — он приподнял брови. — Вы тоже там были. Не столько говорили, сколько лепетали. Что-то про ползучих бяк в саду, если я правильно помню.

Мне тогда только исполнилось пять; едва ли удивительно, что я не завела с ним глубокую философскую беседу.

— Значит, она была к вам добра, — огрызнулась я. — Но вы всё равно её убили.

Бесвик пожал плечами и отвёл взгляд.

— Это не было личным, по сути. Я увидел двух людей, у которых была жизнь получше, и захотел их наказать. Я мог бы выбрать кого угодно. Просто вам не повезло, что я выбрал ваших родителей. Я был в Лондоне, прыгнул на автобус до дома. Приехал в Барчепел в половине десятого вечера, и мне не хотелось ложиться в постель. Я пошёл прогуляться и увидел свет в вашем коттедже. Ваши родители были там с вами, — он кротко улыбнулся. — Если это поможет, они умерли быстро. Они не страдали.

В моей груди формировался жёсткий узел.

— Отчёт патологоанатома говорит об обратном, — мой дядя хранил копию отчёта, и за последнюю неделю я прочла его несколько раз. И какими бы знакомыми ни становились детали, выносить это не становилось проще.

Бесвик посмотрел на стол.

— Я могу лишь сказать вам, что это не заняло много времени, — тихо сказал он. — Там был я. А не патологоанатом, — он помедлил. — Просто знайте, что я сожалею. Тогда я пребывал в плохом состоянии морально. Ваши родители не заслуживали того, что с ними случилось. И вы тоже.

— Вы их убили, — упорствовала я. — Почему вы не убили и меня тоже?

Его плечи дёрнулись.

— Я бы этого не сделал. Вы были ребёнком… это было бы несправедливо.

Несправедливо? Несправедливо? Сдержанность, которая так хорошо мне служила, мгновенно схлынула, и всё застлал красный туман.

— Вы вломились в наш дом. Вы пырнули ножом моего отца. Вы перерезали горло моей матери. Вы оставили меня на кухне с их телами. Вы оставили меня сидеть в их крови.

Бесвик вздрогнул.

— Да, — сказал он. — Я сделал всё это.

— Скажите мне, что из этого было справедливым, бл*дь, — я стискивала подлокотники стула, и костяшки моих пальцев побелели. — Скажите мне!

Он не ответил.

Я чуть не плюнула в него.

— На суде вы не признали вину. Вы всегда утверждали, что невиновны.

Он снова поёрзал на стуле.

— Я не хотел угодить в тюрьму.

Мою грудь сдавило; дышать становилось сложно. В этот момент я с внезапной ясностью поняла, что не могу это сделать. Я думала, что смогу сидеть напротив этого мужчины и спокойно допросить его; что я достаточно сильна, чтобы справиться со всем, что он скажет, но на деле это оказалось очень далеким от правды. Я не могла даже дышать одним воздухом с ним. Если останусь тут, то проломлю разделяющий нас экран и убью его. Я сделаю это своими голыми руками задолго до того, как надзиратель снаружи сумеет снова открыть дверь и остановить меня.

Они не должны были разрешать мне говорить с Бесвиком наедине. Что бы руководство тюрьмы ни думало о моей ситуации и их мерах предосторожности, я очень чётко осознавала, что обладаю сверхъестественной силой и человеческой волей убить мужчину напротив меня. Я нечто гораздо большее, чем просто ещё одна жертва.

— Мне надо убираться отсюда, — пробормотала я, вскочила на ноги, подошла к двери и затарабанила по ней. — Выпустите меня! — заорала я. — Выпустите меня отсюда!

Бесвик не шевелился. Он наблюдал за мной со своего стула, и эти голубые глаза прожигали метафорическую дыру в моей спине. Я застучала ещё сильнее. Где, бл*дь, ходит этот надзиратель?

Тяжёлая стальная дверь распахнулась.

— Всё в порядке?

Я втянула вдох.

— Мне нужно уйти.

Взгляд мужчины метнулся к Бесвику позади мне, обвиняюще сощурившись, но ему нужно было остерегаться меня. Я сжала руки в крепкие кулаки и более спокойно повторила:

— Мне просто нужно уйти.

Он кивнул.

— Хорошо.

Я смоталась из тюрьмы, не глядя в упор ни на кого и ни на что. Выход занял как будто не меньше времени, чем вход. Выйдя через парадные двери, я уже бежала к своей машине. Однако увидев Таллулу, я осознала, что она не одна.

При виде меня Лукас выпрямился. Я устремилась к нему и позволила себя обнять. Я дрожала и чувствовала, как гулко стучит сердце в моей груди, но присутствие Лукаса успокаивало меня. Он был вампиром… и всё же он помогал мне почувствовать себя в безопасности.

— Я знаю, ты сказала мне не приходить, — мягко пробормотал он, пока чернильно-чёрная прядь его волос щекотала мою щёку, — но я подумал, что ты можешь изменить мнение. Учитывая, что ты говорила с Бесвиком менее десяти минут и вылетела за дверь так, будто за тобой гнались демоны, подозреваю, что я был прав.

Может, он знал меня лучше, чем я сама.

— Как бы мне ни было ненавистно признавать ошибки, — сказала я, — я рада, что ты приехал, — я отстранилась и подняла на него взгляд. — Ты был прав.

Лукас позволил себе лёгкую улыбку.

— Эмма, однажды ты поймёшь, что я всегда прав.

Несмотря на все обстоятельства, я издала хрюкающий смешок. Ну да, ну да. Я легонько ударила его кулаком по руке, радуясь, что его лёгкий юмор помог мне сосредоточиться на чём-то другом, и Лукас улыбнулся.

— Откуда ты узнал, что я недолго говорила с Бесвиком? — спросила я.

Лукас пожал плечами.

— Я знаю нескольких людей, работающих здесь, — сказал он с старательной небрежностью. — Меня держали в курсе.

Перевод: он подкупил надзирателей тюрьмы, чтобы те держали его в курсе событий. Интересно, это был дружелюбный парень за стойкой регистрации, или зацикленный на правилах мужчина у двери. Да это и неважно, по сути.

— Мне бы хотелось, чтобы ты этого не делал, — пробормотала я, отводя взгляд.

Он мягко приподнял мое лицо к себе.

— Я беспокоился. Учитывая выражение твоего лица, когда ты выбежала оттуда, мои тревоги не были безосновательными, — на его лице бегло промелькнула злость. — Что тебе сказал Сэмюэл Бесвик? Что он сделал, что ты так испугалась?

Я вздохнула.

— Это не он меня напугал. Я сама себя напугала.

Лукас мгновенно понял.

— Ты боялась того, что можешь сделать с ним.

Я сумела кивнуть.

— Нас разделял экран, но я знала, что могу его проломить. Я знала, что могу добраться до него и… — я не могла договорить предложение.

Лукас на мгновение притих. В его взгляде не было сдержанности. Он посмотрел поверх моего плеча на тюрьму, и на его лице отразилась зловещая тьма.

— Это естественно.

— Он признался, что убил их, Лукас. Он никогда прежде этого не делал. Я смотрела ему в глаза, и он признался, что виновен.

Лукас снова притянул меня в объятия.

— Пошли, — сказал он, крепко обнимая меня. — Давай отвезём тебя домой.

Глава 2

Детектив-суперинтендант Люсинда Барнс ждала меня в офисе Отряда Сверхов, когда я прибыла на следующий день. Лиза мрачно хмурилась в углу. Поскольку детектив Барнс слизывала последние крошки с тарелки, которая, похоже, недавно содержала один из тортов Лизы, я без проблем поняла, почему Лиза раздражена. Она серьёзно относилась к своей выпечке, и ей не всегда было комфортно делиться плодами своего кондитерского труда.

— Детектив Беллами, — сказала Барнс с формальной улыбкой. — Я рада, что вы здесь. Знаю, сегодня выходной, но я заскочила, поскольку нам нужно побеседовать. Какова ситуация с кланом Фэйрфакс?

Вот вам и светская беседа.

— Ничего нового, — сказала я. — Новый альфа оборотней не будет подтверждён до полнолуния, когда все претенденты сразятся в парке Сент-Джеймс, — Барнс уже это знала; почему она посчитала нужным прийти и спросить об этом лично, вне моего понимания.

— И эта женщина Тоффи до сих пор наиболее вероятный кандидат?

Я пожала плечами.

— Насколько я могу сказать.

— Вам стоит сблизиться с ней. Стать её другом. Тогда в будущем станет проще.

— Нет, если она не получит должность, — подметила я. — Есть и другие беты Фэйрфакса, которые могут проявить себя лучше. Если альфой Фэйрфаксов станет кто-то другой, то ему или ей не понравится, что я умасливала Тоффи. Не говоря уж о том, — добавила я, — что она очень публично продемонстрировала подчинение перед Деверо Веббом, когда показала ему живот прямо у этого самого здания. Открытое подчинение оборотню без ранга, который ещё даже не испытал своё первое полнолуние, вовсе не внушит другим уверенность в ней.

— Действительно, — Барнс нахмурилась. — Что именно происходит с мистером Веббом? Он вновь связывался с кланами?

— Неа. Он до сих пор живёт на другом конце города. Я дам ему несколько недель, чтобы адаптироваться к жизни оборотня, а потом свяжусь с ним.

— Он должен быть в Лиссон Гроув с остальными. Закон недвусмысленно предписывает это.

Я и бровью не повела.

— Я это знаю, но мне также не хотелось бы делать его своим врагом. Прямо сейчас у нас с Деверо Веббом тёплые отношения. Если он окажется таким могущественным, как показывает его потенциал, я не хочу его сердить. Я напомню ему о законах сверхов в подходящее время.

Барнс фыркнула.

— Хорошо, я доверяю, что вы знаете, что делаете. Но это подводит нас к другой теме.

Я уже знала, что она скажет, и Лиза тоже. Краем глаза я увидела, как она напряглась. Наверное, хорошо, что Фред на патрулировании; Лиза хотя бы умела хорошо притворяться, будто не слушает. Фред был безнадёжен в таких вещах.

— Вам нужен ещё один детектив, — сказала Барнс. — Кто-то, у кого больше опыта. Вы проделали великолепную работу по улучшению отношений между полицией и сверхъестественным сообществом, но недавние события в банке Талисманик доказали, что Отряду Сверхов нужна ещё одна пара рук.

Я сохраняла старательно нейтральное выражение лица.

— Я так понимаю, у вас есть на примете детектив.

Барнс ответила немедленно.

— Детектив-сержант Оуэн Грейс. Он умён, амбициозен и имеет твёрдое представление о том, что такое хорошо и плохо.

— Я с ним не знакома, — ответила я.

— Вам и неоткуда его знать. Он не впутывался ни в какие истории, и его карьера до сих пор была непримечательной. Говоря это, я подразумеваю нечто хорошее. И вы будете рады узнать, что он очень даже не возражает работать со сверхами.

В отличие от некоторых других офицеров полиции, которые думали, что любой, в ком течёт кровь сверхов, автоматически становится отбросами.

— Ладно, — сказала я. Пока не познакомлюсь с детективом Грейсом, я не буду поддаваться предрассудкам.

— Он будет вашим вышестоящим офицером, — сказала Барнс. — И от вас будут ожидать подчинения ему. Я ожидаю, что в начале может быть некий адаптационный период, который может стать… неловким.

— Я не планирую чинить проблемы, — натянуто сказала я.

Барнс одарила меня доброй улыбкой.

— Я знаю. И детектив Грейс тоже не планирует. Но когда один детектив обладает бОльшими познаниями, чем другой, могут возникнуть проблемы. В конце концов, ты сама сверх, и это даёт тебе преимущество, которое может показаться детективу Грейсу… сложным, учитывая его старший ранг. К счастью, у меня есть идея, как дать ему освоиться на новом месте.

Теперь я насторожилась.

— Продолжайте.

— Ты вчера навещала Сэмюэла Бесвика.

Это не было вопросом.

— Я следовала всем подобающим процедурам, — сказала я, мгновенно перейдя в оборону.

Детектив Барнс подняла ладони.

— Я и не намекаю на обратное, Эмма. Честно говоря, я удивлена, что ты не навещала его до этого. Он дал тебе ответы о случившемся с твоими родителями?

Я опустил взгляд.

— Не особенно, если не считать того, что он наконец-то признал ответственность за их убийства.

Барнс поджала губы.

— Хм. Должно быть, у тебя есть вопросы не только о твоих родителях. У тебя возникли экстраординарные, уникальные способности, появившиеся из ниоткуда… это тоже должно вызвать у тебя вопросы.

— Конечно, — я скрестила руки на груди. Я не знала, к чему именно ведёт Барнс, и я совершенно точно не была уверена, что мне это понравится.

— Я не знаю, насколько внимательно ты следишь за новостями, но прошлой ночью в графстве Кент было совершено весьма мерзкое убийство.

