Оранжевая звезда

Утром в башне

Настало мое четвертое утро на Оранжевой звезде. Все это время я заперт в башне. Мой космический корабль по-прежнему находится на площади перед дворцом и отчетливо виден мне из окон.

Когда я подлетал на нем к Оранжевой звезде, то радовался. А теперь мне совсем не радостно. Даже наоборот — тоскливо.

Зачем я здесь? Хочу на Землю. Хочу быть вместе со всеми — с мальчишками и девчонками из нашего двора. Хочу бегать и играть. Загорать на солнце. Купаться в реке. Хочу на Землю.

На Оранжевой звезде все оказалось не так, как я себе представлял. Вот и сижу теперь запертый в башне, и мысли у меня в голове путаются.

Позавчера вечером ко мне приходил астроном Люпин. Он уговаривал меня выступить с рассказом по радио: мол, скажи, что космос страшен, поэтому летать в космос никому не следует. Я отказался. Ведь я не мог сказать такое. И тогда — вот что удивительно — он начал просить: «Прошу тебя, выступи по радио. Я напишу тебе бумажку, и ты просто прочитаешь ее. Не то будет плохо. Я не хочу тебе ничего плохого. Послушайся меня — так будет лучше».

Я отказался снова, и он чуть не заплакал. Он нервничал, и вид у него был какой-то жалкий. Когда уходил, сказал, что просит меня не отказываться окончательно, а подумать…

И вот я уже больше суток думаю в запертой башне и ничего придумать не могу.

Но что это? Я слышу — кто-то подошел к двери, кто-то вставил в замок ключ. Дверь открывается…

Хризантема! В белом платье, в белых туфельках. Бледная, вся дрожит…

— Я пришла к вам… — и больше ничего сказать не может.

Я налил воды в стакан, протянул ей. Она отпила глоток и вроде бы чуть успокоилась, начала говорить.

— Я хочу спасти вас, — сказала она. — Правитель Пырей и мой отец улетели на вертолете, и надо успеть, пока они не вернулись. Слушайте, слушайте меня и не удивляйтесь! Я утащила у отца ключ от башни. Вам надо бежать. Правитель Пырей вас хочет уничтожить…

— Но за что? — растерянно пробормотал я.

— Я говорю правду. Я вам друг. Поверьте мне. — У нее умоляющие, тревожные глаза.

— Конечно, я вам верю, — мне приятно сказать такие слова.

— Тогда бежим! — Хризантема подала мне руку.

Вот уж не ожидал! Значит, меня спасают. Значит, у меня здесь есть друг. Как здорово!

Но за дверью — снова шаги. Громкие, тяжелые шаги. Дверь с грохотом распахивается, и в башню врывается правитель Пырей.

Мы стоим перед ним, взявшись за руки. Он глядит на нас, и глаза его от ярости наливаются кровью. Кажется, сейчас он разорвет нас на куски.

Я делаю шаг вперед. Я закрываю Хризантему.

— Попались, — говорит Пырей, злорадно улыбаясь. — Теперь я вас уни-что-жу!!!

Неожиданный избавитель

Оказывается, правитель Пырей не полетел на вертолете осматривать Оранжевую звезду. Сначала он сделал вид, что полетит, но, подойдя к вертолету, сказал астроному Люпину:

— Полетишь ты один. А потом доложишь, все ли спокойно. Я буду во дворце.

Пырей не доверял никому, даже своему ближайшему советнику. А в дочерях Люпина — Астре и Хризантеме ему всегда что-то не нравилось, хотя он и сам не понимал, что именно в них ему не нравится. И вот теперь он убедился, что Хризантема совершила недозволенное и непростительное, по его мнению.

Пырей гневно уставился на Хризантему и накричал на нее, а потом все-таки спросил, что она задумала и зачем появилась в башне. И это хрупкое маленькое существо ответило правителю смело и гордо:

— Я пришла сюда, чтобы спасти его, — указала она на меня. — Я хотела бежать вместе с ним.

Напрасно я делал Хризантеме знаки: мол, не говори, не выдавай себя. Она, видимо, не хотела молчать. Куда только делись ее страхи?

— Созналась! — возликовал Пырей. — Сама созналась! Теперь уже ни тебя, ни его, — кивнул он на меня, — ничто не спасет…

И казалось, что нам на самом деле нет спасения. Но тут снова хлопнула дверь, и произошло такое, что никто себе даже представить не мог…

В башню вбежал бандит-карлик в черной маске, широкополой шляпе, желтом балахоне, сапогах-ботфортах и с пистолетом в руке. Какое широченное дуло было у его пистолета — как воронка!

Все мы, находившиеся в башне — и я, и Хризантема, и правитель Пырей, с удивлением уставились на него. А бандит-карлик внимательно посмотрел на нас, кивнул дружелюбно мне и Хризантеме и наставил пистолет на правителя Пырея. Пырей попятился и оторопело поднял руки.

