Оружейник Тесла

Глава двадцать вторая Вербовка. Девочка, взрослей!

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

Квартира на Большой Молчановке ничем не отличалась от квартир своего времени: высокие потолки, старинная планировка комнат с неудобными выступами и неожиданными нишами. Эта квартира была более чем удобна для конспиративной работы. Вот и сейчас, когда Жанна зашла сюда с мыслью "Господи! За что мне все это?", прошла извилистым коридорчиком, прежде, чем попасть в гостиную, отворила двойную дверь, кто-то совершенно незаметно закрыл входную дверь на замок, но это Жанна даже не почувствовала. Да и как ей было почувствовать? Все ее внимание было сосредоточено на комнате, в которую она вошла. В центре комнаты стоял стол. Круглый, старой работы, стол был покрыт зеленым сукном с выбитым рельефным узором. Над столом на длинном шнуре висела лампа, явно антикварная, с глухим абажуром, так что освещение падало только на стол и прилегающее к столу ближайшее пространство. Вся остальная комната находилась в полумраке. Жанна увидела мужскую фигуру недалеко от наглухо зашторенного окна. Но лицо человека рассмотреть не могла. У стола стоял стул - в единственном числе. А на зеленом сукне две папки: одна синего, вторая красного цвета. Там же лежала чернильная ручка, самая обычная ручка, которой раньше писали школьники, за пару рублей, отнюдь не Паркер с золотым пером. Стул, по всей видимости, предназначался Жанне. Она это оценила, но присесть не спешила.

- Здравствуйте! Кто вы? Я могу вас видеть? - голос Жанны заметно дрожал от волнения, она тут же себя отругала и постаралась взять себя в руки. Получалось пока что отвратительно. Руки себя никак не держали.

- Мое имя вам ничего не скажет. Присаживайтесь.

Голос оказался неожиданно приятным, спокойным, уверенным, настолько спокойным, что волнение Жанны как-то, само по себе, улеглось. Она, неожиданно для себя, приняла правила игры, которые диктовал ей незнакомец. По голосу ему было около тридцати пяти - сорока лет. На мужчин в таком возрасте внешний вид Жанны действовал безотказно. Она аккуратно присела на краешек стула, постаралась примоститься, потом поняла, что тут не до вечных игр в кокетство и устроилась на стуле самым удобным для себя образом. Тут она заметила, что на столе есть небольшая серебряная пепельница, которой явно пользовались, и рядом с ней зажигалка. Кто-то хорошо знал, что Жанна не откажется выкурить сигарету, особенно, когда нервничает.

- Простите, можно я закурю? - эта фраза далась Жанне намного проще.

- Не отказывайте себе.

Жанна вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила, сначала еще нервно, но, очень быстро, успокоилась окончательно. И после того, как потушила окурок, уже совершенно спокойным и холодным тоном спросила:

- Простите, в чем цель нашей встречи?

Петр Евгеньевич Корчемный, а человеком, беседующим с Жанной, как вы догадались, был именно он, чувствовал себя абсолютно спокойным. Он испытывал Жанну и видел, что она достаточно быстро адаптировалась к новой ситуации. И быстро взяла себя в руки. Да и внешность ее, о которой он достаточно слышал, даже видел, при живом общении оказалась, производит очень сильное впечатление!

- Сначала прошу вас, откройте синюю папочку. Там документ о том, что вы обязуетесь никому не говорить о нашей встрече. И о том, что вы услышите на ней, тем более. Рядом ручка. Подписывайте. И тогда начнем разговор.

- Это что, обязательно, даже для дам? - Жанна припустила чуть шаловливый тон, пытаясь прощупать устойчивость собеседника к ее женским чарам. Ответ был холодным и лаконичным. Жанна поняла, что кокетничать в этой ситуации нечего и отругала себя за глупость.

- Обязательно.

Тогда она открыла папку, посмотрела на гриф организации, что такое Контора Жанна, несомненно, знала, но, только увидев этот документ, поняла, что влипла во что-то действительно серьезное. В горле как-то мгновенно пересохло и захотелось курить. Она сделала непроизвольный жест, что-то вроде того, как двумя пальцами разминают сигарету перед тем, как закурить, жесть непроизвольный, но не укрывшийся от Корчемного.

- Подпишите и можете закурить еще.

Жанна кивнула головой, подписала бумагу, бросила на стол пачку сигарет, теперь она понимала, что разговор предстоит нервный, и решила не стесняться. Выпустив первый клуб дыма, она чуть наклонила голову, как бы приглашая собеседника продолжить разговор, и тут же услышала.

- Простите, это проформа, но все, что вы тут услышите, является государственной тайной. Я обязан это повторить. Как и обязан предупредить, что наш разговор записывается на пленку.

Жанна чуть заметно кивнула в ответ.

- Я должен сказать, что сейчас ознакомлю вас только с общими чертами дела. Оно настолько засекречено, что вы получите более подробную информацию только в случае своего окончательного согласия. И еще: ваше решение должно прозвучать сегодня. Времени на обдумывание более получаса дать вам не могу. Надеюсь, это понятно?

Жанна утвердительно кивнула, разумно предпочитая рта пока что не открывать.

- Нами доставлен в страну иностранец. Доставлен абсолютно добровольно. Он очень нужен нашей стране. Сотрудничество с ним является важным фактором государственной безопасности. Вот только он поставил довольно сложное условие для нашего сотрудничества.

Жанна приподняла брови, кажется, сейчас наступит момент истины, момент, ради которого ее пригласили сюда.

- И этим условием являетесь вы.

Эта фраза произвела на Жанну совершенно оглушительное действие.

- Простите, я не поняла, как, что, в смысле, я? - еле-еле выдавила она из себя.

- Знаете, надо меньше сниматься в фильмах про секс и перестройку, а еще и позировать в Плейбое. Умудрились. Теперь получилось так, что мы не можем заменить вас статистом. Точнее, статисткой. Вы учитесь в ГИТИсе, кто знает, засветитесь в роли, нас тогда раскусят, а в таком тонком деле обман может дорогого стоит.

- Это что, что-то из серии ядерного шпионажа, ой, простите меня, дуру...

- Поэтому мы вынуждены просить вас о сотрудничестве с нами.

И Корчемный замолчал. Он ничего не говорил о преимуществах сотрудничества с ними, в конце-концов, если пойдет разговор о торговле, можно считать дело в шляпе. Торгуется, значит не готова отказаться.

- Я просто не понимаю, что это значит "сотрудничество"? Я что, должна залезть иностранцу в постель и выпытать у него какие-то секреты?

- Ну, пытать вы его не будете, более того, думаю, постельные этюды тоже вас обойдут. Этот человек весьма почтенного, я бы сказал даже преклонного, возраста. Вряд ли секс является приоритетом его сегодняшней жизни.

- Извините...

- Ему нужен семейный уют в последние год-два, максимум, три жизни. В принципе, наши врачи ему больше года не дают, тем более мы не имеем права откладывать решение этого вопроса в долгий ящик.

- Извините, что значит, "семейный уют"? А если все-таки что-то захочет? Я просто должна понять конкретно, что от меня может потребоваться.

- Для начала, мы оформим ваш официальный брак.

- Но я замужем. Конечно, брак гражданский, но...

- С мужем вы не живете. Свекровь выставила вас из дому.

- Вы хорошо осведомлены.

- Работа такая.

- Хорошо. Брак. Это понятно. Что еще?

- Еще? Еще вам предстоит сыграть роль примерной жены, ухаживающей за дряхлым мужем. И делать вы это будете наилучшим из возможного образом...

- Ну, хорошо. Предположим, я соглашусь, но как я смогу все это объяснить в институте, как подругам, как?

- Это не ваша забота. Сначала дайте ответ "да" или "нет". Потом расскажем вам и о деталях. Да, я совершенно забыл сказать вам, простите меня за это. Знаете, раньше сотрудничество с нашей организацией было настолько престижным, что и смысла не было кого-то упрашивать нам помочь. Кто помогал из патриотизма, кто из страха, кто из выгоды. Сейчас трудные времена. Трудные для всех. Но кое-какие возможности у нас имеются. Например, мы продолжаем сотрудничать с некоторыми продюсерами, которые не откажутся взять на роли нашу протеже. Мы не гарантируем вам званий, успеха, творческих взлетов, потому что успех в вашем деле определяется талантом и работоспособностью. Но помочь раскрыть ваш талант в наших силах. И определенная денежная компенсация за особые условия работы у вас будет, несомненно. А чтобы вы были уверены, что не все можно измерить деньгами, поговорим о ваших ушках...

При этих словах Жанна подпрыгнула, как ужаленная.

- Простите... Я знаю, что для вас это болезненная тема. Так вот, у нас только начинают делать такие операции в нескольких клиниках - и не слишком успешно. Пластика в другой стране надежнее, но слишком дорого. Вы в курсе, я уверен. Но вы не в курсе, что у нас в этой области есть свои специалисты, и свой небольшой центр в неприметном городке, в Подмосковье. Вы соглашаетесь - и мы устраняем вам этот небольшой дефект. Бесплатно.

- Когда?

- Это что, положительный ответ?

- Когда устраняете? Это можно сделать ДО моего дебюта в новой роли?

- Нет. Есть вероятность того, что наш гость слышал о вашем конфузе на конкурсе красоты, об этом писали газеты, в том числе иностранные. Но через неделю вы уедите на три дня. Этого будет достаточно. Ну что, я даю вам полчаса на раздумье?

Жанна кивнула в ответ, вязла еще одну сигарету и жадно закурила. Она думала ровно столько, сколько горела сигарета. Потом решительным жестом отодвинула пепельницу и кивнула головой:

- Хорошо! Я согласна. Говорите, что мне предстоит делать, только конкретнее, пожалуйста, мне надоели эти разговоры вокруг да около.

- Превосходно! В красной папке лежит листочек. Прочитайте и распишитесь.

Жанна прочитала, вскинула брови, захотела было задать вопрос, но передумала, быстро черкнула где-то в самом низу листочка, подняла глаза на собеседника без лица.

- Хорошо. Дальше три экземпляра одного и того же документа. Это ваш уровень допуска. Подписывайте. Все сложите в синюю папку. Дальше в папке лежит досье. Оно небольшое. И вы с ним ознакомитесь тут. Спасибо, я папку заберу позже. Пока что не читайте. С вами хочет поговорить один человек.

И тут Жанна поняла, что в комнату вошел кто-то еще. Он шел из-за ее спины, но, почему-то, Жанна оборачиваться побоялась. Человек сел рядом с тем, кто говорил только что, видимо, там стоял еще один стул, прикрытый завесой темноты. Неожиданно для себя, услышав спокойный голос пожилого, уверенного в себе человека, Жанна успокоилась. Она поняла, что с этого мгновения для нее начиналась новая глава ее жизни.

Глава двадцать третья Во что вы меня втравили?

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

- Здравствуйте, Жанна Витальевна. Меня зовут Константин Львович. Для вас этого будет достаточно. Ваш куратор - Петр Евгеньевич. Знать нас в лицо вам не обязательно. Вашим главным контактом с нами будет Александр Симонович, вы с ним уже немного знакомы.

- Имела такое сомнительное удовольствие. - Жанна скривилась при мысли о Саше, с его непонятной ориентацией.

- Это как раз лучший из всех возможных вариантов, поверьте мне. Теперь о главном.

На стол легла фотография пожилого человека.

- Его зовут Дэн Карпентер. Понимаю, это имя ничего вам не говорит. А что вы слышали про такого ученого, Никола Тесла?

Жанна подобрала губки, сжала их в резкую черточку, это, скорее всего, означало, ну и вопросики.

- Знаете, я все-таки должна была стать инженером. Это знаменитый изобретатель, который жил еще в самом начале нашего века, если я не ошибаюсь.

- Вы не ошибаетесь. Он отец всей современной электроэнергетики. И не только. Он известен многими патентами, его изобретения используются до сих пор. Многие считаются безвозвратно утерянными. Это известно всем.

Жанна кивнула головой.

- А вот то, что известно очень немногим. Никола Тесла был изобретателем очень мощного оружия. Вы слышали про Тунгусский метеорит? Так вот - это не был метеорит. Это было испытание энергетического оружия. И испытывал его Никола Тесла. Перед войной в СССР был известный американский ученый, работавший в Манхэттенском проекте, Оппенгеймер, он был в гостях у самого Берии, на его даче. По поручению Теслы он рассказал Берии об испытании этого оружия и, более того, указал на некоторые атерфакты, которые должны были найти на месте Тунгусской катастрофы. Дела происходили накануне войны. Тогда группа ведущих ученых-физиков считали, что для поддержания мира ведущие противостоящие друг другу страны должны иметь оружие настолько разрушительное по мощи, что само его существование перечеркнет возможность его применения.

- Сдерживание силы потенциальной угрозой?

- Вот именно. Но кроме этого оружия Тесла предлагал еще несколько видов вооружений, в том числе оригинальные летательные аппараты, похожие на летающие тарелки. Кроме того, он разрабатывал лучевое оружие и что-то вроде энергетических щитов, способных закрывать целые города или огромные территории.

- Больше похоже на фантастику.

- Увы, то, что делал Тесла, действительно похоже было на фантастику. При этом он не был теоретиком. Никаких формул. Только чертежи, рисунки и прикладные расчеты. Так вот, Берия отправил на Подкаменную Тунгуску секретную экспедицию. Все атерфакты и явления, описанные Теслой, были обнаружены.

- Тесла был одним из ученых, которые хотели остановить войну?

- Да, это еще называли "заговором физиков". Кроме Теслы в нем участвовали Нильс Бор, Альберт Эйнштейн, тот же Оппенгеймер. Например, письмо Эйнштейна инициировало создание Манхэттенского проекта в США.

- И что наш дедушка, как вы сказали, Дэн Карпентер? Каким он боком ко всему этому относится?

- Дэн Карпентер, кстати, его фамилия переводится как столяр, или тесля, на украинском, например, воспитывался в юном возрасте Николой Теслой. Прекрасно владеет сербским, русским и немецким языками. Это кроме своего родного английского. Факт его исчезновения, точнее, даже факт его присутствия в жизни Никола Теслы неспроста не отмечен биографами великого ученого. Сразу после смерти великого изобретателя Дэн бесследно исчез. Кое-кто считал, что он слишком много знает. Ведь главные секреты - секреты своего оружия, Никола Тесла унес с собой в могилу.

- И нас интересуют эти секреты?

