Осеннее усекновение

КОГДА РЕДЕЮТ НЕБОСКРЕБЫ

В столице Восточной Сибири (неофициальный титул, но исторически оправданный) — в меру интеллигентной, в меру провинциальной — потряхивает не так часто, как в неунывающей карликовой Японии, Чилийских Андах или жлобском Лос-Анжелесе.

По крайней мере раз в год Байкальский тектонический разлом выдает достаточно щедрую чувствительную порцию на радость остепененным сейсмологам Института земной коры.

Слуховой панической волной накрывает близлежащие и среднестоящие населенные пункты, будоража запластованную память о рекордном провале, унесшем под сверхпрозрачные взметнувшиеся студеные воды тридцать пять рубленых, проконопаченных изб с рублеными же банями, амбарами, стайками, двести четырнадцать душ обоего пола, включая грудничков и беззубых старух, пятьдесят одну крупнорогатую голову, сорок два конских хвоста, тридцать поросят и скарбу примерно на тысячу золотых червонцев царской чеканки по курсу 1862 года.

На этот раз сентябрьский робкий серийный катаклизм с затухающей амплитудой не вызвал интереса даже у бдительного аспиранта.

В учреждениях, закрытых по причине вечернего времени, чуткая сигнализация не поддалась на провокацию стихии.

На экскоммунистической гидроэлектростанциипервенце Ангарского каскада ничего не замкнуло и ничего не сгорело.

Лишь самый маленький колокол на Крестовоздвиженской церкви отреагировал нотным касанием чугунного языка холодного запотевшего нутра.

Да женщина тридцати двух лет на девятом месяце тревожно скинула одеяло и потянулась к мобильному телефону.

Беременная супруга частного предпринимателя, ускоренно сколотившего удовлетворительное состояние на продаже устаревших политически и морально ракет средней дальности раскосому соседу (на металлолом), ожидала в наипрестижнейшей палате, оснащенной стараниями независимых депутатов и анонимных спонсоров, близких родовых схваток.

Раскочегаренный, взвинченный очередным советом директоров преуспевающего банка, отец еще не проклюнувшегося наследника движимого и недвижимого только что отзвонился и цыпочным шепотом проинформировал о нечаянно затянувшемся решающем заседании.

Будущая мать зло перевела сотовый из режима ожидания в режим недоступности.

Одеяло съехало на пол.

Первый толчок.

Второй.

Третий.

Но странные колебания — не в чреве, уставшем и непослушном, а где-то в нечувствительных подошвах отекших ног.

Дверной проем — цитата из инструкции по безопасности.

Окружающая никелированная кривизна издевательски отразила неуклюжий переход к матовому прямоугольнику.

В дежурном освещении коридора выделялась живым успокаивающим сиянием ординаторская — почти напротив, в двух шагах.

Весь персонал сгрудился у телевизора.

На посторонний вскрик белые и синие халаты отпрянули от ящика, и она увидела на экране, как эффектно рушится нью-йоркский небоскреб, знакомый ей по рождественским праздникам, проведенным в Штатах.

По истеричной скороговорке английского комментатора, по бестолковщине российского ведущего, по лицам не выполняющих профессиональный долг высокооплачиваемых медиков она вдруг поняла — началось…

Воды отошли прямо у телевизора.