Я прищурилась. Как со всем этим связано новое убийство в Кенте? Если только…

— Точнее говоря, в Барчепеле, — продолжала детектив Барнс.

Я застыла, и ледяные пальцы ужаса прошлись по моему позвоночнику при упоминании деревни, где я провела первые пять лет своей жизни.

— Есть подозрения, что замешаны мятежные сверхи. Я в этом очень сильно сомневаюсь, но как только подобные слухи зарождаются, их очень сложно остановить. К сожалению, у нашей полиции нет юрисдикции за пределами Лондона, хотя я уверена, что мы могли бы предложить содействие, — она помедлила, и пауза была наполнена смыслом. — Ты могла бы предложить содействие.

Я сглотнула.

Барнс помахала передо мной листком бумаги.

— Я взяла на себя смелость оформить твой отпуск. Бумаги уже готовы. Тебе лишь надо подписать.

— Отпуск?

— Тебе давно пора отдохнуть. Учитывая все недавние события, это подходящее время, чтобы взять отгул. Ты можешь взять две недели, чтобы восстановиться. Я слышала, в Кенте в это время года весьма славно, — Барнс вежливо улыбнулась. — В то же время это позволит детективу Грейсу освоиться в Отряде Сверхов на своих условиях. В долгосрочной перспективе вам обоим будет проще, если он сам обретёт почву под ногами. Не то чтобы я думала, что ты помешаешь, а потому, что всем нужна возможность найти свои способы выполнять те или иные задачи.

— Я не уверена, что хочу проводить отпуск в Кенте, — осторожно произнесла я.

— Ты хочешь узнать больше о случившемся с твоими родителями, а мы все хотим выяснить, почему ты стала тем, что ты есть. Визит в Барчепел может ответить на эти вопросы. Я связалась с местной полицией и предложила, что ты можешь приехать. Они могут воспользоваться возможностью и расспросить тебя об активности сверхов, чтобы разобраться с их текущим расследованием убийства. Все останутся в выигрыше.

Барнс поколебалась, и я осознала, что она на самом деле весьма не уверена в этом.

— Ты не обязана делать это, если не хочешь. Это не приказ, Эмма… и даже не просьба. Но это возможность, если ты хочешь ей воспользоваться. Барчепел может не дать тебе ответов, но это может оказаться хорошей отправной точкой. Ты можешь поехать туда завтра с утра.

Я опустила руки вдоль боков, но в остальном долго не шевелилась. Затем увидела, как Лиза едва заметно кивает в знак одобрения. Она права; я уже запустила процесс. Я поговорила со своим дядей и прочла всё, что у него имелось связанного с моими родителями. Я навестила Сэмюэла Бесвика. Возможно, пора сделать следующий шаг и узнать больше о моем прошлом.

Почему именно я стала фениксом? Связаны ли смерти моих родителей с моей неспособностью оставаться мёртвой? И отыщутся ли в Барчепеле какие-то подсказки? Я сглотнула, подошла к Барнс, забрала листок бумаги и нацарапала своё имя в положенном месте.

***

— Если ты подождёшь пару дней, я могу поехать с тобой, — сказал Лукас, сомнительно покосившись на покрытый сажей поезд. — Я могу сесть за руль.

— Я тоже умею водить, — легко ответила я. — Но Таллула не очень хорошо справляется с загородными дорогами, и в поезде нет ничего плохого. Мне нравятся поезда, — твёрдо добавила я. — Когда закончишь свои дела здесь, можешь присоединиться ко мне. Отдых в провинции может оказаться весёлым. Готова поспорить, население Барчепела никогда не видело вампира. Уверена, ты вызовешь у них восторг.

— Я не уверен, что я вызову тот восторг, к которому они стремятся, — пробормотал он, проводя рукой по своим чернильно-чёрным волосам. — Но ладно, — ворчливо произнёс он. — Полагаю, они с большей вероятностью откроются тебе, если сначала меня там не будет.

Я улыбнулась.

— Будь добр к детективу-сержанту Грейсу.

Лукас фыркнул.

— Я планирую держаться подальше от Отряда Сверхов. Ты единственный офицер полиции, который мне нравится, — он передал мне пакет. — Вот.

Я моргнула.

— Это что?

— Бутерброд. Термос кофе. Несколько перекусов.

— Я еду в Кент, а не в Австралию.

Лукас наградил меня долгим взглядом.

— Я хочу о тебе позаботиться. Если ты позволишь мне сделать это лишь посредством обеспечения тебе еды, значит, так и будет.

— Спасибо, — прошептала я. Может, это всего лишь подготовленный заранее ланч, но сам жест говорил о многом.

Лукас опустил голову и накрыл мои губы своими. Он прижал меня к себе всем телом, обнимая так крепко, будто вообще не хотел отпускать. И я не была уверена, что хочу, чтобы он меня отпускал. Его грубая щетина царапала мои щёки, но его пьянящий вкус и опаляющий жар его прикосновений означали, что мне плевать. Ощущения захлёстывали меня.

— Ты ещё можешь передумать, — пробормотал он.

Я закрыла глаза.

— Нет, — сказала я. — Я должна это сделать, — я втянула вдох и отошла на шаг. — Мне пора. Поезд вот-вот тронется.

— Береги себя, Эмма. Увидимся через несколько дней, — он наградил меня мрачным и грозным взглядом. — А тем временем не умирай.

Я уверенно улыбнулась.

— То же касается и тебя, дружок, — затем я закинула чемодан в поезд и сама забралась следом.

Затолкав багаж на одну из верхних полок в багажном отделении, я прошла по проходу, чтобы отыскать своё место. Лукас до сих пор стоял на платформе, наблюдая за каждым моим движением через окно. Я неловко помахала ему, и в этот самый момент раздался свисток, и двери поезда закрылись. Лукас произнёс что-то одними губами. Я прищурилась. Погодите. Он только что сказал…?

— Он тебя любит, — сказал пожилой мужчина передо мной. Поезд тронулся. — Это мило.

Я смотрела на Лукаса на платформе, пока мы отъезжали всё дальше и дальше. На самом деле, я продолжала смотреть, пока он не превратился всего лишь в точку вдали, а потом втянула прерывистый вдох. Мы спали друг с другом всего неделю и оба не озвучивали каких-либо обязательств. Должно быть, он сказал что-то другое. Или просто убеждался, что я про него не забуду. В конце концов, он вампирский Лорд, и ему нравилось сохранять контроль. Как бы то ни было, одно я знала наверняка — я не забуду Лорда Лукаса Хорвата, что бы мне ни подкинула эта маленькая поездка.

Глава 3

От лондонского вокзала Сент-Панкрас до Аплдора в Кенте дорога заняла всего час, после чего мне предстояло пересесть на автобус. Странно, но вопреки ощущению пустоты в груди из-за разлуки с Лукасом, у меня возникало такое чувство, будто я отправилась в загадочное путешествие.

Я определённо оставляла позади всё знакомое. Первые пять лет своей жизни я жила в самой тёмной глубинке графства Кент, но у меня остались лишь беглые вспышки воспоминаний о том времени. Когда поезд покинул Лондон и поехал по более открытой местности, у меня сложилось впечатление, будто я путешествую по чужой стране.

Я потянулась к ноутбуку и открыла его, затем отрешённо достала термос кофе из пакета Лукаса. Я открутила крышку и вдохнула насыщенный аромат, затем налила себе чашечку, дожидаясь, пока ноутбук подключится к вай-фаю в поезде.

Если вы много смотрите телевизор, то простительно думать, будто большинство убийств совершается по сложным причинам и является результатом тщательного планирования. Реальность же совершенно далека от этого: большинство незаконных убийств совершается по самым обыденным причинам, с минимальным продумыванием или вообще без него. Гадкий и агрессивный муж, избивший жену так сильно, что это в итоге её прикончило; пьяная драка в пабе, начавшаяся с небольшого разногласия и закончившаяся трагедией; сделка по продаже наркотиков, пошедшая не по плану… Убийства редко бывают замысловатыми и никогда не бывают гламурными.

И всё же за последний год в Соединённом Королевстве 650 человек простилось с жизнью из-за убийства, и почти четверть этих инцидентов осталась нераскрытой. Обычно это из-за недостатка пригодных для суда улик, а не из-за недостатка подозреваемых. Не говоря уж о том, что офицеры полиции могли неделями прорабатывать улики, которые в итоге оказываются никак не связанными с чьей-либо смертью. Убийства запутанные… но и жизни людей тоже.

Вопреки общественному мнению, такие убийства редко связаны со сверхами. Однако сверхъестественные преступления дают громкие заголовки и повышают продажи газет, так что их публично раскручивают. Если вы следите за британскими таблоидами, то вам простительно верить, будто преступления сверхов, жертвами которых становятся люди, происходят почти на ежедневной основе.

Я также знала, что некоторые полицейские допускали, чтобы в общественности распространялись слухи о причастности сверхов, потому что тогда им давали больше ресурсов на раскрытие преступлений. Всё дело в политике и финансировании, но ни то, ни другое не помогало улучшить публичный имидж сверхъестественных граждан. Вопреки тому, что сказала Барнс, я сильно сомневалась, что недавнее убийство в Барчепеле реально связано со сверхами.

Я не работала на полицию Кента, и я не являлась официальным участником расследования, так что у меня не было официальных материалов по убийству, но в местных новостях и социальных сетях было предостаточно информации. Два дня назад 46-летний мужчина был убит, когда возвращался домой после «выхода в свет». Его тело следующим утром нашёл собачник; если верить сведениям, ему разорвали сонную артерию. Несомненно, именно это вызвало спекуляции о сверхах, потому что теоретически такую травму мог нанести вампир или оборотень. Однако это мог сделать и человек.

Хотя пресса не называла его имени, быстрый поиск по Твиттеру сообщил мне, что незадачливую жертву звали Патрик Лейси. Он трудился в качестве разнорабочего и проводил мелкий ремонт в домах жителей Барчепела. Несомненно, из-за специфики его работы его многие знали, но я не могла найти людей, которые открыто говорили, что опечалены его смертью. На деле всё наоборот. Я прочла в интернете несколько постов людей, которые считали, что из-за его нестабильной натуры он всегда был обречён на раннюю смерть. Один комментарий в особенности заставил меня помедлить. Под одной из первых статей, опубликованных в «Хрониках Кента», пользователь Майк239 написал: «Вот что бывает, когда ты дружишь с больным убийцей».

«С больным убийцей». В районе Барчепела был лишь один больной убийца, насколько я знала, и вчера я говорила с ним через стеклянный экран. Я уставилась на комментарий, перечитывая его несколько раз.

Мои раздумья прервало громкое цоканье пожилого джентльмена, сидевшего напротив. Я глянула на него, гадая, может, он раздражён тем, что я читаю статьи о жестоком убийстве, но его внимание было сосредоточено на чём-то в соседнем вагоне.

— Тараканы, — с отвращением пробормотал он, проводя рукой по своим редеющим волосам. Я заметила лёгкую дрожь его пальцев и пепельный оттенок кожи. Он осознал, что я наблюдаю за ним, и повернулся ко мне. — В этих поездах на выходных вечно такое, — объяснил он. — Банды детей. Паршивые мелкие паразиты, которые шмыгают туда-сюда и чинят проблемы, — он покачал головой. — Девчонки обычно хуже мальчишек. Если бы охранник поезда нормально делал свою работу, их бы высадили на следующей станции и запретили ездить этим рейсом. Но конечно же, — он раздражённо махнул рукой, — охранника поезда никогда не видно, когда он нужен, — он вздохнул. — Не обращай на меня внимания, дорогуша. Охранники поездов для меня особенный багбир.

(Багбир, быть для кого-то багбиром — идиоматическое выражение, означающее что-то, что вызывает у человека раздражение, неприязнь, некая навязчивая идея, пунктик, больная проблема, — прим.)

Я сморщила гримасу и хмыкнула, надеясь без обязательств передать сочувственное согласие, и вытянулась, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Я, может, и формально в отпуске, но я всё равно сотрудник полиции; у меня имелись обязательства, которые я не могла игнорировать.

Мужчина был прав. Через стеклянную дверь, ведущую в следующий вагон, я видела, как шесть подростков стоят в проходе, собравшись возле сидящего пассажира. Они демонстрировали те сердитые гримасы, которые были практически формой подросткового искусства. На какого бы пассажира они ни нацелились, было очевидно, что они донимают его или её.

Я медленно закрыла свой ноутбук и отодвинула пакет с ланчем в сторону. Пожилой мужчина бросил на меня встревоженный взгляд.

— Тебе не стоит вмешиваться, — посоветовал он. — Иногда они носят при себе ножи.

Я почти надеялась, что это так. Я улыбнулась ему.

— Не волнуйтесь за меня, — пробормотала я. — Я справлюсь.

