Оранжевые шарики (сборник)

Новая сказка на старый лад

Аль потешить вас сказочкой? Сказка чудесная, есть в ней дела дивные, чудеса чудесные. В некотором царстве, в некотором государстве был маленький город, даже не город, так – городишко. Всё там было как в обычных городах: улицы, дома, магазины, школы. Вот только жили там не люди, а животные: зайцы, волки, лисы, медведи, кошки, собаки, свиньи, коровы, козы, бараны. Жили. Работали. Отдыхали. Растили своих котят, щенят, жеребят, поросят. Но всё у них было – как у людей.

Градоначальником в этом городе был Овцебык. В юности Овцебык окончил физкультурный техникум. Потом «сколотил бригаду» и несколько лет занимался рэкетом. Отцом города он стал случайно. Его предшественник – Старый Козёл, предложил Овцебыку поучаствовать в выборах в качестве альтернативного кандидата (иначе выборы не могли состояться). Серьёзных соперников Козёл боялся и к участию в выборах не допустил. А в проигрыше Овцебыка он не сомневался. Но! Но! Но!.. Не учёл Козёл того, что надоел он местному электорату, как люди говорят: «хуже горькой редьки». А тут ещё и Овцебык, выступая по местному телевидению с предвыборной агитацией, сдуру взял да и сказал, что если его изберут, то он навсегда покончит с рэкетом. Овцебык имел в виду только себя, а избиратели-то поняли его буквально. И …выбрали! Застать Овцебыка в градоуправлении было практически невозможно, всеми делами заправляли три его заместителя: Кот, Кабан и Лиса. Лиса с помощью косметики и мини-юбок боролась с приближающейся старостью. Ведала она социальными вопросами. Кабан распоряжался муниципальным имуществом. А жирный кастрированный Кот – всем остальным. О-о-о-о! Это была поразительная троица! Не было такого вопроса, который можно было бы решить в администрации без «подмазки». Это знали все жители городка.

Овцебык всегда был любителем «заглянуть в стакан», ну а уж после получения портфеля градоначальника употребление алкоголя вообще стало частью его профессии. Ночи он чаще всего проводил в пивнушке «Дикий кот» с козочками из стриптиз-шоу. После бурной ночи Овцебык обычно до обеда спал, потом за ним приезжал его водитель пожилой Дятел, и они ехали «инспектировать» муниципальные предприятия и учреждения.

Однажды, рано утром, Овцебыку позвонил Осёл. Осёл был директором городской бани и, одновременно, председателем городского комитета партии «Наше Соединённое Стадо». Осёл когда-то окончил канализационный техникум. Читал он по слогам, а писать так и не научился. Зато Осёл постоянно входил в руководящие органы различных партий и там нахватался политических приёмов. «Наше Соединённое Стадо» стала его четвёртой партией. До этого он был членом «Наш дом – наше стадо». Ещё раньше состоял в «Свободном демократическом стаде». А начинал, как все, в «Коммуно-пролетарском социалистическом стаде». Осёл завидовал Овцебыку, ненавидел, и мечтал когда-нибудь занять его место.

– Доброе утро, товарищ Овцебык.

– Привет, Осёл, – буркнул не выспавшийся градоначальник.

– Вы не забыли? Сегодня у нас партийное собрание.

– О-х-х-х! Я так занят! Что, без меня нельзя?

– Нет, нет! Что Вы!

– Ладно, – Овцебык положил трубку и добавил – коз-з-ёл!

– Коз-з-ёл, – сказал Осёл, когда понял, что Овцебык его уже не услышит.

…Как и председатель, абсолютное большинство членов «Нашего соединенного стада» ранее состояли в «Нашем доме – нашем стаде». Это было тогда, когда «НДНС» была «руководящей и направляющей» силой в государстве, «умом, честью и совестью» той эпохи. Потом наступила новая эпоха, и власть перешла к «Соединённому стаду». Все члены «НДНС» дружно перешли в «НСС».

