Операция "Луна"

Глава 28

Завтрак состоял из вяленой рыбы, сухарей и того коричневого мыла, которое в Норвегии зовется козьим сыром. Фьялар сказал, что сегодня и завтра будет заниматься сборами. Естественно, ему еще нужно сообщить своим немногочисленным клиентам и коллегам, что он надолго уезжает. Опять же нужно сложить инструменты, которые он возьмет с собой. Но когда гном не ограничился молотом, тиглями, рунным камнем и взялся за горн и чаны, мы крепко поспорили. Наконец я убедил его, что такое тяжелое и большое оборудование Барни Стурлусон перевезет позже.

Оставив ему для компании меч, я нашел свою метлу, вернулся в гостиницу и поужинал.

Когда на следующее утро хозяин заведения поинтересовался, нашел ли я гнома, то я ответил, что нет. Зато, мол, полазил по горам и неплохо переночевал там. Было воскресенье, но ради приезжающих туристов некоторые магазины оказались открыты, так что я смог отовариться тем, что было нужно. Вернувшись в комнату, я созвонился с туристической фирмой, а потом позвонил домой, горя желанием поделиться своими успехами.

Джинни сказала, что у ее брата пока все в порядке. Дети радостно строили планы, чем мы сможем заняться, когда я вернусь домой. Увы, времени было не так уж и много — им скоро идти в школу. Но я не мог разочаровать моих малышей, потому решил выкроить для них хотя бы день. Отрапортовавшись, я слетал поглазеть на ледник Свартисен — местную достопримечательность. Его название переводится как „Черный лед“, и вправду мрачноватое местечко, но провалы и трещины в нем отсвечивали голубым.

Ранним утром в понедельник я подобрал Фьялара и Фотервик-Боттса на условленном месте. Гномьи пожитки не уместились в багажник, пришлось кое-что устроить наверху. Я засунул меч в сумку и достал то, что приобрел вчера в магазине, — самый приличный средневековый костюм размером на ребенка. Фьялар сделал вид, что его тошнит. Но, помахав руками и порычав, я сумел засунуть его в эти тряпки. Жакетик плотно охватил его мускулистые плечи и спину, а бриджи обтянули задницу, но в целом смотрелось все довольно неплохо.

Просто я решил, что на неподготовленную публику оживший древний гном произведет потрясающее впечатление, да и лишние расспросы нам ни к чему. Теперь все подумают, что мы едем на маскарад. Норвежцы обожают маскарады. Они даже могут решить, что нос и борода накладные, а Фьялар — человек, но лилипут. Подсадив его на сиденье и как следует пристегнув, я поднял метлу. Перегруженное помело медленно взлетело.

Перелет до Тронхейма ему понравился, он так и вертелся на месте, оглядывая окрестности. Если раньше он и летал, то, видимо, только по ночам, вместе со всадниками Дикой охоты. Будучи не дураком, в летном порту он вел себя тихо, пока я брал билеты на ковер до Осло. Потом он приклеился к иллюминатору, и я с трудом оторвал его, когда мы приземлились. Там я заказал номер в самом дорогом отеле, где прислуга навидалась всякого и не лезла в чужие дела. И все равно мне пришлось выслушать несколько одобрительных замечаний и отметить парочку удивленно вздернутых бровей. Мы засели в своей комнате и даже ужин заказали в номер. Фотервик-Боттс сообщил мне, что гному еда не понравилась — слишком мало мяса и слишком много гарнира. А пиво оказалось жиденьким. Он потребовал шотландского виски. Я содрогнулся, увидев цену за бутылку, зато гном быстро утихомирился.

Все остальное время я провел за ножницами, нитками и иглой. Пока маскарадный костюмчик Фьялара делал свое дело, но таможенный контроль США просто кондрашка хватит, увидь они этакое. Я кое-как измерил его и купил приличную экипировку для человека с его габаритами. Теперь предстояло подрезать все до нужной длины, включая рукава. И дотачать обшлага. Портной из меня никудышный, но мне пришлось возиться с одеждой, когда я был холостяком и когда служил в армии. Тем более что никто особо не будет присматриваться к его голубым джинсам и рубашке цвета хаки. Фьялар заворчал, что, мол, носки щиплются, а ботинки жмут. Я попросил Фотервик-Боттса прочесть ему лекцию о губозакатывающей машинке и кусании локтей.