Я встала и одёрнула одежду, затем двинулась по проходу и нажала кнопку открытия двери. Та с тихим свистом отворилась, и я услышала подначивающие голоса группы подростков.

— Твоя мама псих, как и ты. Она ж на таблетках, верно? — сказала одна из девочек сидящей жертве. Она была одета в облегающую футболку, подчёркивающую её талию и украшенную блестящими буквами, заявлявшими, что она «Не Ангел». Действительно. — Годные хоть таблетки? Они дарят ей кайф?

— Ооо, — процедил мальчишка рядом с ней. — Готов поспорить, они классные. Достанешь для нас несколько?

Я поправила манжеты и подошла к ним.

— Привет, — произнесла я дружелюбным тоном. — Что тут происходит?

Подростки разом повернулись ко мне, будто они были единым аморфным созданием. Не Ангел скривилась.

— Съе*итесь, дамочка.

Выражение моего лица не изменилось.

— Боже, ну и выражения, — я помедлила. — Знаете, мат в адрес сотрудника полиции чаще всего заканчивается арестом, — конечно, это не так; не было конкретной статьи, по которой можно осудить за саму нецензурную брань, но ребята этого не знали. Я приукрасила действительность ещё пуще. — Последний, кто обматерил меня, сидит шесть месяцев в тюрьме.

Они все смерили меня взглядами.

— Вы не из полиции, — пробормотал один из мальчишек. — Где ваша униформа?

Не Ангел треснула его по голове.

— Идиот, — сказала она и взглянула на меня. — Докажите. Докажите, что вы мент.

Остальные начинали пятиться назад шаркающими шагами. Это неудивительно. Скучающие подростки вроде этих, особенно сбившиеся в группы, могли создавать впечатление, что они дикие, безудержные и вообще не боятся властей. Но несмотря на их громкие заявления, они быстро отступали, если им бросить вызов. Я когда-то была в их возрасте и сомневалась, что сильно отличалась от них. Не Ангел была наглее остальных; по моему опыту это означало, что ей меньше всего терять.

Я сунула руку в карман и достала удостоверение. Девочка двинулась вперёд и уставилась на него.

— Детектив-констебль Эмма Беллами, — я позволила ей поразглядывать.

— Бл*дский ад, — пробормотала она, затем подняла голову, непокорно задрав подбородок. — Вы не можете арестовать нас за мат. Это свободная страна. Свобода слова и всё такое.

Я решила, что она мне нравится.

— Ты права, — сказала я. — Я не могу арестовать вас за мат, — я жестом показала на пассажира, которого они донимали — молодого парнишку примерно того же возраста, но с раскрасневшейся кожей и напуганными глазами. — Если только другие люди не беспокоятся и не чувствуют себя объектом травли.

— Мы ничего не делали, — сказала Не Ангел и пихнула локтем мальчишку на сиденье. — Так, Ал? Ты не беспокоишься.

Я не собиралась позволять, чтобы их жертву затянули в бессмысленное отрицание под давлением сверстников.

— Я знаю, что я видела, — я наградила её многозначительным взглядом. — Возможно, вам, ребята, лучше сесть в другом вагоне.

Она фыркнула.

— Здесь всё равно воняет, — она выждала мгновение. — Мусорами.

Я натянула самую неодобрительную гримасу, которая принуждала многих оборотней и вампиров хотя бы к подобию подчинения, но Не Ангел оставалась невозмутимой. Но она развернулась и прошла по проходу в другой вагон, а остальные последовали за ними.

Мальчик, которого они донимали, проводил их взглядом, затем заговорил:

— В следующий раз они будут только хуже. Вы не сделали ничего лучше.

— Они задиры. Ты можешь предпринять меры и обратиться к людям за помощью.

Его лицо выражало ещё больше презрения, чем лицо Не Ангела.

— Я читал эти ваши буклетики.

— Травля сводится к власти и доминированию. И к страху, — добавила я. — Их страху и твоему.

Он отвёл взгляд.

— Им нечего бояться.

— Все чего-то боятся, — мягко сказала я. — Некоторые из нас показывают это лучше других, — я поизучала его. — Я могу помочь, если ты…

— Я не хочу вашей помощи.

Я знала достаточно и понимала, что не надо давить.

— Ладно, — сказала я. — Но если передумаешь, я сижу в соседнем вагоне до Аплдора.

Он скрестил руки на груди. Я вздохнула и достала одну из своих визиток.

— Я правда из полиции, — сказала я. — Если передумаешь и захочешь получить помощь, или если они опять станут донимать тебя, можешь позвонить мне по этому номеру.

Он взял визитку, но больше ничего не сказал. Я выждала ещё мгновение, затем пошла обратно.

— Подождите! — окликнул он.

Я остановилась и обернулась через плечо.

— Да?

— Тут написано, что вы из Сверхъестественного Отряда.

— Да.

— Но это означает, что вы… — он часто заморгал, и его голос понизился до шёпота. — Вы знаете сверхов, — внезапно его лицо выражало уже больше благоговения, чем страха. Так-то лучше. Хотелось бы мне, чтобы у людей чаще встречалась такая реакция.

— Вампиров, оборотней, гулей, пикси и гремлинов, — я на мгновение задумалась. — И ещё одного сатира, — я улыбнулась и стала ждать неизбежного шквала вопросов. Некоторые люди презирали сверхов, а некоторые люди благоговели перед ними. Ни то, ни другое отношение не было идеальным, но со вторым вариантом легче иметь дело, особенно когда это играло мне на руку.

Мальчик опустил голову и ещё раз прочёл визитку, на сей раз с выражением восторга. К сожалению, это не продлилось долго.

— Детектив-констебль Эмма Бел… — его лицо резко побелело. — Вы едете в Аплдор?

Теперь я наблюдала за ним более осторожно.

— На самом деле, в Барчепел.

Он сглотнул.

— Я не хочу вашу визитку, — прошептал он, бросив карточку в мою сторону. Та упала на пол к его ногам. — Я не хочу вашей помощи, — он отвернулся, решительно отказываясь снова смотреть на меня.

— Ты знаешь, кто я, — выдохнула я. Его реакция не имела никакого отношения к моей должности в Отряде Сверхов и была вызвана моим именем. — Тебе сколько? Пятнадцать лет? Откуда ты можешь знать, кто я?

— Вы сказали, что не можете арестовать кого-то за мат, — промямлил он, опустив подбородок к груди и игнорируя мой вопрос.

— Верно.

— Тогда, — он втянул большой вдох, — отъе*итесь. Отъе*итесь от меня.

Я хотела сесть рядом с ним и расспросить, почему он так боится меня, и что ему известно, но он всё ещё ребёнок, и я ступала на опасную территорию. Я кивнула и неохотно отступила.

— Окей, — сказала я. — Окей.

Я сжала руки в кулаки (жест, порождённый скорее раздражением, нежели злостью) и неспешно пошла к двери. Я молилась, чтобы он передумал и снова заговорил, но этого не случилось.

Я вернулась на своё место, жалея, что нет другого способа пообщаться с ним. Кем бы он ни был, что бы он ни знал обо мне, он закончил говорить. Я не могла предпринять ничего такого, что не превратилось бы в донимание уже с моей стороны.

Но когда поезд подъезжал к Аплдору, и я пошла за вещами, я заметила, что мальчик тоже готовится сойти с поезда. И моей визитки больше не валялось на полу у его ног.

Глава 4

Мальчик скрылся с вокзальной платформы куда быстрее, чем я ожидала. К тому моменту, когда я вытащила чемодан и осмотрелась, его уже не было видно, и я могла лишь предположить, что его забрал кто-то на машине.

Я досадливо поморщилась и отыскала необходимый мне автобус. Поскольку все шесть остальных подростков направлялись в ту же сторону, это оказалось легко. К счастью, они сторонились меня, хотя я чувствовала на себе их взгляды, особенно когда следом за ними села в автобус до Барчепела.

Я заняла сиденье впереди и склонила голову, чтобы слушать их разговор. Они не упоминали ни мальчика, ни моё присутствие; вместо этого они, похоже, обсуждали вероятность отношений между двумя их учителями. Не Ангел, похоже, особенно наслаждалась воображаемыми скандальными деталями.

Через какое-то время я перестала слушать и смотрела в окно на промелькивающий за ним пейзаж. Всё это не выглядело знакомым. Даже когда автобус заехал в сам Барчепел, и моё сердцебиение напряжённо участилось, я не могла узнать улицы или здания. Во всём, что касается этого уголка графства Кент, моя память была абсолютно пустой.

Я поблагодарила водителя автобуса и сошла на маленькой городской площади. Подростки высыпали из автобуса следом за мной, хихикая и перешёптываясь. Один за другим они исчезли, не удостоив меня повторным взглядом, не считая Не Ангела, которая мрачно зыркнула на меня. Может, она подозревала, что я слежу за ней. Я формально улыбнулась ей, а она тряхнула головой и утопала прочь.

Пожав плечами, я посмотрела карты в телефоне, затем двинулась в сторону гостиницы «Птичка и Кустик», в которой я сняла номер на следующие несколько дней. Я сохраняла бдительность, высматривая того мальчика или что-либо, что пробудит мои воспоминания. Само собой, красивые ароматные розы, высаженные вдоль узких улочек, или игровая площадка и ряд магазинчиков могут пробудить забытые детали. Однако ничего не случилось. В итоге я перестала стараться и быстро зашагала к пабу.

Там не было стойки регистрации, так что я направилась к бару, где зевающий мужчина на пару лет старше меня полировал пивную кружку. Единственными посетителями была пара в углу — видимо, туристы, если судить по карте на их столе и по поношенным походным ботинкам. На часах было начало третьего; обеденный час-пик наверняка миновал.

Поставив чемодан у ног, я прочистила горло. Если мальчик на поезде узнал моё имя, может, местные тоже узнают. Насколько я знала, убийство моих родителей могло быть до сих пор сенсацией в Барчепеле, даже спустя двадцать пять лет.

— Привет, — бодро произнесла я. — Я Эмма Беллами. Я бронировала у вас номер.

Бармен снова зевнул.

— Прошу прощения, — извинился он, поставив кружку и улыбнувшись. — Поздно лёг, — он достал старомодную книгу регистрации и открыл её. — Как, говорите, ваше имя?

— Эмма, — ответила я. — Эмма Беллами, — я тщательно следила за его выражением, но он никак не отреагировал и лишь нахмурился, ища нужную запись.

— О да, вот и вы, — он поднял взгляд. — У меня для вас пара сообщений.

Я вскинула бровь. Пара? Боже милостивый… я ведь только что уехала из Лондона.

Бармен подвинул ко мне конверт без каких-либо пометок. Я открыла его и достала две полоски бумаги, явно вырванные из линованного блокнота. Первое сообщение было простым и по делу: «Надеюсь, вы хорошо добрались. Я буду в местном полицейском участке на Боумен-стрит до вечера, если вы пожелаете зайти. С уважением, старший детектив-инспектор Харрис Боатенг».

Боатенг наверняка был старшим следователем по убийству Патрика Лейси. Сообщение не особо передавало, был ли он доволен или раздражён моим приездом в Барчепел, но я в любом случае оценила, что он нашел время оставить сообщение.

Второе же сообщение было чуть более загадочным: «Все за одного, Д'Артаньян х». Подписи не было, но мне не нужно было спрашивать бармена, чтобы знать, что это от Лукаса. Я посмотрела на маленькую «х», гадая, сказал ли он тому, кто записывал сообщение, добавить это в конце. Наверняка. Я улыбнулась и убрала в карман обе бумажки.

(В английском буква «х», поставленная в конце предложения, означает поцелуй. По сути то же самое, что и смайлик:-* — прим. пер)

— Благодарю.

— Не стоит, — бармен дал мне ключ. — Ваша комната на втором этаже. Лифта нет, но дайте знать, если нужна помощь с багажом.

— Я справлюсь, — сказала я ему. Я была сильнее, чем выглядела. Намного сильнее.

— Круто, — он кивнул. — Завтрак с семи до десяти в комнате напротив. Если что-то ещё понадобится, просто крикните, — он лениво улыбнулся. — Наслаждайтесь вашим пребыванием здесь.

Ммм. Я не была уверена, что слово «наслаждаться» тут подходило. Но всё равно поблагодарила его и пошла наверх, чтобы оставить чемодан и освежиться. Я выбросила из головы все мысли о своевольных подростках. У меня имелись более важные поводы для беспокойства, и я намеревалась активно включиться в работу.

***

Ровно через девять минут я снова оказалась у входа в «Птичку и Кустик». Пусть я знала, что мне стоит продемонстрировать детективу Боатенгу ту же любезность, что он оказал мне, и заглянуть первым делом в местный участок, но мне нужно было отправиться в другое место. Я не могла успокоиться, пока не сделаю этого.

