Ордер на возмездие

Глава 14

Комбат с Порубовым стояли во дворе возле джипа. На лице Порубова читалась гордость за собственную машину. Он любовался отражением в тонированном стекле дверцы.

Рублев решил немного осадить друга:

– Хорошая машина, – сказал Борис Иванович.

– Отличная.

– Только бензина до хрена жрет, как УРАЛ. У меня лучше.

Порубов даже не знал, какая машина у Комбата, и есть ли она вообще.

– Где она? – поинтересовался Мишаня.

– Угадай с трех раз. Во дворе стоит, – и Рублев неопределенно повел рукой.

У бордюра стояло несколько десятков машин разных мастей – от ушастого «запора» до представительской «Ауди». Порубов боялся ошибиться, но в то же время не хотел обидеть Комбата. Покажешь на какую-нибудь дешевку, а у него, возможно, машина приличная.

– На сто процентов могу сказать, что «Скорая помощь» – не твоя машина.

– Верно подметил, мне «Скорая помощь» еще не скоро понадобится!

– Не будем зарекаться, – вспомнив о Подберезском, серьезно сказал Порубов и решил остановить свой выбор на средней машине, среди стоящих, – «фольксваген пассат» белый.

– Мимо. У тебя еще одна попытка, Мишаня.

– Как же, две!

– «Скорая помощь» – раз, – Рублев загнул – палец, «пассат» – два.

Теперь Порубов решил угадывать по другой методике. Комбат – мужик грузный, не в каждую ма-щину влезет. Поэтому пяток «фольксваген гольф» и «жигулей» отпали сами собой. Остались «мазда», «вольво», представительская «ауди» и потертый «форд», на кузове которого местами виднелась грунтовка.

"Наверное, одна из «мазд», – подумал Мишаня.

– Можно я подойду, посмотрю?

– Что ж, подойди.

Мишаня обходил машины, заглядывая в салоны. Увидев на заднем сиденье одной из «мазд» женский зонт, сделал вывод: машина Рублеву принадлежать не может. Подошел к другой «мазде». Автомобили, возле которых прошел Мишаня Порубов, мигали лампочками сигнализации, только руль «форда» был заблокирован ярко-красным замком. Мишаня подошел ближе и ударил кулаком по багажнику «форда».

– Наверное, этот, Борис Иванович, твой.

– Точно, Мишаня! С меня пачка сигарет.

Порубов был доволен.

– Ее мне Андрюха удружил – подарок. Я бы себе такую никогда не купил бы, я бы лучше на «уазике» ездил. Но дареному коню в зубы не смотрят.

Комбат открыл машину.

– Ты не смотри, Мишаня, что она с виду немного подержанная, внутри она у меня, как автомат. Все смазано, все подогнано. А то, что сверху запылилась, так это ничего, машина ездить должна, а не сверкать, как кошачьи яйца.

– Котиные, – поправил Порубов. – Яйца, Комбат, у кота, а не у кошки.

– Что ж ты меня в армии не поправлял, а, сержант Порубов?

– Так то ж в армии, Борис Иванович, а сейчас мы на гражданке.

– Садись. Только пристегнись.

Мишаня уселся, пристегнулся. В машине было чисто, ничего лишнего, как и в квартире у Комбата. Машина завелась с полуоборота.

– Э, Комбат, мы же с тобой солидные бизнесмены! Мы оружием торгуем на миллионы, а едем на машине, которая две штуки баксов стоит!

– Мне она вообще ничего не стоила. Ты думал, что все богатые ездят на крутых тачках? После того, что произошло, Толстошеев нас зауважал больше, чем остальных клиентов. Мы к нему и на телеге приехать можем, а он будет трястись от уважения.

– Это точно, Борис Иванович, твоя правда.

К автосервису они приехали раньше, чем предполагали.

– Давай снова через забор! – предложил Комбат и свернул в переулок, где не стояло ни одного жилого дома. Только бетонный забор был исписан вдоль и поперек всякой всячиной: от классических трехбуквенных слов до длинных политических лозунгов.

Комбат выглянул через забор и чертыхнулся.

– Чего ты? – спросил Порубов.

