Опаленные мечты

Глава 1

Восемь лет назад

— Аз.

Я убираю пистолет и смотрю на Феликса, стоящего у моего шкафчика.

— Крюгер хочет с тобой поговорить. Это срочно.

Я киваю и снимаю бронежилет, морщась от боли в груди от полученной пули. Предполагалось, что это будет простая разведка, но через двадцать минут мы попали в засаду, устроенную службой безопасности. Белов поймал нож в руку, но, учитывая, что были вдвоем против четырнадцати охранников, мы справились. Я закрываю шкафчик и смотрю на блондина, сидящего на скамейке у стены. Сергей Белов безучастно глядит перед собой, и если бы его грудь не вздымалась, я бы подумал, что он мертв. Из всех парней, втянутых в эту чертову программу, он всегда казался самым нормальным. Пока несколько лет назад Серега не начал сходить с ума. Он, наверное, никому не причинял вреда до того, как Крюгер взял его в программу и сделал из него хладнокровного убийцу. Так же как он поступил с остальными ребятами, попавшими в подразделение Z.E.R.O.

— Тебе нужно вытащить Белова, — говорю я.

— Я знаю. — Феликс вздыхает и сжимает переносицу. — Я работаю над этим.

Я еще раз окидываю взглядом старика. Отношения между оперативниками и их кураторами в нашем подразделении должны быть сугубо деловыми. В основном кураторы оказывают поддержку с оперативной базы — сбор информации и наблюдение во время выполнения задания. Но отношения между Феликсом и Сергеем всегда были другими. И хотя об этом почти никто, кроме меня, не знает, Феликс относится к Сергею не просто как к сотруднику, а как к ценному человеку. Он заботится о Сергее как о собственном ребенке и следит за тем, чтобы Белов не сорвался в один прекрасный день и не начал убивать людей.

— Работай лучше. — Я беру куртку и выхожу из раздевалки.

Пока иду по коридору, ведущему в кабинет капитана Крюгера, мерцающий свет отбрасывает длинные тени на голые бетонные стены — командный центр секретной военной базы, действующей уже более десяти лет, можно было бы содержать в лучшем виде, но тут повсюду бетонные стены, провода, прикрепленные к стенам пластиковыми крючками, и всепроникающий затхлый запах. На верхних этажах ситуация лучше. Когда начиналась программа, его использовали как спальное помещение для новобранцев, но уже несколько лет у него другое назначение.

Подразделения Z.E.R.O. — это сверхсекретный, закрытый проект, единственная цель которого — уничтожение тех, кого правительство и капитан Крюгер считают нежелательными. Быстро, эффективно и без всякого бумажного следа. Первоначально в группе было одиннадцать человек: пять оперативников, пять кураторов и капитан. Теперь осталось шесть: три оперативника, два куратора и Крюгер. Набирать новых сотрудников они, похоже, не собираются, так что после смерти Сергея, Кая и меня эта программа, скорее всего, будет закрыта.

По дороге в кабинет Крюгера дверь лифта в коридоре открывается, и из него выходит мужчина. Его пальто расстегнуто, показывая белую рубашку, испачканную кровью. Кай Мазур. Последний из нашей тройки оперативников.

С длинной иссиня-черной косой, развевающейся по спине, он поворачивает налево и направляется к кабинету Крюгера. Меня всегда удивляло, почему Крюгер позволяет ему носить такие длинные волосы. Успех нашей миссии зависит от скрытности. Невозможно не заметить человека ростом метр восемьдесят и с косой, свисающей до пояса.

Когда он идет по коридору, из коричневого бумажного пакета в правой руке Кая на пол капает кровь, оставляя на бетоне красные пятна. Видимо, капитан хотел получить еще один сувенир, и, судя по размеру пакета, это, видимо, чья-то рука. Дойдя до двери кабинета, Кай бросает пакет, и тот, ударившись об пол, издает отвратительный гротескный звук. Может, это все-таки не рука?

Кай мимоходом кивает мне, и я замечаю на его подбородке плохо зашитый порез, из которого все еще сочится кровь. Наверное, снова сам себе наложил швы. Кай убил своего куратора, и медицинский персонал отказывается лечить его, если он не находился под действием снотворного.