Я запрокинула голову и подняла лицо, позволяя послеобеденному солнцу согревать мою кожу, затем втянула глубокий вдох свежего загородного воздуха и сверилась с картой на телефоне. Идти предстояло менее десяти минут.

Я прогулялась вдоль улицы, уделяя пристальное внимание и окружению, и лицам немногочисленных людей вокруг меня. Я получала любопытные взгляды, но не было ни шокированных вздохов, ни узнавания. Никто не казался нервничающим или напуганным, пока бродил по деревне. Либо обитатели Барчепела не знали об очередном жестоком убийстве в их деревне, либо они придерживались того же мнения, что и клавиатурные воины, которые считали, что Патрик Лейси сам виноват в своей кончине.

К тому времени, когда я свернула направо, на узкую улочку, вокруг не было ни одной живой души, не считая весьма довольных коров на соседнем поле, да огромной вороны, скакавшей вдоль живой изгороди и искавшей вкусных жучков.

Я ещё раз сверилась с картой, убеждаясь, что иду в верном направлении, затем расправила плечи. Мощёного тротуара уже не было, так что я вынуждена была идти по обочине дороги. Та сворачивала налево, устремляясь к следующей деревне через шесть или семь миль отсюда.

Вместо того чтобы пойти по дороге, я свернула направо. И тогда я его увидела.

Может, у меня и не осталось воспоминаний об улицах Барчепела, но взгляд на ветхий коттедж, едва видневшийся из-за густой живой изгороди, ощущался так, будто меня окунули в ледяную воду. Это. Вот это я помнила.

Моё сердце будто подскочило к горлу, пока я продиралась через густой бурьян и в итоге оказалась на широкой, поросшей сорняками дорожке, которая вела к входной двери. По обе стороны от двери когда-то был сад, хотя его состояние оставляло желать лучшего. Я подметила старую яму для костра и мусор, состоящий из пакетиков от чипсов, мусорных мешков, пивных бутылок и даже ржавой тележки из магазина.

Несмотря на мусор, самым сильным был запах жимолости, оплетавшей белёную стену коттеджа, а затем тянувшуюся за угол, к забору по периметру. Я закрыла глаза, вдыхая запах лета и вспоминая. Мы устраивали тут пикники. Моя мама делала бутерброды, нарезала их маленькими треугольниками, которых я требовала. Мой папа расстилал старый клетчатый коврик и наливал напитки — не только для нас, но и для плюшевого мишки Тоби и куколки Полли Долли. Я бегала, играла, скакала и кричала…

С моих губ сорвался всхлип. Нет. Я открыла глаза. Нет. Они мертвы, и ничто этого не изменит. Я позволю себе чувствовать печаль и скорбь, но не дозволю эмоциям взять надо мной верх. Не сейчас.

Я сунула в руки карманы, будто прогоняя самую сильную боль, затем подошла к двери коттеджа. Она покрылась толстым слоем сажи и была заперта на массивный, ржавый навесной замок. Окна были заколочены.

Двадцать пять лет здесь никто не жил. Коттедж находился на самых окраинах Барчепела и частично скрывался разросшейся растительностью. После убийства моих родителей его заколотили и поставили в очередь на снос, но видимо, это тот случай, когда с глаз долой, из сердца вон. Единственными, кто сюда заглядывал, были любопытные туристы да подростки, ищущие место, где бы потусить. Возможно, это включало Не Ангела и её приятелей.

Я облизнула губы и потянулась к замку, проверяя, можно ли его открыть. Как только мои пальцы дотронулись до холодного металла, позади меня раздался пронзительный крик. Я подпрыгнула и быстро развернулась. Моё сердце гулко стучало в груди, а руки автоматически потянулись к арбалету. Я по глупости оставила его в чемодане, в «Птичке и Кустике».

Тут не было никого… только ворона. Должно быть, она последовала за мной. А теперь она моргала, уставившись на меня со своего насеста на старой магазинной тележке. Её тёмные глазки-бусинки не отрывались от меня. Затем она снова испустила пронзительный крик.

— Кыш! — я замахала на неё руками. Ворона не шевельнулась. — Кыш!

Птица подняла одно крыло и расправила, отведя от меня взгляд и осматривая свои перья. Она опустила клюв и принялась прихорашиваться.

— Проваливай, птичка!

Она меня проигнорировала.

Я закатила глаза. Чёртова пернатая засранка. Разве вороны не должны быть супер-умными? Она не могла сообразить, что ей тут не рады? Я ругнулась и повернулась к ней спиной. Это всего лишь птица, чёрт возьми.

Я снова потянулась к замку, дёрнув его и проверяя, не удастся ли вскрыть. Когда это не сработало, я втянула вдох.

— Извини, мам, — пробормотала я, затем напрягла мышцы и ударила плечом по старой деревянной двери. Она распахнулась с первой попытки, а металлическое крепление, удерживавшее замок на месте, отвалилось. Вышибание дверей удавалось мне всё лучше; на самом деле, в последние дни я об этом даже не задумывалась.

Интерьер коттеджа был мрачным, тёмным и имел запах сырости. Я распахнула дверь до конца и переступила порог. Внутри не было мебели. Я видела лишь мусор по углам и старые обои, отклеивающиеся от стен. Но мне не нужна была мебель, чтобы понять, чем являлась та или иная комната. В моём мозгу возник чертёж планировки: прямо будет ванная; за ней спальня родителей, а дальше — комната, в которой спала я.

Стоять здесь и смотреть в грязный коридор было очень странно. Такое ощущение, будто прошлое внезапно вернулось к жизни.

Скорее поражаясь, нежели печалясь, я пошла вперед на цыпочках, будто нормальные шаги могли потревожить таких призраков, с которыми я не смогу справиться. Я поворачивала голову направо и налево, поражаясь потоку образов, которые прокручивались в моей голове подобно фильму. Дверь в маленькую гостиную привлекла моё внимание, и я присела на корточки, чтобы осмотреть её. Там имелись небольшие чёрточки фломастером, каждая чуть выше предыдущей. Двенадцать месяцев, пятнадцать месяцев, восемнадцать месяцев и так вплоть до пяти лет. Я провела кончиками пальцев по каждой. Мои родители меня любили, в этом я могла быть уверена.

Ещё какое-то время я бродила из комнаты в комнату, позволяя себе наслаждаться теми воспоминаниями, которые удавалось вытащить на поверхность. Лишь почувствовав себя полностью готовой, я вошла на кухню. Там они и умерли; там же нашли меня, громко рыдающую в луже крови рядом с их телами.

Я ничего этого не помнила, но прочла отчёт патологоанатома и вырезки из газет, которые мой дядя сохранил в коробке на чердаке, вместе с остальными вещами с того времени. Читать это было нелегко. Войти в комнату, где убили моих родителей, и где моя жизнь изменилась, тоже не походило на прогулку по парку.

Я старалась сохранять бесстрастное, профессиональное восприятие. Я не криминалист, но в Академии меня обучали базовому осмотру мест преступления. Кроме того, я знала достаточно деталей случившегося, чтобы понимать, что произошло. Мои родители сидели за кухонным столом, а я наверняка спала в соседней комнате. Сэмюэл Бесвик вошёл, размахивая ножом. Сначала он нацелился на мою мать, используя её как щит, чтобы держать моего отца на расстоянии.

Я попыталась представить, где находились действующие лица. Я старалась думать как детектив, но кровь стала последней каплей. Даже сейчас, спустя столько лет, следы её оставались видны. Уже не ярко-красные, а мутно-коричневые, и их едва можно было различить под двадцатипятилетним слоем пыли и копоти, но я знала, что это такое. Она арками разбрызгалась по стенам и кухонным шкафчиком, создавая кошмарный танец.

Я смотрела на это в тошнотворном ужасе. Кровь моих родителей была всюду.

Откуда-то донёсся странный низкий стон. Я не сразу осознала, что сама издаю этот звук. Это несправедливо. Почему я могла пережить несколько смертей и воскреснуть, а они не смогли воскреснуть даже один раз? Почему я должна быть особенной?

Я задыхалась, моё дыхание сделалось прерывистым и болезненным. Должно быть, они испытывали такой ужас, страх и агонию. Одно лишь количество их крови…

Я не могла дышать. Мою грудь сдавило, в ушах шумел громкий рёв. «Успокойся, Эмма. Успокойся». Я опустилась на колени и опёрлась ладонями на грязный линолеум.

Я уже была старше, чем они в момент их смерти. Как это может быть реальным? Как Сэмюэл Бесвик мог войти сюда и сотворить с ними такое? Надо было напасть на него в тюрьме, пока была такая возможность. Я вернусь. Поговорю с ним снова. И на сей раз я не позволю ему уйти. Нахер все последствия.

Я встала, осознав, что мои джинсы и ладони запачкались. Мой нос сморщился. Надо вернуться в «Птичку и Кустик», переодеться и уехать из Барчепела. К ужину буду в Лондоне. И тогда…

Я дёрнулась. Этот запах. О Господи. Этот запах.

Я поднесла к лицу дрожащие руки и понюхала пальцы. Во рту пересохло. Я не вообразила себе это. Я понюхала ещё раз, вскрикнула и снова упала, только на сей раз не из-за горя или боли, а из-за смятения.

Я провела руками по полу, смахивая как можно больше мелкого мусора и пыли. Там были старые пятна крови, но не только… там присутствовало и более тёмное пятно. Оно не было коричневым и не напоминало старую кровь; оно напоминало подпалину.

Что-то тут горело, что-то серное и сильное. Я уставилась на отметину. Существовало лишь одно объяснение, и я должна была подумать об этом раньше. Я приняла сказанное мне за чистую правду и не подвергала это сомнению, но теперь пришлось усомниться.

Тут умерли не только мои родители. Похоже, я тоже умерла.

Глава 5

Лукас ответил после второго гудка.

— Д'Артаньян. Всё в порядке?

Я открыла рот, чтобы ответить, и внезапно осознала, что лишилась дара речи.

— Эмма? — он казался более обеспокоенным. — Эмма?

Я прерывисто вдохнула.

— Я тут. Извини. Я тут. Просто… — я проглотила ком в горле. — Мне надо было услышать твой голос.

— Что случилось?

Я подобрала слова и кратко пересказала ему то, что обнаружила в коттедже. В доме моего детства.

— Надо признать, — сказал он, — мне приходило в голову, что такое могло случиться.

— Тебе стоило сказать.

Он вздохнул.

— Очевидно, что ты о таком не подумала, и я не хотел подкидывать тебе мысли, которые лишь причинят ещё больше боли. Ты явно приложила много усилий, чтобы оставить события твоего детства позади, и ты стараешься не задумываться о прошлом. Я говорю не только о твоих родителях.

— Ты имеешь в виду Джереми, — ровно произнесла я, имея в виду своего бывшего бойфренда, который убил меня. Дважды.

— Мне не казалось мудрым ворошить старых призраков, когда ты нашла свой способ справиться, — он поколебался. — Ты уверена, что поступаешь правильно? Ты не обязана оставаться в Барчепеле, знаешь ли. Я могу забрать тебя и прямо сейчас доставить в Лондон.

Я покачала головой — скорее для себя, чем для него.

— Я начала это, — мягко сказала я. — Мне надо закончить.

— Хорошо.

Мне нравилось, что он не пытался убедить меня в обратном и не переспрашивал без конца, уверена ли я. Лукас воспринял мой ответ всерьёз, уважал мои чувства и действовал соответствующее. Он не всегда был большим и страшным вампирским Лордом.

— Я приеду через пару часов, — продолжал он.

Так, стоп.

— Нет, — сказала я. — Ты же сказал, что у тебя есть дела.

— Я могу делегировать, — его голос звучал отрывисто. — Тебе я нужен больше.

— Не нужен. У тебя есть свои обязательства, и я в порядке. Поговорив с тобой, я теперь чувствую себя намного лучше, — и я даже не врала. Я мягко добавила: — Не давай мне ещё больше поводов винить себя. Ты здесь ничем не можешь помочь, а в Лондоне тебя ждёт миллион дел. Не говоря уж о тысяче вампиров. Увидимся в четверг, как и планировали.

— Эмма…

— Всё в порядке. Я в порядке. Кроме того, я на пути в местный полицейский участок, чтобы узнать подробнее об этом другом убийстве. Тебе нет смысла приезжать сюда и сидеть без дела, потому что я слишком занята работой, чтобы беспокоиться о чём-то ещё.

— Если передумаешь, — сказал Лукас, — тебе нужно лишь сказать слово. Я брошу всё и приеду в мгновение ока.

Ком в моём горле возвращался.

— Я знаю, — сказала я. — Спасибо.

Я двинулась по проселочной дороге в Барчепел. Солнце до сих пор светило, его тёплые бодрые лучи противоречили моим неспокойным мыслям. Свернув за угол, я прищурилась и заметила ворону, которая сидела на низко повисшей ветке дуба неподалёку. Я сердито уставилась на неё, и та один раз каркнула, улетев. Я фыркнула. Наверное, это не та же самая птица, что я видела ранее, но её удаление подарило мне некоторое удовлетворение.

