Опрометчивое пари

4

На следующий день рано утром Санди откинулась на спинку кресла, чтобы гример мог намазать ей лицо тональной пудрой. Теперь, когда она на самом деле оказалась на телестудии, Санди горько сожалела о том, что дала согласие принять участие в утреннем ток-шоу Марка Клайна. Не говоря уже о прочих соображениях, ей пришлось отменить прием четырех пациентов в клинике, чтобы освободить достаточно времени, а по крайней мере одному из них любая отсрочка была противопоказана. Он на следующей неделе женится и нуждается в ее максимальной поддержке для решения многочисленных проблем.

Задним числом Санди не могла понять, как получилось, что она приняла приглашение выступить. Она редко поступала импульсивно, что скорее всего было к лучшему. Опыт показал, что в тех редких случаях, когда она полагалась на инстинкт, результат получался катастрофический. И тем не менее она допустила, чтобы абсурдный, наивный интерес к Дэмиону Тэннеру победил ее здравый смысл — качество, которым она больше всего гордилась. Поддавшись непонятному порыву, она согласилась появиться с Дэмионом Тэннером в передаче Марка Клайна.

Санди обнаружила, что снова думает о вчерашнем утре, когда она открыла дверь отцовского дома и увидела, как Дэмион Тэннер стоит, прислонившись к столбу крыльца. Как это ни странно, в ту мимолетную секунду его лицо показалось ей почти аскетическим, представляя странный контраст между умным подвижным лицом с четко вылепленными чертами и чувственностью его тела.

Его галстук был развязан и висел на шее, а вечерняя рубашка наполовину расстегнута, обнажая треугольник бронзовой кожи. Позже, оставшись одна, Санди цинично решила, что он скорее всего экспериментирует перед большим зеркалом, добиваясь того, чтобы найти как раз то количество обнаженного тела, которое вызовет максимальную реакцию у женщин, ставших жертвой его обаяния. И тем не менее ей пришлось судорожно сглотнуть и отвести взгляд. Ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не разинуть рот.

Его насмешливый взгляд синих глаз презрительно скользнул по ней, и она неожиданно для себя обнаружила, что ей не хочется, чтобы Дэмион Тэннер ее игнорировал. Ей хотелось положить руку на этот интригующий участок голого тела. Ей хотелось накрутить его черные волосы себе на пальцы. Ей хотелось ощутить его тугие мускулы под своими ладонями…

Санди озадачили ее ощущения. Она выросла в киношной среде, часто встречалась с кумирами Голливуда, и обычно Санди относилась к представителям этого мира с легкой иронией и откровенной скукой.

Но вчера ей понадобилась целая минута, чтобы овладеть собой и найти в себе силы поддерживать разговор. Даже сейчас она лишь смутно припоминала, что именно сказала, хотя живо помнила, как следила за каждым движением Дэмиона, когда тот шел по гостиной. «Говори честно, — невесело подумала она, — ты была ошеломлена откровенной чувственностью этого мужчины».

Это открытие было вдвойне неприятным: и из-за ее профессии, и из-за того, что она была уверена: физическая привлекательность Дэмиона только кажется сильной, а в действительности это лишь чистая подделка. Если жизнь в Голливуде ее чему-то и научила, так это тому, что сверкающий киношный мир абсолютно нереален. Чем более эротичным Дэмион Тэннер кажется на экране, тем больше оснований подозревать, что на самом деле его сексуальное поведение крайне далеко от идеала.

Судя по опыту Санди, кинозвезды обладают громадным эгоизмом, не уступающим их громадным актерским способностям. Она была готова согласиться с тем, что великим актерам не выжить, если они лишены непоколебимой уверенности в себе: слишком много ударов им приходится выносить на пути к успеху. Но их поглощенность своей карьерой не только делала их отвратительными родителями, но и неверными супругами и ненадежными друзьями. Ей было всего тринадцать, когда ее отец женился в третий раз, а мать завела седьмого по счету постоянного любовника. Именно в тот момент Санди и приняла решение никогда не привязываться к актерам — и ей еще не приходилось жалеть об этом решении.

