Особое задание

Юрка

У Юрки Пантелеева умирала мать. Она лежала в землянке на низком топчане у небольшого, с потрескавшимся стеклом оконца, вытянув руки поверх старого, сшитого из разноцветных тряпиц одеяла. Около топчана на самодельном табурете кружка воды и кусочек хлеба. Юрка, примостившись у ног матери, в безотчетном страхе смотрел на родное лицо и тихо повторял:«Мамка, не умирай… мамка, не умирай…»

Мальчик не знал, что делать. Хотел бежать на большак, чтобы у первого встречного просить помощи, но от их сожженного немцами при отступлении хутора до большака было четыре километра. Юрка боялся оставить мать одну. Сквозь слезы неотрывно смотрел на уже восковое лицо матери, осторожно гладил ее холодеющие руки.

И тут до его слуха донесся далекий рокот мотора. Он быстро приближался.

Юрка опрометью ринулся из землянки наверх.

Снежное поле пустынно и безлюдно. Звук мотора доносился сверху. Двухкрылый самолет летел низко, едва не касаясь лыжами снежного покрова.

Юрка, утопая по колено в снегу, отчаянно размахивая руками, побежал навстречу самолету и что есть силы закричал:

- Дяденьки летчики, помогите! Мама умирает!

Летчик Загорный и его техник Петр Гуров увидели мечущуюся по снегу фигурку паренька, его отчаянные взмахи руками. Самолет сделал крутой вираж над самой землей. Мотор стих. «Уточка», мягко коснувшись лыжами снежного наста и проскользив метров сто, остановилась.

Юрка бежал к самолету. Гуров выскочил из кабины и кинулся навстречу парнишке. Схватил его на руки - легкого, худенького - и, заглядывая в испуганные глаза, спросил:

- Что случилось?

- Юрка я, Пантелеев. Там мама умирает…- Он показал рукой в поле, где торчала одинокая печная труба.

Гуров и Загорный торопливо зашагали к сгоревшему хутору. Когда-то здесь стоял дом, но от него теперь ничего не осталось. Рядом с печной трубой вход в подвал. Туда и спустились летчики вместе с Юркой. Подошли к топчану. Гуров взял руку женщины у запястья, прислушался. Пульса не было.

- Она умерла…- тихо проговорил он.

Гуров и Загорный сняли шлемы. Юрка рванулся к топчану, припал к неподвижному телу матери.

- Мамка! Мамка!..

…Молча стояли они у черной, сожженной березы возле небольшого холмика мерзлой земли. Юрка не знал, что же теперь с ним будет. Куда и к кому идти?

- У тебя, Юрка, родные есть? - спросил Гуров.

- Отец воюет с немцами,- глотая слезы, тихо ответил паренек.- Может, погиб уже. Не знаю…

Загорный решительно приказал:

- Залезай, Юрка, в самолет.

Юрка недоверчиво посмотрел на летчика, потом на Гурова, как бы спрашивая: «Это взаправду?»

- Залезай, залезай,- одобряя решение командира, поторопил Гуров.- Тут тебе оставаться нельзя.

Юрка спустился в землянку, взял небольшой обшарпанный фанерный чемоданчик, снял со стены фотографию отца с матерью, оглядел печально землянку. Выбрался наверх, подошел к могиле и, с трудом сдерживая слезы, взял горстку земли и высыпал в карман своего старенького суконного пальтишка.

Машина поднялась в воздух. В задней кабине, тесно прижавшись друг к другу, сидели Гуров с Юркой. Парнишка никак не мог понять, что с ним происходит. Почему он летит на самолете? Куда? Мысли путались, кружилась голова.

Вскоре показался аэродром. «Уточка» мягко коснулась лыжами летного поля. Загорный выключил мотор. Гуров помог Юрке вылезть из кабины. И тут Юрка увидел много самолетов. Одни взлетали и уходили на боевое задание, другие возвращались на аэродром. В воздухе стоял неумолчный густой гул работающих моторов.

Оказавшись вместе с Загорным и Гуровым в теплой просторной землянке, где размещался командный пункт командира полка, Юрка стал смущенно оглядываться по сторонам, плохо понимая, о чем докладывал Загорный сидевшему за столом пожилому человеку в форме полковника.

Слушая летчика, тот привычным движением головы отбрасывал со лба то и дело спадавшую ему на глаза прядь седоватых волос.

