Опасный флирт

Глава десятая

Угощение, приготовленное нашим поваром, удалось на славу. В остальном, обед в обществе барона почти не отличался от обеда в компании местного викария или просто соседа. Джентльмены, как обычно, монополизировали беседу. Должна сказать, что дамы высшего света знают немало удачных способов, как перевести разговор с лошадей на более общий предмет, но ни миссис Ловат, ни я таким умением не отличались.

– Отличную гнедую лошадку вы привезли с собой, лорд Фарфилд, – заметил Банни.

– Купил за бесценок у Олванли. У него есть одна охотничья, рано или поздно она тоже будет моей.

– Я вам скажу, где можно приобрести прекрасную лошадь для охоты, и тоже почти даром. В Хайте есть одна, у Сингера, он ее хочет продать. Родилась и выросла и Ирландии. Великолепный скакун, несется, как ветер, может перепрыгнуть через любую ограду. И для верховой езды очень подойдет – хорошо ориентируется на местности.

– Не можете ли познакомить меня с Сингером?

– С удовольствием.

– А как здесь места, годятся для верховой езды?

– Хедер любит прогуливаться верхом, – сказала миссис Ловат, чтобы включить меня в беседу.

Фарфилд вежливо улыбнулся, но чувствовалось, что с нетерпением ждет ответа Банни. Так прошло время, пока подавали первое и второе блюда и забирали посуду. Мне хотелось, чтобы джентльмены поскорее уединились за бокалом вина, не терпелось заглянуть в комнату Фарфилда.

Наконец момент наступил, мы с тетушкой удалились в гостиную.

– Какой приятный мужчина лорд Фарфилд, – сказала тетушка.

– Да, интересный внешне, – согласился я.

– И богат! Подумать только, сколько домов унаследует!

– И пещеру, – добавила я хитро, желая подразнить тетю. – Но согласитесь, тетя, он не очень привлекательный собеседник.

– Подумаешь! При чем здесь это? Главное, что ты можешь в один прекрасный день стать баронессой, и маркизой, одной из законодательниц светской жизни в Лондоне. Тебя всегда влекли светские приемы.

Чтобы улизнуть по своим делам, не вызывая подозрений, я сказала:

– Раз так, я, пожалуй, начну готовиться к этой роли сейчас же – поднимусь наверх, займусь своим туалетом.

– Как жаль, что мы в трауре и не можем создать более оживленную обстановку для лорда Фарфилда. Как думаешь, Хедер, не будет ли яркая шаль выглядеть слишком непочтительно? Черное тебе не идет.

Я была одета в свое единственное приличное траурное платье.

– Можно сказать, что у меня нет черной шали.

– Но на тебе черная шаль сейчас.

– Да, но Фарфилд наверняка не обратил внимания.

– Ты права. Такое впечатление, что женщины не вызывают у него большого интереса, – согласилась тетушка.

Однако в Брайтоне он поцеловал мне руку, заглядывая в глаза. Куда девалась его галантность? Или все было рассчитано на приглашение в Грейсфилд?

– Возможно, он пригласит к себе Банни. Они, кажется, нашли общий язык.

Поднимаясь в свою комнату, я осведомилась у Тамма, накормили ли слуг Фарфилда.

– Они очень уютно устроились в кухне, мисс Хьюм, обедают и весело болтают.

Я поспешила в Золотые апартаменты», дверь оказалась не заперта, я вошла и тихо закрыла ее за собой. Было еще не очень темно, я не стала зажигать свет. Фарфилд привез столько нарядов и туалетных принадлежностей, что поиски были крайне затруднены. Туалетный столик был завален с полдюжины галстуков, которые он, видно, примерял, но они его чем-то не устроили, множество щеток, расчесок, рожков для обуви, здесь же лежало маленькое дамское зеркало – и зачем только оно ему понадобилось?

Туалетная вода, бритвенные принадлежности, щипчики и пилочка для ногтей. Чемодан был плотно забит сюртуками, брюками, бальными туфлями, ботинками, сапогами и там же сверху красовались роскошные шелковые тапочки. Я быстро пошарила в карманах одежды, где также обнаружила множество всяких замысловатых предметов, включая солидную сумму денег – целый увесистый мешочек с гинеями и шиллингами. Вот так затруднительное положение, подумала я. Несколько раз рука нащупывала бумагу, но это были разные пригласительные и один пригласительный билет от некоей Эсмеральды, которая писала название места с массой орфографических ошибок, и в конце заверяла адресата в своей верной любви, тоже с ошибками. Я решила, что это кокотка. Ничего не обнаружив под кроватью, матрацем и подушкой, я в отчаянии заглянула во все туфли и тапочки, ящики комода и стола в обеих комнатах и в конце поисков заключила, что, если лорд Фарфилд и располагает какими-либо уликами, он держит их при себе. Этот вывод привел к решению, что надо заставить его под любым предлогом снять одежду. Бедняге предстояло быть облитым вином или чаем, прежде чем он отправится спать. Я поспешила выйти из комнат и побежала к себе, чтобы сменить шаль. Надев вместо черной шали розовую с голубым легкую накидку, я вернулась в гостиную. Там я убедилась, что спешить было незачем, Банни прекрасно справлялся с возложенной на него задачей. Прошло добрые полчаса, прежде чем джентльмены присоединились к нам. Если Фарфилд и заметил мою новую шаль, он не показал виду, что повергло тетю Ловат в странное беспокойство. Так как по провинциальным обычаям обед подается раньше, чем в столице, нам предстояло чем-то заполнить долгий вечер. И придумать, как развлечь гостя.

