Ослепление

ГЛАВА 19

Несколько позже их экипаж уже несся по улицам по направлению к отелю. На запятках болталась пара старых башмаков, как и полагалось по обычаю. Они и впрямь задержались гораздо дольше, чем им бы того хотелось. Удрать незамеченными не удалось, и вот Андреа заставили бросать свой свадебный букет в толпу юных девиц, а Брента отдать подвязку Андреа на растерзание десятку молодых холостяков. Щедро посыпанные рисом, который и теперь пребольно кололся под платьем, новобрачные наконец-то смогли покинуть бал.

– Я надеюсь, что твои родители хотя бы немного утешатся, – сказала Андреа. – Ведь мой букет поймала твоя сестра, а подвязка досталась Дэну. Это должно развеселить их, как ты считаешь?

– Не беспокойся об этом, Андреа, – отвечал он. – Конечно, их шокировала столь скороспелая свадьба и возникшие в результате этого неловкости, но они скоро успокоятся. Особенно когда мы через год-пол-тора предъявим им очередного внука.

– Мы можем им предъявить в качестве внука и Стиви, – напомнила Андреа, – по крайней мере я на это надеюсь.

– И я тоже верю в это, – подтвердил Брент, поудобнее устраивая ее головку у себя на плече. Прежде чем она успела впасть в меланхолические чувства, он поторопился переменить тему беседы: – О чем это вы так оживленно шептались с Мэдди перед самым отъездом? – поинтересовался он.

– Ах… ну просто кое о каких дамских делах, – пробормотала она с раскрасневшимся лицом.

– Ах, да, я понимаю, – хмыкнул он. – Последние наставления по поводу брачной ночи, я полагаю?

– Нечто подобное, – шепнула она и невольно поежилась, стараясь избавиться от неприятных ощущений, доставляемых зернышками риса в складках платья.

– Что это ты вертишься?

– Похоже, на меня высыпали столько риса, что им можно было бы накормить целый полк, – пожаловалась она. – И он ужасно колется!

– Если бы он уже был сварен, я сам собрал бы все зернышки до единого! – рассмеялся он. – Вот уж наелся бы до отвала! И вполне возможно, это было бы самой восхитительной трапезой в моей жизни. Можно, я все-таки попытаюсь, любовь моя? Ведь твое пышущее жаром тело вполне способно довести этот рис до готовности! – предложил он игривым тоном.

– Держи свой язык и свои зубы при себе, ненасытный волчище! – хихикнула она. – По крайней мере до той поры, пока мы не сможем уединиться.

И в очередной раз Мэдди превзошла самое себя. Войдя в комнату Брента, они обнаружили, что там все убрано цветами, в ведерке со льдом их ожидает бутылка шампанского, а сервировочный столик уставлен всевозможными закусками. Кровать была застлана свежими белоснежными простынями, слегка спрыснутыми любимыми духами Андреа, и край одеяла отогнут в полной готовности. Прикрученные до минимума газовые светильники заливали комнату мягким рассеянным светом. Словом, обстановка была вполне романтичной и завораживающей.

Брент подошел к изножью кровати, где обнаружил черный атласный мужской халат, разложенный подле изящного шелковистого полупрозрачного дамского ночного туалета лилового оттенка.

– Напомни мне поблагодарить утром Мэдди за ее хлопоты, – с чувством произнес он, теребя тончайший шелк ночной рубашки, словно воочию представив тело своей невесты, манящее его из полупрозрачных складок ткани.

– Я… хм… да, хорошо, – смутилась Андреа. – Я напомню тебе.

– Не надо так нервничать, мое робкое сердечко, – нежно заверил он. – Нам предстоит пережить одно из самых восхитительных мгновений в жизни, а вовсе не взойти на помост гильотины, и ты это должна знать.

Он вручил ей ночную рубашку, повернул к себе спиной и сноровисто расстегнул пуговицы на подвенечном наряде. Запечатлев легкий поцелуй у нее на шее, он подтолкнул ее в сторону туалета.

– Почему бы тебе не переодеться, а тем временем постараться успокоиться и собраться с духом. Я подожду тебя здесь.

