Ориентации

7

Несмотря на то, что идеал мужественного и органичного политического единства составляет неотъемлемую часть разрушенного мира, необходимо сказать несколько слов о тех случаях, когда этот идеал подвергался искажениям и практически исчезал. Мы имеем в виду ложный путь "тоталитаризма". Правильное понимание этого вопроса крайне важно, так как в ином случаем мы можем сыграть на руку противнику. Бывают иерархии и иерархии, а органичная концепция не имеет ничего общего с маразматическим культом Государства и уравнительской централизацией. Для индивида реальное преодоление как индивидуализма, так и коллективизма осуществимо лишь в том случае, когда люди стоят перед людьми в естественном разнообразии их природы и качеств. Единство, преодолевающее раздробленность и абсолютизацию частного должно быть по сути своей духовным: чем-то подобным влиянию, исходящему из центра и задающему ориентацию; импульсу, принимающему самые разнообразные формы в зависимости от конкретных обстоятельств, в которых он проявляется. В этом состоит подлинная сущность "органичной" концепции, противоположной негибким и поверхностным отношениям, свойственным "тоталитаризму". Лишь при этом условии возможна реализация достоинства и свободы личности, которые либерализм способен понять лишь в индивидуалистическом, уравнительном и собственническом смысле. Именно с этой точки зрения необходимо рассматривать структуры нового социально-политического строя, твердо и четко разграничивая эти концепции.

Однако, подобное устройство с необходимостью требует наличия центра, высшей точки ориентации. Нужен новый символ авторитета и господства. Должна быть поставлена четкая, ясная задача; идеологические уловки неприемлемы. Так называемая проблема общественного устройства в данном случае второстепенна; основной задачей является создание особой атмосферы, под влиянием которой способны обрести новую жизнь такие черты как верность, преданность, служение, внеиндивидуальное действие и преодолеть серость, механистичность и неискренность современного социально-политического мира. Однако этот путь может завести в тупик в случае неспособности к аскетизму чистой идеи. Для многих ясное видение правильного направления затмевают как отдельные неудачные моменты наших национальных традиций, так и (и даже в большей степени) трагические последствия прошлого. Мы говорим о тех, кто осуждает монархию, имея в виду не чистый принцип, а лишь символ, лишенный сути и мужественности и сохранившийся в жалком виде конституционной, парламентской монархии. С чем действительно несовместимы наши взгляды, так это с республиканской идеей. Быть антидемократом и при этом защищать республиканскую идею – очевидный абсурд. Республика (само собой современная, так как античные республики были аристократическими как Рим или олигархическими и, в последнем случае нередко тиранического типа) по сути своей рождена миром, проникнутым духом якобинства и антитрадиционного, антииерархического движения 19 века. Это не наш мир и его идеи не могут быть нашими. В принципе, если нация переходит от монархии к республике, то она необходимо становится "деклассированной". В частности, в Италии из ложной верности идеям фашизма времен Сало не имеет смысла исповедовать республиканскую идею, так как тем самым одновременно предается нечто большее и лучшее, выбрасывается на ветер основа идеологии двадцатилетнего периода, т.е. доктрина Государства в функции авторитета, власти, imperium.

Без этой идеологии невозможно удержаться на высоте и не подыграть противнику. Конкретизацию символа на данный момент можно оставить в стороне: основной задачей является молчаливая подготовка духовной атмосферы, в которой возродится и вновь обретет значение во всей своей полноте символ незыблемого вышестоящего авторитета. Совершенно очевидно, что эта роль абсолютно не подходит выборному "президенту" республики и тем более народному трибуну или предводителю, обладающим бесформенной индивидуальной властью, полностью лишенной высшей легитимности и опирающейся на шаткий престиж, заработанный игрой на иррациональных инстинктах масс. Подходящее название для подобной власти – "бонапартизм"; она является не противоположностью демагогической, "народной" демократии, но ее логическим завершением: одним из наиболее мрачных персонажей Шпенглеровского "заката Запада". Это еще один пробный камень для наших: умение почувствовать эту разницу. Уже Карлейль говорил о "мире слуг, желающих правления псевдогероя", а не Господина.