Тетушка Ловат всем развлечениям предпочитала одно – карты на четверых. Иногда она была не против перекинуться на двоих, но ее настоящей страстью был вист. Она не садилась за карты со дня смерти папа и очень скучала без партнеров.

– Думаю, дома мы можем позволить посидеть за карточным столиком вчетвером, даже несмотря на траур, – произнесла она, наблюдая искоса за реакцией Фарфилда.

– Шиллинг за очко. Так как участвуют дамы, я не предлагаю значительной суммы.

Для нас шиллинг за очко была вполне значительная сумма. Обычно мы играли на пенсы.

– Мы здесь делаем мелкие ставки, – сказал Банни.

– Пенсы.

– А.

Мизерные размеры ставок, однако, не охладили пыла Фарфилда ни на йоту. Он даже не стал дожидаться слуги, а сам помог Банни разложить зеленый ломберный стол и придвинуть стулья. Не успели мы занять места, как Банни подбросил нам ложку дегтя.

– Мне нужно бежать, господа. Желаю удачной игры.

– Как бежать?! Но, мистер Смайт, вы нужны нам как четвертый участник!

– Извините, ради бога. Дело в том, что сегодня состоится заседание Приходского Совета, не могу пропустить. Постараюсь не задерживаться, – говоря это, он бросал на меня выразительные взгляды. Если только старина Нед Ферс не пустится в дебаты по поводу увеличения налогов. На него часто находит. Но к семи, в любом случае буду.

Он сделал особое ударение на слове «семь» и снова покосился на меня. Я кивнула, в надежде, что он поймет и прекратит многозначительно рассматривать меня, это становилось заметно.

– Разве вам так уж обязательно идти? – не унималась миссис Ловат.

Приходские Советы заседали в Хайте. Одна дорога туда и обратно занимала много времени. Она была зла и наговорила бы многое другое, если бы не присутствие гостя, который иронически посмеивался над дезертирством Банни.

– Боюсь, что совершенно обязательно. Не могу позволить старику Ферсу протащить повышение налогов.

Эта возможность казалась Банни столь же кощунственной, как миссис Ловат отложить игру. Неожиданно на выручку пришел лорд Фарфилд.

– Можно пригласить Кервуда в качестве четвертого игрока. Он виртуоз в картах.

– Кервуд? – переспросила тетя Ловат.

– Это ваш лакей, милорд? Мы часто просим миссис Гиббонс на роль четвертого партнера, но она не очень хорошо играет, бедняжка.

Фарфилд удивился.

– Я имел в виду Кервуда Сноуда, – пояснил он.

– Сноуд! – воскликнули тетушке в ужасе.

– Нет уж, лучше я позову миссис Гиббонс.

– В Брэнксэм Холл он часто заполнял место недостающего игрока. Герцогиня очень высоко ценила его искусство за карточным столом – настаивал Фарфилд, не понимая, чем вызвано раздражение миссис Ловат.

Я наблюдала, как она мысленно пытается решить эту проблему. В ее оценке, высшей заслугой, помимо титула и доступа в Королевский Павильон, было умение играть в вист. Стол был готов, стулья стояли на местах, и в пользу Сноуда говорило высокое мнение самой герцогини о его способностях. Последнее обстоятельство оказалось решающим.

– Если вы считаете, что Сноуд подойдет, давайте позовем его, пусть составит нам компанию, – согласилась она.

Она позвонила Тамму и велела передать приглашение Сноуду, хотя ее приглашение было больше похоже на приказ. Мы ждали десять минут, мне начинало казаться, что Сноуд собирается отклонить предложение. Меня бы это не удивило, если бы я не знала его подобострастия перед титулованными особами. Его угодничество Фарфилду вызывало у меня отвращение. Он обязательно придет, я не сомневалась; видимо приводит себя в порядок. Мне стало жаль его. У него, конечно, нет вечернего костюма, надо было ему сказать, что можно придти в любом приличном сюртуке.

