Опасный

Глава 4

Тремя днями позже….

Дрю ушел, вернувшись к Бетти после того, как Лив напомнила ему, что он не имеет над ней власти. Она не принадлежала ни к его стае, ни к ее членам. Она не могла обращаться, следовательно, он не мог ее защитить.

— Нет, ты не часть моей стаи, но это не значит, что мне все равно, что с тобой случится, особенно когда ты лечишь одного из волков, которые принадлежат моей стае. Мне не нравится оставлять тебя наедине с Ксаном Дэвисом по нескольким причинам, которые, я думаю, ты достаточно умна, чтобы понять. Остановись на минуту и подумай о том, что ты просишь меня сделать, — сказал он слишком тихо, слишком холодно. — Я дам тебе немного пространства, но не думай, что я отдаю тебе полный контроль над ситуацией. Ксандер Дэвис, в конечном счете, моя ответственность, и, если я когда-нибудь узнаю, что он представляет угрозу, я покончу с этим.

Он, молча, ждал ее согласия. Любой другой мужчина на ее месте велел бы ему идти на все четыре стороны, но Дрю Тао явно не стал бы отклоняться от своего решения, ни вправо, ни влево, и он сказал правду. Ему не нужно было давать ей то, о чем она просила.

— Хорошо, но не мог бы ты его оттащить? — женщина указала на Райкера, которому удалось скрыться в тени. — И пусть инфорсер не пытается слиться со стеной, я все равно его вижу.

— Лив…

— Хорошо. Дай мне телефон, электрошокер. Что угодно!

— Если с Ксаном не все в порядке, то мы его забираем.

— Он откроется мне только в том случае, если будет чувствовать себя в безопасности. Вот почему я упрашиваю вас. Знаю, что могу ему помочь. В глубине души я знаю, что он не причинит мне вреда. Не могу сказать почему, но чувствую это.

Дрю кивнул и посмотрел на Райкера, бросив на него странный взгляд, как будто у них была телепатическая связь, и между ними был какой-то секрет. Чепуха, конечно, но она не могла избавиться от чувства, что Дрю что-то от нее скрывает.

— Райкер побудет снаружи пару дней. Если он почувствует, что ты в безопасности, он уйдет. Если нет…

— Спасибо тебе.

— Не благодари меня. Если повторится то, что я видел в баре Джи, Райкер поступит с Ксаном так, как сочтет нужным. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Лив сглотнула и посмотрела на страшного волка в углу.

— Я понимаю. Этого не случится.

Женщина просидела несколько часов после того, как Альфа ушел, анализируя их разговор. Зная, как вел себя его отец, она ожидала чего-то другого, если не спора с ним.

Лив не сдвинулась с места, когда Райкер шагнул вперед. И если Дрю это не нравилось, то проклятому страшному инфорсеру, который появлялся только тогда, когда хотел, чтобы его видели, чертовски не нравилось, и это было совершенно ясно по тому, как он смотрел сквозь нее.

— Я не могу обращаться с ним в чьем-то присутствии. Если хочешь, чтобы ему стало лучше, доверься мне. Я справлюсь с этим.

— Один шанс, — Райкер скрестил руки на груди и сердито посмотрел. — Не облажайся, — он говорил с ней, но смотрел на Ксана. И такое отношение делало ее работу почти невозможной.

Дрю оставил электрошокер, наручники и приказ удерживать его так же, как и раньше, если он посмотрит на нее косо. Он также оставил ей сотовый телефон с его номером на быстром наборе. И Райкер, он вонзил кинжал в дерево снаружи, очень по-человечески, и не то, что она ожидала от инфорсера. Возможно, он хочет сказать, что он присматривает за Лив, и она под защитой стаи — хочет она того или нет.

У нее возникла идея, что это было гораздо больше связано с Ксаном и явной неприязнью инфорсера к волку. Ее двор ни в коем случае не был территорией Райкера, и у него была пара, которую он обожал, но это чертовски злило Ксана каждый раз, когда он его видел. Он рычал, метался и еще больше рычал, но ни разу не потерял контроль.

В конце концов, он выйдет на свежий воздух и «воссоединится с природой». Лив знала, почему он ушел. Они занялись старомодной привычкой, метить территорию в Блэк-Хиллс. С тех пор Ксан мочился на одно и то же чертово дерево каждое утро после таинственного исчезновения Боуи. С таким темпом дуб погибнет к лету.

