Оружие-мутант. Антология американской фантастики

Джек Шарки Вопрос протокола (из записок космического зоолога)

Из космоса планета Вирида выглядела этаким раздувшимся в ширину на пятнадцать тысяч миль теннисным мячиком, поросшим мхом. При облете выяснилось, что вся она была покрыта буйной растительностью. Тщетно, виток за витком, пытались космонавты высмотреть хоть какую-нибудь прогалину в этой сплошной зеленой мантии. И лишь в самый последний момент, когда они собирались, несолоно хлебавши, вновь ринуться в царство вакуума — корабль не был приспособлен к длительным полетам в атмосфере, — земляне узрели маленькую полянку треугольной формы. Могучими объятиям, стягивал ее со всех сторон громадина-лес с пышными деревьями, сплошь оплетенными паутиной лиан. Их мясистые стебли, скручиваясь жгутами и обвиваясь вокруг ветвей, напоминали задремавших анаконд. Извергая струи голубоватого пламени, звездолет с пронзительным свистом опустился на мягкую глинистую почву джунглей в самом центре треугольника.

Немедленно из выходных шлюзов высыпали члены группы обеспечения с баллонами сжиженного газа. Они дружно устремились в полумрак сельвы, зловеще подсвечиваемый отблесками занявшихся местами при посадке пожарищ, и обрушили на всепожирающий огонь пенистое облако. Раскаленные щупальца уже, хищно извиваясь, черными полосами потянулись по траве. Затерявшиеся высоко в кронах деревьев лианы корчились, подпаленные языками пламени. Рефлекторно выделяющийся из них густой сок, стекая вниз, смешивался с золой, шипел на дымившихся головешках. Огненная стихия нехотя сдавала позиции.

Наконец доложили о нормализации ситуации. Вышедший из корабля Джерри Норкрисс сразу же окунулся в зеленый полусвет из отраженного металлическим корпусом изумрудного многоцветья первозданного леса. Рассеянно кивнув в ответ на рапорт о ликвидации возгораний, лейтенант все свое внимание сосредоточил на второй группе космонавтов. Те суетились под одним из элеронов звездолета, устанавливая нечто вроде кушетки, скульптурно точно воспроизводившей очертания человеческого тела. Джерри прилег на нее.

Между тем часть космонавтов из группы обеспечения, освободившись от баллонов, обступили его с оружием в руках, внимательно и настороженно вглядываясь в джунгли, готовые молниеносно отреагировать на любую возможно затаившуюся там опасность.

По сравнению с ними задача лейтенанта Боба Риддера выглядела совсем несложно: контролировать и координировать информацию, которую готовился воспринять Джерри. Он высунулся из звездолета:

— Готово, лейтенант!

Сделав отмашку, что понял, Джерри возложил на голову тяжелый, нашпигованный электроникой шлем. Боб тем временем отлаживал связь между этим сложнейшим оборудованием и блоком питания, размещенным под другим элероном корабля.

Убедившись, что шлем отлично облегает голову, Джерри вытянулся на кушетке во весь рост и закрыв глаза.

— Доложите, когда закончите наладку.

Боб вернулся на корабль. Подойдя к опутанному высокочастотными кабелями пульту, он вставил в гнездо микроволновую кассету. Закрыв панель, он нажал кнопку, направив тем самым в сторону диких джунглей поток импульсов. Несколько месяцев тому назад их зафиксировала и записала автоматическая ракета, выведенная на орбиту вокруг Вириды. Тогда были выявлены типы биоизлучений двух видов планетной фауны, еще не занесенных в обширные архивы Звездного отдела. В задачу космического зоолога Джерри Норкрисса как раз и входило постоянное пополнение этих данных в связи с неуклонно расширявшейся космической колонизацией.

Удостоверившись, что все приборы работают в положенном им режиме, Боб нажал другую кнопку. Она должна была стимулировать контактный центр в мозгу Джерри. После этого происходила смычка его сознания с нервной системой какой-нибудь особи одного из двух обнаруженных на Вириде видов животных и зоолог на сорок минут полностью интегрировался в его восприятие окружающей среды.