Когда же речь зашла о Юрке, парнишка встрепенулся, внимательно прислушиваясь к тому, что рассказывал Загорный о нем полковнику.

Выслушав летчика, командир полка сказал:

- Правильно сделали. Пусть пока побудет с вами. Потом отправим попутным самолетом в тыл. Там его определят куда нужно.

- Есть! - ответил Загорный.- Разрешите временно зачислить в наш экипаж?

Полковник кивнул.

Но лететь в тыл Юрка наотрез отказался.

- Я хочу быть с вами,- упрямо твердил парнишка.- Все буду делать. Я научусь. Я понятливый.

Юрка не врал. Еще до войны его отец работал слесарем на машинно-тракторной станции. Во время школьных каникул он часто приводил сына в мастерские, приучал к технической работе. Юрка мыл в керосине тракторные детали, чистил свечи мотора, смазывал шестеренки, красил железные щитки. Все делал старательно и прилежно, за что отец и хвалил сына.

Так и остался Юрка в боевой части штурмовиков. С Гуровым подружился быстро и надежно. Спали в землянке рядышком. Вместе ходили в столовую, на стоянки самолетов.

Когда Юрка оставался в землянке один, он часто вынимал из фанерного чемоданчика металлическую коробочку, бережно открывал ее и долго перебирал пальцами крупицы земли с могилы матери. Слезы навертывались на глаза. Но Юрка брал себя в руки, закрывал и прятал свою заветную коробочку.

Гуров, зная об этом, старался отвлечь Юрку от тяжелых воспоминаний. Однажды спросил:

- Юрка, техником самолета хочешь быть?

- А можно? - недоверчиво взглянул парнишка на Гурова.

- Лучшей, брат, специальности не найдешь,- с гордостью произнес техник.

- Хочу! Очень хочу! - глаза Юрки загорелись радостью, и, казалось, не было на свете человека счастливей Юрки Пантелеева.

С этого и началось. Первым «инструментом» в руках парнишки была обыкновенная ветошь. Он лазал под фюзеляжем штурмовика и старательно - Гуров любил чистоту - драил стальное брюхо самолета. С раскрасневшимся лицом, весь в масле, Юрка, сделав свою работу, подходил, печатая шаг, к Гурову и громко докладывал: «Ваше приказание выполнил!»

Гуров хвалил своего юного помощника. Технику нравилась исполнительность парнишки, серьезное отношение к тому, что делал.

Юрка расчищал от снега капонир, где стоял самолет, драил кабину, мотор, бегал по разным поручениям. Уставал очень, но никогда не жаловался. А вечером, когда Загорный прилетал с боевого задания и заруливал самолет на стоянку, Юрка шагал вместе с Загорным, стрелком-радистом Михайловым и Гуровым в столовую ужинать.

Шло время. Юрка все так же прилежно трудился. Быстро запоминал названия деталей самолета, мотора, авиационные термины. Все было интересно и ново, и каждый прожитый день походил на хорошую книгу, заманчиво раскрывавшую перед ним неизведанные дали.

Как-то застал Гуров парнишку за чтением описания штурмовика.

- Читаешь? - спросил он, подсев к Юрке.

Пантелеев кивнул.

- А понимаешь?

Юрка, конечно же, ничего не понимал.

- Вот то-то и оно. Коли не понимаешь, значит, и от чтения пользы нет. Дай-ка книгу.

Изо дня в день, в свободные от работы часы Гуров с увлечением, терпеливо рассказывал Юрке о сложном хозяйстве боевого самолета. Попутно не забывал и про арифметику, русский язык, географию. Это была своеобразная школа, и учить так мог, наверное, только Гуров. После каждого такого «урока», если Юрка был достаточно внимательным, техник разрешал ему посидеть в кабине самолета. А это было для парнишки настоящим праздником.

- Толковый паренек,- говорил Гуров товарищам.

Пришла весна. Первые нежные лепестки подснежника, звонкая песня птиц, говор вешнего ручейка - все это придавало людям новые силы, вселяло счастливые надежды о скором окончании войны.

Когда Загорный со стрелком улетали на боевое задание, Юрка быстро приводил стоянку самолета в порядок и отпрашивался у Гурова погулять у ручья, что петлял на границе аэродрома. Там его ждали друзья из соседней деревни. Они вместе пускали кораблики, сделанные из бересты, и следили, как эти легкие подвижные суденышки стремительно неслись, подхваченные веселым течением.