- Очень. Понимаете, это прорыв. Не секрет, что наша обороноспособность катастрофически падает. Американцы уже не считаются с нами, как со сверхдержавой. Это было бы не так уж и плохо, знаете, статус сверхдержавы России не нужен. Но американцы считают, что мы теперь будем плясать под их дудку. Пока нас защищает ядерный щит. Но очень скоро, мы окажемся беззащитными перед внешней угрозой. Средства доставки разрабатывали и производили на Украине, сейчас там к власти рвутся те, кто Россию ненавидит. Рано или поздно, но мы останемся без оружия, и Россию просто сотрут с мировой карты, и никто об этом не пожалеет. Если ничего кардинально не изменится в ближайшие годы, нам не перенести последствий этого безумного болезненного распада. С нами просто не считаются, на наше мнение откровенно плюют, нас уже списали в утиль! Исследования Теслы и его оружие помогли бы нам восстановить паритет сил, сделали бы наши позиции равные американским.

- И что потом? Новый виток гонки вооружений? Или диктат мировое господство? Что вы ищите в этих исследованиях?

- Нам не нужен его меч! Нам нужен его ЩИТ! Нам нужно время, чтобы перестроить экономику, поднять страну из руин, создать систему новой безопасности. Ведь сейчас мы с враждебным миром один на один. Точнее, одни против всех. Дэн никогда не согласится выдать нам ни один наступательный проект Николы. А вот чертежи "щита" - очень может быть. Понимаете, нам это очень важно. Важно было раньше. В пятьдесят восьмом мы вышли на его след. Он находился под контролем ФБР, но в относительной свободе, его то ли лечили, то ли пытали в психиатрической клинике в штате Мэриленд. Знаете, там тоже есть психушки особого профиля, больше похожие на дома пыток. В таком заведении и находился Дэн Карпентер. Он сумел связаться с одним из наших агентов, тех, кто еще работал с ядерными секретами США. Мы направили группу спецназа, чтобы провести операцию по его освобождению. Это должна была стать самая дерзкая операция нашей Конторы на территории США. За неделю до проведения операции Дэн опять исчезает. Его переводят куда-то дальше, куда, он не знал сам. Операция сорвалась. И больше данных о Дэне Карпентере не было вообще.

- Интересно... Простите, а вы уверены, что он еще в своем уме? Может быть, он ничего не знает?

- Может быть, но рискнуть стоит. Знаете, тут игра стоит свеч - свечи-то больно жирные...

- И теперь я должна этого человека обхаживать?

- Лучше профессиональной сиделки. Как мать, дочь или как жена, например.

- Скажите, разве этот человек действительно настолько интересен? Настолько ценен?

- Думаю, когда вы просмотрите это небольшое досье, вы узнаете намного больше. Тогда вы сможете оценить, насколько исследования, которые проводил Тесла могут изменить наш мир. И тогда поймете, что если нам выпадет возможность ими завладеть, то нельзя дать возможность завладеть этим кому-то еще. И, последнее, вы будете с ним не только дома. Там стоит прослушка. А вот на прогулках, в лесу, где-то на сельских улицах, никто слушать не будет. Постарайтесь все запоминать. Мы дадим вам кое-какую технику, но техника техникой, а память человеческую ничто не заменит.

- Понятно... вновь учиться...

- Вы все-таки могли стать технарем, так что техника вам сама просится в руки. Всего хорошего. Остальной инструктаж на совести Петра Евгеньевича.

Генерал Переделкин (а это был, несомненно, он, как вы уже догадались) встал и так же спокойно и незаметно покинул комнату. Стало тихо. Настолько, что казалось, если муха начнет тереться лапками, то звук ее трения разлетится громким скрипом во все углы комнаты.

Жанна подняла свои огромные глаза, с трудом оторвавшись от папки с досье, посмотрела на безликую фигуру майора Корчемного, и с трудом произнесла:

- Скажите честно, Петр... Евгеньевич... во что вы меня, бедную женщину, втравили?

Глава двадцать четыре Дом на краю села

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Наверное, я никогда еще так не волновался. Странное чувство. Неужели ее уговорили? Я не могу поверить в это... Мне казалось, что она такая взбалмошная штучка, как эта, никогда не согласится... Интересно, чем же ее взяли? Подкупили? Вполне... Будет интересно. Чем дальше, тем интереснее. Я думал, что выставлю невыполнимые условия, и меня на какое-то время оставят в покое. А если это не ОНА? Действительно! Откуда я знаю, как она выглядит на самом деле? Фильм? Сессия в Плейбое? А ведь удивительное было чувство наткнуться на эту жгучую красотку. Сразу чувствовалось - настоящая стерва! Я был уверен в ее неуступчивости. И все-таки, кто знает, она или не она?

Машину, в которой ехал господин Дэн Кэрпентер в сопровождении оперативника, тряхнуло на ухабине, так что Дэн вынужден был оторваться от мыслей и на мгновение уставился на дорогу. Они только-только выехали из Москвы, еще вдалеке не растаяли силуэты спальных многоэтажек, а вдоль дороги уже начинался русский пейзаж. Знающие люди говорили, что Подмосковье - одно из самых красивых мест в России. Так это или не так, Дэн не знал. Ему предстояло только лишь проверить это. И он надеялся, что получит тут, у русских намного больше свободы, чем на родине.

Вот небольшой лесок, вдаль пошла линия электропередач, пересекла небольшую речушку, а там, совсем-совсем под горизонтом, видны очертания какого-то городка. И снова лес, а над рекой по утрам должен стелиться туман. Это должно быть прекрасное зрелище. О! Сколько уже зрелищ, прекрасных и незаменимых я уже пропустил! Сколько всего пережил... И зачем? Может быть тогда, в январе 1990 года надо было все закончить? Зачем? Зачем я увернулся от того автомобиля, который несся по 12-й? Разве я не понимал, что рано или поздно, но от меня захотят избавиться? До сих пор не понимаю, почему меня оставили в покое. Неужели они надеялись, что я что-то вспомню? Или приведу их, наконец, к тайнику? Ну что же, государство тоже бывает наивным. Иногда вместо жестокости в них просыпается жадность. В моем случае это была жадность знаний. Странный мир. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Потому что информацию можно превратить в самое надежное оружие!

Тут Дэн увидел, что они подъезжают почти к самому центру села. Точнее, к самому красивому месту в этом простеньком подмосковном поселении. Перед глазами старика предстала местная церковь. Она была заброшена. Тут был склад. Но было видно, как пять небольших куполов гордо смотрят в небо, какая небесная красота в этом старинном здании, покрытом мхом и травой.

- Остановите! Я хочу выйти... Посмотреть...

- Извините, вам нельзя. - сопровождающий офицер и не старался сделать вид, что может пойти на какие-то уступки, но, видя волнение старика, пояснил:

- Действительно, извините. Пока что нельзя вам тут с нами светиться. Потом осмотрите. А пока.... Мишаня, стань около церкви, пусть посмотрит...

Водитель кивнул головой и, действительно, около церкви притормозил. Церковь действительно была в ужасном состоянии. По ее двору ходили куры, кучи мусора то тут, то там, какие-то ямы... Покосившаяся ограда небольшого кладбища при церквушке, остов разобранной колокольни. Впечатление тягостное. Дэн наблюдал за этим зрелищем из машины, кажется, центр села, и вот... такое странное зрелище...

- Скажите, что это такое?

- Это?

- Ну да, это? Как может Храм Божий быть в таком состоянии?

Внезапно у сопровождающего агента исчезла улыбка-ухмылка с довольного лица человека, осознающего круг своих полномочий.

- Знаете, это не простая история.

- У вас, в России, простой истории не есть существовать...

Это был один из тех редких случаев, когда Дэн ошибся в русской разговорной речи. Скорее всего, от волнения.

- Этот храм построили еще в шестнадцатом веке, а в семнадцатом он стал каменным. Тут один из самых красивых храмов Подмосковья. Воскресенская церковь. После революции тут был склад, клуб, даже магазин. Теперь храм передали в ведение православной церкви. Думаю, скоро восстановят.

- Вы так думаете?

- Я в этом уверен. Может быть, наша церковь не такая богатая, как какая-то ваша, баптистская, например. Но то, что восстановит, никто даже не сомневается.

- Почему?

- А потому что народ в Бога все еще верит. Даже в эту церковь, даже в разрушенную, даже без икон, а тайком приходили, молились. Так что восстановят. Можете мне поверить...

- Вот еще что?

- Да?

- У вас был такой царь... Иван... Иван Страшный...

- Грозный...

- Да, Иван Грозный... и у него был священник, Федор Колычев, это село и церковь, они как-то связаны с именем этого священника?

- Ну, я потрясен, вы нашу историю вызубрили, наверное.

- Нет, но что-то читал, верное дело...

- Так вот, село принадлежало его ближайшей родне. Когда отец Федор Колычев стал митрополитом, фактически главой Русской православной церкви, от его родни мало кто уцелел. Ну, потом многие владели сельцом. А церковь при вотчине (владении) Колычевых была построена, только деревянная, а каменную уже в 1697 году построили, при Петре Первом.

- Извините, а вы откуда так много знаете?

- Так я отсюда родом, местный, можно сказать. Мы с колычевскими не раз дрались, особенно на танцах. Так что, кому морду бьешь, того знать надо...

- Чисто есть профессиональный подход.

- Едем, Мишаня, вперед!

И они рванули вдоль по плохонькой дороге, протянувшейся прямо через все село. Потом съехали на проселок. Машину еще раз бросило на какой-то колдобине, водитель криво усмехнулся, наверняка, подумал, мол не привык я к таким дорогам. Он не знает, какие у нас бывают дороги... Нет, таких точно не бывает... Тряхануло еще дважды, они съехали на проселок, пошли почти через поле, водитель мчал со скоростью миль двадцать в час, и не более того. И даже эта скорость казалась Дэну чрезмерной. Они оказались на небольшом участке, где проселочная дорога делала еще один поворот, а дальше шел перекресток-четырехугольник. С одной стороны перекрестка начиналось небольшое возвышение, что-то вроде холма с довольно неприятным склоном, а три других квадранта занимали три дома, огороженные ветхими штахетниками.

Агент, который сопровождал Дэна Кэрпентера к новому месту жительства, пухленький, улыбчивый, весь в прыщах на мясистом носу, совершенно не был похож на агента, так, добродушный сельский интеллигент, приехавший по делам в столицу, не более того. Он широко и немного, как показалось Дэну, застенчиво улыбнулся, вышел из машины, открыл дверцу и произнес:

- Вот мы и приехали, господин Столяров.

Дэн пожал плечами и медленно стал выбираться из не самой удобной машины. По новым документам Дэн стал Денисом Федоровичем Столяровым. Почему именно такая странная и неоригинальная фамилия? Не знаю, но именно такую фразу как "Здравствуйте, меня зовут Денис Федорович Столяров" Дэн произносил безошибочно, и, практически, без акцента.

- Идемте, прошу вас!

Дэн прошел в узкую калиточку, оценил внешнюю крепость ворот, готовых обвалиться, криво усмехнулся.

- Не обращайте внимания. Мы тут все приведем в порядок. Но только так, чтобы не слишком сильно от соседей выделяться. Это тут так, снаружи. А внутри все как полагается. Постарались на совесть.

Дэн находился в России уже почти полтора месяца. Это время он провел в довольно тесном помещении, которое его новые покровители называли "карантин". Дэн понимал, что ему готовят помещение, стараются выполнить все его условия, поэтому не слишком торопил, старался быть не назойливым, но твердо стоял на сохранении всех условий сотрудничества, полный список которых он предъявил на небольшой прогулочной яхте посреди Карибского моря. Тем более неожиданностью оказалось, что все условия его приняты. И почти месяц он занимался тем, что учил новую легенду своей собственной жизни. Только жизни российской. По новой версии своей жизни, Денис Федорович родился в Прибалтике, в старинном предместье города Риги, которое теперь называли не иначе как "Старый город". Семья белогвардейских офицеров, осевших в городе Риге, действительно существовала. Вот только фамилия их была, конечно же, не Столяровы. Эту фамилию Денис Федорович принял тогда, когда перебрался в СССР, изменил, так сказать, из идеологических соображений. Сам Столяров долго сотрудничал с КГБ, отличился как разведчик во время Великой Отечественной войны, потом оказался на пенсии, и умер почти пятнадцать лет назад. Зато эта история прекрасно объясняла легкий акцент Дениса Федоровича, и его периодическое коверканье простых русских фраз.

Было не столько холодно, сколько ветрено. Дэн прошелся по чуть размокшей земле, почувствовал, как трава, покрывшая ровным ковром всю поверхность двора, мягко пружинит под его ботинками. Дверь дома оказалась новой, со сложной системой замков. Сопровождавший Дэна сотрудник Конторы открыл все замки (общим количеством три), зашел в дом, щелкнул панелькой охранной сигнализации, зачем-то подмигнул пожилому человеку, потом отступил от прохода, как бы приглашая того в дом. Надо сказать, что за эту поездку таинственный сотрудник-говорун Конторы Дэну стал поднадоедать. Он уже настолько привык к простому общению с тем же мистером Брауном, которого, конечно же, мистером Брауном величали только во время их совместной поездки. Впрочем сам мистер Браун был человеком немногословным, но слова, которые он говорил и суждения были вескими, основательными, такие люди вызывали у Дэна непроизвольное уважение. Наверное потому, что всю жизнь ему приходилось вертеться старым лисом, ну что же, такое тоже бывает... Не всем ходить в доспехах с открытыми забралами, кому-то надо для спасения жизни и личину на себя напялить. Тут, в России, мистер Браун стал Петром Евгеньевичем Корчемным, что Дэна совершенно не удивило.

Дом был недавно отремонтирован. Это чувствовалось по какой-то необжитости. Нет, все было на месте, все, что требовалось для жизни, тут было, но вот дом был необжитым. Не было того дыхания, чуть-чуть беспорядка, чуть-чуть уюта, который и называют "дыханием жизни". Вот, странное чувство, а ему хотелось, чтобы он пришел домой. А пока ему предоставили только номер в гостинице, хотя и номер роскошный, по их, русским, меркам. Впрочем, зачем хотеть слишком многого? Зачем? Не будем торопить события. Они и так стараются, насколько могут, не могу же я не оценить эти старания.

Дом был аккуратным, небольшим, обычной сельской планировки: две комнаты, большие просторные сени, откуда лестница вела на чердак, служивший ранее и сеновалом, с крыльцом под просторным навесом. Этот дом был деревянным, добротным, с большой кухней и настоящей старинной русской печкой.

Эта комната-кухня могла бы служить гостиной, во всяком случае, так Дэну показалось.

- Скажите, это? Это не бутафория? Это настоящий камин?