Я берусь за ручку двери и, перешагнув через окровавленный мешок на полу, вхожу в кабинет капитана. Крюгер сидит за столом и просматривает на компьютере отчет о проделанной работе. Что бы он сделал, если бы знал, что завтра я буду недоступен?

Скорее всего, капитан пошлет кого-нибудь избавиться от меня. Наверняка Кая. Но к тому времени, когда это произойдет, мы с Натали будем уже мертвы. Я уже решил, что это мое последнее задание, и перед отъездом велел жене собрать вещи и быть готовой к отъезду, как только вернусь домой. По дороге на базу я дважды пытался дозвониться до жены, но все звонки попадали на голосовую почту.

— Присаживайся, Аз. — Крюгер показывает на стул по другую сторону стола.

— Я постою.

— Как хочешь. — Он берет кофе и делает глоток. — Твоя жена сегодня утром попала в дорожно-транспортное происшествие.

У меня темнеет перед глазами, пока я осмысливаю его слова. Хватаюсь за спинку стула.

— Что?

— Сотрудник больницы упомянул, что она может не пережить ночь, так что, думаю, тебе следует поехать туда, — бесстрастно говорит он, оглядываясь на экран, как будто обсуждая погоду.

Я разворачиваюсь и ухожу, а сердце подскакивает к горлу.

Я пристально слежу за губами доктора, когда он говорит, как будто это поможет понять и осознать его слова.

— …множественные переломы, вызвавшие обширное внутреннее кровотечение…

Я не могу понять смысл его слов. Мой разум как будто не хочет воспринимать это.

— …дважды реанимировал ее…

Я хватаю его за грудки белого халата и прижимаю к стене. Он все говорит и говорит, и с каждым словом во мне закипают ярость и отчаяние. Я хочу, чтобы этот сукин сын замолчал!

— …мы пытались. Мне очень жаль.

Я ослабляю хватку на халате мужчины. Мне хочется стукнуть его головой об стену, пока он не возьмет назад все, что сказал, но я, кажется, потерял чувствительность своих рук.

— Я хочу ее видеть, — рявкаю ему в лицо. — Сейчас же.

Доктор кивает и отходит от меня. У меня звенит в ушах, пока иду за ним по коридору к двери справа.

— Уходите, — рявкаю, хватаясь за ручку.

Я слышу удаляющиеся шаги, но просто смотрю на дверь перед собой. Это самая обычная деревянная дверь бледно-голубого цвета, но у меня такое ощущение, что стою перед вратами судьбы. Ярость, переполнявшая меня, развеялась, и на сердце осталась только душераздирающая боль. Я крепко держусь за ручку, но не могу заставить себя войти внутрь. В глубине души еще теплится надежда и отчаянное чувство, что это, наверное, какая-то большая ошибка. И за дверью лежит чужая жена. Что моя Натали дома, сидит в своем любимом кресле в нашей гостиной и ждет, когда я вернусь, чтобы мы могли наконец уехать.

Я до сих пор помню тот день, когда мы познакомились, как будто это было вчера. Она пыталась украсть кошелек у мужчины в закусочной на заправке, на виду у камер видеонаблюдения. Я выволок ее на улицу и отчитал за то, какая она ужасная карманница. Нам обоим тогда было по семнадцать лет, мы жили на улице, и стало ясно, что она не создана для такой жизни. Обычно мне было наплевать на других людей, но в тот день, видимо, я увидел в ней родную душу. Поэтому отвез ее к себе в заброшенный дом, где ночевал два года после того, как моего старика посадили в тюрьму. Она должна была пробыть там всего несколько дней, но так и не ушла.

Я научил ее ловко воровать и брал на мелкие работы. Хорошо, когда было к кому вернуться домой. С кем можно поделиться хорошим и плохим днем. А учитывая условия, в которых мы жили в то время, плохого было больше, чем хорошего. Не знаю, как наша дружба переросла в любовь. Она подкрадывалась ко мне незаметно, как ручеек, уносящий камень за камнем. Мы оба были молоды, и у нас в целом мире не осталось никого из родных и близких, поэтому нам приходилось выживать самим. Мы вдвоем против всех в этом поганом городе. Дружба переросла в привязанность, затем в нечто более глубокое. Натали — единственный лучик света в моей жалкой жизни.

