Останься

Ночь покера

От неожиданности Красотка чуть не упала, и мне теперь неловко, что я ее напугал. Кажется, у нее не очень хорошо с равновесием. Но даже в таком шатком состоянии она – лучшее, что я видел за последние дни. На ней обтягивающие джинсы и голубое зимнее пальто под цвет глаз. Кончик ее носа покраснел на холоде, и во мне рождается самое дурацкое желание поцеловать его. А нос у нее действительно очаровательный, и крошечная серьга в нем почему-то очень возбуждает. Честно говоря, меня никогда не привлекали панкерши, но к этой девочке меня точно влечет.

Руфус очнулся первым. Он, как подобает хорошему мальчику, подбегает поздороваться, а потом снова возвращается к Красотке. Предатель. Он уже может дать мне фору. Красотка его целовала.

Мне не досталось ничего. Я впервые завидую своей собаке.

– Ты рано приехал, – говорит Красотка и начинает подниматься на ноги.

– Да, – соглашаюсь я. – Наш благотворительный обед отменили, и мы смогли прилететь на два часа раньше, чем планировали.

– Поняла. Что ж… – Она тянется к двери.

– Эй. Не так быстро, – жалуюсь я. – Я только поставил чайник на плиту. Выпьешь чашечку со мной?

У нее глаза загнанного зверя, и я стараюсь не улыбаться. Моя Красотка фанатеет по хоккею. И это очевидно, потому что при виде меня она сама не своя. Иногда такое случается. Даже совершенно здравомыслящие люди порой теряют рассудок в обществе хоккеистов. Я знаю об этом не понаслышке, потому что однажды неправильно назвал свое имя, когда просил Уэйна Гретцки подписать мне джерси. Сейчас она, кстати, висит у меня на стене.

– Я бы не отказалась от кофе, – говорит она почти обыденным голосом.

– Превосходно. Какой ты пьешь?

– Черный, – отвечает она, и ее плечи расслабляются еще немного. – Спасибо.

– Присаживайся. – Я рукой указываю на диван. – Можешь снять пальто.

Я разворачиваюсь обратно к плите, чтобы организовать нам по чашке кофе. Когда все готово и я возвращаюсь к дивану, передо мной предстает блаженная картина: голова Руфуса покоится на коленях Красотки, пока она чешет его пузо.

Я ставлю чашки на стол, и Красотка встречается со мной взглядом.

– Спасибо тебе большое.

– Вообще-то… – Я отпиваю кофе. – Именно это я хотел сказать тебе. Ты очень меня выручаешь, Хейли. Не буду скрывать, у меня выдался дерьмовый год.

Она вздрагивает.

– Ты имеешь в виду развод?

– Ага. Не я это решил. Но я съехал, когда меня попросили, потому что не хотел тормошить девочек переездами. И знаешь, оказалось, что обустройства дома никогда не было у меня в планах. Это так взбесило. Но ты взяла на себя всю работу, и мне не пришлось тратить силы на разные мелочи. Я очень это ценю. – Я окидываю взглядом все те изящные вещи, которые выбрала Красотка. – Это место выглядит прекрасно.

Она наградила меня улыбкой за откровенность. Ее лицо правда просветлело, и голубые глаза теперь выглядят живыми.

– Всегда пожалуйста. Я хорошо тебя понимаю.

– Правда?

Она кивает, и краски лица приглушаются.

– Я тоже недавно развелась. Примерно в то же время, что и ты, – около полутора лет назад. И это тоже не я предложила.

– Ой, – только и произношу я, а в груди тем временем все сжимается. Я пытаюсь представить, как кто-то говорит Красотке съехать, и меня накрывает злостью за нее. – Мне жаль, Красотка. То есть Хейли. – Черт.

К счастью, она отвечает смехом.

– Как хорошо, что мои инициалы не Т.Ф.У.

Теперь и я смеюсь вместе с ней.

– Или Б.У.Э.

Она хихикает.

– У нас есть сотрудник с инициалами Д.Р.Т. Мы называем его Темным Лордом.

Я все еще слегка посмеиваюсь и поднимаю чашку, чтобы хлебнуть еще кофе. Я глотаю и замечаю, как пристально Хейли смотрит на мою шею. Потом она замечает, что я это замечаю, и ее щеки вспыхивают румянцем. Да, она точно нервничает рядом со мной.

