Оружейник Тесла

Глава тридцать четвертая Большой переполох

Бостон. Штаб-квартира ФБР

Шеф Бостонского отделения ФБР был человеком грузным, не переносившим возражений и не терпевшим авралов. Его медлительность, как и тучность, была с ним всю его сознательную жизнь. В последнее время он заметил, что ему стало трудно думать, он постоянно мерз, ему не хватало энергии, а еще волосы стали выпадать, и он светил в своем кабинете страшной лысиной. Сегодня все шло еще хуже, чем обычно. Уже десять дней все бюро было на ушах. Это получилось, когда Фокс Малдрейд положил на стол шефа результаты генетической экспертизы. Оказалось, что труп такого объекта, как Дэн Кэрпентер так и не был обнаружен. Попросту - более чем семидесятилетний старик сумел куда-то исчезнуть. И, вполне вероятно, не без чей-то помощи. Немедленно были подняты в штыки все агенты. Но пока что их поиски никаких результатов не давали.

Шум, который раздался со стороны приемной, показался шефу чем-то неподходящим и раздражающим. Ему и так трудно сосредоточиться. А тут приходится отвлекаться на какую-то ерунду.

Ерундой оказался сам директор ФБР Уильям Сешенс. Он сам, своей собственной персоной, решил навестить Бостонский филиал, где, по его данным, назревала серьезная проблема. Шеф, который только собирался выпить горячий кофе-латэ, чуть было не разлил содержимое большого картонного стакана. Его секретарша стояла на цырлах и тряслась от священного трепета. Уил Сешенс быстро прошел в кабинет шефа Бостонского отделения ФБР.

- Билл, сколько мы работаем вместе?

- С 1987 года, как вы стали директором, Уильям.

- И что происходит сейчас?

- Он ушел, Уил...

- А почему он ушел? Вы решили, что человек в семьдесят с лишком лет не способен уйти от нас? Хоть что-то есть?

- Мы работаем, Уилли...

- Извини, Билл. Бостону нужен новый шеф. Думаю, агент Фокс Малдрейд будет в этом кресле более уместен.

- Уилли, не принимай опрометчивых решений, прошу тебя...

- Я и не принимаю. Я уже принял. Присядь. И пригласи сюда агента Фокса Малдрейда.

- Хорошо... Сейчас.

Агент Фокс появился в кабинете шефа примерно через полчаса. Все это время директор изучал досье, которое ему предоставил уже бывший шеф бостонского отделения. Чем больше он читал, тем меньше ему нравилось происходящее.

- Агент Фокс Малдрейд, что у вас нового?

- Думаю, первые следы мы нашли. Но пока что они очень размыты. Мы потеряли много времени. И все-таки... Его видели около парка. Он садился в машину. То ли фордик, то ли плимут, больше похоже, что второй. Номер машины никто не помнит. Думаю, что-то обнаружится. Думаю, нам надо расширить круг поиска. Не только окрестности Абингтона, но и все побережье. Нам нужны дополнительные силы. Если его куда-то везли, то... Думаю, нам надо связаться с ЦРУ - надо искать и за рубежом. Если его увезли, то это явно не наша мафия. Это рука из-за рубежа.

- В этом что-то есть. Да, агент Фокс. Ваш шеф идет в отпуск. Принимайте дела филиала. И вот что. Вы должны найти след здесь. Иначе нашим конкурентам из ЦРУ будет очень сложно работать в сфере их юрисдикции.

- Простите, сэр, я еще не готов...

- Оставьте это, Фокс. У нас нет времени на этикет и экивоки. Может быть, мне кто-то скажет, почему старина Гувер оставил в живых этого ублюдка?

- Ему была обещана жизнь.

Агент Фокс наморщил лоб и добавил:

- В деле нет причин, даже намека. Значится сам факт того, что лично Эд Гувер пообещал объекту жизнь.

- А мне было бы интересно, что такого ценного сделал этот самый Дэн Кэрпентер, если его решили оставить в живых?

- Думаю, сэр, в ваших архивах можно найти ответ.

- Не уверен.

- В любом случае, там есть имена тех, кто работал в сороковых над этим делом. Вполне возможно, кто-то из них был в курсе дела, сэр.

- А это, Фокс, здравая мысль. Благодарю вас. Принимайте дела и принимайтесь за работу. И если что-то найдете, с меня ящик виски.

- Буду стараться, сэр.

Ровно через двадцать минут с вертолетной площадки в небо взлетел вертолет с директором ФБР Уильямом Сешенсом. Он летел в Вашингтон, летел, чтобы немедленно встретиться с директором ЦРУ, Робертом Гейтсом. На этот раз Уильяму удалось пригласить Роберта к себе. Он в телефонном разговоре сказал, что дело сверхсрочное и сверхсложное, и что его сотрудники еще готовят материалы, и помощь ЦРУ необходима немедленно.

В некоторых случаях вражда между двумя конторами - ФБР и ЦРУ стихала. А этот случай представлялся господину Сешенсу как раз таким.

Вашингтон. Штаб-квартира ФБР. Кабинет директора Уильяма Сешенса.

- Что скажете Уил?

- Роберт. У нас довольно неприятная ситуация. И связана она с Манхэттенским проектом.

- Вот как?

- Да, история старая, но она получила несколько неожиданное продолжение. Эта история находилась под самим Эдом. Поэтому осталось немного документов.

- Уил, перейдем к делу. Вы ходите все вокруг да около.

- В Манхэттенском проекте использовали генераторы поля, которые разрабатывал Никола Тесла. Многие считают, что если бы Тесла был жив, проект удался бы.

- Я слышал про такое предположение.

- Тесла умер в 1943 - м году, а все его документы оказались у нас.

- Я в курсе.

- А вы в курсе, что у Тесла был единственный ученик, Дэн Кэрпентер? В год смерти изобретателя ему было 22 года.

- Вот как?

- И сейчас ему исполнился семьдесят один год.

- Так он еще жив?

- Да. И все время он был под нашим наблюдением. В последние годы наблюдение было не самым жестким.

- И теперь он исчез.

- Да. И мне кажется, что кто-то очень был заинтересован в его исчезновении.

- Это обоснованные подозрения?

- В день, когда исчез Дэн Кэрпентер, был сбит машиной старик, одетый точь-в-точь, как наш объект. Или это совпадение. Но это совпадение затянуло расследование более чем на месяц. Мы искали генетический материал, потом экспертиза. Хорошо, что мы ее провели, а не остановились на простой констатации факта несчастного случая.

- Интересно. Кто способен на такую игру против нас? Это надо продумать.

- Мы предоставим все материалы, которые имеем по этому делу.

- Хорошо, Уил, скажите мне откровенно... Насколько неприятно исчезновение этого... объекта?

- Мы думали, что он уже безвреден. Увы, кто-то думает иначе. И если это окажется иначе, то неприятности могут быть очень большими. Подробности вы найдете в досье.

- И еще, если мы его найдем? Его надо вернуть, или?

- Или. Я думаю, нам надо решить эту проблему раз и навсегда.

- Я постараюсь все обдумать, Уил.

Глава тридцать пятая Речные беседы

Теплоход "Самара". Волга.

Прогулочный теплоход "Самара" медленно шел по середине Волги. В этом месте Волга не разливалась вширь, как немного ниже по течению, но уже поражала своей мощью и красотой любого путешественника. Вечерело. Осень в этом году была ранняя и очень холодная. Но берега Волги были укрыты золотом осенних лесов, которые не хотели ни за какие коврижки расставаться с драгоценными нарядами. Речные чайки, крикливые и наглые, летали возле корабля, высматривая, чем можно поживиться у зазевавшихся путешественников. Было ветрено, а теплоход, идущий против ветра только усиливал ощущение противостояния со стихией.

Дэн сидел на палубе теплохода, в удобном шезлонге, и смотрел на берег реки, который то удалялся, то приближался, он даже не продрог. Но тут появилась Жанна, она была тепло одета и принесла Дэну плед.

- Укутайся, становится холоднее.

- Мне пока что не холодно. Я хотел посмотреть на ночную реку бы. Да, давай покрывало.

- Это называется плед.

- Сенкью...

Жанна укутала Дэна пледом и устроилась рядом, спрятав руки под мышками. Ветер, пронизывающий до костей, рвал полотняный навес над их головами. Дэн угадал состояние Жанны, протянул ей небольшую плоскую фляжку, в которой был коньяк. Жанна молча сделала пару глотков, закашлялась... Потом сделала еще пару глотков. Ей обожгло горло. Но женщина так и не согрелась. Сумерки быстро спускались на реку. Становилось все темнее. Жанна повела плечами.

- Я пойду, мне что-то не по себе...

- Подожди, возьми из этого.

Он протянул Жанне чекушку водки. Та откупорила бутылку и сделала три глотка прямо из горла. Стало сразу же теплее.

- Вот это действительно совершенно другое дело. Я сразу согрелась.

- Да... водка это не бренди... Водка - это сила.

- Ты становишься русским человеком.

- Сенкью, думаю, это есть комплимент.

- Это есть констатация факта, Денис.

- Жанна, я хотел сказать тебе благодарен. Ты хорошо так за мной смотришь... Сори, не шпионишь, я имею в виду что ухаживаешь, не как за парнем девушка, как жена... нет, даже не могу как сказать... Сори. Я тебе благодарен.

- Не за что...

- Странно. Я понимаю, что я под присмотром... так?

Жанна кивнула головой.

- И при этом чувствую себя свободным. Почти полностью...

- Ну, меня за это благодарить не надо.

- Это есть да. Понимаешь. Тогда, в сорок третьем, как только Никола умер, они сразу же пришли в его нумер. И не только в его. Мой номер тоже был обыскан. Я был молод, но мой жизнь кончилась. Им надо было уверенным быть, что они имели все, что имел Никола. Весь документы. Первый раз я вышал на свет в пятьдесят седьмом году, прошло тринадцать почти лет. Но это был призрак свобода. Меня быть как приманка. Это против русская разведка. И я тут же стал есть на клиника ФБР. Там я прожил до семьдесят восьмой. В семьдесят девятый мне дали немного отдых. Эд Гувер ушел с директора ФБР. Я надеялся, что мне дадут спокойно жить. Я был хотеть жениться и спокойно жить. В восемьдесятый меня закрыли опять. И только через восемь лет я попал в город, где меня потом забрали ваши люди...

- Денис, скажите, почему вы там не остались? В этом городе? Я понимаю, что за вами следили, но уже не так строго. Вы могли, наконец, там жениться, приобрести семейное счастье.

- Я весь жизнь хотел иметь нормальная семья. Красивый молодая мена. Красива-я... так?

Жанна утвердительно кивнула в ответ. Русский Дэна становился все лучше, буквально с каждым днем.

- Вы не знать, Жанна, что со мной они делать... Знаете, что я был безо всего. Я был что-то подопытный кролик. Они знать, что Никола Тесла имел необычные способности. Этими они искали и у меня. Меня морили голодом. По тридцать-сорок дней, потом делали анализ. Они хотели знать, как я устойчивый к без еда. Они хотели знать, сколько градус я могу мороза вынести. Так?

- Не совсем. Не нервничайте, Денис... Вы тогда сразу не так строите предложения. Слова правильно, а порядок их и согласование подкачивает.

- Русский немного сложнее сербского.

- Немного?

- Ну есть немного сложнее. Извините, Жанна, вам это, наверное, не есть интересным быть.

- Дэн, говорите... Думаю, вам надо это кому-то рассказать, то почему же не мне?

- Знаете, даже мой первый секс - это был их экспериментс... Они хотели знать, или я способен есть на что-то. Мне потом показывать. Они все записали с нескольких ракурс.

- Оказывается ты снимался в порнушке намного раньше меня?

- Так... я снимался в семьдесят третий.

- Сорок два года? Не поздновато ли?

- Никола меня учил. Он сам женщина не хотел. Мальчик тоже не хотел. Он был другой. Совсем другой. Он знал что-то такой, что не мог на это отвлекаться. Он был другой, я точно знать это. И они это знать. Они хотели знать, насколько я другой. А я был самый обычный.

- А почему они вас оставили вообще в живых? Если они имели все чертежи Никола Тесла, зачем вы были им нужны?

- Ну вот... самое главное то, что они НЕ ИМЕЛИ все чертежи Никола. Он не оставлять после себя чертежей главное - оружие. Ничего. Они искать у меня. Ничего не найти. Тогда они стали хотеть, чтобы я вспомнить чертежи. Они думали, что я буду вспоминать, вспоминать - и все смогу вспоминать.

- А вы ничего вспомнить не могли?

- Я ничего вспоминать не хотел. Меня оставили в покое только в восемьдесят шестой.

- Почему?

- Посмотрите...

Жанна положила руку на голову Дэна, почувствовала, что под волосами какие-то шрамы и бугры.

- Что это?

- Двадцать две процедуры. Электрошок.

- Зачем?

- Если ничего из моей памяти не взять, то надо ей стереть. Еще шесть инсулиновых ком.

- Господи! Зачем так много?

- Для надежности.

- Я так понимаю, это не помогло?

- Я не так могу, чтобы меня электричеством быть прошло. Никола знать про электрика все. Он пропускал через свой тело ток такой сила, я это имел видеть. Я не говорил про ток в гостиница. Для него взять два провод в руки не есть проблема вообще. Ничего. Через он проходил ток несколько тысяч вольтов. И ничего!

- Поэтому инсулин использовали?

- Только они его плохо знать... я лучше их был готов.

- Умнее?

- Хитрее... Тот, кто хочет выжить должен уметь притворяться. Я пол сотни лет был против всего государства. Один на один. И я его перехитрил. За то время, чтобы... я хотеть... Я всегда помнил, что они со мной сделать.

- Господи! Столько проблем из-за одного человека!

- Знаете, Жанна, я ведь им потерял интерес. Я жить как потому, что был кролик, простой подопытный кролик. Им было интерес, стать ли я или не стану простой человек? Так и быть.

- Знаете, Денис, я пойду в каюту. Вы будете смотреть еще на звезды?

- Да, немножко есть... Отель Нью-Йоркер похож на большой ракета. Так должна быть ракета, что полетит к звездам. В этой хотель был свободный. И это быть очень давно.

Ночь спустилась на Волгу. Жанна поднялась, покачивая ерами отправилась в каюту, оставив Дэна в одиночестве. Тот сидел в кресле, и смотрел на ночную реку, в которой отражались звезды. Луны не было. Ее закрыли тучи. Дэн смотрел на реку, на то, как в реке бегут отражения... одно за другим. Он наслаждался одиночеством, хотя не замечал, что его одиночество было не самым одиноким. Человек, незаметный, потому что мог растворяться на любом, даже ровном месте. У него была такая работа.

Внезапно Дэн изменился. То ли ветер стал слишком пронизывающим, то ли он что-то почувствовал. Скорее всего, второе. Дэн достал фляжку с коньяком. Пригубил. Потом пригубил еще раз, крякнул. Напиток, скорее всего, пошел. Тогда он всосал в себя все содержимое фляги до конца, крякнул, пискнул, положил флягу в карман пальто и не самым твердым шагом направился в каюту.

Глава тридцать шестая Искомые координаты

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино

Петр Евгеньевич Корчемный ждал вызова к генералу. Он вернулся из командировки еще позавчера. Но Константин Львович отсутствовал. И никто не знал, когда он появится в Конторе. Его просто не было. Адъютант принял рапорт о прибытии Корчемного на место, но даже не намекнул, когда можно ожидать аудиенции шефа. Приходилось гадать на кофейной гуще. Петр перелопатил сообщения наружки по объекту Старик. Сообщения его не слишком вдохновили. Дело слишком уж тормозилось. При этом он понимал, что так долго тянуть нельзя: слишком дорогая операция. И слишком дорого она обошлась Конторе, чтобы в результате получить ерунду, пшик.

Он позвонил психологу, договорился о встрече. И тут его вызвал в приемную адъютант генерала. На листке бумаги значилось одно слово "Молчановка". Петр вернулся в кабинет, отменил встречу с психологом, потому что не был уверен, что успеет за полтора часа обернуться туда и обратно. Надо было спешить, потому что... потому что если так вызывают, да еще и на конспиративную квартиру, то... В общем, ничего хорошего!

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

Генерал ждал майора на конспиративной квартире. Это была последняя встреча, которую он решил тут провести. Пора было эту квартиру ставить на консервацию. Жучков пока что не было обнаружено, ну и на том спасибо. Константин Львович достал свою любимую сигару и закурил. Разговор предстоял сложный. А сложные разговоры надо было начинать после хорошей сигары.

Раздался звонок. Генерал Переделкин глянул в скрытый домофон - это был майор Корчемный. Нажал на кнопку, дверь автоматически открылась. За эту систему он заплатил кучу денег, но ему нравилось видеть, кто к нему сюда приходит. Сейчас такую же ставили на новой конспиративной квартире вместе с бронированной дверью - последним писком столичной моды.

- Здравствуйте, Константин Львович! - генерал Переделкин стоял у окна и смотрел на улицу, поэтому Корчемный вынужден был поздороваться первым.