Внешне казалось, что Джерри просто прикорнул, убаюканный золотисто-зеленым сиянием сельвы. Но вот его тело несколько дрогнуло: мозг пронзила ослепительная вспышка. Затем он расслабился, а его сознание со скоростью мысли устремилось к Контакту…

На Джерри стремительно, до головокружения, надвигалась буро-коричневая почва джунглей. Он был вынужден на какой-то миг зажмуриться, потом взглянул на ноги. То была пара V-образных тонких, узловатых конечностей, выдвинутых вперед и частично уцепившихся за хрупкую ветку, на которой он восседал. Их покрывал хитиновый покров, блестевший во влажном мареве джунглей.

Джерри осторожно попробовал, как работают челюсти существа, в которое он вселился, и услышал легкое клацанье. Должно быть, все тело его «хозяина» было покрыто эндоскелетом.

Предварительно убедившись, что он не нарушит равновесия сидевшего на ветке животного, Джерри попытался поднять на уровень «лица» то, что теперь служило ему «руками».

Случалось, что у внеземных тварей руки или что-то выполнявшее их функцию отсутствовали вообще. В таких случаях Джерри испытывал фантомное чувство ложной ампутации. Реакция, естественно, была ошибочной, но неизбежной, так как исходила из его подсознания.

Но на сей раз в движение пришли многосуставчатые конечности с похожими на кошачьи когтями, оканчивавшиеся непрерывно извивавшимся хватательным отростком. Джерри попытался ощупать свой торс, чтобы определить его форму и размеры, но отростки чувством осязания не обладали.

Он сместился немного в сторону, надеясь выяснить свою форму по тени. С этой целью он переставил раздвоенные и на вид неуклюжие ноги к желтому световому пятну у ствола.

На поверхности противоположной ветки он увидел в отражении поджарый сигарообразный силуэт.

«Итак, я похож на кузнечика, но с полущупальцами и неспособного делать прыжки», - подумал Джерри. Он попробовал пошевелить головой — ничего не получилось. «Значит, голова, грудная клетка и брюшко составляют единое целое», - сделал он вывод.

Джерри подал команду в ту часть туловища насекомого, которой у человека соответствует область лопаток. Выдвинулись длинные, узкие крылья — две пары, как у земной стрекозы. Их покрывала хитиновая оболочка.

Джерри попытался пошевелить крыльями. Они оказались жесткими, как накрахмаленная ткань, белыми и без пронизывающих, что характерно для земных насекомых, прожилок. Раздалось глухое жужжание, и его лапки V-образной формы отцепились от ветки. И он поднялся в воздух высоко над ослепительным зеленым покровом. Его тень верно последовала за ним по сплошному ковру из листьев.

«Надо быть осторожным! — одернул себя Джерри. — Здесь наверняка водятся птицы, для которых я сейчас — лакомое летающее блюдо…»

Он замедлил темп маха крыльями и, поджав ноги, мягко опустился на ближайший лист.

Джерри почувствовал, что с головой его кузнечика творится что-то неладное. Вполне было возможно, что «череп» этой твари не переносил жгучих лучей тропического солнца. Опасаясь, как бы мозг его «хозяина» не расплавился, Джерри посадил его на верхушку дерева, а затем соскользнул под другое, возвышавшееся над ним. В густой тени ощущение головокружения быстро прошло. Прикрываясь листьями, Джерри переместился поближе к верхним веткам.

В нескольких шагах от него что-то шевельнулось.

Джерри продвинулся вперед. На толстой зеленой ветке раскачивалась другая особь его же вида. Взгляд соседа был прикован к почве, точно так же как у его «босса» в момент вселения в него Джерри.

Они что, следили за возможными хищниками или сами поджидали добычу?

Джерри знал, что в любой момент он может в достаточной степени ослабить свой контроль за насекомым и дать тому возможность следовать своему естественному циклу — питаться, спасаться от врагов и вообще заниматься массой хлопотливых дел, которыми так занята жизнь летающего кузнечика. Но в сложившейся ситуации он решил пока этого не делать в надежде, что, наблюдая за соседом, ему будет легче определить экологический статус своего «хозяина» в обычной для него среде обитания.

Вообще Норкрисс не любил ослаблять своего контроля над подопечными во время Контакта. Никогда не знаешь, не попадет ли тот в глупейшую ловушку, которую легко распознает развитый разум.