Ее работа в клинике дала ей научные факты, подтвердившие ее уверенность в том, что кинозвезды могут прекрасно смотреться на экране, но, когда камеры перестают работать, быть с ними рядом — удовольствие весьма сомнительное. Новейшие, очень интересные исследования развеяли миф о том, что сверхмужественные напористые мужчины — самые хорошие любовники. Несколько последних опросов показали, что нежные, спокойные мужчины в качестве любовников доставляют не только гораздо больше наслаждения своим партнершам, но и лучше владеют техникой секса, потому что думают о том, как доставить удовольствие. Женщины могут предаваться фантазиям, в которых их похищают бедуины-шейхи, увозящие их в пустыню и там пылко любящие их на шелковых подушках, но в реальной жизни им нужен мужчина добрый и внимательный, чтобы секс сочетался с вниманием и заботой. Такой мужчина, который может выслушать и посочувствовать и даже вызваться вымыть посуду.

— Если вы прикроете лицо, доктор Хоукинс, я зафиксирую вашу прическу лаком, — сказал гример. — Будет глупо, если в пылу дебатов у вас из прически выбьется прядь.

Санди взяла пластмассовую масочку и прикрыла ею глаза.

— Наверное, то, что приготовил для меня Марк Клайн, правильнее всего назвать битвой, а не полемикой, — заметила она.

Гример сочувственно улыбнулся.

— Я бы на вашем месте не стал беспокоиться, доктор Хоукинс. Марк никогда не пытается выставить своих гостей в глупом виде.

— Может, это и так, — иронично отозвалась она, — но я слишком часто смотрела его передачу, чтобы чувствовать себя сейчас спокойно. Ему не приходится подлавливать своих гостей на заранее приготовленную наживку. Он просто тщательно отбирает участников передачи, а потом ждет, когда они сами выставят друг друга в глупом виде.

— Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь удалось выставить в глупом виде вас, доктор Хоукинс. Я видел вас в передаче того пакостного ведущего из Нью-Йорка. Если вы смогли выдержать это, вы можете выдержать все что угодно.

— Может быть. Я сама в этом не слишком уверена. Мистеру Тэннеру не понравится то, что я скажу о «Сне тьмы».

— Я уже загримировал мистера Тэннера, — заметил гример, поддерживая беседу. — С ним очень легко работать, не то что с некоторыми кинозвездами. Нипочем не скажешь, что он только что получил «Оскара». Вы с ним встречались?

— Всего один раз.

— По-моему, его игра вывезла весь фильм. Я повел мою девушку на один из предварительных показов, так она потом неделю почти со мной не разговаривала — все вздыхала по Дэмиону Тэннеру. — Он швырнул расческу в стакан со стерилизующим раствором, совершенно не потеряв жизнерадостности. — И когда я в следующий раз попал в ее спальню, то будь я проклят, если у нее над постелью не появился громадный плакат с Дэмионом Тэннером. Обнаженным до пояса и готовым к действию, так сказать.

— А вы не ревновали? — спросила Санди, профессиональная любознательность которой победила сдержанность.

Он пожал плечами.

— Дэмион Тэннер — это только фантазия, приклеенная к стене. А я — настоящий.

Гример явно оказался человеком уравновешенным и уверенным в себе, заключила Санди, пожелав подобного всем своим пациентам.

Он припудрил ей нос пуховкой.

— Ну вот вы и готовы, доктор Хоукинс, — сообщил он, любуясь результатами своих усилий. — Все в порядке.

— Спасибо. Я благодарна вам за помощь.

— Не стоит благодарности.

Он красивым жестом снял с ее плеч парикмахерскую накидку, и она посмотрела на себя в зеркало. Яркие лампы, расположенные вокруг него, осветили чуть более сильный макияж, чем тот, которым она обычно пользовалась: глаза казались совершенно изумрудными на фоне бледного овала ее лица, щеки были чуть-чуть подрумянены. Но в целом Санди казалась примерно такой же, как всегда: отстраненной, сдержанной, недоступной.

Санди не знала, что именно заставляет лицо человека говорить о недоступности, но ее лицо явно выражало именно это. Когда она только начинала работать в клинике, ее немного тревожила ее холодная внешность, но скоро убедилась в том, что ее беспокойство безосновательно. Пациентам ее решительность и уравновешенность казались обнадеживающими. И чем более личностными были их признания, тем больше они ценили ее официальность. Вид хладнокровной сдержанности, которую ничем нельзя поколебать, оказался с точки зрения ее профессии плюсом, а не минусом.

Гример вызвал молодого ассистента режиссера, который помог Санди найти гостиную, где приглашенные для участия в программе Марка Клайна ожидали своей очереди появиться перед камерой. Как только Санди вошла в комнату, она увидела Дэмиона Тэннера, и сердце у нее сначала замерло, а потом учащенно забилось.

