Орбитсвиль

Глава 2

При удачном стечении обстоятельств у него было в запасе около ста минут.

Надеяться на это позволяла королевская точность Элизабет, никогда не заставлявшей подданных ждать ни секундой меньше означенного срока, в данном случае двух дополнительных часов. Правда, с оговоркой: если она собиралась оставить сына вдвоем с капитаном на все это время. Сто минут дают ему шанс, решил Гарамонд. Но если любой из дюжины лакеев спохватится чуть раньше и выйдет забрать Харальда… Если любой из тысячи посетителей штаб-квартиры заметит кровавое пятно… Если…

Все эти "если" вертелись в голове, словно шары в барабане смертельной лотереи, пока последний эскалатор не достиг главного вестибюля и Гарамонд зашагал к выходу на пандус, откуда служебная машина должна была доставить капитана на челночный терминал Северного космодрома. Если не думать об опасности, связанной с бортовой рацией в кабине водителя (опять "если"!), то служебный транспорт – самый надежный способ быстро добраться до своего корабля.

Огромный льдисто-зеленый зал заполняли служащие, закончившие дневную смену в многочисленных административных зданиях. Они выглядели довольными и счастливыми, радовались, вероятно, что успеют захватить немного щедрого солнца уходящего дня. Гарамонд, внутренне браня и проклиная их, пробирался сквозь встречные людские потоки и круговороты, стараясь двигаться быстро, но в то же время не привлекать к себе внимания.

"Я человек конченый, почти мертвец, – думал он с непонятным безразличием. – Что бы я ни сделал в ближайшие два часа, как бы мне ни повезло, все равно я – покойник. Моя жена и сын тоже умрут. Даже если поток ионов сохранит интенсивность и наполнит паруса, все мы скоро превратимся в покойников, потому что бежать некуда и затаиться негде. Всего одна планета, не считая Земли, и корабли Элизабет будут крейсировать на подлете…”

Чей-то удивленный взгляд задержался на его лице, и Гарамонд осознал, что бормочет вслух. Он растянул губы в бодрой улыбке, восстанавливая привычный образ бравого капитана фликервинга, и любопытный, сочтя, что ошибся в источнике странного бормотания, заторопился дальше. Оставшееся расстояние Гарамонд преодолел, закусив губу. Машина стояла в одной из секций служебной стоянки, и остроглазый водитель средних лет, издали завидев капитана, подогнал свой экипаж к подъезду в тот момент, когда Вэнс достиг кромки тротуара.

– Спасибо, – ответив на приветствие, сказал капитан, благодарный за небольшой выигрыш во времени.

– Я решил, что вы должны очень спешить, сэр. – Глаза шофера сочувственно разглядывали его в зеркале заднего обзора.

– Вот как? – Гарамонд с трудом подавил страх и уставился в багровую угреватую шею водителя. Судя по дружелюбию этого человека, вряд ли кто-то собирается с его помощью арестовать капитана. – Почему вы так решили?

– Очень просто, сэр. Сегодня все командиры "Старфлайта" торопятся на космодром. Говорят, плохая сводка.

Гарамонд кивнул и постарался принять как можно более непринужденную позу. Магнитный двигатель приглушенно взвыл, и машина рванулась с места.

– Полагаю, мы еще успеем захватить отлив, – ровно проговорил капитан. – Во всяком случае, я на это надеюсь, ведь мое семейство собиралось посмотреть на сегодняшний старт.

Узкое лицо водителя выразило недоумение.

– А я думал, мы сейчас прямо на…

– Сделаем маленький крюк, заедем за моими. Адрес помните?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Поедем как можно быстрее. – И Гарамонд небрежным жестом отключил звуковую связь с кабиной.

Крепко зажав аппарат коленями, он набрал домашний код и с облегчением увидел засветившийся экран, означавший принятый вызов. Ведь Эйлин и Криса вполне могло не оказаться дома. Сынишка так расстроился (Гарамонд опять вспомнил, как тот грозил ему кулачком), что Эйлин могла увести его куда-нибудь на остаток дня в надежде отвлечь и успокоить. Если бы это произошло…

– Вэнс?! – Изображение Эйлин появилось на миниатюрном экране. – Я была уверена, что твой корабль давно улетел. Откуда ты?