Продолжая наблюдать за вторым существом, сидевшим ниже его, Джерри задумался, сколько еще времени ему предстоит пребывать в состоянии Контакта. Лично ему сейчас казалось, что с момента его инкарнации в этого странного кузнечика прошло не более десяти минут. Но одной из особенностей Контакта было неизбежное подчинение его субъективного времени ритму жизни исследуемого существа. Поэтому в зависимости от природы тех тварей, в которых перемещался космический зоолог, эти сорок минут Контакта могли либо длиться целую вечность, либо промелькнуть мимолетным мгновением…

Ему казалось, что ничто так и не нарушит этого нудного безделья. Джерри с сожалением ослабил свой контроль над подопытной тварью, чтобы посмотреть, что она в этом случае начнет делать.

Кузнечик немедленно продвинулся вперед по ветке и занял ту же самую позу, что и в момент установления Контакта: V-образные ноги слегка охватывают ветку, крылья свернуты, туловище абсолютно неподвижно, а глаза пристально устремлены на коричневатый поддон джунглей. Какое-то время зоолог пытался «слушать» мозг своего питомца — «хозяина», но не уловил ничего, хотя бы отдаленно напоминавшее мысль. Только ощущение неминуемости… терпения… ожидания…

Вскоре такое пассивное времяпрепровождение Джерри изрядно поднадоело. Восстановив свой контроль над ним, он заставил кузнечика осторожно переставить свои хрупкие лапки вдоль ветки, пододвинувшись к окаменевшему соседу. При этом Джерри намеревался опробовать систему общения своего «босса» с себе подобными. Он мысленно активизировал тот участок его мозга, который должен был заведовать чем-то вроде гортани. Получив такой импульс, нервная система кузнечика трансформировала его в непреодолимое желание пообщаться с сородичем. Тело отреагировало на это поднятием внутренних лапок с их многочисленными сочленениями и постукиванием их друг о друга тыльными сторонами, да с такой быстротой, что вскоре отдельные движения стали, как это происходило раньше с крыльями для полета, неразличимыми.

Энергичное, повторяющееся постукивание лапок вызвало пронзительный скрежет. Сосед с раздражением взглянул на него и снова уставился вниз.

Стало ясно, что звукового контакта не получилось. Тогда Джерри решил привлечь внимание своего компаньона физическим воздействием на того. Вытянув свой червеобразный отросток, он с силой дернул коллегу за одну из его задних лапок. Последовала однозначно гневная реакция: «Я занят!» Распрямив свои двойные крылья и возмущенно зажужжав, насекомое перелетело чуть вперед, на другое дерево, уселось на ветку и вновь застыло в прежней позе.

«Понятно, стадный инстинкт у них отсутствует, — прокомментировал инцидент Джерри. — Но в таком случае хотел бы я знать, какого черта мы здесь торчим?»

Решив, что он предостаточно налюбовался картиной почв джунглей, Джерри начал осматриваться вокруг. Его взгляд заскользил по причудливо торчавшим веткам, их хитросплетениям, по отдельным лианам, спрятавшимся от солнца за лиственным экраном.

И тут он обнаружил другое насекомое того же вида. Из-за коричнево-зеленой окраски и полнейшей неподвижности Джерри поначалу принял его за чешуйчатую кору ветки.

Соблюдая осторожность, он присмотрелся к окрестностям более внимательно. И вскоре за первым обнаруженным им силуэтом он заметил второй, третий… За короткое время он насчитал их около трех дюжин, сидевших кружочком диаметром ярда в три.

Абсолютно ничего не понимая в происходящем, Джерри расправил свои белые жесткие крылья и полетел над деревьями, стараясь теперь не попадать под прямые лучи солнца.

Он работал крыльями до тех пор, пока охватившее его чувство усталости не подсказало ему, что все резервы гистомина у его существа исчерпаны. Тогда он вновь опустился на дерево и еще раз осмотрелся. Он сразу же обнаружил с дюжину таких же, как он, полукузнечиков. Совершенно неотличимые друг от друга, они замерли в полном молчании, тупо уставившись вниз.