– Почему он не идет? – горела нетерпением миссис Ловат, тасуя колоду. Она напоминала юную девицу перед первым свиданием.

– Вот и он, – сказал Фарфилд.

Я посмотрела на дверь и почувствовала облегчение. Он выглядел вполне прилично в том, что касалось одежды. На нем был не вечерний костюм, но хороший голубой сюртук и новые брюки, которых я раньше не видела. Сюртук сидел на нем великолепно. И черные волосы были гладко зачесаны, галстук аккуратно завязан. Я обратила внимание, что на нем были начищенные до блеска дорогие ботинки и удивилась, что он выпрашивал те, что остались после папа. Они выглядели слишком большими для него, и я подумала, какому хозяину они раньше принадлежали. Было обидно, что такой красивый мужчина не гнушается обносками, но лицо Сноуда было непроницаемо.

– Сноуд, вы прекрасно выглядите в этом наряде, – воскликнула миссис Ловат, не скрывая удивления.

Сноуд вежливо поклонился.

– Благодарю за приглашение, миссис Ловат. Можно начинать? – усаживаясь на свободный стул, он посмотрел на меня, мне показалось, что в уголках губ мелькнула улыбка. И что еще хуже, с цепочки его карманных золотых часов свисал золотой брелок в форме голубя. Если тетушка заметит, она может обвинить Сноуда в том, что он украл его, тогда мне придется признаться, что это мой подарок.

Я догадывалась, что тетя Ловат хочет сама играть в паре со Сноудом, хотя она ничего не говорила по этому поводу, а меня она оставляла для Фарфилда. Однако стул, который занял Сноуд, находился напротив меня. Без дальнейших пререканий, она начала сдавать карты. Последняя карта оказалась бубнами.

– Бубны – козыри, – сказала она и посмотрела в свои карты.

– Отличные карты! – воскликнул Фарфилд, просматривая свои.

– Три козырных!

Он так держал карты, что все за столом могли их видеть. Для тетушки даже раскрытие одной карты было равносильно анафеме. К картам она относилась не как к игре, а как к войне.

– Лучше опустите ваши карты, лорд Фарфилд. Зачем нам помогать противнику? – заметила оно резко.

Он покорно спрятал карты. Игра началась.

– Я как раз перед вашим приходом говорил дамам, Кервуд, что в Брэнксэм Холле вы обычно играли с герцогиней.

– Да, когда не хватало игрока, – ответил он лаконично. Его лицо приняло такое же сосредоточеннее выражение, которое бывало у миссис Ловат за игрой. Было ясно, что светская болтовня его не интересует.

– Люблю сразиться в вист, – продолжал Фарфилд. – Но должен сказать, что фараон мне нравится больше.

– Фараон, – усмехнулась миссис Ловат. – Для фараона не нужно большого умения. Просто достаточно угадать следующую карту.

– И поставить на нее, – добавил Фарфилд. Очевидно, он хорошо разбирался в этом.

– Вы пошли пиками на мои бубны, – сказала миссис Ловат несколько позднее.

– Не может быть, лорд Фарфилд, чтобы у вас вышли все козыри, вы ведь сказали, что у вас их три.

– Ах, да, вы абсолютно правы.

Он забрал свои пики и метнул бубнового короля на тетушкиного туза. Она уставилась на него, словно он сошел с ума. Если у него было три козыря, он не должен был покрывать туза такой большой картой. Она закусила губу, но ничего не сказала. Фарфилд делал больше, чем достаточно, поддерживая разговор вместо нас. Игра продолжалась. Фарфилд делал массу оплошностей – то выкладывал козыри, когда в этом не было необходимости, то отказывался от хода, имея нужную карту, то предавал свою партнершу иным образом.

Я не могла оторвать глаз от позвякивавшего брелка-голубя. Мне очень хотелось, чтобы Сноуд убрал его поглубже в карман. Он говорил очень мало, но я видела, как озорно поблескивали его глаза каждый раз, когда Фарфилд делал очередной неудачный ход. Первый кон выиграли мы со Сноудом.

– Возможно, лорд Фарфилд, если бы вы больше сконцентрировались на игре, вместо того, чтобы обсуждать, сколько вы потеряли в фараона, нам удалось бы удачнее провести следующий кон, – прошипела тетушка сквозь зубы. Ее раздражала и выводила из равновесия не только его ужасная игра, но и то, что не обращал внимания на меня. Последнее я легко ему прощала. Он не знал, что ему вменялось в обязанности флиртовать со мной.

– Который час? – спросила она.

Сноуд полез за часами.

– Только половина десятого, – сказала я, прежде чем он успел их достать из кармана. Вероятно, он уловил панический страх в моем голосе, ибо тут же спрятал брелок в карман вместе с цепочкой.