– Из машины. Подъеду минут через десять.

– Ты возвращаешься? Но…

– Эйлин, кое-что изменилось… В общем, я хочу свозить вас с Крисом на космодром. Он с тобой?

– Рядом, во дворике. Но, Вэнс, ты ведь никогда не позволял нам смотреть на твой взлет.

– Конечно… – Гарамонд замялся и решил, что лучше пока держать Эйлин в неведении. – Я изменил мнение на этот счет. Пока я еду, приготовь Криса к поездке.

Эйлин недоуменно пожала плечами.

– Думаешь, ему от этого станет легче? Тебя уже часа три не было дома, он только начал чуть-чуть отходить, а ты собираешься начать все сначала?

– Говорю же, Эйлин, произошли некоторые изменения в программе.

"Сколько комнатных собачонок крутится сегодня вокруг президентской свиты? – спрашивал себя Гарамонд. – Пять? Или шесть? И на каком расстоянии собака способна учуять труп? Кажется, эти любимые игрушки Лиз – наиболее серьезная угроза".

– Я объясню тебе все позже. А сейчас, пожалуйста, приготовь Криса.

Эйлин покачала головой.

– Нет, Вэнс. Сожалею, но не могу…

– Эйлин! – Гарамонд намеренно позволил прорваться панической интонации, рассчитывая, что жена поймет: нормальный мир, в котором она существовала, вот-вот рухнет. – Я не могу сейчас вдаваться в подробности, но через несколько минут вы с Крисом должны ждать меня, готовые к поездке на космодром. Пожалуйста, не спорь, а просто выполни мою просьбу!

Гарамонд отключил связь и откинулся на спинку сиденья, гадая, не сказал ли лишнего. Связисты вечно суют свой нос в чужие дела и вполне способны вести перехват на общей частоте. Автомобиль мчался на запад по главной магистрали. Иногда водитель, заметив просвет в транспортном потоке, резко увеличивал скорость, и капитана начинало бросать из стороны в сторону. По пути в Старфлайт-Хаус шофер управлял машиной с большим мастерством: видимо, сейчас что-то его отвлекает. Гарамонд включил переговорное устройство.

– … К его дому, – сообщал кому-то водитель. – На Северном космодроме будем приблизительно через двадцать минут.

Гарамонд кашлянул.

– Что вы делаете?

– Докладываю, сэр.

– Зачем?

– Такова инструкция. Все водители служебного транспорта обязаны информировать центральную диспетчерскую о своих перемещениях.

– А вы о чем сообщили?

– То есть как, сэр?

– Вы докладывали не только о своих перемещениях.

Шофер неловко пожал плечами, и его значок служащего "Старфлайта" с изображением Солнца блеснул отраженным красным лучом.

– Я просто упомянул, что по пути на космодром вы решили захватить с собой семейство.

– Впредь действуйте строго по инструкции и не болтайте лишнего.

– Простите, сэр?

– Я капитан Разведывательного корпуса "Старфлайта" и не нуждаюсь в опеке, когда езжу по острову.

– Сожалею, но…

– Ваше дело следить за дорогой. – Гарамонд с трудом унял бессмысленный гнев. – И поезжайте быстрее.

– Есть, сэр. – Водитель сгорбился над рулем, и обветренная кожа нависла складкой над воротником его униформы.

Гарамонд закрыл глаза и напряженно замер, нервно поглаживая колени потными ладонями. Чем сейчас заняты придворные Элизабет? Ежедневной рутиной? Заседают ли еще все ее советы, комитеты и трибуналы? Продолжает ли она переходить из зала в зал, самодовольно дергая за ниточки имперской власти, одним лишь своим присутствием заставляя трепетать и колыхаться паутину империи? Или кто-нибудь уже заметил отсутствие Харальда? А может, и самого капитана Гарамонда?