Она радостно приняла его предложение, и ожидание Брента растянулось настолько, что он уже начал гадать, решится ли она выйти оттуда вообще, как вдруг дверь распахнулась и она вошла в комнату. Он всегда считал ее красивой, но теперь она показалась ему еще прекраснее. Полупрозрачная рубашка с низким вырезом выгоднейшим образом подчеркивала изящную девичью грудь и тонкую талию, целомудренно полускрывая в своих складках нижнюю часть тела. Ее волосы, распущенные и расчесанные, заливали водопадом роскошных локонов плечи и спину.

– Ты прекрасна, – выдохнул он, пораженный. – Ты просто божественна.

– Мне не надо было так много есть, – смущенно заявила она. – У меня желудок готов вывернуться наизнанку.

– Подойди же, мой ангел, – низко рассмеялся он, простирая к ней руку. – Позволь мне облегчить твои страдания, – и он усадил ее рядом с собою так, чтобы иметь возможность ласкать ее полуобнаженные плечи. – Помнишь ту ночь в твоем номере, когда я массировал тебе шею? Я было и впрямь подумал, что Мэдди пристрелит нас обоих! Она превращается в маленькую фурию, когда приходит в ярость.

Андреа блаженно вздохнула и наклонила головку набок, чтобы подставить горло для его поцелуев.

– Она мала ростом, но очень отважна, – согласилась она, вздрагивая от его прикосновений. – Ах, это восхитительно! Не останавливайся, умоляю…

– И не подумаю, – промурлыкал он ей на ушко, вызывая новый сладостный трепет. Нежные, легкие прикосновения его губ опускались по ее шее к обнаженному плечу. – Ты оставила для меня хоть немножко риса? – спросил он. – Или мне придется насладиться одной твоей восхитительной плотью, без гарнира?

Шелковые тесемки развязались как бы сами собой, и ворот ночной рубашки распахнулся, открывая его жадному взору прелестных очертаний спину и грудь. Она поудобнее устроилась в его объятиях, охватив руками его шею и прижимаясь к нему все плотнее и плотнее, повинуясь разгоревшемуся в ней желанию.

– Возможно, тебе повезет найти пару зернышек в каком-нибудь укромном месте, – многозначительно прошептала она. – Только искать придется очень внимательно.

– Я обещаю обследовать каждый дюйм твоего неповторимого тела, – заверил он, слегка охрипнув от нарастающего возбуждения. Не в силах долее медлить, он припал к нежной груди и долго ласкал ее языком, прежде чем охватил губами розовый бутон соска.

Андреа не сдержала низкого стона, с необычайной остротой реагируя на движения его губ и языка. Ей казалось, что даже сама матка запульсировала в глубине ее естества, в одном ритме с его ласками. Кровь бурлила в ее жилах, разнося радость в каждую клеточку тела.

Наконец, когда, казалось, уже прошла целая вечность, он оторвался от одного соска – с тем лишь, чтобы тут же заняться другим. Пока он покрывал поцелуями ложбинку между грудей и благоуханную кожу возле соска, руки Андреа проникли к нему под рубашку и пробежались по волосам, покрывавшим грудь. Вот она наткнулась на плоские, неразвитые мужские соски. Он хрипло застонал – каким-то невероятно низким басом, – словно замурлыкал огромный кот.

– Да, ласкай меня, – настаивал он. – Познай меня.

И он припал к ее второму соску, в то время как ее руки на ощупь познавали ширину и мощь его мускулистой спины, его прямых плеч, его груди. Она ласкала его теплую, гладкую кожу. Перебирала пальчиками темные завитки волос между сосками. Теребила их. Касалась их нежно-нежно. Старалась доставить ему такое же наслаждение, какое доставлял он ей.

Пламя желания разгоралось в ней все сильнее, чувственный трепет нарастал в ее теле с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. И она не была одинока в своих ощущениях. Она чувствовала, как подле нее тот же трепет поднимается в теле Брента, как его сердце учащенно бьется в унисон с ее. Она не смогла подавить испуганный всхлип, когда его рука скользнула к ней под юбку и прикоснулась к внутренней стороне ее бедер. Она рефлекторно сжалась, хотя каждая клеточка тела молила об ином.

– Нет, – настойчиво прошептал он, продолжая ласкать ее дрожавшие ноги. – Позволь мне познать все твои чудесные тайны, любовь моя.

И, словно дожидаясь лишь этой просьбы, ее тело вдруг совершенно расслабилось, и ноги раздвинулись под его властными прикосновениями. Его рука ползла все выше и выше между ее бедер. Она чуть не задохнулась от предвкушения чего-то невероятного.