Она наблюдала за своей реакцией на встречу с новым лауреатом премии «Оскар» с профессиональной отстраненностью, сознавая, что находится на ранней стадии сексуального возбуждения. Оно вызвано просто биохимическими реакциями и не имеет никакого отношения к ее реальным чувствам к Дэмиону Тэннеру. По какой-то непонятной причине ее тело остро реагирует на его феромоны. Это еще не значит, что у них есть хоть какие-то общие интересы или идеи. Это не значит, что они нравятся друг другу или что они получат удовольствие, проведя вместе вечер.

Санди считала весьма прискорбным, что люди, наряду с мотыльками, комарами и множеством других живых существ, поначалу чувствуют влечение друг к другу из-за подсознательного восприятия запаха потенциального партнера. Поскольку такое влечение определяется генетически обусловленным функционированием организма, то поделать тут ничего нельзя. Однако в отличие от, например, насекомых, людям предстоит жить вместе и после окончания спаривания, и профессиональные исследования давно убедили Санди в том, что биохимические реакции — плохая основа для прочного союза. Она была убеждена в том, что сила химического влечения — называемого иначе сексапильностью — в течение столетий подарила человечеству немало ненужных страданий. Будь мир устроен разумнее, все обстояло бы совсем по-другому. Она, по крайней мере, не имеет намерения позволить гормональным секретам определять ее судьбу.

Твердо пообещав себе, что не станет смотреть на Дэмиона, она прошла к термосу с холодной водой и налила себе стакан. Нет смысла потворствовать своим чересчур активным гормонам.

Ее превосходное решение продержалось секунд этак двадцать, а потом ее взгляд невольно устремился на Дэмиона. Его окружала группа гостей телестудии и технического персонала: всем хотелось пообщаться с тем, кто только что признан лучшим актером года. «Он великолепно работает, — раздраженно решила она. — Рекламный отдел студии может им гордиться».

Какое-то время ей казалось, что она сможет избежать разговора с ним, но потом он вдруг поднял глаза, словно ощутив ее осуждающий взгляд. Его яркие глаза встретились с ее взглядом — словно бульдозер вломился в кирпичную стенку. А потом Дэмион улыбнулся.

Во рту у нее пересохло, сердце начало отчаянно колотиться, а ладони вспотели. «Вторая стадия физического желания, — подумала она, отпивая холодной воды и стараясь сохранять спокойствие. — Эти ощущения вызваны всего лишь расширением кровеносных сосудов и приливом крови к некоторым участкам тела».

Санди нахмурилась. Ничья улыбка не имеет права так сильно на нее действовать. Ее сердцебиение и потные ладони, несомненно, связаны с волнением перед передачей. В конце концов она редко появляется на телевидении.

Едва она успела прийти к этому утешительному выводу, как Дэмион направился в ее сторону. Она бросила на него еще один быстрый взгляд, а потом постаралась сосредоточиться на каких-нибудь нейтральных мыслях.

Однако ее тело ничуть не интересовали нейтральные мысли. В этот момент ему важнее было отметить, что Дэмион Тэннер двигается с врожденной чувственной привлекательностью крадущегося за добычей тигра и что он источает такое количество феромонов, которого хватило бы, чтобы покорить все женское население Лос-Анджелеса.

Санди обнаружила, что ее тело — удивительно тонко настроенное и прекрасно работающее биологическое устройство. Оно отметило высокий уровень притягательности Дэмиона и отреагировало соответствующим образом. Оно гнало повышенное количество крови, оно выталкивало воздух из ее легких, оно растапливало ее тело — и вообще готово было мгновенно покориться. Ее мозг посылал ей какие-то жалкие напоминания о том, что ей резко неприятен Дэмион Тэннер и все, что он собой воплощает, но ее тело не обращало ни малейшего внимания на эти благоразумные мысли.

— Санди, какой приятный сюрприз! Его низкий мелодичный голос вызвал у нее в теле сладкую дрожь. Легкое прикосновение его пальцев к ее рукаву заставило ее пульс участиться еще сильнее. Санди изо всех сил старалась не обращать внимания на свои ощущения.

— Привет, Дэмион. Как поживаете? К ее глубокому облегчению, голос у нее звучал совершенно нормально.

— Прекрасно, спасибо. А вы здесь с отцом? Я не знал, что Ричард участвует в этом шоу. Я считал, что он отстрелялся еще вчера.