…В 16 часов большой зал Дома животных был полон. На задрапированной в красные и жёлтые партийные цвета сцене установлен огромный портрет похожего на Геббельса генерального председателя партии Гиппопотама в жёлтом маршальском кителе. Под портретом длинный стол для президиума и трибуна. Осёл, в строгом чёрном костюме, раскладывает на столе бумаги, поправляет графины, стаканы. Он изредка смотрит в зал, иногда кому-то приветственно кивает. Партийцы в зале негромко переговариваются между собой. В первом ряду сидят несколько молоденьких курочек. Это молодые учительницы, их заставил вступить в партию директор школы. Сам директор – лысоватый журавль в очках, сидит в третьем ряду и время от времени пересчитывает своих курочек. Журавль и сам никогда не пошёл бы ни в какую партию, если бы партийное членство не способствовало своевременному получению премий и доплат педагогическому коллективу. Больше всего в зале было чиновников из городской администрации. Для них партийность – обязательное условие трудоустройства и карьерного роста. Овцебык, кстати, до выборов не состоял ни в какой партии. Сразу после объявления результатов к нему подошёл Осёл и предложил вступить в «НСС». Овцебык, не испорченный хорошими манерами, послал его «под хвост». Но уже через 15 минут позвонил сам губернатор, он поздравил Овцебыка с избранием на высокий пост и сказал, что если тот хочет получать от области дотации, субвенции, субсидии и инвестиции, а также газ и электроэнергию, должен немедленно вступить в «НСС». Что такое дотации, субсидии, субвенции и инвестиции Овцебык, конечно, не знал, но сообразил, что это что-то нужное, «типа» света и газа. Тут же он написал заявление и уже через час был почётно принят в «Соединённое стадо».

Во втором ряду слева, возле прохода, сидели Кот, Лиса и Кабан. Лиса постоянно оглядывалась, время от времени она доставала зеркальце и смотрелась в него, поправляла прическу и подкрашивала губы. Кот что-то рассказывал Кабану, экспрессивно размахивая хвостом. Кабан молча слушал, и, казалось, дремал.

Осёл подошёл к трибуне, наклонился к микрофону и негромко сказал:

– Раз… Раз… И-а-а-а! – потом вернулся у столу и проверил второй микрофон. – Раз, раз, раз… Время, товарищи, пора начинать.

В это время в зал вошёл Овцебык. Тяжело ступая и раскачиваясь, он шёл по проходу, высматривая место. Наконец, заметил своих заместителей, направился к ним и сел рядом с Лисой. Осёл терпеливо ждал, держа передней ногой микрофон. В зале стало тихо, лишь в последних рядах кто-то громко кашлял.

– Уважаемые товарищи, – Осёл всмотрелся в зал, – есть предложение поручить ведение нашего собрания членам политического совета. Нет возражений? Нужно голосовать? Нет? Хорошо. Членов политсовета прошу занять места в президиуме.

Овцебык, Кот, Лиса, Кабан, главный полицейский Баран, редактор местной газеты Крот, директора крупнейших заводов Волк и Медведь поднялись на сцену и заняли свои места за столом президиума. Осёл присел на краешек стула сбоку. Крот придвинул к себе микрофон и неприятным, скрипучим голосом объявил собрание открытым. Все встали. Зазвучали торжественные звуки партийного гимна: «Славься, славься наш Великий и Любимый Гиппопотам». Кто-то подпевал, кто-то просто открывал рот (пасть, клюв). На Овцебыка вдруг напала икота, он спрятался за широкие плечи Кабана и мечтал поскорее сесть, чтобы выпить холодной минералки и таким образом хоть немного ослабить похмельный синдром. Спели. Сели. Крот проскрипел в микрофон:

– Слово для доклада предоставляется товарищу Ослу.

Осёл взошёл на трибуну, разложил бумаги, протёр носовым платком очки, одел их, прокашлялся и начал:

– Уважаемые товарищи-господа! Как говорит наш Любимый и Великий Гиппопотам: «Жить хорошо, а жить лучше – лучше!», – в зале раздались дружные, продолжительные аплодисменты. Требуя тишины, Осёл поднял вверх передние ноги и продолжил: – Для того, чтобы жить лучше, нам нужно демократию – демократизировать, экономику – экономизировать, а политику, товарищи! – политизировать! Майский пленум центрального политсовета НСС принял постановление о дальнейшем расширении широкого и сужении узкого. А как обстоят дела у нас, товарищи? Скажу без ложной скромности. Нам есть чем гордиться. Мы демократизировали демократию на восемь процентов, прирост экономизации составил 5,2 процента, а политизация, товарищи, у нас достигла 97,36 процента! (в зале вновь зазвучали аплодисменты). Вы, конечно, уже знаете, что Скотодума приняла наконец-то предложенный нашей партией Закон «О профессиональной номенклатуризации». Отныне решение о замещении любой вакантной должности будут принимать политсоветы «Нашего соединенного стада». Это, не побоюсь сказать, наше главное достижение в развитии подлинного скотовластия! (аплодисменты), – Осёл опять поднял вверх передние ноги. – Теперь перед нами встаёт новая задача. Закон обязывает нас принять самые решительные меры к тому, чтобы на предприятиях и в учреждениях не осталось больше нечленов нашей партии. Положение очень серьёзное, товарищи. Проведённый анализ показал: в центральной больнице 27 процентов врачей и медицинских сестер не являются членами «НСС», но это ещё что! В наших школах, оказывается, обучают детей 33 процента беспартийных педагогов! Чему может научить учитель, не имеющий необходимой политической зрелости! В полиции! В полиции, господа скоты, 6 процентов сотрудников не состоят в НСС! Полиция – вооруженный отряд нашей партии. Как же нам доверять такой полиции! В связи с этим, политический совет рекомендует принять постановление, обязывающее руководителей всех рангов произвести, не побоюсь этого слова, зачистку, и избавиться, наконец, от беспартийных. Вопрос должен решаться так: либо сотрудник вступает в нашу партию и продолжает трудиться, либо подлежит увольнению. И никакой жалости! У меня всё, товарищи. Если есть вопросы, готов ответить.