- Здравствуйте, Петр Евгеньевич!

Генерал перевел взгляд на вошедшего. Глаза его были глазами смертельно уставшего человека. Жестом приказал присесть, потом тяжелым шагом пересек комнату по диагонали, проверил зачем-то или никого нет в темном закутке, хотя там никого быть в принципе не могло.

- Что у вас?

- Отчет о поездке вам предоставлен. Сделал, что смог.

- Я в курсе.

- Что в Вене?

- Все сделано в точности с инструкциями.

- Молодец.

- По делу Старика?

- Мне кажется, нам надо порекомендовать Красотке поактивнее поработать со Стариком, чтобы он начал решительнее с нами сотрудничать. Я хотел встретиться с психологом...

- Пока что рано, Петр Евгеньевич. Слишком рано. Я не хочу его подталкивать. Да, есть риск, что он ничего не помнит и ничего нам не даст. Но сам его факт пребывания в наших руках является существенным фактором не только государственной безопасности, но и внешней политики.

- Понял.

- Все понял, только я пригласил вас не для этого, Петр Евгеньевич.

- Слушаю.

Корчемный напрягся.

- Вы знаете, Петр Евгеньевич, мы подозревали, что в Конторе есть двойной агент?

- Так точно.

- Полковник Вулакин. Начальник, точнее, бывший ваш начальник. Вообще теперь бывший. Это он.

- Понятно.

- К сожалению, его предательство ставит под вопрос работу всех, кто был в его подчинении. И не только. У нас будет чистка. Внутреннее расследование.

- Так, значит, до конца расследования я отстранен от дел?

- К сожалению, сотрудники его отдела отстраняются от работы навсегда. Это решение принято самим Евгением Максимовичем! (генерал поднял палец вверх). И обсуждению не подлежит.

- Понятно...

Голос Корчемного стал сразу же тусклым и грустным. На него как будто скала свалилась. И скала эта припечатала майора к земле, раздавила. Все то, чему он отдал свою жизнь, теперь потеряло какой-нибудь смысл. Он не будет служить. Все другие, но только не ОН. В его голове стали тесниться мысли, одна другой темнее. И только тихий голом Переделкина понемногу пробивался сквозь черный туман, который клубился над головой майора.

- Ну, Петр Евгеньевич. Все не так плохо. Я. Даже я не могу отстоять вас сейчас. Но вы же знаете, что из Конторы не уходят? Конечно же, знаете. Ладно, давайте о приятном. Вы уходите со службы подполковником. Приказ подписан. Самим. Это уже хорошо. Я не говорю, что вам светят льготы и военная пенсия. В свое время.

- Спасибо...

- Что-то не слышу энтузиазма и благодарности в голосе, Петр Евгеньевич?

- Извините, не получается...

- Ладно... попробуем так... Ключи от квартиры...

- Вот, возьмите, Константин Львович, спасибо, приютили...

- Да... - генерал демонстративно повертел ключи в руках и вернул их подполковнику Корчемному. - Только теперь это ваши ключи, подполковник Корчемный.

- Как это мои?

- Ну, а как я мог выбить вам жилье? А под увольнение из рядов приказ есть... только не все получают жилье сразу по увольнении, а вы - получили.

- Спасибо, Константин Львович!

- Ну вот, так звучит намного искреннее.

- Константин Львович...

- Ладно, ладно, не извиняйся... пустое... я тебя понимаю, Петр Евгеньевич. Теперь о главном. Я ведь говорил, из Конторы не уходят. Да, так вот, Петр Евгеньевич. Вы знаете, какие сейчас времена? И какое финансирование? Сейчас хорошо себя чувствуют только бандиты. Пока пулю в лоб не получат. А нам нужны средства. На операции, особенно за рубежом. А где взять деньги? Вот именно, никто ничего лишнего нам не даст, остается только заработать.

- Это как-то меня касается?

- Это касается вашего будущего, Петр Евгеньевич. Теперь вы будете жить нормальной обычной жизнью. У вас будет свой бизнес. Под нашим прикрытием, конечно. Знаю, что вы ничего в бизнесе не смыслите. У нас есть кому вас обучить. Из тех, кого не посадили в свое время. Это человек сделает вам бизнес на наши деньги. Вы будете зарабатывать деньги. Кое-что будет оставаться вам, остальное будет уходить в наши секретные фонды.

- Интересно.

- Несомненно. Смените имя, фамилию, внешность. Операция. Будете ездить по нашим поручениям за границу. Повод - тот же бизнес. Так что... Единственное, так и останетесь подполковником. Навсегда. Вас устраивают такие расклады?

- А что, есть еще варианты? - грустно произнес Корчемный. Генерал Переделкин пожал плечами, мол, варианты есть всегда.

- Вы же знаете, Константин Львович, что я соглашусь.

- Знаю. Поэтому и предложил тебе это ответственейшее поручение.

- Ну что же, я согласен.

- А вот это абсолютно правильное решение.

Переделкин подумал немного, чуть поморщился, отгоняя какую-то назойливую мыслишку, решительным движением подвинул к Петру Корчемному коробку с сигарами, мол, угощайся. Петр Евгеньевич осторожно достал сигару, откусил кончик специальной гильотинкой, закурил, и тут на лице Переделкина расплылась довольная улыбка, с его точки зрения, он поощрил своего подчиненного самым дорогим для себя образом.

Глава тридцать седьмая Кому нужна дорога, если она не ведет к храму?

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Новый настоятель Воскресенской церкви в селе Колычево получил свое назначение сразу же после окончания духовной семинарии. Государство возвращало православной церкви храмы. И делало это достаточно активно. Православная церковь была не совсем готова к таким переменам: настоятелей, священников, людей, готовых служить, катастрофически не хватало. Нужен был приток новых людей, особенно молодежи. Не совсем окрепшая духом молодежь должна была стать настоятелями людей. Настоятелями в самые сложные времена - времена распада великой империи. В такие времена дух народа в смятении. И утешать в такие времена намного сложнее, чем во времена обычные: ведь души самих настоятелей тоже были в смятении. Отец Иоанн от своего назначения в диком восторге не был. В церкви, в которой раньше располагался склад, а потом магазин, теперь располагались владения Святой Русской Православной церкви. Но финансов у отца Иоанна в руках не было. Было желание что-то сделать и надежда на энтузиазм местных жителей. Но чем больше отец Иоанн знакомился с прихожанами, тем больше понимал, что бури энтузиазма ожидать не приходится, слишком много проблем было у жителей этого подмосковного села. Слишком быстро старели, слишком быстро закончились деньги. Слишком быстро вся молодежь поняла, что работы нигде, кроме как в Москве не сыскать. И, самое главное, водка была главным средством для того, чтобы забыться.

А все-таки надо было что-то делать. Так и было. Расчистили пятачок храма, в котором можно было служить, люди снесли иконы, которые успели спрятать по домам в смутное время. Получилось, что хоть как-то, а есть возможность служить. Люди имели куда прийти. И это согревало и их, и батюшку. Пусть молодого, пусть неопытного, но все-таки духовного настоятеля. Отец Иоанн пошел служить по призванию. Его родители в свое время настояли, чтобы их сын шел учиться на врача. Отец, председатель колхоза, коммунист, считал, что увлечение сына религией ничего хорошего не принесет. В том числе и ему. Сын был послушным. Но в своем увлечении православием тверд. Когда он был уже на пятом курсе мединститута, от рака умирает мама. Перед смертью она благословила сына на учебу в семинарии. Так одним врачом стало меньше, а священником - больше.

В этот день отец Иоанн не служил в церкви. Он купил небольшой домик в самом центре села, позавтракал, и собирался поехать в Домодедово, чтобы купить самое необходимое для ремонта. Как-то так само собой получалось, что служить было можно, но каждый гвоздь приходилось покупать самому. Прихожане не слишком радовали пожертвованиями. Как говорится, каков поп, таков и приход. Только с прихожан, ветхих бабушек, что возьмешь? А власти сельские сами большими доходами порадовать не могли. Не до церкви им было. А зря. Возрождение начинается с нравственного очищения. Только как донести это до людей? Отец Иоанн вздохнул. Опять про мирское подумалось, сможет ли купить все, что надо. Денег было в самый-самый обрез. Ну, а делать-то что?

Горькие размышления отца Иоанна прервало появление на подворье человека, которого отец раньше не видел... или нет, мелькнул он раз или два - мимолетом. Мужчина лет шестидесяти - шестидесяти пяти, худощавый, среднего роста, в теплом сером пальто и в шляпе, которую можно было бы назвать щегольской с крючковатым крупным носом и седыми волосами появился на подворье тихо и весьма неожиданно. Отец Иоанн даже вздрогнул от этого конфуза.

А человек прошел, подошел поближе, с прищуром, как бы испытующе, посмотрел на батюшку. Отец Иоанн от такого бесцеремония засмущался, даже закашлялся, но, сумел овладеть собой, прочистил горло, а потом уже прохрипел почти:

- День добрый. Что привело вас на мое подворье?

- Здравствуйте, отец Иоанн... Я правильно вас называть?

У человека было худощавое лицо, его одежда носил следы старомодного добротного европейского стиля. Он говорил с легким акцентом, но говорил бегло. Это не был иностранец, скорее всего латыш, потому что глаза голубые, ну, если не латыш, то эстонец, короче, какой-то прибалт, они все на один акцент. Как сами себя различают? Ума не приложу? Отец Иоанн был из русской глубинки. Там ему никто из Прибалтики не встречался, учеба в семинарии и некоторая внутренняя замкнутость способствовали тому, что отец Иоанн не был слишком общительным человеком. Для него все "лица прибалтийской национальности", как и "лица кавказской национальности" были на одно лицо. И какое имеет значение - эстонец ты или латыш, литовец, одним словом - прибалт, чужой. Армянин, азербайджанец, грузин, чеченец - одним словом, кавказец. Чтобы понять разницу, надо было бы пожить там, больше общаться, тогда разница между акцентами становится очевидной и ты никогда не перепутаешь эстонца и латыша. А что делать человеку без практики? Правильно. Намного легче свалить все в кучу. Так и появляются странные штампы... лица прибалтийской национальности.

- Вы называете меня правильно... А с кем я имею дело?

- Меня зовут Денис Федорович, я недавно живу в этой деревня.

- И как вы тут оказались?

- Сейчас там, где я жил, там сейчас заграница. А я был на другой сторона. Там герои лесной братья. Те, кто сражался против - это враг...

- Вам тут трудно?

- Несколько... немного...

- Понятно, а чем я все-таки могу вам служить?

- Я бы хотел немного помочь, чтобы восстановить этот храм.

- Извините, почему?

- Ну, я много изучать русская история. И я убедился, что у русских есть свои историческая миссия. Они несут свет православия.

- Это мысль здравая. И очень древняя.

- Возрождение России будет тесно с возрождением церкви. Сначала надо отстроить духовное. Потом подтянется и мирское. Кажется так?

- Да, так говорят наши святые отцы, возглавляющие церковь.

- Я не могу говорить за все церкви. Но помочь той, что тут, рядом, почему бы и нет?

- И чем вы хотели бы помочь? - в голосе отца Иоанна читалось разочарование. Вряд ли от этого человека можно ожидать чего-то слишком многого.

- Я понимаю в строительстве. Я много умею. И могу работать. Пусть понемногу, но могу...

- Да, а меня больше всего интересует помощь материалами, то есть, материальная... Но и от вашей помощи отказываться не буду. Приходите дня через два-три, я как раз привезу то, что можно, подумаем, что можно сделать в первую очередь.

- Всего хорошего вам...

- Благослови вас Господи!

Отец Иоанн смотрел вслед удаляющемуся старику. Он размышлял над тем, что в действительности толкнуло этого пожилого человека, скорее всего, закоренелого коммуниста в лоно церкви? Неужели грехи замаливает? Может быть, он из старых кагебешников? Участвовал в расстрелах? Что-то не укладывалось в голове отца Иоанна. Что-то заставляло делать выводы, и что-то подсказывало ему, что любой вывод окажется ложным. Ну что же, как говорится, истину знает Господь, а кто мы такие, чтобы судить о делах его? Мы только тени на его пути. Нет, что-то не то.... И все-таки, что-то его беспокоит, чувствую, что терзается, человек, мучается. А как можно помочь человеку, если не знать, от чего его мука?

Господи! Как темна история государства Российского!

Глава тридцать восьмая К нам едет ревизор

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино

В Переделкино было жарко. Бегали сотрудники отдела, кипы бумаг носились с места на место, это назывался на языке генерала Переделкина "Большой шмон". К большому шмону прилагалась полная инвентаризация и прочие хитромудрые заморочки современной бюрократии.

В действительности, в эти дни генерал перекраивал работу всего отдела. Такой перетрус бывает необходим. Особенно, когда впереди грядут сложные события.

Вот-вот правительство Гайдара должно было завершить свою работу. Слишком много людей оказались заинтересованы в том, чтобы Гайдар и его команда оказались не у дел. Но, эти же силы хотели и другого: децентрализации. Им понравилось, как местная элита в бывших республиках СССР: Украине, Литве, Белоруссии, Таджикистане, дальше можете перечислять сами, превратились в удельных князей. "Тюрьма народов", как кто-то из диссидентов назвал СССР, распалась на пятнадцать отдельных камер. Но им и этого было мало, теперь каждый бился, чтобы в этой камере отгородить для себя удельный угол и править там в свое удовольствие. Ну что же, когда-то Россия была государством, слепленным из княжеских уделов. И только опричнина с ее кровавыми жертвами превратила Россию в Государство. Времена были другими, а вот суть процессов - та же. Либо сохранить централизованное государство, либо под видом демократии согласиться на беспредел и анархию, согласиться на то, что Россия перестанет существовать не только как великая империя, а как государственное образование русского народа как таковое. Кланы, которые захватили власть в законодательном органе, были готовы под видом восстановления СССР устранить власть президента, а затем... затем начался бы хаос... Россия - монархическая страна. И нет значения, какое будет звание у монарха: великий князь, царь, император, генеральный секретарь или президент. России нужен монарх - человек, который единолично будет воплощать в себе символ власти. Как бы ни был Ельцин плох или хорош, а приходит время серьезных решений. И решение должно быть в главном: идти в хаос, который потом назовут демократией, или в порядок, который наверняка назовут диктатурой. Царь или власть толпы?

Константин Львович Переделкин поморщился. Эти философские рассуждения иногда посещали старого генерала, но философию он не любил. Историю - знал и любил. Более того, он сам потихоньку занимался научными, скажем так, исследованиями. Он писал историю спецслужб в России, и считал что развитие спецслужб вплотную связано с историей становления государства Российского. Он описывал историю с точки зрения того, как возникали спецслужбы, развивались, росли, трансформировались. Будучи начальником достаточно высокого ранга, Константин Львович имел доступ к серьезным архивным материалам. И, во многом, благодаря этому, и стала возможным операция "Старик", о которой мы сейчас имеем честь вам поведать.

Надо сказать, что этой операцией Константин Львович гордился особо: умыкнуть ценный объект прямо из под носа спецслужб США, которые стали казаться всемогущими, и действовали намного активнее и наглее, чем раньше, это было достоинством. Вот только, генералу не раз передавали, что некоторые силы, которые считали, что сохранение теплых отношений с США важнее государственной безопасности, были не слишком довольны тем, что кто-то пытается вставить палки в колеса великому демократическому соседу. Ну и что? Генерал Переделкин умел терпеть. Ждать и терпеть. Он специально не торопил Жанну, прекрасно понимая, что Красотке, как и любой женщине, надо суметь найти какой-то душевный подход к человеку, с которым ей теперь приходится общаться. И торопить ее в этом деле бессмысленно. Переделкин стал смотреть последние сводки наружки, которая следила за Стариком и Красоткой. Он несколько раз подчеркнул, что между объектами наладились дружеские тесные отношения, отметил, что несколько раз Старик ходил к сельской церкви, подумал о том, что надо запросить материал об этой церквушке - уж больно она чем-то привлекает Старика. Чем же?

Дверь кабинета приоткрылась, легкий стук, все точно так, как он велел - это адъютант, молодой парень, который только начал делать карьеру в Конторе.

- Константин Львович, вы просили шифровки от Лейбница сразу же нести вам.

- Их уже расшифровали?

- Никак нет, вы ведь говорили, лично в руки.

- Это я правильно говорил.

Адъютант положил на стол папку и тут же вышел. Генерал открыл папку: там лежали два листка, исписанные мелкими цифрами. Он подошел к сейфу, вытащил блокнот, сел за стол. Уже через двадцать минут он имел полный перевод донесения, которого ждал с таким нетерпением.

Потом Переделкин подошел опять к сейфу, спрятал блокнот, еще раз просмотрел записки, которые только что написал, вытащил из недр железного ящика еще одну папку - там было еще три листка, с такими же донесениями. Генерал вздохнул. Взвесил все за и против, и решил, что откладывать больше некуда. Набрал номер телефона, после чего назначил встречу в новом месте, но его попросили перенести встречу на старое место. Из-за удобства приглашенному. Константин Львович вздохнул, а что делать? Пока не было оснований совершенно прикрывать адрес на Молчановке, но и пользоваться этой квартирой Переделкин не был намерен. А вот его оппонент наоборот, это место встречи предпочитал другим.