Он открыл глаза и мрачно уставился на пробегающие мимо здания торгово-делового центра, протянувшегося от Старфлайт-Хауса на несколько километров. Потом конторы и магазины уступили место первому из принадлежащих компании жилых массивов. Как офицер Разведкорпуса Звездного флота, Гарамонд имел право жить в престижном районе, то есть в непосредственной близости от великолепного президентского дворца. В спокойные минуты на капитанском мостике своего корабля Гарамонд часто размышлял о том, как громада абсолютной власти в определенном смысле искажает структуру общества и даже языка, подобно тому, как огромное светило искривляет окружающее пространство. Обитателям планет, движущихся в поле его тяготения, может казаться, будто они летят по прямой, хотя на самом деле это – движение по орбите. Сейчас елизаветинская физика социальной гравитации устраивала Гарамонда, поскольку его дом находился на полпути между штаб-квартирой и Северным космодромом: подбирая своих, он потеряет минимум времени.

Едва машина остановилась у многоквартирной пирамиды, капитан распахнул дверцу и бросился к лифту. Выйдя на третьем этаже, он подбежал к двери и ворвался в квартиру. Его обступили знакомые предметы домашней обстановки, и Гарамонд вдруг ясно понял: все, привычная жизнь кончена. На мгновение он ощутил себя призраком среди декораций, изображающих его прежнее жилище.

Из спальни появилась Эйлин, одетая, как обычно, в яркие облегающие шелка. На загорелом лице и в глазах читалась тревога.

– Что случилось, Вэнс?

– Объясню позже. – Он обнял ее и на мгновение прижал к себе. – Где Крис?

– Я здесь, папочка! – Сын выбежал из комнаты и вскарабкался на Гарамонда, цепляясь за него всеми четырьмя конечностями, словно маленький зверек. – Ты вернулся!

Гарамонд поднял его и, подражая ракете-носителю, подбросил высоко в воздух.

– Поедем со мной на космодром. – Он передал Криса жене. Второй раз за последний час он держал на руках легкое детское тельце. – Нас ждет машина. Спускайтесь, я догоню.

– Ты так и не ответил, зачем все это?

– Потом. Позже! – Гарамонд решил: если их остановят раньше, чем космический челнок оторвется от Земли и Эйлин поклянется, что ничего не знала, то у нее с Крисом останется хоть какой-то шанс.

Он подтолкнул ее к выходу, а сам повернулся к люминесцентному экрану и сдвинул его в сторону, открыв нишу, заполненную свертками, коробками и всякими вещами. Гарамонд достал из одной коробки свой старый длинноствольный пистолет, оставшийся с курсантских времен. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы зарядить обойму, вставить ее в массивную рукоятку и повесить кобуру под мышку. На левом боку китель топорщился, но времени на переодевание не было. Гарамонд сунул руку в открытую шкатулку, схватил, не глядя, какое-то украшение и заторопился к лифту. Эйлин ждала его, одной рукой придерживая створки, а другой пытаясь управиться с Крисом.

– Поехали, – весело сказал капитан, мысленно заглушая бешеное тиканье часов в голове, и нажал на кнопку.

На первом этаже Крис стрелой помчался вперед через длинный холл, выскочил на улицу и плюхнулся в машину. К счастью, прохожих было немного и совсем не оказалось соседей. Водитель хмуро отдал честь Эйлин и придержал перед ней дверцу. Когда машина, тронулась, Гарамонд вымученно улыбнулся. Эйлин нетерпеливо тряхнула темноволосой головкой.

– Ну, теперь-то ты скажешь, в чем дело?

– Вы просто едете проводить меня и посмотреть на старт корабля. – Он взглянул на сына. Тот уже вскарабкался с ногами на сиденье и пожирал глазами убегающую назад дорогу. – Вот и Крис давно об этом мечтал.

– Ты же сказал, что дело очень важное!

– Что для меня может быть важнее, чем провести лишних полчаса с тобой и Крисом?

