Осколки. Книга 3

Пролог

— Я ждал тебя, — седой старик встретил меня погасшим взглядом, обреченностью и страхом, за ребенка, что жался к нему. — Ждал, но не думал, что моя смерть будет столь юной.

Сколько лет моему телу? 8? Или 9? Как это все не важно, тугая боль от изрезанного многочисленными рунами телу, рвущая разум и ошметки души от осознания потери…. Я желала мести, его смерти и страданий, специально уничтожила весь его род, оставив его последним, чтобы боялся, страдал от потери, как страдала я….

Но почему, почему же сейчас, глядя на этого проклятого палача я не чувствую ничего, кроме все той же рвущей боли. Скольких я убила? Сколько раз я умирала, в страданиях, лишь забрать хоть одного из рода де ла Куэва? Почему я решила, что будет легче? Хотя я существовала до сих пор лишь благодаря этой жажде их уничтожить.

Сердце сжалось от боли и осознания бессмысленности моего существования, устало я прошла мимо старика и рухнула в кресло. Когти застучали по резному деревянному подлокотнику, огляделась. Наверное, впервые за несколько десятилетий, я просто посмотрела вокруг. Они прятались от меня в небольшом замке туманного Альбиона, древняя рунная магия друидов должна была хорошо защитить их. Но только не от меня.

— Хочешь жить, гранд? — мой хриплый, надломленный голос показался мне столь отвратительным, что я поморщилась.

— Желаю жизни для внука, — в этом старом, некогда великом, инквизиторе, сохранилась гордость, стать, а страх был отнюдь не за свою жизнь.

— Это твой сын, гранд.

— Ты видящая, феникс, — на его лице отразилось изумление. Оно было понятным, мои родственники предпочитали развлечения и негу, — но темная магия уничтожает твое тело…

— Тьма и огонь не совместимы, — я кивнула, мое время подходило к концу, нужно быстрее закончить с ними. — Поэтому на меня не действовали предсмертные проклятия твоей родни, я щедро платила за их смерть своей жизнь. Забавно, правда?

— Я считал, что это проклятье той ведьмы губит мой род…

— Почему же, проклятье прекрасно справляется. — Я поднесла зудящую ладошку к глазам, кожа медленно тлела, обнажая кости. — Ты дашь мне слово. Слово Рода, что впишешь его в свой гримуар.

— Это серьезное требование, для умирающей, — я усмехнулась, это уже веселее, старик желает со мной сразиться.

— Я феникс, сейчас умру, но вскоре я воскресну. Злее, яростнее, сильнее, опытнее. Сейчас, моих сил может и не хватить забрать тебя с собой, инквизитор, но твоего сына уничтожить я смогу. Та сторона не так страшна, когда побывал там много-много раз. — Я замолчала, мне хотелось обвинять его, кричать, рвать когтями горло, но я смогла лишь бессильно выдавить, — ты судил моего мужа, сына и меня, инквизитор. И проговорил нас к смерти. — Горло перехватило от никогда не заживающей боли, будь прокляты воспоминания феникса, по щеке потекли слезы, тут же испаряясь от внутреннего жара. — Ты готов заплатить жизнь своего сына за смерть моего?

Великий инквизитор и судья молчал. Внимательно смотрел на меня, словно как раньше взвешивал все факты, чтобы вынести решение. Я ждала. Кончики когтей загорелись языками пламени, запах горелой плоти заполнял тесное, каменное помещение. Я ждала его решения, как много лет назад в страхе ждала его суда.

— Я дам слово Рода.