Дрю не нравилось, что она живет не на земле стаи. А на границе, ее коттедж стоял так далеко от стаи, что потребуется время, чтобы спасти ее, если она понадобится. Но что-то подсказывало Лив, что это не так.

В Лос-Лобос она могла попасть двумя путями: на снегоходе и на машине. Машина, которую она переделала, способная проехать по неровным тропам, по которым ездил грузовик с припасами, но и способная поехать в Спрингс, если ей понадобится пройтись по магазинам. И сани, ну, они годились, когда зимы Южной Дакоты не давали проехать на машине, и ей нужно было добраться до офиса. В этом не было бы необходимости, если бы у нее было жилье в Лос-Лобосе. Но этого никогда не случится.

Лив утверждала, что может прожить и без этого. Управлять домом, где электричество работает на генераторах все время, будет дорого, поэтому она решила жить за пределами Спрингса, на границе, несмотря на великодушное приглашение стаи. Ей было не по себе от мысли, что придется жить в Лос-Лобос.

У нее не было причин жить с волками, и никогда не будет. У нее там офис только потому, что Дрю думал, что она может помочь стае, она знала о волках, и верила, что сможет что-то изменить. Может быть, просто на всякий случай, болтаясь среди оборотней, она сможет снова обращаться. Последнее она оставила при себе. Нет смысла показывать им, какая она на самом деле неудачница.

Женщина заверила Альфу, что, если он хочет, чтобы Ксан открылся и начал исцеляться, его инфорсер должен уйти и перестать висеть над ними, как петля для повешенья. Поэтому, поколебавшись, Райкер уступил, чтобы позволить ей делать свою работу. Это одновременно и встревожило ее, и успокоило. У Лив было предчувствие, что он не совсем ушел. Временами она видела Ксана, смотрящего в окно, как будто он чувствовал, что кто-то там наблюдает за домом.

— Можно я лягу на что-нибудь другое, а не на розовый диван? Кажется, у меня крапивница, док. — Ксан почесал шею.

— Крапивница? Неужели? — Лив провела кончиком ручки по блокноту, рисуя альпийский пейзаж позади лица Ксана, используя отрицательное пространство бумаги, чтобы показать его снежную шерсть. Она только что набросала напряженное выражение его лица, решительную линию подбородка, холодную твердость экзотических глаз. Взгляд «не шути со мной», который умолял ее сделать именно это.

Она не могла выбросить белого волка из головы, пока он говорил. Как выглядел его волк? Она хотела спросить его, прекратить текущий разговор и копнуть глубже в непрофессиональные области, спросить волка, как выглядит его животное. Это будет такая же большая ошибка, как спросить, какого цвета его нижнее белье. Ей не нужно было знать, как выглядит его волк, и это перевело бы разговор в более личное русло, так, как она пообещала себе никогда больше не говорить с пациентами. Разговоры о волке или звере, это вторжение на личную территорию, она не могла так делать.

Был ли у него мех, как белоснежный снег, как она себе представляла, или гораздо темнее? Кайла сказала, что у его сестры самый черный мех, который она когда-либо видела, и они близнецы.

— Я думаю, будет лучше, если мы проведем эти сеансы здесь, а не в Лос-Лобос, в моем офисе, где диван коричневый. Больше уединения. Ты устроил в городе настоящую сцену, и пока все не уляжется, нам лучше поговорить здесь. И это не розовый, а цвет фуксии!

Штрих-штрих-штрих. Ручка двигалась по бумаге, вырисовывая волчицу. Ее животное? Лив нахмурилась и перевернула страницу, пряча изображение.

— Розовый. Он определенно розовый, — Ксан сел. — Что ты только что написала?

— Ложитесь обратно, мистер Дэвис, и постарайтесь расслабиться. Я не враг, — Лив уставилась на бумагу, подняла ручку и легонько провела ею по листочку, стараясь больше не волновать его, записывая то, что казалось профессиональным, чтобы вернуться к более деловым мыслям.

Он выдохнул и откинулся на подушку, уставившись в потолок.

— Расскажи мне о своем детстве, — Лив взглянула на него. Он казался спокойным, совсем не похожим на человека, который всего несколько дней назад разгромил бар и орал как сумасшедший. Он казалось… Женщина провела ручкой по бумаге и снова начала рисовать. Она быстро перевернула страницу и вернулась к своим заметкам. Более безопасный. Лучше.

— Причем тут мое детство?

— Ну, многое может случиться, пока ты ребенок, что повлияет на тебя как на взрослого, — стук-стук-стук. Она стучала ручкой по блокноту.