Но вот в небе раздавались знакомые звуки возвращающихся с боевого задания «Ильюшиных». И Юрку уже было не узнать.

- Мой корабль прилетел,- важно говорил он, задрав голову к небу. А сам с озабоченностью думал: «Как-то слеталось Заторному? Все ли в порядке у него?» Распрощавшись с товарищами, быстро убегал на аэродром.

Юрка подрос. В работе, учебе пролетели лето, осень. Вновь зима заковала землю, обрядила ее в белые одежды.

Юрка Пантелеев научился самостоятельно запускать мотор штурмовика, заправлять баки горючим, делал разную другую работу, которую поручал ему техник. Гуров радовался, видя, как парнишка стремится постичь нелегкий труд авиационного техника. А Юрка, иногда размечтавшись, уже представлял себе, как он сам, без посторонней помощи, отправляет экипаж штурмовика на боевое задание.

Как-то в один из морозных дней Юрка сидел в землянке и корпел над задачкой по арифметике. Быстро вошел Гуров. Молча сел на нары и обеими руками обхватил голову.

Юрка замер. Почувствовал - что-то случилось, но спросить не решался.

Гуров обнял Юрку за плечи, притянул к себе.

- Загорный не вернулся с боевого задания…- тихо сказал он.

Тугой ком подкатил к горлу. На глаза навернулись слезы. Юрка, не в силах больше сдерживать себя, уткнул голову в подушку и горько заплакал. Гуров не стал его успокаивать. Только все гладил и гладил русые волосы мальчишки.

На ужин Юрка не пошел. Есть не хотелось. Все лежал и думал о Загорном. Где он? Что с ним? Неужели попал в плен к фашистам?

Поздно вечером с треском распахнулась дверь землянки. На пороге Гуров. Лицо веселое, счастливое.

- Юрка, Загорный жив! - закричал техник.- Нашелся наш командир. Ты понимаешь, нашелся! - И вот уже Юрка в крепких объятиях Гурова. А тот, улыбаясь, все повторял: - Жив!.. Жив наш командир!

- Где же он? - осторожно высвободился из объятий Гурова Юрка.

- Далеко. За линией фронта. Фашисты подбили самолет. Загорного и стрелка Михайлова ранило. Сел где-то в безлюдном месте. Я ухожу. Вызывает командир полка. Полечу вызволять Загорного.

- А я? - Юрка умоляюще посмотрел в глаза Гурову.

- Что ты? - не понял техник.

Юрка, ни слова не говоря, стал натягивать на ноги унты. Лицо раскраснелось, в глазах решимость.

- Я тоже иду.

- Это куда же?

- К командиру полка,- Юрка уже одетый стоял у двери землянки.

- С какой такой стати? - спросил вдруг, посерьезнев, Гуров.

- Я должен лететь с вами на помощь Загорному!.,

У Юрки от волнения сорвался голос.

- Вы думаете, что я буду плохим вам помощником? Нет! Я очень помогу, очень!

На КП командир полка, начальник штаба и еще несколько офицеров склонились над картой. Широкий стол ярко освещала электролампа под большим, как купол парашюта, металлическим абажуром. Гуров доложил о приходе. Полковник поднял голову.

- У самолета Загорного поврежден снарядом мотор,- сурово проговорил командир полка.- Тяжело ранен стрелок Михайлов…

Юрка замер. Он жадно ловил каждое слово полковника.

- Вас перебросят за линию фронта сегодня на самолете,- продолжал полковник.- Михайлова отправьте сюда, а сами прилетите с Загорным. Мотор нужно восстановить по возможности к рассвету. Задание ясно?

- Ясно, товарищ полковник.

- В девять часов утра над вами бреющим пролетит машина с бортовым номером 34. В случае, если исправить повреждения невозможно, выложите посадочный знак. Самолет приземлится и заберет вас. Штурмовик взорвете. Вопросы есть?

- Чтобы скорее справиться…- Начал было Гуров. Но полковник перебил его:

- Знаю, знаю. Ничем не могу помочь. Каждый человек на вес золота…

- Разрешите взять Пантелеева?