«Черт возьми! — вскипел зоолог. — Похоже, им нет дела ни до еды, ни до воспроизведения потомства, ни для драчек друг с другом. Им бы только сидеть истуканами на ветках и ждать. Чего?»

Вполне было, однако, возможно, что сейчас они находились в неактивной жизненной фазе. Предположим, что эти создания ведут ночной образ жизни, тогда до наступления сумерек он так и не увидит ни одного их действия. Он с неудовольствием подумал, что, видимо, ему придется вступать в Контакт еще раз. Ведь его обязанность — любым способом выяснить функции и возможности этих существ и твердо установить, не представляют ли они опасности для колонистов, которые хлынут на Вириду сразу же по получении его благоприятного на этот счет заключения.

Он еще раз ослабил контроль над насекомым. И снова возникло ощущение, что тот подчинен ожиданию чего-то неизбежного…

Джерри был взвинчен. Видно, насекомые ждут ночи! Да, слишком многое соотносилось с этой неминуемостью: необходимость держаться неподвижно, спокойно, внимательно за чем-то наблюдать.

Чем больше Джерри размышлял над этим, тем сильнее подсказывала ему интуиция, что, вполне возможно, он так и будет сидеть бесконечно, уставившись в мягкую, сдобренную перегноем почву сельвы, независимо от того, сияет ли солнышко или же опустилась глухая ночь, и ждать, ждать, ждать…

Но внезапно это предчувствие чего-то неотвратимого усилилось жутким, почти невыносимым страхом.

Эта перемена в настроении его полукузнечика была связана, как вскоре выяснилось, с доносившимся снизу из золотисто-зеленого полумрака и едва различимым звуком чьих-то мягких шагов. Нечто осторожно пробиралось по зыбкой и влажной почве, расстилавшейся под деревьями.

Где-то внизу в слабых отблесках солнца более светлым пятном проступила на темном фоне джунглей чья-то тень. Она…

Полыхнула беззвучная ослепительная молния, которая мигом стерла все волновавшие его ощущения. Контакт прервался.

Вне себя от ярости, Джерри приподнялся на кушетке. Он снимал шлем, когда из шлюза высунулся Боб Ридер:

— Ну как прошло, лейтенант?

— Плохо. Придется вновь все повторить. Для сбора нужной информации отведенного времени не хватило.

На лице мелькнула легкая гримаса недоумения. Джерри добавил:

— Неужели вы уже заправили другую кассету?

— Мне очень жаль, — откликнулся Боб, — но это так. Ведь вы обычно управляетесь за один сеанс.

— О!.. — Джерри пожал плечами и снова взялся за шлем. — Ладно. Это не имеет никакого значения. Раз уж все готово, то я попробую сразу же и со второй из установленных здесь тварей. Скорее всего, на первую я вышел в период ее глубокого отдыха. Может, как раз пока я разбираюсь со вторым животным, первое настроится на свою активную фазу.

Прочно пристроив шлем на голове, лейтенант снова вытянулся на кушетке и принялся ждать. Он слышал, как техник пробухал по металлическому полу звездолета, как хлопнула дверь командного пункта и…

Белизна! Ярчайший электрический разряд в холодном мраке. Есть Контакт!

Полная темнота и мускусный запах.

Потом появилась узкая полоска желтого света, заштрихованная ядовито-зеленым. Несмотря на краткость вспышки, Джерри сумел рассмотреть тяжелые, напоминавшие медвежьи лапы, приподнявшие квадратный, весь увитый ветками люк. Затем те же могучие конечности опустили его. И снова — темень.

Эти грубые, совершенно лишенные волосяного покрова лапищи ему явно пришлись не по душе. Их тонкая кожа чем-то напоминала внешний покров гусениц, была мраморно-розоватой с беловатыми вкраплениями, как у трупа.

Такой коже противопоказано длительное пребывание на солнечном свету. Вероятнее всего, его новый «хозяин» постоянно живет в каком-то подземелье. Острый взгляд Джерри успел выхватить грубо сработанный комплекс из толстых, изогнутых дверей, равномерно расположенных вдоль вертикальной стенки тоннеля непосредственно под люком. Корни деревьев, вот что это было! Но по какому-то странному капризу природы они образовали весьма удобную лестницу.