– Так, эм. У тебя очень милые дочки, – говорит она секунду спустя. – Полагаю, у вас с женой совместная опека.

– Если бы. Я вижу их не так часто, как хотелось бы, – признаю я. – Знаешь, график разъездов хоккейной команды – та еще подстава.

Она сочувственно кивает.

– Должно быть, тяжело.

– Да. Так и есть. – Я опускаю чашку на стол и облокачиваюсь на диванные подушки. Руфус лежит между нами, и я рассеянно тянусь к его животу, чтобы погладить. Но вот только Хейли до сих пор почесывает его, и мои пальцы случайно скользят по ее, когда должны бы гладить пса.

Ее дыхание замирает. Потом она отдергивает руку, будто пузо Руфуса – или, может, моя рука – покрыто вшами. Или, может, это из-за легкого разряда статического электричества, который пробежал по нашим пальцам.

Теперь она и вовсе раскраснелась, и мне остается умиляться тому, как отчаянно она вцепилась в кружку.

– Уверена, они скучают по тебе, – говорит она смущенно. – Твои дочки.

Мое сердце пронзает боль, когда я вспоминаю, как глазки Джун блестели слезами, когда пора было уезжать с мамой. Джун всегда была сентиментальнее Либби. Ей ничего не стоит расплакаться на ровном месте. Либби же более сдержанная. Ну, то есть для четырехлетней. Она все еще иногда закатывает истерики, но чаще всего лучше прячет эмоции, чем сестра.

– Я тоже по ним скучаю, – бросаю я. А потом сглатываю слюну и меняю тему: – А что насчет тебя? У вас с бывшим есть дети?

Хейли качает головой.

– Мы были слишком заняты своим бизнесом. Мы планировали однажды завести детей, но подходящее время все никак не наступало.

– Вашим бизнесом? – вторю я. – Ты о «По пути»?

– Да. Мы с Джексоном совместно управляем компанией.

Я не могу сдержать удивления.

– Ты работаешь со своим бывшим?

Боже, да это примерно так же тяжело, как видеть своих детей лишь изредка. Я бы не вынес ежедневных встреч с Карой в офисе.

– Вообще-то мы хорошие друзья, – признается Хейли. Ее голубые глаза смягчаются, и я замечаю в них отблеск печали. – Мы дружим с шести лет.

– О, ничего себе. Ты так давно с ним знакома?

Она кивает.

– Мы жили по соседству. Вместе росли, начали встречаться в подростковом возрасте, поженились в колледже. – Пауза. – Развелись в двадцать семь.

– Мне жаль. – Мне даже почти неловко, что я пригласил ее остаться на кофе. Я хотел сказать ей спасибо и немного познакомиться, но каким-то образом наша беседа завернула в серьезное, почти личное русло. Поэтому я снова меняю тему: – Тебе двадцать восемь, да? Выглядишь на пятнадцать. – Я морщусь. – Нет, ты этого не слышала. Выглядишь на восемнадцать, на возраст согласия. Иначе мне нельзя и дальше называть тебя Красоткой.

Хейли рассмеялась таким сладким, мелодичным смехом, что мои уши расцвели.

– На самом деле мне двадцать девять. И да, я выгляжу молодо. Это проклятье.

Я хмыкаю.

– Серьезно, – настаивает она. – Меня все еще просят показать паспорт, когда я хожу на фильмы 18+.

– Считай это комплиментом, – советую я. – Ты поймешь, что это дар божий, когда в шестьдесят тебя все будут путать с тридцатилетней.

– И то правда.

Комната впадает в тишину. Руфус мирно храпит между нами. Хейли потягивает остатки своего кофе, и я понимаю, что скоро она неминуемо уйдет. Думаю, она выбежит отсюда на всех парах, как только закончится кофе. И если я собираюсь позвать ее на свидание, то сейчас – самое время.

Позвать ее на свидание?

Черт, откуда вообще эти мысли? Я хочу позвать ее на свидание?

Еще пару секунд я обдумываю эту мысль. Да, думаю, да. Правда, после развода я не бывал на свиданиях. Наряжаться, ужинать в ресторане, проводить весь вечер с женщиной и при этом не ждать секса? Такого у меня не было уже очень, очень много лет.

К сожалению, я обдумываю это все так долго, что упускаю момент. Хейли уже поставила чашку на стол и встает с дивана.