Наступила тишина. Юрка шагнул к столу, вытянулся по стойке «смирно», а глаза отчаянно просили: «Разрешите! Я смогу, я не подведу!»

Полковник строго посмотрел на Юрку:

- Не боишься, Пантелеев?

- Никак нет, товарищ полковник,- четко, по-военному, ответил Юрка.

Нелегко, очень нелегко посылать четырнадцатилетнего парнишку на такое задание.

Сколько длилось томительное молчание, Юрка не помнит, но он хорошо слышал слова полковника:

- Согласен. Идите, Пантелеев. Готовьтесь к вылету.

Сборы завершены. Гондолы самолета «ПО-2», загруженные запасными частями, большим белым полотнищем для маскировки штурмовика, подвешены к фюзеляжу.

Шел легкий снежок. Темнело небо. Все заняли свои места. Получив разрешение на вылет, самолет, вздрогнув, покатился по укатанному снежному насту. Мелькнул последний огонек стартовых фонарей. В непроглядной темени только видны голубые язычки пламени, вырывающиеся из патрубков мотора. Далеко-далеко чернильную мглу прорезали красноватые комочки ракет - там линия фронта.

Юрка, чувствуя тревожное биение своего сердца, чутко прислушивался к ровному гудению мотора.

Через минут тридцать - сорок ракеты, обозначавшие передовую, были уже позади. Самолет летел над территорией противника. Ничего не случилось. Прожектора, вражеские зенитчики почему-то молчали. Это успокоило Юрку. Он уже с любопытством присматривался к тому, как пилот при свете крохотной лампочки разглядывал карту, лежащую на его колене. Повернув голову к Гурову, пилот показал рукой вниз, на землю. Юрка догадался - они летят над местом посадки Заторного.

Стих мотор. Шипят, разрезая воздух, расчалки крыльев. Машина пошла на снижение. Юрка искал глазами землю и ничего не видел. Вдруг яркая вспышка ракеты осветила пространство. Самолет вынырнул из облаков, и Юрка увидел белое поле, обрамленное ровными контурами темного леса. Справа, внизу, прочертила темноту длинная зеленая лента - это ракета Загорного. Самолет заходил на посадку. Вот и земля, затаенная, тревожная. Пробежав немного по снегу, машина остановилась.

- Вылезай, Юрка, быстро! - прошептал Гуров.

Вытащили из гондол сумки с инструментами, запасные части, полотнище. Далеко на востоке сверкали бесшумные всполохи орудийной пальбы. Вот впереди мигнул зеленый глазок огонька. Юрка вздрогнул. Колкий холодок побежал по спине. Парнишка схватил за руку Гурова.

- Ты чего?

- Ничего…

К ним приближалась темная фигура.

- Гуров?

- Я, Вася…- тихо отозвался техник.

- А это кто? - спросил Загорный, увидев Юрку.

- Это я, Пантелеев,- поспешно ответил Юрка, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в голосе.

Летчик схватил парнишку в охапку и сильно прижал к себе.

- Пора за работу. Дорога каждая минута. Я-то вам плохой помощник… Осколком задело левую руку. А вот Михайлова… Надо скорее отправлять.

«Как хорошо, что я взял Пантелеева!» -подумал Гуров.

Стрелок полулежал, спиной упираясь в колесо штурмовика. Совершенно ослабевшего, его перенесли в кабину самолета. Загорный дал команду на взлет. Маленький «ПО-2», торопливо затарахтев мотором, скрылся в полуночном заснеженном небе.

Все трое вернулись к штурмовику. В темноте он казался огромным, неуклюжим, не таким, как в полете: быстрым и грозным. Безжизненность самолета угнетающе действовала на людей. Немного помолчали, прислушиваясь к неясным шорохам ночи. Но вот Гуров, засунув перчатки за ремень, полез на мотор, освещая его электрическим фонариком. Сверху послышался его недовольный басок:

- Здорово разворотили, дьяволы!

- Сумеем ли сделать? - с тревогой спросил Загорный.

- А то как же! - весело ответил техник.- Зачем же мы с Пантелеевым сюда прилетели?

Эти слова Гурова наполнили сердце Юрки гордостью. Он меньше стал бояться темноты, в которой ему все время чудилась опасность.