- Это настоящая русская печь, даже с лежанкой - так же глупо усмехнувшись, ответил сопровождающий. Дрова в сарае. Знаете, сначала, когда ремонт делали, хотели ее убрать, а потом решили оставить - такая редкость. Тут отопление само по себе, но если захотите, можете и дровишками протопить. Дрова в сарае. Там не только такие, там еще и хорошие дрова сложены, сливовые. Захотите мясо на дыму сделать, там и шампура на шашлык имеются, и мангал, небольшой, но есть, в общем, все удобства...

- Простите, я, кажется, понял... Шампура - это типа шпаг? Так?

- В общем, да, могу показать, если хотите...

- Да, конечно, хочу, толко можно одну просьба?

- Да...

- Ну вот, я немного волнуюсь и начинаю говорить... плого... ошень плого...

- Плохо, очень плохо...

- Да, спасибо, плокхо, очень плохо...

- Да, так лучше.

- Да... я хотел просить вас... одну просьба.

- Да, я слушаю...

- Я набросаю чертежик... мне нужен не шпага, не острие, мне нужен решетка, из стали, нержа-вей-кха... Так?

- Я понял. Черкните, сделаем.

- Очень много благодарен.

- Да не за что, только лучше говорить: "спасибо, я вам очень признателен".

- Гут. Понял.

И Дэн быстро набросал небольшой чертеж, причем делал он это так просто, быстро и четко, что сопровождавший его сотрудник только чесал затылок: ох и непрост этот старикашка, ох уж не прост! Смотри как пальцы бегают, мысль опережая, рисунок готов за минуту. А говорили мне, смотреть, нет ли признаков слабоумия, да тут сам будешь слабоумным, а старик - ни за что на свете.

- Ладно, обустраивайтесь. Ваши вещи куда занести, в правую комнату или в левую?

Дэн неопределенно махнул налево.

- Ну и ладненько. Мишаня, налево рули! Все, мы поехали. Счастливо вам оставаться.

Дэн опять махнул рукой, так, чтобы просто оставили его в покое. На разговоры с этим говорливым типом он был уже совершенно не настроен. И, нежели таких идиотов они держат в такой Конторе? Или же парень не идиот и пытается вывести меня из себя, чтобы я раскрылся, нет, мало вероятно, конечно, игру они будут вести, но чтобы настолько изощренную, этому я не поверю. Мне кажется, тут все должно проще. И обещания они выдерживают в точности, как обещали.

Последнее замечание относилось к креслу-качалке из крупной лозы. Старая мечта Дэна Кэрпентера. Мечта человека, в котором такое кресло почему-то ассоциировалось с понятием "дом". И этот дом был там, где можно было вот так спокойно присесть, расслабиться, и покачиваться под мерный чуть слышный скрип дерева. Вдыхать аромат сосны, которым пропитан весь этот дом, слышать, как скрипят половицы под чьими-то шагами... Кстати, именно из-за того, что кресло-качалка ассоциировалась у Дэна с домом, то там, на Броктон авеню, в маленьком городке Абингтон, этого кресла не было. И не потому, что Дэн не мог себе позволить купить это кресло, не такие уж и большие затраты, нет, именно потому, что душа Дэна не могла себе такого позволить, он не чувствовал, что этот дом стал его прибежищем... А этот? А что этот дом, станет ли он для него прибежищем? От сегодняшнего дня и до конца его дней?

И Дэн задумался, мысленно пробегаю всю свою жизнь. Из глубокого раздумья старика вывел тот самый скрип половиц, услышать который он так мечтал только что. Половицы скрипнули еще раз, открылась одна дверь, потом вторая... Теперь наступила очередь двери в комнату. Дверь распахнулась, так, что в прямоугольнике света Дэн увидел стройную женскую фигуру. Он еще не видел лица, но как-то сразу почувствовал, что это ОНА.

Глава двадцать пять Отчаяние

Москва, Юго-Восточный округ, район Марьино, проезд Луговой

В квартире на Луговой раздался звонок. Звонок веселый и настойчивый. Так звонил только Гоша, и только тогда, когда возвращался с гастролей. Обычно он открывал дверь своим ключом, но, когда возвращался с гастролей, все было по-другому. Он хотел, чтобы его встречали с фанфарами. Каждая поездка для Игоря была чем-то вроде праздника. Праздника, когда ты возвращаешься домой, а там уже накрыт стол. И мама налепила вареники, а стоит самая вкусная на свете гречневая каша с мясом, на которую мама настоящая мастерица. И ждет ОНА, ждет его, не смотря ни на какие размолвки. Игорь уже знал свою жену - Жанна быстро меняла гнев на милость, а, когда ты привозишь командировочные и ей предстоит шопинг, как сейчас модно говорить, а по-простому, возможность потратить эти деньги на себя в магазинах, купить модную тряпку, тут отношение совсем, совсем другое.

И еще. Игорь никогда из гастролей не возвращался с пустыми руками. Он всегда вез подарки: маме, папе, сестре, которая уже шесть лет как замужем и живет у черта на куличках, а и ей подарок всегда был припасен. И, конечно же, подарок Жанне. На этот раз Игорь постарался. Он купил то, о чем Жанна всегда очень сильно мечтала. Комплект женского белья. Комплект с серьезным эротическим подтекстом. Ее цвет - красный. Она так возбуждающе выглядит, когда одевает свой красный... Воображение уже в который раз представило картинку: он ее раздевает, чтобы одеть... Нет... она этого не допустит... Она выставит его из комнаты и будет сама все проверять, примерять, вымеривать... И только потом, натянув на себя халатик, позволит войти, а потом, под медленную музыку устроит ему танец - с медленной демонстрацией того, что получилось. И когда ОН сойдет от НЕЕ в который раз с ума, только тогда она позволит ему...

Игорь отбросил наваждение и еще раз нажал на звонок. Дверь открыла мама. Она, по традиции, обрадовалась, но было что-то в ее радости не совсем искреннее, вроде все как обычно - те же объятия, все тоже, но что-то было не так. И Игорь это что-то сразу же отметил...

- Мама, привет! Что-то случилось? Как здоровье? Или что-то с папой?

- Нет, нет, сынок, все нормально... Ты кушать будешь?

- Что за вопрос? Я голоден, как стая волков в снежную зиму.

И Игорь вместе с двумя походными сумками ввалился в родительский дом. Татьяна Тихоновна прошла на кухню, поджидая, когда сынок помоет руки и прибежит к столу. Все было накрыто как обычно. Правда, отца за столом не было. Графинчик с его любимой водкой его же собственного производства, на столе стоял, а вот Вячеслав Анатольевич на кухне отсутствовал. И не потому, что кушать не хотел, просто он понимал, какой сложный разговор предстоит, а потому предпочел укрыться в своей комнате: мол, ты, мать, заварила эту кашу, ты теперь ее и расхлебывай. Конечно, Татьяне Тихоновне было больно. И не потому, что ее муж впервые в жизни столь точно и четко выразил неодобрение ее поступком, нет, просто почему он переложил всю грязную работу на ее плечи? Мало того, что она невестку из дому выставила, так он что, не мог сам с сыном поговорить, по-мужски? Нет. Всю грязную работу ей оставляет. Чистюля! Да и Игорек такой же чистоплюйчик, как его папаша. Как он может терпеть в моем доме эту девку? Неужели он не замечает, что она над ним издевается? Ничего. Мне опять надо спасать семью. Куда я от этого денусь.

Игорь вошел на кухню, уже умытый с дороги, в руках он держал два свертка - один побольше, второй чуть поменьше. Тот, который поменьше, протянул маме.

"Ну вот, мне, как всегда, подарок поменьше будет" - как-то недобро буркнула про себя Татьяна Тихоновна, и тут же себя отругала, нельзя, мол, на сыне срывать свое плохое настроение.

- Спасибо, сынок. - сказала она настолько приветливо, насколько могла.

- О, а папа где? - Игорь крутил в руках сверток, который должен был отдать отцу.

- Знаешь, он сегодня пошел рано спать, говорит, устал. Только я знаю, у него опять давление. У него как только давление повышается, сразу же сонливость появляется.

Беззастенчиво продолжала лгать Татьяна Тихоновна сыну.

- Сходил бы с отцом в поликлинику, а то он от меня все скрывает.

- Конечно, сходим, мам, а кушать что есть?

- Как всегда, все твое самое любимое.

И Татьяна засуетилась, придвигаю к сыну поближе тарелки со снедью. И все равно чувство неловкости ее не покидало. Эта неловкость была подсознательная, какая-то глупая, но все-таки была. В женщине все еще боролись два чувства: ненависть к невестке, которая беззастенчиво наставляла рога ее любимому сыночку, и страх, страх, что ее Игорек не сможет перенести разлуку с любимой женщиной. А то, что ее сын любит эту шалаву, пугало Татьяну Тихоновну больше всего.

Конечно, ее Игорек не должен был быть заложником женской ревности. А что делать? Приходилось не жалеть о том, что сделано. Тем более, Татьяна Тихоновна попробовала дать попятный. За три дня до приезда сына она кое-как переборола себя и перезвонила Жанне домой, ну, точнее, ее родителям. И, на удивление, сумела застать невестку дома. А когда Татьяна Тихоновна предложила Жанне вернуться, потому как Игорь возвращается из командировки, Жанна только фыркнула в ответ и пригрозила ей, старой женщине, что еще отомстит ее веселой семейке.

Сука! Настоящая сука... разве я виновата, что не могла терпеть? А что Игореха, разве он может терпеть? Я не понимаю, я ничего не понимаю... Соберись. Соберись. Успокойся. Все уже сделано. Пусть теперь будет все, что будет. Не менять же все. Я больше ЭТОЙ звонить не собираюсь. Пусто хоть один раз хоть один мужик в этом доме поступит по-мужски.

- Мам, бесподобно. Все вкусно, особенно пельмешки. Да, а что сегодня Жанна задерживается? Я там ей такой бесподобный подарок приготовил, думаю, ей это будет очень по нраву.

- Ой... Игорек, может тебе еще пельмешек положить?

- Мама... не юли... ты что-то от меня скрываешь? Ну, ма... говори...

- Извини, сынок... я буду все на чистоту.

- Мама, ты меня пугаешь. Говори... Что случилось?

- Мы с папой... В общем, мы приняли решение и предложили Жанне пока что перебраться к ее родителям.

- Подожди, это что значит? Вы ее выгнали? Нет... стоп... ТЫ ее выгнала? ТЫ...?

- Игорек, пойми... не могли мы уже смотреть на это блядство... она же тебе в открытую рога наставляет. Я же не могу ее гульки терпеть... Это же нельзя так... Хочет гулять, так не на моих же глазах!

- Подожди, мама, разве Жанка раньше не загуливала? Ну, скажи, скажи?

- Загуливала...

- Я это терпел? Или ты думаешь, что я глухой, слепой и тупой, как сибирский валенок?

- Сыночек, пойми, я твоя мать... разве я не живой человек? Разве у меня нет чувств? Разве я могу терпеть, я? Ведь я живой человек, Игореша, живой... Смотреть, как ее каждый день новый мужчина провожает домой?

- Мать, ты не передергивай, ты ведь знаешь, она далеко не с каждым...

- Ну конечно, она не со всеми, она только с Бирюлевскими, а сколько там мужиков в Бирюлеве? Господи, не сын, а тряпка... Хоть кто-то должен был ее на место поставить!

- Ну что, поставила? Она теперь где? Стоит в углу? Или на коленях? Где она, мама?

- Заладил... она да она... тоже мне ОНА какая-то... что, других нет? Или не найдешь? Или ты у меня не красавец? А, Игореха?

- Мама, я, вообще-то уже нашел... Понимаешь... она такая... и все равно ко мне возвращалась... Потому что любила... а теперь... она ведь гордая, она ко мне теперь не вернется... Что ты наделала, ма?

- Господи, нашел потерю... невидаль. Шлюха шлюхой, ну, ушла, ну пусть... туда ей и дорога! Вспомни, ты ее на репетиции взял, что тебе сказал твой режиссер, Юзефович? Помнишь? Ты сам говорил, смеялся, а тебе сказал Юзефович, что ЭТА ради роли с любым режиссером переспит. Говорил?

Игорь обреченно кивнул головой. Татьяна Тихоновна же стала в позу обличителя Сократа и стала говорить еще более уверенно, самым непререкаемым тоном, на какой только была способна.

- А ты еще вспомни, когда вы к нам перебрались, помнишь, ну, помнишь, как ее мама сказала, что она, чтобы на инженерный поступить, переспала с ректором? Помнишь? Твоей Жанке ноги раздвинуть, что мне чихнуть! А ты говоришь, к тебе возвращалась... Она в конуру возвращалась, где над головой потолок и косточка в тарелке. И тупой кобель, который перед нею стелется, как плющ по стене... Эх, сынок, слепая эта штука, любовь... ой, как слепая... А эта история с французскими режиссерами? Все говорят, что Жанка в порнушке снималась... Все!

- Мама! Что ты несешь... прекрати...

Игорь сказал это таким голосом, что Татьяна Тихоновна мгновенно перепугалась. Она еще никогда не слышала у сына ТАКОГО страшного голоса. Бесцветного, потухшего, падшего, голоса не человека, а ходячего мертвеца.

- Игорешка! Что с тобой?

- Со мной? Ничего... Она теперь не вернется... Я это знаю...

- Ну успокойся, сыночек, успокойся...

Татьяна Тихоновна обхватила голову Игоря руками, прижала к груди, заставила его вжаться в свое тело, так, как будто он снова очутился в далеком-далеком детстве.

- Ну, возьми себя в руки... подумай, зачем она тебе? Она ведь тебя не любит. Она и спит с тобой из-за денег, только из-за денег... она же сама кричала, что будет спать с тобой только за деньги. Мы с папой все слышали. Все... Если бы не слышали. У меня бы сердце не разрывалось... Слышишь? Игорешка ты мой...

- Что ты наделала, мама? Что ты наделала? Какое все ЭТО имеет значение? Если меня все устраивало? Что не устраивало тебя? Что?

- Сыночек, пойми, ну, нельзя так, нельзя... Люди... Люди все видят. Люди все слышат. Люди все знают... Как я могу смотреть людям в глаза? Как? И так уже говорят о нас... все говорят. Мол, шлюху в доме держим. Не дом у нас, а бардель... Игореша... не могу я такое терпеть больше, не могу...

- Надо было уходить на квартиру... я , дурак, Жанну тогда не послушал... Моя дурость - моя вина, мне за нее и расплачиваться...

- А что тебе расплачиваться, Игореша? Ты себе новую найдешь. Я точно знаю... И заживете вы душа в душу...

- Нет, мам, не заживем... Нет у меня больше души. Была. Да ты ее выгнала.

И, совершенно неожиданно, Татьяна Тихоновна заплакала... Глупо, по-крестьянски, вытирая рукавом непрошенные слезы.