Переделкин грустно усмехнулся, после чего быстро покинул кабинет. Он нес своему куратору (назовем этого человека так - Куратор) хорошие новости. Те, кто сильно мешали Президенту, не имели серьезной поддержки за рубежом. И никто в мире пальцем не пошевельнет, если Президент поставит их на место. Даже применив откровенно силовые методы.

Промурлыкав мелодию из "Семнадцати мгновений весны" Переделкин быстро спустился в гараж, где его уже ждал личный автомобиль. Сам сел за руль, и, пребывая в отличном настроении, выехал из Конторы.

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

- Здравствуйте, Константин Львович.

Они сидели в гостиной квартиры на Молчановке. Переделкин только что проверил квартиру, не нашел установленных "жучков", и, практически сразу после этого появился его гость.

- Я встречаюсь с вами в этой квартире не потому, что мне нравится узор на обоях. Знаю... уверен, что за мной следят. До поры до времени не скрываюсь. А эта квартира уже паленая. Нечего хороший новый адрес палить. Пока не в наших с тобой интересах. Пусть думают, что у них все под контролем. Что нового?

- Данные по тому вопросу, что вы хотели прояснить. Новости хорошие. Мы можем действовать по своему усмотрению. За ними нет серьезной силы. И те, кто мог бы, помогать не будут. Они не заинтересованы в реваншистах. Им важно, чтобы Росси сохранила сегодняшний курс.

- Да, да, да... Если бы все было так просто. И если бы это были просто реваншисты, которые хотят вернуть империю. Если бы это было так - их бы поддержали. За ними стоят сепаратисты, те, кто хотят ослабить центральную власть, и отменить Российскую федерацию как государство. Вот они-то и способны нанести удар.

- И именно их не поддерживают. Практически нигде. Европа опасается хаоса гражданской войны. Решительные действия будут приветствоваться.

- А что вы скажете о той группе, о которой мы с вами беседовали, это не их проект?

- Вероятность высокая. Но, опять же, из-за этого проекта группу не поддерживают влиятельные силы внутри Белого дома. Некоторые серьезно опасаются, что хаос гражданской войны в ядерной державе чреват тем, что к власти придут, скажем так, неадекватные лидеры. И это чревато...

- Ну да... в который раз ядерный потенциал спасает Россию.

- Это уже как есть. Кофе?

- Да, не откажусь.

Генерал принес две чашки, в которых дымился ароматный напиток. Гость отхлебнул, расплылся в довольной улыбке.

- У тебя на удивление ароматный кофе, Константин Львович. Скажи, откуда такой достаешь?

- Этот - швейцарский. Знаю, кофе в Швейцарии не растет. Фирма. Небольшая. Делает элитный кофе. Иногда мне привозят пакетик-другой.

- Может, назовешь марку? Понравился.

- Минуточку.

Переделкин вернулся на кухню, достал полукилограммовый пакетик кофе в золотистой упаковке, вернулся, и вручил его Куратору.

- Знаете, забываю марку, а так у вас лейба будет - точно будете знать, какой сорт нужен.

- А ты, Константин Львович именно этот сорт потребляешь?

- Именно этот.

- Ну, спасибо. Да... ты в курсе, что к нам едет ревизор?

Переделкин развел руками так, как будто играл финал комедии Гоголя - немую сцену.

- Серьезный ревизор. Сам Роберт Гейтс. Вот здесь вопросы. В этом конверте. Мне нужны ответы. Вопросы вероятные. Очень.

- Будет сделано.

- Передашь через Моряка.

- Слушаюсь.

- Ну, а за кофе спасибо.

Глава тридцать девятая Лесная дорога

Московская область. Недалеко от Истры

- Мой учитель, Никола Тесла был человеком необыкновенных способностей.

Дэн и Жанна шли по лесу. Это было холодное осеннее утро, когда ветер пронизывает до костей, а они шли по грибы. Единственные грибы, в которых Жанна хорошо разбиралась, опята, как раз вылезли на поверхность в Черном лесу. Увидев еще в прошлые выходные, как грибники тащат их из лесу ведрами, Жанна загорелась, зажгла Дэна, а теперь они бродили по просекам позднего осеннего леса, выискивая семейки поздних опят. Вот только место, куда их отвез Александр на грибную охоту, было далеко не случайным. Это место Жанне показал сам Переделкин, что было для девушки абсолютным шоком.

Жанна укуталась потеплее, потому что холода не любила, а вот Дэн был одет более чем легкомысленно, а на едкое замечание Жанны о том, что надо поберечь свое здоровье, ответил этой фразой про своего учителя.

- А при чем Никола Тесла к твоему пальто на сегодня?

Жанна позволила себе неожиданную агрессивность. Впрочем, она себя поймала на том, что ей действительно небезразлично здоровье этого пожилого мужчины. Она пожала плечами, потом поняла, что ее агрессивность именно этим небезразличием вызвана.... И решила глубже не копать: неизвестно, до чего докопаешься.

- До зимы, Жанна, больше чем месяц. Я говорю верно?

- Ты знаешь, что иногда твой русский становится практически идеальным. А иногда ты делаешь простейшие ошибки, причем в тех же самых ситуациях. Иногда мне кажется, что ты думаешь не на русском. На английском, или, даже сербском. Вот в этой ситуации можно сказать "больше месяца", твое построение неприемлемо для культурного человека. Оно больше похоже на построение фразы на болгарском, украинском, может быть, и сербском.

- Но как сказать в этой ситуации идеально?

- Идеала не существует, Дэнни...

Она уже месяц называла его не Денис Федорович, и не Денис, а Дэнни... Что-то среднее между Дэном и Денисом. Естественно, что сам Дэн это не заметить не мог.

- Так вот... он был полон сил и энергии. Энергия переполняла его тело, главное, его душа... Он весь был энергия. Когда мы шли гулять по парку. А он ходил кормить голубей постоянно... Ему казалось, что голуби - это души или ангелы... Он говорил - это другие сущности. Мы только видим их, как птицы... а они совсем-совсем другие. Так вот, мы ходили, а он мог спокойно делать сальто-мортале через голову просто так... он шел знаешь, не шел, он подпрыгивай, то сильнее, то меньше, но это был маленький бег с прыжками. И он был совершенно здоровый. Он говорил мне, что собирается жить до двести лет.

- Да, но он умер не в двести...

- Он был здоров. Даже тогда, когда авто сбило его... Должны были сбить его на смерть.

- Откуда вы знаете?

- Когда я был ТАМ, от меня не скрывали некоторые подробности, которые касались Никола... Если говорить о заговорах, то я был в центре двух: заговора физиков, среди которых был и Никола, и заговора против Тесла. Второй возглавляли несколько людей. Это сотрудники Моргана, потом агенты ФБР. А когда эту контору создали и Гувер стал во главе конторы, он возглавил и заговор против Тесла. Его хотели убить, чтобы передача информации Германии и России не состоялась. Это было не просто информация. Это были чертежи "лучей смерти" и защитных башен. С такой защитой вторая мировая война была бы нонсенс...

- Значит, сам Гувер дал приказ убить Теслу?

- Ооо! Гувер тоже был не самый главный в той история. За ним стоять крупные лица. Тот же Морганы, Рокфеллеры, это их богатство мог уничтожить Никола Тесла. Война делала их очень богатыми людьми. И не только война. Энергетика Тесла давала дешевый и простой электричество всем. А это не было интересно им, в первую очередь.

- Неужели он верил, что это возможно?

- Он знал, что его оружие способно остановить война. Он не верил, он знал. И он знал, что может дать дешевый и легкий электричество.

- Знал?

- Он знал точно, когда война начнется и когда она кончится. Он точно знал, что только его работы способны остановить ту войну. Верить и Знать - это разные термины, не правда ли?

- Верно... Но почему?

- Он был Контактер.

- Кто?

- Простите, я не знаю этот термин по-русски. Он общался с представителями других цивилизаций.

- Как это? Инопланетянами?

- Нет... То есть такие же сущности, но на другой планете. А это есть высокие сущности которые тут, с нами, и тут, без нас, и там, в пространство. Он мог общаться с ними. Он говорил сам, что его изобретения - это фото... фото того, что он видел во снах. Когда-то он рассказывал, что каждый ночью путешествует в других мирах. Он видит что-то, что потом рисует на бумага.

- Странно. У нас бы его сразу же в психушку посадили бы...

- Если бы он не был так известный и так нужный... его ждало бы то же. Понимаете, Никола считал, что мы есть время. Мы есть настоящее время. Прошлый время нет. Будущее тоже нет, точнее, оно есть, но оно много...картинок...случаев... ???

- Многовариантно.

- Так! Хорошее слово. Точный. Точное.

- И каждый вариант есть возможным. Пока мы не попали в настоящее, которое было будущим, все варианты существуют есть. Как только мы попадали в свой вариант, одновременные варианты умирать. Но перед нами есть лестница вариант будущего. И там есть сущности, которые есть и сейчас. Для которых время не есть река. Они живут вне время. Они другие.

- И они показывали Никола Тесла будущее?

- Они показывать различный вариант будущего. Когда его сбить авто, он сказал: "Война неизбежна". И она начинаться. Очень скоро. В тридцать девятом.

- А почему именно в тридцать седьмом?

- Он, Никола, все рассчитал. Чтобы построить башни надо год, чтобы перестроить оборона, а чтобы все это сделать - еще год, чтобы преодолеть бюрократия. Тридцать седьмой - передача. Тридцать девятый - нет война. Думаю, он видел и такой вариант событий.

- И именно в тридцать седьмом срабатывает заговор против него?

- Это был сложный заговор. Его открытия приписывали другой человекам. Разным. Приоритеты оспаривались. За чертежи охотились. Он это знал. Самое ценное бумага не переносил. В 1935 году организовали ФБР, а Эдгар Гувер, он и раньше приложил руку к травле Тесла. Думаю, он что-то знал. И хотел убрать Никола еще раньше.

- А почему не убрал?

- Ему мешали военные. Тесла разрабатывал им генератор невидимости. Они хотели корабль или самолет сделать невидимкой. Вдруг по врагам - удар! Из ниоткуда! Война выиграна!

- Это было реально?

- Так... такой генератор был. Никола дал не все, что было... Он хотел держать это... как страховка своей жизни. И не хотел, чтобы генератор-невидимка стал бы их достояние.

- Но на такой генератор надо зверское количество энергии?

- Оооо! Вы понимаете в том...

- Я училась на инженера. Правда, всего один курс. Стала потом актрисой...

- Так... я забыл совсем. Так это было так: военным нужен был Никола Тесла и его изобретения. Но Тесла не давал военным того, что они могли хотеть. Он дал им то, что считал сам возможным. Наверное, поэтому его больше дали Гуверу. Он решил его судьба. И появилось такси. То, что Тесла выжил, это тоже его организм. От такого удара человек его возраста имеет хрупкие кости, он должен быть распасться на куски. А его кость была как ребенка - гибкий и не ломкий. Поэтому Никола выжил. Я уверен, он мог прожить до двухсот годов, он так и хотел.

- Лет.

- Что?

- Не годов, а лет.

- Ах, да, сенкью.

И тут они вышли на небольшую прогалину в лесу, которая образовалась в результате вырубки. Вырубка была давно, но пеньки стояли почти что нетронутые. И все пространство вырубки было почти полностью укрыто опятами. Осенняя листва только чуть-чуть прикрывала шляпки грибов, которых было тут несусветное количество. Жанна вытащила небольшой ножик, которым удобно было подрезать грибы под корень, а Дэн вооружился перочинным ножом, заточкой которого занимался вчера самостоятельно. Какое-то время они только резали грибы и складывали их в два ведра, которые наполнились с поразительной быстротой. Жанна вытащила сигарету и закурила. Она знала, что Дэн не курит, хотя и не понимала, почему. Неужели ему не хочется испытать еще и ЭТО? Кто знает, сколько ему осталось, ну, не сто тридцать лет, это наверняка.

- Скажи, Дэнни, а что Никола был действительно Контактером, как это происходило? Он что-то видел, слышал, ему приходили какие-то видения? Как это все было? Можешь рассказать или нет?

- Это трудно рассказать, такое понять может только человек, который испытал это. Ты попадать в большой город. Чтобы попасть туда, ты проходишь через туман. Потом делаешь два-три шага, не больше, и ты уже там, где туман за спина. Ты в стране. Ты видишь странные картина. Это может быть сейчас, почти сейчас. Это может быть потом, очень потом. Эти сущность так похожи на человека, как мы похожи на шимпанзе. Что-то общее есть, но так далеко оно, что понимаешь, это - не есть мы.

- Интересно, ты так рассказываешь, как будто сам был там...

- Я... был... немного... не часто, то есть. Меня Никола учил, как... Но никогда, как он исчез я не мог получить этот вход. Я не мог пройти тот туман. Это как стена... Но стена тумана. Ее нетрудно пройти мочь, это два-три шага, и только. Но мало кто мочь. И я сейчас не мочь. Это все быть тогда.

- Почему?

- Мне трудно сказать... Я не могу все знать.

- Ты видишь дверь, но не имеешь к ней ключа...

- Что такое есть, Жанна...

- Наверное, Дэнни...

Жанна отбросила сигарету, посмотрела на собеседника, который стоял в легком пиджаке на холодном октябрьском ветру и ничего не боялся. И ей стало как-то зябко и неуютно...

- Идемте, это, кажется, здесь.

Она подобрала ведро с опятами и пошла вдоль тропинки, которая вела куда-то вглубь леса. Дэнни покорно пошел за нею. И тут они вышли на большую опушку. По ее краям виднелись следы ограждения, валялись мотки ржавой колючей проволоки, но не это больше всего поразило Дэна. Он увидел установки! Нет, это не могло быть ошибкой! Это были установки Тесла! Большие башни, трубопроводы, изолированные от окружающей среды, сплетения труб, которые так любил Никола, когда проектировал энергетические установки. Это не могло быть правдой, но это было!

- Как это? Что это есть правда?

Дэн казался совершенно потрясенным. Жанна молчала.

- Я должен это попробовать, неужели это есть правда?

Дэн сделал шаг, несмело, еще один, потом суетливо подбежал к ближайшей установке и стал гладить ее трубу, плавно изгибающуюся, сверкающую, не смотря на то, что все тут было в страшном запустении. Удивительно, но любители сбора металлолома сюда еще не заглядывали. Было видно, что это место когда-то серьезно охранялось, сейчас об этом свидетельствовала только небольшая сторожка, в которой никого не было, замок с покосившихся дверей был сбит, и валялся неподалеку, прямо на крыльце.

Дэн переходил от одной установки к другой, что-то высматривал, качал головой, причмокивал губами, казалось, он что-то взвешивает, прикидывает, примеривается к чему-то очень и очень важному.

- Как это могло быть? - он уставился в Жанну колючим испытующим взглядом.

- При Берии эти установки построили почти сразу же после войны, по чертежам, которые передал Оппенгеймер. Вот только чтобы они заработали, наверное, нужен был гений самого Никола. А он был мертв. Потом Берию сняли. Объект забросили. Он в таком месте расположен... сюда редко кто доберется. И место это считают... нехорошим... проклятым...

- Так... то же и Уорденклиф... считали проклятым... так...

Дэн подошел к самой высокой башне, уткнулся головой в холодны металл и, совершенно неожиданно для Жанны заплакал.

Глава сороковая Данных становится больше, ясности - все меньше

Бостон. Офис ФБР.

Фоксу Малдрейду в кресле шефа Бостонского филиала ФБР было не слишком уютно. Он был типичным полевым агентом, ищейкой, исполнителем. А тут приходилось решать такое количество стратегических вопросов, к которому он просто не был готов. Ну, Фокс считал, что не боги горшки лепят, что в своем деле он собаку съел, а теперь ему надо организовать дело так, чтобы его подчиненные тоже могли эту собаку съесть независимо от того, насколько они подготовлены к своей работе. Меньше всего Фокса волновало, как его сослуживцы сравнивают его с бывшим шефом, это их проблема. Сам Фокс знал, что его работа в поле закончилась. Это было немного грустно. Но перспективы были... Ему казалось, что карьера сделала серьезны прыжок. Теперь главное - доказать, что он на своем месте.

Постепенно стала складываться неприятная картина по делу старика Дэна Кэрпентера. Получалось, что ему действительно кто-то помог уйти через границу США. И уйти по поддельным документам. Все говорило о том, что операцию серьезно готовили. Но кто готовил? Первая удача была связана с тем, что удалось найти тот самый автомобиль, который был арендован в Бостоне неким гражданином Великобритании, мистером Брауном. Интересный факт. Стоило запросить коллег из Лондона, что тут делал мистер Браун. И кто он есть на самом деле. А тут еще фрахт самолета. Летчик указал, что среди его пассажиров был и худощавый старик лет шестидесяти - шестидесяти пяти. Ничего криминального. Частный фрахт. Было похоже, что семья летит на отдых. Так заботились о дедушке. Из странностей - девушка, скорее всего, невестка, говорила с легким немецким акцентом. Нет, именно немецким, пилот работал на немецких авиалиниях, поэтому перепутать не мог. Нет, молодой мужчина говорил чисто, без акцента. Лицо - самое обычное, у старика тоже, только вот сухощавый, даже тощенький немного. Ну что же, получается, что они летели из Провиденса в Уэст-Палм-Бич. И без приключений.