Так зачем все же его животное выглядывало наружу, а потом, быстро захлопнув крышку, затаилось? Неужели все существа на этой планете только тем и занимаются, что постоянно бродят и чего-то выжидают? Чего же?

Джерри почувствовал, в подконтрольном ему животном внезапно вспыхнувшее стремление непременно подняться по лестнице к свету. Но одновременно в нем возникло и острое контрпобуждение обязательно выждать еще немного…

Норкрисс быстро классифицировал эту ошибку сигналов в антропоморфических терминах. То был очевидный мощный позыв к безумию и полному отключению от реальности. Это было сродни той тяге к саморазрушению, которая толкает людей переступать край пропасти или бросаться с перрона под поезд метро. Неодолимый зов самоликвидироваться, который мгновенно и панически охватывает тебя и тут же отпускает…

Но животное слишком быстро подняло и опустило люк, чтобы суметь за это время что-то рассмотреть снаружи. Может быть, оно слушало? Джерри осторожно, уровень за уровнем, стал ослаблять свой контроль над ним, намереваясь проследить логику поведения изучаемого им существа в его естественном состоянии.

Оно тут же, встав на цыпочки, приподняло люк.

Золотисто-зеленое световое буйство, сразу же прорвавшееся в подземелье, заставило животное часто заморгать. Оправившись от резкого света, оно выпрямилось на своих крепких задних лапах и вскарабкавшись по «лестнице», высунулось наружу на уровне травы у трапа. И в этот момент Джерри заслышал чью-то мягкую поступь, которая, судя по всему, и взбудоражила его «хозяина». Вскоре он понял и причину происходящего.

Неподалеку от его убежища из другой норы выполз на коричневый грунт собрат его медведеобразного существа и обреченно направился сквозь строй могучих деревьев в пятнистую желтизну света, к чему-то принюхиваясь и поскуливая.

Было совершенно очевидно, что в нем одержал верх тот могучий маниакальный порыв к саморазрушению, который испытала на себе, но сумела преодолеть и та особь, с которой Джерри находился сейчас в Контакте. В сельве даже воздух звенел от сорокаградусной жары. Но этот своеобразный медведь-шатун дрожал.

Джерри неожиданно заметил, что окрест из колодцев одна за другой стали появляться любопытствующие морды других аналогичных существ.

Атмосфера наэлектризовалась, как перед грозой. Она напоминала момент спуска курка пистолета, когда палец медленно, но неизбежно приближается к роковому выстрелу…

Мягкие шаги животного напомнили Джерри, что он уже встречался с чем-то подобным. Порывшись в памяти, зоолог вспомнил, что это происходило, когда он находился в теле кузнечика. Неужели все эти насекомые, молчаливо и настороженно притаившиеся на ветвях могучих деревьев, поджидали медведей? С какой, спрашивается, целью?

«Хозяин» Джерри, ухватившись за корень, приподнялся еще выше. И зоолог увидел тогда, куда собственно направлялся тот, другой медведь, дрожа всем телом, сложившись вдвое и скуля все громче и жалостливей.

На высоте пяти футов над бурой пористой почвой джунглей в сиянии изумрудной зелени виднелось нечто вроде раздувшегося мешка серовато-желтого цвета, болтавшегося на конце длинной лианы. Поверхность этого бурдюка поблескивала выступившей росой, смешавшейся с сочившейся из него жидкостью. Исходивший от него резкий запах одновременно неудержимо тянул к себе и повелительно отталкивал, был столь же резок и густ, как от груды разложившихся роз. Он вызывал органическое отвращение, неодолимо в то же время завораживая, раздражал слизистую оболочку носа и живительно действовал на легкие.

Именно к этой непристойности так целеустремленно тянулось то медведеобразное существо, за которым наблюдал Норкрисс. Но страха в глазах твари теперь уже не было. Они словно остекленели, застыв от призывного запаха. Движения замедлились. Казалось, он вошел в транс. Животное вздыбилось на своих мощных задних лапах и слегка шлепнуло по этому бурдючного вида предмету, отлетевшему как маятник в сторону на конце длинной зеленой лианы. Когда тот вновь качнулся к нему, медведь двинул посильнее, отбросив раздувшийся мешок в другом направлении. Джерри словно загипнотизировали. А странный предмет теперь уже качелями стремительно взлетал вверх-вниз. Бледно-розовое существо в каком-то угаре безумно колотило по нему лапами, извиваясь в то же время всем телом в сумасшедшем ритуальном танце в такт с этими колебаниями.