– Мне пора, – говорит она, и в ее голосе слышится одновременно нежелание и нетерпение. Кажется, она мечтает остаться и так же сильно мечтает сбежать.

Она выбирает второе и уже движется к выходу.

– Подожди, я провожу тебя, – говорю я.

– Тогда, кажется, ты хочешь, чтобы я и дальше выгуливала Руфуса, поэтому дай мне свой график на неделю, и я внесу себе в календарь. – Она снова лепечет и уводит взгляд от меня. – Мы договоримся обо всем через приложение, и я смогу сообщать тебе о новостях, и спасибо за кофе и беседу. Было правда очень приятно. Хорошего дня, Мат – то есть Мэтт! Еще спишемся. Пока!

Я даже не успеваю моргнуть, как она уже скрылась за дверью и оставила меня в недоумении: она только что назвала меня Матом?

Раз уж я сегодня не играю и девочки ушли к маме, я не колеблюсь, когда Блейк Райли звонит мне и приглашает к себе играть в покер.

– Кто еще будет? – спрашиваю я и зажимаю телефон между ухом и плечом, чтобы быстро сменить свои спортивные штаны на потертые джинсы.

– Уэсми, Хевитт и Лемминг, – говорит Блейк. – Я рассчитывал еще и на Люко, но у него сваты в городе. А жаль, потому что это, знаешь ли, легкие деньги.

И я, конечно, знаю. Потому что покер-фейс нашего капитана – это как окно без штор: видишь все насквозь.

– Буду через полчаса, – обещаю я. – Нужно что-то захватить по пути?

– Только свой прелестный зад… – Здесь Блейк внезапно вскрикивает. – Да что за… Крошка Джей! Было больно!

Я слышу приглушенный женский голос на фоне. Это Джесс, девушка Блейка.

– Ее прелестный зад? – спрашивает голос. – С кем ты говоришь?!

Потом мне в ухо раздается громкий гогот.

– С Эриксоном! – кричит Блейк в истерике. – Я говорил о прелестном заде Эриксона!

– У меня и правда прелестный зад, – соглашаюсь я. – Передай Джесс, что я с радостью покажу ей, когда приеду.

– Конечно, передам, – весело отвечает Блейк. – Сразу после того, как отрежу твои яйца и скормлю их овцам.

Овцам?

Я даже не успеваю переспросить, потому что товарищ уже продолжает:

– Увидимся через минуту по нью-йоркскому времени! – И вешает трубку.

Блейк – гребаный чудила. Я не понимаю и половины той чуши, что он несет. И, разумеется, я думаю, никто не понимает, в том числе его девушка.

Я натягиваю худи поверх футболки и иду искать пальто. В этой квартире нет шкафа в прихожей, поэтому я просто закидываю его куда придется и тут же забываю. В конце концов я нахожу пальто на кухонном стуле, накидываю его сверху и надеваю шапку по дороге к двери.

Блейк живет у озера, и туда слишком долго идти пешком, особенно сейчас, когда погода к нам неблагосклонна. Я вырос в Тампе, поэтому к канадским зимам мне в свое время пришлось привыкать. И я все еще не могу сказать, что вошел во вкус. Прохлада ледовой арены – да, освежает. Канадские зимы? В жопу их. Поэтому я иду к лифту и спускаюсь на подземную парковку, залезаю в свой «Порше Кайен» и включаю подогрев сиденья.

Получасом позже я вхожу в квартиру Блейка и вижу, что вся команда уже в сборе. Уэс и Джейми живут в том же здании, одна поездка на лифте, и они уже здесь. Лемминг и Хевитт тоже обитают неподалеку.

– Йоу! Мэтти-кейк! – кричит Блейк из-за зеленого бархатного стола. – А кому-то сейчас надерут задницу. Готов?

Я скалюсь в его сторону. У него козырек на голове и зубочистка между губами, как у какого-нибудь прожженного картежника из старых фильмов.

– Может, мне стоило остаться дома, – сухо замечаю я.

Джейми Каннинг, который меня впустил, криво улыбается в ответ.

– Я подумал так же, как только увидел его в козырьке.

У Блейка, видимо, сверхчеловеческий слух, потому что он тут же вскрикивает:

– Что не так с моим козырьком? – При этом он, кажется, искренне уязвлен. – Ты что, не знаешь эту поговорку? Козырек на тебе, козырь в рукаве.