А вот дальше концы получаются в воду. Никаких следов. Думали, что что-то определим по машине, которая встречала эту семейку. Ан нет, глухо, как в танке. Ничего и близко нет. Получилось, что дальше стена. Теперь агенты ФБР пытались перерыть всю Флориду, искали любое судно, самолет, которые покидали полуостров Флориду с группой людей, хотя бы на время.

И ничего. Тогда Фокс приказал перерыть имущественное положение всех агентов пограничной службы, случайно, никому из них не пришло в скорости неожиданное наследство, но и в этом направлении пока не было видимых результатов.

Фокс понимал, что пара его агентов ничего не сможет найти, поэтому подключил бюро во Флориде. Правда, там не сразу прониклись важностью задания. Понадобился окрик сверху. И окрик получен был. Уильям Сешенс умел быть человеком жестким, быстро принимал решительные меры, и его окрика боялись, как огня. Вскорости все агенты, которых только могли подключить к операции, искали следы пропавшего Дэна Кэрпентера.

Главное новшество, которое ввел у себя в офисе Фокс Маледрейд, так это заменил секретаршу. Вместо сексапильной дурочки Кимми, которой симпатизировал их бывший босс, появилась серая мышка Мэгги, которая хорошо соображала, умело справлялась с офисной аппаратурой и обладала бесценной для секретарши способностью понимать шефа без слов. Мэгги прекрасно готовила кофе, благодаря чему отучила добрую половину офисного планктона (какой-то новый и интересный термин) от помой из кофейного автомата.

Сейчас это новшество вошло в кабинет шефа с папкой в руках, судя по всему, Мэгги несла какие-то важные новости.

- Что случилось, Мэгг?

- Это из морской патрульной службы. В то время, что нас интересует, интерес вызвали две прогулочные яхты. Одна вышла из Флориды, вторая из Ки-Уэст. Был шторм. Ни на одной из яхт, по данным морских служб, никого кроме экипажа не было. Яхта из Флориды пропала без вести. Не нашли до сих пор. Вторая, из Ки-Уэст пришла через сутки, сильно потрепанная штормом.

- Хозяев яхт проверяют? Скажите, чтобы проверили, особенно состояние их счетов. Например, не снимал ли кто из них какие-то средства перед тем, как отплыл и пропал, а у второго не появилось ли слишком много свободных денег. ОК?

- Это уже делают. Агент Фло проверяет контакты в Ки-Уэсте, а агент Реддинг занялся Флоридой.

- Это хорошо. Эти докопаются до сути... Если она, эта суть, в деле имеется.

- Я могу идти? Да... Идите, и еще, свяжите меня с шефом, мистером Сешенсом.

- Сейчас сделаю.

И, действительно, уже через две минуты Фокс слушал вечно раздраженный голос Уильяма Сешенса, который возглавлял их контору ни много ни мало, но с восемьдесят седьмого года!

- Что-то нашли, Фокс?

- Практически ничего. Труп так и не удалось идентифицировать, есть две яхты, которые пропали в это время, был сильный шторм. Но у меня предчувствие, что и этот след ведет нас в тупик.

- Почему?

- Это очень аккуратная работа. Она под силам не так уж и многим.

- Фокс, вы залезли в секретные файлы ЦРУ? Почему вы делаете такие серьезные выводы.

- У меня не только интуиция, сэр, но и знания. Я перерыл все файлы, который касались самого Дэна Кэрпентера и его шефа, Никола Тесла. Я абсолютно уверен, что проведение подобной операции под силу нескольким спецслужбам: в первую очередь, СССР, у них больше всего оснований для этого. Они уже пытались сделать что-то подобное. Реванш был бы замечателен, но, говорят, им сейчас не до нас. Я не знаю этого, и не стал бы русских сбрасывать со счетов окончательно.

- Резонно. Кто еще?

- Так чисто сработать могли бы еще немцы, англичане и израильтяне. Последние две конторы я бы со счетов сбросил. А вот немцев могу рассматривать как вполне возможный вариант.

- Почему? После объединения, не смотря на их законы и запрет бывших сотрудников Штази занимать государственные должности, многие профессионалы из этой организации все-таки работают с разведкой объединенной Германии. Думаю, там есть свои реваншисты.

- С таким же успехом можно заподозрить и китайцев, или японцев, на худой конец.

- Они не сделают такую работу настолько ювелирно. Если хотите, я бы ставил на немцев, а потом на русских.

- Хорошо, Фокс, я жду вашего анализа ровно через неделю. Вам хватит времени, чтобы собрать все факты воедино?

- Несомненно, сэр.

- Ну и отлично. Жду доклада.

Глава сорок первая Строитель

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Это был поздний осенний день, когда быстро темнеет, и работа около храма закончилась достаточно рано. Дэн, который действительно помогал строителям, и не только советом, он еще и много что умел сделать руками, оказался столяром от бога, делал все сам. Отец Иоанн, который, как мог, руководил ремонтными работами, всегда смущался при виде этого сухого старичка. Он чем-то был неудобен, не то чтобы смущал молодого священника, а, скорее всего, просто был непонятным, чужеродным, как-то не вписывался в привычный для отца Иоанна сельский мирок. Денис Федорович, как его звали в селе, был человеком аккуратным, спокойным, рассудительным. Даже его легкий акцент не делал его говор чем-то инородным. И все-таки у отца Иоанна оставалась какая-то предубежденность, что-то вроде подкожного, подсознательного предубеждения к инородцам, которая присуща бывает простому русскому человеку.

Денис Федорович сдержанно и холодно попрощался со всеми, кто был в храме и возле него. Леса, которые опоясывали стройку наводили на отца Иоанна настоящее уныние, а вот ему, Денис Федоровичу это было все равно. Он был человеком без эмоций, без улыбки, без тени злости или страха. Ему было больше присуще походить на робота, даже эстонцы или латыши в их природной холодностью и чопорностью казались более эмоциональными, чем этот сухопарый остроносый старик. Быстро вечерело. Денис Федорович жил на окраине села, на выселках, как называли это место местные жители, точнее, на Истоминских выселках.

- Странные они люди, прости меня, Господи! - перекрестившись, к отцу Иоанну подошла сельская церковная старостиха, Наина Никаноровна. Полная, с рыхлым телом, краснощекая женщина была укутана почти по самые глаза в теплую одежду: не смотря на свой вес, Никаноровна постоянно мерзла, а когда становилось совсем худо, начинала говорить медленно, растягивая слова, да покачивая громадным зобом, который ыл у нее уже лет сорок. За этот зоб, да выпученные глаза Наину Никаноровну в селе за глаза величали Надеждой Константиновной, и при всей их несхожести, было в их облике что-то неуловимо общее.

- Господь с вами, Никоноровна, видите, человек приходит, помогает, чем может...

- Ох, знать не знаю, ведать не ведаю... Только странные они на выселках поселились. Почти сразу два дома заселили. Ну, тама два брата родные, так те водку пьють, те понятные... А энти двое... Он и девица. Вроде, гуторют, они муж и жона. Только я в энто не верю. Та девица ему во внучки годицца. Хотя, чичас всяко бывает, и за стариков девки ходют, только не похожий он на богатого старика, за что ему, богатому, домик у нас тута покупать? Не-а, богатыи тут не живуть, так я вам скажу, ну, разве шо из Колычевских будуть.

- Никаноровна, не судите, да не судимы будете, так сказано в Писании.

- Вестимо, отче, вестимо... только знаете, кажный день за ней поутру приезжает и потом ее на машине привозит мужичонка один. Я уже присмотрелась - мужчина интересный, одетый хорошо... он у нас в магазине макарон покупал, я и присмотрелася...

- Ох, Никаноровна, разве в вашем возрасте на мужиков пялиться можно, вы бы о святом подумали бы, о божьем промысле...

- А что, батюшка, не мне ли смотрети? Я ж теперича, как за шестой десяток перевалила, безопасная стала... Теперича и смотреть могу. Это раньше посмотришь - а он к тебе ужо и прилип. А теперича не страшно... Ой, простите меня, отче!

- Ну вот, за ум взялась, Никаноровна.

- За ум... тока все одно - не наши это люди. И в магазин ходют редко, все продукт из Москвы возют, разве что позабудут купить, в обчем, не наши это люди. Пришлые, не приживуца у нас, увидите слово мое...

- Ну, так и не приживутся?

- Да я не про дедушку. Дедушка, он, как раз, безобидный. Я за девку ту, москвичку...

- А что девушка?

- Красива больно... Да краса у нее не нашенская, не скромная... Наглая она... Я таких знаю... Вон, Федька Зотовский с нее глаз не спускает, а она, чай что, не девка? Али Федьку примет, али будет большие неприятности, больно Федька ярый быват, когда его телка брыкаться начинаеть...

- Господь милует, не будет этого...

- Вы, батюшка, нашего села не знаити ешо. Тут у нас как Зотовские покладуть, так и будеть. Противу них никто не попреть.

И отец Иоанн, благословив Никаноровну, пошел в себе в дом, чтобы перекусить и отдохнуть от дня, который казался ему бесконечным.

Жанна вернулась домой немного раньше обычного. Александр, водивший машину достаточно хорошо, сумел выехать так, что прорвался через московские пробки раньше, чем они успели образоваться. На этом сэкономили почти полтора часа времени. Но все равно, стало быстро темнеть и Жанна, всегда такая спокойная, в тихом доме, где не было Дэна, стала чувствовать себя неуютно. Она сначала ощущала простенькое легонькое беспокойство, но очень быстро это беспокойство переросло в настоящую тревогу. Жанна не находила себе места и стала метаться из угла в угол дома. В конце-концов, она приняла решение и вышла на поиски Дэна.

Холодный осенний ветер дул с поля. Он пронизывал насквозь. Жанна, не любившая этих холодных осенних ветров, была одета несколько легкомысленно. Она выскочила в пальто, под которым было только домашнее платье, а это нисколько не способствовало укрытию от ветра. Вот несколько листьев сорвались с деревьев, понеслись в бешенной пляске ветра, чтобы прикоснуться к ее лицу своими холодными мокрыми кончиками. Жанна вздрогнула от этого нелепого прикосновения, и...

И встала, как вкопанная.

Это препятствие возникло как раз перед первым домом села по Истомихинской дороге, дома, который располагался где-то в полутора километрах от самих выселок. И препятствием этим был не кто иной, как сам сельский верховодитель, местный крутяк, Федька Зотов. Он был прыщав, потому как не вышел из двадцати семилетнего возраста, до неприличия толст, с прыщавым маскообразным лицом, на котором выделялись щелки-глаза под отекшими веками. Федька крепко пил. Когда не пил - дрался. Почки ему отбили еще в четырнадцать, ключицу сломали первый раз в тринадцать, уже трижды ломали ребра, а мелкие ссадины счету не подлежали.

- Куда путь держишь, красавица, бля? - как можно более вежливо произнес Федька. Он даже сам себе удивился, что обошелся при такой длинной фразе только одним "бля", а не вставил, как обычно, еще пару привычных и родных выражений.

- Отойдите! Мне надо пройти... - Жанна старалась говорить как можно спокойнее.

- Вежливая, бля... Ты это, сушка... расклад простой: я тебя хочу выеб...ть. Тут что я хочу, то и происходит. Будешь дергаться - хату спалим вместе с твоим стариканом. И дверь не забудем поленком подпереть. Приедешь на шашлык, е...и твою мать... Готовенький, бля... Поняла?

И Федор протянул руку-лопату, чтобы ухватить Жанну под локоток. Жанна спокойно, но очень точно ушла от захвата, стараясь держаться от мужика подальше. От Федьки несло перегаром, табаком-самосадом и смердючим потом залежалого немытого тела.

- Ух ты, резвая, бля, сука... - сквозь зубы с некоторой досадой потянул Федька. Он не привык, чтобы перед ним ломались. Те, кто имели защитника, обходили Федьку стороной, на всякий случай. А те, что не имели - были его законным стадом. Так Федька считал, во всяком случае. Старика защитой москвичке не считал. Его волновал только приезжий хахель, да тот исправно валил каждый вечер в свою Москву, так что Федька, как только решил, что тот большого весу не имеет, решил, что и эту девку можно к своим рукам прибрать. Ну, покочевряжиться немного, для пущей важности, потом же сама благодарить будет, что ее не обошел своим вниманием.

Как и все Зотовы, Федька был слишком высокого мнения и о себе вообще, и о своем мужском достоинстве, в частности.

- Какая есть! - уже зло отрезала Жанна, она отходила к дому, стараясь занять более выгодную позицию, понимая, что предстоит дело серьезное. Федор никого не опасался. Он шел на девушку, чуть покачиваясь из стороны в сторону, готовый к любой попытке бегства объекта его вожделения. У него был богатый опыт по ловле непокорных курочек.

Но сегодня весь этот опыт оказался ему ненужным.

- Ну что, сука, сейчас попробуешь, бля, комиссарского тела! - почти цитатой из какого-то фильма застрочил Федор, готовясь к решительным действиям. И тут он услышал окрик.

- Стой!

- Что? Что? Что?

Федор чуть повернул голову, стараясь не выпускать девушку из поля внимания. К ним быстрым шагом спешил старик, тот самый, с кем эта девица жила. Папаня ее, или папик, кто знает? Увидев, что в руке старик сжимает трость, Федор вспомнил, что тот всегда носил с собой трость, вот только никогда на нее не опирался. Да и сейчас этот старикан почти бежал к ним, держа тросточку в левой руке. Не защиты ради, а только лишь для острастки противника, Федор достал из-за пояса свой любимый ножичек. Широкое и длинное лезвие делало этот ножичек похожим на маленький меч. Впрочем, находился этот предмет в руках далеко не рыцаря, и тем более не круглого стола. Федька лениво поводил ножичком в направлении старика, не слишком напрягая мышцы, но того, что случилось дальше, не ожидал ни он, ни, тем более, Жанна. Как-то легко и стремительно: вот он там, а вот он уже тут, Дэн оказался прямо перед носом немного ошалелого Федора. Удар тяжелой трости, которую старик носил в качестве утяжелителя, и в которую был залит свинец, выбил нож из рук местного бандюги, второй удар пришелся по коленной чашечке, а когда Федор начал падать, смутно понимая, что что-то не то происходит вокруг, получил еще и носком ботинка прямо в челюсть. На какое-то время Федор от возмущения потерял сознание.

- Были бы мозг, было бы сотрясение. - коротко подвел итог происшествия Дэн. - Жанна, с тобой все в порядке? Ты как?

- Я... никак... идем домой... а? Я так перепугалась... тебя не было...я пошла... мне было одиноко... а вдруг с тобой что-то произошло? А тут он... я не успела испугаться... ты... спасибо тебе... вдруг ни с того ни с сего... он обещал дом поджечь... Он злой... я знаю...

Так всхлипывая, Жанна, в сопровождении Дэна дошла до дому. Там Дэн помог ей раздеться, растер ей ноги, замерзшие, Жанна дрожала, непонятно только - от холода, а она действительно замерзла, или же от нервов. И только потом, выпив горячего вина и очутившись в постели, совершенно неожиданно для себя, Жанна поймала руку Дэна, которая накрывала ее плечо одеялом, и попросила, как-то по-детски, крепко сжимая пальцы его руки, тонкие чувствительные пальцы странного такого мужчины:

- Полежи со мной. Можно? Мне плохо. Очень...

Дэн молча лег рядом. Жанна тут же свернулась клубочком, выставив из-под одеяла плечо, она уткнулась головой ему в бок, уперлась где-то внизу коленками, и сразу же заснула, как будто почувствовала, что все тревоги сегодняшнего дня в прошлом. И только Дэн напряженно вслушивался в тишину ночного простора. Ему казалось, что неприятности еще не закончились. Внезапно он отчетливо понял, что все, опасность прошла, и сам неожиданно для себя заснул.

Он был прав - чувства не обманули пожилого американца. Федор очнулся примерно через четверть часа. Он встал с земли, колено жутко болело при каждом шаге, сплюнув, Федя понял, что еще и лишился зуба. Еще одного! Это было уже слишком! Как человек обстоятельный, Федор решил, что это дело ему предстоит довести до конца самому. Без остальных Зотовских. Нечего тут! Он направился к себе домой и достал из подполу старый ТТ в промасленной обертке. Кряхтя, постанывая, предвкушая наслаждение мести, Федька чистил пистолет от смазки, делал это аккуратно и настолько увлеченно, что ничего вокруг не замечал. Федька был давно вась-вась с участковым, а потому никого в своем доме не опасался. А зря. Он даже не успел снарядить обойму, как в дом влетели милицейские, вооруженные до зубов. Оружие было на лицо. Федька просто осатанел от такой несправедливости: девку не отодрал, старик надавал ему пендюлей, менты застукали за сборкой оружия, вместе со всеми его пальчиками, да еще и подбросили ему порошок, то ли героин, то ли кокаин, мать его! День явно не задался!

