Ориентации

5

Как в теории, так и в практической жизни крайне важно, чтобы новый человек четко видел взаимосвязь причин и следствий и сущностную непрерывность движения, породившего разнообразные политические формы, кружащие сегодня в хаосе партий. Либерализм, демократия, социализм, радикализм и наконец коммунизм и большевизм – лишь разные стадии одной и той же болезни, каждая из которых неизбежно ведет к следующей в общем процессе разложения. Началом этого процесса стал разрыв западного человека с традицией, отрицание высшего символа авторитета и господства, стремление к пустой и иллюзорной индивидуальной свободе, к раздробленности и разобщенности вместо сознательного желания быть частью общего органичного и иерархичного единства. В конце концов, индивидуум оказался перед лицом миллионов других индивидуумов, вовлеченным в царство количества, чистого числа, в мир масс – материалистических и не имеющих иного Бога, кроме всепоглощающей экономики. На этом пути нельзя затормозить на полдороги. Не было бы Французской Революции и либерализма, не было бы конституционализма и демократии, без них в свою очередь не было бы и социализма и демагогического национализма; не будь социализма, не появились бы радикализм и наконец коммунизм. То, что сегодня иной раз отдельные формы подменяют друг друга или даже враждуют, не должно препятствовать осознанию того, что на самом деле все они взаимосвязаны, взаимообусловлены и являются лишь различными стадиями одного и того же движения, разрушающего нормальный и законный социальный порядок. Величайшим заблуждением наших дней является то мнение, что демократия и либерализм являются противоположностью коммунизма и способны сдержать натиск низших сил, которые на профсоюзном жаргоне называют "прогрессивным" движением. С таким же успехом можно считать сумерки противоположностью ночи или менее ярко выраженную форму зла – противоположностью четко выраженной и постоянно присутствующей формы того же зла, либо пытаться лечить отравление менее концентрированным раствором того же яда. Уроки прошлого, повторяющиеся повсюду изо дня в день, так ничему и не научили правительство "освобожденной Италии". Оно по-прежнему трогательно рядится в устаревшие и бесполезные политические маски на парламентском карнавале; танец смерти на пробуждающемся вулкане. Но мы должны научится мужеству радикализма, умению сказать нет политическому декадентству во всех его формах как левых, так и мнимо правых. Необходимо понять, что нельзя вступать в сделку с силами разрушения, попытка уладить дело мирным путем равноценна сдаче, поражению сегодня и окончательному уничтожению завтра. Идейная принципиальность – это готовность в нужный момент выступить вперед с чистыми силами.

При этом безусловно необходимо отречься от идеологических заблуждений, к сожалению распространенных в довольно широких кругах молодежи. Пытаются оправдать произошедшее тем, что якобы ранее свершенные разрушения были необходимы и служили "прогрессу". Утверждают, что надо сражаться не за известные уже истины, всегда лежавшие в основе любого правильного социально-политического устройства, но за нечто "новое", расположенное в детерминированном будущем. Нам смешны обвинения в "антиисторизме" и "реакционности". Не существует Истории с большой буквы, некой мистической сущности. Люди, насколько они действительно люди делают и изменяют историю. Так называемый "историзм" на самом деле – это тот же "прогрессизм" в терминологии левых и весь его смысл состоит лишь в усилении пассивности по отношению к набирающему силы потоку, влекущему все ниже и ниже. Что до "реакционности", спросите обвиняющего вас: А, вы, значит, хотите, чтобы пока вы действовали, всё разрушая и профанируя, мы не "реагировали", а смотрели бы на все это и даже говорили вам: молодцы, продолжайте? Мы не "реакционеры" лишь потому, что это слово недостаточно сильно и в первую очередь потому, что мы основываемся на позитивном, являемся представителями изначальных и реальных ценностей и не нуждаемся в свете "солнца будущего".

В частности в свете нашего "радикализма" становится очевидной незначительность противоречия между красным "Востоком" и демократическим "Западом". Столь же трагически незначительным выглядит возможный вооруженный конфликт двух блоков. Конечно, можно пытаться выбирать меньшее из зол, так как победа в войне "Востока" привела бы к физическому уничтожению последних представителей сопротивления. Однако, с точки зрения идеи СССР и США – это клещи с двух сторон, сжимающиеся в железной хватке вокруг Европы. Различные по форме, но одинаковые по сути они вдохновлены одной силой, чуждой и враждебной. Стандартизация, конформизм, демократическая уравниловка, мания производства, насильственный brains trust, материализм и наконец американизм лишь расчищают путь конечной фазе – коммунистическому идеалу человека-массы. Американизм отличается лишь тем, что атака на качество и личность ведется не насильственными и принудительными методами как при марксистской диктатуре, но почти спонтанно путем создания общества, не знающего более высоких идеалов, чем богатство, потребление, доход, неудержимый рост производства, т.е. то, что является идеалом и современной Европы, только более ярко выраженный и доведенный до абсурда.

Но примитивизм, механистичность и животность встречаются как с одной, так и с другой стороны. В определенном смысле американизм для нас опаснее коммунизма, так как действует подобно Троянскому коню. Когда атака на сохранившиеся ценности европейской традиции ведется впрямую, как это свойственно большевистской идеологии и сталинизму возникает противодействие, можно сохранить отдельные, пусть даже слабые бастионы сопротивления. Когда же то же зло действует более изощренно и перемены в обычаях и общем мировоззрении происходят незаметно, то дело обстоит иначе. Во имя демократии с легким сердцем, подчинившись влиянию американизма, Европа сама отказалась практически уже от всех своих идеалов, так что возможно не понадобится даже военного вмешательства, чтобы путем "прогресса" прийти к тому же состоянию. Повторим, на полпути не останавливаются. Американизм, желая того или нет, работает на своего врага, на коллективизм.