— Так оно и есть, — огрызнулась она. Насколько это для него характерно — считать, что она находится здесь только как дочь Ричарда Хоукинса! Он что, не считает ее личностью, не верит, что она профессионал в своей области? И неужели он никогда не застегивает рубашку? Ему не хватает только золотого медальона, поблескивающего в растительности на груди, — тогда он стал бы вообще ходячим стереотипом!

Она постаралась говорить как можно холоднее:

— Марк Клайн пригласил меня обсудить «Сон тьмы» в качестве профессионала.

Невыносимо было видеть, что ее холодность только его насмешила.

— О, как чудесно, милочка! Я и не знал, что вы работаете в киноиндустрии. Вы, вероятно, занимаетесь рекламой?

— Нет, — процедила Санди сквозь зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не сказать ему, что она думает о мужчинах, которые называют ее милочкой. — Я, слава Богу, не работаю в киноиндустрии. Если не считать того, что я трачу массу времени на то, чтобы лечить людей, ставших жертвами голливудской пропаганды.

Она с удовольствием отметила, что ей удалось его удивить. Вид у него был изумленный, что было вполне понятно. Она сразу же раскаялась в том, что говорила так резко. В эту секунду ассистент режиссера предупредил, что их время появиться в эфире уже приближается, и Санди была очень рада поводу прервать разговор.

Для нее нехарактерно было так возмущаться из-за пустяков. Родители считают ее воплощением спокойствия и логики. Еще задолго до того, как она перешла в старшие классы школы, она научилась оставаться спокойной посреди эмоциональных бурь, которые погубили бы большинство детей ее возраста. Жизнь с Габриэлой Барини напоминала существование на постоянно извергающемся вулкане, и Санди рано научилась тому, как вести себя так, чтобы не попадаться на пути всесжигающей лаве.

Она пошла следом за помощником режиссера, пытаясь понять, почему так остро реагирует на Дэмиона Тэннера. Можно списать свою напряженность в его присутствии на биохимические реакции тела, но непонятно было, в чем причина гнева, который при этом овладевает ею.

Марк Клайн приветствовал их обоих теплыми любезными улыбками и усадил в удобные кресла по обе стороны от себя.

— Вам более или менее известно, о чем я собираюсь вас спрашивать, Санди, потому что мы это уже обсудили. А вам, Дэмион, я задам обычные вопросы. Как вы получили роль в этом фильме. Что вы чувствовали, когда снимались. Как вы ладили с Джули Блейк, исполнявшей главную женскую роль. Что вы испытываете, получив «Оскара» за вашу первую роль в кино.

— Все это звучит подозрительно пресно для вашей программы, Марк. Предупреждаю вас, что я готов к тому, что вы тут приготовили какие-то каверзы.

Несмотря на смысл слов Дэмиона, улыбка его оставалась спокойной. Санди напомнила себе, что он получил известность как артист телевидения, так что в жаркой и напряженной атмосфере студии он явно чувствовал себя непринужденно.

Улыбка Марка стала шире.

— Мне понравился «Сон тьмы», — признался он. — Не тревожьтесь, Дэмион, я не планирую запрещенных ударов.

Выражение лица Дэмиона оставалось скептическим, но режиссер уже давал сигнал, возвещая скорое окончание рекламной паузы, и Марк Клайн повернулся к камерам. На одной из них вспыхнула лампочка, возвещающая начало трансляции. — Добро пожаловать обратно в нашу телестудию, — обратился Марк к своим невидимым зрителям. — Думаю, мои следующие гости будут интересны всем вам. Дэмион Тэннер, яркая звезда фильма «Сон тьмы», получивший награду Киноакадемии как лучший актер года, в представлении не нуждается. Даже если бы кому-то из вас не понравился этот фильм, мы должны быть благодарны Дэмиону за одну из самый коротких благодарственных речей за всю историю церемонии вручения «Оскаров».

По рядам собравшихся в студии зрителей пронесся смешок. Марк Клайн перешел к обещанным вопросам. Дэмион отвечал на них с легкостью, вызванной долгим опытом, и с немалым обаянием. Да, ему было очень приятно работать с Ричардом Хоукинсом. Да, Джули Блейк — талантливая актриса, благодаря которой его собственная игра казалась лучше, чем была на самом деле. Да, он скучает по работе на телевидении, но сейчас рассматривает предложение сыграть главную роль в минисериале, основанном на жизни Чингисхана. Да, он удивлен, что получил «Оскара» за свой первый фильм. Он понимает, что это практически неслыханный успех. Он очень смущен оказанной ему честью.