– У него посетитель, – Борис Иванович увидел, как у крыльца остановилась машина, и r ней заспешил Толстошеев. Мужчина, сидевший за рулем, открыл боковую дверцу, и Толстошеев тут же нырнул вовнутрь, на заднее сиденье.

Порубов, который не видел того, что происходит за забором, посматривал по сторонам. Взгляд у него был наметанный, и он заметил мужчину, стоящего на крыше гаража в соседнем дворе.

Зрение у Порубова было отличным, и он видел, что мужчина сжимает в руке что-то вроде телефонной трубки или рации, во всяком случае, на фоне неба отчетливо читался короткий отросток антенны.

«Ну и дебилы, эти оперативники! Торчат, как идиоты! В Афгане его сняли бы с одного выстрела, всадили бы пулю между глаз, и больше бы не вылезал. А другим – наука».

– Портфель какой-то передает. Может, это наши денежки? – прошептал Комбат и немного пригнулся, чтобы не сильно возвышаться над забором.

Комбат подглядывал профессионально, высовывался на какую-то секунду, чтобы никто не мог прицелиться, а затем появлялся в другом месте.

Человек Коротаева привез маленький чемоданчик, который дал ему Виталий, предварительно сказав, кому отдать:

«Из машины не выходи, жди, когда к тебе сядет Толстошеев. Чемодан отдашь только в машине».

Дважды свои приказы Коротаев не повторял, поэтому курьер действовал четко по инструкции. Толстошеев ему был знаком по фотографии, спутать ни с кем не мог.

– Я Толстошеев, – представился Матвей, усаживаясь поудобнее на заднем сиденье старого «гольфа». Водитель вытащил из-под сиденья чемодан и передал Матвею. Тот уже хотел выходить, открыл дверцу…

Мужчина на крыше гаража немного присел, пристально вглядываясь в происходящее в машине.

«Точно, гээрушник, придурок! Сейчас номер телефонный набирать начнет, чтобы доложить», – подумал Мишаня, когда указательный палец мужчины вдавил клавишу на рации.

В этот момент раздался взрыв. «Гольф» разнесло в клочья. Комбат среагировал быстро, он вовремя успел пригнуться. Над забором пролетел кусок металла, то ли дверца, то ли крыло.

– Рублев! Рублев! – закричал Порубов. – Там мужик, это он подорвал! У него пульт в руках!

– Где?

– На гаражах, он туда пошел!

Комбат и Мишаня забрались в «форд» и быстро выехали на улицу. Мужчина в черной куртке открыл дверцу машины с мигалкой, сел в машину и поехал. Он ехал так, как будто ничего не произошло, как будто не пылало пламя за воротами автосервиса.

– Мишаня, ты точно видел, что это он?

– Да, он… хотя, черт его знает? У него в руках было что-то с антенной. Он нажал, а там рвануло. Что с Толстошеевым?

– Думаю, в клочья. Там килограмм тротила был, не меньше, – как профессионал, заметил Комбат.

– Я думаю, полтора, – уточнил Порубов. Машина с мигалкой удалялась.

Когда она оказалась на улице с плотным движением, Рублев прибавил газа.

– У него автомобиль приметный, не упустим. Между «фордом» и «жигулями» с мигалкой было четыре машины.

– Поехали бы на моей машине… там хоть телефон есть, Бахрушину бы позвонили.

– Он на совещании, так что свой телефон ты можешь засунуть себе в задницу.

– Ну, уж ты, Комбат, скажешь! Телефон – вещь нужная, – внимательно следя за «жигулями», проговорил Порубов.

Уже темнело. Машина с мигалкой двигалась в сторону кольцевой, приходилось отставать.

– Может, обгоним его разок, а, Комбат?

– Можно, – согласился Рублев, – хоть на рожу взгляну, а то только затылок и видели.

Комбат лихо прибавил газу, обошел «мазду», затем «тойоту» и притормозил у светофора рядом с «жигулями». Под задним стеклом лежали милицейская фуражка и полосатый жезл.

– У него и рация в машине есть. Странный какой-то автомобиль, бортовых номеров нет, не написано, что милиция, но мигалка… Фуражка…

– Хрен его знает!

Рожа водителя была обыкновенная, невыразительная. Коротко стриженный, с квадратным подбородком мужчина сидел с дымящейся сигаретой, зажатой в губах, и даже не морщил глаза от дыма.