Эйлин казалась сбитой с толку.

– А что ты искал в квартире?

– Да так, ничего особенного. – Гарамонд незаметно шевельнул левым плечом, проверяя не слишком ли бросается в глаза выпирающая кобура.

– Но я вижу, ты что-то взял.

Эйлин наклонилась, схватила его за руку и разжала пальцы. На ладони блеснула золотая улитка с рубиновыми глазами, которую Гарамонд подарил жене во время медового месяца. Только сейчас он осознал, что схватил именно эту маленькую драгоценность, поскольку она служила чем-то вроде домашнего талисмана, охранявшего их маленький мирок. У Эйлин расширились зрачки, и она отвернулась. Гарамонд не стал размышлять, многое ли подсказала ей интуиция, сейчас его больше занимал отпущенный ему срок.

В это время Карлос Пеннарио, младший лакей из штата домашней прислуги "Старфлайта", неуверенно шел по искусно воссозданному на одной из террас парку эпохи итальянского Возрождения. Пеннарио выгуливал на поводках двух любимых президентских спаниелей.

Его одолевали сомнения, вызванные, с одной стороны, необычным поведением собак, а с другой – боязнью потерять место. Оба пса, возбужденно тянули его куда-то вверх. Но там, на верхних террасах, находился уровень директоров компании и президента. Наблюдательный по природе, Пеннарио никогда раньше не замечал за спаниелями такой прыти: они явно унюхали что-то необычное. Карлоса так и подмывало спустить их с поводков, однако служащему четвертого класса не подобало заходить на "руководящий уровень". В обычных обстоятельствах это соображение не удержало бы Пеннарио, но недавно он получил от своего шефа, гномоподобного шотландца по имени Артур Кемп, грандиозный нагоняй и предупреждение об увольнении за какую-то провинность.

Вглядываясь в сторону бронзовых фигур, куда были повернуты собачьи носы, Пеннарио еле удерживал нетерпеливо поскуливающих псов. Статуи отливали красным золотом. Несколько минут назад недалеко от них стоял, облокотясь на перила, высокий, суровый с виду человек в черном капитанском мундире. Но угрюмый капитан, вероятно, куда-то ушел.

Спаниели продолжали бесноваться и рвались наверх. Скорее всего, не Бог весть какое диво разожгло псиное любопытство, однако Пеннарио представился случай немного, хотя и рискованно, развлечься. Работа всегда вызывала у него неодолимую скуку.

Он еще немного поколебался, пристально рассматривая склон, никого не увидел и наконец позволил спаниелям увлечь себя вверх по широкой пологой лестнице.

Собаки в нетерпении царапали когтями гладкий камень. С верхней ступеньки они прямиком махнули к статуям, обогнули постамент и с подвыванием скрылись в кустарнике.

Пеннарио раздвинул рукой темно-зеленую листву, наклонился и вгляделся в пещерный сумрак.

Гарамонд подсчитал, что ему нужно еще минут тридцать. Если тело Харальда не обнаружат в ближайшие полчаса, они успеют до объявления тревоги покинуть атмосферу Земли на одном из челноков Разведкорпуса "Старфлайта". Это не гарантирует безопасности, но на полярной орбите капитана ожидает "Биссендорф", его личная территория, где законы Элизабет действуют не в полной мере. Она, разумеется, в конце концов доберется до корабля и уничтожит врага, но для этого ей придется попотеть. Космос – не Земля, где по первому слову президента в травлю включатся тысячи человек. – Я хочу в туалет, – сообщил вдруг Крис и обиженно хлопнул ладошкой по не вовремя заявившему о себе животу.

– Потерпи, скоро приедем на космодром. – Эйлин посадила сына к себе на колени и обняла смуглыми руками, покрытыми золотистым пушком.

