Останкино

ТЕАТР

Театр в Останкинском дворце был оснащен сложной театральной машинерией, обладал значительным собранием декораций и костюмов. На его сцене выступала крепостная труппа графа Шереметева, являвшаяся лучшей среди многочисленных крепостных трупп, действовавших в России на рубеже XVIII - XIX веков.

Театральный зал находится в самом центре дворца. В XVIII веке он имел двоякое назначение. После окончания спектакля, менее. чем за полчаса, театр мог быть превращен в бальный зал. Для этого в зрительном зале на одном уровне со сценой клали верхний настил пола, в результате чего образовывался единый и торжественный танцевальный зал - «воксал». В виде «воксала» этот зал и дошел до нас.

Театр.

Современный вид зрительного зала

Во время спектакля часть зала, украшенная белой колоннадой, превращалась в сцену, остальное помещение становилось зрительным залом, который и сейчас сохраняет свое нарядное, праздничное убранство. Многоцветная роспись плафона работы художника Валезини сочетается с розовой окраской стен и голубыми драпировками в ложах. Деревянная люстра в центре, изящные хрустальные фонари между колоннами и резные золоченые торшеры дополняют его убранство. На нижний настил пола зрительного зала (находившийся на 1 м 20 см ниже уровня сцены) ставили лавки партера и амфитеатра. В открытой галерее за колоннами, окрашенными под розовый мрамор, размещались четырнадцать лож бельэтажа. Зал заполняли свыше двухсот гостей - представителей высшей дворянской аристократии, особо приглашенных графом. Сверху, из окошек парадиза, спектакль смотрела дворовая администрация.

Сцена вдвое больше зрительного зала. Она была приспособлена для перспективных декораций, массовых действий и сложных сценических эффектов. Ее обслуживало два машинных отделения: нижнее, находившееся в трюме и уничтоженное в 70-х годах XIX века, и верхнее, расположенное над расписным плафоном сцены и дошедшее до нас. Плафон, расписанный художником И. Сержанце-вым, состоял из отдельных разборных щитов, убиравшихся на время спектакля. Из верхнего машинного отделения на сцену опускали декорации. В машинном отделении Останкинского театра сохраняются уникальные образцы театральной машинерии XVIII века - системы воротов, блоков, противовесов, подъемников, машины грома, дождя, ветра. Чертежи и макеты машинного отделения, присылаемые Н. П. Шереметеву из Парижа, были переработаны и осуществлены удивительным мастером театральной техники - крепостным столяром Федором Ивановичем Пряхиным. Под его руководством машинное отделение обслуживали двадцать шесть крепостных механиков. Они управляли всем ходом спектакля с его всевозможными превращениями и полетами, кораблекрушениями и провалами, пожарами и морскими бурями. Бутафорские колонны во время спектакля выдвигались на сцену и становились частью декорации.

Театр обладал высокохудожественными декорациями, созданными известными мастерами Валезини, Ф. Гильфердингом, а также крепостными художниками С. Калининым, К. Фун-тусовым и Г. Мухиным, обучавшимся у знаменитого декоратора Пьетро Гонзаго. К сожалению, в 1812 году сгорел театральный сарай, в котором находились декорации, костюмы актеров и реквизит.

При создании театра П. Аргунов и А. Миронов уделили особое внимание акустике зала. Для лучшего звучания над верхней галереей были устроены пустотелые короба-резонаторы, под авансценой размещены особые резонирующие деки.

Крепостная труппа насчитывала двести человек певцов, танцоров, музыкантов, а также гримеров, парикмахеров, мастеров сцены и статистов. Она сложилась еще в 70-х годах XVIII века и долгие годы с успехом выступала в кусковском театре. Создавая новый театр, Н. П. Шереметев много сделал для усовершенствования труппы. К обучению будущих солистов он привлекал крупнейших русских актеров того времени - И. Дмитриевского, С. Сандунова, П. Плавилыцикова, Я. Шушерина, И. Синявскую и других. Пению обучали итальянцы Олимпий и Бабарини. Постановкой балетов заведовали придворные балетмейстеры Саламони, Жанфо-нель и русский танцор Т. Бубликов. Учителями становились и наиболее талантливые и опытные крепостные актеры. Таким был Степан Аникеевич Дегтярев - композитор, актер и организатор хоровой капеллы, он был учителем пения, руководил музыкальной и вокальной частью постановок. Интересна личность хорошо образованного библиотекаря Василия Вороблевского, переводившего иностранные либретто и следившего за репетициями.

Из огромной труппы выделялись самые талантливые актеры. К их числу можно отнести приму-балерину театра Татьяну Васильевну Шлыкову-Гранатову (крепостные актрисы получали сценические фамилии по названию драгоценных камней), поражавшую зрителей легкостью и грациозностью танца; танцовщиков Василия Воробьева и Мавру Бирюзову; певцов Петра Смагина, Андрея Новикова и Анну Изумрудову. Но самой выдающейся актрисой, огромное дарование которой выходило далеко за рамки крепостного театра, была «первая певица» Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова. Дочь крепостного кузнеца, она с семи лет находилась на воспитании в доме Шереметевых и с двенадцати лет выступала на сцене Кусковского театра. Зрителей покорял ее необычайной красоты голос, яркий темперамент, огромное обаяние. В Останкине Жемчугова выступала в период наивысшего расцвета своего дарования.

