Особые поручения

Глава 13

Когда это ты успел перестать получать удовольствие от опасности? Привыкать ли тебе рисковать собственной шкурой?

Эрик ван Хофф поежился. Удовольствие от опасности — дело неплохое, конечно. Однако оно перестает быть удовольствием в тот момент, когда ты понимаешь, что переступил черту. И ведь ничто не предвещало совсем уж больших неприятностей! Заданный вопрос… полученный ответ… это привычно, в первый раз, что ли? Вот только по всему выходит, что либо ты вопрос задал не там или не тому, либо ответ прозвучал уж слишком громко. И был услышан кем-то помимо тебя. А вот это уже плохо.

И дело даже не во вполне реальной угрозе для жизни, хотя уже одно это дурно пахнет само по себе. Но Эрик не без оснований считал себя профессионалом и совершенно искренне полагал, что смерть до успешного завершения контракта куда хуже смерти как таковой. И что с того, что этот контракт нигде не зафиксирован, что под ним не стоят подписи договаривающихся сторон, и о нем вообще никто не знает, кроме него самого и тех, кто скромно стоит за спиной «мисс Аманды Робинсон»? Контракт есть контракт.

Где же это он так прокололся? И что теперь делать? У Эрика было ощущение, что за ним самим и его корреспонденцией следят, а своему чутью он привык доверять. Стало быть, ни о какой попытке отправки информационного пакета и речи быть не может. Пришибут — ладно, но ведь информация не дойдет до заказчика, вот что по-настоящему скверно. Попробовать связаться с выданным еще во времена оные контактом? Не годится. Если наблюдение на столько плотное, как ему кажется, то и контакт сладится, и толку не будет никакого. Разве что… Он вспомнил о недавней покупке, повеселел и отослал «дорогой мисс Аманде» сообщение о том, что ему удалось наконец подобрать пару к тому украшению, которое он имел удовольствие раздобыть для нее в их последнюю встречу. Не угодно ли взглянуть лично? Такие вещи не пересылаются с курьерами, тем более что он хотел бы увидеть, насколько угадал с размером…

Сотни раз проверенная и идеально откалиброванная программа слежения дала сбой: в какой-то момент послание Эрика ван Хоффа попросту затерялось в хитросплетениях галактической сети связи. Имя адресата было известно, но вот его местонахождение отследить не удалось. Да и вряд ли это было настолько уж важно. Какая-то девка, какая-то побрякушка…

Спустя сутки после отправки сообщения Эрик пожалел о своем поступке. Мало приятного услышать в полицейской сводке, что человек, с которым ты общался по довольно скользкому поводу, найден мертвым. Но еще раз связываться с Амандой Робинсон он посчитал бессмысленным и небезопасным. Да и потом… Вдруг она что-нибудь придумает? Что-нибудь, что поможет ему больше, чем маленький игольник, годный для ближнего боя с минимальным количеством не слишком расторопных противников? Своя рубашка ближе к телу. Конечно, он почти наверняка подставляет эту шуструю барышню, но должен он ей вовсе не так много, как может показаться на первый взгляд.

А еще несколько часов спустя в дверь занимаемых им апартаментов позвонили.

Сигнал приема сообщения вырвал Мэри из зыбкого полусна-полуяви. Она осторожно выбралась из постели, прочитала присланный текст, ненадолго задумалась, но тут же отправила полученное со своими комментариями по одному из забитых в директвызов адресов. Оглянулась на кровать, где — кажется — спал Никита, и направилась к платяному шкафу.

— Ты чего подскочила? — судя по голосу, ее, с позволения сказать, жених спать и не думал.

— Можешь начинать ревновать, — она вытащила из шкафа свежую рубашку. — Я отписалась Константину, он может связаться со мной в любой момент.

— Ясно, — Никита тоже встал и начал собирать разбросанную по каюте одежду. — Мне исчезнуть?

— Как хочешь. Это служба. Моя служба. Можешь, если хочешь, поприсутствовать и убедиться.

— А чего хочешь ты?

— Я? Я хочу позавтракать в твоем обществе. Но сейчас мне надо в рубку. Ты со мной?

— Я на камбуз. Сварю тебе кофе.

Минут двадцать спустя они сидели в рубке — Корсаков устроился в ложементе второго пилота — пили кофе и умиротворенно молчали. Все (или почти все) было сказано, а грядущий вызов… ну вызов, ну и что? Когда он наконец прозвучал, Мэри с удивленным восхищением отметила скорость и легкость, с которой сидевший только что развалясь Никита исчез из обзорной зоны. А ведь, казалось бы, габариты… Она прикоснулась к сенсору, и на экране возник Константин.

— Доброе утро, Мария. Не дают вам поспать?

— Доброе утро, Константин Георгиевич. — Великий князь слегка приподнял брови и кивнул, принимая к сведению наличие при разговоре посторонних. — Я не спала. Хотя это сообщение и было несколько не к месту. Мы обсуждали помолвку.