Глава двадцать шесть Первое свидание

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Наверное, стоит рассказать, что происходило с девушкой по имени Жанна Крючкова в те несколько недель перед тем, как она впервые встретила семидесятилетнего старика по имени Дэн Карпентер.

Знаете, что такое неожиданно повзрослеть? Это когда вместо пьянок-гулянок строгое расписание, когда дел невпроворот и надо только успевать, когда вместо неопределенности серой на горизонте появляется неопределенность, но уже каких-то других, абсолютно радужных тонов. И ты начинаешь понимать, что на самом деле ты не шалава беспутная, а самый настоящий трудоголик. Жанна давно привыкла к тому, что успех не дается так просто. Да, был счастливый случай, была массовка, было участие в съемках на малозаметной бессловесной роли по протекции бывшего мужа, но, чтобы чего-то добиться, надо было пахать - это Жанна прекрасно понимала. Она в институте действительно работала, как вол. А тут так много всего нового, и, кто сказал, что это новое не пригодится ей в ее актерском ремесле? И тебе нравится, и интенсивное обучение английскому языку (вдруг он что-то скажет на родном, а ты не схватишь мысль, а?), и занятия с психологом, и подготовка к работе с некоторыми специфическими средствами технического характера. Я не говорю о тренировках памяти, тут для тренеров попался благодатный материал, актриса должна обладать приличным запасом запоминательных возможностей. А если к этому прибавить уроки актерского мастерства, которые давали совсем другие преподаватели, так не похожие на ГИТИСовских, так сказать, актерство в полевых условиях может спасти актеру жизнь.

Говорят, девочки быстро взрослеют. Наверное, да. Особенно быстро они взрослеют тогда, когда хочется чего-то достигнуть, и появляется возможность этого добиться. Раньше все твое актерство было игрой. Ты была готова спать с любым режиссером, чтобы он тебя взял хоть на какую-то роль. А они брали тебя только на роль личной шлюхи. И в этой роли ты была бесподобна. Но и не более того. Повторение одних и тех же ролей всегда имеет один и тот же итог: бесплодные попытки пробить глухую стену. А тут... А тут получается, что стена сама по себе куда-то отходит. Знаете, железный занавес мгновенно ржавеет и осыпается в пух и прах. И, оказывается, ты способна свернуть горы... Лоботряска, бездельница, бездарность, присосавшаяся к их сверхталантливому сыночку. Ну что же, я отомщу ему, я ему точно отомщу... нет, не за то, что она меня выставила, нет... А за то, что оказался такой мямлей... Вот, всегда ненавидела мужчин, которые мужиками только прикидываются. А сам - тряпка. Так и не вырос из-под мамкиною юбки. Ему бы сиську сосать, а не с нормальной женщиной трахаться... Да и трахается он, правду сказать, неважнецки. Кончает быстро и сразу же засыпает. Тюфяк тюфяком. Думает, кроме его раз-два-три нет ничего в сексе интересного. Тоже мне гигант. Надо бы ему сообщить как-то, что он был хуже любого из моих любовников. Любого. Нет, вру... был один... тот был еще хуже. Вспоминать противно. И руки у него были потные... и... нет, не хочу вспоминать. Точка.

Сейчас Жанна нервничала. Ей предстояла встреча. Первая встреча с человеком, брак с которым был уже зарегистрирован. Штамп в паспорте стоял уже три дня. Естественно, что Жанна не могла не волноваться. Наконец, подъехал Александр Симонович. На все время операции он был главным лицом, контактирующим с Жанной и Дэном. Он должен был отвозить Жанну на учебу, привозить домой, единственный, кто мог бы остаться у них в гостях, не вызывая праведного гнева у вышестоящих органов.

Надо сказать, что Жанна в Колычеве уже была. Один из сотрудников Конторы, отвечавший за ремонт в доме, показывал Жанне устройство дома, и несколько его особенностей: кнопку экстренного вызова помощи, например, он еще объяснил, что в случае серьезных неприятностей надо быстро падать на пол и ползти к люку в центре комнате - подвал был бронирован, а еще в подвале была кнопка, подрывающая динамитные шашки, заложенные в доме, чтобы отвлечь внимание нападающих. Конечно, как Жанне сказали, ей это надо знать на самый-самый крайний случай, до которого, конечно же, дело не дойдет... Получив еще большой ком знаний на всякие случаи жизни, Жанна почувствовала себя очень неудобно. И это чувство беззащитности прошло не так скоро. Скорее всего, даже сейчас она чувствовала себя такой же неуверенной, но страх, большой Страх, от которого сжимает в животе, как кулак какой-то бьет тебя в тело...так вот, этот Страх, Страх с большой буквы, у Жанны асболютно отсутствовал, так, как будто и не было его вовсе.

И это не потому, что Жанна была глупа или свято верила всему, что ей говорят, отнюдь. Просто она была решительной женщиной. И приняв решение один раз, она уже не собиралась отступать. Может быть, Жанну можно было бы назвать фаталисткой. Она не поклонялась Фатум, но твердо верила в предначертанность судьбы. А еще абсолютно точно знала, что она талантлива, что сумеет пробиться. И сумеет сделать так, что о ней заговорят не только на листках бульварных газет.

Александр уверенно вел машину по практическому бездорожью: начиналась та часть села, которую Жанна ненавидела больше всего. Приходилось держаться за ручку над дверцей. А Жанна терпеть не могла ехать в такой неудобной позе. Саша же только усмехался, глядя, как молодая женщина нервничает, и не пытался ее успокоить. В конце-концов, назвалась груздем, полезай в кузов. Давай, девочка, взрослей... Это тебе не режиссеров соблазнять, тут уже игра идет по-крупному.

Черный лес, как называли его жители этого городка, остался справа. В лесу было злено. Осенью, когда деревья опадали и стояли голые, черные стволы, лес полностью оправдывал свое название. Но назвали его так не потому. Именно в этом лесу опричники царя Ивана Грозного вырезали всю семью бояр Колычевых, вместе со слугами и домочадцами. Трупы сожгли, пустив пепел по ветру. За это злодейское дело лес и прозвали "Черным". И только сотню лет назад стали в этот лес, пользовавшийся у народа дурной славой, ходить люди. Первыми его открыли грибники. Черные грузди и белые грибы росли в черном лесу в изобилии. В конце двадцатого века черная слава черного леса почти полностью стерлась из памяти народной. Осталось только странное название, которое многие связывали с чернотой этого леса в период предзимья.

А вот и дом, в котором теперь будет протекать часть ее жизни.

Она жестом попросила Александра оставаться в машине, сама же решительно направилась прямиком к входной двери. Прошла сени, чуть-чуть замешкалась перед тем, как войти в комнату, но только чуть-чуть, решительно толкнула левую створку двери, которая чуть-чуть скрипнула, открылась... И она увидела ЕГО...

Он сидел в кресле-качалке, одетый в не по погоде длинный плащ. Это был чуть выше среднего роста пожилой мужчина, суховатый, скорее всего, даже худой. Он был гладко выбрит, носил старомодную прическу с пробором строго посередине головы, был без очков, смотрел на вошедшую женщину спокойно и открыто, без всякой боязни. Жанна не могла рассмотреть цвет его глаз, скорее всего, из-за того, что в затемненном помещении зрачки его были очень большими. Возраст мужчины было сложно угадать: ему могло быть и под шестьдесят, и все восемьдесят с крючком. Скорее ни то, ни другое, но Жанна еще не могла так точно разобраться в этом сложном вопросе: как выглядит мужчина, она точно знала, что ему уже семьдесят один год. И это было ей вполне достаточно.

И тут неожиданно на Жанну напал приступ робости. Она осталась стоять в дверях и не могла сдвинуться ни на шаг. Жанна молчала. Она понимала, что пауза была достаточно несуразная, но раз уже взяла паузу, то продолжала ее тянуть. В конце-концов, нет ничего банальнее молчания, но нет ничего и многозначительнее, чем молчание. А Жанна прекрасно помнила, что умный человек, когда не знает что сказать, помалкивает.

Дэн тоже молчал. Он просто не знал, что сказать, и пытался остановить сердцебиение. Сердце бешено стучало. Стучало в висках, адреналин бродил по его кровеносной системе, заставляя бушевать гормоны со страшной силой. И все-таки он пришел в себя первым. Дэн набрал воздуху в грудь, произнес:

- Здравствуйте, Жанна.

Он старался говорить по-русски чисто, практически без акцента.

- Здравствуйте, Денис Федорович!

Голос Жанны заметно дрожал.

- Можно просто Дэн...

- Извините, мне даны точные инструкции.

- Понимаю...

Дэн опять замолчал, но не надолго

- Проходите, Жанна, не стойте в дверях.

- Да, конечно...

Жанна чуть сместилась влево, так получилось, что свет из окна упал ей прямо на лицо. На мгновение Жанне показалось, что он смотрит на нее как-то совершенно особы м образом... Неужели? И что теперь? Она находилась не то чтобы в смущении, она была немного растеряна, но, вспоминая добрые советы штатных инструкторов, старалась вести себя как можно естественнее. И все-таки ей было не по себе.

- Извините, Жанна, я должен убедиться, что вы это вы... Надеюсь, вы меня понимаете? Я думаю, вас должны были проинструктировать и по этому поводу.

- Да...

Просто ответила Жанна и стала раздеваться. Когда она осталась только в чулках и туфлях, Дэн неожиданно произнес:

- Тут достаточно... вот что, еще ушки... Если вы Жанна, вы должны знать, про что я...

- Да.

Немного резковато Жанна перебила Дэна, вытянула руки к ушам, отклеила скотч, дав возможность ушкам распрямиться так, как они того желали по природе своей...

Дэн смотрел на это действо молча, можно сказать, что с открытым ртом. Он сделал знак пальцами, Жанна поняла, и повернулась спиной, Дэн продолжал что-то рассматривать, что-то свое, одному ему известное и понятное.

- Так, это есть вы.

- Ну что, достаточно? - все так же раздраженно бросила она Дэну.

- Вполне. Вы можете есть одеться.

От волнения Дэн опять чуть напортачил с построением предложения, но Жанна на это не обратила никакого внимания. Она гордо развернулась к Дэну спиной, и, подхватив сложенную одежду, медленно направилась к дверям. Одеваться в присутствии мужчины, о котором она знала только одно - он теперь официально стал ее законным мужем, совершенно не хотелось.

Глава двадцать седьмая Почему не спится генералу?

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино.

Генерал Константин Львович Переделкин пришел в свой кабинет настолько рано утром, что, скорее всего, это следовало бы назвать поздней ночью. Было полпятого утра. Полученные по его линии, данные, не давали генералу спать. Он понимал, что эти данные требуют проверки и контроля, более того, они уже не совсем по линии его Конторы, их надо было бы передавать в совсем другое ведомство. Но что-то мешало генералу, что-то настораживало, что-то заставляло его уделить этим данным особое внимание. Это было что-то вроде интуиции, даже не интуиции, нет, что-то вроде предчувствия, предопределенности, которое возникало в очень редких случаях. И сейчас это чувство важности происходящего не давало старому разведчику покоя. Он подумал, стоит ли ждать до утра, решил, что все-таки не стоит. Набрал телефонный номер. Через пару минут в трубке раздался голос совершенно заспанного майора Корчемного.

- Слушаю...

- Вот что, Петр Евгеньевич, извини, что разбудил, да делать нечего. Собирайся и гони-ка сюда, в Контору, дело есть. Срочное.

Константин Львович понимал, что последняя фраза была лишней. Если в такое время вызывают, значит, дело действительно срочное.

- Понял, буду.

Корчемный был лаконичен до предела. В трубке раздались гудки отбоя. Генерал положил трубку на телефон, потом прошелся по кабинету, открыл сейф. Там было только несколько папок, тоненьких, с самыми свежими делами, которые генерал еще не решился пустить в дело или положить в архив навеки. То, чем предстояло заняться Корчемному, находилось в самой нижней и самой тонкой папочке.

Константин Львович вытащил папку, потом открыл коробку со своим стратегическим резервом. Там находились очень хорошие кубинские сигары. Этот сорт делали исключительно для кубинских руководителей. В качестве презентов эти сигары попадали и ему, генералу Конторы. Так сказать, результат обмена Контор любезностями. Из-за того, что отношения с Кубой стали в последнее время более чем прохладными, поставки настоящих кубинских сигар в Россию резко прекратились. А страсть к хорошему куреву осталась. То, что покупалось, было качеством значительно хуже. Поэтому эти сигары генерал Переделкин курил в самых крайних случаях, например, тогда, когда принимал какое-то важное решение. Вот и сейчас, дожидаясь приезда майора, Константин Львович предавался своей самой разорительной привычке: курению дорогих сигар. Кстати, эту коробку генералу подогнал через Петра Корчемного в качестве презента майор кубинской службы безопасности Рихардо Гомес.

Крепкий табак забирался в легкие, с каждым вдохом генерал чувствовал, что энергия переполняет его, мысли светлеют, все выстраивается в более-менее четкую схему. Итак, события последнего времени доказывают: против России идет целенаправленная игра, и цель ее - окончательно развалить государство. Кому-то было мало распада СССР, кому-то надо было сделать так, чтобы и от России, как от сильного государства, не осталось и следа. Ведь Россия - это не только и не столько правоприемница СССР, нет это наследница Российской империи, а это кому-то еще более опасно, чем империя Зла - СССР. Когда-то группа Збигнева Бжезинского считала Среднюю Азию мягким подбрюшьем СССР, считала, что именно оттуда начнется распад державы. Это потом оказалось, что рыба гниет с головы, что региональные интересы некоторых лидеров перевесят доводы разума, что кому-то покажется, что быть удельным князем лучше, чем думным боярином при сильном царе. Все решили деньги. БОЛЬШИЕ деньги. Плюс откровенная слабость и недальновидность руководства СССР. Но группа, которая тогда была группой Бжезинского, на достигнутом не остановилась. К ним присоединились еще несколько весьма влиятельных групп и весьма влиятельных лиц. И цель этих групп была простой: окончательно разобраться с Россией. Устранить конкурента США в мировом сообществе. И устранить окончательно. Россия, как мощная держава, способная противостоять США, должна была прекратить свое существование. И лучшим способом они выбрали самый надежный - парад суверенитетов. Только вектор воздействия изменился. Теперь главным козырем оппонентов России должен был стать Кавказ.

Переделкину казалось, что в майоре Корчемном он нашел не только своего преданного сотрудника, но и единомышленника. Именно поэтому генерал обрадовался, когда майор, гладко выбритый и подтянутый, вошел в кабинет.

- Вызывали, Константин Львович?