— Кажется, мое появление пришлось в самый раз, — сказал бандит-карлик, ободряюще посмотрев на нас. Затем он в упор уставился на Пырея и совсем другим тоном произнес: — Ах ты, бессовестный! Ах ты, гадкий! Повторяй: «Я гадкий».

Правитель молчал. Он тяжело сопел, но молчал.

— Не повторишь — стреляю, — предупредил бандит-карлик.

— Я — гадкий! — угрюмо повторил Пырей. Он был растерян.

— Лезь под стол! — приказал ему бандит-карлик. — И сиди там смирно.

Пырей полез под стол. Он, видимо, больно стукнулся о крышку стола и застонал.

Бандит-карлик скомандовал нам:

— Скорее! Бегите! И я с вами.

— Сначала скажите, кто вы? — спросила Хризантема. — Мне кажется, я догадываюсь…

— Сейчас не время! — остановил ее бандит-карлик. — Бежим! — и приказал правителю Пырею: — Не двигайся с места! Не то плохо будет.

Втроем мы выскочили на лестницу и заперли дверь в башню. Пусть посидит там правитель Пырей!

Мы сбежали вниз с лестницы и чуть не столкнулись с группой солдат-кактусов. Впереди торжественно вышагивал шарообразный офицер.

— Я задержу их, — сказал наш избавитель и сорвал с лица маску.

Мы увидели перед собой Астру. Да, это была Астра, сестра Хризантемы. Оказывается, это она нарядилась бандитом-карликом. А голос у нее был дребезжащим, потому что она держала во рту маленькую пластинку из слюды. Сейчас Астра достала изо рта эту слюдяную пластинку, и нам все стало понятно.

— Я немножко догадывалась! — обняла сестру Хризантема.

— Бегите! — торопила нас Астра, указывая на боковую дверь.

Солдаты и их шарообразный офицер приближались, с удивлением вглядываясь в нас и не понимая еще, что происходит. В это время сверху раздался отчаянный стук — это стучался в закрытую дверь правитель Пырей.

— Вперед! — отдал команду шарообразный офицер.

И тогда Астра вскинула пистолет. Раздался оглушительный выстрел. Офицер и солдаты попадали на пол, вероятно, от страха и неожиданности.

— Спасай его! — крикнула Астра сестре, кивнув на меня. — А я вас догоню!

— Дай честное слово, что догонишь, — прижимая руки к груди, умоляла ее Хризантема. — Дай слово! Самое честное!

— Честное-пречестное! Они меня не поймают, — уверенно и весело произнесла Астра. — Я им сейчас покажу! — Она засмеялась и снова вскинула пистолет.

Хризантема схватила меня за руку, и мы вбежали в боковую комнату. Оглянувшись, я еще увидел Астру: она опустилась на одно колено, шляпа слетела с ее головы, длинные волосы распустились и упали на плечи, щеки горели. Астра целилась из пистолета. Вид у нее был веселый и дерзкий. Астра сражалась! Такой я ее и запомнил навсегда.

Как мальчишка, я, конечно, позавидовал Астре. Мне очень захотелось тоже сжимать в руке пистолет и сражаться. Но пистолета у меня не было, и приходилось спасаться бегством.

Хризантема вела меня по каким-то нежилым комнатам и темным коридорам. Она прекрасно знала здесь все ходы и выходы.

Мы выбрались из дворца и оказались в саду. Прячась за деревьями, добрались до стены. В ней за густой травой оказалось отверстие.

— Эту дыру мы с Астрой проделали, — шепотом сообщила Хризантема.

Мы выбрались за стену, пригибаясь, перебежали к ближайшим кустам и спрятались за ними.

Во дворе гремели выстрелы. И вдруг они стихли.

Мы долго ждали Астру. Мы не верили, что кактусы схватили ее. «Она смелая и ловкая, она не дастся им в руки!» — успокаивали мы себя. Но время шло, а Астра не появлялась.

Из ворот дворца выбежало несколько солдат-кактусов. Надо уходить.

— Они будут искать нас, — прошептала Хризантема.

Мы поползли между кустов, добрались до небольшого леска и вышли к озеру. Кажется, нас никто не преследовал.

На берегу была лодка. Хризантема села в нее, я взялся за весла… Вокруг было тихо. Уже вечерело.

Мы плыли по озеру к Дикому лесу. Он надвигался нам навстречу высокой темной стеной. Озеро клубилось туманом.

Вот и противоположный берег. Мы вышли на него, и тут Хризантема, до этого твердо державшаяся, громко заплакала.

— Астра погибла, — с трудом произнесла она сквозь слезы и расплакалась еще сильнее.