И как только Федьку увезли в райотдел, Дэн провалился в тяжелый беспробудный сон.

Глава сорок вторая Полный завал

Москва. Юго-Восточный округ. Улица Верхние поля.

Новая конспиративная квартира генерала Переделкина располагалась не так удобно, как на Молчановке, все-таки Молчановка, как-никак, а цент города. А вот квартира на улице Верхние поля, недалеко от гостиницы "Шахтер" была от центра далековато. Константин Львович недавно только освоил это новое помещение. Квартира была небольшой, но уютной. Мебель расставлена именно так, как любил генерал, система сигнализации и наблюдение за подъездом работала исправно. В общем, получилось неплохое, и достаточно современное логово старого разведчика.

На этот раз Куратор не должен был появиться на встречу. Вместо него пришел его помощник, человек еще молодой, но ушлый, зато преданный своему шефу до беспамятства. Константин Львович не интересовался, как покупается такая собачья преданность - не его это дело, но не мог не оценить то, что помощника себе Куратор подобрал уникального. Виктор Сергеевич ничего не забывал, имел феноменальную память, и мог воспроизвести любой разговор, в котором он участвовал в мельчайших подробностях и безо всякого магнитофона. Кроме того, он был скромен, молчалив и умел не попадаться на глаза, что особенно ценилось в среде помощников. Виктор Сергеевич расположился в кресле напротив генерала, который курил свою извечную сигару. Он был среднего телосложения, среднего роста, одевался в средней цены костюм стандартного серого цвета. При виде этой показной серости Константин Львович мысленно стал скрипеть зубами - слишком привык ненавидеть все серое и стандартное.

- После обращения президента к народу нам надо бросить все силы на решение внутренних проблем. Людей катастрофически не хватает. Нам нужны будут сейчас все ваши кадры. Снимайте людей со всех направлений и все задачи на сегодня можно считать второстепенными. Очень большая вероятность того, что противостояние перейдет в открытую фазу.

- Да, там слишком много людей, которые привыкли уповать на силу.

- Сила? Сила пока что у нас. На что они рассчитывают? Что их поддержит армия? Что танковые части перейдут под их знамена? Это маловероятно. Это вам не август. Нет, есть мнение, что настолько далеко дело не зайдет.

- Есть мнение, есть мнение... - пробурчал в ответ пожилой генерал. - Так терпеть не могу этого неясного "мнения". Я человек военный, а потому люблю, чтобы задачи были сформулированы точно, а цели поставлены без лишнего тумана. Иначе Я не могу отвечать за результат. Ладно, извините старика. Что срываю на вас свое дурное настроение. Вот. Тут ответы на вопросы, которые вы так просили.

- Есть новые данные?

- Да. И они подтверждают предварительные выводы. Никто вмешиваться в это противостояние не будет. В открытую. Более того, в Европе заинтересованы в том, чтобы Россия осталась достаточно серьезным игроком. Там не всех устраивает устранение России с политического поля. Однополярный мир с главным игроком - США нравится далеко не всем. Мы можем рассчитывать на поддержку Франции, Германии и Италии, последняя, скорее всего будет молчаливой. Англия идет в фарватере США, тут без изменений, более того, эта атака, более вероятно, планируется из Лондона.

- Это подтверждает правильность наших выводов.

- Именно.

- А какой прогресс в деле Старика?

- Он начал работать. Пока еще не в открытую. Но он уже составил ряд чертежей и схем. Два из них похожи на патенты, но намного точнее. А остальные...

- Меня просили передать, чтобы в этом деле соблюдался максимум осторожности, если вы думаете, что ОН может что-то заподозрить, лучше не посылать... проверку в его дом...

- Будет исполнено...

- Всего хорошего.

- И вам того же, батенька...

Господи! Да задрали меня эти помощнички-малолетки. САМ бы никогда в подробности не вдавался и меня бы своей работе не учил бы! Интеллект захотел показать! Ты перед кем раскорякой интеллект свой поставил? Ну, козел двурогий! Ладно, что-то я сильно кипячусь...

А ведь ситуация становится не слишком веселой. Мне людей с объекта Старик придется снять. И что делать? Перевести его на временную базу? Тем более, что там, в селе, пошумели они... Если бы ребята не вмешались, да стукнули кому надо, были бы у Старика неприятности. Местная шпана злопамятная, унижений не прощают. А Старик-то хорош! Боялись, что он при смерти. Да он еще не одного Переделкина переживет.

И все-таки, как прикрыть эту задницу? Как? Да! Есть идея!

Генерал подошел к телефону и быстро набрал хорошо знакомый номер. Не смотря на довольно позднее время, трубку взяли почти что сразу же.

- Алло...

- Алло, Саша, не спится? Приезжай-ка ко мне, по второму адресу. Дело есть.

- Буду.

- Вот и ладненько.

В человеке, который появился в квартире Переделкина через час, узнать подполковника в отставке Корчемного было очень сложно. Пластическая операция изменила человека донельзя. И, если бы генерал не знал об операции подполковнику, то при беглом знакомстве принял бы его за абсолютно незнакомого человека.

- Да, давненько я тебя не видел... Как ты сейчас? Александр Григорьевич?

- Так точно!

- Ну, выглядишь отлично...

- Как дела, как бизнес?

- Все путем, Константин Львович.

- А и не может быть иначе. Ладно, что там юлить. Ты мне нужен. По старому делу. Получается так, что я должен снять ребят с охраны объекта. Сколько продлится эта заварушка, я понятия не имею. Времени у нас маловато. И делать, в сущности, нам с тобой нечего. Займи домик, понаблюдай за стариком, прикрой его, сможешь? Знаю, не слишком удобно, но...

- Если надо, значит надо, Константин Львович!

- Надо, сынок, надо...

- Когда заступать?

- Даю тебе сутки на то, чтобы все свои дела тут, в бизнесе подтянул, перенес, бизнес страдать не должен!

- Так и не будет, Константин Львович. Вы мне такую команду дали...

- Ладно, Так вот, Александр, а завтра - милости просим, приступай к работе бодигварда!

- Так точно!

- Ну вот... мы ж не в казарме...

- Привычка!

- Ну, привычка хорошая... Но у тебя, сынок, привычек быть не должно. Привычка выдает тебя больше, чем отпечатки пальцев..

- Буду стараться.

- Знаю. Молодец. Извини, чаем не угощаю. Езжай, досыпай... Да, скажи, у тебя на личном фронте как, наладилось?

- Пока что штиль, Константин Львович!

- Будем надеется, что пока...

И генерал улыбнулся самой доброй улыбкой, на которую был способен.

Глава сорок третья Обледенение

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Есть такое время, когда начинается зимушка-зима. И вроде бы осень. И все же зимно. Зима чувствуется во всем, особенно в сельском укладе, да в дорогах. С наступлением холодов работы в церкви прекратились, Дэн не выходил практически из дому, запасся бумагой и что-то постоянно вычерчивал. На отдельных листах он набрасывал какие-то данные, но они явно были в шифрованном виде. Дэн прекрасно был осведомлен о визитах, которые происходили в его отсутствие, все-таки он не был наивным дурачком, понимал, что его будут контролировать, поэтому, чтобы не создавать своим новым хозяевам излишних проблем, примерно через день выходил на длинные пешие прогулки. Погода была самой что ни на есть противной - то слякоть, то ударял морозец, пока что Александр, поставивший на машину новенькую зимнюю резину, с поездками справлялся, но Жанна уже предупредила Дэна, что при сильных снегопадах вполне может застрять в столице, чтобы не пропускать учебу, и остановится у родителей. Дэн принял эту новость с пониманием, Жанна же заметила, что спокойствие Дэна ее немного вывело из себя. Такое впечатление, что это абсолютно бесчувственный старик, ну, хоть бы имитировал немного ревности, так нет же, и не пытается, как будто ему все равно, где и у кого я задержусь в столице.

А с Жанной действительно случились перемены. Дэн производил на нее странное впечатление: старик и не-старик, человек сильный, и, в тоже время, порой на удивление наивный. Неужели он не понимает, что у нас до сих пор отказывать некоторым службам не принято? Жанна еще раз попыталась сложить в единую кучу все свои чувства к Дэну, и поняла, что у нее из этого ровным счетом ничего не получается. Она не могла разобраться в себе, так, как будто она сама себе была не открытая книга, а головоломка самого сложного порядка.

Всю ночь с четверга на пятницу падал мокрый снег. Еще не морозило, а снег валил и валил, лепился комьями к деревьям, приставал к забору, выстраивал сугробы во дворе. Дэн вечером расчистил дорожку. Она видела, как мужчина, который никогда не был мужчиной ее мечты, взмахивает лопатой, очищая снег, причем делает это играючи, не всерьез, так, как будто балуется, прячет всю силу. Ворох снежинок, разбуженных движением его лопаты, мгновенно поднимался в воздух... да, вчера снег не был таким мокрым и был мороз. Сегодня... А ночью как-то странно потеплело, снег стал мокрым, если ударит мороз... нет... мороз уже ударил... И что, скажите мне, во дворе напоминает о том, что вчера Дэни расчищал дорожки? Ничего. Абсолютный ноль. То есть абсолютно ничего! Ну, может быть, сугробы на дорожках на такие большие, как сугробы во дворе, но мне-то от этого не легче! Наверное, все это было зря. Сейчас, если мороз ударит, то дороги станут как стекло... И что мне, бедной, тогда делать? Жанна зябко поежилась, решила выглянуть на термометр. Он показывал минус пятнадцать, да, а всего час назад было минус восемь. Температура быстро снижалась. Дэн давно уже проснулся. Он возился с отоплением, благо, все эти штучки с топливом были ему просто раз плюнуть. Чувствовалось, что в нем есть такая... сметка... что ли... Как у нас говорят, настоящий мужик. Жаль, что ему уже за семьдесят. Кстати, его день рождение в это воскресенье. Я не думала даже, что приготовить, а не помешает пораскинуть мозгами. Кстати, хорошо что я продуктов накупила не в пятницу, как обычно, а в четверг. Что-то меня пробило на пожрать... Жанна пошла на кухню, намазала кусок хлеба маслом и положила на свежесвраганенный бутерброд две тонких пластинки сыра. Сыр и мясо всегда резал Дэн. Заточкой ножей он занимался тоже сам. Лично. Подумала, что надо бы поставить чайник и сварить кофе. Тем более, что кофе она припасла в достаточном количестве. И почему-то не приезжает Александр. Почему? Становится как-то зябко. Жанна чиркнула спичкой. Газ на плите чуть-чуть пырхнул и загорелся неровным блеклым, чуть голубеньким пламенем. Пламя все грозилось погаснуть, Жанна открыла газ на полную... ничего. Пламя осталось таким же бледным и чахлым, как и было до того. Ну вот, подмосковная деревня, полная газификация Подмосковья. Бред... А давления газа нету! Стоп! Так это и отопление должно отключиться, будет еле-еле душа в теле... Господи! Этого только не хватало. Может быть, поставить электрочайник, пока не поздно? Жанна налила воды в видавший виды электрочайник, проследила, чтобы вода закрыла спираль достаточно для того, чтобы не сгореть, и достаточно быстро закипеть. Воткнула чайник в розетку... Почувствовав, точнее, услышав, что чайник начал нагреваться, Жанна немного успокоилась и пошла за банкой с кофе.

А вот когда вернулась, ровно чрез минуту, ее уже ждал сюрприз: чайник молчал. Вода была чуть теплой. Жанна подергала выключатель лампочки - света не было. Неужели пробки выбило из-за одного какого-то несчастного электрочайника? Не верю! Надо призвать Дэнни, пускай разберется со всем этим. Он мужчина, почти что дипломированный электрик, все-таки работал с королем электричества, пусть он и думает.

И тут Дэн вошел в дом, оказывается, его не было... Что происходит? Может быть, он там опять дорожки чистил? Тогда я ему не завидую. Слишком за серьезное дело взялся. Ладно.

- Дэнни! Что это?

От удивления Жанна развела руками. Дэн вошел на кухню, неся в руках огромную охапку дров. Дрова были сухими и очень аккуратно порубленные четкими четвертинками.

- Давление газа упало. Будет холодно, весьма. Тут все начнут греть электричеством. Обледенелое. Начнет рваться. Вечером электрики не быть.

- Электричества уже нет, Дэнни.

- И запал не будет работать там. Нам надо подумать, как греться, пока не все исправят. А печка в доме есть. Ты топила раньше русская печка?

- Нет, честно, этого в моей жизни пока еще не было.

- И это есть опыт. Тебе должно будет понравиться: быть тепло, когда всюду мороз и темнота есть свечи.

- Что ты сказал?

- Что у нас есть свечи.

- Но я свечи не покупала?

- Я ходил брал.

- Давно?

- Пару недель назад. Мне хотелось сделать романтичный ужин, на день рождения. Свечи не совсем то, что нужно было бы, но и это есть хорошо. Сейчас как раз.

- Наверное, как раз. Александр не приедет.

- Да, думаю так. Дороги. У вас не очень хорошие дороги. Но и хорошие дороги покрывает людом. Шансов не было бы. Так. Просто все. Я пойду, пока светло, надо запастись топливом. Я нашел старую складеницу дров, там надо немного поработать и все, мы можем эти пара дней перезимовать.

- Знаешь, никогда не думала о том, как жили раньше, лет сто-стопятьдесят назад. Свечи. Никакого электричества.

- Да, было темно и холодно.

- Сейчас тепло и светло, но будет темно и холодно. И я попадаю в старый мир, где все было совсем-совсем по-другому.

- Вы много знать про те времена?

- Нет, знаю, скорее всего, немного, а вот ощущений - море! Такое впечатление, что я вот-вот должна поехать на свой самый первый бал в жизни.

- Бал? Танцы? Так?

- Бал это не просто танцы... Бал - это бал! Это танцы знати, место, где собираются все общество, весь его цвет. И вот звучит музыка... вальс... да, вальс, я в длинном белом платье, легком, роскошном, я кружусь, кружусь, кружу головы мужчинам, и у меня самой кружится голова.

- Кружится?

- Шампанское. Да, какой бал без шампанского, без вальса, без гусар?

- Гусары?

- Офицеры-кавалеристы.

- Ах, так, так есть...

- И, обязательно, слышите, обязательно на балу должен появиться государь. Он открывает бал. Проходит мимо всех девиц, ему кланяются, приседая, я тоже наклоняюсь, так что через вырез платья видна почти вся грудь, и тут меня как огнем обжигает...

- Конечно, Государь должен открывать бал только танцем с вами, так есть?

- Ну вот, все испортили, Дэнни, вы бываете совершенно несносны.

- А вы совершенно прожженный романтичка.

При этой фразе Жанна расхохоталась...

- Господи, Дэнни, я думала, что вы уже освоили нюансы русского языка! - еле выдавила из себя девушка, перестав захлебываться смехом.

- И что я такое страшное сказал?

- Дэнни, романтичка, такого варианта в русском языке нет. Романтики, женщина тоже романтик, это понятно?

- Так, ОК!

- И говорить прожженный в сочетании со словом романтик - самая большая нелепость. Прожженный несет негативный смысл. Прожженный жулик, прожженный вор, в смысле опытный, наглый. А романтик - это позитивный смысловой окрас. Нельзя их мешать. Я бы сказал, что вы, Дэнни - неисправимый романтик.

- О! Красиво есть "неисправимый романтик". Я вчера натолкнулся на это слово "романтик", "романтизм", хотел блеснуть...

- Дэнни, блеснуть получилось!

Через каких-то четверть часа печка загорелась, Дэн бросал в разгоревшийся огонь полено за поленом. Жанна открыла для себя, что в печке есть плита, ловко замаскированная строителями. Сначала Жанна переживала, что может угореть, но Дэнни так ловко управлялся с печью, что Жанна перестала чувствовать себя неуютно. Все страхи прошли. За окном быстро темнело, а тут приятно горел огонь в плите, дрова потрескивали, шипели, создавали впечатление того, что время куда-то проваливается, уходит, что они действительно находятся на краю земли, в непонятном мире, как минимум, двести лет назад или вперед...

Какое это имело значение? Они ели жаркое, запеченное в глиняных горшочках, почему-то тут, из печи, это блюдо имело совсем не такой вкус, как приготовленное в электрической духовке. Рассыпчатая картошка, чуть-чуть нежного мяса и много-много белых грибов - это был личный рецепт Жанны. Дэн принес Жанне немного коньяка. Это был хороший армянский коньяк пятилетней выдержки, о чем говорили звезды на этой простенькой бутылке. Но коньяка было немного. Дэн только чуть-чуть плеснул в пузатые бокалы, так, чтобы можно было промочить горло. Интересно, подумала Жанна, а почему он так расставил свечи? А свечи действительно образовывали два полуовала, которые не совсем повторяли друг друга, превращая комнату в мерцающую пещеру Алладина из "Тысячи и одной ночи". Дэн бросил плед на пол и уселся на самый его краешек. В доме было настолько натоплено, что можно было бы ходить в одном белье. Они чокнулись, выпили коньяк, терпкий напиток на секунду обжег Жанне горло, но через секунду тепло стало разливаться по телу, Жанна легла на плед и положила голову на колени мужчине. Тот молча смотрел куда-то в окно, смотрел спокойно, так, как будто видел там что-то такое, что не было видно простым взглядом.