Когда светофор мигнул желтым, машина с мигалкой тронулась, и Комбат пропустил ее вперед.

– Видел?

– Запомнил. Но могу сказать тебе, Комбат: если я его встречу на улице лицом к лицу, то вряд ли узнаю. Особенно, если он переоденется.

Возможно, Рублев с Порубовым упустили бы машину на темном шоссе, где было много автомобилей. Но на «жигулях» были установлены двойные стоп-сигналы, выведенные под заднее стекло. Они то и дело вспыхивали, и тогда Порубов говорил Комбату:

– Поддай-ка газу.

– Не беспокойся, не упущу.

Они чуть не упустили Виталика Коротаева на одном из поворотов. Вновь помогли стоп-сигналы. Рублев уже проехал развилку и даже вытянул шею, вглядываясь в шоссе, когда Порубов крикнул:

– Он свернул!

Вспыхнули стоп-сигналы – Коротаев притормозил перед выбоиной.

Комбат, погасив фары, лихо развернулся на шоссе и бросился вдогонку.

Ехать без света было трудно, но на этом шоссе машин было мало.

– По-моему, он решил в Калугу заехать. Мы что, за ним до самой Калуги будем переть, Комбат? А если у нас бензин кончится?

– В багажнике еще канистра есть.

– А в канистре?

– У него кончится раньше, у него бак меньше. Нутром чую, ехать ему недалеко осталось.

– С чего ты взял?

– У него в пачке под лобовым стеклом три сигареты лежало, значит, недалеко собрался.

– А если в бардачке еще блок валяется?

– Может быть, – усмехнулся Комбат. Не доезжая до главной магистрали, Виталик еще раз свернул.

– Я же говорил тебе, – радостно произнес Комбат, – он недалеко собрался! – и кивком головы указал на кирпичные склады, огороженные забором.

Виталик дважды нетерпеливо посигналил, и его машину пропустили к складам через ворота.

– Что делать? – спросил Порубов. Комбат, не отвечая, съехал с дороги и поставил машину под деревьями.

– Посмотрим, – Рублев деловито вытащил красный крюк и зацепил его за руль. – Так-то надежнее будет.

– Комбат, а если убегать придется?

– Так я ж его на ключ не закрываю. Ты что, Мишаня, забыл, десантники никогда не убегают, они только отходят… временами.

– Помню, – в голосе Мишани прозвучали знакомые Комбату нотки.

Так разговаривают мужчины на войне. Все боятся умереть, но еще больше боятся показать свой страх товарищам, поэтому и хочется, чтобы думали, будто ты сделан из металла.

Комбат запрокинул голову и осмотрелся. На низком небе не было ни звездочки.

– И луны нет, – перехватив взгляд Комбата, пробурчал Порубов, – еще полчаса и наступит кромешная тьма.

– Оно-то нам, может, и на руку.

Мелкими перебежками, прячась за стволы деревьев, они двинулись к бетонному забору. Поверх забора шла колючая проволока в три ряда.

– Мишаня, плоскогубцы забыли.

– Сходить? – спросил Порубов.

– Куда сходить?

– К машине, – сказал Мишаня.

– Это, может, у тебя в джипе есть запаска, аптечка, домкрат. А у меня в машине ничего нет, кроме телогрейки. Принеси-ка ее.

Через пару минут Мишаня вернулся с телогрейкой в левой руке и с монтировкой в правой.

– Пригодится, – сказал он, непонятно, что имея в виду, то ли телогрейку, то ли монтировку.

Комбат уцепился за край забора, легко подтянулся, посмотрел во двор на два длинных, стоящих параллельно друг другу одноэтажных склада. Во дворе на столбах горело несколько фонарей, расхаживали вооруженные люди. Машина с мигалкой стояла у столба. Мужчина, приехавший на ней, быстро отдавал распоряжения. Слов было не разобрать, ветер сносил их, как сносит сухие листья с капота машины.

– Что там? – спросил Порубов.

– Хрен его поймет! Ворота склада открыты, но отсюда не разберешь.

– Придется лезть, да, Комбат?

– Придется.