— Я родился. У меня есть сестра-близнец. Мы выросли. Я ушел. Конец.

— Х-м-м-м…

Что ты недоговариваешь, Ксандер Дэвис? Штрих-штрих-штрих. Боже, неужели ручка может быть такой громкой?

Ксан спрыгнул с дивана.

— Что ты написала?

Он потянулся к блокноту, лежащему у нее на коленях, и Лив вскочила, сунув свои записи под попу и усевшись на них.

— Личные записи, чтобы помочь в наших разговорах. Ничего отрицательного, уверяю.

— Если они не плохие, почему я их не вижу?

— Потому что они личные.

— Не тогда, когда они обо мне, — он потянулся к ее попе, но она оттолкнула его руку.

— Ложись, мистер Дэвис. Я бы хотела поговорить с тобой о твоей матери.

— Что с ней? — он взглянул на нее и фыркнул.

— Она была человеком.

Он плюхнулся на диван и закинул руки за голову.

— И есть человеком. Она жива, хотя я думал, что она мертва, пока не пришел сюда, и Ксио не сказала мне обратное.

Лив вытащила блокнот.

— Интересно.

Штрих-штрих-штрих.

Ксан встал с дивана, схватил записи, перепрыгнул через оттоманку и побежал на кухню. С колотящимся сердцем Лив бросилась за ним.

— Верни мне мои записи.

— Нет, — он прочел первую страницу. — Пациент возбужден и не может сосредоточиться? — он посмотрел на нее. — У меня нет недостатка в концентрации. Я один из самых целеустремленных людей, которых ты когда-либо встречала.

— Ксан… пожалуйста, — Лив помчалась на него, и он зашел за кухонный стол.

— О, что это? — он перевернул страницу. — Пациент отказывается обсуждать детство, могут ли быть проблемы с тем, что его оставили? Проблемы с мамой? — Ксан вздернул подбородок. — У меня нет проблем с мамой, — он зарычал низко в его горле.

— Я понимаю. Я его вычеркнула. И должна все исследовать, пожалуйста, передай мне мой блокнот.

— Почему? Так ты сможешь продолжать изучать проблему с моей мамой? Смеяться надо мной?

— Ксан! Ксандер, я не смеюсь над тобой. Я должна копаться в тебе, чтобы решить проблему. Это просто записи, чтобы помочь мне, помочь тебе.

— Мои родители не бросили нас с Ксио. Их забрали у нас.

О, она нашла его «красную тряпку». Единственный способ исцелиться, заставить его открыться. Остановиться было невозможно, какими бы болезненными или кровоточащими ни были раны.

— И когда ты ушел от сестры, — она хлопнула ладонями по гранитной поверхности между ними и уставилась на него. — Как ты себя чувствовал? — пора взять ситуацию под контроль, и, если ей придется дать ему пощечину, чтобы он заговорил, пусть будет так.

— А что с этим не так? — он смотрел на ее записи, не глядя ей в лицо.

Давай, Ксан, выходи и сражайся, не отступай.

— Ты испытывал чувство вины за то, что бросил ее, как и твои родители?

Ксан бросил ей блокнот. Он ударился о стойку и скользнул по гладкой поверхности, остановившись прямо перед ней.

— Да. Ты это хочешь услышать? Испытывал. Испытываю. Я не должен был оставлять ее рядом с Магнумом. Ты понятия не имеешь, каким ублюдком он был, и я оставил ее здесь на его милость. С меня хватит. Мне нужен воздух, — Ксан прошел мимо нее к двери и захлопнул ее за собой.

— Хорошо. Иди еще раз помочись на дерево, — боже, иногда он приводил ее в бешенство. Но, по крайней мере, он раскрылся. Очко в ее пользу. Лив улыбнулась. — Один дракон убит, мистер Дэвис, — она отказывалась уступить, пока не поможет ему убить всех до единого.

Лив перевернула страницу и уставилась на рисунок Ксана, лежащего на диване. Он почти увидел. Она оторвала его, скомкала и выбросила в мусорное ведро, которое все больше интересовало ее. Лив усвоила урок о том, как заводить отношения с людьми, которых лечила, так почему бы ей не сохранить профессиональный вид и не перестать думать о нем? Что, черт возьми, с ней происходит? Возьми себя в руки. Он твой пациент.

Еще более любопытно, почему она не может избавиться от чувства, что каждый раз, когда он выходит, он помечает свою территорию?