Когда Крюгер схватил меня и заставил присоединиться к своей проклятой команде убийц, я пообещал себе, что буду плясать под его дудку, пока не накоплю достаточно денег, чтобы перевезти нас с Натали далеко-далеко, где он никогда нас не найдет. Я полагал, что мне понадобится год или два, чтобы накопить достаточно денег, и мы сможем исчезнуть.

Я ошибался.

Для того чтобы скрыться с радаров Крюгера, я не мог воспользоваться теми документами, которые у меня уже имелись, потому что он мог их отследить. Нам с Натали нужны были новые документы, а у Крюгера связи везде: в правительстве, в полиции, в подполье, везде, где только можно. Получить новые документы так, чтобы он об этом не проведал, практически невозможно. Я знал слишком много, чтобы меня так просто отпустили, поэтому мне нужно действовать осторожно, не вызывая никаких подозрений. Если бы облажался, то и Натали, и я оказались бы мертвы. Ушли годы, я потратил несколько сотен тысяч и убил четверых, чтобы найти каналы, которые Крюгер не мог отследить. Я получил эти чертовы бумаги за неделю до того, как отправился на это задание.

А теперь ее нет. Какой-то придурок лишил меня единственной семьи, которая у меня была.

Закрыв глаза, открываю дверь и вхожу в комнату.

Отбросив в сторону последние пустые канистры, смотрю на свое отражение в окне перед домом, на заходящее солнце за моей спиной. Декоративные створки по обе стороны от большого окна открыты, и в воздухе витают пары бензина. Я купил этот дом через три года после вступления в отряд Z.E.R.O., потому что ненавидел жить в съемной квартире. Купил его перед тем, как сделал Натали предложение. Дом был обычным и скучным, но лишь в нем я чувствовал себя как дома после очень долгого перерыва. И вот теперь он снова превратился в груду кирпича и раствора.

Вытащив из кармана зажигалку, щелкаю колесиком, высекая искру из пламени, и бросаю ее в открытое окно. Зажигалка падает на пропитанную бензином мебель, разжигая огонь, и к тому времени, как добираюсь до машины, пламя уже поглощает шторы.

Сев за руль, я тянусь к старой металлической коробке на пассажирском сиденье. Среди кучи паспортов и других документов лежит серебряный браслет с брелком в виде плюшевого мишки с розовым бантиком, который я купил для Натали много лет назад на деньги, украденные во время одной из моих подработок. Она обожала всяких мишек, наверное, они напоминали ей о беззаботном детстве, которое было у нее до того, как оказалась на улице. Мне кажется, я никогда не видел ее без этого дурацкого браслета. Когда ее везли на операцию, сотрудники больницы сняли браслет, и цепочка потерялась по дороге. Когда мне вернули ее вещи, среди них был только брелок с мишкой.

Я перевел взгляд на брелок, висящий на зеркале заднего вида. Блестящая подвеска с изображением покерной карты — флеш-рояль, не меньше. Металлическая застежка, прикрепляющая кулон к кольцу, давно сломалась, и теперь он просто закреплен кожаным шнурком. Отец подарил эту вещицу после того, как я в первый раз обыграл его в покер, и все эти годы я хранил ее как напоминание о нем и еще об одном его уроке: «Не играй теми картами, которые тебе раздала жизнь. Иногда нужно быть и крупье».

Я снимаю брелок с зеркала, отсоединяю кулон от шнурка и бросаю его в металлическую коробку. Держа в одной руке брелок с мишкой, продеваю кожаный шнурок через петлю в верхней части, затем завязываю вокруг запястья.

Когда поднимаю взгляд на дом, огонь уже пожирает его стены. Я откидываюсь на спинку водительского сиденья и смотрю, как пламя уничтожает то, что когда-то было моим домом, а также последние осколки моей души.

Я никогда не считал себя хорошим человеком. В первый раз я лишил человека жизни в шестнадцать лет. Это была самооборона, но сути дела это не меняет. Когда живешь на улице, в самом худшем районе города, то либо убей, либо будешь убит. Выживают сильнейшие.

К тому времени, когда встретил Натали, во мне осталось не так уж много человечности, но то, что она была рядом со мной, помогло сохранить эти жалкие крохи. Она стала моей отрадой. Единственная, кто не давала моему сердцу превратиться в неприступный холодный камень.