Комбат накинул телогрейку на проволоку и перепрыгнул. Мишаня, оставшийся по другую сторону забора, не услышал ни единого звука, словно это не здоровяк перемахнул через проволоку, а перелетело легкое голубиное перышко. Ему даже показалось, что Комбат все еще на заборе. Но на колючке висела лишь телогрейка.

Комбат издал звук, который был хорошо знаком Мишане. Они всегда подавали друг другу сигнал еще там, в страшных афганских ущельях. Мишаня так же, как и Комбат, лихо махнул на забор, а затем перевалился через колючку и оказался на мягкой траве.

Комбата нигде не было.

«Растворился, что ли?» – подумал Порубов.

И тут он услышал знакомый писк. Комбат поднял правую руку и показал направление движения. Минуты через четыре они уже подобрались к темной стене склада.

– Окна недавно кирпичом заложили, – сказал Рублев, проведя рукой по кладке. – Обойдем с другой стороны, там людей поменьше.

В складах чувствовалось движение, слышался стук чего-то тяжелого, скрежет и бряцание металла.

– Что-то грузят, – заметил Комбат, двигаясь вдоль стены.

Мишаня шел следом, держа в правой руке увесистую монтировку. Порубов абсолютно не испытывал, страха, и это его удивило, давно уже с ним такого не случалось, наверное, потому, что рядом был Комбат.

Рублев опять поднял руку, показывая, что следует остановиться. Порубов замер. Только теперь стали слышны шаги, поскрипывал песок под жесткими подошвами.

«Надо было Комбату отдать монтировку», – подумал Порубов.

Охранник в военном бушлате и в черной вязаной шапке с коротким автоматом, который особенно не прятал, не дошел до угла пару шагов. Он остановился, вглядываясь в темноту. Ему показалось, что совсем рядом кто-то притаился. Он медленно поднял ствол автомата, положил палец на курок, сжал автомат и начал переминаться с ноги на ногу, не решаясь двигаться дальше. За сегодняшний вечер он уже раз десять обошел этот склад и твердо знал, сколько шагов укладывается в это расстояние, за сколько минут он делает полный круг.

Этот круг был тринадцатый, а на число тринадцать ему никогда не везло.

"Может, развернуться и двинуться по кругу в обратную сторону – считать наоборот, отнимая по одному кругу? – мысль ему понравилась. Тут же он подумал:

– Кого я пытаюсь обмануть, .судьбу, что ли? Так ее не обманешь".

Охранник все еще топтался, пальцы, сжимавшие автомат, онемели.

– Была не была, – сказал он и занес левую ногу для следующего шага.

Он прошел от Комбата в двух шагах. Комбат прятался за первой от угла опорой, выступающей от стены сантиметров на тридцать. Порубов прятался за третьей. Охранник прошел мимо Комбата так близко, что Рублев услышал даже запах одеколона, смешанный с табаком.

Мишаня раздумывал:

«Если Комбат его пропустил, значит, трогать не стоит. Только бы он не обернулся, только бы не повернул голову!»

Охранник смотрел не на стену склада, а в сторону забора, оттуда послышался собачий лай. Охранник с облегчением вздохнул, увидев на кромке забора силуэт взъерошенного кота.

Он нагнулся, взял кусок кирпича и швырнул в кота. Кирпич звонко разбился о стену, но кот не испугался, не спрыгнул с забора, пошел по кромке. А когда вновь послышался лай, он легко перепрыгнул через колючку.

Мишаня перебрался поближе к Комбату и зашептал:

– Его снять?

Комбат отрицательно качнул головой:

– Нам никто таких полномочий не давал. Я даже не уверен, что мы попали в нужное место, – произнося эти слова, Комбат решил подстраховаться. Для себя же он решил: «Мы в нужное время и в нужном месте. Но следовало выяснить, что здесь происходит. Одно дело – интуиция, другое дело – факты».

Охранник следил за котом, сжимая в руке еще один обломок кирпича. Он ждал, когда кот подберется поближе к фонарю.

«Вот тогда-то я не промахнусь», – самоуверенно решил мужчина и на всякий случай подошел поближе, чтобы бросить камень наверняка. Ему очень хотелось сбить кота камнем, это была мерзкая привычка, оставшаяся с детства, еще со школьного возраста.