Это не был вопрос, скорее, это была констатация факта. От заспанного голоса не осталось и следа. "Молодец, даже без утреннего кофе обошелся", - решил про себя генерал, после чего открыл шкафчик, там стояла маленькая кофеварка, подаренная ему на пятидесятилетие сослуживцами. Переделкин забросил кофе, включил аппарат, который сразу же зашумел, нагоняя пар, повернулся к майору.

- Присаживайтесь, Петр Евгеньевич. Как обстоят дела с объектом Старик?

Корчемный понимал, что его вызвали не для того, чтобы получить информацию по такому рядовому поводу. Но с чего-то надо было начинать трудный разговор. Генерал предпочитал начинать его издали.

- Они были в контакте. Старик убедился в том, что это действительно она.

- Хорошо. Доволен?

- Да... Мне кажется, он сам не знает, как себя вести в этой ситуации.

- Вот как? И что?

- Считаю, нам нет смысла его торопить или дожимать. Надо, чтобы он абсолютно добровольно пошел на сотрудничество с нами.

- Вы правильно считаете, Петр Евгеньевич. Абсолютно правильно. Да, любим мы эти абсолютные фразы. Только надо понимать, что ничего абсолютного в этом мире не существует. Вы знаете, Петр Евгеньевич... У меня есть еще одно поручение... И поручение весьма щекотливое.

Генерал услышал, как щелкнула кофеварка, сигнализируя об окончании процесса кофеварения. Он повернулся, спокойно протянул руку, бросил в чашку с кофе кубик сахара-рафинада, положил маленькую серебряную ложечку, после чего протянул чашку кофе Корчемному.

- По моим каналам пришла информация, что наши старые... недоброжелатели... стали обращать повышенное внимание на район Чечни, я думаю, что очаг нестабильности будет район вокруг Чечни, Осетия, Дагестан, весь Северный Кавказ.

Корчемный пригубил кофе, продолжая внимательно слушать генерала.

- Очень сложная ситуация. Я подозреваю, что если передам информацию по обычным каналам в ведомство Аверченко, то... мы провороним ситуацию... Подозреваю, что даже в Конторе мы не можем доверять всем. Да... Сложные времена, Петр Евгеньевич. Особенно реформы. Вы понимаете, насколько стало сложно? Народ не принимает реформы правительства. Но это наше государство, наш президент, и наше правительство. Поэтому мы должны владеть информацией. Я не уверен, что эта информация на что-то повлияет. Немедленно. Но, чтобы строить какие-то стратегические планы, она нужна нам.

Корчемный кивнул головой...

- Ну что же, вижу, вы понимаете меня... Мы потеряли четырнадцать республик. Этому было хоть какое-то прикрытие. Но потерять еще какие-то части государства есть смерти подобно. В общем, ваша задача... Поезжайте в Чечню. Я знаю, у вас там есть друзья... Так вот... Соберите как можно больше информации. О главных действующих лицах в Чечне. Мне кажется, что именно Чечня, а не Осетия, и даже не Дагестан станет источником неприятностей. Нам с большим трудом удалось покорить Чечню в свое время. Но чеченцы остались так и не покоренным народом. Мне так кажется. Проверь предчувствия старика. Вот еще что... посмотри, там начинает расти такая фигура, генерал Джохар Дудаев. Присмотрись к нему. Выезжай немедленно. Никакой официальной командировки. У тебя отпуск. Ты действуешь на свой страх и риск. Надеюсь, тебе это понятно?

- Так точно!

- Хорошо. Пиши заявление об отпуске. Я его завизирую. И еще... Это - деньги на поездку. Никаких каналов связи. Доложишь по прибытии оттуда. Да, дело Старика буду курировать лично.

- Все понял.

- Тогда приступай. Действуй, сынок... действуй.

Глава двадцать восьмая Новая я

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Она ехала домой, в Колычево. Ее не было там ровно пять дней. Теперь она ехала, все еще не веря в то, что это уже позади. "Это" - пластическая операция, которую ей сделали в небольшой районной поликлинике в Подмосковье, сделали для того, чтобы навсегда избавить от самого большого комплекса, который преследовал ее всю взрослую жизнь. Теперь ее ушки были совершенно нормальными. Жанна ехала и все еще трогала аккуратно свои ушки, не веря новым ощущениям. Это было что-то незабываемое! Забыть о скотче, о ненавистном гримерном клее, просто жить, не обращая внимания на прическу, которая должна была постоянно прикрывать ее косметический недостаток. Теперь ее ушки становились ее достоинством. И еще... она не поверила, что такую операцию могут сделать так быстро и ювелирно у нас, в России... Она-то знала, что такая операция и стоит дорого, и повязку надо носить - две недели, а то и месяц, как минимум, а тут - на четвертый день снимают швы, а на пятый говорят: вы свободны! Где это видано? И еще они гарантируют, что результат будет положительным, если я не буду постоянно дергать себя за уши. Неужели все это правда?

Неожиданно мысли Жанны переключились на ее нового мужа. Дэн показался ей человеком не таким уж и старым, да, конечно, старым по годам, но полным еще сил и энергии. Она видела, что в его глазах отражается недюжинный интеллект и робела, потому что впервые не была уверена в действенности своих чар. Да, она могла расшевелить любого мужчину, но при этом предполагалось: любого сексуально активного мужчину, а что касается его, старика лет семидесяти, тут Жанна была не уверена настолько, что испытывала какую-то робость при общении с этим человеком. Этот было неправильно. Она не должна была робеть, но... робела... Это было неправильно, она не должна была ничего чувствовать к этому человеку, но чувствовала. Жанна покопалась в себе, и поняла - первое чувство, самое сильное, которое она постоянно испытывает - это неподдельный интерес. Удивительно, но ей интересно, действительно ли этот человек тот, за которого себя выдает, неужели он был знаком с великим Тесла, неужели он остался жив, в конце-то концов?

Жанна вытащила зеркальце и пудреницу, якобы, с целью попудрить носик, но носик ее интересовал мало... Она пристально оглядела ушки, убедилась, что ей удалось добиться многого. Теперь все выглядело настолько правильно, что ей стало даже скучно рассматривать себя в зеркальце. Ну вот, не угодить... то был дефект страдала, то исчезла проблем, так жалею, что потеряла оригинальность... Да какая там, к дьяволу, оригинальность. Вот, прет из меня такая дурость порой... И вроде бы не блондинка, а прет...

Жанна прекрасно знала свои сильные стороны, знала, чем брала мужчин, знала, что могла покорить их, и знала, что должна для этого делать. Это получалось у нее непроизвольно, она не тренировала свои способности, она действовала на уровне инстинктов. Таких женщин раньше называли ведьмами, потому что они слишком хорошо знали, какой магией обладает жаркое женское тело. Возможно, и она была ведьмой, но не той, которая варит отвары вонючих корешков в темной и затхлой землянке, а из тех, кто летит на метле в Вальпургиеву ночь на бал, потому как не видит себя нигде, как не на балу у Самого...

Этот дом и этот старик... неужели он может еще что-то? Жанна поймала себя на мысли, что думает о Дэне как о мужчине, причем интересует ее именно тот факт, может ли он что-то как мужчина или нет... Ей никто не навязывал никакого поведения. Важно не то, переспит ли она с этим старцем, скорее всего, это не понадобится... Нет, она должна найти к нему контакт, ключик, а как сделать это, Жанна пока еще понятия не имела.

А все-таки старческое тело... бррррр... Жанна вспомнила декана, потом еще одного продюсера, и еще... нет, тот был настолько отвратителен, весь в бородавках и каких-то больших бесцветных мешочках. Нет, от старческого тела с его вялыми возможностями никакого удовольствия не приходится ожидать.

Господи! О чем я думаю? Об удовольствии, действительно... Действительно... глупости...

Машина затормозила у дома... Стояла поздняя осень. Деревья уже почернели, отчего лес неподалеку действительно стал казаться Черным лесом. По небу пробегали не белые облака, а тяжелые свинцовые тучи.

Только бы не было дождя, только бы не было дождя... - подумалось как-то само по себе. Жанна вышла из машины, махнула Александру рукой. Тот молча кивнул, дал газу, из-за чего из-под колес вырвались тяжелые влажные комья земли, развернулся, немного неловко, еле вписываясь в ухабы местной дороги, и только после всех этих мельтешений начал набирать скорость, уходя в сторону Москвы. Завтра ровно в семь он будет тут, чтобы забрать Жанну и отвезти ее на учебу. Завтра - вторник... Значит, четыре дня учебы, а потом два выходных... Господи! Что же я буду делать в выходные?

Жанна решительно направилась в дом. Казалось, что за время ее отсутствия ничего в доме не изменилось. Дэн сидел в той же позе в том же кресле, в той же одежде, что самое интересное. Жанна смотрела на его неподвижную фигуру, казалось, что ее новый муж о чем-то думает, совершенно ее не замечая. Но это была неправильная мысль. Неожиданно Дэн протянул руку и произнес:

- Здравствуйте, Жанна, проходите здесь...

И он указал ей на стул напротив своего кресла

- Здравствуйте, Денис Федорович. - заученно протараторила Жанна. - После чего уже совершенно по-другому произнесла:

- Проходите сюда... ОК?

- Да, я понял что ошибся... Почему-то понимаешь, что ошибся, когда уже вернуть нечего есть нельзя. О! Я опять не так немного сказал...

- Денис Федорович, давайте договоримся... если вы будете извиняться за каждую неправильную фразу, мы так далеко не уйдем... Я буду вас поправлять... иногда, когда ошибка будет очень глупой, или нужно будет объяснить какие-то тонкости, ну не знаю... А вы будете слушать и не извиняться.

- Да, спасибо, Жанна... Знаете, я хотел вас немного спросить. Это не есть срочно, но есть очень важно для меня. Так?

- В принципе... Я слушаю вас.

- Извините, сначала еще нюанс - когда муж жене говорит "ты", когда "вы"? Это тот самый тонкость, о котором вы говорили.

- Денис Федорович, прошу вас, не волнуйтесь, вы, когда волнуетесь, сразу начинаете фразы строить неправильно. Ну же, договорились? Давайте пока что будем на "вы". Я знаю, что в английском языке нет такого обращения, а у нас есть. И "вы" намного более уважительно звучит, чем "ты".

- А "ты" немного есть интимнее?

- Не совсем. Иногда да, интимнее, иногда грубо или презрительно. Тут и начинаются нюансы. Одно слово не может играть какую-то роль. Имеет значение только сочетание слов. "Вы, Нина, дура", и "Ты, Нинка, дура" фразы совершенно разные по смыслу... А текст почти тот же самый. Но вас, Денис Федорович, интересовали отнюдь не эти нюансы, вы ведь не то хотели спросить, верно?

- Это есть верно. Абсолютно. Я хотел знать... почему вы... ты... согласились? Извините... мне это важно... есть какой-то компромат? Или они умеют уговаривать? Чем вас смогли заинтересовать настолько, что вы дали есть согласие? Вот эта операция? Это что, такая проблема есть?

- Извините, Денис Федорович, можно я вам задам вопрос, я бы хотела услышать на него ответ, а потом я скажу вам, как есть...

- Прошу вас...

- Почему вы выбрали именно меня? Откровенно. Что, других не было? Наши деки сейчас в ваших журналах на расхват. Заказывай любую...

- Откровенно есть откровенно. Во-первых, вы удачно сфотографировались. Очень сложно было бы вас замена сделать. Во-вторых, эти ушки, которые вы исправили - еще один фактор. Я читал про это, понял, что есть все возможности чтобы меня не обмануть. Но, главное - мне показалось, у вас есть характер... Вы были похожи на настоящую стерва... Капризная, взбалмошная. Я был уверен, что ты откажитесь... А вы согласились. Это не есть неприятно, но я есть не рассчитывал на так.

Жанна задумалась. Если быть честной, она и сама до конца не понимала ПОЧЕМУ она согласилась. Да, были намеки на какие-то возможности, но ничего обещано не было. Вроде бы ее и провели, а, может быть, она вытянула счастливый билет. Кто знает? И все-таки, как объяснить, почему она не поддалась мелькнувшей мысли отказаться от того разговора? Как? Любопытство? Чувство долга? Фи... Это так скучно... Наконец Жанна произнесла:

- Знаете, Денис Федорович... я не смогу сейчас это объяснить, наверное, на этот вопрос нет простого и четкого ответа. Давайте, сделаем так, вы немного поймете больше нашу жизнь, и мы к этому вопросу обязательно вернемся... Я знаю, что вернемся, он, действительно для вас очень важен, не так ли?

- Да, спасибо...

- И еще, я немного с дороги устала, я прилягу, а потом что-то приготовлю на ужин. Хорошо?

- Гут...

- Ну и превосходно...

Жанна подавила вздох облегчения, который уже готов был вырваться из груди и пошла в свою комнату... Там она упала на кровать и закрыла глаза. Сон пришел мгновенно.

Глава двадцать девятая Торжественный ужин

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Хорошо хлопотать на кухне, в которой есть все, о чем только может мечтать современная хозяйка. Жанна оценила и роскошную плиту, и дорогую технику, которая резала, готовила, да еще и посуду мыла! О стиральной машине, пусть "Вятке", можно было только мечтать. Днем с огнем! Большой холодильник. И весь набит едой. Это старался Саша. Он привозил Дэну продукты и был его связующей нитью с внешним миром. Кроме продуктов Дэн получал книги и газеты. Надо сказать, оперативность доставки его иногда пугала. Некоторые газеты он получал уже на следующий день, а некоторые книги еще до их официального выхода в свет.

Жанна проснулась с чувством, что отоспалась за всю свою жизнь. Это было совершенно новое чувство, такое не похожее на все, что она испытывала до сих пор. И тут Жанна поняла: ей не хватало городского шума. Тут, в деревне, было на удивление тихо и спокойно. Дорога из села в село, около которой располагался их дом, была не из самых популярных. Два раза в день проезжал молоковоз, собирать дань с сельских жителей, да шальная машина изредка пронесется со скоростью пятнадцать километров в час. А все остальное время - тишина. Тишина потрясающая, тишина, которой никогда еще не было в ее жизни. Нет, на дачах Жанна бывала, и не раз, иногда даже ночевала на даче, если было с кем и ради чего, но вот так, чтобы просто уснуть - не в пьяном угаре, а просто... Такого с Жанной еще не было никогда. Она проснулась, вобрала воздух ноздрями, чтобы почувствовать, как запахи этого дома переполняют ее новую комнату. И Жанна почувствовала, что запах этого дома ей положительно нравится. И тогда она встала, потянулась, как потягивается домашняя кошечка поутру, глядя на собирающихся на работу хозяев, мурлыкнула... нет, это у нее мурлыкнуло в душе. И после этого отправилась на кухню - греметь кастрюлями.