И тут Джерри подметил, что лиана бурдюка отличается от тех, что встречаются на Земле. Те использовали деревья в качестве шпалер, в то время как эта являлась продолжением одной из ветвей дерева. Точно такими же были и все остальные лианы, свисавшие с зеленого потолка.

Звук чего-то с треском лопнувшего вновь привлек внимание Джерри к медведю-тяжеловесу и вздувшемуся мешку.

Но теперь в боку курдюка зияла прореха. Из нее сплошной струей сыпались мельчайшие зеленые волоконца, как будто кто-то вытряхивал из бумажного пакета кучу пружинок от часов. Падая на податливый бурый перегной, они весело подпрыгивали, виляли, трепыхались. Но в то же самое время они быстренько преобразовывались во вполне конкретную форму, которую Джерри тут же распознал: то были его давние знакомые — существа-кузнечики, но в мини-исполнении. Они во всем походили на своих взрослых сородичей, но были в три раза меньше по размерам.

Тем временем не лишенные до настоящего времени определенного изящества движения медведя сменились буквальным беснованием. И когда последняя из этих вертлявых штучек вывалилась из растительного кокона, повела своими белыми крылышками, подсушивая их, а затем взлетела, из его глотки вырвался пронзительный вопль ужаса.

И было от чего!

Как только последний мини-кузнечик растворился где-то в гуще зеленой кроны дерева, на бледно-розовую тушу медведя с деревьев обрушилось темно-зеленое облако.

Пришел конец долготерпению взрослых кузнечиков. Они тысячами облепили медведя, который в полном отчаянии судорожно отбивался, как мог, от них, пока не превратился в грубую позеленевшую карикатуру на самого себя.

Но и эти полчища насекомых исчезли столь же быстро, как и появились. И все вокруг оказалось усеянным их агонизирующими телами с белыми крыльями, постепенно приобретавшими коричневый оттенок и свертывавшимися, словно целлофан на огне. А медведя было уже и не узнать. Его туловище превратилось в какое-то средоточие множества белых новообразований, по виду напоминавших яйца. Какое-то время он еще дергался в предсмертных судорогах, а затем рухнул.

В тот же миг его сородичи, в том числе и «хозяин» Джерри, со всех ног рванулись к нему. Джерри явственно ощутил, как у «его» медведя высунулся длинный липкий язык и слизнул взрослую и уже сдохшую особь кузнечика. Всего одну. После чего медведь быстро втянул язык обратно и проглотил насекомое. Затем, развернувшись, стремглав бросился обратно в свой тоннель. Но Джерри резко восстановил свой контроль над ним, чтобы проследить за дальнейшим развитием событий.

Все медведи, глотнув по кузнечику, попросту попрятались в свои норы. Один за другим захлопывались за ними люки, почти неразличимые на поверхности джунглей. И только контролируемое Джерри существо в растерянности остановилось под нещадно опалявшим его бледную кожу солнцем. Зоолог продолжал наблюдать за усеянным отложенными яйцами трупом медведя. И тогда…

Из места отрыва бурдюка от лианы на труп животного стал капля за каплей падать густой сок. Когда тот касался яйца, оно начинало раздуваться, подрагивать и менять цвет. Ошеломленный Джерри видел, как постепенно оно становилось крапчато-розовым, потом сначала трескалось, а затем и лопалось. И оттуда наружу выскакивали малюсенькие медвежата, чьи едва различимые глазом мордашки раскрывались в жадном голодном писке.

Они тут же набросились на тушу того самого животного, из плоти которого столь стремительно появились на свет, и старательно и проворно сожрали ее всю целиком, вместе с костями и сухожилиями.

Когда от некогда достаточно крепкого существа не осталось ни малейшего следа, мини-медведи бледно-розовой окраски принялись энергично закапываться в грунт. Вскоре от всего этого шабаша остались лишь кусочек пожухлой лианы да несколько холмиков на поверхности. Воцарилась тишина.