Кот медленно двигался, охранник следил за ним взглядом.

И тут котоненавистник вздрогнул. Он увидел на заборе человека, немного странного, какого-то бесформенного и неподвижного. Но кот абсолютно спокойно прошел мимо него.

«Что за хрень?» – подумал охранник, передергивая затвор автомата, и быстро зашагал к забору.

– Мишаня, ты лопухнулся, забыл телогрейку.

– Кто же знал, что ее так быстро заметят? Что делать? – прошептал Мишаня прямо в затылок Комбату.

– Пусть разбирается, документов в телогрейке нет, это я точно знаю. Да и машину отсюда он ночью хрен увидит.

Сделав шагов десять, охранник наконец-то понял, что на заборе не человек. Привстав на цыпочки, он дотянулся до рукава и потащил телогрейку на себя. Затрещала раздираемая колючками материя, зазвенела проволока. Охранник стоял, держа телогрейку в руках, и разглядывал ее.

Телогрейка была почти новая, охранник ощупал карманы – ничего. Он ухватился за край забора, подтянулся, выглянул. Разобрать что-нибудь в темноте было сложно, машину, естественно, он. не увидел, та стояла за деревьями.

Продев палец в петельку вешалки, охранник забросил телогрейку за спину и торопливо двинулся к машине с мигалкой, стоявшей под фонарем.

– Капитан, я тут телогрейку с проволоки снял.

Виталий осмотрел телогрейку.

– Карманы проверил?

– Проверил, ничего в них нету.

– Телогрейка сухая, – пробормотал Виталий, ощупывая материю, траву же покрывала ночная роса. – Недолго провисела, – подытожил Коро-таев.

– Минут десять назад я проходил у забора, не было ее.

– Чья собака лаяла? – задал вопрос Коротаев.

– Бегают тут, бездомные, котов гоняют.

– Может, пьяный какой забрел, – пробурчал Коротаев.

– Так что, он по забору брел? – неуверенно спросил охранник.

– Ну… знаешь, как бывает, – придумал для себя успокоительную мысль Коротаев, – шел пьяный мужик, жарко стало, вот и швырнул телогрейку. Она не упала, а на колючке повисла.

Однако после этого Коротаев стал всех торопить. Он зашел сначала на первый склад, где принялся поторапливать вооруженных мужчин, грузивших ящики с «Иглами» в крытые брезентом КамАЗы.

Затем Коротаев приказал:

– Осмотреть всю территорию, каждый угол, каждую яму!

Охранники переглянулись:

– Зачем?

– Я сказал все осмотреть!

У Коротаева было недоброе предчувствие. Мужчины пошли выполнять приказ, недоуменно пожимая плечами. Светили фонариками, заглядывали за деревья, за кучи кирпича, за ржавые бочки из-под солярки. Территорию складов и днем-то обыскать – непростое дело, а ночью и подавно.

Погрузка подходила к концу. Тенты на КамАЗах уже привязали. Коротаев собрал всех у ворот второго склада.

– Ехать будете за мной. Не останавливаться. Если нас остановят, никому из машин не выходить, все переговоры буду вести я и он.

Коротаев указал на грузного мужчину.

– У меня в машине форма, переоденься.

Через пять минут толстяк уже был облачен в форму полковника милиции. На плечах поблескивали погоны. Фуражка оказалась фальшивому полковнику маленькой, она не держалась на голове, то и дело падала.

– Не мог фуражку привезти побольше?

– Какая нашлась, – сказал Коротаев. – В руках будешь держать. И галстук поправь.

– Куда хоть едем? – спросил один из водителей, поигрывая рацией.

– За мной.

– Далеко?

– Когда приедем, узнаете. Тебе платят не за то, чтобы ты спрашивал, а за то, чтобы рулил. Ясно?

– Ясно, чего ж не понять.

Комбат и Порубов в это время уже проникли на склад. Вдоль стен стояли бочки, мешки с цементом, старая и новая резина для грузовиков, доски, паркет, какие-то станки – в общем, всякая всячина. Прячась, Комбат осмотрел машины. На всех КамАЗах – военные номера.

Комбат присел на корточки, осмотрел один из номеров и сплюнул:

– Самодельные номера, слышишь, Мишаня?