Во вторник, в полдень, мы были уже в Лос-Анджелесе. Я мог бы взять билет и на более ранний рейс, но это был скандинавский ковер. И норвежцы могли сообразить, что я везу переодетого гнома, и счесть своим долгом известить об этом нашу таможню. Американцы ничего не заметят. Потому до самой посадки мы держались тише воды ниже травы. Ну, в Голливуде я привык слоняться без дела между съемками, а уж армейским девизом было: „Быстро вперед и жди!“ Фьялар что-то выводил рунами в моем блокноте, который я дал ему, или просто пялился перед собой. Он явно прикидывал строение лунного корабля — знакомые симптомы.

Хотя трансатлантический ковер был забит под завязку, особого внимания на нас не обращали. Разве что окинули пару раз озадаченными взглядами. Гном обиделся, что я не отдал ему бутылку виски и предложил безалкогольные напитки на время такого долгого пути. Но потом его увлек фильм, который крутили по дальновизору. К счастью, он не понимал ни слова — фильм оказался сплошной пошлятиной. Я же выкопал книжку про ирландскую революцию — о том, как Де Валера поднимал народ против англичан. Мы оторвались от занятий лишь раз, когда пролетали над суровой и прекрасной Гренландией.

Выстояв очередь к паспортному контролю, Фьялар спокойно его проскочил, разве что его одарили насмешливым взглядом. На это я и рассчитывал. С багажом пришлось повозиться. Я-то проверить его вещи не успел. „Все в порядке“, заверил меня он. Действительно, таможенники и без того едва поспевали проверять всю эту толпу. Я соврал, что весь этот металлолом достался моему другу по наследству, а он, бедняжка, к тому же глухонемой. Мы успели подготовить несколько жестов на языке глухих. Жалость сделала свое дело, и нас пропустили.

Снова пришлось возиться с багажом и билетами, а потом ждать рейса на Альбукерке. Как я завидовал викингам! Они просто садились на корабль, распускали паруса, плыли куда хотели и убивали всех по пути. Фьялар дернул меня за рукав и показал на свой рот. Я вздохнул и повел его в бар, где пришлось выложить кошмарную вокзальную цену за очередную бутылку скотча. Сам я пил пиво. Выпитое виски почти не сказалось на нем, разве что он еще больше повеселел. Кажется, гномы не страдают похмельем. Вот счастливцы-то!

Устав как собака, голодный и небритый, я вывалился в альбукеркский летный порт прямо на руки к Джинни. Дети тоже встречали меня.

— Уилла освободили, — прошептала жена мне на ухо. — По крайней мере, на данный момент.

Я возликовал. По крайней мере, в данный момент.

Фьялар и Фотервик-Боттс приковали внимание детей до самого Галапа. Гном молчал всю дорогу, зато колоритно выглядел, а меч рассказывал о всяких битвах, пускался в кошмарные подробности и с готовностью отвечал на вопросы. А Джинни тихим голосом просвещала меня о последних событиях.

— Уилл приедет поздороваться с тобой, но он весь разбит. Его освободили только вчера. Тем более за ним постоянно приглядывают февруны. Хорошо, что они не путаются у нас под ногами.

— Еще бы, — кивнул я, с ужасом подумав о допросах, которые нам учинили бы, если бы обнаружили Фьялара. — Гнома нужно держать подальше от чужих глаз, пока мы все не подготовим. И как следует не защитим.

От призраков и злых духов, от чиновников и инспекторов, и прочих неприятностей, которые случаются в самое неподходящее время.

— Я так и думала, что ты его привезешь, судя по намекам, которые ты отпускал по телефону, — кивнула Джинни. — И приободрила Уилла. Бедняжка!

— Что показала проверка? Он… гм, чистый?

— Совершенно. Прошел все их тесты и пробы. Конечно, некоторая магическая аура чего-то неопределенного осталась… Я сама ее чувствовала. Но это неудивительно, учитывая его приключение с Волшебным народцем.

— Значит, инквизиторы признали его невиновным?

— Нет. — Ее голос был тусклым, как свет луны, которая робко показалась из-за туч. — Они что-то болтали о духах, которые так глубоко проникают в сознание, что их не может выявить ни один тест. Азиатские, что ли? Но пока ничего определенного они не добились. Я предложила вспомнить о здравом смысле. В основном их убедили адвокаты „Норн“. В конце концов, его пока защищает закон о неприкосновенности личности.

— А улики?