Марк Клайн сделал коротенькую паузу, переводя дыхание. Улыбка его не поблекла ни на секунду, но забившаяся жилка на виске предупредила Санди, что ведущий готовится к атаке.

— Некоторые критики предположили, что Академия наградила вас, Дэмион, скорее за превосходное тело, чем за актерские способности. Как вы ответите на такую критику?

— Во-первых, я предложу этим критикам сначала посмотреть фильм, а потом уже писать свои статьи, — отрывисто бросил Дэмион. — В «Сне тьмы» рассказывается история молодого человека, одержимого чувством собственной неполноценности. Он не видит своих настоящих талантов и эксплуатирует людей — главным образом женщин, — отчаянно пытаясь пробиться наверх. Право, я не вижу, какое отношение эта история может иметь к моему якобы привлекательному телу, хотя, естественно, мне льстит, что некоторые критики сочли его настолько великолепным. Если мой следующий фильм окажется неудачным, может быть, я смогу зарабатывать на рекламе витаминов.

Марк Клайн оборвал взрыв дружелюбного смеха.

— Насколько я понимаю, Дэмион, вы не считаете себя новым секс-кумиром Голливуда?

— Я — актер, — резковато ответил он. — Я только что объяснил, что в «Сне тьмы» исполняю роль молодого человека, который использует секс как оружие в борьбе против всего мира за свое место под солнцем. Естественно, в фильм включены несколько откровенных эротических сцен. Но я не понимаю, почему эти сцены превращают меня лично в секс-кумира. Уж кто-кто, а кинокритики должны были бы не путать актера с человеком.

— Я уверен, что мы все согласимся с этим замечанием. Благодарю вас за прямые ответы, — проговорил Марк Клайн, поворачиваясь лицом к Санди.

Вспыхнула лампочка на камере номер три.

— Моя вторая гостья смотрит на «Сон тьмы» с несколько другой точки зрения, нежели Дэмион Тэннер. По правде говоря, у нее имеются несколько конкретных замечаний по поводу исполненной мистером Тэннером роли. Добро пожаловать на нашу передачу, Санди.

— Спасибо.

Марк Клайн продолжил, обращаясь к зрителям:

— Доктор Алессандра Хоукинс работает в клинике Лоуренса здесь, в Лос-Анджелесе. Она — психолог, имеет докторскую степень в области семейных отношений. В ее докторской диссертации рассматривалась классификация психогенных сексуальных расстройств у женщин. — Марк хищно ощерился. — Проще говоря, мы можем назвать ее терапевтом-сексологом.

Санди расслышала, как Дэмион прерывисто вздохнул. Не обращая внимания на его реакцию, Марк Клайн подался ближе к ней.

— Доктор Хоукинс, вы нам не объясните, почему считаете «Сон тьмы» фильмом, внушающим вам беспокойство?

В этот момент Санди охотно отдала бы все свои денежные накопления, лишь бы не присутствовать на этой передаче. Ей страстно хотелось оказаться за сотни миль от телестудии и миллионы миль от Дэмиона Тэннера. Однако страстными желаниями нельзя было изменить ту ситуацию, в которую она сама себя поставила. Санди сделала глубокий вдох, намереваясь говорить внятно и профессионально. Она не упустит возможности сказать нечто важное миллионам зрителей, которые смотрят программу Марка Клайна.

— В «Сне тьмы» есть много вещей, которые меня восхищают, — сказала Санди, — но я считаю, что этот фильм содержит в себе потенциально опасные взгляды на сексуальные отношения. Работая в клинике Лоуренса, я встречаю все больше и больше молодых людей, страдающих тем, что мы, психотерапевты, называем «комплексом сексуального несовершенства». Эти молодые люди страшатся вступать в интимные отношения, потому что знают, что им никогда не дотянуть до нереальной планки, которую ставят фильмы вроде «Сна тьмы». Говоря более конкретно, они знают, что никогда не смогут достичь уровня показной чувственности, которую демонстрируют актеры вроде мистера Тэннера.

— Показной чувственности? — пробормотал Марк Клайн.

— Нет никаких свидетельств тому, что в реальных ситуациях сексуальный талант мистера Тэннера соответствует тому уровню, который столь живописно показан в кинофильме.

Дэмион наклонился вперед, не вставая со своего кресла.

— А вы надеялись на демонстрацию моих сексуальных способностей в натуре? — насмешливо протянул он.

Санди пришла в ярость, ощутив, что щеки ее ярко краснеют.

— Нет, мистер Тэннер, ни в коем случае.