– Слышу.

– По машинам! – крикнул Коротаев.

– Комбат, что делать? – спросил Порубов. У них было два варианта: либо забраться в кузов КАМАЗа, либо спрятаться на складе, а когда машины уедут, преспокойно выбраться оттуда.

Водители и охрана появились быстро. Комбат и Мишаня стояли под задним бортом дальнего КамАЗа.

– Ну, что делать, Комбат?

– За мной, – произнес Рублев. Он отвел брезентовый полог, Мишаня проскользнул в кузов, следом забрался Комбат.

Заревели моторы. Четыре КамАЗА – два с одного склада, два с другого – выехали во двор. Загремели, закрываясь, железные ворота, распахнулись ворота в бетонном заборе. Их открывал полковник. Вначале выехали «жигули» с мигалкой, за ними четыре грузовика.

Комбат и Мишаня оказались в кузове третьей машины. Через десять минут колонна оказалась на трассе и поехала быстрее.

Комбат с Мишаней ощупывали ящики.

– Посвети-ка, Борис Иванович, сюда.

Комбат щелкнул зажигалкой. Огонек выхватил из тьмы край ящика цвета хаки.

– Могу с одного раза, Мишаня, угадать, что в них.

– Ну? – зажигалка погасла.

– Гранатометы «Муха».

– Не может быть!

– Очень даже может. Ну-ка, ковырни монтировкой.

Мишаня на ощупь подсунул монтировку под крышку. Гвозди взвизгнули, крышка поднялась.

– Не очень-то шуми, полегче. Мишаня сунул руку в ящик, тут же нащупал цилиндр гранатомета.

– Точно, Борис Иванович, гранатометы. Серьезные ребята.

– Что в остальных машинах?

– Давай еще хорошенько посмотрим, что в нашем кузове, – и они принялись, ползая по ящику, вскрывать крышки. В одном из ящиков оказались автоматы, были и гранаты.

– Комбат, может, остановим колонну?

– Чего, чего, Мишаня?

– Из гранатомета шарахнем по задней машине, вспыхнет, как петарда. Во, шуму-то будет!

– Можно было бы, – пробурчал Рублев, – только хрен его знает, что в кузове. Если тротил, то и от нашей машины ничего не останется.

Мишаня прорезал дырку в брезенте и стал наблюдать за задней машиной.

– Трое в кабине, – сказал Комбат, – у одного рация. Переговариваются.

Колонна шла быстро. Впереди, сверкая мигалкой, неслись «жигули».

– Еще сирену включил бы, – хмыкнул Порубов, – было бы повеселее.

– Включит, когда надо будет, ты уж за них не переживай. Они ребята ушлые, наверное, не в первый раз возят. Видишь, как солидно обставились, не подкопаешься. Такую колонну никто останавливать не станет, если, конечно, нет наводки.

– Это точно, – Мишаня смотрел на указатель.

– Ну, что скажешь, куда едем?

– Хрен его знает! По-моему, в-сторону Калуги.

Колонна, проехав по окружной дороге Калугу, свернула налево.

– Теперь на Тулу идем, – констатировал Мишаня.

Комбат уже собрал два автомата. Патронов было, как грязи, он подал один Порубову:

– На, Мишаня, в случае чего постреляем. Мишаня положил автомат на колени и от нечего делать принялся протирать носовым платком, снимая заводскую смазку. Комбат занимался тем же.

Минут через десять Рублев смог-таки отыскать запалы для гранат. Он снарядил дюжину гранат, поделился ими с Мишаней.

– Борис Иванович, может, здесь и форма где есть? Экипируемся, как положено?

– Нет, Мишаня, бандитам форма ни к чему.

В первом КамАЗе ехало двадцать «Игл», а в остальных оружие попроще: пистолеты, гранатометы, карабины, боеприпасы. Несколько батальонных минометов было во втором грузовике.

Первое возбуждение прошло. Гудение моторов, покачивание машины стали привычными. Комбат с Порубовым сидели на низком ящике, привалившись спиной к подрагивающему борту автомобиля. Брезент хлопал на ветру, иногда раздувался, как парус яхты.

– Закурить бы, – мечтательно произнес Мишаня.