— Помолвку? — удивленно усмехнулся Константин. — Чью?

— Мою.

Секундная заминка:

— Вот как? Хм… я могу поздравить контр-адмирала Корсакова?

Никита вошел в обзорную зону и коротко поклонился.

— Ваше высочество.

— Я рад за вас, Никита Борисович. За вас — и за Марию Александровну. Действительно рад, что бы там ни болтали столичные олухи. Вы сейчас на «Титове» и очень заняты, естественно… позволите быть вашим сватом?

— Почту за честь.

— Вот и отлично. Полагаю, что в сложившихся обстоятельствах Мария Александровна будет думать не о службе, а о подготовке к свадьбе…

— Это еще почему? — брюзгливо осведомилась Мэри. Она действительно не выспалась и меньше всего была склонна разводить политес.

Константин вопросительно взглянул на Никиту. Тот слегка пожал плечами.

— Хорошо. Тогда первый вопрос: вы уверены, что это сообщение — не ловушка?

— Не уверена. Но я не исключаю, что ван Хоффу действительно необходимо мое — именно мое — присутствие. Я его знаю, пусть не очень близко, но все-таки. И вполне могу представить себе ситуацию, в которой он не захочет или не сможет пойти на кон такт с кем-то из имперских агентов на Лордане. Полагаю, что мы имеем дело именно с таким положением вещей. Я уже говорила вам, что Лордан место довольно смешное, а уж сектор А-пять так и вовсе, но… Допустим, Эрик предполагает, что его контакт засвечен или подкуплен. Либо же за самим ван Хоффом следят настолько жестко, что он не желает рисковать связником.

— А вами, значит, желает? — скептически хмыкнул великий князь.

— А я, по его представлениям — кстати, имеющим под собой довольно твердую почву, — могу появиться на Лордане с блеском и треском. И точно так же убраться оттуда, прихватив Эрика с собой. Кроме того, риск должен быть осмысленным. Что толку рискнуть и не получить результата? Если то, что написано в этом послании — правда, ван Хофф докопался до источника неприятностей, которые проявили себя при покушении на Кирилла Сумского. А мне вся эта история не пришлась по вкусу еще тогда. И с тех пор ничего не изменилось.

— Не вам одной, — поморщился Константин.

— Знаю. Так какие указания вы мне дадите? Выбирать свадебное платье или заниматься делом?

Мужчины еще раз переглянулись. Корсаков медленно кивнул, отвечая на незаданный вопрос.

— Занимайтесь делом, графиня.

Пространство Лордан — это иногда даже и неплохо. Недаром же говорят, что лучшим отдыхом является смена деятельности. Впрочем, в этот визит Мэри совершенно не собиралась ни играть в казино, ни смотреть многочисленные шоу, ни тем более прогуливаться по пассажам и лавчонкам. Привычно заведя «Джокер» на посадку носом к выпускному шлюзу арендованного ангара, она велела Рори и Элис срочно произвести дозаправку и оставаться на борту в полной готовности к немедленному старту. Мало ли что, вдруг придется сматываться со всей возможной скоростью? Всякое бывает, в особенности на Лордане. И очень хорошо, что комплекс расположен поблизости от зоны перехода, как раз на расстоянии разгона перед прыжком. Что-то ей подсказывало, что уходить придется быстро, и хорошо бы по-английски…

Мэри поправила прическу. Проверила еще раз содержимое сумочки, изрядно потяжелевшей по сравнению с прошлым посещением сектора А-5. Кивнула принятому решению не извещать ван Хоффа о своем прибытии и бросила близнецам: «Пошли!»

К Эрику Мэри пришла одна. Братьям Рафферти было велено поскучать в крохотном баре на этаже, из которого просматривался вход в его обиталище. Не нравилась ей все это. Хотела бы она ошибаться, но… вот именно, но. Еще раз уточнив, через какое время следует начинать беспокоиться, если она не подаст сигнал о том, что все в порядке и как поступить, ежели вдруг что, она позвонила в дверь.

К счастью, самые неприятные ее предположения не оправдались: Эрик был жив, и он был один. К несчастью же, под маской ироничной учтивости скрывались нервозность и тщательно замаскированный страх. Или, пожалуй, даже не страх, а обреченность, наполнявшая собой от стены до стены небольшой светлый холл. Да и оружие под полой элегантного пиджака… с каких это пор щеголь и вертопрах обременяет себя опасными игрушками? Что, на хорошо подвешенный язык и репутацию семьи надежды уже никакой? Ох, как скверно…

— Аманда! Если бы мне пришлось придумывать для вас прозвище, я бы выбрал «Созданная удивлять»! Скорость, с которой вы прибыли сюда… — ван Хофф улыбался, но за улыбкой пряталось облегчение. М-да… похоже, услышав звонок в дверь, он ожидал увидеть не ее.