– Бокал вина не помешал бы, поднял бы нам настроение, – сказал Фарфилд и пошел за бутылкой.

– Вашими бы устами…. – ответила миссис Ловат мрачно.

Следующий кон не принес утешения тетушке. Фарфилд полностью дискредитировал себя в ее глазах, репутация Сноуда, напротив, поднялась на небывалую высоту. Он играл с установкой на победу и умел использовать каждый шанс. Несколько раз он высказал очень дельные замечания, но сохранял скромность. В первом коне миссис Ловат хвалила его неохотно, но во втором – менее скупилась на похвалу.

Когда игра закончилась, и выигрыши были отданы Сноуду и мне, тетушка сделала последний комплимент:

– Как-нибудь вечерком мы еще сыграем, – сказала она и пристально посмотрела не него.

Сноуд склонил голову и ответил с неотразимой улыбкой:

– Давайте в следующий раз играть на пару, мэм, и в противники возьмем любую пару, которую вы сочтете нужным пригласить. Вы играете очень смело.

– И с ущербным партнером, – при этих словах она бросила взгляд, полный укора, на лорда Фарфилда.

Сноуду пришлось подавить желание продлить пребывание в обществе знатного гостя и попрощаться.

– Обычно я проверяю, все ли в порядке на голубятне, прежде чем лечь спать, – сказал он. – Спасибо за приятный вечер.

Мне нужно было кое-что ему сказать наедине, и я пошла с ним под предлогом, что хочу поговорить о голубях.

– Завтра пришлю вам помощника, – сказала я, направляясь с ним к двери. Когда мы оказались вне пределов слышимости, он спросил:

– Теперь можно его вынуть?

– Я не сказала тете, что подарила вам папины часы, – постаралась я оправдаться и почувствовала себя полной дурой. – Боялась, что она огорчится.

– Я так и подумал. Это делает ваш подарок еще более дорогим моему сердцу – ведь это наш секрет.

Вопреки ожиданиям в голосе его не было укора, и улыбка светилась теплом. Я оценила его джентльменское поведение. Перед сном обычно подавали легкую закуску, и я надеялась, что тетушка пригласит Сноуда к столу. Это не заняло бы много времени, и он заслужил честь своим безупречным поведением во время игры. Но она не предложила ему вернуться, меня это удивило, но я не решилась сама пригласить его. Стол накрыли почти сразу после ухода Сноуда. Я следила за стрелкой часов, чтобы не опоздать на свидание с Депью. Когда чай был разлит, и все приступили к трапезе, миссис Ловат сказала Фарфилду:

– Как я понимаю, вы знали Сноуда раньше, вы назвали его Кервудом, я не знала, что его так зовут.

– Так его звали в Брэнксэм Холл. К нему там очень хорошо относились, даже баловали.

– Как вы это объясняете? Разве у герцогини нет своих детей?

– Полдюжины. Три сына. Мэтланд – старший, наследник, Вили – в армии сейчас и младший. И три дочери, все замужем и живут в разных частях страны.

Это подтверждало, что герцогине не меньше пятидесяти, как и говорил Сноуд. Хотя бы здесь он говорил правду.

– Кервуд спас жизнь старшему сыну, – продолжал Фарфилд.

– Нырнул в озеро и вытащил его, когда лодка перевернулась. После этого не было того, чего бы в доме не сделали для Кервуда. Его отец служил в доме егерем, но герцогиня дала Сноуду образование в приходской школе в благодарность за его поступок. Жаль, что он не продолжал образования, он ведет себя как джентльмен. Похоже, очень способный, имеет индивидуальность. Мой брат Гарольд был о нем очень хорошего мнения, – продолжал Фарфилд.

Я внимательно слушала, ибо у меня был свой интерес к этому человеку. Мне-то было известно, как удачно он пользуется своим интеллектом и характером, оказывая услуги французам. Банни имел обыкновение появляться, когда на столе была еда. Он пришел, когда мы ужинали, и сразу истребил все оставшиеся бутерброды и пирожные. Он тоже поглядывал на часы, давая мне понять, что нужно поторапливаться. Тетушка расспрашивала его о налогах, он заверил, что повышения не ожидается. Без пяти одиннадцать я изобразила, что очень хочу спать. Фарфилд, будучи джентльменом, хоть и глуповатым немного, понял намек и сказал, что пора идти на покой.

– Вы тоже ложитесь, тетушка, – предложила я.

– Я присмотрю, чтобы Тамм хорошо запер все двери.

Она поднялась в спальню вместе с Фарфилдом, стараясь загладить свою резкость с ним во время игры в карты. Когда они поднялись по лестнице, мы с Банни побежали через восточную дверь к разбитой сосне.