Внезапно Брент прохрипел что-то нечленораздельное, довольно грубо задрал юбку чуть ли не на голову Андреа и воззрился на представшую перед ним картину так, словно не верил своим глазам.

– Что это за дьявольщина? – прорычал он.

Андреа понадобилось немало времени, чтобы до нее дошел смысл вопроса, после чего она застонала с отчаянием:

– Ах, проклятье! Я же совсем позабыла об этом дурацком изобретении!

– Что эго за дьявольщина? – гневно повторил Брент свой вопрос.

– Не прикидывайся совсем уже тупым! – отвечала она, попытавшись отодвинуться, но он легким движением руки заставил ее улечься на прежнее место. – В этом нет ничего ужасного. Ты разве не видел пояса девственности?

– Чего? – переспросил он, все еще не веря своим глазам, с ненавистью разглядывая хитросплетение медных проволочек, ставших преградой между девственностью Андреа и его вторжением, но при этом (что было еще обиднее!) не закрывавших то, что с такой иезуитской изворотливостью призваны были охранять.

– Пояс девственности, – повторила она. – Такое древнее приспособление для того, чтобы защитить и сохранить женское целомудрие.

– Я без тебя знаю, для чего он нужен, – прорычал Брент. – Я хочу знать, где ты сподобилась его раздобыть и что за идиотская мысль заставила тебя его напялить?!

– Но это и так должно быть понятно всякому, даже такому надутому самоуверенному индюку, как ты, – язвительно отвечала она, стараясь все же потихоньку освободиться от его хватки, более всего опасаясь за тот не вполне презентабельный вид, который все еще являла ее поза. – Не будешь ли столь добр и не слезешь ли с меня? Чтобы ты обо мне ни думал, мои кости не железные!

– Где ты его раздобыла? – снова спросил он, абсолютно не обращая внимания на ее попытки освободиться.

– А где бы ты хотел? – саркастически отвечала она. – Мэдди ведь предупредила тебя, что отомстит в тот самый момент, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. И я по глупости согласилась с предложенным ею планом, чтобы наказать тебя за те возмутительные речи, которые ты посмел вести по поводу моей девственности.

Он постарался как можно более глубоко вздохнуть и как можно медленнее выпустить воздух сквозь стиснутые до боли зубы, чтобы хоть немного остудить пылавшую в нем ярость.

– Прекрасно, – наконец произнес он. – Ты отомстила мне сполна и высмеяла мою самоуверенность. А теперь сними его.

– Я не могу, – заявила она с дерзкой улыбкой. Она указала на маленький замочек, не дававший расстегнуть конструкцию, окутывавшую ее чресла. – Ключ остался у Мэдди.

Брент грубо и вычурно выругался, вскочил с кровати и заметался по комнате.

– Будь проклята эта сумасбродная старуха! Я когда-нибудь ее удавлю! – и он запустил пальцы в свою темную шевелюру, словно это способствовало появлению какой-нибудь конструктивной мысли в столь пикантной ситуации.

– Но для этого ты должен хотя бы найти ее, – заметила Андреа мрачно, усевшись на кровати и целомудренно расправляя складки ткани у себя на коленях. При этом она почему-то не придала значения тому, что верхняя половина тела по-прежнему обнажена. – А кроме того, я уверена, что в обмен на ключ она потребует от тебя извинений за те дерзости, которые ты ей наговорил на днях.

– Ха, я найду ее! – поклялся Брент. – Даже если мне придется разнести по кирпичику весь отель. Хотя я не думаю, что это понадобится. Скорее всего, она преспокойно почивает в своей постели с ехидной улыбкой на устах! – Тут его внимание снова обратилось на Андреа: – Ну уж нет, пожалуй, я лучше укушу себя за локоть, чем стану извиняться перед твоей старой ведьмой! Должен быть еще какой-нибудь способ избавить тебя от этой дьявольской выдумки! – воскликнул он. Не говоря больше ни слова, он нетерпеливо опрокинул Андреа на спину и снова задрал ей юбки.

– Но ведь ты будешь осторожен, правда? – испуганно вскрикнула она, слабо пытаясь сопротивляться. – Пожалуйста, ведь я еще ни разу в жизни не имела более удобных трусов!