Я никогда не рассказывал ей правду о своей «работе», боясь, что она испугается меня. Натали верила, что я работаю охранником на военном объекте, и не подозревала, что живет с убийцей. Иногда мне хотелось довериться ей, поведать о некоторых своих заданиях, но не думал, что она сможет это выдержать, поэтому держал язык за зубами. Мне было достаточно того, что она находилась рядом со мной.

Но теперь ее нет, и она забрала с собой все хорошее. Надежду. Мечты. Любовь. Остались только агония и ярость. Из этой ярости поднялся кровожадный, одичавший зверь, жаждущий возмездия. Крови. Смерти.

Мне плевать, что случившееся с моей женой — это случайность. Неважно, был ли за рулем машины, сбившей ее, высокорослый мальчишка или чей-то слабовидящий дед. Я найду их. И они заплатят.

Достаю из металлического ящика пачку документов и начинаю листать, вглядываясь в разные имена. Множественные личности — это необходимость, если в твои обязанности входит убийство людей. Я останавливаюсь на последнем документе, имя которого не использовал уже почти десять лет. Алессандро Дзанетти. Крюгер несколько месяцев допытывался у меня о моем настоящем имени, но я не уступал, даже после того, как его люди сломали мне руку, и в конце концов он оставил эту тему. Ему не нужен был солдат, который не мог отправиться на задание, потому что он был слишком груб, а все новобранцы все равно пользовались фальшивыми именами и удостоверениями. Не знаю, почему я так упрямился по этому поводу. Может, потому что мое имя было единственным, чем я по-настоящему владел в то время, или же мне просто нравилось злить Крюгера.

Схватив стопку поддельных удостоверений и паспортов, включая документы, которые получил на прошлой неделе, выбрасываю их в окно. Думаю, будет уместно использовать свое настоящее имя, когда убью ублюдка, виновного в смерти моей жены.

К тому времени, когда я включил задний ход и выехал с подъездной дорожки, пламя уже добралось до крыши, превращая мой дом в пепел.

Четыре месяца назад

Дождь не прекращается, промочив мою и без того мокрую куртку и приклеив волосы к лицу. Потрясенная новостью о том, что закусочная, в которой работаю, закрывается на следующей неделе, я оставила зонтик на работе. У меня остается только моя работа на неполную ставку в бухгалтерской фирме, а этого недостаточно, и мне придется срочно начинать искать что-то другое.

Пока пытаюсь убрать с глаз мокрую прядь, слева от меня проносится грузовик, окативший меня грязной лужей. Со вздохом поражения останавливаюсь посреди пустынного тротуара и смотрю на свои новые белые кроссовки, которые теперь намокли и испачкались в грязи.

Несмотря на проливной дождь, я не могу отвести взгляд от своей обуви. Вчера чувствовала себя немного виноватой и взволнованной, когда купила новые кроссовки, потому что с деньгами в этом месяце туго. Если бы знала, что сегодня потеряю работу, я бы никогда их не купила.

От размышлений меня отвлек автомобильный гудок, и, подняв голову, я увидела Меланию, мою лучшую подругу со школьных времен, которая махала мне из окна своей машины.

— Господи, Рави! — кричит она. — Садись!

Я спешу к ее машине и открываю пассажирскую дверь, но когда вижу красивый салон и сухое сиденье, то просто качаю головой.

— Я вся грязная.

— О, ради Бога. Просто садись, Равенна. — Мелания хватает меня за руку, затаскивая внутрь.

— Задержалась на смене? — спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности. Мелания работает в аптеке, расположенной неподалеку.

— Да. Я должна была закончить к полуночи, но кое-какие поставки пришли с опозданием, и мне пришлось разбираться с ними. Кстати, привезли обезболивающий бальзам, о котором ты спрашивала для мамочки Лолы.

Я киваю. В свете сложившейся ситуации не уверена, что мы можем себе это позволить в данный момент.

— Я видела Витто, когда ехала на работу сегодня днем, — продолжает она, сворачивая на улицу. — Он был с Уго.

— Я сказала ему, чтобы он не общался с этим парнем, но он не слушает. Этот парень до добра не доведет.

— Они опять воруют?

Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. В последний год с моим братом было очень трудно.