– Не проблема, – сказал Комбат, доставая пачку сигарет. – Хорошо, что я догадался их из машины прихватить. Смотри, только огонек рукой прикрывай, чтобы нас из заднего автомобиля не заметили.

– Не учи ученого, – сказал Мишаня, – не первый раз замужем.

Он ловко прикрыл огонек согнутой ладонью и быстро прикурил. Еще одну сигарету он уже прикурил от своей и подал Комбату.

Дым выпускали в потолок.

– Спокойно как-то, – произнес Комбат, – даже не верится, что мы едем в машине с оружием.

– У меня такое чувство, – признался Мишаня, – будто на новую квартиру переезжаю. Вокруг не ящики, а шкафы, комоды, барахло всякое. В голове у меня не укладывается, что можно украсть столько оружия и спокойненько по Подмосковью разъезжать.

– Не очень-то спокойненько, – сказал Комбат, – ночью едут.

И тут завыла сирена идущих впереди колонны «жигулей» с мигалкой.

– Наверное, к посту подъезжают.

Мишаня подался вперед и стал смотреть сквозь дырку в брезенте.

– Комбат, может, шум поднимем, заднюю машину сковырнем? Я по колесам выстрелю. Она с двух выстрелов в кювет уйдет.

– Не надо, – возразил Комбат. – Сколько людей на посту может оказаться?

Человек пять-шесть – самое большое, а тут четырнадцать головорезов с автоматами. Положат всех милиционеров. Не надо рисковать чужими жизнями, уж если своей не дорожишь.

– Очень даже дорожу, – сказал Мишаня. – У меня, между прочим, в Смоленске дел по горло осталось.

– Вернешься, сделаешь. Хочешь, помогу?

Мишаня улыбнулся, боясь обидеть Рублева. Чем тот мог помочь .ему в Смоленске? В бухгалтерских документах Рублев был не силен, левых схем по получению и списанию продуктов тоже не мог составить.

– Нет, Борис Иванович, в этом ты мне не помощник. Если бутылки три водки раскатать, тут ты незаменимый человек. А в бумагах я и сам, честно говоря, ни хрена не понимаю. У меня есть для этого Костя и пара девчонок бухгалтеров. Зря я им, что ли, деньги плачу? Пусть и занимаются бумажной работой.

Колонна, не сбавляя скорость, миновала пост ГАИ. Мишаня увидел, как в стеклянной будке два гаишника абсолютно безразличными взглядами провожали удаляющуюся колонну.

– Нет чтобы поднять брезент, остановить, поинтересоваться, что везут, куда везут, откуда. То-то бы у них глаза на лоб полезли, если бы они увидели содержимое хотя бы одного ящика. А их только в нашей машине штук тридцать.

– Рефлекс срабатывает. Раз коллеги с мигалкой колонну сопровождают, то и незачем интересоваться, значит, что-то серьезное везут. Ты тоже, Мишаня, если видишь человека в военной форме, о плохом не думаешь.

– Иногда думаю, когда мента вижу.

– Милиция не военные.

– Они также рассуждают.

Коротаев каждые полчаса переговаривался по рации с водителями КамАЗов.

Наконец, после трех часов езды, он отдал короткую команду:

– Останавливаемся!

Колонна сбросила скорость, затем все машины остановились. Мужчины выбрались из кабин размять затекшие ноги и справить малую нужду. Охранник, сидевший в машине третьего КамАЗа, помочился на заднее колесо, затем посмотрел на брезент. Подергал его за край. Он хорошо помнил, что довольно туго привязал полог, распустил трос, отогнул тент, схватился за борт и заглянул в темноту кузова.

Комбат и Мишаня, затаив дыхание, следили за движениями охранника. Если бы тому пришло в голову забраться в кузов, то это было бы последним, что он успел сделать в своей тридцатипятилетней жизни. Мишаня держал в левой руке автомат, а в правой – увесистую монтировку. Он сидел, прижавшись спиной к борту. Комбат тоже сжимал автомат. Голова охранника исчезла, и полог плотно прилег к борту. – По машинам! – послышалась команда. – Больше остановок не предвидится.