– Вот уж это твои проблемы – никто не заставлял тебя поддаваться на уговоры Мэдди и ставить себя в такое дурацкое положение, – ехидно отвечал он. Ухватившись за дужку замка, он рванул ее что было силы.

– О-о-ох! Пропади ты пропадом! Разве можно вести себя так грубо!? – громко возмутилась она.

Он снова рванул, но полированные звенья цепочки, на которой висел замок, выскользнули у него из руки.

– Тысяча чертей! Да к ней не подступиться! Наверняка в эту медь добавили олово или еще что-то, чтобы сделать более прочной! И вся эта проклятая сетка сплетена не просто так: каждая петля трижды подстрахована от разрыва! Если бы я не был так зол, я бы должным образом оценил эту работу! Тут не просто искусство, тут какое-то колдовство!

– Нет, здесь не может быть никакого колдовства, – возразила Андреа, отползая в сторону и снова усаживаясь на кровати.

– Поскольку я не в силах сорвать этот замок, – сказал Брент с подавленным вздохом, – то похоже, что не остается иного выхода, кроме как разыскивать Мэдди – хоть на другом конце света.

– Я сразу же вернусь, – сказал он, снимая халат и беря в руки костюм, брошенный им на ближайшее кресло. – А ты тем временем оставайся, где сидишь, и не пытайся ввязаться в какую-нибудь новую неприятность, пока я ищу Мэдди.

– На твоем месте я бы не беспокоилась за меня. Моя девственность под надежным запором, в чем ты мог сам убедиться, – ехидно отвечала она.

Было уже далеко за полночь, когда Брент вернулся в номер, где застал свою невесту, безмятежно поедающую крекеры с сыром, привольно развалившись в кровати.

– Я не нашел ее, – выдохнул он.

– Я так устала, – пропела Андреа, деликатно зевая. – Лучше всего будет оставить пока все как есть и отправиться спать. Завтра утром я встречусь с Мэдди наедине, чтобы освободиться от этой металлической сетки. В конце концов, она поругалась не со мной, а с тобой, и не захочет заставлять меня расплачиваться по твоим счетам.

– Ну уж нет, – упрямо возразил Брент. – Я не позволю ей так легко одолеть меня. Кто хочет, тот добьется, и я в это верю. Куда ты подевала свои ужасные кусачки? Сейчас мы освободим тебя.

– Брент ты не посмеешь! Я точно не знаю, где Мэдди раскопала эту древнюю вещицу, но она наверняка ужасно дорогая и редкая. Собственность какого-нибудь музея, это точно! Ты можешь вот так запросто разрезать ее на части!

– Я могу, и я разрежу, если только не найду иного способа вытащить тебя из проклятой паутины и завершить свадебную церемонию тем, что должно было уже случиться несколькими часами раньше.

– Ох, ну ладно, – вздохнула Андреа. – Подай мне мою сумочку, она лежит на туалетном столике.

Нетерпеливо схватив ее, она вытряхнула на кровать все содержимое и принялась рыться в куче вещей. Брент первым заметил кусачки и потянулся за ними, но Андреа перехватила его руку.

– Нет, не так быстро, мой нетерпеливый возлюбленный. Я придумала способ, как сохранить в целости пояс девственности и избавить от дальнейших мучений мое нежное тело. Благодаря твоей горячности, я вся покрылась синяками.

– Прости, – пробурчал он. – Если у тебя есть другой план, я готов его выслушать.

– Мы воспользуемся самыми маленькими, – сообщила Андреа, встряхнув у него перед носом своим пресловутым набором отмычек. – Я очень надеюсь, что одна из них подойдет к замку.

– Тебе следовало подумать об этом гораздо раньше и избавить нас обоих от ненужных мучений, – рявкнул он, грозно глядя на нее.

– Ах, но ведь ты взял с меня страшную клятву не прикасаться больше к этим вещам, помнишь? – лукаво улыбнулась она. – Твоя жена не будет воровать, врать и вскрывать чужие замки.

– Но ведь это исключительное обстоятельство, и ты могла сделать исключение.

– Ах, вот как, – промурлыкала она. – Стало быть, когда тебе этого очень хочется и служит твоим интересам, я могу лгать, воровать и взламывать замки с твоего позволения. И это будет правильно и законно?

– Отчасти, – кратко прервал он ее излияния, беря в руки отмычки. – А теперь ложись и дай мне посмотреть, смогу ли я освободить тебя.