— Ну же, Эрик, нашли чему удивляться, — капризно пропела она. — Задержаться — и рисковать тем, что вы продадите или подарите украшение кому-то еще? Фи! Надеюсь, вы извините меня, что я заявилась к вам вот так, без приглашения, но ваша квартира находится как раз на полпути между зоной вылета и моим любимым отелем. Мне так хотелось поскорее взглянуть на то, что вы для меня приготовили! — Мэри смотрела на него, кокетливо хлопая ресницами, но взгляд оставался серьезным и цепким. Ощущение близкой опасности становилось с каждой секундой все острее. Болтовня, приличествующая легкомысленной прожигательнице жизни, была рассчитана на то, что помещение прослушивают и, судя по взгляду Эрика, она вела себя сейчас именно так, как следовало.

— Взгляните, дорогая! — Снова шкатулка, снова шелковый мешочек, снова шнурок с кристаллом, которого, словно невзначай, касаются длинные музыкальные пальцы… ого! Да, ради такого гребня стоило пролететь даже через всю Галактику.

— Вы позволите? — не дожидаясь ответа, она смахнула мешочек в приоткрывшуюся на мгновение сумочку и, подойдя к зеркалу, сколола несколько прядей надо лбом. — Великолепно! Эрик, вы чудо!

Опасность вцепилась в шею холодными, влажными пальцами. Сейчас. Вот прямо сейчас… Мэри решительно шагнула к ван Хоффу, обнимая его, разворачивая лицом ко входу и прижимаясь губами к губам за секунду до того, как дверь распахнулась.

— Не двигаться! — донеслось сзади. — Это ограбление!

Эрик услышал, как чуть слышно пискнула за его спиной, открываясь, сумочка, которую его визитерша и не подумала выпускать из рук. Его ладони тут же соскользнули с плеч и талии «мисс Робинсон», давая ей так необходимую сейчас свободу. Неуловимо-быстрое движение, два сухих щелчка… вошедшие мужчины даже не успели удивиться, лица с аккуратными отверстиями между глаз остались — теперь уже навсегда — уверенно-наглыми. Еще двое удивиться все-таки успели, но не слишком. Трудно удивляться со свернутой шеей. Несподручно. Проскользнувшие внутрь близнецы аккуратно опустили тела на пол и вопросительно уставились на Мэри.

— Ограбление! — с едким сарказмом фыркнула она. — В секторе А-пять, ага. Под носом у дона Лимы. Остряки-самоучки! Эрик, нас с вами, похоже, приняли за дураков, меня так уж точно. Даже немного обидно.

Ван Хофф, несколько ошеломленный скоростью и хладнокровием расправы, сглотнул, спрятал под пиджак не нужный уже игольник и нашел в себе силы усмехнуться.

— Вы никогда не были дурочкой, Аманда. Во всяком случае, на моей памяти не были точно. — Стрелять по живым мишеням Эрику не доводилось, и он испытывал сейчас благодарность пополам с запоздалым страхом.

— Смею надеяться, — скривилась Мэри.

— А к нам сейчас не набегут… эээ… сочувствующие? Я почти уверен, что прослушка…

— Это вряд ли. Мэтт?

Связист изобразил на физиономии улыбочку прожженного иезуита.

— Умница, ценю. Вот что, Эрик. В этой халупе есть что-нибудь, что вашему сердцу дороже его бесперебойной работы? Нет? Так я и думала. Уходим.

Константин стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу, и даже не делал попыток собрать мысли. Не потому, что попытка априори была обречена на провал. Просто ни одной мысли в его голове не осталось. Пустота, гудящая тревожным набатом пустота заполняла череп, злобно ухмылялась, скалила зубы. Надо было сосредоточиться, но… Вот ты и получил власть. Только те времена, когда ты хотел ее получить, закончились очень давно, а теперь… теперь она у тебя просто есть. Доволен? Что-то непохоже.

Впрочем, нет. Пока еще не получил. Экстренно собранный Государственный Совет еще не закончил свое заседание, хотя его исход в достаточной степени предсказуем. Так, по крайней мере, полагает барон фон Фальц-Фейн, а отцовскому секретарю — твоему? — вполне можно доверять в таких вопросах. Как и во многих других. Отец… Мыслей в голове нет, а вот картина прокручивается перед глазами раз за разом, и бесполезно опускать веки — она и там остается.

Закрытие сезона скачек в южном полушарии Кремля всегда было значительным событием. Лучшие лошади, лучшие наездники. И правящий император всегда участвовал в первом заезде, а его первый наследник — в последнем. Традиция, никуда от нее не денешься. Даже дед в свои сто двадцать закрывал сезон, что уж говорить о батюшке. И ведь что интересно — никто и никогда не делал скидок ни на возраст августейшего всадника, ни на его положение. Честная борьба, и не раз тот или иной император проигрывал достойнейшему. Достойнейшему — не раз. А недостойному — только сегодня, но и этого хватило.