- Ты бы хотела увидеть то, что видел сам Тесла?

- Ты о чем?

- Другой мир.

- Вариант нашего будущего?

- Так.

Жанна пожала плечами, как будто пребывала в нерешительности, но потом упрямо тряхнуло непокорной копной волос, и заявила:

- Конечно, хочу! Я никогда не была в других мирах, ну, не считая поездки в Молдавию.

- Что есть Молдавия?

- Когда-то это была наша республика, но и тогда это был другой мир...

- О! Это был юмор?

- Сарказм, Дэнни...

- Так.

- Извини... Да, я хотела бы побывать там, где никто еще не был... Ну, так мне кажется.

- Добро. Я могу попробовать. Ты пойдешь со мной. Так. Думаю, сегодня я смогу есть.

- Пробуй!

И Жанна крепко сжала руку Дэнни.

Глава сорок четвертая Вероятностная реальность

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Бывают дни, когда судьба человека делает неожиданный поворот. Это не зависит от человека, как не зависит от воли кока крен парусника - им управляют совсем другие силы. Иногда мы осознаем эти силы. Тогда в человеке просыпается нечто, что дает ему возможность слышать, или видеть. Такие люди зовут себя контактерами. Некоторым только кажется, что они имеют контакт. Среди контактеров немало людей с психическими отклонениями. Им только кажется, что они слышат голоса, но эти голоса излучает их болезненный мозг.

А вот когда контактер улавливает информацию, точнее, излучения, совершенно другого порядка, то... То тогда все изменяется в этом мире. Тогда человек, контактирующий с тем, что он не понимает, начинает использовать свой дар. И если он использует его во благо, то...

Это был морозный вечер. На небе не было ни облачка. Но и луны тоже не было. Был день, когда на небе происходила смена фаз луны. На сей раз она совпала с полным лунным затмением. И именно этот день стал решающим в жизни актрисы Жанны Крючковой.

Дэн чуть отстранил ее руку, взял заранее приготовленный сосуд - им оказалась простая алюминиевая кружка, заполненная чистым спиртом, вряд ли медицинским, и вряд ли совершенно чистым. Бутылку пойла с соблазнительным названием "Роял" Дэнни приобрел в местном магазине несколько дней назад. В питье он не годился, а вот гореть мог в самый раз. На этикетке значилось, что этот спирт питьевой. Проверять это утверждение как-то не хотелось.

В кружку Дэн налил примерно половину ее емкости спирта, потом бросил несколько щепоток сухих трав. А после этого - спичкой зажег спирт и поставил кружку в укромное место, недалеко от печки. Острый дымок через минуту успел обежать всю комнату, стал щекотать нервы, Жанна громко чихнула, она такой остроты ощущений не ожидала.

Дэн молча положил руки на виски женщины, она закрыла глаза и почувствовала... почувствовала... Почувствовала...

Да! Ей стало и жарко, и весело, и легко - одновременно. Впервые она почувствовала, как должна ощущать себя ведьма, летящая на метле на Лысую гору, дабы не пропустить пир у Повелителя Тьмы! Дэн снова сел на плед. Жанна скинула с себя одежду, закрыла глаза и положила голову на колени к Дэну. Ее мысли были простые и легкие. Она не мыслила, она чувствовала. Она чувствовала, как ветер прикасается к ее коже, как холод ночи целует ее в губы, как несутся где-то внизу огромные бесполезные города. Она неслась вперед, неслась вместе с Дэном, который летел чуть впереди, крепко удерживая ее руку. Дэн изменился, Жанна не могла этого не отметить, как не могла не отметить и того, что ей это было приятно. С ней рядом летел не старик, а уверенный в себе зрелый мужчина примерно лет сорока-сорока трех. Ее самый любимый возраст: к этому времени мужчина и достичь мог многого, и семья ему порядком могла надоесть. Как раз объект ее охоты. Мускулы атлета буграми гуляли по его телу, обнаженному, ярко отбивающему блики восходящего солнца. Грива волос развевалась на прохладном ветру. И только теперь она могла понять, куда они летят. Они летели в границу, в место, где свет менялся тьмой, в место, где один день переходил в другой, в единственное место на земле, где не было времени, а был только явственный переход между сегодня вчера и завтра. И ей предстояло эту границу пересечь. Ветер в лицо стал еще сильнее и явственней. Весь мир сопротивлялся ее проникновению, но они неслись, неслись, отбиваясь от глыб снега (когда только легкие снежинки успели собраться громадными снежными глыбами?). И они, совершенно неожиданно перевалили за границу ночи. Они провалились в яркий солнечный день. Настолько яркий, что Жанне захотелось зажмурить глаза, неожиданно, ощущая, что все это ей только снится, Жанна громко засмеялась.

Она смеялась громко, заливисто, и голос ее отзывался стайками колокольчиков, почти так же, как отзывается звук песни в горной пещере - многократно, звонко, громко. То, что Жанна увидела дальше, поразило еще больше. Она увидела остров. На острове был город, точно, как в песне. Город Золотой. Он действительно казался золотым, точнее, в его красках преобладали два цвета - слепящий белый и матовый золотой. Высокие башни поднимались в небо, стремясь своими шпилями в такую высь, что захватывало дух. Они летели на высоте птичьего полета, но даже так эти башни казались огромными.

- Что это?

Жанна не спросила, она подумала. И поняла, что Дэн ее мысль ощущает, он только чуть крепче сжал ее руку, и Жанна поняла, что вопросы можно будет задавать, но ПОТОМ.

Они начали спускаться, к невысокому зданию, всего в три этажа. Тот, кто стоял и ждал их, мог быть ангелом, но мог быть и человеком. Кажется, у него не было рта, так Жанне показалось, но еще е показалось, что ЭТА СУЩНОСТЬ ей улыбается. Жанне стало на удивление спокойно. Волна какого-то чувства, которому Жанна не могла найти определения, потом что никогда еще не чувствовала такого, полностью поглотила женщину. Она услышала: "Ты хочешь услышать ответы на вопросы? Ты их услышишь". Она очутилась в комнате, откуда открывался вид на Город Золотой. Город поражал белым, золотым, и только под тонкой пленкой золотого Жанна заметила, что там есть и зелень парков, и черные провалы, что блестит не только золото, но и серебро реки, протекающей по центру Города. И тут Жанна ощутила этот голос.

"В твоей жизни все будет в порядке. У тебя будет тот муж, которого ты достойна и ребенок, и ты получишь славу, как актриса".

- И мне нечего опасаться?

"Опасаться тебе нечего, только саму себя. Ты - актриса по сути своей. Но твоя суть может съесть тебя и изменить твою душу".

- И как этого избежать?

"Доверяйся своим чувствам. Включай интуицию. Научись отказываться от того, что тебе не нравиться. Бери только те роли, в которых тебе будет комфортно душою. И не бойся отказывать. Тебя все равно будут ценить".

- Странно, такие простые ответы...

"На простые вопросы простые ответы, так ведь?"

- Кто вы?

"Это вы... только в будущем".

- А разве вам не запрещено общаться с нами, изменять то, что для вас прошлое?

"Прошлого нет. И мы есть только в одном из вариант будущего. Мы общаемся с вами, чтобы вы могли видеть больше, только и всего".

- Мне кажется, что вы просто манипулируете нами. А почему другие сущности не общаются с нами, не пытаются изменить мир к своему варианту?

"Пытаются. Мы высшие сущности. Мы обладаем самым чистым и мощным каналом. Мы многое можем. Но и другие могут многое, пусть меньше, чем мы. Все зависит от частоты вибраций, точнее, от чистоты этой частоты".

- То есть, мы можем стать вами, а можем и не стать.

"Да".

- Скажите, а если мы пойдем другим путем?

"Мы исчезнем".

- У нас есть выбор?

"Всегда".

- А что будет с вами?

"Мы даже не почувствуем ничего. Просто исчезнем".

- Вы те, кто давали Никола Тесла чертежи?

"Этой реальности уже нет".

- А вы?

"Наша точка выбора еще не пройдена".

- Я смогу прийти еще?

"Это возможно".

- Благодарю вас.

"И мы тебе благодарны".

Жанна неожиданно очнулась. Она провела по лбу - лоб был мокрый. Только сейчас она ощутила, что лежит совершенно без одежды, нисколько не стесняясь этого, Жанна провела ладонями по телу - кожа была горячей и влажной. В воздухе чувствовался запах неизвестных трав. Женщина повернулась всем телом к мужчине: Дэн лежал почти без дыхания. Жанна провела ладонью по его коже - то же ощущение влажности, тепла и силы. Да! Именно силы. И тут Жанна посмотрела на Дэна другими глазами: так, как она смотрела на него во время полета. Как будто перед нею был мужчина ее мечты, красивый, опытный, крепкий, которому было легко с нею... От наплыва всех странных чувств Жанну стала бить дрожь. Ей снова стало так жарко, что она готова была бежать куда-то, бежать сломя голову, не оглядываясь назад, осознавая, что прошлого нет, что есть только настоящее, только это, только этот миг, это движение, эта обжигающая мысль и такая же обжигающая страсть!

Жанна прикоснулась к губам Дэна своими губами, она ждала поцелуя, и он, совершенно неожиданно, ответил на ее поцелуй. Ее обняли крепкие НАДЕЖНЫЕ мужские руки. Настолько крепкие, настолько надежные, что...

Голова стала кружиться, как в танце, Жанна понимала, что уже не сможет удержать себя, что ей просто необходимо ЭТО. Секс, слияние, отдаться мужчине... ей это НАДО!

И когда мужчина легко поднял ее на руки, как будто она пушинка и понес в постель, Жанне показалось, что она снова летит куда-то, летит вдаль, летит, как летит ведьма на шабаш. И ровно через минуту шабаш чувств начался.

Глава сорок пятая Найти и обезвредить

Москва, Хамовники, Долгий переулок

Сергей Николаевич Чалый в свои сорок шесть выглядел замечательно. Раньше-то он выглядел просто великолепно! Но теперь только замечательно. Раньше, когда он работал торговым представителем нашего "КамАЗа", и объездил в командировках буквально половину мира, он отоваривался в инвалютных магазинах, привозил из-за вожделенной для многих границы импортные товары, в общем, был в шоколаде. Единственное, что его сильно угнетало, и угнетало до сих пор - так то, что он никак не мог потратить как следует свои средства, показать свое богатство, выставить всем в пику - смотрите, какой он я на самом-то деле! И для этого была серьезная причина. Дело в том, что Сергею Николаевичу регулярно приплачивало правительство, только не наше, отечественное, перед ним никаких заслуг господин теперь Чалый не имел. Отнюдь. Сергею Николаевичу приплачивало правительство США, точнее та ее контора, которую там называют Лэнгли, а у нас попросту ЦРУ.

Его завербовали долгих четыре года тому назад, во время командировки в Панаму. Банальная история: женщина, подброшенные наркотики, шантаж. Вот только на шантаж он поддался слишком быстро и легко. Наверное, сказалось "знание" заграничной жизни и стоимости инвалюты на внутреннем черном рынке. Долгое время он был не востребован. Одно время он даже думал, что его оставят в покое. Но вскоре оказалось, что в покое его никто оставлять не собирается. Ему очень быстро пришлось начать играть за чужих. Вот только ставка теперь была его жизнь.

Сейчас Чалый ехал в своем "Москвиче" приметного красного цвета с такой же приметной вмятиной на правой задней дверце прямо по Долгому переулку. Вот тут, на углу, была закладка. Надо было войти во двор, а там, где куча битого кирпича, был и пакет, завернутый в полиэтиленовую пленку. Там была шифровка и материалы для нового задания. Двор был проходной, закладку делали накануне, так, чтобы свести риск к минимуму. Чалый быстро проехал нужное место, убедился, что его машина стала как раз задним колесом у кучи с кирпичом, вышел из машины и сделал вид, что что-то ищет, взял пару кирпичей, подложил их под колеса, полез под машину, вылез, залез в салон, и пока какой-то случайный наблюдатель смотрел на муки современного московского автолюбителя, последний уже успел вытащить закладку, и через пять минут поехал к себе домой.

Он жил на противоположном конце Москвы, но поехал не к себе, нет. Он проехал ровно два квартала по Долгому переулку, открыл ключом квартиру, о которой не знал никто, только его любовница, Муся, которой сейчас дома быть не должно было. По иронии судьбы, эта квартира находилась по тому же переулку, что и место тайника, которое ему только что удачно удалось почистить. Сергей Николаевич пошел на кухню, по дороге закрыл входную дверь на цепочку, там вытащил из вентиляции шифровальный блокнот, и принялся за расшифровку послания. В посылке была порция денег - часть предназначалась ему, другая, большая, на выполнение задания. Как только Сергей прочел задание, как его голова мгновенно покрылась потом, а круглое, одутловатое, всегда такое бледное лицо покрылось горячими красными пятнами.

Он должен был найти человека. Фотографии, приметы, все было налицо. Сначала найти, а потом уничтожить. Ему давалось возможность выбора: убрать самому или нанять киллера. И то и другое хорошо оплачивалось. И, главное, это задание объявлялось приоритетом. Сергей посмотрел на фотографию. Искать надо было живо, но аккуратно. Чтобы не спалиться. Следовательно, нужен будет исполнитель. Чалый стал перебирать подходящих кандидатур, остановился на двух. Вытащил фотографии. На него смотрело худое лицо человека лет семидесяти-семидесяти двух. Интересно, чем он так насолил его покровителям? Черт, не ожидал от них такого порученьица. Да, секреты уже доставал, случалось. И кое-кого шантажировал, это тоже было. Но такого, не думал... не думал... Потом вытащил шифровку еще раз, покрутил перед глазами, прежде чем сжечь. Сумма с круглыми красивыми нулями, которую переведут на его счет в случае положительного результата операции, вдохновляла. Очень быстро все мучения совести в торговой душе улеглись. Чалый стал перебирать в уме, как выполнить неприятное поручение. Перебрав все варианты, он остановился на одном. Благо, можно было просто пройтись, не особенно напрягаясь. Сергей не слишком любил, чтобы какие-нибудь поручения занимали слишком много времени. Сергей взглянул на часы и решил, что так рано смысла идти на встречу нет, тем более, что он явится на встречу непрошенным гостем, зачем нарываться на неприятности заранее? Сергей решил лечь и часок соснуть, тем более, придет Муся и его разбудит.

Он проснулся через два с половиной часа, поморщился - почему-то Муси все еще не было, потом вспомнил, что закрыл дверь на цепочку и решил, что она просто не смогла попасть домой. На удивление, двери никто не открывал. Да, Мусю не пусти, она бы трезвонила на весь долгий переулок, подняла бы такой крик, что он там с любовницей... Ревнивая, сучка!

Сергей помолчал, подумал о том, что приступы ревности у Муси случаются все реже, что это тревожный знак, стал рассуждать о том, что неплохо было бы завести себе девочку попроще, но понимал, что с Муськой расставаться никак не решится, как раз из-за ее взрывного характера, может слишком много начать ляпать языком, а ему это было ни к чему... Ладно, потом разберемся, куда это Муська запропастилась.

Сергей вышел из дома, свернул за угол, потом прошел между двумя старыми шестиэтажками, оказался во дворе, где в подвальном помещении располагалось кафе с уютным названием "Арагви". Хотя кафе было тут еще со старых добрых времен, когда-то именовалось просто столовой N 215, а сейчас было отдано какому-то ушлому кооператору, про эту точку Чалый знал абсолютно точно одно: крышует это место некий Довгий, главарь серьезной банды, насчитывающей пару десятков боевиков самого серьезного уровня.

В "Арагви" вкусно пахло шашлыком и еще какими-то восточными пряностями, о которых Сергей понятия не имел. За баром стоял тип такой подозрительной наружности, что Чалый сразу же направился прямиком к нему.

- Мне Довгий нужен.

- Простите, кто? Я что-то не расслышал?

- Сам знаешь. Скажи кому следует. И коньяка плесни соточку. Я там подожду.

Сергей кивнул вглубь зала, где занял место за столиком, покрытым сомнительной чистоты скатертью. Коньяк оказался разведенным, горло не обжигал, душу не согревал, наводил тоску, что для коньяка совершенно недопустимо. Вот только долго ждать и впадать в депрессию Сергею не пришлось. К нему подошел татуированный амбал с золотой цепурой и процедил сквозь зубы:

- Чего надо?

- Дело есть. Не пожалеете.