Гарамонд смотрел на жену с ребенком и никак не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Вот они сидят, одетые по-домашнему, совсем без вещей, не ведая даже, зачем их увезли из привычной обстановки. Через несколько минут они навсегда покинут не только свой дом и уютный дворик, а саму Землю, с ее солнечным светом, зеленью лесов и ринутся в смертельно опасное межзвездное пространство. Гарамонду стало трудно дышать, словно давление в салоне резко упало. Нужно точно распланировать свои действия на ближайшие полчаса, ведь решался вопрос жизни и смерти. Но капитан не мог сосредоточиться, мысли разбегались, он вновь и вновь вспоминал ужасающие фрагменты одной и той же картины.

Вот силуэт Харальда и равнодушного бронзового истукана разделяют первые роковые миллиметры, вот светлая полоска неумолимо расширяется… А тельце оказалось поразительно легким. Как в нем, таком невесомом, удерживалась жизнь? Невесомое, но настолько непрочное, что падение всего с трех-четырех метровой высоты…

– Пап, смотри, твой космодром! – Крис подпрыгнул в объятиях матери. –А мы пойдем к тебе на челнок?

– Попробую вас провести.

Гарамонд не отрывал глаз от мелькающих прутьев ограды, надеясь не пропустить признаков повышенной суеты на космодроме.

Карлос Пеннарио отпустил ветку. Впервые с детских лет он осенил себя крестным знамением и, волоча упирающихся собак, попятился. Карлос огляделся по сторонам в поисках подмоги, но вокруг никого не было. Пеннарио раскрыл рот и приготовился закричать, давая выход ужасу, однако сонный воздух так и не огласился испуганным воплем. У Пеннарио появились некие соображения.

Сам Карлос всего несколько раз, да и то издали, видел всесильную Элизабет, зато наслышан был о ней достаточно. В общей спальне младшей обслуги шепотом рассказывали, что лучше лишиться годового жалованья, чем, к примеру, сообщить властительнице о ее любимом спаниеле, подавившемся куриной костью. А Карлос едва добровольно не взял на себя роль горевестника.

Он представил себе, что сделает Элизабет с человеком, обнаружившим труп ее сына, до того как к ней вернется хотя бы намек на самообладание, подобающее ее рангу… Нет уж, это дело его начальника, Артура Кемпа. Если на то пошло, Пеннарио не имел права подыматься на злополучную террасу. А с точки зрения людей вроде Кемпа одно нарушение провоцирует другое. Чего доброго Карлоса запросто обвинят в смерти мальчишки, ведь мозги у всех царедворцев работают одинаково. Кемп решит, что Пеннарио достаточно пожил на белом свете, пора и честь знать. Да он в чем угодно поклянется, лишь бы отвести подозрение в дружбе с виновным. А фараоны умеют развязывать языки. Сознание смертельной опасности придало ему сил. Он решительно подхватил псов на руки и бросился вниз по лестнице. Несмотря на испуг, Карлос не позволил себе поддаться панике и проявил качества, благодаря которым избежал голодной смерти в Мексике, вырвался из нищеты и добился теплого местечка в одном из немногих регионов Земли, где еще оставалось вдоволь кислорода. Пеннарио припомнил расписание ежедневных инспекционных обходов Кемпом территории Старфлайт-Хауса. В это время раздражительный коротышка-шотландец обычно совершал последнюю проверку террасы и проходил мимо кустов, где сейчас лежал мертвый. Харальд. Насколько бы все упростилось, если бы его нашел именно старший надзиратель за прислугой. Пеннарио добежал до последнего уровня, откуда мог еще различить статуи и кустарник на верхней террасе. Спрятавшись в увитой плющом беседке, он опустил собак на землю и для виду начал возиться с серебряными ошейниками. Встревоженные животные рвались на свободу, но Пеннарио был тверд.

Он не сомневался, что, освободившись от поводков, спаниели помчатся куда надо, важно было только подгадать собачий рывок к появлению Кемпа, чтобы они снова сделали свое страшное открытие у него на глазах.

Пеннарио взглянул на часы.

– Ну, песики, потерпите еще немного, – прошептал он.