– Это не поговорка. – Уэс громко вздыхает из кухни. Он как раз вытаскивает пару бутылок пива из блестящего холодильника. – Пива, Эриксон?

– Да, не откажусь. – Я беру бутылку, которую он мне протянул, и иду к столу.

Бен Хевитт и Чед Лемминг, левый нападающий и защитник соответственно, приветственно кивают и хмыкают мне. Блейк перемешивает колоду карт, пока Уэс раздает цветные фишки.

– Где Джесс? – спрашиваю я хозяина.

– Внизу, у Уэсми. Она готовится к экзамену на медсестру и требует полной тишины. – Блейк машет головой. – Не понимаю ее. Она же может учиться в спальне, разве нет? Мне не кажется, что я шумный. Ребята, вам кажется, что я шумный?

– Братан, шумный – это не то слово, – сообщает ему Уэс. – Ты… – Он замолкает, чтобы подыскать подходящее слово.

– Ты человек с нестандартными звуковыми способностями, – подсказывает Лемминг.

Уэс выпячивает губы.

– И это тоже не выражает всего.

– Стеносотрясающий? – предлагает Джейми.

– Уже лучше.

– Тихо-недостаточный, – звучит вариант Хевитта.

– Да пошли вы все очень далеко, – ворчит Блейк.

– Эй, ты хотя бы не такой громкий, как твоя мама, – утешаю его я.

Джейми бледнеет.

– Уверен, одна из моих ушных перепонок навсегда вышла из строя из-за мамы Блейка.

– СЪЕШЬ ИХ ДЕТЕЙ, БЛЕЙКИ! – Уэс бесподобно подражает интонациям миссис Райли, и все начинают смеяться, в том числе сам Блейк.

– Ну же. – Хевитт тянется к горке фишек. – Хватит тянуть кота за яйца. Кэти ждет меня домой к десяти.

Лемминг цокает.

– Если ты хочешь сказать, что я под каблуком, то да, я абсолютно точно именно там. – Хевитт пожимает плечами. – И я чертовски этому рад. У меня потрясающая жена.

– Это правда, – я должен это признать. Кэти Хевитт дерзкая, пылкая и очень веселая. Мне всегда хотелось взять Кару на двойное свидание с Хевиттами, но Кэти казалась ей слишком «через край» – ее слова, не мои.

– Конечно же, она такая, – соглашается Лемминг, а потом срывается на ухмылку. – Но знаешь, что еще более потрясающе? Жизнь холостяка. В том баре, куда мы ходили с О.К. в Чикаго, я почувствовал себя, будто на шведском столе с цыпочками. Не вру.

– О.К.? – переспрашивает Джейми, пока Блейк раздает карты.

– Уилл О’Коннор, – поясняет Лемминг. – Мы подыскиваем друг другу какие-нибудь новые клички. Я хотел называть его Вилли, но получил за это в бок.

– А у тебя какая кличка? – спрашиваю я и всеми силами стараюсь не закатывать глаза. С тех пор, как Лемминг расстался с девушкой, он все время таскается за О’Коннором, так что даже на слово кобель смотришь по-другому.

Лемминг смотрит свои карты, а потом отвечает:

– Мадагаскар.

– Не догоняю, – говорит Уэс.

Я тоже. Я заглядываю в свои карты – королева и семерка, разной масти.

Блейк открывает третью карту, и я воодушевляюсь, теперь у меня королева, семерка и десятка. Отлично.

– Ну вы чего, потому что у меня фамилия Лемминг. На Мадагаскаре водится огромная популяция леммингов.

Джейми громко хрюкает.

– Вот и нет. Это лемуры, братан.

– Какие, на хрен, лемуры? Ты только что это слово придумал?

Джейми, Уэс и я начинаем покатываться со смеху.

– Оно не выдуманное.

Уэс икает.

– Это настоящее животное.

Лемминг кладет его карту рубашкой кверху и щурит глаза в сторону Уэса.

– Как оно выглядит? К какому семейству животных оно принадлежит?

Уэс на секунду теряется.

– Думаю, это примат.

Лемминг недоверчиво осматривает всех сидящих за столом.

– Вы, ушлепки, меня разыгрываете.

За этим следует еще один всплеск хриплого смеха. Потом Блейк прокашливается и театрально касается своего козырька.