Осёл снял очки, вытер платком морду. В зале установилась тишина.

Крот, встал, слепо прищуриваясь, спросил:

– Есть вопросы к докладчику? Нет? Хорошо. Садитесь, товарищ Осёл. Кто хочет выступить? – несколько минут в зале сохранялась тишина, лишь кто-то в последних рядах продолжал кашлять. – Побыстрее, товарищи.

Начались прения. Первой выступила молодая Ворона. Она работала в городской управе младшим бухгалтером, но мечтала занять освободившуюся должность заместителя помощника заведующего финотделом. Ворона была неопытна и не могла разобраться от кого: Осла или Овцебыка, более зависит её карьерный рост. Поэтому Ворона начала своё выступление с восхвалений обоих. Осла она хвалила за принципиальность, дальнозоркость (Ворона хотела сказать дальновидность), преданность делу партии. Осёл, затаив дыхание, слушал Ворону, и, казалось, с каждым её словом становился всё выше и выше. Но когда Ворона стала нахваливать Овцебыка, Осёл сразу сморщился и съёжился до прежних размеров. Задремавший было Овцебык, услышав сквозь сон, какой он мудрый руководитель и наставник, проснулся и с удивлением закрутил тяжёлой головой. Глупая, глупая Ворона! Ещё три года назад Кабан за бесценок продал сыну губернатора загородную базу отдыха со столовой, клубом, бассейном и спальными корпусами на пятьсот человек. С тех пор все кадровые вопросы (и «некадровые» тоже) решал Кабан. У Вороны не было шансов занять вакантную должность «зампомзава». Дело в том, что и вакантной-то она стала только потому, что персональный водитель Кабана Петух попросил пристроить в администрацию свою племянницу. Отказать водителю было никак нельзя, – он часто выполнял деликатные поручения Кабана и слишком много знал. Вот и пришлось освободить место, отправив на пенсию пожилую финансистку Сову. Задержка с назначением Петушиной племянницы была вызвана необходимостью проведения конкурса. Чтобы не было жалоб и ненужных разговоров, родственница водителя Кабана должна была занять должность в полном соответствии с установленным регламентом. А кандидаты, такие же глупые как Ворона, писали резюме, собирали справки, характеристики и рекомендации…

…Кабан, как это могло показаться со стороны, вовсе не дремал, а мучительно размышлял. Утром, совершенно неожиданно, приехал зять Губернатора и предложил сделку: Областное правительство передаёт муниципалитету хлебокомбинат, за это Кабан должен продать зятю по остаточной стоимости ТРЦ – Торгово-развлекательный центр – с землёй, парковкой и охраняемой автостоянкой. Кабан всегда мечтал приобрести в собственность какое-нибудь предприятие по производству продуктов питания. Обанкротить и потом за копейки выкупить хлебозавод для Кабана никакой сложности не представляло. Проблема была в том, что Овцебык уже неоднократно заговаривал о том, что хотел бы приобрести ТРЦ и Кабан даже пообещал ему «решить вопрос». Теперь Овцебыку придется подбирать подходящую замену. Равноценных объектов в городе уже не осталось. Можно, конечно, предложить ему центральный рынок и в придачу гостиницу «Лесная». Но рынок на три года передан в аренду дочери прокурора…

Между тем собрание продолжалось. На трибуну поднялся очередной выступающий. Главный полицейский Баран за спиной Кабана дотянулся до Овцебыка и легонько толкнул его в бок. Овцебык вздрогнул и оглянулся. Баран, ехидно улыбаясь, едва слышно спросил его:

– Вы уже слышали?

– Что?

– Ну, про прокурора нашего?

– Нет, а что? А где он, кстати?