– Поскольку я в некотором роде лучше знакома с этими предметами, не лучше ли предоставить это мне? – предложила она.

– Позволь мне не согласиться, – с ехидной вежливостью отвечал он. – Я меньше всего хотел бы заставить тебя нарушать данную мне клятву… ах, черт, я сломал ноготь!

Хотя Бренту пришлось изрядно попыхтеть над замком, в конце концов он поддался его усилиям. В тот же миг у жениха и невесты вырвался вздох облегчения, слившись в один. И в тот же миг Андреа попыталась вывернуться из его объятий, опасаясь, что потерявший терпение Брент набросится на нее, как дикий зверь.

Однако у него уже возникла иная идея. Схватив ее за руку, он долго смотрел ей в глаза своим завораживающим взглядом тигриных глаз.

– Нет, не спеши, маленький чертенок. Раз уж ты начала эту игру, значит, я должен довести ее до конца. Ты вдоволь поиздевалась надо мною в этот вечер, теперь моя очередь.

Одним движением руки он смахнул на пол ее сумочку и кучку высыпанных из нее вещей.

– Вот так, моя милая. Давай-ка ложись обратно и веди себя как послушная добрая женушка.

– Ч-ч… Что ты намерен со мною делать?

– Я намерен заставить тебя сгореть от желания, мое робкое сердечко, – сообщил он, нависая над нею с демонической улыбкой на устах. – Я намерен заставить тебя хотеть меня так сильно, что никто иной не сможет удовлетворить твое желание – только один я. И я заставлю тебя дожидаться окончательной, чудесной развязки не меньше, чем мне пришлось дожидаться тебя. И, прежде чем я снизойду к твоим просьбам, ты не один раз будешь умолять меня сжалиться и обещать мне в награду все, что я захочу.

В то время, как он говорил все это, он успел сбросить с себя всю одежду и предоставил ей возможность полюбоваться на свое обнаженное тело с восставшей, жаждущей любви плотью. До сих пор единственным обнаженным мужчиной, которого довелось увидеть Андреа, был Фредди, и он, конечно, не выдерживал никакой конкуренции с идеально сложенным Брентом.

И вот рот Брента приблизился к ее губам настолько, что они полуоткрылись, ожидая поцелуя.

– Что? У вас нет комментариев, моя дорогая? – низким завораживающим голосом осведомился он.

Она с трудом перевела дыхание, у нее вдруг совершенно пересохло в горле, и ответ был едва слышен.

– Ты неподражаемо уверен в себе, не так ли? – пискнула она.

– Это у меня в натуре – доводить до совершенства все, за что я ни возьмусь, – невозмутимо сообщил он. И вот наконец его губы припали к ней в требовательном нетерпеливом поцелуе. Никаких нежностей и игр. Просто поцелуй мужчины, собиравшегося получить то, что принадлежит ему по праву. Его язык раздвинул ей губы и коснулся ее языка. Горячий, нетерпеливый. Откровенно говорящий о намерениях Брента. Его зубы легонько покусывали и теребили ее нижнюю губу.

Ее руки обвились вокруг его шеи, привлекая его прижаться теснее, но он действовал согласно собственному плану. Прежде всего он скинул с нее ночную рубашку, обнажив ее плечи и грудь. Затем он взял в одну руку ее запястья и заставил ее закинуть руки за голову, придерживая их своей сильной мускулистой рукой.

– Моя очередь вести игру, – напомнил он, обволакивая ее золотистым огнем своих глаз. – И правила здесь мои, – промурлыкал он так, что по всему телу ее пробежал чувственный трепет.

Его свободная рука не спеша ласкала основание ее девичьей груди, разжигая в ней жажду дальнейших ласк, так что она едва могла дождаться его следующих движений. В конце концов она вся выгнулась, стараясь подставить свой сосок для завершающей ласки.

– Говори со мною, – прошептал Брент. – Я хочу услышать, как ты сама просишь о том, чего хочешь.

– Моя грудь, – прошептала она в ответ. – Приласкай ее. Поцелуй ее. Пожалуйста.