Космодром, против опасений Гарамонда, выглядел даже более спокойным, чем обычно. Под косыми лучами заходящего солнца бетонное поле стало похоже на пустыню, а причудливые облака, скопившиеся у самого горизонта, напоминали сказочное войско со сверкающими шлемами и щитами. Над небесной ратью, словно развернутые вымпелы, вытянулось несколько густо-розовых полос.

Машина замедлила ход. Гарамонд, из-под руки посмотрел в сторону предписанной взлетной полосы. Вон и челнок. Люк открыт, широкий трап на месте. Капитану захотелось схватить в охапку Эйлин, Криса, броситься к кораблю и взмыть в небо.

Однако перед полетом требовалось выполнить известные формальности. Пренебречь ими – значит вызвать подозрения. "Биссендорф" получит соответствующую радиограмму, а это совершенно ни к чему.

Гарамонд отбросил со лба густую прядь волос и улыбнулся, желая успокоить Эйлин и шофера.

– Сейчас я сбегаю, подпишу кое-какие бумажки, а потом отправимся на экскурсию по челноку, – небрежно бросил он, вылезая из машины.

– Разве мы с Крисом не пойдем на смотровую площадку? – спросила Эйлин.

– А что там интересного? Правда, Крис? – Гарамонд взял сына и поставил на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в штаб Разведкорпуса. –Какой прок от папки-капитана, если нельзя пользоваться кое-какими привилегиями? Ты ведь давно просил показать тебе орбитальный катер, верно? Крис кивнул, но как-то сдержанно, будто ему передалась материнская тревога.

– Ну, вот, теперь ты увидишь, как там здорово. – Гарамонд подал Эйлин руку и помог ей выйти. – Все. Теперь мы сами справимся, – сказал он, обращаясь к водителю, и хлопнул дверцей.

Тот быстро оглянулся и молча укатил прочь.

Эйлин схватила мужа за руку.

– Мы одни, Вэнс, что случилось?

– Стойте на этой лестнице и никуда не уходите. Я скоро вернусь.

Гарамонд взлетел по ступеням, отдал честь охранникам у входа и побежал в Предполетный центр Разведкорпуса. Он замер на миг, словно впервые попал в большую квадратную комнату, увидев ее глазами молодого Вэнса Гарамонда, отправлявшегося в первый самостоятельный полет. Потом хлопнул по длинному столу планшетом с полетным предписанием, разрешением на вылет и штурманскими картами.

– Опаздываете, капитан, – прокомментировал появление Гарамонда грузный диспетчер Хершелл. Он всегда обращался к капитанам с ноткой горечи, напоминающей, что Хершелл тоже не всю жизнь протирал здесь штаны. – Знаю! Не мог вырваться от Лиз. – Гарамонд схватил стилограф и принялся подписывать бесчисленные документы, которые подсовывал ему диспетчер.

– Вот как? Что, долго не отпускала?

– Поэтому все так и вышло.

– Сочувствую. Боюсь, вы упустили момент.

– О, даже так?

– Угу. Посмотрите на карту. – Диспетчер кивнул на огромное стереоизображение Солнечной системы и прилегающего пространства, парившее под потолочным куполом.

Желтое сияние солнечного ветра было, как всегда, насыщенным; налетая на дневную сторону Земли, оно отклонялось геомагнитным полем и создавало ударный фронт. Однако данные о солнечном ветре представляли ценность лишь для межпланетников, Гарамонда же интересовал ионный вихрь близ границы Солнечной системы. Капитан поискал глазами большую дугу ударного фронта. Обычно в районе орбиты Урана ослабевший солнечный ветер, сталкиваясь с галактическим магнитным полем, снова уплотнялся и наращивал давление. Гарамонд не сразу обнаружил янтарную полоску – такую блеклую, что она соответствовала, должно быть, лишь одному иону на десять кубических сантиметров. Ему редко доводилось наблюдать столь хилый фронт. Похоже, у светила разыгрался приступ скупости, и оно не желало помогать звездолетам набрать третью космическую скорость для выхода в межзвездное пространство. Капитан посмотрел на беспорядочно разбросанные по всей карте красные, синие и зеленые полосы, отмечавшие галактические потоки быстрых частиц. Эта блуждающая пыль была так же важна для него, как ветер, волны, приливы и отливы – для шкипера, пустившегося в плавание по океану на старинном паруснике. Все космолеты, сошедшие со стапелей "Старфлайта", то есть все, построенные на Земле, захватывали в магнитные ловушки странствующие атомные осколки и сжигали их в корабельных реакторах. Благодаря такому способу корабли, весившие всего десять тысяч тонн, могли проникать в глубокий космос.