Работали молча. Изредка Гуров давал короткие распоряжения. Позвякивал о металл инструмент У Юрки застывали пальцы. Он тер их о меховой воротник тужурки. Скоро рассвет, нужно спешить. Иногда приостанавливали работу, прислушивались. Кругом тихо. Изредка высоко в небе пролетал вражеский самолет.

На востоке чуть посветлело. Рождалось утро. Все трое развернули белое полотно и накрыли им штурмовик.

И вот наконец завернута последняя гайка. Гуров разжег паяльную лампу и стал осторожно подогревать мотор. Под полотном потеплело. От металла пошел легкий парок. Загорный осматривал поле. Снег, к счастью, неглубокий, а грунт плотный и сравнительно ровный. Это был большой заливной луг со скошенной осенью травой.

- Что, будем запускать? - спросил Гуров.

- Давай, Петр, давай. Надо улетать,- поторопил Загорный.

Сняли маскировку. Но в это время на небольшой высоте неожиданно показался вражеский самолет-разведчик, летевший к линии фронта. Прятаться некуда: кругом поле, только в километре от штурмовика чернел лесок. Хотели было натянуть маскировку, да где там, ветер срывал полотно. А между тем фашистский самолет лег в вираж и стал снижаться. Летчик, видимо, хотел получше рассмотреть машину, приземлившуюся среди поля. Видимо, хорошо распознав такой грозный в небе для фашистов «Ил», немецкий разведчик стал стремительно набирать высоту для атаки.

- Держись, братцы! - крикнул Гуров.- Сейчас чесанет!

Юрка с ненавистью смотрел на входящий в пике самолет. Техник схватил парнишку и толкнул под фюзеляж штурмовика, но сам укрыться за стальной бронью «Ила» не успел. Сверху горохом посыпалась пулеметная очередь. Петр схватился руками за грудь и с тихим стоном стал медленно опускаться на землю. Загорный с Юркой бросились к нему. Гуров открыл глаза. Изо рта сочилась струйка крови.

- Улетайте… Скорее…- чуть слышно прошептал он.

Это были последние слова Петра Гурова.

Вражеский разведчик улетел.

- Пантелеев, запускай мотор! - приказал Загорный.

Юрка ничего не слышал. Убитый горем, он неотрывно смотрел на безжизненное лицо Петра Гурова, и казалось парнишке, что вот-вот откроются добрые глаза его дорогого друга…

- Пантелеев, мотор запускай! - громче прежнего приказал Загорный.

Юрка вздрогнул. Поняв наконец, что от него требуют, сжав зубы, быстро забрался в кабину, включил зажигание, нажал кнопку пуска. Мотор тяжело вздохнул, выпустив из патрубков сизый дым. Пропеллер сделал несколько оборотов, и двигатель ровно загудел. Юрка выпрыгнул из кабины на снег, помог Загорному укрепить тело Гурова в кабине стрелка, где с трудом примостился и сам. Отсюда хорошо были видны поле и лесок вдали. Юрка заметил, как от черной каемки леса отделились две точки. Они быстро двигались по направлению к штурмовику, оставляя позади себя хвосты вспененного снега. «Аэросани!»-догадался парнишка.

- Фашисты! - что есть силы закричал Юрка.

Загорный за ревом мотора не расслышал его, но он уже и сам видел надвигающуюся опасность.

Аэросани стали справа и слева охватывать штурмовик. Потом остановились. Фашисты выскочили на снег, замахали руками, наверное, они что-то кричали, Юрка видел их раскрытые рты. Мотор «Ильюшина» грозно ревел, набирая обороты. Вот от аэросаней в сторону самолета потянулись пунктиры трассирующих пуль. Скорее, скорее в воздух!

Штурмовик рванулся с места. Преодолевая неровности поля, подпрыгивая и покачиваясь с крыла на крыло, он все быстрее разбегался по замерзшему лугу. Наконец оторвался от земли и пошел, пошел вверх, набирая высоту. Загорный сделал разворот. Взял в прицел вражеские аэросани. Юрка ощутил, как от яростной очереди пушечного огня по самолету прошла легкая дрожь.

«Так их, гадов! Так!» -шептал он, сжимая кулаки.

Штурмовик еще раз развернулся и ударил из пушек по убегавшим гитлеровцам. Аэросани пылали, по ветру стлался смрадный черный дым.

Могучий штурмовик летел туда, где начинало румяниться утреннее небо, где ждали его боевые друзья.