Его пальцы стали двигаться по ее груди все сужающимися кругами. Розовый бутон на вершине напрягся, умоляя Брента смилостивиться над ним. И все это время Брент не сводил взгляда с ее лица, внимательно следя за тем, как ее глаза становились все темнее и неистовее от снедавшего ее ожидания. Наконец, по всей видимости, удовлетворившись ее реакцией, Брент склонил свою темноволосую голову над молочно-ма-товой полусферой. Его влажный язык наконец-то коснулся ее трепетавшей плоти, лаская сосок легкими, едва уловимыми прикосновениями. Этого оказалось достаточно, чтобы Андреа под ним всхлипнула и содрогнулась от наслаждения. И тут он сменил едва уловимую ласку на более чувствительную, взяв ее сосок в рот. Андреа тихонько вскрикнула от острой вспышки чувственности.

Он хмыкнул с выражением человека, предвкушающего обильную изысканную трапезу, и она почувствовала его возрастающий аппетит, отозвавшийся в ее теле. С каждым сосущим движением его рта в ней разгорался огонь желания, пока вся ее целомудренная плоть не обрела какую-то необъяснимую легкость, словно была соткана из тумана.

Он снова обратил внимание на остававшуюся на ней ночную рубашку. Легким движением он стянул с нее легкую ткань, обнажая живот и ноги. Теперь на ней не оставалось ничего, кроме медной сетки пояса девственности, все еще закрывавшего от него ее наиболее сокровенные местечки. Его золотистые глаза неторопливо пробежались по всей ее фигуре, словно перед ним была неподвижно распростертая некая языческая принцесса, восхитительная и недоступная.

– Ты божественна, – хрипло прошептал он.

По чести сказать, Андреа в данный момент не ощущала в себе ничего божественного. Она ощущала себя уязвимой как никогда. Обнаженной. Беспомощной. Трепещущей от смеси ожидания и возбуждения. Ее сердце билось какими-то бешеными неровными толчками, дыхание стало прерывистым.

Словно чтобы разрешить ее последние сомнения, Брент отпустил ее руки и принялся ласкать ее медленными, нежными движениями, пробегая пальцами по всему ее телу. Он ласкал ее словами и взглядом. Он будоражил ее тело легкими поцелуями.

И через несколько минут она осмелилась отвечать ему, стараясь поймать своими губами его губы, приподнимаясь под ним так, чтоб касаться сосками его теплой груди, пробегая по его чувствительной коже кончиками пальцев. Он оторвался от ее губ и поцеловал ее в ушко, тихонько потеребив прозрачную мочку. Она вздрогнула и громко засмеялась:

– Как щекотно!

– Не сомневаюсь, – вторил он ее смеху.

И вот его губы стали опускаться все ниже и ниже по шее к пульсировавшей нежной ямке у ее основания. Еще ниже, по ложбинке между грудей. Снова воздав должное нежным соскам, он вызвал очередной взрыв чувственности и низкий стон.

Вот он скользнул еще ниже, и под его прикосновениями затрепетали мышцы живота. Его язык, словно это был хоботок собиравшей любовный нектар пчелы, углубился во впадину ее пупка, и она почувствовала, как жидкий огонь заливает ее чресла, как кровь прилила к самым вратам ее женственности.

А он словно и сам опьянел от восхитительного аромата ее тела, и его руки решительно раздвинули белоснежные бедра. Она глубоко, прерывисто вздохнула и затаила дыхание. Сквозь хитросплетение проволочек, все еще защищавших ее от вторжения в ее лоно, она могла почувствовать его жаркое влажное дыхание. Казалось, ее всю обволакивает чудесный возбуждающий туман. Она застонала. Казалось, что размякли все ее кости, в то время как каждый нерв ее тела был неимоверно напряжен, готовый воспринять все новые и новые восхитительные ощущения. Его рот припал к ее телу, прижавшись к медной сетке, его язык проник через проволочные петли и ласкал ее кожу.

– Сладкая, – прошептал он. – Такая сладкая и свежая.

На помощь языку пришла рука, теребившая медную сетку ритмичными движениями в таком месте, что Андреа вновь ощутила, как в ней разрастается желание. Она вся распалилась от страсти и краем сознания с удивлением понимала, что при этом он до сих пор не посягнул на разделявший их до сих пор пояс. А ее лоно налилось горячей кровью, стало теплым, влажным. Казалось, оно обрело свою собственную жизнь, оно ждало любви. И Андреа неистово изогнулась в его объятиях.