Лив отправила в рот картошку. Она ждала неизбежного «я же тебе говорила» от сестры. Прошла минута, а Кайла даже не пикнула. Ничего о деньгах, которые она одолжила ей на оплату счетов за первый месяц, или об отсутствии пациентов в Лос-Лобос. Если в ближайшее время она не найдет новых клиентов, то потерпит неудачу. Она не собиралась отказываться от выбора, не сейчас, когда у нее был волк, который отчаянно нуждался в ней.

— Что? Тебе нечего сказать?

— Нет, — ее сестра сделала глоток содовой, и ничего, хлюпающий звук заполнил ресторан.

— У тебя должно быть свое мнение. Этот слон занимает много места. Давай, выкладывай.

— Нет.

— Но ты думаешь, что я совершила ошибку, приехав сюда.

Она пожала плечами.

— Я имею в виду, знаю, что это не самое выгодное место, но у меня есть навыки, чтобы помочь оборотням здесь.

— Да.

— Знаешь, твоя отстраненность сводит меня с ума.

— Представь себе, сумасшедший психолог, — Кайла взяла телефон, провела пальцем по экрану и прочитала, полностью игнорируя ее вопрос.

— Съешь меня, — Лив бросила в сестру картошкой. — Ты знаешь, что я имею в виду. Хотя бы поговори со мной. Ты все, что у меня есть. Положи чертов телефон. Я пытаюсь поговорить с тобой. Поэтому я пригласила тебя на ланч.

— Я думала, мы пошли куда-то, потому что ты хотела, ну, знаешь, на самом деле потусоваться со своей сестрой и сделать что-то еще, кроме как поговорить о своей работе, — Кайла бросила мобильник в сумочку. — Хорошо, ты узнаешь мое мнение, но не говори, что не спрашивала. Не ныть или скулить. Ты совершила ошибку, открыв приемную в Лос-Лобос.

— Пациент есть пациент, независимо от того, где я вешаю свою вывеску.

— Ерунда. У тебя нет того, что и у нас. Я койот, а ты человек. Ты не можешь чувствовать, когда клиент собирается потерять голову. Это небезопасно. Вот почему людям не место среди оборотней, и особенно, почему ты не должна их лечить. Поезжай в Спрингс. Устройся там. Им не нужны здесь люди, особенно без пары. Они им не доверяют. Почему ты вообще решила приехать сюда?

— Ты знаешь, почему.

— Твоя способность обращаться не вернется, потому что ты рядом с волками, а Спрингс не так уж далеко. В любом случае, ты не живешь на землях стаи, а я не живу в чужой стране или на другой планете.

— А как насчет тебя? Ты тоже не вписываешься. Я все еще не понимаю всей этой истории с волком и койотом.

Кайла снова пожала плечами.

— Это работает. Это все, что я знаю. Ты знаешь, противоположности притягиваются. Но ты человек, или, по крайней мере, если ты койот, животное слишком латентно для меня, чтобы даже учуять ее. Иди лечить людей, которые нуждаются в тебе. Тебе здесь не место, и ты узнаешь это на собственном горьком опыте, если будешь продолжать цепляться за мечту. Твой преследователь давно ушел. Теперь ты в безопасности, но не здесь.

— Однажды в детстве я обратилась, — она повертела салфетку, скручивая и завязывая ее.

— И это больше никогда не повторится, не так ли? Ты больше человек, чем койот, и тебе пора понять, что ничего не изменится.

— Все. Можешь сменить тему? — Лив вздохнула и уронила салфетку. Она не хотела сдаваться. Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, прежде чем сестра успела это заметить.

— Что ты думаешь о Ксандере Дэвисе?

— Ты же знаешь, я не могу говорить о нем, — она смотрела в окно на людей, толпившихся снаружи. Население Спрингса было приличным. Здесь ей будет хорошо. Но сердце хотело не этого. Оно хотело…

— Серьезно? — Кайла шлепнула ее по руке. — Я с тобой разговариваю.

— Его дело тебя не касается, — Лив посмотрела на сестру, раздражение высушило ее слезы.

— Не мое дело? Он живет в твоем коттедже. Я слышала всякое дерьмо, которое мне не нравится. Скажи, что это неправда.

— Да. Ну… я действительно не могу обсуждать его.

— Не можешь или не хочешь?

— Не буду.