Лошади на стартовой позиции, редкое в последние дни — как-никак осень на исходе — солнце освещает скаковую дорожку, рассыпает блики по лоснящимся крупам, заставляет дам в ложах надвигать на глаза вычурные шляпки. Суета и суматоха постепенно затихают, предвкушение заставляет нервы вибрировать, а глаза — напряженно щуриться. Осталось совсем немного, вот сейчас… Сигнал. Началось.

Константин поднес к глазам мощный бинокль. Да, конечно, сканеров слежения много и никто не мешает наблюдать за происходящим, выделяя и детализируя на дисплее любой эпизод и любого его участника. Почти все так и делают, вон хоть на мачеху посмотреть, но это не то. Чего-то не хватает. Азарт пропадает, что ли? А так кровь летит по венам струей расплавленного металла, повинуясь сердцу, колотящемуся в ритме скачки.

Вон отец. По всем давно известному обыкновению держится в центре. Так и будет до предпоследнего препятствия. А уж потом… Ну вот, так и есть. Вырвался. И граф Уваров рядом с ним. Странно, вроде бы еще совсем недавно Валерий не был таким уж лихим наездником, а вот поди ж ты. Только утром прилетел, почти год мотался по Галактике, и сразу на круг. Заявку на участие подал, однако, заранее и очень настаивал на том, чтобы скакать в первом заезде. Просьбу удовлетворили, почему нет? Тем более что причины ее были сейчас вполне очевидны: поднатаскался в странствиях, хочет продемонстрировать полученные навыки. Молодец, прекрасно держится, как бы батюшке сегодня не остаться без приза.

Последнее препятствие быстро приближалось. За ним начиналась прямая, на которой все решала скорость и то, сколько сил лошади сумел сохранить всадник. Еще немного… еще… Константин не сразу понял, что произошло. Просто Уваров, скакавший справа от отца, вдруг резко выбросил правую руку в сторону императора. Красавец Валет запнулся в момент прыжка, словно зацепился за край барьера или наткнулся на что-то, император перелетел через его голову и на него, уже лежащего на земле, рухнул сверху жеребец. Миновавший препятствие Уваров оглянулся и поднес руку теперь уже к собственной голове.

Потом… Константин смутно запомнил, что было потом. Кажется, он, даже не подумав о лестнице, перемахнул через ограждение ложи… Наверное, так, потому что окружающее пространство изменилось сразу, рывком: вот он сидит, а вот уже бежит, только мелькают рваной гребенкой столбики ограждения скакового круга.

Конечно, медики успели раньше. Медики — и еще охрана. Кто-то перехватил великого князя, остановил, не пустил дальше. Сквозь забившую уши вату просочилось напряженное, но ровное:

— Ваше высочество! Ваше высочество, туда нельзя. Подождите, врачи уже работают. Ваше высочество!

Константин втянул воздух сквозь зубы, сведенные судорогой челюсти заныли, и это было хорошо. Тянущая боль проясняла сознание лучше, чем даже ведро холодной воды — был у него и такой опыт, мог сравнивать. Резкий выдох и снова вдох. Только сейчас он услышал шум на трибунах, оскалился, стряхнул чужую руку с плеча и медленно, выверяя каждый шаг, пошел туда, где над лежащим на траве телом Уварова стояли несколько мужчин в форме.

Уже в госпитале с ним связался фон Фальц-Фейн. Кто бы сомневался, что, редкостный проныра (как ему и полагалось по должности), барон получил сведения о здоровье императора одновременно с великим князем. А то и раньше.

Да, я в курсе. Как минимум год — если удастся сохранить мозг жизнеспособным. Упомянули бельтайнскую технологию… не исключено, что… но время, время… Собрать Государственный Совет? Да, конечно. Займитесь, барон.

И вот теперь он стоял в своем кабинете. Позади остались часы, проведенные в госпитале. Неутешительный (хотя и не совсем безнадежный) вердикт врачей. Неудачная попытка поговорить с мачехой — Любовь Андреевна не слышала никого и ничего, и в конце концов оказалась в одной из палат по соседству с той, где лежал сейчас ее муж, которого готовили к очередной операции. Хорошо хоть братья еще слишком малы, чтобы понимать весь ужас произошедшего, разве что восьмилетний Иван… впрочем, Константину удалось успокоить мальчика. Себя бы еще успокоить, чтобы не видеть снова и снова, как падает отец и рушится на него рослый бельтайнский гунтер. Делом надо заняться, делом, вот только пока не ясно, какое дело у него в руках. Вызов… ну наконец-то. Принять.

— Ваше императорское высочество! — медленно, торжественно произнес глава Государственного Совета князь Демидов. — Государственный Совет единогласно утвердил вас регентом.

Корсаков вымотался. День выдался на редкость суматошный, а поспать накануне не удалось совсем. И сейчас он сидел в офицерской столовой, болтая ложечкой в кофейной чашке и вспоминая разговор с отцом, на который ему удалось-таки выкроить несколько минут в середине дня.

Хреново выглядишь, сын, — вместо приветствия заявил отставной каперанг, вглядываясь в осунувшееся лицо. — Что, укатали сивку крутые горки?