Сейчас Дэн ничего не читал. Он слушал, как на его кухне звучит абсолютно новая, доселе незнакомая музыка: там его женщина готовит еду! Надо сказать, что Дэн не купался в иллюзиях, он понимал, что Жанна к нему никаких чувств не питает, и, вряд ли будет что-то испытывать. Получалось, он получил от русских дорогую элитную шлюху в комплекте с домохозяйкой. Ну что же, и это на старости лет неплохо!

Жанна старалась изо всех сил. Она приготовила жареный картофель, так, как готовила мама - с чесноком и кусочками мяса, сделала салат, и протушила кубики говядины так, что они просто таяли во рту. Бывшему мужу Жанна никогда не готовила - там свекровь, Татьяна Тихоновна, безраздельно властвовала на кухне, и в свое царство никого не допускала. По ее мнению, готовить могла и умела только она. А все то, что приготовят другие, можно только выкинуть на помойку. Так и было, когда Жанна, по глупости и неопытности, приготовила мужу ужин. Все ее варево торжественно перекочевало в мусор, под крики, что это есть нельзя, и что у ее Игорька после такой пищи начнутся проблемы со здоровьем, и он такого не любит, как она, дура такая, не понимает элементарных вещей! Жанна быстро усвоила этот урок и на кухню заходила только чтобы перекусить что-то на скорую руку. А себе готовила только тогда, когда свекровь была на работе, и было немного свободного времени и настроения. Сейчас Жанна вспоминала, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Поэтому пыталась блеснуть маленькими чудесами кулинарии.

После того, как все было готово, Жанна накрыла на стол, вытащила красивую новую скатерть, ей понравилось и то, с каким вкусом была подобрана посуда, кажется, учли все ее пожелания. В центре стола поставила два бокала на тонкой ножке и бутылку сухого молдавского вина. По ее искреннему убеждению, этот сорт вина мало уступал дорогим французским винам. Впрочем, кто знает, сможет ли Дэн оценить этот последний штрих их первого совместного ужина?

- Ужин подан! - сообщила она Дэну, который что-то читал в своем любимом кресле. Нет, он уже не раз вставал, даже переоделся к ужину. И Жанна не могла не отметить этот приятный для нее факт. Ее фиктивный новый муж оказался настоящим аккуратистом. Он зашел на кухню, удивленно поднял брови, и тут Жанна отметила еще один факт, для нее немаловажный. От Дэна совершенно не исходило запаха старости. Знаете, такой неприятный, тошноватый запах старости, плоти, которая распадается, запах залежалого тела. Этот запах появляется в доме, где живут старики, и исходит не только от них, этим запахом быстро пропитывается все в доме, даже его обитатели. И этот запах, который невозможно смыть, невозможно отбить никакими духами, запах, который был самым неприятным из предчувствий Жанны, этот запах отсутствовал совершенно! Жанна, которая всегда была очень чувствительна к любым ароматам, этот факт занесла в плюсы их совместного пребывания. Она вспомнила, как, то ли в отместку свекрови, нет, просто потому, что не могла по-другому, отправила в корзину все дезодоранты, одеколоны, жидкости после бритья, которыми мама снабдила своего сыночка. Она купила ему только те запахи, которые не раздражали ее нежный носик. Когда Татьяна Тихоновна заметила во время их совместного ужина, что от Игорька как-то неприятно пахнет, не может ли он пользоваться тем одеколоном, который она ему подарила, услышала ответ мужа, что это старье уже выброшено в мусорную корзину, Жанна испытала настоящее удовольствие. Она понимала, что ее бывшая свекровь страшно ревновала ее к сыну, и эта слепая ревность была такой яростной, что их брак был все равно обречен. Почему-то уходить на квартиру Игорь не хотел. Наверное, боялся, что его не смогут так хорошо обслуживать, как дома... Ну что же, теперь он бывший муж во всех отношениях. И все-таки что-то щемит, странно, я-то была уверена, что забуду его, как страшный сон. Все-таки это была часть ее жизни, и часть очень свежая!

Дэн уселся напротив окна, предоставив Жанне место напротив двери. Он сидел спокойно, но обстановку на столе оценил правильно. Ему старались создать домашний уют. Странно. Но ему было действительно приятно. Интересно, такого вина он не видел. Странная форма бутылки. Слишком приземистая. Со слишком тонким горлышком. И этикетка какая-то невзрачная. Интересно. Жанна протянула Дэну бутылку и штопор. Дэн осмотрел бутылку, увидел, что ее разлили в Молдове, в Комрате, странно, он ничего такого не слышал. Наверняка, какая-то местная дешевка. Вот и пробка вышла спокойно, без усилия, наверняка, вино было разлито совершенно недавно. Дэн разлил по бокалам. Жанна положила в тарелку салат, Дэн потянулся за хлебом. Тут, в России, он начал привыкать к ржаному черному хлебу. Жанна другой хлеб на стол не нарезала. Ну что же. Пора.

- За наше знакомство! - Дэн произнес это с чувством, но без особых ударений, не вкладывая в эту фразу никакого особого интимного смысла.

- За наш первый ужин! - раздался ответ.

Дэн прикоснулся губами - вино было в меру прохладным, сделал несколько небольших глотков. У вина оказался превосходный букет, легкий вкус и очень симпатичное послевкусие. Он удивленно поджал губы. Посмотрел еще раз на этикетку. Там почти не было медалей.

- Интересное вино. Оценил есть. Но марки такой никогда раньше не слышал.

- Это молдавское вино. Раньше Молдова была частью Союза. Сейчас там своя страна. Но их сухое вино по-прежнему, не уступает европейским аналогам.

- Могу сказать, что калифорнийские аналоги даже превосходит.

- Ну, это не все молдавские вина. Всякое продают.

- Интересно, как вы отираете вино для своей?

- Для себя. - автоматически поправила Дэна Жанна. - Методом проб и ошибок. А, если серьезно, то я смотрю на две вещи: бутылку, она должна быть проще, и на этикетку, она тоже должна быть простой, и не аляповатой.

- А-ля... как есть?

- Аляповатой - это когда много красок, и без вкуса. Что-то вроде рождественской елки...

- Гут...

- Интересно, почему не ОК, а именно "гут"?

- Привычка.

- Извините...

- Нет, нет, что вы... ты... Можете задавать вопросы... Мне нечего скрывать в моей жизнь.

- Скажите, это всё правда... я про Николу Тесла?

- Я много думал, что из его жизни есть правда, что не есть. Наверное, это есть неправильно, если я буду говорить не все в порядке. Мое детство это конец двадцатых годов. Нас в семье было двенадцать детей. Мы жили в самом бедном квартале Нью-Йорка. Городские трущобы - это всегда трущобы. Они есть одинаковые всюду. Отец рано умер. Я его не помню. Кроме него было еще два отца и из нас, двенадцати только семеро были мне родными братьями и сестрами, остальные - от двух мужей. Так мать обросла большим семейством. И кормила нас она одна. Это были есть самые голодные времена тогда. И я быстро понял, что могу жить только если буду сам за себя заботиться. Это есть немного. Я не понимал, но я чувствовал, что хочу быть голоден... Ах, да, хочу кушать... И я стал воровать. Этом многие так делали. Я видел, что могу что-то достать... Давал брату Питу, сестре Джеки, остальным не было как... Я их этих любил больше...

Дэн глотнул слюну, почувствовал, что из этого ничего не получается: в горле пересохло. Тогда наклонился, сделал глоток вина, чуть прочистил горло и продолжал:

- Извините... я немного волнуюсь здесь. Это было очень голодное время. Трое братьев умерли, Пит тоже. Это был уже тридцать первый год, когда Пит умер. Мне же повезло. Нас было пятеро. Я, Джим, Гаррис, Толстый Маки и Клиф Уоркенфайр. И мы были бандой. Главным был Клиф. Ему уже было пятнадцать и у него был револьвер. По тем временам это было!

Дэн поднял палец вверх, показывая, как это было круто, потому что не смог найти какую-то нужную фразу на русском языке.

- К тому времени я ушел из семьи - Джеки пошла на панель, это было нормально в то время. Меня ничто не держало. А мама перестала кормить еще один рот. Знать, я к тому времени кормил есть сам. Мы грабили очень стариков. Они есть были нам по зубам. Обычно Джим или Гаррис выслеживали объект, я и Толстый Маки его как это сказать... обрабатывали, Клиф стоял на подстраховке. Мы старались работать редко. И только тогда, когда точно знали, что нам будет сопутствовать удача. Как-то у одного джентльмена нашелся револьвер - он выстрелили в Маки, хотя тот был толстым, как стог сена, старик промахнулся, а я нет. Но нам пришлось убегать. Мы стали еще осторожнее. Однажды Джим сообщил, что нашел интересный объект: старика, который регулярно в парке кормил голубей. Судя по всему, старик был легкой презентом. Он уже не работал. Получал пенсион. Одет был неплохо, чисто. Так что мы смело пошли на дело. Уже два года мы работали как нормально. Я ничего не ожидал. Я есть шел первым, Маки меня немного сзади... так мой очередь была теперь... Я увидел высокого сухого джентльмена в пальто и цилиндре. У него были усы, седые и густые, сам он весь похожий есть на птица-цапля... Кажется так?

Жанна кивнула головой, она слушала с неподдельным интересом, даже не осознавая, что весь их разговор кто-то слушает, кто-то пишет... Это было ей не важно. Она просто слушала увлекательную историю, слушала точно так же, как слушала их преподавателя театрального искусства, когда тот неожиданно отступал от темы занятия и начинал рассказывать что-то такое из своей богатой на события жизни.

- Я имел хорошая позиция и нападал смело, трубка из сплава железо была у меня в рукаве, я выхватил трубка и побежал. Тот есть кормил все голубей. Я пробовать бежать быстрее. И тут ОН повернулся ко меня и посмотрел... Я видел его очи, смотрел на них, он на меня. Я встал, как камень, я не понимал что есть происходит. Но я не мог его ударить, я что-то происходил... ноя не понимаю что есть происходит. Слышу, что Маки что-то кричит, толкнул плечо и пошел вперед... И я ткнул Маки трубой, тот упал... Я все еще был в туман... И тут я поворачиваюсь: там тут бежит Клиф... И я побежал к Клиф и кричу: "Стой!" и "Ноу!" и "Хэлп!". А Клиф уже достал свой Смит-и-вессон. Этот короткий рыло револьвер был такой грубая работа, он не есть красивый, но он есть сильный. Я схватил прямо за ствол и поднял есть вверх, Клиф схватил меня за рука с трубкой и тут руку обожгло... Я не есть понятно, что это выстрел. Но Клиф отпустил мой рука, повернулся, бросил револьвер, и побежал... Я смотрел на свой кровь... И я потерял сознание... Так?

- Да, именно "потерял сознание".

- Сенкью. Я был проснулся в номере гостиница. Рука на перевязка. Тот старик, вы понимаете, это есть был Никола Тесла, смотрит на меня и спрашивает: что есть мое имя? Я сказал, что меня зовут Дэн Кэрпентер. И тут он переменился весь в лице... сказал, что не может быть есть... И потом уже тихо так спросил: сколько мне есть лет, а когда я сказал, что двенадцать, то закрыл глаза... Я не помню, что было еще там. Я заснул, что ли. Монинг... простите, утром этот человек был у меня у моя кровать. И я был молчал. И он был молчал. И он не вызвал полиция. Посмотрите... След... Это от та пуля...

Жанна посмотрела на левую руку Дэна, исковерканную шрамами. И ее пробило, как молнией. Она невольно передернула плечами.

- Тогда он меня оставил у себя. Я не мог возражать. Хороший корм.

- Простите, Дэн, правильно говорить: хорошая еда. Хороший корм - это для животных. Для людей все-таки еда...

- Сенкью, Жанна... как вы говорите, нюансы? Да... Хорошая еда. Главное, одежда... отношение... Мы переехали в гостиница Нью-Йоркер. Это такое большое здание. Там много жили постоянно. Не только мы. И еще... Мой номер был напротив номера Никола. Он пошел на такой затраты, но он хотел, чтобы я был немного не с ним.

- Извините, Денис, что я вас перебиваю, скажите... почему... почему он вас принял... и почему не хотел, чтобы вы жили с ним в одном номере? Боялся разговоров, обвинений? Почему?

- Я не все сразу знал. Это потом. У Никола был старший брат Дане. Тот погиб в двенадцать лет, удар молнии, так? Молния ударяет?

Жанна кивнула в ответ.

- Если вы знаете, то Кэрпентер это столяр, Тесла - это по-сербски тоже столяр. Я получился как бы его брат. Дани Тесла, только в американской варианте. И еще то, что я пуля... Кажется, Никола поверил, что я это есть incarnation... воплотение его брата, чтобы его спасти... так?

- Инкарнация? Воплощение, скорее всего. Вы хотите сказать, что Никола Тесла принял вас за своего брата?

- Не так есть... За мое тело, в который вселилась душа его брат? Так понятно?

Жанна опять утвердительно кивнула...

- И еще... он не хотел, чтобы кто-то знал, что он есть уязвимый мной... Я так это понял. Да, именно так. А теперь, Жанна, извините... я немного устал, я пойду спать с вашего позволения... Так?

Жанна кивнула головой в ответ. Дэн поднялся и пошел в ванную комнату. Жанна стала убирать посуду и складывать в посудомоечную машину. Так прошел первый самый странный день в ее жизни.

Глава тридцатая Жить во время перемен

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

Генерал Константин Львович Переделкин в своей конспиративной квартире на Большой Молчановке появлялся теперь очень редко. Ему показалось, что квартира "спалилась", поэтому он хотел ее на время "законсервировать". Тем более, что к приезду майора Корчемного из отпуска, квартирная проблема последнего должна была немного разрешиться. Но настойчивый звонок одного важного лица заставил генерала выбрать для встречи именно эту квартиру. Было бы большей глупостью назначить встречу на постоянно действующей явочной квартире, или, тем более, на свежей, еще не обжитой, и не проверенной как следует.

Его собеседник приехал точно по расписанию, он вообще был аккуратистом, и привычка появляться на встрече вовремя, была особым пунктиком. Этого человека можно было назвать доверенным лицом САМОГО. Борис Николаевич держал власть крепко. Решив доверить страну Гайдару и его команде, старик был верен своему решению. Только сверхсложные обстоятельства могли заставить его изменить принятое ответственное решение. Стране нужна была серьезная встряска, иначе из Горбачевской пародии на либерализм могло выйти только одно - стагнация и распад. Было впечатление, что Ельцин не знает, что ему делать, но впечатление было обманчивым. Борис Ельцин крепко держал власть. Вот только КАК в сложной ситуации управлять страной, опьяненной воздухом демократии? На этот вопрос ответа не существовало. Его только предстояло найти.