— Хорошо, тогда сядь и послушай, что я скажу. Вся эта ситуация похожа на дежавю. Все говорят, что он сошел с ума. Его не вернуть. Тебе нужно все прекратить, пока не поздно и ты не привязалась, и отпустить его, чтобы стая с ним разобралась. Попытка исправить сломленного мужчину — это то, что привело тебя к неприятностям в первую очередь. Тебе действительно нужен еще один сумасшедший сталкер?

— Стая разбирается с этим. Альфа — попросил у меня помощи.

— Он сломлен, и ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить его, разве ты не понимаешь? Этот человек опасен, и, честно говоря, мне не нравится, что он живет под твоей крышей так далеко от стаи. Что помешает ему убить тебя во сне? Я знаю, что Терренс почти смог так сделать в колледже, и он даже не жил с тобой.

— Ксандер — не Терренс. Я действительно не могу обсуждать его дело, Кайла. Остановись.

— Он может быть серийным убийцей, — Кайла швырнула картошку обратно, попав Лив между глаз. — Ты эксперт, у тебя степень по психологии. Ты должна это знать.

— Он не убийца. Он не подходит под профиль социопата или психопата. Слушай, я уже сказала больше, чем следовало. Остановись.

— Ты не можешь знать наверняка. Как ты можешь поставить ему диагноз через несколько дней? Он напортачил не просто так. Ты понятия не имеешь, почему он такой, какой есть, что сделало его жестоким. Говорят, он работал на какую-то секретную правительственную организацию. Они набирают определенную индивидуальность, и они не из тех, кто резвится с пушистыми котятами и пушистыми кроликами.

— Я закончила этот разговор. Просто брось это и прекрати добывать информацию, которую не получишь.

— Он убьет тебя. Я знаю Волков, и то, что знаю о них, этот парень не котенок. Ему не нужен нож, чтобы прикончить тебя. Он будет вгрызаться в тебя, делая Терренса похожим на плюшевого мишку в сравнении с ним. Они найдут тебя по кусочкам. Ты знаешь, что происходит, когда волк выходит из-под контроля.

Лив пропустила замечание о ноже мимо ушей. Неужели нож Райкера был посланием для нее, а не для Ксана?

— Он не маньяк.

— Ты объявила Терренса безобидным солдатом, страдающим посттравматическим синдромом. Он человек и вполовину не так плох, как вышедший из-под контроля волк. Близняшка Ксана не смогла его вытащить, а ты думаешь, что сможешь? Серьезно?

— Достаточно, — Лив провела пальцами по скрытому под блузкой шраму слева от сердца. Если бы Терренс нанес удар на дюйм выше, она была бы мертва. А так она провела две недели в медикаментозной коме и в десять раз дольше на реабилитации. У нее все еще были проблемы с легкими, и всегда будут, если она не сможет снова обратиться.

— Я так и думала, — Кайла смотрела на то место, где сестра потерла шрам. — Не забывай, как ты его приобрела. Во второй раз ты можешь не выжить, — прозвенел звонок, и Кайла посмотрела на дверь. — Мне пора. Гайтан здесь, — она ткнула в Лив пальцем. — Подумай о том, что я сказала.

Лив бросила салфетку на тарелку, ее аппетит внезапно пропал. Она закусила губу и уставилась на стол, собираясь с силами, прежде чем посмотреть сестре в глаза.

— Мне тоже нужно домой.

— Подожди минутку. У тебя странное выражение лица, — Кайла нахмурилась. — Ты влюблена в этого парня.

Она судорожно сглотнула. Привлекает — да. Влюблена — нет. Что женщина, не может положить на него глаз?

— Нет. Я просто верю, что его стоит спасти, и собираюсь это доказать, — Лив посмотрела туда, где стоял пара Кайлы. Он всегда держался на расстоянии, как будто она ему не нравилась. Его глаза на секунду вспыхнули странным голубым светом, и она моргнула. Игра света?

Лив поднялась, и Кайла схватила ее за запястье.

— Пожалуйста, будь осторожна. Ты понятия не имеешь, на что способен один из этих волков. Они не койоты и не отступят. Сначала они хватают за горло, а потом задают вопросы.

— Я знаю, что делаю.

— Неужели? Что ты на самом деле знаешь о Ксане Дэвисе? — она отпустила ее и подошла к своему самцу, чмокнув его в щеку. Лив помахала ей на прощание, и он обнял Кайлу за плечи. Они вышли вместе, словно молодожены, которые не могут оторваться друг от друга.

