Опасный рейс

19. «Длиннейший вечер»

Меня выкупали, а кожу смазали маслом. На меня надели гирлянды из ароматнейших цветов. Все это так, точно я вновь очутился в дворцовых садах, только еще лучше…

Но что это? Сладкий белый лепесток? Откуда, он взялся?

Вкусно… А вот еще один, и еще…

Мммм!

Доралакия впечатляла. Все утро жители города лихорадочно трудились, делая цветочные гирлянды и готовя разноцветные ленты, которые украшали теперь каждый городской дом.

Между высокими стенами домов были протянуты веревки с бумажными фонариками, а по всей набережной расставлены длинные столы, которые ломились от всевозможных изысканных блюд, какие только могла предложить Доралакия.

Гирлянды ароматных сосисок и большие банки сочнейших оливок стояли среди огромных тарелок, на которых стопками лежали медовые оладьи и громоздились сладкие огурцы. Свежий, только что из печи, хлеб наполнял гавань восхитительным ароматом, который соперничал с запахом эспадоритов — огромных пирогов с заварным кремом, которыми Далькреция по праву гордилась.

Почетное место занимал стол перед Столетней Бакалейной Лавкой, на который Мама Месаполики выставила свои самые бережно хранимые консервные банки: «Тушеные сливы Амберсайда», «Рагу из говяжьей солонины с луком Шотландца Боба» и великолепную рифленую банку квадратной формы с двумя ключами на крышке — «Сардины на тосте с маслом, с добавочным тостом эрцгерцога Фердинанда»!

Фасад Столетней Бакалейной Лавки был украшен гирляндами высокогорных луговых цветов, а на площади перед ней была сооружена деревянная сцена, покрытая красным ковром. Там музыканты городского оркестра в свежепостиранных красных шапочках с кисточками, настраивали свои восемнадцатиструнные балуки — большие медные трубы, на которых можно было играть смычком и одновременно в них дуть.

Люди повсюду разговаривали и пели, танцевали и хлопали в ладоши, смеялись и обменивались поздравлениями. И там были не только жители Доралакии, ибо новость о «Длиннейшем вечере» невероятно быстро распространилась по всему побережью Далькреции. В течение всего утра в Доралакию небольшими группами прибывали люди из Федруна, Лиссари и Месаполи, принося с собой подарки и праздничные гостинцы.

Среди них были и рыбаки в высоких федрунских шапках, несущие банки с медом, и домохозяйки в живописных тюрбанах с рулонами разноцветной материи, и компания из пятерых старушек в длинных черных плащах и больших месаполианских тюрбанах, несущая гигантский свернутый ковер. Было похоже, что старушки весьма озабочены какими-то своими проблемами, так что никто не обращал на них особого внимания.

Улицы и дома Доралакии буквально гудели от слухов и пересудов, касающихся удивительного существа в бакалейной лавке. Одни говорили, что это чихающий медведь, другие — что это читающая собака, тогда как большинство было твердо убеждено, что это Смеющаяся Коза, которая вернулась в Доралакию.

Достоверность всех этих слухов могла вызывать сомнения, но в одном можно было быть уверенными: ни мэр. Павел, ни Мама Месаполики, ни часовщик со своей красавицей дочерью Ларой никому не сказали об этом ни слова. А что же касается Спиро и Нико Месаполики, то их никто не видел с тех нор, как они повезли маленькую девочку в костюме пчелы на большой корабль.

— Ждите полудня, — вот все, что отвечал мэр Павел любопытствующим, улыбаясь и помахивая своей белой бородой. — Но одно я могу сказать вам уже сейчас: вы не будете разочарованы!

Солнце уже светило высоко в небе, когда голубая лодка наконец-то достигла берега. Хотя Спиро и Нико гребли изо всех сил, мощные далькрецианские течения отнесли их довольно далеко в сторону от Доралакии.

— По крайней мере, — проговорил запыхавшийся Спиро, вытаскивая лодку на каменистый пляж, — на суше мы сможем двигаться быстрее.

— Теперь мы пойдем козьими тропами, — сказал Нико, нагибаясь, чтобы Корби могла забраться ему на плечи. — Спиро, он знает кратчайший путь в Доралакию.

Они начали восхождение, прыгая с валуна на валуи, все выше забираясь в гору. Корби оглянулась назад. Нико был прав: двигались они действительно быстро. Берег остался далеко позади, а через несколько минут они были уже почти на вершине горы. Перевалив через вершину, они увидели множество горных коз, которые тревожно блеяли, завидев людей. Вдали уже показались верхушки домов-башен Доралакии.

Словно горные козы, братья уверенно сбежали с горы и стали забираться на следующий склон. Через полчаса Корби могла уже видеть не только верхушки домов, но и улицы между ними, а также нарядно украшенную набережную, запруженную разноцветной толпой, собравшейся на «Длиннейший вечер».

— Теперь недалёко, — пропыхтел Спиро.

— Почти уже там, — с трудом выговорил Нйко.

— Смотрите! — воскликнула Корби.

Там, куда указывала Корби, посреди козьей тропы, сидели пять маленьких старушек в желтоватых нижних рубашках и с крепко связанными за спиной руками.

— Тетушки! — резко остановившись, закричали в один голос Нико и Спиро. — А где же ваши черные плащи, ваши большие тюрбаны?..

Наступил полдень, и огромная толпа на площади уже с трудом сдерживала возбуждение. Мэр Павел поднял руку, и доралакский городской оркестр грянул «Элегию Святого Джорджа» в бравурной интерпретации. Когда оркестр закончил, Мама Месаполики открыла дверь Столетней Бакалейной Лавки и люди замерли в ожидании…

Ожидание длилось… и длилось… и длилось..