— Ох, укатали, — улыбнулся Никита. — Зато у меня есть новость для тебя. Всем новостям новость.

— Это какая же? — настороженно разгладил усы отец.

— А помнишь, лет двадцать назад ты мне сказал, что ради этой новости я могу с тобой связаться хоть в ночь, хоть за полночь? Вот та самая.

— Ишь ты, — иронично восхитился каперанг. — Ну, слава богу, а то мы с матерью уже отчаялись! И кто она?

— Капитан второго ранга графиня Мария Сазонова.

Старший Корсаков задумчиво скрестил руки на груди, помолчал.

— Ну, что о ней людишки болтают — это все враки, конечно.

— Не все, — качнул головой Никита. — О нас с ней — чистая правда.

— Даже так? Ладно, это дело ваше. Я тебе только одно скажу, Никита. Влюбляемся мы в глазки да в ножки, ну может, в твоем случае, еще в умение летать. А жить-то не с ножками. И не с тем, что между ними. С характером жить. А характер там, если я хоть что-то понимаю, крутенек.

— Да уж не круче иных прочих, — фыркнул Никита. — Ты вон хоть на матушку погляди.

— Я, сынок, на твою матушку уже семьдесят лет гляжу, все никак наглядеться не могу. — Борис Никифорович мечтательно улыбнулся, вспоминая, должно быть, что-то такое, о чем сыну, пусть даже и взрослому, знать отнюдь не полагалось. Крякнул, усмехнулся и решительно подвел итог: — Ясно. Жду тебя домой, надо же решить, кого сватами засылать будем, по коммуникатору такое не улаживается.

— Да есть уже сват, потому я с тобой сегодня и говорю. А то явится к тебе его императорское высочество с бухты-барахты…

Отставной каперанг только руками развел:

— Ну, наш пострел везде поспел. Ладно. Свата встретим и приветим, честь по чести, не беспокойся. Только смотрите мне, черти пегие, венчаться на Кремле! А то знаю я вас, торопыг: окрутитесь где придется, а мы-то как же?

Никита рассмеялся…

Он вернулся в реальный мир оттого, что где-то сзади и сбоку голос Дубинина веско произнес:

— Не болтал бы ты лишнего, парень. И с расспросами лезть не советую. Дело твое, конечно, только ты сперва реши для себя, под какую руку попасть хочешь: под горячую или под тяжелую.

Корсаков, подуставший уже за день от любопытных взглядов и разговоров, смолкающих при его появлении и возобновляющихся за спиной, еле заметно кивнул. Молодец, Капитон, правильно мыслит. Вот только интересно, какую руку контр-адмирала он считает тяжелой, а какую — горячей? Собственного мнения на этот счет у Никиты не было, могло быть и так, и эдак. Эх… он закинул ладони за голову, с хрус том потянулся, жмурясь от удовольствия, и пропустил момент, когда Дубинин уселся напротив него. Уселся, уставился неожиданно тяжелым взглядом и сокрушенно вздохнул.

— Никита, вот скажи ты мне, дураку: ты с головой как, насовсем рассорился, или еще шансы на примирение остались? Что ты творишь, а?

Такого начала Корсаков не ожидал. Медленно опустив на стол разом потяжелевшие ладони, он слегка ссутулился, подался вперед и исподлобья сумрачно посмотрел на друга.

— Интересно, Капитон… как по-твоему, я тебя сразу пошлю или сперва выслушаю, а пошлю потом?

— Ну, думаю, старая дружба позволяет мне надеяться на то, что сперва выслушаешь, а там, глядишь, и посылать не станешь.

— Угу. Допустим… можно попробовать, — Никита изо всех сил старался удержать закипающую где-то внутри злость. — Только давай быстрее и без околичностей, не выспался я сегодня.

Дубинин почти уперся лбом в лоб Корсакова и с тихим отчаянием в голосе проговорил:

— Я знаю, что ты не выспался. И не только я — вся база знает, что ты не выспался. И почему ты не выспался. И с кем ты не выспался. Ты вообще соображаешь?!

— Это надо понимать так, — то ли весело, то ли угрожающе осведомился Никита, — что организовывать мальчишник ты отказываешься?

— Что? — каперанг изумленно выпрямился, его брови поползли вверх, пытаясь добраться до коротко остриженных волос.

— Ну, мальчишник, — теперь Корсаков уже откровенно забавлялся, глядя на ошарашенное лицо Дубинина. — Знаешь, этакий последний мужской загул перед свадьбой и последующей упорядоченной семейной жизнью.

— Что?!

— Дубинин, сходил бы ты к Тищенко, что ли. Пусть он тебе либо сам уши прочистит, либо попросит кого, а то ведь скоро в рейд, там не до того будет.

— Погоди, Никита. Погоди. Какой мальчишник?! Перед какой свадьбой?! — Капитон, сам того не замечая, заговорил в полный голос, и в столовой воцарилась мертвая тишина. Никита откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся, думая про себя, что термин «квадратные глаза» получил теперь наглядную иллюстрацию. Помедлил, наслаждаясь моментом.