Я снова потянулась к телефону. Лукас оказал мне моральную поддержку, в которой я нуждалась, но теперь я хотела более практичной помощи. К счастью, я знала идеального патологоанатома, который мог её предоставить.

— Эмма! — Лаура неизменно бодро ответила на звонок. — Как поживает мой любимый зомби?

— Очень смешно, — сказала я. — Но я не хочу съесть твои мозги, я хочу воспользоваться их экспертными познаниями.

Лаура, должно быть, услышала что-то в моём голосе, потому что сразу посерьёзнела.

— Что такое?

Я убрала с рукава невидимую соринку.

— Наверное, ты не брала образцы, ээ, останков, которые образуются после моего воскрешения?

— За какого исследователя смерти ты меня принимаешь? Конечно, брала. Тестировать вещества, которые ты оставляешь, когда умираешь и возвращаешься к жизни — это моё новое хобби. Не то чтобы результаты мне что-либо дали, помимо понимания, что это смесь отмерших клеток кожи, элементарной серы и неопределённого пепла, — она помедлила. — А что?

Я прикусила губу.

— Если бы я послала тебе старый образец с давнего места преступления, ты могла бы сравнить их?

— Смотря о какой давности мы говорим, — похоже, она испытывала восторг. — А что? Нашёлся ещё один феникс? Ты обнаружила свидетельства существования кого-то подобного тебе?

— Не совсем. Это я… я из прошлого. Возможно, что я умерла и возродилась, когда была маленьким ребёнком.

Я почти слышала, как в мозгу Лауры вертятся шестерёнки.

— Я ничего не понимаю. Когда это случилось? Почему никто не заметил, что ты умерла?

Я никогда не рассказывала ей, что случилось с моими родителями; я ни с кем не обсуждала это в подробностях, кроме Лукаса.

— Это вроде как долгая история.

— С тобой почти все истории такие, — сухо сказала она. — Ты где?

— В местечке под названием Барчепел, в Кенте. Это в получасе езды от Аплдора.

— Ага. И у тебя с собой есть подобающий набор для сбора образцов? Потому что если нет, может быть слишком сильное перекрёстное загрязнение, особенно с таким давним местом преступления. Без подобающего оборудования сложно будет получить хорошие результаты.

Я поморщилась.

— У меня нет ничего такого. Но я направляюсь пообщаться с местной полицией. Могу взять у них набор.

Лаура фыркнула.

— Я знаю, что в Барчепеле произошло жестокое убийство, потому что вчера пришёл запрос на предоставление временного патологоанатома в помощь с расследованием. Полагаю, у местных констеблей и так дел по горло, и они не обрадуются, что горожанин вроде тебя заходит и требует расследовать места преступлений, произошедших десятки лет назад. У меня есть в запасе несколько неотгулянных выходных дней. Приеду к вечеру. Сама возьму образцы и сразу же протестирую.

— В этом правда нет необходимости, Лаура. Ты не обязана…

Она перебила.

— Эмма, насколько это важно для тебя по шкале от одного до десяти?

Одиннадцать.

— Важно, — тихо ответила я.

— Тогда заткнись. Дин и остальные смогут справиться здесь сами. Где ты остановилась?

Я не заслуживала друзей вроде нее.

— В пабе под названием «Птичка и Кустик».

— Я приеду к девяти вечерам. Проследи, чтобы меня ждала пинта эля.

Если честно, это меньшее, что я могла сделать.

***

Отыскать маленький полицейский участок было несложно — он находился буквально в шаге от остановки автобуса, на которой я вышла. Я изо всех сил постаралась выбросить из головы находки в коттедже и нацепить своё лучшее деловое лицо. Что бы меня ни беспокоило, полиция Кента сейчас работала над активным расследованием убийства.

Тут имелся небольшой стол регистрации на входе, за которым сидел уставший полицейский в униформе. Это явно местный офицер. Боатенг и остальной отряд убийств временно приехали из Мейдстона, пока идёт расследование гибели Патрика Лейси. Вполне возможно, что они тоже остановились в «Птичке и Кустике». Наверное, я скоро узнаю.

Я улыбнулась молодому офицеру и постаралась выглядеть дружелюбно. Наверное, в последние несколько дней ему толком не удавалось отдохнуть; брутальное убийство выходило за пределы привычных ему мелких ограблений и жалоб на шум от местных жителе.

— Здравствуйте, я детектив-констебль Эмма Беллами. Я здесь, чтобы увидеться с детективом Харрисом Боатенгом, если он свободен.

— Констебль Роберт Ротсей, — представился мужчина, кивнув. — У вас есть удостоверение?

Я передала его и наблюдала за выражением его лица.

— Вы из Сверхъестественного Отряда? — он моргнул. — Это значит…?

Я подняла ладони.

— Я здесь не в официальном качестве. Едва ли сверхи как-то связаны с вашим убийством. Это в первую очередь визит вежливости, хотя я думаю, детектив Боатенг ожидает меня.

Ротсей наполовину повернулся и поднял трубку, чтобы уведомить Боатенга о моём присутствии. Закончив, он взглянул на меня. Я приподняла брови и ждала.

— Вы знакомы с вампирами? — спросил он наконец.

Вот хорошо, что Лукас до сих пор в Лондоне. Здешним людям хватало даже намёка на связи со сверхами.

— Да. Со многими, — ответила я.

Он вздрогнул, и я увидела, как его ладонь непроизвольно потянулась к шее. Он подался вперёд и понизил голос до шёпота.

— Пожалуйста, — произнёс он, — скажите, а чеснок работает против оборотней так же, как против вампиров?

— Прошу прощения?

Он просунул палец под воротник и вытянул ниточку. На ней болталось несколько сморщившихся зубчиков чеснока. О божечки.

— Боюсь, что нет, — сказала я. — И как я уже упомянула, очень маловероятно, что Патрика Лейси убил сверх.

Ротсей бросил на меня взгляд, полный неверия.

— Я видел его тело, — сказал он с нотками тёмного ужаса. — Ни один человек на такое не способен.

В моём мозгу промелькнули брызги крови на кухне коттеджа.

— Люди способны практически на всё, — печально сказала я ему.

Дверь по соседству открылась, и вышел мужчина лет пятидесяти с небольшим. Его лицо было обветренным; вокруг глаз пролегли морщины от смеха, на голове осталось лишь несколько прядей волос. Он немедленно напомнил мне Тони, детектива Отряда Сверхов, который пробыл моим наставником чуть больше одного дня. Дело не столько в его внешности или возрасте, сколько в выражении его карих глаз — знающее, циничное, но вместе с тем тёплое.

— Детектив Эмма Беллами, — он протянул руку. — Я детектив Боатенг. Приятно наконец-то познакомиться с вами. Спасибо, что проделали весь этот путь.

Я взяла его руку и пожала, получив удовольствие от его твёрдой, уверенной хватки. Я сомневалась, что с ним мне придётся терпеть глупые вопросы про чеснок.

— Мне лишь в радость, сэр, — ответила я.

— Скажите, — начал Боатенг, — наша чихуахуа вчера цапнула мою жену. Надо ли мне беспокоиться, что она превратится в оборотня?

Я сделала непроизвольный шаг назад, но потом осознала, что глаза Боатенга блестят. Должно быть, он подслушал Ротсея через дверь. Я рассмеялась.

— Думаю, с ней всё будет хорошо.

Он улыбнулся мне, затем глянул на Ротсея. Я тут же пожалела молодого человека, лицо которого сделалось красным.

— Ладно, ладно, — пробормотал он. — Я понимаю. Но у нас тут двадцать пять лет не было убийств, — он с вызовом посмотрел на Боатенга. — И вы не можете говорить мне, будто это не похоже на причастность сверхов. Осторожность не повредит.

Мгновенно раскаявшись, я одарила его беглой улыбкой.

— Вы абсолютно правы. Прошу прощения. И нет такой вещи, как глупый вопрос. Если вы захотите узнать что-то о сверхах, вообще что угодно, не бойтесь спрашивать. Не так давно я ничем не отличалась от вас и вообще ничего о них не знала. Иногда я так погружаюсь в работу, что забываю об этом.

Ротсей кивнул, а Боатенг бросил на меня удивлённый взгляд одобрения.

— Я добавлю свои извинения. С моей стороны это было неуместным. Для шуточек есть своё время, но сейчас явно не оно, — он жестом показал на дверь. — Почему бы вам не зайти внутрь, Эмма, а потом я покажу вам, почему мы с Робертом так уверены, что в деле замешаны сверхи? Я надеюсь, что это не так, но улики определённо указывают на сверхъестественное.

Теперь уже забеспокоившись, я серьёзно кивнула и последовала за ним.

Глава 6

Полицейский участок Барчепела, может, и был небольшим, но кишел активностью. Шагая рядом с Боатенгом, я увидела, что белая доска вся увешана фотографиями Патрика Лейси и различными деталями его жизни и смерти. Подметив серьёзные выражения и сосредоточенный гул, царивший среди собравшихся офицеров, я представила, как то же самое было после убийства моих родителей. Тут не было бы ноутбуков и смартфонов, но интенсивность была бы такой же. Что-то в этой мысли дарило странное ободрение.

Боатенг кивал некоторым людям, но не останавливался, пока мы не дошли до маленькой комнаты, которую он явно оккупировал в качестве своего кабинета. Он закрыл дверь и сел, жестом предлагая мне сделать то же самое.

— Знаете, Эмма, — сказал он без преамбул, — убийство Патрика Лейси точно никак не может быть связано с убийством вашей матери и отца.

Он прямиком перешёл к той теме, которая повисла в воздухе. Я не удивилась, что он знал о моей связи с Барчепелом; или ему сказала детектив Барнс, или он сам копнул в моё прошлое. На его месте я сделала бы то же самое. С его точки зрения я была выскочкой-незнакомкой, которая лезла в его расследование, имея весьма скудный опыт.

Я посмотрела ему в глаза и заговорила как можно искреннее.

— Я здесь не для того, чтобы влезать в ваше расследование, сэр. Я отношусь к Лондонской полиции и прекрасно понимаю, что у меня нет юрисдикции или официальной власти проводить расследования в Барчепеле. Я не имею богатого опыта детектива, но я знаю сверхов и думаю, что могу предложить некоторую помощь в этом отношении. Но если вы предпочтёте, чтобы я не вмешивалась, я пойму. Официально я здесь в отпуске.

Боатенг откинулся на спинку стула и скрестил ноги.

— Мы оба знаем, что вы здесь не в отпуске. И пусть я согласен, что у вас небольшой опыт с точки зрения стажа, но вы проявили себя как детектив. Я сделал свою домашнюю работу. Вы за последние несколько месяцев показали невероятные результаты.

Я склонила голову набок.

— Благодарю, — затем я расправила плечи. — Я не могу отрицать, что главная причина моего присутствия здесь — это мои родители, но их убийца уже за решётками. Сэмюэла Бесвика арестовали через три дня после их убийства, и мне нужно поблагодарить за это здешнюю полицию. Правосудие восторжествовало и… — я внезапно умолкла.

Боатенг бросил на меня любопытствующий взгляд.

— И что?

И то, что когда я спросила Бесвика, почему он меня не убил, эта идея его явно ужаснула. Он сказал, что убивать ребёнка было бы несправедливо, и я ему поверила. Если серная сажа, которую я нашла в коттедже — это действительно свидетельство моей смерти, получается, он врал? Зачем? В этом нет никакого смысла.

— Ничего, — ответила я, покачав головой в попытках прогнать эти мысли. — Возможно, нам стоит перейти к делу. Почему вы так уверены, что Патрика Лейси убил сверх?

Когда я поменяла тему, на лбу Боатенга пролегла крохотная хмурая складка. Пару секунд он наблюдал за мной, затем пожал плечами.

— Хорошо. Есть несколько признаков, — он открыл ящик стола, достал папку и положил на стол между нами. — Патрику Лейси было сорок шесть лет, — он поднял его фото. — Как видите, он поддерживал очень хорошую физическую форму. У него был чёрный пояс в карате, дзюдо, и его навыки в крав-мага были весьма известными. Он был вполне подтянутым мужчиной и обладал выдающейся силой.

Я посмотрела на фото. Я прекрасно понимала, на что намекал Боатенг: человеку было бы сложно одолеть Патрика Лейси, но сверху — легко.

— Одно дело — когда ты хорошо проявляешь себя в спортзале. И совсем другое, когда тебя застают врасплох и нападают на улице ночью.

— Верно, — признал Боатенг, затем потянулся к другому фото формата А4, бросил на меня предупреждающий взгляд, подготавливая к тому, что будет дальше. Потом передал фото мне. — Но важно и то, как он умер. Взгляните. Тело Лейси нашли в узком проходе, тянущемся между тыльными сторонами двух рядов домов.