Однако фликервинги имели существенный недостаток: их эффективность целиком зависела от космической "погоды". Оптимальный режим полета предполагал разгон с постоянным ускорением до середины маршрута, а затем торможение до конечной точки. Но когда Путь пролегал сквозь обедненные ионами области пространства, режим постоянного ускорения выдержать было невозможно. Если такое случалось на первом отрезке, звездолету требовалось больше времени на преодоление всего расстояния, если же на втором, то, лишенный возможности сбросить скорость, корабль проносился мимо цели и иногда удалялся на несколько световых дней, прежде чем его удавалось остановить. Для минимизации этой неопределенности "Старфлайт" запустил в космос множество автоматических метеостанций. Они периодически посылали в сторону Земли узконаправленные пучки тахионов, несущие информацию, которая регулярно загружалась в электронные карты погоды.

Гарамонду было достаточно беглого ознакомления с картой, чтобы понять: обстановка для разгона крайне неблагоприятна, даже отвратительна. Львиную долю изображенного объема потоки частиц совсем не пронизывали, а те, что виднелись в остальной части, сносило к югу Галактики. Орбиты Марса достигал всего один пучок приличной плотности, вероятно, массивные осколки ядер попали в ловушку межпланетного магнитного поля сложной конфигурации, да и тот быстро удалялся.

– Мне надо выбраться, – мрачно произнес Гарамонд.

Хершелл вручил ему традиционный кожаный планшет с полетными документами.

– Почему бы вам не отчалить немедленно, капитан? "Биссендорф" готов к старту, а я подпишу остаток этого хлама по доверенности.

– Спасибо, – просто ответил Гарамонд, подхватил планшет и бросился к двери.

– Не дай улизнуть этому жирному облаку пыли! – напутствовал его диспетчер, некогда тоже бороздивший просторы на фликервинге. – Хорошенько взнуздай его!

Гарамонд, испытывая громадное облегчение от того, что может не скрывать спешки и выплеснуть напряжение, помчался по вестибюлю. Командир корабля, бегущий по эскалатору штаба Разведкорпуса вдогонку за портящейся космическом погодой, ни у кого не вызывал недоумения.

Жена и сын стояли там, где он их оставил. Эйлин выглядела обеспокоенной и крепко прижимала к себе Криса, обняв его за плечи.

– Путь свободен, – объявил Гарамонд и, взяв ее под руку, увлек к тоннелю с бегущей дорожкой. – Пойдем!

Эйлин поспешила за ним с покорной готовностью, но ее тревога, судя по всему, нарастала.

– Куда мы, Вэнс? – тихо спросила она.

Он понял истинный смысл ее слов по особому тону, который всегда появлялся у них в минуты острой потребности в доверии и поддержке и который требовал искреннего ответа. Гарамонд бросил взгляд на сына, увлекшегося плавными метаморфозами бегущей дорожки, пошедшей под уклон и превратившейся в лестницу эскалатора.

– Днем, когда я ждал на холме вызова к президенту, меня попросили последить часок-другой за юным Харальдом Линдстремом… – На Гарамонда обрушилась чудовищная нереальность всего, что с ним произошло и о чем пришлось впервые заговорить вслух. Слова застревали в горле.

– Продолжай, Вэнс.

– Я…

Оказался никудышным воспитателем… Я не сумел как следует приглядеть за ним. Мальчик упал и разбился… Насмерть.

– Ох! – Эйлин поднесла руку ко лбу. – Как же тебя оттуда выпустили?