Очевидно, я мало что знаю. Лив смотрела на катастрофу, которую всего час назад можно было назвать одним из самых опрятных домов в Блэк-Хиллс. Что случилось? Кто-то запланировал снос, о котором она не знала?

— Мистер Дэвис?

Из-за перевернутого дивана донеслось рычание.

Сердце Лив дрогнуло, во рту пересохло, и она могла поспорить с пустыней Сахара по засушливости. Нужно расслабиться.

— Ты в порядке? — он не Терренс.

Тело, перепрыгнувшее через диван, ударило ее прямо в грудь, как полузащитник. У Лив не было времени закричать, не говоря уже о том, чтобы сделать вдох, прежде чем он вышиб из нее дух. Глухой звук. Она упала на спину, а сверху на нее навалился очень тяжелый, очень сумасшедший мужчина.

— Лежи.

— Что? — ее израненное легкое горело, и она успела сделать только несколько маленьких вдохов, прежде чем он зажал ей рот рукой. Ее сердце угрожало выпрыгнуть из груди, и мир закружился перед тем, как вернуться в фокус, когда адреналин начал пульсировать в ее венах.

— Они услышат тебя, — прошептал он и убрал ладонь.

— Кто? — ее желудок скрутило, когда чернота заволокла ее зрение. Лив боролась, отчаянно пытаясь не упасть в обморок. Дыши медленно. Сфокусируйся.

— Оставайся здесь. Я их выманю, — он скатился с дивана и присел, выглядывая из-за него.

— Э, Ксан? Там никого нет, — нужно образумить его. Успокоить. Не подпитывать его страх. Трудно, когда ее сердце колотилось, как у испуганного кролика, а Ксандер Дэвис выглядел так, словно готов был проглотить ее.

Он резко обернулся, подняв палец к губам.

— Это просто смешно…

И тут она услышала хихиканье, доносившееся из спальни. На секунду она затаила дыхание и прислушалась, почти поверив, что кто-то вломился. Ее плечи напряглись, мышцы напряглись, и она задохнулась, как выброшенная на берег рыба. Вдох-вдох-вдох. Ее дыхательные пути сжались, удушая ее. Лив схватилась за горло.

— Нет, — прошептала она. В доме кто-то есть.

— Спасибо, что посмотрели наш эпизод с гиенами, «Убийца среди нас». На следующей неделе в «Дикой, дикой, дикой природе» мы отвезем вас в Северную Америку и познакомим с другим хищником — волком.

Телевизор. Чертов телевизор. Истерический смех сорвался с ее губ, похожий на хихиканье из телевизора. Хорошо, что она не обмочилась.

Ксан уставился на нее, скривив губы, его глаза горели, на лице было не совсем нормальное выражение, как будто в любую секунду он мог сорваться, как предсказывала ее сестра.

— Это не смешно, — низкий, хриплый звук опасности сорвался с его губ. Каждый волосок на ее затылке поднялся в ответ.

Лив сглотнула и сделала глубокий вдох, очищая свой разум, изучая мужчину перед ней, который мог бы проглотить ее и выплюнуть, как предупреждал Дрю. Он не атаковал, а защищал ее, или думал, что защищал. Не действия хладнокровного убийцы.

— Мне очень жаль. Послушай, хоть секунду.

Он склонил голову набок и сделал, как она просила. Смущение исказило его лицо, брови нахмурились, глаза слегка расширились. Через несколько секунд его плечи расслабились, и энергия, которая грозила вот-вот взорваться, иссякла.

— Я — осел.

— Нет, это понятно. На секунду мне показалось… Не бери в голову, — все напряжение в ее теле исчезло вместе с ним, но жужжание от страха осталось, гарантируя, что сегодня она не сомкнет глаз. — Это телевизор в моей комнате. Когда я прихожу в офис, у меня на таймере горит свет, так что люди не знают, дома я или нет.

Ксан сел на корточки и нахмурился.

— Ты ставишь телевизор и свет на таймер, когда уходишь, чтобы люди не знали, здесь ли ты? Ты параноик?

— Я? — Лив приподнялась на локтях и оглядела беспорядок вокруг. Повсюду валялись обломки стола. Ее диван прогнулся посередине, рама определенно треснула. И он назвал ее параноиком? Наверное, сталкер заставил ее вести себя по-другому, но уж точно не параноидально. — И что же, по-твоему, преследовало нас, Ксан? Ты же понимаешь, что сломал мой диван.

