Оранжевая звезда

На Оранжевой звезде

Однажды на рассвете главный астроном на Оранжевой звезде — имя его Люпин — пережил большое потрясение. В ту ночь он спал мало, потому что ночью долго наблюдал в телескоп за звездами. И хотя Люпин не обнаружил ничего нового, — а всего нового он очень боялся, — спалось ему тревожно и неспокойно. Ему приснился неприятный сон: как будто он, Люпин, опутан какими-то нитями и кто-то дергает его за эти нити, как куклу-марионетку.

Проснувшись, Люпин накинул халат, сунул ноги в стоптанные тапочки и вышел на балкон. Было еще довольно темно; луга, сады, дальние горы и оранжевая столица, расположенная у их подножья, — все окутано полумраком.

«Наверное, я спал всего час или два», — вздохнул Люпин. Осторожно, стараясь не шуметь, прошел он мимо комнаты дочерей. Озорная Астра и мечтательная Хризантема, конечно, еще спали.

По крутой винтовой лестнице Люпин, тяжело дыша, поднялся в самую высокую башню дворца. Войдя в нее, он остановился перевести дыхание. Взгляд его задержался на небольшом портрете, висевшем на стене. Это была искусно выполненная фотография профессора Мака, которого Люпин считал своим учителем. Прежде чем подойти к телескопу, Люпин всегда задерживался около портрета Мака и даже… говорил с ним.

— Уважаемый профессор, — произнес и на этот раз Люпин, — ответьте мне, почему вы предложили в свое время переименовать нашу Оранжевую планету в Оранжевую звезду? Ведь это не совсем правильно: планета и звезда — разные понятия.

Профессор Мак молча смотрел на него. Люпин вздохнул.

— Молчите? Вам нечего ответить? — снова обратился он к профессору, хотя прекрасно знал, что портреты не умеют разговаривать. — Но я догадываюсь, в чем дело… Вам нравилось само название — звезда. И другим оно понравилось. И нашу планету переименовали в Оранжевую звезду. Давно это было. Давно, профессор Мак, вас нет на свете. А я продолжаю наблюдать за звездами… Но мне неуютно живется, профессор! А что делать?

Люпин горько усмехнулся. Потом он прильнул к телескопу. Бесконечные звездные пространства распахнулись перед ним. Звезды сияли так, что, казалось, они способны взволновать любое сердце. Но Люпин давно приучил себя к тому, чтобы не волноваться.

Он вглядывался в космические глубины, сверяя обычное расположение крупнейших звезд и созвездий. Но что такое? Люпин не поверил самому себе. Одна из звезд пришла в движение, она двигалась, она приближалась…

«Я, наверное, еще не проснулся, — подумал Люпин. — Ведь не может же звезда приближаться ко мне!»

Но Люпин, разумеется, не спал. Снова и снова вглядываясь в телескоп, он убедился, что звезда действительно двигалась к нему.

И тогда Люпин понял: это не звезда, это — космический корабль.

Напряженно всматривался он в приближающуюся светлую точку, которая росла на глазах, все увеличиваясь в размерах. Потом в страхе метнулся вниз по лестнице. Одна тапочка слетела с его ноги, и он даже этого не заметил.

Люпин чуть не сорвался с лестницы, во всяком случае, последние четыре ступеньки он, упав, прокатился на спине. Хорошо еще, что упал он на мягкий ворсистый ковер и потому не очень ушибся.

Вскочив на ноги и шлепая одной тапочкой, Люпин побежал в центральную часть дворца. Охрана знала его и потому всюду беспрепятственно пропускала.

Но около спальни правителя Оранжевой звезды его остановили. Высокие и плоские, одетые в зеленые колючие мундиры солдаты-кактусы с карабинами в руках загородили ему дорогу. Подошел дежурный офицер-кактус, толстый, шарообразный, весь в колючках, и спросил:

— В чем дело, астроном Люпин? Разве вы не знаете, что правитель Пырей изволит спать?

Оранжевой звездой правил могучий Пырей. Все придворные знали, что Пырей страдает бессонницей. Иногда он не спал несколько ночей напролет. А когда с вечера засыпал, то будить его было небезопасно. Этим можно было навлечь на себя сильный гнев.

Люпин все это знал и все же с настойчивостью обратился к офицеру:

— Я прошу разбудить правителя. У меня сообщение чрезвычайной важности…

Шарообразный офицер заколебался.