— Как это принято говорить у воспитанных людей? Ее сиятельство оказала мне честь… ну и так далее.

Дубинин только головой покачал.

— Ну, ты даешь… ты что же, и вправду решил, что сделал предложение — и соперник устранен?

— Если ты о Константине, то он вызвался быть сватом. Так кто будет мальчишник организовывать?

— Я!!! — гаркнул совершенно счастливый Дубинин, вскакивая и сгребая друга в охапку вместе с креслом.

Поздравления, рукопожатия и соленые шуточки — со сравнительно безопасного расстояния — начали было перерастать в вакханалию, но тут стационарные экраны на стенах осветились и князь Демидов отчетливо, размеренно проговорил:

— Дамы и господа! Прослушайте обращение Государственного Совета!

Мэри под руку с ван Хоффом вышла на широкий проспект. Впереди, нацепив на лицо выражение «Ну, кто тут последний за „в морду", налетай, подешевело!», шел Джон. Замыкал шествие Мэтт, демонстративно довольный собой и окружающей действительностью. Свободных каров хватало, поэтому все четверо загрузились в первый попавшийся. Севший за руль Джон провел кредиткой по терминалу оплаты, и машина неторопливо двинулась в сторону зоны вылета.

Суматошное движение в кафе напротив было Мэри отмечено, но взволновало ее мало. Почему-то ей казалось, что к вновь охватившему ее чувству опасности эта суета касательства не имеет. Ну, допустим, погонятся. Стрельбу в жилой части сектора вряд ли начнут, а ближе к ангарам можно будет и покуражиться. Не впервой. Чего она точно не собиралась делать, так это отдавать кому-либо принятого под защиту Эрика. И задерживаться на Лордане она не собиралась тоже. Домой, домой. Вот прямо сейчас. Вызов Элис — все в порядке? Что с дозаправкой? Молодцы, начинайте прогреваться, мы скоро будем. Ну-ка, Джонни, давай побыстрее, что-то мне эти ребятишки на хвосте не нравятся.

Зона вылета быстро приближалась. Кар преследователей двигался за ними, уже не скрываясь, вот-вот следовало начать пригибать головы, как вдруг глухой удар потряс заметно сузившийся коридор. За ним еще один, и еще. Где-то завыла сирена, освещение на потолке и стенах мигнуло раз, другой, снова загорелось ровно, но Мэри вдруг рявкнула:

— Пошел! — Кар, повинуясь руке Джона, прибавил ходу так, что не ожидавший этого Эрик больно стукнулся затылком о подголовник, и они влетели в ведущий к арендованному ангару проход за секунду до того, как за их спинами рухнула, отсекая преследователей, тяжелая металлопластовая плита. К удивлению ван Хоффа, красавчик за рулем и не подумал снижать скорость. Поворот… закрытые ворота… остановка… Эрик только начинал подниматься, а Мэри уже выпрыгнула из кара, кинулась к створкам, затолкала ключ-карту в прорезь считывателя и… и ничего не произошло.

— Ясно, — сплюнула она. — Ладно, попробуем по-другому. Все назад!

Мэтт дернул Эрика за рукав и, не тратя даром слов, повалил его на пол за каром. Из-за этого неважного укрытия ван Хофф с удивлением и почти страхом наблюдал, как «мисс Робинсон» открыла сумочку, вытряхнула ее содержимое и засунула, нимало не церемонясь, мешочек с кристаллом за кружевную кайму чулка, быстро говоря что-то на кельтике. В руках ее появился — Эрик ухмыльнулся было, но тут же посерьезнел — тюбик интимной смазки, содержимое которого она начала быстро выдавливать на то место, где сходились створки ведущих в ангар дверей. Вынутая из прически тонкая заколка с крохотным бриллиантом на конце воткнулась в центр затейливого узора. Мэри окинула взглядом получившуюся композицию, кивнула и одним прыжком переместилась за кар.

— Берегите голову, Эрик, — бросила она. Ван Хофф послушно уткнулся носом в пол, успев заметить, как сильные пальцы нажимают на дозатор флакончика духов, и тут на него рухнул расколовшийся потолок. Оглохший, полуослепший, он все еще пытался сообразить, на месте ли у него конечности и где то, что сию минуту расплющило его, как лягушку, а близнецы уже подхватили его, поставили на ноги и поволокли по направлению к неровной оплавившейся дыре. Трап… захлопнувшийся за спиной люк…

— Все в броню, живо! Джон, помоги Эрику!

— Аманда, что вы делаете? Вы собираетесь стартовать прямо так? А как же люди?!