– «Я сейчас обернусь обезьяной!» — мысленно воскликнул Джерри, позабыв в своем возбуждении, что сам он пребывал в состоянии Контакта, а не находился среди старших сокурсников, которые порой этой фразой пародировали слова присяги космических зоологов.

Все ясно: это была целиком симбиотическая планета!

После только что прослеженной вакханалии внеземной жизни и смерти для Джерри уже не составило труда стыковать в единую цепочку все жизненные формы. Итак, насекомые появлялись из кокона, выраставшего в виде бурдюка на конце лианы; став взрослыми особями, они размножались весьма странным способом: откладывали яйца медведя в тело медведеобразного создания, после чего погибали. Но в момент смерти их пожирали оставшиеся в живых медведи, и они становились зернами. Попадая в подземные тоннели через естественные выделения проглотивших их животных, они в свою очередь прорастали корнями и становились потом деревьями.

А последние при нападении медведей на выраставшие на концах их веток-лиан «бурдюки» порождали мини-кузнечиков, потом, выделяя сок, оплодотворяли яйца, отложенные взрослыми насекомыми в тушах погибавших медведей…

Едва Джерри начинал уточнять весь этот цикл растений-животных-насекомых, у него начинала кружиться голова. Значит, так: сдохшая взрослая особь насекомого, пройдя через пищеварительный тракт медведя, развивалась потом в дерево. Кокон, выраставший из него и стимулируемый ударами лап обреченного медведя, давал жизнь новым насекомым. А из яиц насекомых, отложенных в теле мертвого медведя и стимулированных соком дерева, быстренько вылуплялись детишки-животные…

Короче, получалось, что насекомое плюс медведь давали начало дереву, дерево плюс медведь порождали насекомое, а оно плюс дерево производили на свет медведя. Все три системы опирались на не включенную в эту схему питательную среду почвы. Насекомое и сок вызывали к жизни мини-животные в самой плоти околевавшего взрослого животного. Погибшее насекомое и живой медведь давали в итоге дерево в самом естестве дерева (если рассматривать мертвые листья и кору как составные части почвы). Шлепки животного по дереву приводили к появлению насекомых…

«Черт побери! — мысленно взорвался Джерри. — Но не в самой плоти насекомых. Это не могло бы…»

Он еще раз все тщательно обдумал и взвесил. Действительно, деревья, получалось, выступали родителями насекомых, насекомые — родителями медведей, те в свою очередь — родителями деревьев… Но если взглянуть на проблему с другой стороны, то плоть медведей порождала новых медвежат; переваренные медведем насекомые вызывали (через деревья) появление на свет новых насекомых, а деревья (посредством насекомых) сотворяли другие деревья…

Мысли Джерри ходили по кругу, и он безуспешно пытался выбраться из этого запутанного лабиринта. Он понимал, что ученые отныне потратят годы, чтобы разобраться, какой вид давал начало другому. По сложности это намного превосходило классическую проблему первичности яйца и курицы. Когда он опубликует свой отчет, немало специалистов в области эволюции будут ложиться спать с головной болью…

Беззвучная молния — Контакт прерван.

— Я уже подготовил к запуску первую запись, — сообщил Боб Риддер, пока Джерри снимал контактный шлем и проводил рукой по белоснежной копне волос, предварительно промассировав свое молодое загорелое лицо. — Хотя вы, быть может, пожелаете немного отдохнуть?

— Во втором сеансе с тем первым существом надобность отпала, — покачал головой Джерри. — Я понял его жизненный цикл благодаря Контакту со вторым видом.

— Неужели? — В голосе Боба слышалось недоумение. — Но ведь это весьма необычно, не так ли?

— Вся эта дьявольская планета не укладывается ни в какие рамки, — буркнул Джерри, вставая с кушетки. Он лениво потянулся в сладкой истоме джунглей. — Вы поймете, что я имел в виду, когда ознакомитесь со второй записью.

Боб понял, что Джерри, который для космического зоолога восстанавливался очень быстро, сейчас не был расположен к разговору. Значит, для выяснения интересующих его подробностей придется дождаться расшифровки записи Контакта.

В тот же день попозже, час спустя после взлета корабля с планеты, Боб закончил читать отчет Норкрисса. К этому времени Вирида уже исчезала из виду, а звездолет готовился войти в гиперпространство, взяв курс на Землю.