— Надеюсь, что нет. Менеджер продуктового магазина сказал, что подаст заявление в полицию, если поймает их снова.

— Может, попробовать найти ему работу на лето? Я могу поспрашивать, если хочешь?

— Да, это было бы здорово, — говорю я, хотя знаю, что из этого ничего не выйдет.

После смерти отца, случившейся год назад, Витто то и дело попадал на собрания членов «Коза Ностры», иногда выполнял поручения, надеясь, что его попросят стать солдатом вместо отца. Мы с мамой всеми силами пытались выбить из его головы эту нелепую идею, но безрезультатно. Я запретила ему ходить в такие места, но, наверное, он все равно делает это тайком.

— Рави, со временем он одумается. Вот увидишь. — Мелания останавливается перед моим домом и берет мою руку в свою.

Надеюсь, что так и будет. Я сжимаю ее руку в ответ и открываю дверь.

— Это всего в квартале отсюда. Тебе не нужно было подвозить меня до дома.

— Это за то, что ты делала за меня домашнее задание по математике в школе. — Она смеется. — Передай привет своей маме Лоле.

— Обязательно передам.

В мокрых кроссовках, шаркая, я бегу к зданию и поднимаюсь на четыре лестничных пролета. Как можно тише, вхожу в квартиру и направляюсь в ванную, чтобы переодеться, но вдруг слышу за спиной дрожащий мамин голос:

— Витто еще нет дома.

Я разворачиваюсь и испуганно смотрю на маму. Уже почти три часа ночи. Мой брат может быть занозой в заднице, но он никогда не засиживался всю ночь, не предупредив ни меня, ни маму.

— Что ты сказала?

— Он предупредил, что идет гулять с друзьями и вернется к одиннадцати, — вздыхает мама. — У него телефон выключен.

— Почему ты мне не позвонила?

— Ты была на работе. Я подумала, что он просто задерживаешься, легла на диван и ждала тебя. Я заснула. — Она начинает рыдать. — Я позвонила его друзьям, но никто из них его не видел.

— Черт. Прости меня, мама. — Я обнимаю ее и пытаюсь успокоить. — Может, он пошел к Уго и забыл тебе позвонить?

— Рави, наверное, нам стоит сообщить в полицию.

Я закрываю глаза.

— Мы не станем этого делать.

Может, мы и не члены «Коза Ностра», но мой отец им был. Мы не в праве рисковать и привлекать внимание полиции без крайней необходимости.

— А если с ним что-нибудь случится?

— Ничего с ним не случилось. Я позвоню Уго, и мы его найдем. — Я уже потянулась к телефону, когда раздался сильный и громкий стук в дверь.

Мамины глаза расширяются от ужаса, а по щекам катятся слезы. Стук в дверь в три часа ночи не предвещает ничего хорошо. Я поспешно пересекаю комнату и открываю дверь.

По ту сторону порога стоит мужчина в темном костюме. Я никогда раньше не видела это мужчину, но его поза и кобура, видневшаяся под расстегнутым пиджаком, наводят меня на мысль. «Коза Ностра».

— Равенна Каттанео? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

— Да, — лепечу я.

— Пойдёмте со мной, пожалуйста.

— Это из-за моего брата? С ним все в порядке?

— Пока. — Солдат «Коза Ностры» берет меня за руку и ведет по коридору. Он даже не ждет, пока я возьму сумочку или куртку.

— Все будет хорошо, мама, — кричу я через плечо, стараясь не отставать. Мама стоит в дверях, держась одной рукой за косяк, а другой прикрывая рот, и смотрит, как я ухожу.

Когда мы выходим из здания и мужчина забирается в черную машину с тонированными стеклами, я сажусь внутрь, не задавая вопросов. Пока едем, я сжимаю руки на коленях, стараясь сохранить спокойствие. Наверное, на этот раз Витто сильно облажался, раз «Коза Ностра» заявилась к нам в квартиру посреди ночи. Неужели брат опять попался на воровстве? Или, может, он сказал что-то, чего не должен был говорить? О Боже, если он на кого-то настучал, то ему конец.

Машина сворачивает в узкий переулок и останавливается перед рестораном с красно-белыми клетчатыми занавесками. Я не сразу узнаю это заведение, потому что бывала здесь лишь однажды, когда мне нужно было принести отцу бумажник, забытый дома. Он стоял на посту в служебном помещении.