— Побочный ущерб, — он закатил глаза от упоминания дивана. — Трудная работа, но кто-то должен был спасти мир от твоего дурного вкуса.

— Думаешь, у меня дурной вкус?

— Нет, я думаю, ты дальтоник, — уголок его рта дернулся. — Но очень симпатичный дальтоник.

— Ты очень плохой волк. Юмор и лесть не избавят тебя от объяснений, — женщина обвела рукой гостиную. — Так что же случилось?

— Ты снова пытаешься препарировать мой мозг?

Лив фыркнула. Серьезно? Препарировать его мозг?

— Что? Я выгляжу так, будто у меня есть какой-то инопланетный лучевой пистолет для разрезания мозгов? Ненавижу, когда люди используют этот термин. Я ни хрена не копаюсь в их мозгах. Просто пытаюсь понять, какого черта ты разгромил мою гостиную, и кто знает, какие еще комнаты в моем доме. Ты хоть представляешь, как трудно найти розовый диван?

— Я думал, ты называешь этот цвет — фуксией.

— Так и есть. Вернемся к основному вопросу, мистер Дэвис.

Ксан покачал головой и нахмурился.

— Мне очень жаль. Я заплачу, как только вернусь на работу и заработаю немного денег. Кажется, я накопил кучу долгов, — он запустил руку в волосы. — Звук, из соседней комнаты, разбудив меня, удивил. У меня есть… Не бери в голову, — он смотрел в пол, и женщина не могла чувствовать себя большей стервой, чем он. Она привыкла справляться с такими вещами.

Да, настоящий профессионал, Лив.

— Мы можем начать сначала? Забудь про диван. Я могу заказать еще когда-нибудь.

— Думаю, мне лучше уйти. Освободи меня от этого обещания, Лив. Я тебе не подхожу, и мне здесь небезопасно. Когда я теряю рассудок, то действительно теряю его, и я не уверен, что не причиню тебе боль, если тронусь умом.

— Ты не сделаешь этого. Ты обещал. Кроме того, я единственный человек, который может тебе помочь. Знаю, кто ты, и ты можешь спокойно поговорить со мной.

— Я в курсе, — выражение его лица из спокойного стало злым, за две и одну десятую секунды. Он пополз к ней. Лив ахнула. — Люди даже не должны знать о нашем существовании. Кто рассказал тебе о нас?

— Я просто знаю. Почему это тебя так расстраивает? — ее охватило желание убежать, но бежать от разъяренного волка — не лучший вариант. Она заставила себя не шевелиться. — Поговори со мной, Ксан.

— Что ты знаешь о волках? — прорычал он. — Ты — человек.

— Нет, я знаю.

Он не выглядел бы более потрясенным, даже если бы она дала ему пощечину. Не говоря ни слова, он схватил ее за ноги и подсунул под себя, где оседлал ее бедра.

— Что ты сказала? — мужчина отпустил ее, но не сводил с нее глаз, словно провоцируя двинуться.

— Я — койот, — пискнула она.

Он обхватил ладонями ее голову и склонился над ней, принюхиваясь от плеча к уху. Остановилась рядом с яремной веной. Его дыхание, прерывистое, затрудненное.

— Ксан? — ее пульс участился, пульсируя на шее. Пульс в крови наполнил ее уши. Нужно оставаться спокойной.

— Я не чувствую запаха животного, — слова были такими мягкими, что по ее коже побежали мурашки. Он поднял лицо, но не тело, на этот раз он посмотрел ей в глаза. — Не лги мне. Мне это не нравится.

— Вовсе нет. Никто, кроме моей сестры, этого не знает. Я перестала быть оборотнем в детстве. Даже Альфа думает, что я человек.

— Невозможно, — смущение исказило его лицо. — Не так ли? Ты можешь перестать быть тем, кем родился? Это просто проходит?

— Понятия не имею. Я надеялась, что, жизнь среди стаи, поможет вернуть способность обращаться, но я здесь уже несколько месяцев, и ничего не изменилось. Я знаю, кто я. Просто не знаю, почему я перестала ею быть.

— Я тоже, — пробормотал он. — Я больше не могу превращаться.

Лив кивнула.

— Я понимаю, — его признание говорило о многом. Теперь они кое-чего добились. Дракон номер два только что сгорел. Это определенно объясняло, почему он болен и его разум не исцелился. Превращение помогло бы, может, и не вылечило бы, но помогло. — Вот почему ты здесь. Ты надеешься, что это место исцелит тебя.