Это был чёткий снимок Патрика Лейси, лежащего лицом вверх, а его голова завалилась на бок.

— Это фото до того, как его тело передвинули?

Боатенг кивнул.

— Улики указывают, что он умер на том же месте, где упал, — он подвинул по столу ещё одно фото — снимок лица и шеи Лейси крупным планом.

— Эта рана, — сказала я. — Та, что на шее. Она единственная?

— Единственная, — подтвердил Боатенг. — Патрик Лейси умер, потому что ему разорвали горло. Видите рваные края кожи? Предварительный отчёт намекает, что это следы зубов. Насколько я знаю, по пригороду Кента не бродило никаких диких волков или медведей гризли. Мы послали образцы в лабораторию в Мейдстоне, чтобы получить, не удастся ли вычленить ДНК. Если Лейси что-то покусало, мы вскоре это узнаем, — его тон оставался мрачным. — Выглядит всё именно так.

Я медленно кивнула, хотя не сама рана заставила меня помедлить… а отсутствие брызг крови. Лицо Лейси было чистым. На его коже не виднелось ни единой капельки крови. На одежде, похоже, тоже было мало следов, хотя на нем была тёмная футболка, так что капельки могли остаться незамеченными.

— Есть ли свидетельства того, что убийца умыл труп после наступления смерти? — осторожно спросила я.

Боатенг слегка улыбнулся.

— Никаких. Более того, у Лейси вокруг рта до сих пор имелись следы пива, доказывающие, что ему не вытирали лицо. Кажется почти немыслимым, что взрослый мужчина, получивший такую ужасную рану, в итоге не оказался покрыт собственной кровью, не так ли?

— Что насчёт земли? — спросила я.

— Специалисты до сих пор изучают место инцидента. Возле места, где нашли тело Лейси, есть немного его крови, — он пожал плечами. — Возможно, несколько чайных ложек, хотя он потерял половину всего объёма своей крови. Похоже, тот, кто его убил, также выпил его кровь, — Боатенг пригвоздил меня долгим взглядом. — Думаю, вы согласитесь, что это нельзя назвать типичным человеческим поведением.

Я медленно покачала головой. Да, не назвать, но я далеко не готова объявить это сверхъестественным преступлением.

— Если бы кто-то хотел скрыть улики спланированного преступления, то весьма удачно свалить вину на сверхов.

— Действительно, — согласился Боатенг. — Важно не спешить с выводами. Но даже если в районе Барчепела не проживает нелегальных сверхов, то кто-либо из лондонских анклавов запросто может преодолеть недолгий путь досюда и позаботиться о мистере Лейси. Полагаю, вам не потребовалось много времени, чтобы приехать сюда из города.

— Не потребовалось, — я помедлила. — Но у меня имелась весомая причина. С чего вдруг лондонский сверх захотел убить мужчину, живущего в пригороде Кента? У Патрика Лейси имелись связи в Лондоне?

Боатенг пожал плечами.

— Не считая тёти, которую он не видел несколько лет, и да горстки друзей, которые переехали туда и с которыми он, похоже, утратил контакт, мы ничего не нашли. Мы изучили его недавние передвижения, и похоже, что он не был в Лондоне несколько месяцев. Однако всё, что я упомянул до сих пор, не является настоящей причиной, по которой мы подозреваем причастность сверхов.

Я вскинула бровь.

— Продолжайте.

Он достал из папки ещё одно фото и положил передо мной. Затем ещё одно. И ещё. Я изучила каждое по отдельности.

— Это фотографии земли вокруг места, где нашли тело Патрика Лейси, — сказал мне Боатенг. — Его обнаружили вскоре после шести утра в субботу — местная жительница Мария Пейн, выгуливавшая собаку. Прошлым вечером прошёл дождь, и земля была достаточно мягкой, чтобы остались частичные следы. Мы взяли слепки подошв её обуви, и следы миссис Пейн вы можете видеть здесь, — он указал на некоторые неотчётливые отпечатки.

— Первым офицером на месте был констебль Роберт Ротсей, с которым вы только что познакомились. Несмотря на его скудные познания о сверхах, он прилежный и осторожный констебль, который понимает, как приближаться к месту преступления. Он потратил время, чтобы надеть бахилы, и старался топтаться по минимуму, отступив сразу же, как только понял, что мистер Лейси скончался, — Боатенг показал на первое фото. — Мы установили, что эти следы принадлежат ему.

Я кивнула. Дрожь зловещего предчувствия начинала зарождаться в моих венах.

— Естественно, мы сняли слепки с обуви мистера Лейси, — он показал на второе фото. — Улики указывают на то, что данная тропа отмечает его приход с западной стороны — оттуда же, откуда пришла миссис Пейн. А вот здесь, — он постучал пальцем по третьему фото, — серия других отпечатков, пришедших с противоположной, восточной стороны.

Я прищурилась. Отпечатки были смазанными, но я понимала, что это походило на следы тяжёлых ботинок, направлявшихся к месту, где нашли Лейси. Даже я понимала, что они существенно отличались от следов Лейси и Пейн.

— Ладно, — медленно произнесла я, до сих пор не совсем понимая.

— Примерно через десять метров от тела Патрика Лейси эти неопознанные отпечатки исчезают. Есть секция более твёрдой земли, где отпечатков не видно, — Боатенг извлёк последнее фото. — Но через несколько метров почва достаточно мягкая, чтобы отпечатки продолжились. Вот только следы ботинок сменились на эти отметины, продолжающиеся в направлении тела, — он развернул фото, чтобы я смогла взглянуть.

Я резко втянула вдох. К месту, где нашли труп Лейси, вела идеально ровная линия, состоящая из нескольких следов гигантских лап.

— А какая собака у миссис Пейн? — спросила я, глядя на снимок.

— Карликовый пудель, — ответил Боатенг. — По кличке Джимми. Я вчера видел его и могу подтвердить, что он весьма свирепый мальчик. Ещё свирепее, чем чихуахуа, которая цапнула мою жену, — он поднял ладонь, и я заметила несколько маленьких синяков у основания его большого пальца.

— Но я также могу гарантировать, что Джимми вообще никак не мог оставить такие следы. Мы их измерили. Даже у датского дога не бывает лап таких размеров. Мы не установили, какое именно существо оставляет эти следы. Мы подозреваем оборотня, но мы можем ошибаться. Однако обещаю вам, что эти следы не человеческие.

Он вновь откинулся на спинку и тщательно наблюдал за мной.

— Нет, — тихо сказала я. — Это не похоже на следы оборотня, — я встретилась с ровным взглядом Боатенга. — Но я вынуждена неохотно признать, что они также не являются человеческими. Вы правы, сэр… похоже, Патрика Лейси убил сверх.

Глава 7

Детектива Харриса Боатенга больше волновало раскрытие убийства Патрика Лейси и поимка преступника, а не политика и юрисдикция подразделений. Он без дополнительных просьб передал толстую стопку ксерокопий файлов со всеми уликами, собранными на данный момент. Не менее услужливо Боатенг предложил, чтобы констебль Ротсей завтра утром первым делом сопроводил меня на место преступления, когда я уже прочту отчёты.

Я со своей стороны послала фотографии с изображением отпечатков лап трём альфам кланов оборотней. Я также послала их Лукасу и Лизе, которые оба явно не имели связей с волками и обладали более обширными познаниями об Иных, чем я.

Иных было много, начиная с пикси и заканчивая гулями и гремлинами. Как оборотни и вампиры, они легально были обязаны проживать в пределах конкретной зоны Лондона, охватывающей Лиссон Гроув, Сохо и несколько улиц между ними. Мне не приходили в голову никакие Иные сверхи, которые могли бы оставить отпечатки таких размеров и форм, как те, что были найдены на месте смерти Лейси, но это не означало, что таких сверхов не существовало.

Как и ожидалось, альфы написали в ответ, что отпечатки лап не принадлежали оборотням. Леди Салливан пошла ещё дальше и сообщила мне, что я дура, если вообще намекаю на такое, и что мне пора перестать смотреть под ноги и сосредоточиться на проблеме Деверо Вебба. Я это проигнорировала и прочла сообщения от Лизы и Лукаса. Ни один из них не смог сразу дать ответ. Лукас сказал, что поспрашивает, и подписался буквой Х, от которой моё сердце по-дурацки пропустило удар. (опять-таки, Х означает поцелуй, а не «Хорват», — прим). Лиза прислала озадаченный знак вопроса, а следом сообщила мне, что детектив Грейс — идиот. Он не проработал даже первый полный день, а она уже присвоила ему такое звание. О Божечки. Я сообщила Боатенгу, что удалось узнать (то бишь, ровным счётом ничего), и написала в ответ сообщения с благодарностью. И отправила свою Х Лукасу.

Крепко прижимая документы к груди, я поспешила в «Птичку и Кустик». Как бы мне ни хотелось использовать эту поездку, чтобы сосредоточиться на своих родителях, очевидно, что убийство Патрика Лейси должно стать приоритетом. Не считая недавно назначенного детектива Оуэна Грейса, я была единственным детективом Отряда Сверхов в стране, и это определённо походило на сверхъестественное убийство. Ради блага ни в чём не повинного сообщества сверхов и других потенциальных жертв (не говоря уж о бедном Патрике Лейси), я должна изменить свои приоритеты. Но это не означало, что я не могла посвятить некоторое время поиску информации о маме и папе.

Теперь бар был более оживлённым, толпа собралась вокруг столиков для воскресного чая и примостилась на высоких стульях. В моём мозгу не оставалось сомнений, что большинство из них было местными. И не существовало лучшего способа узнать о Патрике Лейси, чем поговорить о людях, которые могли его знать, так что я отнесла файлы в свою комнату. Я ругнулась из-за отсутствия в комнате сейфа и вместо этого впихнула их в чемодан, застегнула и для гарантии прицепила маленький замочек. Тщательно заперев дверь, я поспешила в бар и заказала апельсиновый сок. Пора приступать к работе.

Подсев к пожилому типу в кепке, который в одиночестве сидел с краю бара, я сделала первый ход. Начало было не самым красноречивым.

— Приветики! Я Эмма.

Он даже не глянул в мою сторону, только хмыкнул и отпил своего пива.

Я сделала глубокий вдох.

— Возможно, — сказала я, жалея, что приходится использовать смерть родителей в такой манере, — что вы знали моих маму и папу.

Двух зайцев одним ударом, говорила я себе, мысленно ликуя, когда он повернулся ко мне и смерил взглядом. Я заставлю его смягчиться, рассказав, кто я на самом деле, а потом устремлюсь к главному и узнаю как можно больше о Патрике Лейси, когда он расслабится.

— Кто твои родители? — спросил он.

— Они мертвы. Марк и Диана Беллами, — ответила я, радуясь, что мой голос не запнулся. — Они жили в старом коттедже на краю деревни. В том, что…

— Я знаю, который ты имеешь в виду, — перебил он. Его взгляд был оценивающим. — Так ты их ребёнок. Я не думал, что мы вновь тебя увидим.

— Я устроилась работать в полицию, — я сумела легко пожать плечами. — Учитывая недавнее убийство, я подумала, что это мой шанс приехать и посмотреть, что я вспомню, а также сделать что-то хорошее.

— Тяжеловато, да? — спросил он. — Возвращаться в место, где убили твоих родителей, чтобы расследовать убийство?

— Да, — честно ответила я. — Наверное, — я поколебалась. — Так вы были с ними знакомы? Вы знали Марка и Диану?

Его ответ был неспешным.

— Знал. То, что с ними случилось, потрясло это место на долгие годы. И теперь мы вернулись туда же, откуда начинали, — он сделал мрачный глоток. — Снова смерть.

Светловолосая женщина лет сорока пяти подошла от столика в углу, чтобы привлечь внимание бармена. Мужчина рядом со мной окликнул её.

— Угадай, кто это, Джули? Готов поспорить, не угадаешь.

Она глянула в мою сторону.

— Ты меня подловил, Билл, — её голос звучал ровно и безо всякого интереса. — Я не могу угадать, — она заказала джин с тоником, затем вскинула брови. — Ну давай. Кто ты?

— Это малышка Эм, — сказал Билл, ответив за меня.

Джули уставилась на меня.

— То есть…?

— Ага.

Её поведение мгновенно изменилось, сменившись с усталого раздражения на изумлённое волнение.

— О боже мой. О. Боже. Мой, — она бросилась ко мне, и на один тревожный момент я подумала, что она на меня нападёт. Затем она схватила меня за плечи и притянула в крепкое объятие. — Эм. Малышка Эм. Что с тобой случилось? Ты в порядке? Я так часто беспокоилась о тебе в эти годы, — она крепче стиснула меня, и её цветочный парфюм окутал меня почти до удушения.