Она даже едва почувствовала, когда он тихонько расстегнул пояс девственности и чуть-чуть ослабил его, ровно настолько, чтобы его рука могла проникнуть под сетку. Она заметила это лишь в тот момент, когда его пальцы прикоснулись к мягким завиткам волос на лобке и проникли внутрь, вызвав в ней новую вспышку чувственности. Пламя желания забушевало в ней так, что она была не в силах больше сдерживать его.

– Пожалуйста! – взмолилась она; голова ее металась по подушке, охваченная бурей чувств. Она одновременно хотела продлить сладостное мгновенье и заставить Брента продолжать ласки, доведя их до загадочного конца. – Ох, Брент! Пожалуйста!

Она буквально извивалась на кровати. Она чувствовала в себе какую-то вселенскую пустоту. Она жаждала заполнить ее чем-то, о чем и сама не имела пока понятия. Однако Брент знал, о чем она умоляет, сама не подозревая о том. И он осторожно ввел палец в теплые влажные складки кожи, все глубже, глубже, пока не дотронулся до тонкой преграды, которую не преодолел в ее жизни еще ни один мужчина. Она застонала от изумления и наслаждения. А он продолжал ласкать наливавшееся теплом шелковисто-влажное лоно, подготавливая его к слиянию их тел. Его губы дополнили возбуждающую ласку, заставили полностью раскрыться бутон ее желания.

Такой штурм Андреа не смогла бы выдержать, даже если бы захотела. Она напряглась, все тело ее замерло в чутком ожидании. Ей показалось, что в ней прорвалась какая-то неведомая ей ранее плотина чувств, заливших ее существо совершенно новыми, чудесными и сильными ощущениями. Перед ее глазами бешено вращались какие-то разноцветные круги, и она словно плыла по их уносящейся в небеса спирали, ослепшая, неподвижная от счастья.

Почувствовав, что она совершенно зачарована и находится в его власти, Брент скинул злополучный пояс и улегся на нее. Быстрым, но в то же время по возможности осторожным движением он проник в ее тело, разрушив оболочку ее девственности. Андреа всхлипнула от неожиданности и замерла. Брент скрипнул зубами, лежа на ней, стараясь удержать контроль над своим неистово желавшим любви телом, не позволяя себе пока больше двигаться.

– И это все? – прошептала Андреа, изумленно открывая глаза.

– Не совсем, – отвечал он. – Ты бы хотела на этом кончить?

Она глубоко, со всхлипом вздохнула. Боль уже прошла, и теперь она с удивлением ощущала, что ее тело приняло его, хотя она по-прежнему ощущает в себе какую-то пустоту.

– Нет. Я уверена, мне должно понравиться то, что последует сейчас.

– Я изо всех сил постараюсь оправдать твои великие надежды, моя милая шалунья, – заверил он с торжествующей улыбкой.

Медленно, осторожно он начал двигаться над ней – и в ней. Их движения становились все сильнее, все неистовее. Она довольно быстро поняла, как надо отвечать на его движения – сначала неловко, но с каждым разом все более искусно она сливалась с ним, и вместе они вознеслись на неизмеримые высоты блаженства. Разрядка наступила у обоих одновременно, пронзив их, словно удар молнии. Они вскрикнули и затрепетали в объятиях один другого, витая в облаках любовного экстаза. Казалось, сама земля завертелась в неистовом вихре наслаждения, а звезды, мигая, осыпаются с небес, превращаясь в ослепительно яркие кометы.

Несколькими минутами позже Андреа взглянула на него широко распахнутыми от изумления глазами.

– Так вот о чем идут эти бесконечные толки! – тихонько выдохнула она. – Боже милостивый! Конечно, теперь я не удивляюсь тому, что женатые дамы говорят об этом лишь шепотом и без конца глупо хихикают, ни слова не желая объяснить юным девицам на выданье. Еще бы, если бы девицы знали, чего они лишены, то само понятие девственности вскоре стало бы лишь мимолетным воспоминанием!

Брент рассмеялся в ответ на столь фривольные рассуждения, перекатился на бок и потеснее прижал ее к себе.

– Я весьма рад тому, что тебе понравилось это, любовь моя, ведь отныне и впредь мы будем заниматься любовью как можно чаще.

– Надеюсь, что все будет именно так, – промурлыкала она, склонив головку ему на грудь и тихонько лаская пальцами влажные от пота завитки волос. – Я счастлива, что могу получать такое наслаждение – и дарить его тебе.