— Что-то в этом месте исцеляет меня, — Ксан слегка повернул голову, и его губы оказались в дюйме от ее губ. Он легко мог ее поцеловать. Ее сердце колотилось так сильно, что было больно. — Я хочу тебя, — сказал он.

Я тоже.

— Я не могу. Не с пациентом.

— Тогда ты уволена, — Ксан одарил ее опасной улыбкой, которая говорила, что он хочет поглотить каждый дюйм ее тела. Возможно, слово «хочу» не описывало голод, который она увидела на его лице. Первобытный. Неиссякаемый. Пропасть бездонной потребности.

У нее перехватило дыхание, как если бы женщина споткнулась.

— Ты не можешь меня уволить. Ты меня не нанимал.

— Это взаимно. Я чувствую запах твоего возбуждения.

Нет смысла отрицать, это ничего не изменит. Боже, всего на долю дюйма его губы коснутся ее губ.

— Да, но я не могу этого сделать. Пожалуйста, по причинам, в которые я не хочу вдаваться, слезь с меня.

А потом он исчез. Его тепло исчезло из ее тела, он исчез из комнаты. Дальше по коридору хлопнула дверь, и что-то врезалось в стену, скорее всего, ее ваза из магазина «Все по доллару», которую она держала в каждой комнате. Когда их швыряли на пол или на стену, они производили сильный шум. Эти звуки однажды спасли ей жизнь, и, скорее всего, спасут снова, если сталкер когда-нибудь найдет ее.

Черт! Ей следовало взять с него обещание не разрушать и ее дом.

Лив потребовались годы, чтобы оправиться от нападения. Терренс чувствовал, что их сеансы были чем-то вроде более глубокой связи, как будто он вступил в отношения с ней. После пары лет терапии она отпустила его, сказав, что он больше не нуждается в ее услугах. И она поставила диагноз, что он готов двигаться дальше. Вскоре он пригласил ее на свидание. Ей следовало отказаться, но она сблизилась с ним, почувствовала, что знает его.

Но этого не было.

Его истинная сущность проявилась через три недели после того, как она начала с ним встречаться. Первая ревность. Он обвинил ее в том, что она трахает своих пациентов мужского пола и настаивал, чтобы она не принимала мужчин, как врач. Затем насилие, перепады настроения, где он бушевал и бросал вещи. Потребовалось только один раз, когда он ударил ее, прежде чем она порвала с Терренсом.

Вскоре началось преследование. Он появлялся на ее работе. Любимом ресторане. Звонил ее семье. Друзьям. Всем, кого она знала, когда не отвечала на звонки. Поездка в полицейский участок, и у нее есть судебный запрет, который, как она вскоре узнала, представляет собой бесполезный клочок бумаги.

Когда Терренс ворвался в ее дом, он подождал, пока она войдет, и набросился на нее. Он пытался изнасиловать ее, рвал на ней одежду и избивал. Когда она укусила и поцарапала, он ударил ее ножом в грудь. К счастью для нее, соседи услышали шум и вызвали полицию. Когда сирены приблизились, Терренс убежал, оставив ее избитой, окровавленной грудой на полу кухни.

Полиция его так и не задержала. Он просто исчез, и она поймала себя на том, что постоянно оглядывается через плечо, перестраивая дом так, чтобы никто не знал, когда она дома, выбирая разные маршруты на работу, избегая всего рутинного. С момента нападения она держалась на расстоянии от своих пациентов — даже когда они больше не нуждались в ней. Глупо было ввязываться в это дело, и она пообещала себе, что больше никогда так не поступит.

Ксан не будет исключением. Она не могла, не хотела снова открывать эту дверь. Лив поднялась на ноги и подобрала пару осколков разбитого стекла. Она открыла входную дверь и бросила ее на траву рядом со ступенями.

Она выдохнула. Все это казалось слишком знакомым, как будто история повторится. Да, она чувствовала влечение. Да, у нее были причины избегать любых личных отношений, но она поймала себя на мысли, что ей интересно, могут ли эти отношения сработать.

Разве она не усвоила урок в первый раз? Женщина выбросила еще один кусок сломанной мебели. Да, она знала, что нужно делать. Она позвонит сестре и попросит прислать зятя и еще пару волков, чтобы они забрали диван утром. После разговора с Кайлой она позвонит Дрю и скажет, что ему придется найти кого-то другого, потому что она решила переехать в Спрингс. Лучше сломанный диван, чем сломанные кости… или хуже. Это был первый тревожный звоночек.