— Какие люди, Эрик? — Мэри уже сорвала с головы парик, и прямо в коридоре избавлялась от платья, туфель и белья. В другое время ван Хофф наслаждался бы зрелищем, но момент был явно неподходящий. — Ох уж эти мне штатские! Вы что же, не услышали взрыва? Не почувствовали ветра в спину? — она говорила несколько невнятно, потому что мешочек перекочевал из-за каймы чулка в зубы. — Знаете, что это означает на космической станции? Взрывная декомпрессия, сектор разваливается на куски, и дай нам бог успеть смыться! Нету там людей, вам ясно? Нету! Или не будет в самое ближайшее время! Брысь с глаз моих, не мешайте мне спасать вашу задницу!

Несколько минут спустя Мэри уже лежала в ложементе первого пилота. Остальные также заняли места по боевому расписанию. Последним в рубку вбежал Джон, буркнувший, что запихал «этого хлюпика» в броню, ввел снотворное и наглухо пристегнул его к койке.

Как и следовало ожидать, выпускные ворота не подчинялись приказу открыться. Похоже, вся автоматика сектора отрубилась, и последнее, на что ее хватило — изолировать зону вылета от жилых отсеков. Мэри опустила на лицо забрало шлема, скучающим голосом произнесла в пространство, ни к кому специально не обращаясь:

— А вот что любопытно, удастся мне хоть когда-нибудь отрастить волосы? — и коротко скомандовала: — Залп!

Сгустки плазмы, поддержанные тяжелыми лучевыми пушками, ударили во внешние ворота ангара. Температура за бортом быстро повышалась.

— Посмотрим, выдержит ли броня, — не меняя интонации, бросила Мэри. — Делайте ваши ставки, господа. Я, к примеру, почти уверена, что Келли не мог подсунуть мне какое-нибудь дерьмо. Вопрос только в том, не подсунули ли дерьмо ему?

Слева скептически хмыкнул Рори. Внешние датчики показывали, как на сомкнутых створках проявляется пятно, переливающееся всеми цветами побежалости. Вот оно стало светлее… еще светлее… побелело… ну же! Словно кто-то толкнул Мэри под руку, и она дала полную тягу на маневровые двигатели точно в тот момент, когда, распадаясь на мгновенно застывающие комья, часть ворот вылетела в окружающее сектор А-5 пространство. Что-то пробарабанило по обшивке, коротко выругался Мэтт, но это уже было неважно — «Джокер» вырвался на свободу, оставляя за кормой разрушающуюся станцию.

— А вот это — плохо, — так же равнодушно резюмировала Мэри, когда на внешних датчиках появились десятки, да что там — сотни объектов, идентифицированных системой как представляющие угрозу. — Даже не плохо. Это — полный и окончательный zvezdets. Коктейли!

— Проходите, Ираклий Давидович, — негромко сказал Константин. — Присаживайтесь, в ногах правды нет. Я вас самым внимательным образом слушаю.

Только давайте сразу договоримся: об отставке вы упоминать не будете. Не приму.

Цинцадзе помедлил в центре кабинета, потом все-таки подошел к столу и тяжело опустился в кресло. Великий князь впервые не заметил даже, а осознал, что глава Службы безопасности уже, мягко говоря, далеко немолод.

— О чем же прикажете упоминать? — голос Цинцадзе был таким же потухшим, как его глаза.

— Есть хоть какие-то предположения, зачем Уваров это сделал?

— Нет, ваше высочество. Потому что это не Уваров.

— Не Уваров? Кто же? — Константин смотрел на своего собеседника хмуро, но спокойно.

— С точки зрения ДНК-граммы — Уваров, вот только… Это клон, Константин Георгиевич. Молодой, семь лет с хвостиком. Имплантированный искусственным тарисситом. Работа очень похожа на ту, которую мы имеем в случае пилотов, подобранных графиней Сазоновой в системе Таро.

Регент поднялся на ноги, жестом остановил начавшего было вставать Цинцадзе и заходил по кабинету.

— Любопытно. Очень любопытно. Вы представляете себе масштабы операции? Масштабы и сроки? Если клону семь лет… и те, кто за всем этим стоит, не могли ведь знать заранее, кого именно им представится случай подменить…

Ираклий Давидович почти против воли улыбнулся. Прекрасный анализ ситуации. Краткий, емкий… хорошая голова у наследника.

— Я тоже подумал об этом, ваше высочество.

— Хм… В связи с этим возникает весьма неприятный вопрос, — Константин остановился, побарабанил пальцами по столешнице и наконец собрался с духом: — А сама-то Мария Александровна что собой представляет?

Цинцадзе сухо усмехнулся. Направляясь на доклад регенту, он поспорил сам с собой — всплывет эта проблема или нет? И теперь со смешанным чувством удовольствия и раздражения был вынужден признать, что проспорил.

— Не клон ли она? — Константин кивнул. — Крайне маловероятно. Разве что клон был изготовлен одновременно с появлением на свет дочери Александра Сазонова. Телу графини тридцать три стандартных года, тарисситовая имплантация произведена двадцать восемь лет назад… ее ведь проверяли, проверяли и снова проверяли. И ее экипаж проверяли тоже. Конечно, я сентиментальный старый дурень, но есть рамки, за которые я по определению выйти не могу. Можно было бы предположить, что она, будучи той, за кого себя выдает, работает на наших неизвестных противников, но…

— …но кто мешал ей убить нас обоих тогда, в Белом павильоне? — закончил великий князь.