Первый спектакль на останкинской сцене состоялся 22 июня 1795 года. В этот день во дворец съехались многочисленные гости и участники выдающегося военного события - взятия русской армией турецкой крепости Измаил. Этому историческому факту была посвящена музыкальная драма «Зельмира и Смелой, или Взятие Измаила» композитора И. Козловского на либретто П. Потемкина. Опера прославляла мужество и благородство русских воинов. Главный герой пьесы воин Смелон, роль которого исполнял актер Петр Смагин совершил побег из турецкого плена, возглавил русское войско и повел его на штурм крепости. Одержав победу, русские воины проявили великодушие и освободили всех пленных. С гордыми словами обращался Смелон к побежденным:

Храбрость, мужество и следствие побед,

Та твердость, с коею, не ужасаясь бед,

На все отважимся и все опровергаем.

Та слава, с коею повсюду побеждаем,

Та ревность, с коею мы к Родине горим,

И то, что, победив врагов, боготворим.

Восхищение русскими воинами звучало в ответе турецкого военачальника:

С бессмертной храбростью умевши победить…

Достойны лавров вы, достойны высшей славы…

Портрет П. И. Ковалевой-Жемчуговой.

Миниатюра работы неизвестного художника с портрета Н. И. Аргунова

Сцены битв сменялись лирическими эпизодами. П. И. Ковале ва-Жемчугова исполняла роль красавицы турчанки Зельмиры, покорившей сердце Смелона. С нежной арией обращался к ней мужественный воин:

Прекрасная Зельмира!

Владычица всех чувств и всей души моей!

Упав к ногам твоим, я в радости своей

Не знаю, как сказать, что сердце ощущает.

Присутствие твое меня так восхищает,

Что разум мой смущен и сам я вне себя…

Перед глазами зрителей быстро менялись декорации: то комната турецкого военачальника, украшенная восточными коврами и драгоценным оружием, то вид осажденного города. Самой впечатляющей была сцена штурма Измаила: под грохот пушек рушились высокие стены крепости. Особую красочность придавали постановке разнообразные костюмы актеров. Специально шились русские, татарские, польские национальные костюмы, яркие военные мундиры. Турецкие воины были одеты в восточные платья из дорогих тканей с меховыми опушками, а их военачальники - в богатые шубы из золотой и серебряной парчи и в нарядные чалмы.

Многочисленные массовые сцены, красочные декорации и костюмы актеров, разнообразные сценические эффекты - все это превращало спектакль в пышное и яркое зрелище.

Постановка заканчивалась феерическим балетом. Мощный хор славил победителей.

Спектакль произвел огромное впечатление на зрителей. Весной 1797 года во время приемов Павла I и польского короля Станислава Понятовского на сцене Останкинского театра была поставлена опера французского композитора Гретри (1742 - 1813) «Самнитские браки». В постановке участвовала вся труппа. В главной роли вновь выступала Жемчугова.

Однако выступления крепостных актеров являлись лишь началом роскошных празднеств, устраивавшихся в Останкине.

После представления давался бал, затем ужин. В заключение гости выходили на балконы, наблюдали запуск фейерверка и слушали игру рогового оркестра, размещавшегося в парке. Поздно ночью возвращались в Москву по дороге, освещенной факелами, смоляными бочками и разноцветными фонарями. «Никто не превзошел в великолепии графа Шереметева, - писал Ф. Ф. Вигель. - От заставы, называемой «у креста», до селения его Останкина на три версты путь ярко был освещен. Роскошное убранство дома казалось волшебным».

Присутствовавший на приеме в 1801 году англичанин Педжет с восторгом вспоминал, что «по своей фантастичности» праздник напоминал ему «одну из арабских ночей». «В отношении блеска и великолепия он превзошел все, что может дать самое богатое воображение человека и что только могла нарисовать самая смелая фантазия художника».

Все, казалось, обещало Останкину долгую и яркую жизнь, но уже после бурных празднеств 1797 года дворец неожиданно опустел. Обострение туберкулеза не позволяло выступать П. Ковалевой-Жемчуговой. Н. Шереметев, служивший при дворе Павла I, уехал в Петербург. В Останкине завершались строительные работы, и крепостные актеры еще готовили новые спектакли, которым так и не суждено было увидеть свет рампы. В 1800 году граф издал указ о частичном роспуске труппы. Только в октябре 1801 года сотни свечей вновь осветили дворец, и четырнадцать оставшихся в труппе актеров в последний раз вышли на сцену Останкинского театра, чтобы приветствовать вступление на престол императора Александра I.

На этом закончилась продолжавшаяся более четверти века история крепостного театра Шереметевых.