— Если ты и дальше будешь так стискивать её, то дышать ей осталось недолго, — заметил Билл.

— О Божечки! — Джули отпустила меня и сделала шаг назад. — Прошу прощения. Я не хотела сделать тебе больно! — она изумленно покачала головой. — Просто я так рада видеть тебя. Когда я видела тебя в последний раз, ты была вот такого роста, — она показала на уровне своего бедра. — Я нянчилась с тобой, — она улыбнулась мне, затем посерьёзнела. — Я была так расстроена случившимся. Все мы расстроились. Этот мужчина, Сэмюэл Бесвик, — она зашипела. — Даже виселица для него слишком хороша.

— Вы знакомы с Бесвиком? — спросила я.

— О да, — она кивнула. — Считала его неплохим парнем, пока он не сделал то, что сделал, — её передёрнуло. — Даже переспала с ним разок после ночи здесь, — она глянула на меня, и её лицо изменилось. — Но ты не хочешь слушать об этом. Расскажи мне о себе. Чем занималась в эти годы? Я хочу знать всё.

— Она работает в полиции, — сказал Билл из-за моего плеча.

— В полиции? — Джули дёрнулась. — Ты здесь из-за Патрика.

— Да.

— Вау, — прошептала она. — Воистину, что посеешь, то и пожнёшь.

Я нахмурилась.

— В смысле?

Джули встретилась взглядом с Биллом.

— Ну знаешь. Из-за Патрика и твоих родителей.

Я замерла.

— Что насчёт Патрика и моих родителей?

— Ну ты знаешь.

— Нет, — ответила я ей. — Не знаю.

— Ну, это ведь он их нашёл, не так ли? И ты. Он пришёл, потому что Марк, твой папа, попросил его починить потёкший кран. Он постучал в дверь, вошёл, и… — она неловко пожала плечами, — увидел, что случилось. После этого он уже не был прежним. Думаю, обнаружив тебя и увидев всю эту кровь, он и сделался таким постоянно злым. Как это называется? ПРСТ?

— ПТСР, — прошептала я, уставившись на неё. Я не встречала этой детали в газетных вырезках или судебных протоколах. Я не знала, что Патрик Лейси нашёл моих родителей. Что он нашёл меня.

— Чертовски крупное совпадение, — прокаркал Джули.

— Ага, — я не могла уложить это в голове.

— Чёрт возьми.

Я отпила глоток сока. Я отчаянно желала узнать больше о маме и папе, но это был настоящий шанс расспросить о Патрике. Для моих родителей будет время потом; мне нужно сосредоточиться на нынешнем преступлении. Я неосознанно крепче сжала стакан. Раздался внезапный треск, и апельсиновый сок разлился всюду, когда стакан раскололся в моей руке. Чёрт. Этого не должно было случиться.

— Бл*дский ад, — Джули схватила с барной стойки полотенце и начала промакивать мою кожу. — Не двигайся, а то порежешься, — она сердито посмотрела на бармена. — Я же говорила, что эти стаканы — паршивая дешёвка, — раскритиковала она его. — Эм могла серьезно пострадать!

— Я в порядке, — выдавила я. — Это моя вина.

— Пффффф! Не говори глупостей!

Бармен поспешил к нам с совком и щёткой.

— Я приберу всё. Не беспокойтесь. Прошу прощения за это.

— Это моя вина, — сказала я. И это правда моя вина; временами я не осознавала свою силу.

— Ты запачкала всю эту очаровательную блузу, — Джули цыкнула языком, снова промакивая мою одежду полотенцем, но от этого оранжевое пятно сделалось лишь ещё больше.

Я улыбнулась ей и подняла ладони.

— Всё хорошо, — настаивала я, затем опустилась на колени и помогла бармену с последними осколками. — Незачем плакать из-за пролитого апельсинового сока.

— Ай, дорогуша, — Джули уставилась на меня. — Именно так и сказала бы твоя мама, — она вздохнула. — Ты правда на неё похожа.

Я закусила щёку изнутри.

— У меня снята комната наверху, — сказала я. — Просто пойду и переоденусь.

— Хорошая идея, — Джули рьяно закивала. — Иди и переоденься.

— Вы останетесь? — спросила я. — Я недолго.

Она улыбнулась.

— Я могу немного задержаться. Скоро надо будет идти домой и готовить ужин, но у меня есть немного времени.

— Спасибо, — я взглянула на Билла. — И вам тоже спасибо.

Он ворчливо шмыгнул носом.

— Нет проблем.

Тяжело дыша, я взбежала вверх по лестнице в свою комнату. Разбивать стакан было глупо. Я знала, это случилось потому, что я позволила эмоциям взять надо мной верх, но лучше от этого не становилось.

Я сняла блузу и метнулась в ванную, чтобы стереть с себя липкий сок. Однако стоило мне открыть кран, раздался каркающий звук, никак не связанный с трубами в пабе. Это что такое, чёрт возьми?

Я сдвинулась назад, чтобы видеть остальную комнату через открытый дверной проём ванной. Ничего не выделялось. Я нахмурилась и решила, что вообразила себе это, но внезапно раздалось очередное карканье, за которым последовал лихорадочный стук по окну. Да ёб вашу мать. Это очередная чёртова ворона примостилась на подоконнике и смотрела на меня пронизывающими глазками-бусинками. Окно было приоткрыто на несколько сантиметров, чтобы впустить тёплый летний ветерок. Мне надо было порадоваться, что птица не протиснулась в мою комнату, но я вовсе не радовалась.

— Это абсурд! — взорвалась я, и мой голос эхом отразился по комнате. Я развернулась и бросила блузу, приготовившись стукнуть по окну и прогнать птицу. Я с топотом обошла кровать… а потом позади меня что-то скрипнуло.

Секунду спустя большая ладонь зажала мне рот, а вторая легла на горло и начала сжимать.

Глава 8

Уф.

Я сдвинула своё тело и услышала жалобный скрип, вызванный моим движением. Половицы, решила я. Вот что это за звук. Я лежала на старых половицах. Мои ноздри раздулись. В воздухе витала едкая вонь серы. Ох, да ёб вашу мать.

— Утречко, Эмма!

Я открыла один глаз и прищурилась. Я по-прежнему находилась в своей комнате в «Птичке и Кустике». В старом кресле напротив кровати сидела Лаура, подобравшая ноги под себя.

Я застонала, приподнялась, схватила с постели одеяло и завернулась в него.

— Я опять умерла, да? — спросила я ровным тоном.

— Боюсь, что да, — её лицо выражало одновременно беспокойство и сочувствие. — Я бы передвинула твоё тело на кровать, но посчитала, что ты, наверное, не захочешь поджечь весь паб, когда воскреснешь. Пол казался наилучшим вариантом для минимизации ущерба.

Я посмотрела вниз. На деревянных половицах, где я лежала, виднелась большая подпалина. Я содрогнулась.

Лаура встала и схватила край коврика под своими ногами, затем подтащила его, чтобы прикрыть обгоревшее место. Ну почти. По краям всё равно виднелись обугленные места.

— Вот, — бодро сказала она. — Всё как новенькое, — затем её улыбка испарилась, и она окинула меня долгим взглядом. — Проблемы следуют за тобой как дурной запах от скунса, — произнесла она. — Что случилось? Кто это сделал?

Я глянула на маленькие часы на комоде. Чуть позднее шести утра; на воскрешение мне всегда требовалось ровно двенадцать часов. Значит, я умерла почти мгновенно после того, как та ладонь потянулась к моему горлу.

Пока я осматривала комнату, мой взгляд упал на большой платяной шкаф в углу. Поджав губы, я подошла к нему и распахнула дверцу. Та громко скрипнула. Там, прямо посреди этого чёртова гардероба, виднелись два больших отпечатка ботинка.

— Кто-то здесь был, — мрачно сказала я. — Забрался сюда, спрятался в этом бл*дскому шкафу, а когда я вошла в комнату, выпрыгнул и… — я заскрежетала зубами. Ублюдок.

Я злилась на себя почти так же сильно, как на своего чёртова мнимого убийцу. Я слишком сильна, чтобы позволить кому-либо так легко меня убить. Меня застали абсолютно врасплох, и я умерла практически мгновенно. Я должна была (и действительно могла бы) сделать больше.

— Это нехорошо, — пробормотала Лаура.

Действительно, вовсе не хорошо. Мне в голову пришла ещё одна мысль.

— Бл*дь! — зашипела я. Я оставила Джули ждать у бара и не вернулась. Она наверняка подумала, что я сбежала. Я сжала руки в кулаки до такой степени, что стало больно.

— Ты видела убийцу? — спросила Лаура.

Я покачала головой.

— Нет, — я поморщилась. — Но он или она были сильны. Очень сильны. У меня не было времени отреагировать, а я в последнее время весьма сильная и очень быстрая. Кто бы это ни был, он или она не колебались.

Невероятно, рычала я про себя. Просто невероятно, бл*дь. Почему это продолжает происходить со мной?

— Я приехала вчера незадолго до девяти, — сказала мне Лаура. — Заселилась и попыталась позвонить тебе. Когда ты не ответила, я постучала в дверь твоей комнаты. Я знала, что ты ожидаешь меня, и тип внизу сказал, что ты не уходила, так что я убедила его отпереть комнату и позволить мне проверить тебя, — она приподняла брови. — Мы теперь сёстры, если кто спросит. Только так мне удалось уговорить его отпереть для меня дверь.

— Он видел…? — я показала на своё тело.

— Нет. Увидев твои ноги, я знала, что наверняка случилось, так что проследила, чтобы он ничего не заметил.

Это хорошо. В Лондоне полно людей уже знало о моей способности избегать смерти, но я не считала, что подобное открытие будет хорошо воспринято в маленькой деревеньке Барчепел. Особенно в свете убийства Патрике Лейси всего несколько дней назад.

— Я осмотрела твоё тело, — сказала Лаура. — Без рентгена я не могла быть абсолютно уверена, но похоже, кости твоей шеи были сломаны. Судя по синякам и синюшности, мне кажется, убийца начал душить тебя, а потом сломал кости. Если это поможет, то я не думаю, что ты страдала, — она тревожно взглянула на меня.

Я могла лишь пожать плечами. Должно быть, я практически сразу отключилась, поскольку у меня не осталось воспоминаний.

— Единственное, в чём мы можем быть уверены — он не ожидал, что ты воскреснешь, — продолжала Лаура.

— Он?

— Тот, кто это сделал, был силён. И судя по размеру ботинок в гардеробе и следам на твоей шее, это был кто-то крупный. Готова поспорить, это был мужчина.

Я обернулась на шкаф. Эти следы ботинок… Мне в голову пришла ещё одна мысль, и я потянулась к чемодану. Как только моя рука дотронулась до него, я резко втянула вдох. Замок сломали. Тот, кто убил меня, сорвал его силой. Я подняла крышку чемодана. Моя одежда никуда не делась, как и мой арбалет (хотя что мне от него было толку), но документы по убийству Лейси пропали.

— Это не случайное убийство, — сказала я. — Очевидно, что на меня нацелились намеренно. Причем нацелились из-за Патрика Лейси.

***

Я была не столько зла, сколько переполнена раскалённой яростью такой мощи, что она заставляла меня бесконтрольно трястись. Неважно, что Барчепел был маленьким поселением, и я была уверена, что за несколько дней отыщу своего последнего убийцу. Неважно, что я снова вернулась к жизни и уже чувствовала прилив энергии, порождённый моим воскрешением. Тот, кто оборвал жизнь Патрика Лейси, оборвал и мою тоже… в той самой деревне, где убили моих родителей.

Я переверну всё это чёртово место вверх дном, пока не найду ответственного, а потом прослежу, чтобы он или она больше никогда не получили свободы. Нахер их. Ярость, курсировавшая по моим венам и артериям, не угомонится, пока правосудие не восторжествует… хотя никто не догадывался о моих чувствах, пока я чопорно сидела за столом в столовой «Птички и Кустика». Мой арбалет был подле меня; впредь я буду постоянно держать его при себе. Чисто на всякий случай.

Мой телефон пиликнул, и я достала его. Лукас. Моё сердце на мгновение затрепетало при виде его сообщения.

«Мне не хватало тебя рядом, когда я проснулся сегодня утром. Хорошо спала? х»

Я уставилась на сообщение, гадая, может, позвонить и поговорить с ним напрямую. Вместо этого я выбрала трусливый путь.

«Спала как убитая». И потом добавила: «Но я тоже скучала по тебе х».

Я подождала, не напишет ли он снова, но ничего не появилось. Вздохнув, я положила телефон экраном вниз и взглянула на приблизившуюся официантку.

— Доброе утро! — чирикнула она, держа в руке блокнот и ручку. К счастью, она не заметила арбалет рядом со мной. — Что вы хотели бы заказать сегодня утром?