Константин Львович протянул вошедшему руку, тот ответил быстрым крепким рукопожатием, и тут же занял самое удобное, по его мнению, место - в кресле, в углу, в глубине комнаты. В этой квартире было достаточно закутков, в которых можно было с комфортом расположиться.

Константин Львович жестом предложил гостю угоститься сигарами: открыл новую пачку прямо на его глазах. Тот широким жестом отказался. Подождал, пока Переделкин закурит, и только после этого заговорил:

- Нас интересует, как продвигается дело с американским стариком? Есть какие-то продвижения?

- Несомненно. Объект сложный, но мы добились некоторых успехов, сумели установить контакт, расположили его к себе. К сожалению, у нас нет уверенности, что он пойдет на сотрудничество. На сто процентов нет. Но я оцениваю наши шансы достаточно высокими.

- Вы знаете, что ОНИ разрабатывают новые системы вооружений на основании разработок того самого Николы?

Переделкин согласно кивнул головой.

- Если мы получим чертежи, любую информацию, мы сможем либо обойти их, либо найти уязвимые места. Это сэкономит стране годы труда и... и уйму ресурсов...

- Я понимаю это.

- Отлично. Работайте. О малейших продвижениях в этом деле прошу сообщать лично мне, и более - никому.

Переделкин кивнул головой и выжидающе посмотрел на гостя. Он прекрасно понимал, что действительная цель разговора далеко не в деле Дэна Кэрпентера. Чтобы получить этот отчет не надо было встречаться с генералом Конторы на его конспиративной квартире. Было что-то настолько важное, что его гость посчитал возможным настаивать на встрече. И он не ошибся. Гость как-то осторожно глянул по сторонам. Константин Львович жестом показал, что все в порядке, проверено. Тот вздохнул и продолжил:

- У меня будет к вам еще два дела.

- Слушаю вас. - генерал наклонился, демонстрируя максимум внимательности.

- Одно более простое и приятное. Оно как раз по вашей части. Каково состояние агентуры по Югославии?

- Плачевное. Балканское направление запущено, по большей части, из-за отсутствия средств.

- Реанимируйте. Мы подбросим средств из нашего резервного фонда. Не думайте, что будете жировать, но постарайтесь сделать максимум из возможного. Есть высокая вероятность, что за распадом СССР захотят по такому же сценарию разыграть балканскую карту. Там тоже узлов напряженности хватает. Мы должны быть в курсе событий. Этот конфликт между Югославией, Хорватией и Словенией - только начало серьезной заварушки. И нам надо быть в курсе всех аспектов балканского узла. Он может слишком дорого нам стоить. Мы не в состоянии открыто противостоять США и их союзникам. Мы не в состоянии даже скрыто им противостоять. Но быть без информации мы права не имеем. Сами понимаете, на существующую агентуру мы сейчас не можем положиться по вполне объективным причинам. Скоро многие бывшие друзья могут оказаться настоящими врагами. Это не допустимо. А принимать какие-то решения без достоверной информации, это та роскошь, которую мы не можем себе позволить.

- Понял. Пошлю туда одного верного человека. Хорошо зарекомендовал себя. Думаю, справится.

- Великолепно. Но есть еще одно дело. Оно щекотливое. И вы вправе отказаться от него.

- Вы же знаете, что не откажусь. - генерал Переделкин откинулся в кресле и выпустил густое облако ароматного дыма.

- Знаю, именно поэтому я и тут нахожусь. Дело пойдет о том, что внутри страны существует серьезная сила, которая пытается противостоять президенту и его курсу на рыночные реформы. Да, реформы не популярны, но они необходимы! И это не нам обсуждать. Мы считаем, что есть высокий уровень заговора с участием некоторых лиц, которые занимают важные посты в государстве. На этом листочке (гость протянул генералу тонкую папочку) список имен. Самая высокая вероятность. Не мне вам объяснять, что внутренний конфликт, да еще серьезного масштаба серьезно ударит по престижу государства. И мы прекрасно понимаем, что это не дело вашей Конторы. Но я могу серьезно рассчитывать только на ваших людей, генерал.

- Понимаю.

- Нам нужно знать, кто может стоять за этими людьми извне. Как будут оценены их действия, если они пойдут на открытое противостояние с властью, или на государственный переворот? Какова будет оценка решительных действий по их пресечению? Чтобы правильно строить стратегию отношений, нам нужно как можно больше информации. Главное - уяснить, кто стоит за этими процессами, есть подозрение, что та же сила, которая стоит за распадом СССР, и достаточно на этом распаде нажилась. Если это их сценарий окончательного уничтожения России, мы должны знать это точно. Знать, чтобы адекватно противодействовать.

- Принято. Я подумаю, кому можно поручить это задание.

- Подумайте. Старайтесь привлекать как можно меньшее количество лиц. Как говорится: чем уже круг, тем легче найти предателя.

Переделкин согласно кивнул головой. Он сразу же стал прикидывать, кому можно поручить это сложное и деликатное задание.

- У меня пока что все.

- А я хотел бы попросить вашего совета, пользуясь тем, что мы встретились.

- Да, помогу, чем смогу. Советом - тем более.

- Анализируя действия группы Бжезинского и тех, кто стоит за ним, я пришел к выводу, что им распада СССР будет мало. В ближайшее время они постараются нанести еще один удар.

- А именно?

- Чечня. Это всегда сложный регион. Но не союзная республика. Выход ее из состава федерации вызовет эффект Домино. И тогда от России останутся рожки да ножки. В принципе, очаг может быть не только Чечня, но и Северная Осетия, Ингушетия. Там есть хороший питательный материал - родовая, племенная, национальная рознь, из-за местных законов мести. Стратегический результат - мы станем нулем. Они (США) будут сами править всем миром.

- Ну, они и так правят всем миром. Раньше мы были вторым полюсом. Сейчас - нет. С нами не считаются, и творят, что хотят! Так что ваш прогноз интересен. А факты?

- Будут в ближайшее время.

- Жду их. Думаю, нам надо будет присмотреться к этому региону... только кому? Понимаете, есть мнение, что в Чечне надо посадить надежного сильного человека, например, из военных. Там всегда уважали человека с ружьем. Пусть уважают и дальше. Если это все... (Переделкин согласно кивнул головой) то я вынужден буду откланяться. Дела, знаете ли, дела...

Оставшись наедине, генерал нервно закурил еще одну сигару. Он внезапно понял, что его работа... ВСЯ его работа может попасть коту под хвост. Как-то слишком медленно спящий кот разворачивался мордой к важнейшим проблемам. И он не был в состоянии этого кота расшевелить.

Глава тридцать первая Вечер трудного дня

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Этот день Жанна смело могла отнести к самым трудным дням в своей жизни. Все началось утром, когда она приехала на занятия в институт. Она не ожидала, но ее занятия в тот день были сложными, потом начались месячные, ей пришлось искать прокладки, потому что они пошли на неделю раньше срока, как ей объясняли, из-за операции такое становилось возможным, ну, вот оно и стало. В такие дни она становилась злой, неуправляемой и страшно хотела секса. А потом появился Игорь. Ее бывший-бывший муж.

По сложившимся обстоятельствам у Жанны мелькнула шальная мысль затащить Игорька куда-то в уединенное помещение (благо, они тут были) и там на скорую руку оттрахать. Помешали две вещи - небольшая длительность перерыва, да особая тошнючая собачья преданность, с которой Игорь смотрел на нее. Мерзость какая - трахаться с подобным слизняком.

- Жанна! Зачем ты так? Вернись... Я все прощу. А?

Он теребил руками букет цветов, который хотел вручить Жанне и все никак не решался, странная смесь мужского оскорбленного самолюбия и стремления получить искомое путем даже унижения.

- А что прощать? Игореша... Ты в себе или нет? Что Я должна прощать ТЕБЕ? То, что ты не мужчина? То, что ты слизняк, тряпка, размазня? Ну. Так это просто факт. Ну, ошиблась я в тебе. Ты так и не стал мужиком. Так что тут кому прощать?

- Жанна зачем ты так? Давай снова жить вместе... Снимем квартиру. Я для твоей карьеры сделаю все, что смогу. Я ведь знаю, что ты талант. Только я в тебя и верю...

- Ну вот, взялся за ум. Верит он. Я в себя верю, Игореша, я! А ты... ты тряпка и слизняк. Тебе бы роль голубых играть. Нет, не тех, что голубых кровей, а тех, у которых очко вазелин смазано... Все, дорогой, свободен. У меня есть другой. И он лучше тебя во всех отношениях. Ты уже подумал, куда вложить свой ваучер? А? Или тебе опять мамочка подскажет? А меня вот теперь эта проблема не интересует.

- Жанна...

- Сказано. Нет. И не приходи больше. Не мозоль мне глаза...

- Так это правда? Ты с этим... Александром... за что? Что я тебе плохого сделал?

- Ты просто не смог сделать ничего хорошего. Все. Свободен. Как муха в полете.

Жанна уже не могла сдерживать себя. Она расхохоталась прямо Игорю в лицо. Тот, все еще выворачивая букет цветов (он разорился на белые розы!) повернулся, прямо, как будто ему вставили кол в спину, пошел, и Жанна понимала, что так уходит часть ее жизни. И было больно. И она не жалела при этом ни о чем. А больно все-таки было. И Жанна смахнула непрошенную слезу и помчалась на очередное занятие. Единственное, что могло спасти ее сегодня от приключений на ее бедную голову...

Впрочем, приключений искала отнюдь на Жанкина голова, а совсем другая часть тела. Когда занятия закончились, а до приезда Александра оставалось минут двадцать пять - тридцать, Жанна почувствовала, что терпеть просто не может. Ну нет у нее никаких сил. И тут она увидела Виталика со второго курса режиссерского факультета. Высокий, красивый, он был грозой местных девиц. Обычно его окружало две-три подруги. А сегодня, почему-то, он был один. Ха! Надо сказать, что Виталька уже как-то Жанне подмигивал, даже подкатывал. Правда, не слишком удачно. Жанна просто не могла с ним иметь ничего... Но сейчас ей просто было необходимо. И Виталик подвернулся кстати.

- Виталик! Привет! А что один, без эскорта? Где твои непотопляемые миноносихи?

- Я сегодня чуть раньше убежал с занятия. Хочу попасть домой пораньше, у моей мамочки день рождения.

Он говорил это так просто и искренне, что Жанка даже внутри себя усмехнулась. Парню почти тридцать лет, а спешит к мамочке на день рождения, как школьник средних классов.

- Послушай, послушный сыночек, а тебе мамочка презервативы в сумку ложит?

- Жанка... ты что? Я сам уже ложу...

- А почему бы нам один из твоих презервативов не использовать? Прямо сейчас? А?

- Знаешь... а это идея...

Несколько оторопело от такого напора произнес Виталик. Он не ожидал, что та, кто его бортанула, да так грубо, при всех, сменит гнев на милость. Виталик тут же махнул рукой на мамино день рождения, схватил Жанну за руку, и поволок куда-то, куда он знал наверняка. В этом помещении, где костюмы, папки с архивными документами и старая мебель перемешались в странной неразберихе, помещении, которое не только Виталик, но и другие студенты частенько использовали для своих игр, Жанна почувствовала себя снова на высоте. Она хотела быстрого стремительного сношения, а Виталик был настроен на длительную игру с поцелуями. Пришлось все брать в свои руки. И поцелуй, чтобы он не слишком затягивался, и быстро стянуть с себя трусики, чтобы не мешали, и не дать Виталику слишком долго баловаться сосками, нечего там, она сама расстегнула ему брюки, сама оценила почему эта плоть пользовалась таким спросом и не только на втором курсе, поняла, что судя по размеру, ей будет приятно, даже очень, очень быстро почувствовала, как благодаря ее усилиям, плоть крепнет и твердеет, теперь осталось только опереться на тумбочку и расставить ножки, да направить его туда, куда так требовало ее истосковавшееся женское естество.

Виталик оказался еще и умелым трахальщиком. Он работал так энергично, что Жанка почувствовала, что ее начинает придавливать оргазмом куда как быстрее обычного. Это был не просто трах, это был супертрах! И Жанна решила внести Виталика в ближайший резерв "на всякий случай" ее бурной жизни... Тут Виталик стал давить сильнее, давить так сильно, что Жанна почувствовала, что ее тело начинает рваться наружу. Она вцепилась когтями в спину мужчины, оставляя там свой фирменный знак - восемь коготков... И тело ее забилось в конвульсиях оргазма... И когда она уже размякла, всего на пару секунд позже, зарычал и Виталик, задергался, забился, изливаясь в свою остохреневшую резину...

Жанна чувствовала себя на седьмом небе от кайфа... Она еще не успела пробиться в реальность, как услышала голос Виталика, который заставил ее задергаться, но от смеха:

- Эй, Жанка, я что, тебя девственности лишил?

И только когда Жанка рассмеялась в лицо мужчине, рассматривавшему трофей-презерватив, он понял, что сморозил глупость, покраснел и сказал:

- Ну ты и штуковина!

Жанна не возражала. Она перестала смеяться, трусы вместе с прокладкой бросила в сумочку, кое-как поправила одежду и быстро направилась в туалет, чтобы хоть как-то привести себя в порядок.

Когда Жанна села в машину к Александру, тот недовольно забурчал. Что-то насчет того, что она вечно опаздывает, что опять задержалась почти на четверть часа, что в городе пробки, особенно по пятницам.

- Саша, какого ты меня достаешь? - Жанна села на заднее сидение и свернулась калачиком. Первый день месячных кроме желания трахаться имел еще один побочный эффект: к вечеру начинал жутко крутить живот. И от дикой боли ночью уже хотелось выть. Ну что же... получила удовольствие, теперь получи и расплату... Это было философское кредо Жанны в эти трудные дни.

Александр, который еще ни разу не видел Жанну в таком состоянии, только поднял от удивления брови, молча выжал сцепление и вскорости вырулил со стоянки. Он молчал вплоть до самого дома в Колычеве.

Жанна собралась выходить.

- Отчет написала? - спросил он женщину... та молча кивнула головой, порылась в сумочке, бросила исписанный лист. Александр подал ей сумку с продуктами, которые закупил заранее, Жанна мотнула головой в ответ, мол, чего стоишь, катись! И медленно поплелась домой...

- Денис!

