Глава 17

Глава 17

— Да куда вы меня тащите?! — продолжает пихаться. Останавливается, пытается упереться ногами в пол. Но тут же соскальзывает и едет по нему на своих каблуках.

Точно. Каблуки.

Останавливаюсь и резко разворачиваюсь, чувствую лёгкий толчок и маленький носик, упирающийся в грудную клетку. От её макушки рядом появляются необычные мысли. И я опять втягиваю в нос запах сирени, от которого на секунду кружится голова.

Девчонка, зажмурившись, отодвигается от меня. И пока не успела прийти в себя — закидываю на плечо. Хватаюсь за шпильки, срываюсь туфли с ног и спокойно несу девчонку в машину. Надо было сделать так с самого начала, а не терпеть её потуги выбраться.

— У меня там вещи! — кричит в отчаянии.

— Раздолбайка, — шиплю на неё. Сколько можно терять эту сумку?! — Ильяс придёт и заберёт.

Вылетаю на улицу, сразу направляясь к своему металлическому зверю, крыло которого чуть не выдираю, спеша закинуть провинциалку в салон. Почему тороплюсь — хрен знает. Она успокоилась, не сопротивляется, обмякнув на плече. Будто смирилась со своей участью.

Закидываю её аккуратно в салон, сажусь следом и сразу отдаю приказ своему подчинённому:

— Ильяс, сходи за её вещами. В служебном помещении спроси, где лежат.

— Хорошо, шеф.

Водитель ретируется, оставляет нас одних.

Скидываю с себя пиджак, накрываю дрожащие плечи. В салоне тепло, но после улицы так просто она не согреется, ещё и без обуви.

— Ноги на сиденье закинь. Согреешься быстрее.

Не слушается. Продолжает вжиматься в дверь и смотреть в окно, закрывая лицо белокурыми волосами. Когда только распустились? Резинка сползла, когда нёс её сюда?

Мои пальцы смыкаются на её запястье.

Дёргаю, и девчонка от внезапности валится в сторону. Быстро перехватываю её, опуская спиной на сиденье.

Падает головой на мой пах. Отлично, никогда ещё мой бугор в штанах не служил подушкой для шеи.

Пшеничного цвета волосы разлетаются по моим брюкам. Взгляд невольно касается красных от слёз глаз. Плотно сжатых и подрагивающих губ. Те трясутся, будто она вот-вот разрыдается, как маленький ребёнок, впав в истерику.

— Разбила и разбила стаканы. Ещё из-за херни плакать, — морщусь от пустякового происшествия.

— Отстаньте от меня, пожалуйста. Там, где вы, у меня одни неудачи.

Цокаю от злости. Сама проблемная, ещё и меня винит в этом.

— Разбить стаканы — неудача? Я думал, что посуду бьют на счастье.

— Я счастлива, как никогда, — опять шмыгает носом. Первая слезинка скатывает из уголка глаза, и я ловлю её пальцем, вытирая о брюки. — Особенно после того, как мне не заплатят, и я должна заплатить за ущерб всё, что заработала…

— Так вот ты из-за чего переживаешь, — наклоняю голову набок. Хотя я думал, что причина в другом. Ульяна не рассеянная и не раздолбайка. Собранная, ответственная настолько, что будет ходить на каблуках, пока не сотрёт ноги в кровь.

Я так думаю.

Сделал выводы по сегодняшнему её выходу в зал.

Поэтому уронила на ровном месте?

Нет. Она кое-кого увидела. И не меня. А брата моего. Поймал её взгляд на нём, прежде чем она уронила поднос.

Испугалась? Бодров не страшный внешне. В делах — да.

Они знакомы?

— Считай, что уже всё оплачено.

— Не нужно, — машет головой. — Пусть забирают. Я рада, что меня выгнали. Не придётся там ещё несколько часов бегать и терпеть этих похотливых уродов.

Это она про таких, как я, говорит?