Заревели моторы, и тяжелые машины двинулись в путь. В половине четвертого колонна въехала на территорию Старокузнецкой овощебазы. Там гостей уже ждали. В щель, прорезанную в брезенте, Комбат увидел три вагона-рефрижератора, стоящих на рельсах. На освещенном дворе толпились вооруженные люди.

«Сколько же их здесь?» – подумал Рублев.

Сосчитать сколько, ни Комбат, ни Порубов не могли, слишком маленьким был обзор.

– Штук двадцать, наверное, Комбат. – Если не больше, – произнес Рублев.

– Может, еще и в здании есть?

– Как мы отсюда выберемся?

– Выберемся, Мишаня. Не из таких передряг выбирались.

Машины подогнали к вагонам. У КамАЗов осталась немногочисленная охрана, остальные пошли в склад попить чаю. Этот момент и улучили Комбат с Порубовым.

Мишаня развязал брезент, спрыгнул на землювслед за ним – Комбат.

– Затяни полог, – коротко бросил Рублев, пробираясь под вагонами на другую сторону колеи.

Через минуту Мишаня был уже рядом.

– Что там, в вагонах?

– Да уж не овощи. Ящики там!

– Понятно.

Они залегли в траве.

– Вагонами вывозить будут, – сказал Комбат.

– Как они вагоны потащат? Для этого хотя бы паровоз нужен. Машина же их не потянет?

– Думаю, у этих и локомотив будет, пригонят откуда-нибудь.

Попив чаю, охранники принялись перегружать .содержимое КамАЗов в рефрижераторы. Все работали молча и торопливо.

Погрузка еще не была закончена, когда за воротами, послышался звук двигателя, а затем на территорию въехали две легковые машины. Из одной вышел Ибрагим Аль Хасан в длинном сером плаще и два охранника, а из другой – трое.

– Многовато их становится, Комбат, а?

– Да уж немало.

Комбат прикидывал, что надо сделать. Основной мыслью было связаться с Бахрушиным.

«Наверняка здесь есть телефон, да и у бандитов найдутся мобильники».

В том, что это бандиты, ни Комбат, ни Порубов не сомневались.

Виталий Коротаев, увидев машину, въезжающую во двор, сразу же бросился к ней, сам открыл Ибрагиму Аль Хасану дверь. Тот поглядывал на Коротаева и на всех остальных свысока, словно не понимал по-русски ни слова.

Первое, что спросил Аль Хасан:

– Как обстоят дела?

– Заканчиваем погрузку.

Хасан двинулся вдоль вагонов. Ему уступали дорогу. Два охранника следовали за ним. Третий нес увесистый чемодан.

– Аккуратнее, аккуратнее! – пару раз прикрикнул Ибрагим, когда ящики с ракетами принялись загружать в вагоны. – Это денег стоит, – сказал иорданец, – и немалых.

– Ты слышал, что тебе сказали? Аккуратнее! – рявкнул Коротаев, ударив в плечо одного из грузчиков. Тот принялся извиняться. Иорданец посмотрел на часы.

– Почему к моему приезду погрузка не закончена?

– В дороге задержались, – соврал Коротаев, – машина одна заглохла, пришлось чинить.

Коротаев знал, что никто из его людей не станет прояснять ситуацию.

– Как у тебя в Москве дела?

– Все в порядке, – бросил Коротаев.

– Ну что ж… Тепловоз?

Коротаев взглянул на часы:

– На пять договаривались.

– Эшелон со станции отойдет в шесть, – бросил иорданец, – смотри, чтобы все аккуратно, – он говорил так, будто собрался сесть в машину и покинутаь овощебазу. – Посторонних не появлялось?

– Нет.

Комбат и Порубов слушали, затаив дыхание.

– Мишаня, они тепловоза ждут.

– Слушай, Комбат, они все это собираются вывозить прямо на Восток.

– Иностранец – Ибрагим?

– Да, он самый, – сказал Комбат. От Бахрушина он слышал про иорданца и даже видел оперативные видеосъемки. Хоть и было темновато, ошибиться Комбат не мог, да и не может русский человек говорить с таким акцентом – не кавказским, а восточным. Этот акцент Комбат знал хорошо, знал и Порубов, им не раз приходилось допрашивать в Афганистане пленных, немного владевших русским языком.