— И это в том числе. В общем, как говаривал один древний режиссер, «не верю!». Хотя есть и настораживающий фактор.

Константин молчал, ожидая продолжения.

— Позволено мне будет спросить, что Марии Александровне именно сейчас понадобилось в Пространстве Лордан?

— Откуда вы… ах да, передатчик. Графиня получила сообщение от господина ван Хоффа, из которого следовало, что он раздобыл интересующие Империю сведения. Тон послания указывал на то, что наш корреспондент нервничает, и Мария Александровна отправилась на Лордан, дабы забрать информацию и, по возможности, информатора. А что?

Ираклий Давидович потер лицо ладонями и глубоко вздохнул.

— Несколько часов назад мы получили сообщение от одного из имперских агентов. Пространство Лордан атаковано неизвестными кораблями, сектор А-пять полностью разрушен. Больше оттуда никто из наших людей на связь не выходил.

«Джокер» окружали корабли. Маленькие, верткие корабли. Корабли, двигавшиеся по траекториям и со скоростями, не позволявшими даже подозревать наличие живых на борту. И этих кораблей было много. Слишком много для того, чтобы сегодняшний вечер хотя бы отчасти подпадал под категорию «томный». Самое неприятное заключалось в том, что эти малыши уделяли, с точки зрения экипажа, излишне много внимания покидающей станцию яхте. Пока что удавалось двигаться в направлении зоны перехода, но несколько раз в «Джокер» уже попали, и характер повреждений не радовал абсолютно.

— Да бог с ней, с мелочью, — напряженно проговорила Элис, — вот где главная-то сволочь!

— Запись, — процедила Мэри сквозь стиснутые зубы. — Мэтт, не спи!

— Я-то не сплю! — буркнул связист. — Только запись придется доставлять по назначению вручную. Передающий блок поврежден, сама же видишь!

— Вижу. Ничего, тем больше оснований выбраться. Три — один два — девять пять!

Малость расчистили. Вперед, только вперед. А, черт!

— Первый правый маршевый — все!

— Компенсируй! Семь семь — четыре два — четыре четыре! Элис, считай прямой прыжок на Кремль, не до реверансов!

Отрубить общую гравикомпенсацию, отрубить жизнеобеспечение, кроме рубки и одной пассажирской каюты, отрубить вообще все, что не имеет отношения к бою. Всю энергию на двигатели и стрельбу. Хорошо хоть этим уродам есть чем заняться и помимо «Джокера».

Да, Мэри была циником. Она считала большой удачей, что не они одни уносили сейчас ноги с Лордана, и на «Джокер» наваливались в данный момент не все штурмовики, а только часть, хотя и солидная. К разряду неудач относился тот факт, что пилоты других яхт сколько-нибудь заметным — по бельтайнским меркам — мастерством не обладали, за исключением, может быть, двух-трех, а, стало быть, «тепличные условия» долго не продержатся.

И еще этот голос в голове, даже не голос, а так… мыслеформы… «вот ты какой, северный олень» — любимая присказка Федора Одинцова… интересно, как он выглядит? Олень, не Одинцов. Так твою! Левой паре маневровых конец, хорошо стреляют, паршивцы. Впрочем, и мы не лыком шиты, да, Рори? А что, если…

Насколько Мэри было известно, до сих пор никто не пробовал взять на сцепку собственный экипаж, контакт всегда осуществлялся только между пилотами, переводившими команды сцепки в вербальную форму. Но должна ж она была получить хоть что-то взамен сильно урезанной способности к пилотажу? Есть! Сразу стало проще. Ничего, мы еще полетаем. Ах ты, дрянь такая! Ладно, кто бы ты ни был, а беллетристику ты явно не читал… есть!

Резко замедлившийся «Джокер» внезапно ушел вниз и нацелившиеся на него штурмовики выстрелили кто мимо, а кто и друг в друга. Теперь выше… левее… снова вправо… всем стоп! Ну и джига! Элис, подпространственный привод мы должны сберечь, иначе все впустую… так их, что, съели?! Второй левый маршевый… компенсируй… зона уже совсем близко, рукой подать… Связи нет как факт, но это такие мелочи… Первый левый маршевый… компенсируй маневровыми! Делай что хочешь, Рори, негодяй, золотко, мерзавец, лапушка, скотина, любимый, ублюдок, посади нас на вектор, осталось совсем чуть-чуть… сброс орудийных секций!

— Второй правый маршевый выгорел!

— К черту, мы на векторе, маневровые в расход, н-на!

Изуродованный, беззащитный, фактически оставшийся без ходовой части, но успевший набрать скорость, «Джокер» сбил отстрелом левой орудийной секции с курса пошедший на перехват штурмовик и ушел в прыжок.