– Ну как же! Весь город уже знает. Его же голого сфотографировали в сауне с простикошками и фотографии послали в губернскую прокуратуру и на телевидение! – На самом деле в городе никто, кроме самого прокурора и Барана, об этом ещё не знал. Прокурору сообщил страшную весть его друг из отдела по надзору, а Баран знал потому, что сам «подложил» под прокурора двух смазливеньких простикошек, сам, используя полицейскую спецтехнику, организовал фотографирование, и даже сам написал и отправил анонимки (точнее под его диктовку их написала жена).

– Что? Что? – переспросил Овцебык. До него всегда доходило медленно, а с похмелья – особенно.

– Бульдога, – Баран специально стал говорить громче, так, что бы и другие, сидящие рядом, услышали, – Бульдога сфоткали с простикошками в сауне, в чем мать родила! – Волк, Медведь и Лиса дружно повернулись к Барану. Лиса вскинула лапки к мордочке, не удержалась и громко воскликнула: – Ах!

Выступающий в это время директор школы Журавль замолчал, завернул голову на 180 градусов и уставился на председателя. Редактор Крот был не только слеп, но и глуховат. Он не слышал, что сказал Баран, не слышал реакции Лисы. Если сказать честно, он дремал, и поэтому Журавля тоже почти не слышал. Но зная, что Журавль плохого не скажет, Крот, в ответ на возникшую паузу, проскрипел:

– Так, так! Это очень хорошо…

Молоденькие курочки в первом ряду тоже слышали про прокурорский конфуз. Они дружно прыснули и принялись оживлённо обсуждать новость. От них сенсация за пару минут долетела до самых отдалённых уголков зала. Зал загудел. Обиженный, ничего не понимающий Журавль, собрал бумаги и, не закончив выступление, вернулся на своё место. Собрание продолжилось, но выступающих в прениях уже никто не слушал…

…Известно, что полиция и прокуратура крайне редко испытывают взаимные симпатии. В Краснограде «кризис отношений» перешёл в критическую фазу прошлой весной, после того как Бульдог помешал Барану осуществить рейдерский захват пригородного мясо-молочного комбината. Собственно, мясокомбинат не могли поделить два депутата Верховной Скотодумы. Они оба положили глаз на лакомый кусочек, оба в арбитражных судах купили решения о банкротстве ММК и назначении кризисных управляющих. И вот, когда Баран с отрядом местных полицейских прибыл для выполнения поручения столичного политика по нейтрализации ведомственной охраны, их встретил вызванный Бульдогом областной ОПОН. Командир ОПОНА, двухметровая горилла, волосатым пальцем подозвала Барана и сказала, что если тот «сейчас же не уберётся со своими «шавками», то она «надерёт ему задницу». Силы были явно неравны и Баран отступил. Потом он долго думал, как отомстить Бульдогу. Разработал и провёл операцию по всем правилам оперативно-розыскного искусства. Теперь, когда информация была умело выпущена, Баран всем своим видом старался показать сторонникам прокурора, которых было немало в президиуме, своё полное безразличие и, даже, высказал осторожное предположение, не был ли изготовлен фотомонтаж. В душе же Баран ликовал и уже начал продумывать план более успешного захвата ММК.

Ликовал и Кабан! Завтра же он выбросит с рынка дочь прокурора. Молодец Хитрый Лис! Хитрый Лис – это начальник юридического отдела градоуправления. Во все договоры аренды он включал заведомо невыполнимые арендатором пункты, невыполнение которых позволяло систематически «доить» предпринимателей и, в случае необходимости, в любое время расторгать договоры. Так в договоре аренды рынка было указано на недопустимость нарушения санитарных правил! Ха! Ха! Ха! Да на любом рынке любой проверяющий найдет их сотни! Тут главное не поскупиться и дать инспектору больше, чем ему будут совать на рынке! У Кабана для подобных случаев даже был специально «прикормлен» торговый инспектор Шакал.

…Собрание закончилось. Партийцы щурились, выходя из полутёмного зала на залитую солнцем улицу. В это время на площади перед Домом животных члены молодежной организации «НСС» проводили акцию «Чистый город». Одетые в синие блузы молодые козлики, овечки и тёлочки ходили по площади и разбрасывали бумажный мусор, а одетые в жёлтые рубашки свинки и бычки собирали его в пластиковые мешки. Акцию с трёх точек снимали телевизионщики. Руководил мероприятием комиссар молодостадовцев худой, длинноногий Петушок. Он, потный и всклоченный, бегал по площади с мегафоном, что-то хрипло кукарекал и размахивал крыльями. Петушок очень старался и не заметил подошедшего сзади Овцебыка. Градоначальник ухватил Петушка за хвост и приподнял. Петушок с испугу визгливо кукарекнул и беспомощно задвигал лапками.