- Вот как? - обладатель золотого кольца вокруг шеи пару секунд рассматривал тщедушное тельце Чалого, после чего бросил так же сквозь зубы: - Топай за мной!

Они прошли в тесную подсобку, оттуда узким коридором куда-то еще, скорее всего, в какой-то из подвалов, по лестнице направо, пока не открылась небольшая бронированная дверь. За ней сидели двое - бодигварты, хотя им такое слово и не было известно. Цепные псы неприязненно посмотрели на Чалого.

- Руки за голову! Лицом к стене! Ноги расставить! Шире, бля!

Он сам обыскал Сергея, наткнувшись на пачку, которую тот приготовил, криво усмехнулся.

- Что, батя, решил конкурента успокоить? Ну, давай, иди, это как раз наш профиль!

Сергей поправил костюм и вошел в комнату, где сидел сам Довгий. С ним рядом сидели еще двое. Его верные псы и помощники.

- Чего надо? - Довгий обладал лошадиным лицом и неприятной подленькой улыбочкой.

- Надо найти одного человека. Быстро и без особого шума.

- Найти? Мы что, бюро находок?

Чалый выложил на стол пачку долларов.

- Хороший подход. Уважаю. - процедил с той же улыбочкой Довгий, кивнул помощнику, который быстро стал пересчитывать купюры. Результат главе банды понравился.

- Ну? Найти и что? В лесу закопать?

- Пока что только найти.

- Это не совсем наш профиль.

- Это аванс. Находите - даю столько же. А дальше будет видно. Скорее всего, будет работа и по вашему профилю. Сначала найдите.

- Добре... найдем. -тон Довгого изменился. Как связаться?

- Позвоните после восьми вечера по этому телефону. Трубку возьмет женщина. Передадите привет от Гиви. Она в курсе.

- Ну, давай данные.

Сергей выложил на стол две фотографии Дэна Кэрпентера и несколько слов, в которых значились особые приметы старика. Чалый посмотрел на эти данные с явным подозрением.

- Задачка... Лады, сделаем.

Глава сорок шесть Самый длинный уик-энд

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Это утро было для Жанны особым. У нее начались месячные. Так бывает всегда, когда хочется меньше всего. Они уже неделю с Дэнни были... Жанна задумалась. Сначала она решала задачу, что ей делать: принять ванну или душ. Результат стал в пользу первого решения. Она сидела на краю ванной и курила. Надо сказать, что Дэнни не курил, но к этой слабости Жанны относился более чем терпимо. И, вообще, он оказался сильным мужчиной и крепким любовником. Какие мускулы! У него тело сорокалетнего мужчины, а не старика, каждая мышца работает, и как! А как у него крепко стоит! Сейчас у этих... бизнесменов хреновых кроме размеров и похвастаться нечем. Орудие есть, да только из вялой пушки и по воробьям не стрельнуть. Нетушки, сколько таких перевидала. Фанфаронятся, только потом нули в постели. Сделай мне минет, крошка... А этот нет... неутомим, хорош... опытный конь борозды не портит... только это не про Дэнни... Он не просто не портит - после него молодые жеребчики отдыхают... Какой кайф чувствовать себя женщиной! И как часто чувствовать себя женщиной! Жанна разделась. Ее тело горело, так хотелось любви. Дэнни? Он сидел за чертежами. В последнее время он часто и подолгу сидел за работой. Жанне удавалось отвлечь его от работы ради плотских утех, но она чувствовала, что Дэнни спешит, работает в бешенном темпе. Почему? Неужели боиться, что я его затрахаю? Ну, сегодня мы это проверим. Сегодня у меня слишком решительное настроение... могу изнасиловать любого... только тут кроме Дэнни и насиловать некого. Алкаш в соседнем доме не в счет.

Вода полностью набралась в ванную, чем Жанна тут же решила воспользоваться. Вода грела, чуть обожгла ступни, но потом стало намного теплее, кожа быстро привыкала к температуре воды, а Жанна быстро привыкала к тому, что мир вокруг нее стал другим. Ну пусть немножечко, но все-таки другим. Ей было с чем сравнивать. Нет, не в сексе, в отношении к себе. Даже Игорь... Игорь... он был потребителем, он потреблял мое тело, восхищался моей красотой, но больше всего получал удовольствие от того, что мог меня предъявить своим друзьям и заявить, что у него "самая сексуальная жена в целом мире". Вот придурок! Это было похоже на редкую разновидность вуайеризма. Да... он терпел все мои измены, даже не осознавая, что из тех друзей, перед которыми он так хвастал, двое знали меня не понаслышке. Ну и что? Разве такого не бывает? Кто вообще может решать за меня, как мне жить? Я женщина и пробиваюсь так, как могу... А что там Дэнни? Все работает? Не придет потереть мне спинку? Вот эти мужики - когда у них доходит до работы, то им сразу становится не до секса. Хотя Дэнни не такой... Он внимательный ко мне... и он меня слушает, как будто я могу быть ему чем-то так сильно интересна! Странный он все-таки мужчина! Очень странный.

Но как же хочется трахаться! Прямо сейчас! Жанна нырнула под воду и вынырнула уже с мокрыми волосами. Но мысли от этого прохладнее не стали. И зачем это я бортанула Витальку с режиссерского -перспективный ведь мальчик... А! Ну да ладно... Мальчик ведь еще... С Дэнни ему не сравниться - даже близко не валялся... Самописец... Любит себя больше чем процесс. Он любит не процесс, а себя в процессе! Вот! Но сейчас бы пригодился... Ну кто-нибудь, да пригодился! Жанна провела рукой по груди, не замечая, что задевает соски, как бы невзначай, но все-таки, она высунулась из ванны и сделала нескромную попытку призвать помощь:

- Дэнни! Потри мне спинку, плиз!

В ответ же была тишина. Дэн вышел во двор, чтобы принести дров и подбросить в быстро остывающую печку. Свет уже был, но газ был еще проблемой. Горело еле-еле, и если бы не бойлер на электрике, Жанна мылась бы в бане, а что? Это идея... Надо будет Дэну показать, что такое настоящая русская баня, тем более, что ее тоже привели в порядок.

Но как хочется трахаться! Жанна не выдержала, прогладила рукой грудь еще раз, потрогала свои огромные соски, прекрасные, ровные, похожие на тарелки инопланетян больше, чем настоящие тарелки. Она почувствовала, как жар приливает вниз живота, требуя немедленной разрядки, еще немного потеребила грудь, а потом спустилась пальчиком вниз, чтобы удовлетворить себя самой, по мере возможностей. Она ласкала себя, ласкала почти до изнеможения... но никак не могла разрядиться, это было странно ... все время стоять на пороге и ... и... И она не выдержала...выскочила из ванны в чем мать родила и побежала искать Дэнни. Он как раз закончил с печкой и мыл руки на кухне, аккуратно бережными движениями, как будто ученик ювелира, впервые допущенный к самостоятельной работе. И тут появилась она - дикая, голая, напористая, вихрь, который хотел его, хотел немедленно, хотел прямо сейчас...

Жанна обхватила мужчину, впиваясь поцелуем в губы почти повисла на нем. И ему ничего не оставалось делать, как пристроить Жанну прямо тут, на кухне, на кухонном столе, содрать с себя брюки и войти в нее, такую мокрую, горячую, жадную... Жанна ждала этого, она почувствовала, как он наконец-то входит в нее, как все ее естество рвется наружу, отзывается на каждый его удар, на каждое движение, к ней накатывало так стремительно это такое сладкое, такое мощное, такое сильное... что она неожиданно впилась в кожу его спины когтями и издала хищный крик волчицы-победительницы! И только тогда, когда тело ее перестало биться в волнах совершенно феерического оргазма, Жанна позволила перенести себя и уложить в постель... Но отпускать ЕГО она не собиралась. Она слишком хорошо знала, на что способен ее темперамент в первый день, знала, что этого раза ей будет мало, чувствовала, что он может и хочет продолжать. И тогда она легла на спину и широко расставила ноги, так, чтобы ему было удобнее войти в нее.

Вечером они сидели за кухонным столом, тем самым, еще хранившим утренние запахи их соития. Жанна еще дважды склоняла мужчину на секс, пока окончательно не успокоилась. Сегодня она была больше без одежды, чем одетой, ну и что? Кому от этого холодно, кому от этого жарко? Ее мало волновало даже то, что записи их жизни мог кто-то слушать: пусть у них горят уши, чем я погибну без оргазма, раз и навсегда решила она для себя. И какая актриса не должна уметь раздеться при людях? Только плохая! Но сейчас тело утомилось, а душа отдыхала. Дэн заварил чай из трав - эти травы Жанна привезла еще месяц назад. Дэнни сам дал список, а потом составлял смеси по своим собственным рецептам. Всю эту неделю он учил ее медитации. Только его медитации совершенно не походили на йоговскую практику: Жанна встречалась раньше с одним парнем, он приводил ее на занятия йогой... А тут было как-то так и как-то по-другому. Как, Жанна не могла объяснить, она просто чувствовала, что все происходит по-другому. Во время тех тренировок с ней ничего не происходило. Абсолютно ничего. А во время этих... Наверное, я еще не могу описать эти чувства, пока я только понимаю, что они есть.

- Я хотел бы сказать тебе что-то важное... - Дэн отставил кружку с чаем и посмотрел прямо в лицо Жанне.

- Да, Дэнни!

- Я хочу креститься... в церкви...

- Что?

Жанна чуть не поперхнулась чаем от неожиданности.

- Зачем, Дэнни?

- Я когда-то дал обет... Никола... он хотел, чтобы это случилось в Смилянах. Но это не будет я знаю, сейчас там плохо.

- А разве ты не крещен?

- Нет... моим родителям было на это плевать... а дальше... дальше не было такой возможности.

- И именно тут, в церкви? Ведь вы в Америке протестанты?

- Никола хотел, чтобы я принял православие. Я не могу это нарушить.

- Знаешь, мне это очень странно.

- Так. Но ты должна это принять.

- Да нет, Дэнни, я не вижу в этом никакой проблемы.

- То есть?

- Если ты решил, если тебе это важно, почему бы и нет?

- Так. Спасибо! Я говорил с отец Иоанном. Следующая неделя. В четверг. Но я хотел сказать не это, хотя с этим связано есть.

- Слушаю, Дэнни...

- Я хотел бы чтобы мы с тобой повенчались в церковь.

- Что?

Глаза Жанны стали большими и удивленными...

- Зачем это?

- Мне кажется, что мыс тобой стали действительно муж и жена, так?

- Так...

Жанна не заметила, как вместо "да" использовала это дурацкое "так". Она смотрела на Дэна и ничего не понимала. В душе у нее все переворачивалось. Она понимала, что это "что-то" это был он, хотя и не понимала, как все это произошло.

- У тебя есть сейчас выбор: ты можешь уйти, ты свободная есть. Я дам им все, что смогу, и так дам... За те пару неделя счастья, что есть у меня. А ты можешь быть свободная, если захочешь. Если захочешь остаться со мною, потому что я тебе немного неразличен, то...

- Не-без-различен, Дэнни... - совершенно автоматически произнесла Жанна. - Да, ты мне небезразличен. И... никто мне еще не делал предложения... серьезно не делал. Предложение залезть к ним в постель - сколько угодно. Даже звали жить с ними... гражданским браком... а вот так, да еще в церкви... Дэнни, ты понимаешь, насколько это серьезно... для меня серьезно? Понимаешь?

- Так... надеюсь, что понимаю. Наверное, мне не надо было это говорить... Глупое предложение, так?

- Нет, нет, Дэнни, ты не так меня понял... оно просто застало меня врасплох... Ведь мы и так муж и жена...

- Тебе вернут паспорт и ты не будешь мне жена, это просто, так?

- Наверное, для них это просто... а для меня? Дэнни, можно я подумаю?

- Так, конечно, я не мог тебя торопить больше...

- Спасибо! Я ведь понимаю, для тебя это важно... Но и для меня тоже... Да?

- Так... Я все понял... я умолкну...

- Ну вот... начал делать признание и умолк! Ну кто останавливается в этом деле на полдороги, ты уже говори, нахваливай меня, может, я в конце-концов и соглашусь? Кто меня знает?

- Так... тебя сложно узнать... ты есть ветер. Но в этот ветер есть сила. И ты есть характер. Говорят, у вас... стерва... так?

- Так...

- Но это говорят потому что твой характер есть. Ты еще себя не открыла. Это все есть впереди. У тебя большое будущее. Я знаю это... Я все видел... И я хочу еще какое-то время быть с тобой разом. Так? Это мое предложение. Это все, что я хотел бы тебе сказать, сори, если повторился... И для меня очень важно узнать, чтобы ты можешь мне ответить. ОК?

- И что будет, если я скажу "ТАК"?

Жанна уставилась своими огромными глазами прямо в глаза Дэна. Тот прочитал в ее взгляде все, что должен был прочитать, если не был слепцом. Он взял ее руку и поднес к своим губам. Жанна зажмурилась. Она впервые почувствовала себя по-настоящему счастливым человеком.

Глава сорок семь Все точки над i

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Петр Корчемный был в отвратительном настроении. Сегодня все валилось из рук. Было довольно холодно, снег выпал вчера, хотя и не такой густой, как обычно. Надо было расчистить двор от снега, присмотреться к тому, что происходит напротив, составить очередной отчет, который ждет генерал Переделкин. Он был одет под бомжа - тулуп, валенки, шарф. Лицо не брил специально. Две недели назад примерно он говорил с генералом на его конспиративной квартире. Сдавал очередную порцию отчетов. Потом должен был заехать к себе на фирму, чтобы подписать очередной ворох бумаг, но у генерала немного задержался. Константин Львович тогда сказал, что во время встречи Роберта Гейтса с Примаковым в Кремле, когда обсуждались дела сотрудничества разведок двух стран, Гейтс задал вопрос о том, не причастна ли Контора Примакова к исчезновению американского гражданина Дэна Кэрпентера. Евгений Максимович заверил своего коллегу, что мы не проводили никаких активных операций на их территории, но кто знает, поверил ли в это сам Роберт Гейтс?

Да, вот уж времена настали, шеф ЦРУ посещает Кремль, встречается с шефом внешней разведки России, задают друг другу вопросы, договариваются о сотрудничестве. Да раньше про такое никто не то чтобы мечтать, такое ни в одном страшном сне присниться не могло!

Но больше всего настроение Петра было испорченно совершенно другим фактом. Как-то неожиданно он понял, что ревнует... Да, именно ревнует. И кого? Жанну Крючкову, объект Красавица к Старику - Дэну Кэрпентеру. И ревнует с тех пор, как они перешли ту грань, которая делала их отношения чисто дружескими. Что это было? Как в этом разобраться? Петр не мог себя понять. Да, он знал Жанну, знал про нее буквально все, мог рассказать краткую биографию каждого ее мужчины. Он не встречался с нею ни разу с глазу на глаз... Она вообще не представляла себе, что такой Петр Евгеньевич Корчемный существует на белом свете! И все-таки он ревновал! И это выводило его из себя! Быть такого не должно было! А все-таки было! Странная штука эти наши чувтсва!

В пол восьмого утра на дороге появился красный "Москвич" с московскими номерами, и вмятиной на правой задней дверце. Петр зафиксировал номер в памяти. Машина простояла минуты три-четыре и поехала в сторону Истомихи. Раньше Петр такой машины не замечал. Поэтому насторожился. Но насторожился зря. Ничего больше не происходило. В восемь, как всегда, Александр забрал Жанну и повез на занятия. Петр вернулся к обычным делам, пошел готовить кашу, в общем, все было как всегда. Через два дня пятница, его сменят. По пятницам Петр ехал в Москву - сдать отчеты, сделать важные дела на фирме, отдохнуть, все в один день. А на выходные снова на боевом посту. Что делать, если пора сложная и людей на эту операцию выделить невозможно?

Человек в красном Москвиче доехал до Истомихи, сверился с картой и повернул на дорогу, ведущую к столице. Это был тот самый Сергей Чалый, человек, который работал не только на внешторг, но и на ЦРУ. Его привела в Колычево жадность. Не хотелось делиться с бандюками большой суммой денег. Казалось, ну что стоит убить человека? Зайти в дом и пристрелить из пистолета, благо, оружие найти было не сложно. За двести долларов ему сторговали приличный "Вальтер" - старый, но надежный. Он сам опробовал его в выходные в лесу. Но выйти из машины и пойти на дело Сергей так и не решился. Что-то не давало ему переступить эту грань, понимал, что все вроде может, а вот выстрелить, глядя человеку в глаза - не сможет, черт его побери. Теперь он торопился на встречу с Довгим, спешил отдать приказ, так, как получил его от своих хозяев. Там решили, что ликвидация должна была быть обыграна под бандитские разборки. И сделана громко, с шумом, открыто, чтобы отбить у русских охоту пакостить американцам надолго! Уж слишком болезненно они перенесли эту пощечину. Были уверены, что при Ельцине Россия будет идти именно туда, куда они, американцы, ей и укажут. Были у них такие мысли. А трезветь никому не хочется.