Я выхожу из машины и смотрю на деревянную вывеску над дверью. «У Луиджи». Место, куда солдаты «Коза Ностры» приходят играть в карты.

Водитель молча ведет меня среди пустых столов к дверному проему в дальнем конце зала. Женщина в испачканном белом фартуке моет посуду и смотрит на нас, пока мы идем через кухню. Когда доходим до двери, спрятанной за занавеской рядом с винными ящиками, мужчина открывает ее и заталкивает меня в потайное помещение. Дверь за мной закрывается.

Воздух в комнате наполнен тяжелым сигарным дымом, что трудно дышать. Свет от светильника над большим круглым столом освещает фигуры четырех мужчин, играющих в покер. Я делаю несколько шагов в комнату, и сидящий напротив меня мужчина поднимает глаза от карт и откидывается назад, на его губах появляется самодовольная улыбка. Я делаю непроизвольный шаг назад. Это один из капо. Рокко Пизано.

— На сегодня все, — говорит он, бросая карты на середину стола.

Остальные трое встают, скрипя стульями, и собирают свои вещи. Они проходят мимо меня на выход. Дверь тихо захлопывается, и я вздрагиваю от зловещего тихого звука.

— Вы присылали за мной, мистер Пизано, — выдавливаю я из себя, пытаясь сохранить зрительный контакт и не дрогнуть. Мне не нравится, как он смотрит на меня, словно кот, только что получивший неожиданное лакомство.

— Да. — Рокко берет бокал и откидывается в кресле, разглядывая мою промокшую одежду. — Необходимо погасить один долг.

В животе у меня заныло от плохого предчувствия.

— Долг?

— Да. — Капо улыбается и переводит взгляд на что-то позади меня. — Не так ли, Витто?

Я поворачиваюсь, и сдавленный крик срывается с моих губ, когда вижу скрюченное тело в углу. Мой брат поднимает голову, его лицо в крови, а один глаз опух и закрыт.

— О Боже! — Я делаю шаг к нему, но стук ладони по столу останавливает меня.

— Иди ко мне, или я закончу то, что начал! — рычит Рокко.

Я сглатываю желчь и заставляю себя повернуться лицом к капо. Рокко кивает на стул напротив себя и наблюдает, как я подхожу к нему на шатких ногах.

— Садись, — шипит он.

Я сажусь на стул и сжимаю руки на коленях. Не знаю, что происходит и что, черт возьми, делает здесь мой брат, но все очень плохо.

Рокко затягивается сигарой и выпускает дым мне в лицо.

— Витто решил, что может сыграть в покер с крупной рыбой. Он пришел вечером, размахивая пачкой денег, и попросил, чтобы его пустили в игру.

Я на мгновение закрываю глаза, пытаясь остановить слезы. Для брата смерть отца стала тяжелым ударом, и Витто с тех пор создает проблемы. Плохая компания. Воровство. Даже продавал марихуану. Но я никогда не думала, что он способен дойти до такого безумия, чтобы прийти в заведение «Коза Ностры» и играть в азартные игры.

— Ему всего пятнадцать, — шепчу я.

— Мальчику нужен урок. Он уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои слова и поступки. — Рокко ухмыляется. — И он достаточно взрослый, чтобы платить.

— Сколько он вам должен?

— Тех четырех тысяч, которые он принес, хватило только на первоначальный взнос.

Четыре штуки. Я сжимаю пальцы. Есть только одно место, где мой брат мог взять эти деньги. Старая жестяная банка из-под печенья, которая стоит у меня под кроватью. Я работала со школы, чтобы накопить денег на колледж. Большая часть ушла на лекарства, когда заболел отец, но за последний год мне удалось накопить около четырех тысяч.

— Я схожу в банк и узнаю, можно ли получить кредит, — обещаю я. — Мы вернем все, что Витто вам должен, но, пожалуйста, отпустите моего брата.

— Сомневаюсь, что какой-либо банк даст большой кредит, чтобы покрыть сумму, которую твой брат должен мне. Поэтому мы с Витто пришли к соглашению, которое будет выгодно нам обоим. Я забуду о деньгах и не стану его убивать. — Капо снова пускает дым мне в лицо. — А тебя я возьму в качестве оплаты.