– Так говоришь, я груб, да? Пьяница, да? Несдержан? Обижаю молодежь, да? Да я тебя!..

– Шеф!.. Шеф! – кто-то решительно тронул градоначальника за локоть, Овцебык оглянулся. Его первый заместитель Жирный Кот, широко улыбаясь, сказал сквозь зубы: – Тише! Тише! Телевидение кругом! – потом громко добавил – Ну, пошутили, и хватит. Не мешайте, товарищ Овцебык, молодёжи работать!

Овцебык только теперь заметил приближающегося телеоператора. Он отпустил Петушка, который всё ещё не мог прийти в себя и лишь возмущенно квохтал, потрепал его ласково по гребешку и восторженно сказал:

– Молодцы! – потом наклонился к Петушку и, брызгая слюной, прохрипел: – Мы с тобой после поговорим.

– Ко-ко-ко. Куд-кудах-х! – возмущённый Петушок, хлопая крыльями и роняя перышки, быстро побежал к своим, подальше от хама-градоначальника.

– Вы что, шеф?! Я этих «хунвэйбинов» сам ощипал бы, да в лапшу! Но на виду у всех!.. Да ещё при телевидении! Не годится… – Кот осуждающе покачал головой и несколько раз взволнованно махнул хвостом.

– Жаловаться на меня вздумал! – красномордый от гнева Овцебык часто дышал и никак не мог успокоиться. – Хорошо Ёж на почте заметил, прочитал, и мне передал! А если бы дошло до Гиппопотама!?

– Ёж молодец, своё дело знает, – согласился Кот. – Шеф, я хотел с Вами вот о чём поговорить, – Кот взял Овцебыка под переднюю ногу, – я вчера был у министра жилья и благоустройства Крокодила. Так вот, он предложил выделить Краснограду сверх лимита 120 миллионов на ремонты домов и благоустройство, но с условием, что мы из этих денег «откатим» ему 8 миллионов наличными.

– Восемь «лимонов» Крокодилу?! Ни за что!

– Не торопитесь, шеф. Деньги всё равно не наши. Не забывайте, у Вас скоро перевыборы. Отремонтируем в центре фасады, построим фонтан и общественный туалет. А если откажемся, он другим отдаст…

– Восемь «лимонов» Крокодилу!?..

– Да это не только ему. Он-то, вообще, говорит, что это благотворительный взнос на нужды «Соединенного стада». Врёт, конечно. Губернатору надо? – Надо. Министру финансов надо? – Надо. Депутатам Скотодумы надо? – Надо. Ну и себя-то уж Крокодил не забудет! Я думаю, нужно соглашаться.

– А как, это?.. Как сделать-то?..

– Ну, это не проблема! Я найду надёжных подрядчиков. С ними договоримся. Сделаем смету так, чтобы 10 миллионов они нам вернули. Я думаю, десять, – Кот помолчал, – себя тоже не стоит обижать, правда?

– Ох, ты! – в глазах Овцебыка появился восторженный блеск. – И нам с тобой по «лимону»!!!

– Нет, по миллиону не получится. Начальнику финуправления, начальнику контрольно-ревизионного управления, Кабану, Барану, Бульдогу, Лисе? Нужно дать? Нужно.

– Лиса обойдётся!.. – перебил Кота градоначальник. – И Бульдога скоро снимут, слышал, что Баран сказал, зачем ему давать?

– Снимут – не снимут! Что гадать-то. Снимут, – другой придёт. Всё равно давать придется. И Лисе, попробуй, не дай! Шуму, знаете, сколько будет! Так что, я думаю, нам по пятьсот, а остальное на всех поровну.

– А нам по «лимону» никак нельзя?

– Не знаю. Посмотрим. Так я готовлю документы? Вы подпишете?

– Подпишу, подпишу!!! Конечно, подпишу! – Довольный Овцебык, насвистывая, направился к персональной чёрной Волге. Услужливый Дятел предупредительно широко раскрыл пассажирскую дверь. Жирный Кот долго смотрел в след уехавшему начальнику и думал: «Идиот! Миллион ему! Это нам с Кабаном по миллиону! А этому пятьсот, и то много!» Жирный Кот замурлыкал, повернулся, поднял хвост трубой и, посматривая по сторонам, медленно пошёл в сторону своего дома.

Рабочий день закончился. Депутатам и чиновникам нужно хорошо отдохнуть, чтобы завтра опять неустанно трудиться на благо родного города и его жителей!