— Просто спросил, милочка. Стараюсь дамам угождать.

Зрители захихикали, а Санди стала лихорадочно искать убийственный ответ. Если он еще раз назовет ее милочкой, она за последствия не отвечает.

Марк Клайн вмешался, не дав ей сказать что-нибудь такое, о чем она потом наверняка пожалела бы.

— А вы не скажете нам более конкретно, почему считаете, что игра мистера Тэннера заслуживает беспокойства, доктор Хоукинс?

— Конечно. В Америке господствует миф относительно того, что сексуальная революция семидесятых разрешила все проблемы и дала возможность каждому искать свое счастье. Но, по правде говоря, психологи, работающие, как я, с неуравновешенными личностями и разрушающимися семьями, видят, что отношения между мужчинами и женщинами отнюдь не улучшаются.

— И в чем вы видите причину этому, доктор Хоукинс?

— На мой взгляд, во многом тут виноваты средства массовой информации. Ни для кого не секрет, что с помощью секса пытаются продавать все что угодно, начиная с чипсов с сыром и кончая кандидатами от политических партий. Телевидение, Голливуд, рекламные агентства — все только и твердят, что люди обязаны реализовать себя по максимуму. Возможно, это было бы не так уж и плохо, но они все время говорят о нашем теле, забывая про ум и сердце. Нам никогда не напоминают о том, что следует быть более информированными и образованными. Но зато каждый день на сто ладов повторяют, что наш долг — быть красивыми, спортивными, худыми, непрыщавыми, деодорированными и привлекательными. И, главное, нам внушают, что мы должны быть сексапильными.

— Разве это настолько вредная агитация? — спросил Марк Клайн. — В конце концов в чем беда, если людей призывают делать себя как можно более привлекательными?

— С определенными ограничениями я могла бы с вами согласиться. И, конечно, многие люди достаточно уверены в себе, чтобы не обращать внимания на эти призывы, когда они становятся слишком настоятельными. Но для некоторых, которые пополняют ряды наших пациентов в клинике Лоуренса, и для многих других, которые не прибегают к лечению, такие призывы ведут к катастрофе. Кинофильмы наподобие «Сна тьмы» говорят молодым людям, что для того, чтобы считаться достойными представителями человечества, они должны казаться такими же привлекательными и обольстительными, как мистер Тэннер. К сожалению, для большинства эта цель оказывается недостижимой. Сколько бы часов они ни проводили в спортзалах, каким бы эффективным шампунем ни пользовались, они никогда не будут выглядеть так, как Дэмион Тэннер. Их гены работают против них.

Дэмион показал зубы в ослепительной улыбке.

— Счастлив слышать, что вы находите меня таким неотразимым, доктор Хоукинс.

Она ответила холодным взглядом.

— Я не нахожу вас неотразимым, мистер Тэннер. Я говорила, что молодые люди, плохо понимающие жизнь, хотели бы походить на вас.

— Если вам верить, то эти толпы заблуждающихся молодых людей не просто хотят походить на меня. Они хотят любить так же, как я.

— Вы не правильно поняли мои слова, мистер Тэннер. Я уверена, что вы любите так же, как все остальные, возможно, даже менее умело, чем большинство моих пациентов. Но многие молодые люди этого не понимают. Они смотрят, как вы в фильме обольщаете какую-нибудь женщину, и забывают о том, что вы сыграли эту роль тогда, когда не менее десяти людей руководили вашими действиями, чтобы добиться максимально эротического эффекта. Они забывают, что в нужный момент звучит музыка, создающая определенный настрой. Они забывают, что осветитель пять часов налаживал свет, чтобы добиться идеального теплого света. Они забывают, что оператор менял фокус и фильтры и что художник-гример полдня обрабатывал ваше тело, добиваясь, чтобы кожа поблескивала так, как надо.

— Эй, милочка, — тихо проговорил Дэмион, — и сколько раз вы смотрели мои любовные сцены, чтобы так прекрасно составить весь этот список?

— Меня зовут, — прошипела она, — не милочка. Запомните, мистер Тэннер, я — доктор Алессандра Хоукинс.

Дэмион перегнулся через кресло Марка Клайна. Его взгляд интимно обласкал ее, игнорируя существование зрителей в студии и миллионов телезрителей.

— Доктор Алессандра Хоукинс, — нежно повторил он. — Сколько раз вы смотрели мои любовные сцены, чтобы так прекрасно составить этот список?

В голосе Марка Клайна звучало искреннее сожаление, когда он жестом попросил Санди сохранить молчание.