— Вот и ответ, — вздохнула она. — Слишком уж они конкретные. Но в таком деле, как наше, из-за вмешательства хитрых, могущественных Созданий, о которых мы практически ничего не знаем, все эти улики — вилами по воде писаны.

— Чтобы отвлечь внимание?

Она хихикнула.

— Писать по воде, чтобы отвлечь внимание? А если серьезно, мы-то знали, что на врага работает какой-то человек. Вот они и решили свалить всю вину на кого-то другого, чтобы обезопасить полезного союзника и заодно подкосить важного для нас человека. Торговец оружием узнал Уилла на фотографии, но он ни черта не соображает в магии и не может ручаться, что это не была Иллюзия. И все в таком же духе. Я подключила Боба Сверкающий Нож. Почему бы им не оставить Уилла в покое и не поискать возможного предателя в наших рядах, который остался в тени?

— Ты рассказала ему о нашем путешествии в Англию?

— Да, почти все. Как мы ловили Фу Чинга. Боб даже махнул рукой на то, что я выдала секретные сведения, которые обязывалась хранить. В конце концов мы решили, что Фу не имеет отношения к нашим неприятностям. Естественно, ФБР знает об анонимном звонке и разгроме бывшей квартиры Чинга. То, что там обнаружили, только подтверждает мои слова. Я уверена, что Уилла выпустили отчасти потому, что за него поручился Боб. В результате его освободили из-под стражи и сняли обвинение. Но он должен испросить разрешения, чтобы уехать дальше чем на пятьдесят миль от Галапа. Другими словами, он до сих пор под подозрением — как соучастник, если не хуже. И нам еще предстоит доказать его непричастность.

Я оглянулся через плечо, на желтый диск.

— Для этого, наверное, нам придется высадиться на Луне. Фотервик-Боттс решил, что я смотрю на него.

— Что, Матучек, — загремел он, — тоже хочешь послушать, а? Я тут рассказываю детям, как мы стояли на Баннокберне, редкой цепью…

Впереди засияли огоньки Галапа. Мы приземлились у дома, сгрузили багаж и вошли. Фьялар быстренько сбросил ботинки, стянул носки и наследил на ковре. Коротенький, крепкий, меднокожий гном казался орангутангом, забредшим в южноамериканский дом. Эдгар закаркал. Свартальф распушил хвост.

Гном что-то проворчал. Джинни поставила Фотервик-Боттса на диван.

— Он хочет пить и есть, — пояснил меч. — Ждет, когда вы проявите гостеприимство. Ну, и поднесете достойный его дар. У вас есть золотой браслет или еще что-то в этом роде?

Я нашел на кухне салями и пару баночек пива. Фьялар вылил напиток прямо в глотку. Потом многозначительно посмотрел на меня. Я вздохнул и полез в шкаф за бутылкой скотча. Мы хранили его для особых случаев и пили маленькими порциями. Он выхлестал виски, как пиво.

Потом он подобрел, расплылся в улыбке и отпустил какое-то замечание Вэл. Они вместе с Беном зачарованно следили за гостем. Крисса уже клевала носом, и Джинни повела укладывать ее в постель.

— Перед сном, — перевел Фотервнк-Боттс, — Фьялар спрашивает, не согласится ли твоя прекрасная дочь оказать ему честь и выбрать вшей из бороды.

Я забыл сказать Джинни, чтобы приготовила средства против насекомых.

— Теперь такого обычая уже не существует, — пробулькал я.

А Вэл захихикала и сказала:

— Лучше не рассказывать об этом ребятам из класса. А то еще решат обзавестись блохами, чтобы я их выбирала.

Должно быть, меч был достаточно тактичен (хотя какая может быть тактичность между этими двумя… ладно). Гном воспринял отказ спокойно, но продолжал чего-то ждать. А, дара. Раскинув мозгами, я сбегал в кабинет и принес пенковую трубку, которая лежала без дела с тех пор, как я бросил курить. Ее когда-то подарил мне отец, и было, конечно, жаль с ней расставаться, но Фьялар обрадовался трубке, словно это был королевский подарок. Ну, законы гостеприимства соблюдены, и мы остались довольны друг другом.

Я провел гнома в комнату для гостей. Он быстро освоился с выключателями, но ванна поставила его в тупик. Нет, пользоваться он научился моментально. Просто затребовал все подробности ее устройства.

Только после полуночи я забрался к Джинни в нашу общую постель. До утра мы почти не сомкнули глаз. Тем более что со мной переехало несколько блох.