— Правда, от вас никак убежать не могу…

Усмехаюсь.

Ясно, Сиренина, ясно.

— У меня завтра выходной, — зачем-то поясняет. — Но можете прийти ко мне на работу, я отдам вам флешку, честно поклявшись, что всё удалила. И давайте, пожалуйста, больше никогда в жизни не увидимся.

Мои пальцы невольно зарываются в её волосы.

Сами скользят от кончиков белокурых волос к корням. А от них — к виску.

Дотрагиваюсь холодным пальцем до её лица. Вздрагивает.

А я ничего не могу с собой поделать.

Веду костяшкой по щеке, подбородку, чувствуя на себе растерянный и испуганный взгляд. Боится. Пусть. Меня это только будоражит.

Останавливаюсь на красных искусанных губах. Надавливаю на нижнюю губу подушечкой, останавливая себя от того, чтобы залезть в этот влажный рот пальцем и заставить её пососать его. А потом перейти к члену.

— Уберите руки, — уже серьёзнее проговаривает. И я слушаюсь. Но не до конца. Попробовав мягкость её губ не только своим ртом, но и пальцами, спускаюсь вниз по тяжело вздымающейся груди. Невесомо касаюсь надоедливых пуговиц.

— Ты знаешь Бодрова? — тихо и медленно спрашиваю, не торопясь. Ощущение, что как только повышу голос — она испугается, поднимется, создаст мне больше проблем, и я точно со злости трахну её. Но не сейчас. Не в машине.

С каких пор я стал таким благородным, блять?

Не хочу обычного траха. Нет. Этим личиком и телом надо наслаждаться. Один на один, а не перед Ильясом, который возвращается с её одеждой и сумкой, которые кидает на переднее сиденье.

— Панель опусти, — приказываю.

Как только подчинённый слушается, и перегородка разделяет нас, опускаю взгляд на девчонку и уже строже произношу:

— Ты не ответила.

Отворачивается. Закусывает соблазнительно губу.

Хватаю её за подбородок, поворачиваю резко к себе. Вижу испуг. Опять этот дурацкий испуг, что заводит меня, как долбаная виагра.

— Знаю, — нежный лепет ещё сильнее проникает внутрь меня, успокаивая.

— Ты уронила поднос из-за него? — лишь хочу удостовериться в своей догадке.

А пока она мнётся, не отвечает, вторая, свободная ладонь скользит с живота по её бёдрам в узкой юбке. Она хорошо задралась. Костлявые коленки, худые, но красивые бедра уже манят меня дотронуться до них.

Руки не слушаются. Отдельно от мозга работают. И я обнимаю одну ногу, скользя пальцами по внутренней стороне бедра.

Специально.

Провинциалка сжимается.

Накаляю ещё сильнее. Я всё ближе к цели, к долбаным трусам с котятами.

Не ответит на мой вопрос — получу своё. Запущу свои пальцы в трусики и трахну пальцами.

— А может, не надо? — шумно выдыхает.

— Медленная ты, — скучающе произношу, хотя под рёбрами всё бурлит. Дотрагиваюсь пальцами до ткани её трусов, нажимая на мягкие складки. И в нужном месте, раз девчонка приоткрывает губы, выдыхая. И тут же поднимает свои ладони, хватается за мою руку, пальцы которой уже поддевают ткань и касаются горячей плоти.

Блять…

Хочу-хочу-хочу!

— Я поняла. Скажу, — быстро тараторит. — Да, я уронила поднос из-за него.

— И?

Её действия меня никак не останавливают. Большим пальцем проникаю в сухие складки и дотрагиваюсь до клитора, который аккуратно массирую.

Провинциалка застывает.

— Поторопись, Ульяна, иначе я подумаю, что ты хочешь кончить.

Обречённо закусывает губу. И в следующую секунду на выдохе шепчет:

— Он мой отец.

Загрузка...