Быстро вечерело. Жанна приехала домой раньше обычного. Дэн был во дворе, ходил мрачнее тучи, таким его Жанна никогда еще не видела.

- Дэнни, что случилось, на тебе лица нет?

- У меня есть главный разговор к тебе.

- ОК, милый, я только в туалет, очень хочу... очень, ну, минутку, да?

И Жанна влетела в дом.

- ОК! - пробормотал ей вслед Дэн. Потом перевел взгляд на улицу и выругался:

- Fuck you! Fuck you!

Да, он уже видел это. Видел сегодня, когда вновь был там, в Городе Золотом, как назвала это место Жанна. Он видел, как подъезжают от Колычева две машины внедорожника, иномарки, как из них выходят вооруженные до зубов люди. И он знал, что в этой ситуации есть только два варианта развития событий: либо он успеет прикрыть собой Жанну, либо она прикроет своим телом его. Он видел это сегодня поутру, но он не думал, что ЭТО случится так быстро!

И Дэн бросился к дому.

Петр тоже заметил приближающиеся машины. И когда из них стали выходить вооруженные до зубов люди, понял, что надо действовать - и действовать быстро! Он бросился в дом, стараясь, чтобы его не заметили - при себе оружие не носил и теперь ругал себя за это. В доме была рация, и Петр быстро набрал тревожный код, нервно и громко сообщил о серьезной проблеме и попросил подмогу - немедленно! Он не знал, что ему предстоит делать, но что-то сделать был должен. Он прыгнул во двор и укрылся за поленицей. Ставшие полукругом бандиты были видны, как на ладони. Они подняли оружие и открыли по дому бешенный огонь. Петр выругался, прицелился из выданного генералом Макарова в третьего от себя бандита - тот стрелял даже не из автомата, у него был ручной пулемет, серьезная штука даже для такой крутой банды, как эта. Два выстрела. Попал! Пулеметчик тупо осел на землю, истекая кровью. Понимая, что его пока еще не заметили, Петр сделал еще два выстрела, выбив самого ближнего к нему автоматчика. Но их было еще четверо, людей с автоматами, остальные стреляли из пистолетов. Один - из двух сразу. Нападавшие поняли, что происходит что-то не то. Двое с автоматами упали в снег, быстро определились с возможными целями, и стали садить из автоматов прямо по дому, один выцеливал поленицу, уверенный, что это самая удобная позиция для обстрела. Пули запели прямо над головой Петра, в лицо полетели щепки, выбиваемые пулями. Остро и неприятно запахло смертью. Петр быстро поменял позицию, прикрытие было уже не таким надежным, но все-таки было, выстрелил еще в одного автоматчика, попал, но в плечо, того развернуло, Петр руганулся про себя и решил, что пора сменить позицию еще раз.. Кто-то из бандюков скомандовал, и они перенесли весь огонь по Петру. Тот не успел перекатиться в новую точку, чтобы хоть как-то укрыться от пуль - дважды его ударило в грудь и сознание быстро его покинуло.

Поняв, что огонь прекратился, бандиты осмелели. Они вновь встали во весь рост и стали поливать огнем тот же дом, в котором прятался Дэн. И тут рвануло! Рвануло в этом самом доме. Взрыв разметал крышу, деревянные балки опали грудами и стали пылать, такое впечатление, что сразу рванул маленький склад боеприпасов.

- Что там?

Один из бандюков, скорее всего, главный, высунулся из-за машины и посмотрел по сторонам. Братки меняли обоймы, так, на всякий случай. Было тихо.

- Глянь... - кивнув на взорванный дом, произнес главный.

Один побежал к дому. Тот горел, недалеко от калитки он увидел кусок металла красного цвета, поднял, побежал к дому, огляделся, поперхнулся от дыма и вернулся обратно.

- Мы в газовый баллон попали. Вот, смотри, как его ошметало... там все горит... Никто не выжил...

Железяка с газовым вентилем упала в снег.

- Ладно, мотаем. Ну?

- Петро ранен, Синява и Хахол убиты. Надо бы поглядеть, может тот гад...

- Уходим. Мне это все не нравится. Быстро! По машинам!

И через минуту взревели движки мощных моторов, и они исчезли, как будто их и не было здесь вовсе.

Глава сорок девять Исповедь

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Когда они появились, Жанна была уже на кухне. Она помнила про разговор, но решила быстро сделать кофе и что-то перекусить, потому как посетив туалет поняла, что чертовски проголодалась. И ничего не сможет воспринимать, пока не поест как следует. Но тут ей стало не до кофе. Все дальше происходило как в кошмарном сне. Она увидела Дэна, несущегося к кухне, услышала какой-то странный грохот, не похожий ни на что, треск, звон лопающегося стекла, осколков, разбитой тарелки, Она стояла в ступоре не понимая, что происходит, и тут Дэн навалился на нее и повалил на пол. Жанна ударилась затылком и ничего не соображала пару секунд. И только потом до нее дошло, что это те самые неприятности, к которым ее так готовили. Это ведь обстрел! И еще она поняла, что ей повезло, что лежит на полу. Пули пробивали дерево, оставляя сияющие лучами заходящего солнца дыры. Щепки труха и осколки покрыли весь пол. Жанна постаралась приподнять Дэна, крикнула ему "Дэн!" но он был без сознания, ничего не ответил. Она попробовала, рука наткнулась на теплую липкую кровь... Жанна выругала себя, вспомнила про кнопку, поползла по полу, благо, пули стали влетать в дом почему-то реже. Потом нажала заветную кнопку - опрокидывая стул поднялся металлический щит. Пули тут же три-четыре раза ударили в щит, отрикошетив в потолок. Теперь она перетащила под его укрытие Дэна. Тут был вход в подвал. Эта его часть была укреплена заранее. Оставалось спустить аккуратно Дэна и спуститься самой. Жанна не знала, что время на этот маневр ей дал Петр Корчемный, обстрелявший бандитов из своего ненадежного укрытия. Как только Жанна втащила Дэна в подвал, и опустила щит, нажав рычажок, в доме раздался взрыв - это сработала заложенная саперами тротиловая шашка. Она была в комплекте с горючей смесью и рваными остатками пропанового баллона, что-то вроде страховки, сделанной для того, чтобы после взрыва нападавшим в голову не пришло искать спасшихся людей. Страховка от генерала Переделкина.

Теперь оставалось только ждать. Жанна положила голову Дэна на колени. На ощупь нашла фонарик, включила - в этом маленьком помещении всюду можно было достать рукой.

Дэн получил два пулевых ранения, и из ран густо сочилась кровь. Он застонал... Жанна наклонилась над раненным.

- Что с тобой, Дэнни, как ты?

- Это плохо. Я знать. Я все знать. Хотел, чтобы ты уезжала. Сегодня все видел... Так... Я просто не успеть...

- Подожди, не говори, сейчас нас вытащат... Береги силы. Я тебя перевяжу.

- Не то... Все не то... не спасут, я знаю точно. Есть было два вариантов - или ты бы накрыла меня или я тебя... я это видел... они... они мне показали... прямо утром сейчас... я выбрал второй.

- Но зачем?

- Я так не могу иначе. Тебе надо жить. Ты есть жизнь. Я - нет...

- Дэнни! Ну, продержись, я же знаю, ты сильный...

- Это... завтра... я должен был креститься... Так? Теперь нет. Ты...

- Что я?

- Ты... меня крестить... такой есть православный обычай. Ты можешь это делать. Тут вода есть?

- Да...

- Делай!

- Как?

- Как знаешь... прошу тебя...

- По-моему, перед крещением принимают исповедь...

- Так... я сказать...

- Не говори. Прошу тебя, не надо. Держись, я тебя очень прошу!

- Это не польза. Польза если я сказать тебе все...

- Прошу тебя, Дэнни!

- Слушай так. Это было в отель "Нью-Йоркер". Никола уехал на три дня. Встреча с Резерфорд, если я не ошибался. И тут меня взяли в оборот. Я кормил голубей. Так сказал Никола. Он имел много корма. Я брал пакетик и шел в парк. Да, на то самое место. Когда я пришел в номер стучали. Это была полиция. И два агента ФБР. Я тогда не знал, думал, только полиция. У меня в номере нашли драгоценности. Два ожерелья. Потом агенты сказать - если я буду умный, то меня тоже смогут отпустить. Я дал согласие. Я еще не знал, что делать тогда. Я был молодой и глупый. И очень хотел жить. Я знай, они хотели иметь его чертежи. Но я не давать им чертежи. Они думать, что Тесла меня секс. И я им так думать разрешал. Никола никогда... Он был совершенно другой. Так.

- Дэнни...

- Не мешай мне, плиз, это есть очень важное...

- Хорошо, не буду.

- Я тогда понимал, что меня будут держать под контроль. И ничего сделать с этим не мог. Тесла тоже был под контроль. Особенно когда его сбил авто. Это люди Гувера сидеть за рулем. Так такси никто не искал. Я ходил за Никола, приносил ему еду и все, что было надо. Тогда я понял, что надо какой-то чертежи им давать. Никола уже несколько много раз брал меня с собой. Я знать много, но не оружие. Этого Никола мне запрещать. Когда его сбить машина, многое изменилось. Он стал раздраженнее, он много что знал, он считал, что война теперь не избежать. И он очень был расстроен этому. В сорок третьем году он должен был говорить с госпожой Рузвельт. Он долго хотеть этой встреча. Весь период война до того он хотел с ней говорить. Он хотел, чтобы его несколько идея стали основой оборона, он знал, как остановить война и быстро! Каждый день был тысячи жизни. И он не мог это просто так перенести. Это быль его новый план. Но это был не нужно Гувер и его люди. То, что мог предложить Тесла их пугать. К декабрь сорок второго Никола уже был здоровый почти. Он очень ждать этой встречи. Рузвельт был неординарный личность. Он мог найти общий язык. Но тут Гувер принял решение Тесла убрать. Он принял это решение не смотря на то, что манхэттенский проект не был законченный весь. Он боялся этой встреча. Первый января сорок третий Элен Рузвельт хотела встретиться с Тесла. Гувер тогда же решил это не допустить.

- Почему?

- Это не Гувер решать. Это решать те, кто стоял за Гувер. Те, кто наживал состояние на этой война! Мы были в сторона. Мы были мясо и деньги, которым платили за военную техника. Русские слать золото, бриты слать золото. Америка стала пухнуть от деньги. И все это мог один Тесла остановить! Они и раньше его ненавидеть. Его изобретения угрожать их финансовая безопасность. Поэтому их травили, поэтому его и решили убивать. Во всем были виноваты деньги. Третьего января меня говорить сам Гувер. Это очень плохой человек. Он абсолютный власть. И власть денег только. Он гарантировать мне жизнь. Но я не знать, что это будет за жизнь! Мне тогда не надо было бы согласиться. Но я согласился. Пятого к Никола приехал Савва Косанович, его племянник, так? А уже пятого вечером мне приставить нож к горло.

- В смысле?

Дэн чуть заметно сжал руку Жанне.

- Я должен быть дать Тесла яд. Мне дали цианид. Много. Они думать, что маленькая доза ему не повредить. Так и было. Его уже пытались как-то, не смогли. Он действительно крепкий был. Тогда яд ему дл врач. Только доза была обычный. Поэтому Никола к себе врачей не подпускать. Я пришел в нумер, а там сидел Никола. Он все знать.

- Как все знал?

- Он все видел. Там, в вариант. Он смотрел на меня и молчать. Я все понимал. Но ничего не мог сказать. Так мы сидели почти час. Потом он сказать... "Делай свое дело!" И поцеловал меня в лоб. Он такой имел привычка. И сказал еще... "Завтра поутру! И пообещай мне, что ты креститься в православный в Смилянах". Я обещал, дал обет. Он еще сказать: " Как странно! Он завтра родится, а я завтра умереть". Он много знал про СУЩНОСТЬ Бога, хотя и говорил, что это есть сущность непознаваемая. Бог - это есть энергия. Только это есть основа всех энергий. Он мне раз показать ЭТО... А тогда он мне показать совсем другой. Он дал мне чертежи всего оружия, что знал. Я стал что-то вроде его отражение. Потом он все чертежи уничтожил. Утром я приготовил его чай и влил туда весь яд. Но он умирать не сразу - только под вечер. Его организм был не таким как всех. Он страшно мучался. Так. Из-за я. Это я убить Никола Тесла по приказ Эдгара Гувера. Это сделать я! Я должен был это сказать... извини, что тьебе... так получилось...

- Господи! Бедный ты мой... потерпи, а... скоро наши придут, вытащат нас отсюда...

- Я не знал, Гувер сохранить мне жизнь. И что он с моей жизнь сделать! Это есть то, что я тебе сказать сейчас. Здесь. Последней... Ты сможешь туда ходить... В твой Город Золотой. Когда я убить Никола я не мог там ходить. Мне было закрыто. Это тебя пропустить, меня с тобой пропустить. Я это знаю. Они тебе будут помогать. Почему-то будут. Это тяжелый есть крест.

- Дэнни, прошу тебя, держись!

- Стоп! Вот еще... Здесь... руку возьми... так!

Жанна залезла под рубаху и обнаружила стопку бумаги. Это были чертежи, залитые кровью.

- Там, в дом, в сейфе чертежи гражданский изобретения Тесла, которых он не патентовать даже. А тут - тут все его оружие есть. Я держать их при себе, чтобы уничтожить, я не мог решиться их отдать вашему правительство. Но я обещал. Это страшный сила. Я не знаю, можно ли этот джин выпускать из бутылка. Теперь они твой. Ты теперь будешь решать, что с этим оружием делать... Это не только энергия щит, это и генератор невидимой поля, это и лучевой оружие, лазер просто игрушка, так, и его энергия установки...чтобы вызывать землетрясения где хочешь. Все это твой...

И он легким движением руки сжал ладонь Жанны, как бы вводя ее в неожиданное наследство.

- Теперь крести меня... так?

Жанна пробормотала что-то невнятное, потом перекрестила фляжку воды, которая хранилась в этом помещении, начала шептать "Отче наш", потому как никакой больше молитвы не помнила.

- Господи! Ты один на небеси! Да святится им твое, да придет царствие твое! Хлеб наш насущный дай нам днесь. И прости нам грехи наши, как мы прощаем должникам нашим. И не введи нас во искушение, а избавь нас от лукавого. Аминь!

Перекрестилась, перекрестила его и повторила молитву еще два раза. Да, вспомнила, что на ней серебряная цепочка с крестиком, перекрестила и ее, дала Дэну прикоснуться губами к кресту, брызнула на него водой, спросила, отказывается ли он от Сатаны, тот ответил своим "Так", но почти что неслышно.

- Ну вот, ты и крещен!

- Так... моя воля, последний... если у меня там что-то из денег... дайте на церковь, чтобы ее восстановили, тут... в селе... храм... это я так хотел бы... это не взятка Всевышний... это моя воля...

- Побереиги сил, Дэнни, молчи, прошу тебя...

Жанна билась в отчаянии, но понимала, что ничего сделать не может. Жизнь вытекала из него, сочилась густой кровью через ее пальцы, из глаз женщины лились беззвучные слезы...

- Жанна, спаси-ба тебье... за всьо...

Его голос стал глухим и слабым, Дэн закрыл глаза, вскоре губы стали шептать какие-то слова на английском, но это не слова были, не фразы, а обрывки слов, смешанные в единую кучу. Жанна, повзрослевшая, которая стала старше сразу же лет на двадцать, ощутила, что на ее плечи навалилась неожиданная тяжесть, тяжесть ответственности, то, к чему она совершенно не стремилась и стремиться не могла! Ей было интересно! Очень интересно, хоть краем глаза взглянуть на эти чертежи, оставленные оружейником Тесла. Но что-то подсказывало ей, что она совершит несусветную глупость: пусть с ЭТИМ разбираются специалисты...

Или ж нет? Почему? Почему ЕЙ надо все это решать... Нет, отдать специалистам, пусть они разбираются, кто она такая, чтобы... Нет, это же черти что такое... это же... Жанна почувствовала, что начинает задыхаться, так нестерпимо тяжело ей стало от того, что она держала в руках стопку этих бумажек. За что ЕЙ все ЭТО?

И неожиданно Жанна вздохнула:

- Господи! Не по мне ноша твоя!

Это прозвучало не как молитва, а как озвученное решение. И тут же таким же решительным движением Жанна взяла кипу листков, закапанных кровью, достала из кармана джинсов зажигалку, щелкнула ею, потом положила листочки на пол и смотрела, как они догорают, как уносит дым в вентиляционное отверстие, и не испытывала даже желания спасти хотя бы один из листков. В нестойком пламени отражались ее глаза, большие, неожиданно спокойные, как бывают спокойными глаза человека, совершившего самый главный выбор в совей жизни.

Потом она аккуратно смешала пепел и разбросала его по всему полу, уверенная, что, как только их откроют, пепла будет еще больше. И когда последний кусочек пепла осел на пол, Дэн Кэрпентер как-то громко захрипел, и осел, глаза его закатились, дыхание остановилось.

Так умер последний человек, знавший все тайны оружейника Николы Тесла.