— Дамы и господа, сожалею, что вынужден прервать нашу дискуссию в этот захватывающий момент. Доктор Хоукинс, Дэмион Тэннер, я благодарен вам за то, что вы уделили нам свое время и поделились с нами своими мыслями.

Санди закрыла глаза и не стала слушать его заключительные слова. Она злилась, но не могла решить, на кого направить свой гнев: на себя или на Дэмиона, или, может быть, на Марка Клайна, который устроил их столкновение. Режиссер просигналил начало очередной рекламной паузы, и его ассистент явился, чтобы проводить ее и Дэмиона из студии.

— Хотите кофе со свежими булочками? — предложил ассистент режиссера, как только они оказались в гостиной.

— Спасибо, но я спешу на работу, — отказалась Санди. Ей хотелось как можно скорее оказаться подальше от Дэмиона Тэннера. — До свидания, Дэмион.

Выйдя из гостиной не оглянувшись, она страшно изумилась, когда, оказавшись у лифтов, обнаружила рядом с собой Дэмиона. Санди ткнула пальцем в кнопку вызова с излишней энергией.

— Половина репортеров Соединенных Штатов, специализирующихся на светских сплетнях, смотрят это ток-шоу, — резко сказал он. — Вы хоть понимаете, что наделали?

— Киноиндустрия процветает на паблисити, — ответила она внешне спокойно. — И совершенно неважно, положительная это реклама или отрицательная.

Приехал лифт, и они оба вошли в кабину.

— Мне это важно, — напряженно сказал Дэмион. — Вам не хуже меня известно, как работают такие репортеры. Уже через две с половиной секунды они выяснят, что вы дочь Ричарда Хоукинса. А еще через три секунды газеты начнут печатать: «Дочь режиссера обвиняет кинозвезду в том, что он чересчур пылок, но не слишком силен в сексе». И это скорее всего далеко не самые острые заголовки, которые они придумают.

Она с трудом проглотила ставший в горле ком.

— Какое вам до этого дело, если билеты на сеансы будут раскупаться?

— Не говоря уже о моих личных чувствах, вы не забыли, что сейчас в студии рвали на части сценарий вашего отца? Он пытался поднять серьезные вопросы и получил за свои усилия «Оскара». Но благодаря вам, после того как желтая пресса закончит приукрашивать ваши комментарии, пол-Америки будет считать, что награда Академии в этом году досталась порнозвезде.

Лифт остановился, и Санди стремительно вышла.

— «Сон тьмы» — интересный фильм, — сказала она, — но я считаю, что не было необходимости такого количества сцен, в которых вы прикасаетесь к Джули Блейк, и Джули немедленно впадает в экстаз. Не думаю, чтобы вас интересовали научные факты, но учтите: женщины физически неспособны на такую вот мгновенную реакцию.

— Чем больше я вас слушаю, доктор Хоукинс, тем больше убеждаюсь в том, что вы страдаете от сильнейшей сексуальной неудовлетворенности. Наш фильм не задумывался в качестве иллюстрированного пособия для школьных занятий по половому воспитанию. Мне представляется, что вы зациклились на том, что представляет собой всего лишь второстепенную деталь в развитии сюжета. В чем ваша проблема, доктор? Вы из тех людей, которые вымещают свою неудовлетворенность, критикуя сексуальность окружающих?

Санди шагала по автостоянке, трясясь от ярости.

— Нет, я не из таких, — сказала она. — Но даже если бы это было так, я все равно находилась бы в гораздо лучшем положении, чем вы. По крайней мере, мне не приходится прятать свой страх сексуального несовершенства за множеством притворных ухаживаний.

Его голос стал угрожающе спокойным.

— И что же вы хотите этим сказать, доктор Хоукинс?

Она пожала плечами.

— Я в последнее время провела кое-какие исследования и пришла к выводу, что некоторые из наиболее знаменитых секс-кумиров Голливуда имеют в действительности очень неудовлетворительные связи. Они так часто меняют партнеров именно потому, что все время надеются найти кого-то, кто даст им волшебство, которого сами они лишены.

— Этим вы вежливо пытаетесь сказать, что я сексуально неполноценен, доктор Хоукинс?

Ее зеленые глаза столкнулись с его возмущенным взглядом.

— Это ваши слова, мистер Тэннер, а не мои.

Теперь его лицо выражало непримиримое презрение.