— Нельзя терять ни минуты! — наступал на него Люпин. — Вы будете отвечать…

Шарообразный офицер подал знак, солдаты-кактусы расступились, и Люпин вошел в спальню правителя.

В спальне горел ночник. Раздавалось густое храпение.

— Великий правитель Пырей, — робко произнес Люпин. — Прошу простить меня.

— А… Что? А… — раздалось бормотание из-за занавеса, закрывавшего кровать правителя. Затем занавес распахнулся, и правитель, сидя на кровати, испуганно закричал: — Кто здесь? Ни с места! Стреляю!

Пырей выхватил из-под подушки пистолет и направил его на Люпина. Теперь пришла очередь пугаться астроному.

— Это я! Люпин! — взвизгнул он.

— Ах, это ты… — начал успокаиваться Пырей, но тут же раздраженно набросился на астронома. — Как ты смел меня разбудить? — спросил он не обещающим ничего хорошего тоном.

— Умоляю простить меня, — залепетал Люпин. — Но произошло…

— Что произошло? — перебил его Пырей.

— К нам летит космический корабль.

— Не может быть! — возмутился Пырей.

— Корабль в эти минуты приближается к Оранжевой звезде.

— Но ведь это запрещено! — грозно поднялся Пырей. — Я сам это запретил!

— Он должен опуститься где-то недалеко от дворца, — сказал Люпин, не смея поднять глаз на правителя.

Академик Укроп

Сколько времени прошло с тех пор! Укропчик вырос и, более того, уже состарился. Сейчас он — старый ученый, академик Укроп. Он занят многими научными проблемами. Да, он очень и постоянно занят… Но иногда темными ночами к нему как будто возвращается прошлое, и ему начинает казаться, что снова раздается боевая дробь его барабана. Тогда академик Укроп, забыв о науке, пишет свои воспоминания. Вот и сегодня он проработал над рукописью почти всю ночь. Он чувствует, что устал. Надо хоть немножко поспать.

«Вот допишу страницу — и на сегодня хватит», — думает он. А написать надо о том, что теперь находится под запретом. Только память запретить нельзя. И Укроп вспоминает…

Укроп отложил перо, взглянул в окно. Уже рассветало. Надо прилечь.

Но, к своему удивлению, Укроп услышал чьи-то шаги и какие-то шорохи за стеной. Там, в соседней комнате, хранилась коллекция старинного оружия: шпаги, ружья, пистолеты. Там же стоял барабан, когда-то принадлежавший юному Укропчику. Перестав быть барабанщиком, Укроп стал страстным коллекционером и только самым близким друзьям показывал свою коллекцию — так он ею дорожил. Но кто бы мог быть сейчас в этой комнате? Ведь академик жил один.

Укроп поспешно спрятал свою рукопись, открыл дверь и шагнул через порог в комнату… Свежий порыв ветра дунул ему в лицо.

Включив свет, Укроп увидел на столе придавленный лист бумаги. Ничего не понимая, он взял этот лист и прочитал поспешные по-детски крупно выведенные буквы: «Пистолет верну через неделю. Он мне нужен». И все. И никакой подписи.

Укроп взглянул на ковер на стене и сразу все понял: здесь должен висеть старинный пистолет. Но пистолета на месте не оказалось. Он исчез. Его украли.

За окном раздались какие-то звуки. Прислушавшись, Укроп понял — кто-то убегает. Наверное, вор убегает! С ловкостью прежнего барабанщика академик Укроп выпрыгнул в окно, закричал: «Стой!» — и погнался за вором.

Укроп жил в домике на окраине столицы. Мимо домика проходила дорога, и в рассветном полумраке было видно: вор убегает по этой дороге в сторону дворца.

Вор был маленького роста, но разглядеть его по-настоящему Укропу не удалось. «Догоню», — решил Укроп и изо всех сил побежал вслед за вором.

Но тут полутемное небо перечеркнула огромная светлая полоса, что-то загрохотало, и удивленный академик застыл в изумлении. Он отчетливо видел: недалеко от дворца что-то большое и странное опускается с неба.

Академик Укроп понимал толк в летающих аппаратах.

— Кажется, к нам прилетел космический корабль, — вслух произнес он, забыв о похищенном пистолете.

Так на Оранжевой звезде начались невероятные события.