В толпе возник ропот. Где же удивительное существо? Мэр Павел и Мама Месаполики озадаченно переглянулись и исчезли внутри лавки. Через несколько мгновений они вновь появились на улице.

— Мама Месаполики, она говорит, — выдохнул мэр Павел, — что задняя дверь распахнута. А это существо, оно исчезло!

Б этот момент послышался хор негодующих голосов и все увидели стайку старушек в желтоватых нижних рубашках, сбегающих к ним по крутой мощеной улице, а также Нико и Спиро, несущего на плечах Корби Флад.

— Мамины сестры из Месаполи, — кричал Нико. — Они говорят, пятеро мужчин в зеленых шляпах цвета бутылочного стекла, они похитили их одежду и их почти самый лучший ковер для пикника!

— Смотрите! — закричала Корби, тыкая пальцем. — Вот они!

Толпа обернулась в сторону, куда показывала Корби, и там, на набережной, все увидели пятерых пожилых женщин, пришедших, как все до сих пор считали, из Месаполи. Они пытались незаметно выбраться из города, унося с собой гигантский свернутый ковер. Люди смотрели то на крошечных старушек в нижних рубашках, окруживших Маму Месаполики и размахивающих руками, как миниатюрные ветряные мельницы, то вновь обращали взгляды на старушек на набережной. Толпа разгневанно загудела.

— Не стойте же просто так! — в отчаянии закричала Корби, видя, как Нико и Спиро с трудом проталкиваются сквозь толпу. — Сделайте что-нибудь!

Как только последняя из старушек в черных плащах исчезла за углом, люди, наконец очнувшись, бросились за ними, крича, тыча пальцами и размахивая руками. Они вбежали наверх по улице Шляпников, пересекли площадь Торговок и свернули в переулок Смеющейся Козы, преследуя старушек, которые оказались довольно прыткими для своего возраста. Забежав за водокачку в конце улицы Вязальщиков Шапочных Кисточек, толпа в замешательстве остановилась.

Сидя на плечах у Нико, Корби в отчаянии озиралась по сторонам. Куда же они делись? Она не знала, так же как и остальная толпа. Люди тыкали пальцами в разные стороны и чесали затылки.

И тут с самой высокой башни Доралакии послышался знакомый голос.

— Мэр, — взволнованно сказал Спиро, — он говорит, они побежали туда?

— Назад в гавань, — добавил Нико.

Люди помчались вниз с горы и, выскочив на набережную, обнаружили там старушек в черном. Четверо из них все еще крепко держали свернутый ковер, а пятая тем временем пыталась отвязать качающуюся у причала рыбацкую лодку.

— Хватайте их! — крикнула Корби. — Они сейчас уплывут!

Когда люди приблизились, одна из старушек внезапно поскользнулась и налетела на другую, которая тоже поскользнулась и налетела на следующую, которая, в свою очередь, тоже поскользнулась и налетела на последнюю старушку. Все четверо попадали и лежали теперь на мостовой, суча в воздухе ногами.

В толпе кто-то хихикнул. Затем хихикнул кто-то еще, и вот уже всю набережную сотрясал неудержимый хохот.

Пятая старушка повернулась и сорвала с себя плащ.

— Мистер Таймс-Ромэн! — воскликнула Корби, перекрывая хохот толпы.

— Никто не смеется над Братством Клоунов, — прорычал мистер Таймс-Ромэн, потрясая кулаками, — и это никому не сойдет…

Пуффф!

Эспадорит с заварным кремом просвистел по воздуху и шмякнулся прямо ему в лицо.

— Эй! — угрожающе закричала вторая старушка, тоже сбрасывая свой плащ.

Шлеп!

Мистер Франклин-Готик тоже получил в лицо порцию далькрецианского кремового пирога, а толпа захохотала пуще прежнего.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Мистер Бембо, мистер Палатино и мистер Гарамонд — каждый из них удостоился своего отдельного пирога. Запнувшись за огромный ковер, все они полетели в воду, увлекая за собой и дико размахивающих руками Таймса-Ромэна с Франклином-Готиком.

Все бурно зааплодировали. От стола, уставленного эспадоритами, к толпе приблизились четверо мальчиков и церемонно поклонились.

— Седрик! Губерт! Эрнест! Тоби! — закричала Корби.

Нико наклонился и спустил Корби на землю.

— Эти гадкие клоуны, — сказал Спиро.

— Мы вытащим их из воды, — проговорил Нико, — затем Мама, она будет с ними очень строго разговаривать!

— Привет, сестренка! — закричал Тоби, подбегая и обнимая Корби. — Нам показалось, что тут может понадобиться наша помощь.

— Отлично сыграно! — засмеялся Эрнест.

— Неплохо сделано! — согласился Губерт.

— Чисто, как рубашка Гиббонса в день стирки, — добавил Седрик.

Корби обняла каждого из них.

— А мама с папой? — спросила Корби. — А Серена?

— Немного поотстали, — сказал Тоби, махнув рукой в сторону моря. — Папа сказал, что мы можем отправиться впереди них на одной из спасательных шлюпок, которые он усовершенствовал. Они просто великолепны!

Внезапно раздался мощный корабельный гудок, и в ответ толпа радостно зашумела. Корби повернулась и увидела, как впервые за много, очень много лет в гавань крошечного городка Доралакия заходит пароход «Гармония».