– Никто ничего не заметил. Я спрятал его в какие-то кусты.

– Значит, мы спасаемся бегством?

– Бежим без оглядки.

Эйлин положила руку ему на плечо.

– Ты считаешь, Элизабет способна?..

– Не только способна, это первое, что она сделает. Непроизвольно, неизбежно. Она не умеет иначе.

– Это какой-то кошмар. – У Эйлин задрожал подбородок. – Но, Вэнс, не можем же мы с Крисом просто улететь вместе с тобой!

– Можете и улетите. – Гарамонд обнял ее за талию и с беспокойством почувствовал, как Эйлин повисла на его руке. Он приблизил губы к ее виску. – Мне необходима твоя помощь, чтобы спасти Криса. Один я не справлюсь. А Лиз вполне может выместить злобу на нем.

Эйлин с усилием выпрямилась.

– Я попробую, Вэнс. Ведь женщины давно летают на Терранову, правда?

– Ну вот, уже лучше. – Гарамонд ободряюще улыбнулся, а сам подумал: "Неужели ей неизвестно, что на второй обитаемой планете всем заправляет тот же "Старфлайт"?", но вслух сказал: – Сейчас будет конец тоннеля, Эйлин. Возьми Криса на руки и спокойно поднимись по трапу в катер, будто это школьный автобус. Я пойду сзади и закрою вас на случай, если кто-нибудь смотрит с башни в нашу сторону.

– А другие пассажиры?

– Там будут только пилоты, а с ними я договорюсь.

– Разве им разрешается брать на борт посторонних?

– Они не станут возражать, – сунув руку под китель, пообещал Гарамонд.

В это время на вершине изрезанного террасами холма уже расстался с жизнью первый невиновный.

Предвкушая вечернюю трапезу, старший дворецкий Артур Кемп совершал последний обход, когда мимо него в заросли с громким лаем метнулись два президентских спаниеля. Кемп остановился, оглядываясь в поисках оплошавшего слуги, потом решил полюбопытствовать, что привлекло собачье внимание, и раздвинул листву. Дневной свет уже померк, к тому же Кемпу, выросшему в сравнительно благополучной северной Шотландии, недоставало той инстинктивной боязни насильственной смерти, какая была у Карлоса Пеннарио. Недолго думая, дворецкий вытащил тело из кустов и только тут узнал Харальда. Кемп вздрогнул, остолбенело уставился на черные дорожки запекшейся крови, протянувшиеся из ушей и ноздрей ребенка, но тут же спохватился, включил наручный коммуникатор и поднял тревогу.

Спустя две минуты Элизабет Линдстром была на террасе.

Она никому не позволила трогать мертвого сына и прямо над маленьким телом учинила придворным первый допрос. Сначала она держала себя в руках, и только многоопытные члены совета директоров поняли особые интонации ее голоса и дрожь толстых пальцев, беспокойно теребящих рубиновый перстень на правой руке. По рангу этим людям полагалось находиться подле президента, однако они начали потихоньку пятиться. Кольцо вокруг Элизабет стало расширяться, пока на середину не выпихнули старшего надзирателя Кемпа. Элизабет вцепилась в него мертвой хваткой. Кемп отвечал на бесчисленные вопросы и даже сохранял подобие самообладания. Но, подтвердив, что капитан Гарамонд исчез, он вдруг осекся, увидев как Элизабет начала медленно вырывать у себя из головы целые пучки волос. Бесконечно долгую минуту Кемп наблюдал это зрелище, потом не выдержал и бросился бежать. Элизабет испепелила его лазерной вспышкой из рубинового перстня, потом с остановившимся взором повернулась к свите, намереваясь, видимо, поджарить и придворных. Однако ее личный лекарь, рискнув собственной жизнью, выстрелил в раздувшуюся сонную артерию повелительницы капсулой с лошадиной дозой успокоительного.

Элизабет почти сразу потеряла сознание, но успела произнести:

– Приведите ко мне Гарамонда.