— Кофе, апельсиновый сок, полный английский завтрак, и разговор с управляющим, — сказала я с ослепительной улыбкой.

Официантка моргнула.

— Эээ…

— Я из полиции, — объяснила я. — Мне срочно нужно задать несколько вопросов владельцу, — я огляделась по сторонам. — У вас, кстати, есть камеры видеонаблюдения?

Её глаза слегка расширились, весёлые манеры испарились.

— Я так не думаю. Какие-то проблемы? Из вашей комнаты что-то украли?

«Всего-то мою жизнь», — раздражённо подумала я.

— Мне просто хотелось бы поговорить с управляющим… или владельцем, — сказала я.

— Это место принадлежит пивоварне, и управляющего не будет до обеда.

Я шмыгнула носом и расправила салфетку.

— Хорошо. Я постараюсь быть здесь, когда она придёт.

— Он.

Да какая разница.

— Было бы здорово, если бы вы передали ему, что мне нужно с ним поговорить.

Официантка почесала шею, и её дискомфорт был до боли очевидным.

— Конечно. Это я могу.

Лаура, принявшая душ и переодевшаяся, пришла и села напротив меня. Официантка настороженно покосилась на неё, явно гадая, какой новый ад проблем ей подкинут теперь.

— Можно мне, пожалуйста, двойной эспрессо и яичницу на тосте? — спросила Лаура. Официантка кивнула, записала заказ и смоталась на повышенной скорости. Лаура вскинула бровь. — Ты ей что-то сказала?

— Это не анонимный отель с сотнями номеров. Кто-то должен был видеть того, кто прокрался в мою комнату. Я найду того, кто за этим стоит.

Я сердито обвела взглядом помещение и остальных гостей. Как я и подозревала, все они были офицерами полиции, приехавшими для расследования убийства Патрика Лейси. Я узнала несколько лиц по участку, но даже если бы не узнала, сама их аура и язык тела кричала о принадлежности к полиции. Однако всё их совокупное присутствие не уберегло меня от убийства. И никто из них не продемонстрировал даже лёгкого шока от того, что я живая и дышу.

Лаура кивнула.

— Я в тебе не сомневаюсь. Думаю, максимум через двадцать четыре часа твоему убийце зачитают его права, — она широко улыбнулась. — Готова поспорить, твой Лукас не очень-то счастлив из-за случившегося.

Я опустила взгляд.

— Ммм. Я ему не говорила, — призналась я. — Мне немного стыдно, что меня так легко одолели. Мне меньше всего на свете нужно, чтобы Лукас думал, будто ему нужно меня защищать или присматривать за мной, дабы убедиться, что я в порядке… особенно когда в этом явно нет необходимости.

— Или так, — пробормотала она, — или тебе не кажется, что ты можешь целиком и полностью доверять Лорду всех вампиров, и ты хочешь сохранить некую независимость.

Я посмотрела на неё, и она безмятежно улыбнулась. У меня не было времени отрицать, потому что официантка вернулась с кофе. Кроме того, нужно обсудить другие вопросы.

— Я пойду в участок и свяжусь с детективом Боатенгом. Мне нужен второй пакет документов на замену украденным.

— Ты скажешь ему, как именно были утрачены документы?

Я кивнула.

— Думаю, да. Это связано с убийством Лейси, так что мне придётся рассказать всё как есть, включая мою недавнюю смерть. Поверит он мне или нет, это уже другой вопрос.

— Хотела бы я присутствовать при этом разговоре, — улыбка Лаура была окрашена беспокойством. — Я схожу в коттедж и возьму те образцы. У меня с собой лишь портативный набор, но на подтверждение того, что ты умерла там, будучи ребёнком, не должно уйти много времени. И ты знаешь, что я с радостью взгляну на любые улики по Лейси, если это поможет.

— Я перед тобой в долгу, Лаура, — тихо сказала я. — По крупному.

Она отмахнулась от моих слов взмахом руки.

— Смерть для меня такая же работа, как и для тебя. Это моё призвание.

Я вздохнула. Да. Смерть была и моим призванием тоже. К сожалению.

***

Харрис Боатенг выглядел свежим как огурчик. К тому моменту, когда я пришла в полицейский участок Барчепела, он уже провёл утренний брифинг и, похоже, просматривал стопку показаний. Судя по куче бумаг перед ним, его офицеры поговорили почти со всеми жителями деревни.

— Доброе утро, Эмма, — сказал он, поднимая взгляд. — Выглядите отдохнувшей.

Хмм.

— Могу сказать то же самое о вас, сэр, — сказала я, показывая на дверь. — Не возражаете, если я…?

— Прошу.

Я закрыла дверь и села напротив него. Я отстегнула арбалет и положила его на стол между нами. Боатенг посмотрел на него, но не прокомментировал.

Я сделала глубокий вдох.

— Мне нужно кое в чём признаться.

— Вы сверх, обладающий невозможностью умереть.

У меня отвисла челюсть.

Боатенг пожал плечами.

— Когда детектив Барнс сказала мне, что вы приезжаете в город, я навёл справки не только о вашем профессиональном послужном списке. Ходит много слухов о том, что вы умираете и возвращаетесь к жизни, хотя ничто не было подтверждено, и большинство людей считает, что это чушь.

— А вы так не считаете?

— На самом деле, — легко ответил он, — ещё двадцать секунд назад я правда так считал.

Я уставилась на него, и меня накрыло осознанием. Боатенг переиграл меня; он манипулировал моей реакцией на его слова, чтобы узнать правду до того, как я сказала её сама.

— Туше, — выдавила я.

Он широко улыбнулся.

— Не так часто коп из Кента вроде меня встречает сверха, особенно бессмертного сверха. Каково это?

Я фыркнула.

— Это не бессмертие. Я всё равно старею как и все остальные. И быть сверхом не так весело, как вы можете подумать.

— В это я верю, — он подался вперёд. — Так зачем вы пришли рассказать мне об этом?

— Потому что, — прямо сказала я, — вчера вечером кто-то проник в мою комнату в «Птичке и Кустике», дождался моего возвращения и убил меня. Я воскресла всего пару часов назад.

На сей раз пришёл черёд Боатенга выглядеть потрясённым.

— О, — выдал он. — О.

— Этот некто также украл документы, которые вы мне дали.

Он потёр шею сзади.

— О.

— Я не видела своего убийцу, — я не хотела впутывать Лауру, так что не стала её упоминать. — Но я практически уверена, что мне свернули шею. Убийца Лейси также нацелился на его горло, что указывает на сходство между нашими смертями… хотя мне не разорвали сонную артерию, как Лейси. В данный момент я вынуждена полагать, что мотивом моего убийства были документы. Кто знал, что они у меня?

Боатенг ответил не сразу, продолжая переваривать информацию о моей недавней смерти.

— Полно людей, — ответил он наконец. — Это не было секретом. Половина офицеров полиции в этом здании наверняка знала.

— И они могли упомянуть об этом другим, или же их могли подслушать.

Он напрягся.

— Мы, может, не полиция Лондона, но мы тоже знаем, как делать свою работу. Возможно, кто-то видел, как вы выносили документы отсюда.

— Возможно, — я помедлила. — В шкафу в моей комнате остались отпечатки ботинок. Я не эксперт, но они выглядят весьма схожими с теми, что были найдены возле тела Патрика Лейси.

Лицо Боатенга помрачнело.

— Ясно.

— И ещё кое-что, — продолжала я. — Кое-кто из местных вчера вечером сказал мне, что это Патрик Лейси обнаружил тела моих родителей.

— Да, — тихо сказал он. — Я это знал.

— Вы мне не сказали.

— Как я уже говорил, нет оснований связывать случившееся с вашей семьей со случившимся с Патриком Лейси. Это всего лишь плачевное совпадение. Более того, если бы вы прочли документы, которые я вам дал, то увидели бы раздел, касающихся смерти ваших родителей. Я включил его свидетельские показания с того времени.

— Мне не представилось возможности просмотреть их. Я надеялась получить ещё одну копию.

— Я посмотрю, что можно сделать, но думаю, будет лучше, если вы впредь не будете ничего выносить из участка. Нам вовсе не нужно, чтобы пропало ещё больше конфиденциальных материалов по расследованию. Я пошлю пару криминалистов в вашу комнату в пабе. Мы взглянем на отпечатки ботинок и посмотрим, что ещё обнаружится. Вам стоит позвонить в паб, чтобы они ожидали гостей, — он наблюдал за мной. — Но помните, что Лейси в Барчепеле не любили. Он имел склонность к агрессии и часто ввязывался в драки. Наша рабочая теория сводится к тому, что поблизости живёт нелегальный сверх, или же кто-то был проездом, и Лейси чем-то рассердил его или её.

— После нашего вчерашнего разговора я бы с вами согласилась. Но моё убийство придаёт делу новый оборот.

— Или же, — парировал Боатенг, — не только я слышал слухи о том, что вы такое, и преступник забеспокоился о том, что вы можете обнаружить.

— Если преступник был в курсе слухов, он бы не стал меня убивать. Он или она знали бы, что убивать меня — пустая трата времени.

— Верно, — признал он. — Но не секрет, что вы из Отряда Сверхов. Один лишь этот факт мог обеспокоить преступника.

Возможно. Я старалась рассуждать бесстрастно, но это было нелегко.

— Обычно я не стала бы так верить онлайн-комментариям, — произнесла я, аккуратно подбирая слова, — но кое-то упомянул, что Лейси дружил с убийцей. Если Барчепел не кишит убийцами, то комментатор, должно быть, имел в виду Сэмюэла Бесвика.

— Я мало что знаю о том преступлении, Эмма, — голос Боатенга звучал мягко. — Это произошло давно. Но учитывая природу этого места, я бы предположил, что многие дружелюбно относились к мистеру Бесвику.

Я подумала о том, что вчера сказала Джули: она намекнула, что у них были недолгие романтические отношения. Боатенг наверняка прав. Я пока что отложила это… но не забыла.

Он вздохнул.

— Что ж, благодаря вашему убийству мы узнали хотя бы одно.

— Что именно, сэр?

— Если вас убил тот же, кто убил Лейси, он не покинул окрестности. Население Барчепела — менее восьми тысяч человек. Найти убийцу должно быть несложно.

Я стиснула зубы.

— О, я непременно его найду.

Он долго изучал меня взглядом.

— Мы найдем его или её, — он побарабанил пальцами по столу. — С моей точки зрения, со вчерашнего дня ничего не изменилось. Я не могу включить вас в официальную команду по расследованию в каком-либо качестве, кроме консультанта. Вы не относитесь к отделу убийств полиции Кента, и наша бюрократия не менее кошмарна, чем в полиции Лондона. Однако важно, чтобы мы работали сообща, а не друг против друга. Мои взгляды на это не поменялись. Я до сих пор считаю, что за это ответственен сверх, так что мне нужна ваша помощь. Я не отдаю вам бразды правления, Эмма, но я дам вам значительную свободу действий, лишь бы вы делились своими находками.

Это намного больше, чем я ожидала. Я склонила голову.

— Само собой.

— Роберт готов отвести вас на место преступления. Я немедленно отправлю команду в вашу комнату в «Птичке и Кустике».

— Наверное, будет лучше, если вы не станете распространяться о моём убийстве, — сказала я. — Я не хочу, чтобы меня заставили устраивать демонстрацию моих способностей. И не все так спокойно отнесутся к этим новостям, как вы.

Боатенг рассмеялся.

— Поверьте, детектив, глядя на вас, я едва ли чувствую спокойствие. Честно говоря, вы вызываете у меня ужас. Но не беспокойтесь, я пока что исключу вашу смерть из уравнения. Сомневаюсь, что мне кто-то поверил бы. Это останется между нами. Но могу я попросить об одной вещи?

Я ощутила внезапный прилив настороженности.

— Давайте.

— Могу я проверить ваш пульс?

Я пожала плечами и протянула запястье. Боатенг взял его в руку и прижал пальцы к мягкой плоти.

— И каков вердикт? — спросила я.

— Вы кажетесь живой, детектив Беллами.

Я встретилась с ним взглядом.

— И я собираюсь такой оставаться, — я помедлила. — По крайней мере, пока у меня есть право голоса.

Глава 9

Констебль Ротсей скакал с ноги на ногу возле полицейского участка. Его выражение было подобно тому, что я замечала на лице Фреда — щенячий энтузиазм и предвкушение. Ротсей наверняка надеялся, что расследование убийства будет включать беготню, как в фильмах про Джеймса Бонда или Джейсона Бёрна, и торжество быстрого правосудия в жестоком мире, а не перебирание бумажек и допросы местных жителей. Эта вылазка — наверняка самое волнительное, что случилось с тех пор, как он впервые побывал на месте преступления.

Он просиял, когда я приблизилась.

— Привет, детектив Беллами!

Не улыбнуться в ответ было невозможно.