Боб прошел коридором в общий зал, чтобы выпить чашечку кофе. Джерри уже находился там. Быстро справившись с кофеваркой, Боб подсел к своему начальнику и поспешил задать ему тот вопрос, который мучил его все время после прочтения доклада.

— Лейтенант… я по поводу этого второго Контакта. Вы поняли, что сняли контроль за вашим «хозяином» до того, как заметили другого медведя, направлявшегося колотить кокон?

— Вы хотите тем самым сказать, что у меня был шанс погибнуть в облике «моего» медведя, если бы тот поддался искушению самому броситься к кокону и начать его раскачивать?

— Вот именно, лейтенант, — ответил Боб. — Конечно, я знаю, что вы можете восстановить свой контроль над подопечным в любой момент, если сочтете создавшееся положение опасным. И все же, не слишком ли вы рисковали?

Джерри отрицательно покачал головой и сделал глоток кофе.

— Строго говоря, я не расценил этот импульс к саморазрушению у моего «хозяина» как по-настоящему глубокий. Вы, должно быть, заметили, что я назвал этот импульс безумием, тягой к смерти, за которой последовал взрыв инстинкта самосохранения. Это, в сущности, не было неодолимым стремлением умереть. Как «мой», все остальные медведи, оставшиеся сидеть в своих норах, вели себя гораздо спокойнее, чем тот, что принялся колошматить этот бурдюк.

— Но почему это происходило именно так? Почему это создание, а не какое-нибудь другое, испытало всеобъемлющее стремление к самоистреблению?

Лицо Джерри от напряженного раздумья собралось мелкими морщинками.

— Я бы не хотел знать ответ на этот вопрос. То, что я подозреваю, не совпадает с тем, чего бы я желал: речь идет о четко заведенном порядке. Что- го неизвестное нам в их биологии толкает по очереди идти на самоликвидацию. А тот ритуал, что я наблюдал, был так непохож на… поведение животного, был настолько последовательным и детерминированным…

Глаза Боба расширились, поскольку до него дошло, что хотел сказать Джерри.

— Вы думаете, что у них заведен внутренний протокол? Что если по каким-либо причинам некое существо в этой цепочке не сыграет свою роль, то следующее за ним будет ждать вечно, но так и не выполнит свою функцию?

— Да, именно это я и хочу сказать, — согласился Джерри. — И очень надеюсь, что ошибаюсь.

— Но на этот раз ведь действовало именно то создание, чья очередь как раз и подошла, — выдавил из себя Боб, моргая. — Мы же не нарушили экологический цикл, не правда ли?

— На Вириде все процессы протекают очень быстро, — задумчиво произнес Джерри. — Если подсчитать время между кладкой яиц и их созреванием, то деревья должны достигать зрелости примерно за месяц. А мы ухитрились сжечь с полдюжины лиан при посадке и, вероятно, намного больше при взлете.

— Но чуть разредив деревья, мы специально выбросили несколько бомб с углекислым газом, — как-то неуверенно протянул техник. — Да и пожар затушили за несколько секунд.

— Что никоим образом не повлияло на уже выжженные нами лианы! — вздохнул Джерри. — И если то, что я думаю насчет протокола, соответствует действительности…

— …то жизненный цикл на планете будет прерван? — выдохнул техник.

— Поживем — увидим, — уклонился от ответа Джерри. — На возвращение уйдет месяц, потом понадобится еще полгода для прибытия первой волны специалистов по обустройству колонии и началу промышленной разработки планеты. Так что давайте подождем.

Но так случилось, что устроителям понадобились всего два месяца, чтобы вернуться обратно на Вириду.

Но они не стали даже высаживаться на планету. Оказалось достаточным сделать несколько витков вокруг, чтобы увидеть гигантскую, омертвевшую сферу, покрытую пылью и догнивающей растительностью и совершенно непригодную для ее заселения человеком. Они вернулись со снимками этой мертвой планеты, и те вскоре заставили людей позабыть даже само ее название.

Но Джерри Норкрисс, космический зоолог, подчеркнуто избегал любых ситуаций, когда ему пришлось бы увидеть эти фотографии.