Осенний безвременник

9

— На ботинки, — сказал криминалист, — налипла почва с того самого садового участка. Кроме того, я обнаружил на них частицы лепестков осеннего безвременника. Письменное заключение вы получите позднее.

Симош поблагодарил его и, когда он вышел, обратился к Ольбрихту:

— В отношении Дирка Кройцмана я за это время установил следующее, Люка он знает с детства. Несколько недель назад, как тебе известно, Олаф Люк попал в поле зрения уголовной полиции в связи с делом об ограблении почты. В качестве алиби он сослался на встречу с Дирком Кройцманом.

Кройцман подтвердил. Но самые последние расследования снова ведут к Олафу Люку. Если нападение — дело его рук, то Кройцман, вероятно, знал об этом и защитил Люка с помощью ложного алиби. Почему? Только ли по дружбе? Или он имел от этого материальную выгоду? Далее. На прошлой неделе Дирк Кройцман провёл в Берлине всю вторую половину того дня, когда были реализованы необеспеченные чеки. Может быть, он работал вместе с Люком? Может, это он толкнул Люка по ещё не известной нам причине на махинации с чековой книжкой?

Кроме того, Кройцман отрицает, что в последнее время посещал садовый участок Люка. Однако ботинки, которые оказались на нём вечером в день убийства, доказывают, что он был на садовом участке. Зачем? Может быть, у них с Люком шёл разговор о шестидесяти тысячах, полученных путём мошенничества с чековой книжкой? Может, приятели поспорили? Деньги исчезли. Не Кройцман ли отобрал их у Люка?

— Надо его арестовать, — предложил Ольбрихт.

— Мы так и сделаем, и немедленно. Прокурору уже сообщили. Я ждал лишь результатов криминалистической экспертизы.

— Ограбление почты, — рассуждал лейтенант, — причём убит человек. Дальше методы совершенствуются. Вместо ограбления с нападением мошенничество с чековой книжкой. Притом использован свой собственный счёт! А обманщик убит.

— Может, обманщик сам оказался обманутым, а Дирк Кройцман — ложным другом? Это мы и постараемся узнать в ближайшее время. — Пошли, машина уже внизу.

— Вы ведь уже бывали у него в доме? — спросил Ольбрихт. — Там есть второй выход?

— Да. Но он ведёт в «мышеловку». Задний двор окружён гладкой высокой казённой стеной. Несмотря на это, побудьте там, пока я вас не позову.

Свернув на улицу, где жил Кройцман, они поехали медленнее.

— Он дома, — сказал Симош. — Третий этаж, третье окно слева; Кто-то только что задёрнул гардину.

— Это не обязательно хороший признак, — изрёк лейтенант.

Всю ночь его преследовали кошмары, и всё утро не оставляло беспокойство. Когда он варил кофе, кипяток брызнул ему на палец, потом из рук выпала маслёнка.

Ёсли они за ним приедут, он ускользнёт от них. Путь побега обдуман. Нужно только вовремя их заметить.

Нервничая, Кройцман вновь и вновь подбегал к окну. Увидев сворачивающую на его улицу полицейскую машину, он на какое-то мгновение остолбенел и тут же понял, что хотя и готовился к их появлению, но серьёзно не верил в него. Ну, теперь оставалось лишь осуществить задуманное.

Он задёрнул штору. Рюкзак стоял наготове. Схватил его и закинул за спину. Уходя, ещё раз взглянул на записку, которую оставлял на столе под чашкой. Беглец протиснулся в окно туалета, дотянулся до пожарной лестницы и по ней спустился вниз, на каменный забор. С него спрыгнул во двор соседнего дома и бросился к проезду, ведущему к флигелю. Здесь находились площадки для сушки белья, разделённые гнилыми деревянными загородками. Кройцман перепрыгнул через три загородки, приземлился на игровой площадке — и на улицу.

Лейтенант Ольбрихт огляделся в маленьком дворе. Каменный забор был гладок и высок, перелезть через него очень трудно. Может быть… Его взгляд упал на пожарную лестницу, которая на третьем этаже вплотную

подходила к окну туалета, Окно распахнуто. Он стремглав бросился в дом, вверх по лестнице и увидел настежь открытую дверь с табличкой «КРОЙЦМАН».

— Вы его взяли? — крикнул Ольбрихт.

— Только его визитную карточку, — Симош протянул лейтенанту записку,

— Значит, он убежал по пожарной лестнице, как только увидел нашу машину. — Ольбрихт взял записку и громко прочитал её вслух. — «Оставьте меня в покое. Это был не я». Ну вот, теперь мы всё знаем. — Ольбрихт нервно дёргал за нитку, которая торчала из рукава его свитера.

Симош уставился на жирное пятно на полу и буркнул:

— Какой баран!

Ольбрихт не понял, кто имеется в виду — он или Кройцман, но на всякий случай тихо сказал:

— Спокойно, господа, спокойно.

— Заниц считает — он заторможенный, — произнёс наконец Симош. — Однако стоило ему увидеть нас издали, как отреагировал тотчас же. Умчался сломя голову.

— Может, это действительно не он? Или он знает больше, чем ему нужно?

— Именно этого я и боюсь. — Симош нервно тёр себе кисти рук, и его полный отчаяния взгляд скользил по свежеоклеенным стенам комнаты.