Она уже несколько дней называла Дэна Денисом и перешла с ним на "ты", хотя никакого романтического брудершафта не было. Жанна затащила продукты на кухню. И, немного крякнув, бросила сумку на стол. Дэн сразу же появился в проеме кухонной двери. Надо сказать, что он привык, за эти несколько дней, к этой взбалмошной, неуравновешенной, резкой, но очень ранимой женщине. Что-то было в ней такого, что объяснить было сложно, а, может быть, и искать объяснения не стоило. Ведь почему-то она привлекла его своим наглым открытым изображением в Плейбое? Разве все дело было в груди? И Дэн мысленно усмехнулся...

- Денис, ты меня извини... я сейчас немного прилягу, что-то чувствую себя неважно... а потом приготовлю ужин. ОК?

- Хорошо, не переживай есть, я не есть голодный. Ой, опять... Немного постараюсь сегодня лучше разговаривать с тобой. Гут?

- Зер гут... - в тон Дэну ответила Жанна и пошла в ванную, привести себя в порядок после долгой дороги. Там она выпила сразу три но-шпы, потому что знала, что боль будет только усиливаться. Проку большого от лекарства не было, но хоть как-то что-то надо было принять. Вот она и приняла. Жанна еле-еле дотопала до постели, упала, не раздеваясь, и мгновенно заснула.

Глава тридцать вторая Возвращение блудного сына. Командировочный

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино.

Майор Корчемный шел на свое рабочее место. Он шел, довольный собой и тем, что вновь на работе, а не в командировке, которую и командировкой назвать нельзя. Отпуском назвали. Ну что же, отпуск так отпуск, главное, что управился. Нельзя сказать, что перед майором открылись радужные перспективы, наоборот, новости, которые он нес своему шефу, были достаточно тревожными. Но уже тот факт, что он снова в Конторе, снова при деле вызывал у него чувство радостного облегчения. Он еще с вокзала перезвонил шефу, узнал, что его немедленно ждут в Конторе, понял, что на заехать домой переодеться и привести себя в порядок времени у него нет. И от того, что темп работы оставался таким же бешенным, как был и до этого, Петр Евгеньевич испытал удовольствие настоящего трудоголика. Работу он свою любил, и ни от кого это не скрывал. Оставалось пройти еще половину лестничных пролета, теперь один поворот, еще один, вот он, долгожданный вход в Переделкино!

- А, проходи, Петр Евгеньевич, дорогой! - генерал широко улыбнулся, увидев свое подчиненного, входящего в кабинет.

- Как прошел отпуск? Отдохнул? Погрелся на солнышке, подышал свежим горным воздухом?

- Так точно!

- Приказываю казармщину отставить. Говори.

- Вот доклад, Константин Львович!

- Вижу. А если в нескольких словах, как обрисуешь обстановку?

- Тревожной. Не просто тревожной, а крайне тревожной. Им кажется, что центр слаб. И это хороший шанс взять реванш. За все. Особенно за сталинские дела. Настроение в обществе к центру одинаково негативное. Есть смешанные семьи, они лояльны, но их меньшинство. Главную роль играют исламские проповедники. И бандиты. Думаю, кого бы не избрали в Чечне, он будет идти на отделение. Там много эмиссаров. Особенно из арабских стран. Деньги. Интерес к нефти. Подогревают исламский экстремизм. В Чечне много оружия. Много злых людей. Много безработных. И много разговоров об исламской республике с религиозными деятелями во главе.

- Нам готовят второй Иран?

- Скорее всего так.

- Кто за этим стоит?

- Арабские эмиссары. Большая часть - старые знакомые по Афгану.

- Американцы?

- Сами не суются, но вот эти эмиссары, там есть имена, они работают на них. Так что корень проблемы вами угадан правильно.

- Америка - свободная страна. Там кто захочет может помогать ком захочет. Минуя правительство, например, если правительству не выгодно признавать свою помощь.

- Верно. Думаю, американцы постараются тут загребать жар чужими руками. Они пока не захотят открыто влезать в противостояние с нами. Нет смысла дразнить медведя с атомной дубинкой. Зачем? Можно просто заразить его болезнью и подождть, когда тот сдохнет сам по себе.

- Правильно рассуждаешь, майор. Правильно. Факты?

- Думаю, их более чем достаточно. Это в докладе, если позволите, повторяться не буду.

- Допустим. А что сам Дудаев?

- Сложная фигура. И как поведет себя - сказать тоже сложно. В его окружении есть люди умеренные, больше военные. Но там все очень сложно. Я думаю, кто бы не пришел к власти, он будет играть в независимость. Для этого там ситуация сложилась самым выгодным для сепаратистов образом.

- Фамилии?

- Тех, кто рядом с генералом, достаточно, а вот тех, кто действительно готов рвать независимость зубами не в пример больше.

- Понял, изучу... Да. Самое сложное осознавать то, что виноваты в происходящем мы, центр! Не говори, я знаю это сам. Ну что же, доклад твой буду изучать немедленно. А вот отдохнуть тебе, Петр Евгеньевич, не придется. Новое задание. Новая командировка. Нет, немного отдыха я тебе дам. Но только немного. И вот еще что. Это ключи от квартиры. Нет, пока еще не твоя, хотя, вполне возможно. Я сейчас стараюсь тебе пробить. Благодарности не надо. Вещи я туда уже перевез. Район хороший. И от магистрали недалеко, и, на всякий случай, от метро близехонько.

- Спасибо, Константин Львович!

- Спасибо, сынок, скажешь, когда получишь квартиру в свое полное пользование. А пока что это твое арендованное пристанище. Все лучше чем офицерское общежитие.

- Константин Львович!

- Я же говорю, Петр Евгеньевич, благодарность оставь на потом. А пока я тебя хочу ввести в курс дела. Я завтра уеду. Поэтому материалы получишь у Николая Петровича. В любом случае, прорабатывать начнешь сейчас, а, когда вернусь, в дорогу.

- Понятно.

- Долго отсутствовать не буду. Сразу к работе приступай.

- Можно прямо сейчас?

- Ничего, один день потерпит. Завтра с утра. Так вот. Твоя главная задача - это восстановить нашу сеть в Югославии. Только там сейчас серьезная заварушка получается. И нам придется вместо одной сети создавать сразу несколько. Хорваты, словенцы, албанцы, македонцы, сербы и черногорцы вот-вот сплетутся в ядовитом клубке. Так что нам нужна не одна сеть, а, как минимум, шесть. И шесть резидентов. Короче, ты сам понимаешь, что предстоит сделать. Финансирование на это получено. Сам понимаешь, придется потратиться. А ничего другого не сделать. Времена изменились.

- Понимаю, Константин Львович!

- Я не сомневаюсь, что понимаешь. Поэтому и ты этой работой занимаешься. Ты, а не кто-то другой. И еще...

Генерал нахмурился.

- Поедешь через Австрию. Там встретишься с одним человеком. Передашь пакет и деньги. Это официально. Самое главное передашь ему на словах. Поэтому и поедешь только после встречи со мной. Понятно?

- Так точно!

- Ну и хорошо. Теперь иди, отдыхай, на двенадцать часов отдыха, думаю, ты заслужил.

- Так точно...

- Да отставить... свободен. Свободен.

Генерал Переделкин смотрел вслед уходившему из кабинета майору. Казалось, что он его не видит, так глубоко Константин Львович ушел в свои тяжелые, как куски свинца, мысли.

Глава тридцать третья Вечер накануне уик-энда.

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Дэн зашел в комнату, где спала Жанна. Она не успела раздеться, заснула прямо на кровати, чуть расстегнув брюки, кофточка немного задралась, обнажив округлый приятный животик. Жанна спала чутко, беспокойно. Она почувствовала взгляд мужчины и открыла глаза.

- Извини, что разбудил я. Надо кушать идти. Ты плохо себя ощущаешь?

- Живот болит. Это проходит.

- И потом периодически повторяется, так есть?

- Да, повторяется. Где-то раз в месяц.

- Понятно. Есть. Не вставай минуточку. Ты что-то пила? Лекарство, не водка.

- Пила, как только приехала, только толку...

- Хорошо. Лежи.

Дэн протянул руку и стал водить буквально в сантиметре от кожи ее живота. Продолжалось эту недолго. Несколько минут. Жанна сначала ощущала легкое покалывание на коже живота, а еще через несколько минут Жанна поняла, что боль стала меньше, а когда мужчина сделал последнее движение руками, то от боли не осталось и следа.

- Что это было?

Жанна протянула руку, взяла в ладонь руку пожилого человека. На удивление, кожа была теплой, совершенно не морщинистой и не сухой. Это была кожа сорокалетнего мужчины, а не семидесятилетнего старца. И тут Жанна впервые испытала серьезные сомнения: что-то, а кожа никогда не врет! И если коже сорок, разве может возраст быть семьдесят?

- Стало легче. Так? Идемте ужинать...

- Я еще ничего не приготовила.

- У меня есть руки еще. Идемте.

- Ну что же, мне стало лучше... Спасибо, Денис, огромное спасибо...

- Не есть за что... Идемте...

Они прошли на кухню. Дэн действительно постарался. Он приготовил рыбу, причем не жарил ее, а запек с овощами и фруктами. Получилось пикантно и вкусно. Кроме рыбы приготовил простенький салат, из листьев салата, сельдерея, и орехов. А еще Дэн использовал в салат заправку из оливкового масла с лимонным соком и медом. Завершала пиршество небольшая горка печеного картофеля и две чашки горячего шоколада.

- Сейчас горячий шоколад тебе есть совсем необходим.

- А можно я буду вообще только шоколад? Это все так вкусно, а мне как-то не хочется.

- Можно, только ты чувствовать зверский аппетит. Это нормально.

- Денис... а как вы это делаете, откуда знаете?

Жанна поразмышляла, потом решительно положила себе салат и рыбу. Дэн выбрал две картофелины поменьше и тот же салат. Он посыпал картофель солью, сделал хороший укус, пожевал, наслаждаясь вкусом картофеля, и только после этого произнес:

- Тут у вас, в России, очень вкусный картофель. Не очень большой. Но вкусный. Он как-то приятно пахнет даже. Да... о чем вы спросили? Откуда я это знаю? Я прожил около Николы Тесла почти десять лет. Десять! А Никола обладал удивительными способностями. Он мог исцелять себя. И при этом не прибегал к помощи врачей. Более того, он эту помощь отрицал, считал, что врачи лекарствами загнали больше людей в могилы, чем смогли вылечить.

В тридцать седьмом году Николу Тесла сбивает такси. У него множество переломов. Обычно люди после такого не выживают. Никола приказал перенести себя в номер, а там отказался от медицинской помощи. И отказался грубо, решительно, наотрез. Почти год он лечил себя сам. Лечил вот так, поглаживаниями, он знал, что такое точки, волшебные точки. Он нажимал на них. И держал так руки, чтобы стало не так больно. И я ему держать руки. Там, где он не смог сам нажать, там нажимал точки я. Через год он мог уже ходить, хотя и не так быстро, как мог всегда раньше. Вот так я перенимал его опыт целения...

- Целительства. Или исцеления.

- Сенкью.

- Извините, Денис, а кто сбил Никола? Нашли таксиста?

- Его никто не искал.

- Как так?

- Он попал под такси не совсем случайно. Извините, не то... Совсем не случайно. Это все история очень сложная. Я не люблю вспоминать это... тогда ведь Никола спас мне жизнь: такси неслось так, что под удар попадал и я. Он успел меня оттолкнуть, сам же отскочить не успел. Не смотрить так удивительно. Он в свои шестьдесят был очень энергией переполненный человек. Он мог идти, и просто так, на ходьбе, сделать сальто-мортале... Извините, кувырок через голову. Он не был старый. Он был молодой! Он мог много бегать, ходить, поднимать тяжелый гири. Он был удивительно здоровый и крепкий мужчина.

- Удивительно.

- Оооо... он точно был удивительный человек. Когда я попал к Никола, он уже принимал участие в заговоре физиков. Это было такой заговор, когда несколько ведущих ученых мира считали, что новое оружие, которое разрабатывается в разных странах, может стать такой сила, что тот, кто его имеет, сам может выиграть война. Они считали, что если оружие будет у всех, такое, мощное, то все война прекратиться. Никто не будет нападать друг на товарища, потому что у того товарища тоже есть такой дубинка. Никола считал, что может дать страна не только меч, но и щит, когда оружие врага будет ноль. Но он хотел, чтобы такой оружие или такой щит было у всех стран, который вот-вот могли пойти на война. Он точно знал, что война начнется осень тридцать девятый и закончится разгром Германия в сорок пятом весна. И он точно знал, что погибнет очень много человеков. Простите, человек... людей.

- И он считал, что его оружие должно быть и у Германии, и у СССР, и у Франции, не только у США?

- Не он один так считать. Но он был ближе многих к тому, чтобы это сделать. Его Уорденклиф был сильный прожект. И объект посещали не только немцы, но и русские. В тридцать седьмом он должен был продай свой проекты и немцам, и русским. Он говорить, что просто передача была вызвать недоверие. А когда он начал торговаться, чтобы взять больше цена, ему быстро поверили. Русские давали меньше. Немец даже получил что-то, но далеко не все. Никола был очень осторожный. Его не могли схватить за рука. Но директор ФБР Эдгар Гувер считал, что такой есть возможным. И он отдал приказ устранить Никола. Тот всегда ходил кормить голубей в парк. Я ходить рядом с ним. Он всегда кормить голубей. И это его подводить. Он не мог ходить, и был под контролем. Он не мог уйти от агентов Гувера, все свои последние годы он был под постоянный контроль. Ему оставили жизнь. На какое-то время.

- Почему? Это ведь не логично - сначала принять решение убить, а потом решить оставить жизнь.

- Как не есть логика? Есть логика, есть. Они его хотели убить, чтобы его патент не ушли немцам и русским. Как только он оказался не под арест, а дома он был не есть опасен. Они его охранять. А оставить в живой. Тогда начинался Манхэттенский проект. Тесла работать над генератор невидимости. Но даже не этот. Простите. Я немного перепутал. Главное было тогда. Номер Тесла перерыли. ФБР искать его документы. Чертежи. Оружие. И ничего не находить. Поэтому они оставить его жизнь. Они сделали главное - гарантировать, что его патент не уйдут немцам или русских.

- А его документы? Где Никола их прятал? Вы знаете это?

- У него был есть самый надежный спряталка.

- Извините, Денис, спряталка нет такого слова.

- Оооо... а какой есть?

- Тайник. Лучше всего подойдет слово "тайник".

- У него был самый крепкий тайник - его голова. Знаете, Жанна, он никогда не делал каких-то математик, он делал только чертеж, к нему прилагал что-то вроде записка. И ничего больше. Поэтому самый секретный разработка он держал вот здесь.

И Дэн постучал себя по лбу.