— Имейте в виду, доктор, я категорически утверждаю, что моя игра перед камерой не направлена на то, чтобы скрыть какую-то боязнь сексуальной неполноценности. Более того, я убежден, что смогу обольстить любую свободную женщину, которую для этого выберу. И, вопреки вашим инсинуациям, я сделаю это без помощи гримеров, осветителей и даже режиссера, который бы подсказывал мне, куда положить руки.

Она прислонилась к дверце своего автомобиля, изображая равнодушие, которого отнюдь не испытывала.

— Как легко это утверждать, когда вы прекрасно знаете, что у меня нет возможности это проверить.

Последовала короткая пауза.

— Ну почему же. Есть, — сказал он наконец. — Вы — женщина свободная, доктор Хоукинс, и я позволю себе предположить, что ваши биологические функции в полном порядке.

— И какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Самое прямое отношение. Выслушайте мое предложение, доктор Хоукинс. Я прилагаю все силы к тому, чтобы вас обольстить. Вы прилагаете все силы к тому, чтобы не поддаться моему обаянию. И мы вскоре увидим, чья статистика была более правильной.

Санди с такой силой вогнала ключ в замок автомобильной двери, что поцарапала краску. Это была единственная отметина на всей ее машине, и ей вдруг показалось неизбежным, что ее причиной стал именно Дэмион.

— Никогда не слыхала ничего более глупого! — гневно воскликнула она. — И, Бога ради, перестаньте называть меня «доктор Хоукинс»!

— А я готов поклясться, что это вы приказали мне так вас называть.

— Господи, так ведь это было во время телепередачи! Меня зовут Санди. Разве это имя так трудно запоминается?

— Ничуть. Напротив, удивительно легко. — Дэмион мягко рассмеялся. — Ну так мы договорились, Санди?

— Нет, конечно. А теперь извините меня, Дэмион, я уже опоздала, а меня ждут пациенты, которым действительно нужна моя помощь. Сегодня утром я уже потратила впустую слишком много времени.

Дэмион ответил ей не сразу. Вместо этого он протянул руку и, подведя полусогнутый палец ей под подбородок, ласково повернул ее лицо к себе и долго рассматривал.

— Испугались, Санди? — пробормотал он наконец.

— Конечно, нет!

— Тогда почему вы не соглашаетесь на такой эксперимент? Подумайте, какое у вас получится интересное примечание к описанию вашего исследования.

Санди понимала, что должна ответить как можно скорее, чтобы прикосновение его пальца к коже ее лица не успело окончательно отключить ей мозги. Благодарение Богу, у нее хватит рассудительности ответить отказом на его нелепое предложение.

— Хорошо, Дэмион, — глуховато сказала она. — Договорились.

Она услышала, как произносит эти слова, но так до конца и не смогла поверить, что действительно их сказала. Смутившись, Санди отвернулась, нарушив контакт с его ласковым пальцем, и ей сразу же стало легче мыслить связно.

— Вы пожалеете, что бросили мне вызов, Дэмион, но я обещаю скрыть ваше имя, когда буду писать статью, так что, кроме меня, никто об этом не узнает.

— Очень мило с вашей стороны, — пробормотал он, — но совершенно ни к чему, поскольку я не собираюсь ни о чем жалеть.

Их тела больше не соприкасались, но, казалось, он излучает тепло, которое преодолело разделявшее их расстояние: так жар от лесного пожара волной предшествует огню. Ее мозг предостерегал, что пора бежать, но ее тело отказалось слушаться. Санди ощущала приближение опасности, но не могла от нее скрыться. К собственному ужасу, она осознала, что на самом деле хочет обжечься.

Она на секунду прикрыла глаза, а когда снова их открыла, то встретилась с таким взглядом, который заставил ее пожалеть о том, что у нее не хватило ума сбежать, пока у нее еще была такая возможность. Дэмион медленно обхватил ее руками за талию и наклонил голову, так что его губы оказались совсем рядом с ее губами. Он прикоснулся к ним маняще, дразняще легко. Трепеща, изнемогая, Санди ждала, чтобы его поцелуй стал крепче. Дэмион поднял голову и грубовато сказал:

— До свидания, Санди. Я позвоню вам вечерком, чтобы договориться насчет нашего первого свидания.

— Нет… Постойте! Дэмион, я не могу… Я не соглашалась…

Его руки отпустили ее талию, но ощущение от его прикосновения, казалось, глубоко впечаталось в ее тело.

— До вечера, Санди, — бросил он и быстро пошел через автостоянку, не дав ей времени взять обратно столь опрометчиво данное обещание.