– Мальчики. Прошу вас. У нас ведь покер.

– Угу, – мычит Лемминг. – У нас здесь покер, так что заткнитесь все.

– Я поднимаю до пяти, – объявляет Блейк.

– Уравниваю, – это Хевитт.

– Скидываю, – это Уэс.

– Принимаю твою ставку и поднимаю до десяти, – это Джейми.

– А ты транжира! – выкрикивает Блейк. – Наконец-то у нас здесь серьезный разговор!

Я уравниваю, и Лемминг делает то же самое, а затем Блейк раздает еще по карте – у меня еще одна десятка. Не слишком хорошо, но я еще жду королев и семерок. Следует еще один раунд торговли. В этот раз скидывают Лемминг и Блейк, и теперь я, Хевитт и Джейми будем разыгрывать победу. Блейк раздает ривер, и ни хрена себе. Еще одна королева. Фул-мать-его-хаус, крошка.

На следующем раунде торговли я иду ва-банк, на что Хевитт отвечает мне взглядом недоумения.

– Серьезно, с первой же комбинации?

– Он блефует, – решает Джейми и пристально вглядывается в мое лицо.

Я скалюсь.

– Уверен?

– Да, точно блефует, – соглашается Блейк, но, очевидно, гора фишек на три сотни баксов посреди стола не по зубам Джейми и Хевитту. Они сбрасывают. Я довольно сгребаю свой выигрыш.

Несколько раздач спустя мы начинаем болтать обо всем и ни о чем. О предстоящем расписании. О команде юниоров, которых тренирует Джейми. О новом «Кадиллаке Эскалейд», который Хевитт купил жене. В конце концов наш разговор возвращается к эскападам Лемминга и «О.К.». Или, если точнее, к той групповухе, которой они предались после своего похода в чикагский бар.

– Подожди-ка, так ты отделывал одну цыпочку, О’Коннор – другую, и это просто происходило в одной комнате, – с любопытством спрашивает Уэс. – Или вы все, ну, знаешь, пересекались?

Лемминг хихикает.

– Без обид, Уэсми, но я не любитель членов. Так что нет, никаких пересечений между братанами. Но девочки не отказывали себе в удовольствии друг друга потрогать… – Он переводит взгляд на меня и играет бровями. – Тебе тоже стоило пойти, Эр. Мы отлично провели время.

Честно говоря, это прозвучало бы ужасно, поэтому я не стану говорить вслух. Но Леммингу позволительно веселиться. Он на шесть лет младше меня, и он все еще без ума от своего хоккейного образа жизни, которым и я наслаждался по полной, пока не встретил Кару.

Теперь я больше не хочу соблазнять девчонок на пару с товарищем. Мне больше по душе диснеевские фильмы с детьми или спортивные передачи перед сном. Или, может, ужин с определенной красоткой…

– Мэтти-кейк? – окликает меня Блейк.

Все ждут моего хода. Я сверяюсь с картами – семь и девять. Потом смотрю на стол – король, королева, король, десять, десять. На кону около пятисот баксов.

– Я пас, – объявляю я и хлопаю картами по столу.

– Так вот, – говорит Лемминг, снова пожирая меня взглядом. – Я тебя не понимаю, старик. Ты сейчас свободный. Пользуйся этим.

Я пожимаю плечами.

– Все эти интрижки не для меня. Пробовал, бросил.

Хевитт осторожно спрашивает:

– А если это были бы не просто интрижки?

Я хлопаю ресницами.

– О, Бен-Бен, ты сейчас говоришь, что хочешь «большего, чем просто интрижки» со мной? Ты в меня влюблен – я так и знал.

Он показывает мне средний палец.

– Нет, мудак, я говорю о свиданиях. Свидания с девушкой, знакомо?

Блейк серьезно кивает.

– Да, мы с Люко недавно говорили об этом…

– Эм, что? Почему моя команда обсуждает мою любовную жизнь?

– И он рассказывал, что сестра Эстреллы – настоящая ч-икс-уля. Чиксуля, слышишь?

– Нет такого слова. Ты имеешь в виду «чикуля»? – вставляет Джейми.

– О сестре Эстреллы правильнее сказать «чиксуля», – заявляет Блейк. – Я бы даже назвал ее ч-икс-икс-улей. Или даже с тремя «икс». Да, ч-икс-икс-икс-уля.

Я закатываю глаза.

– Ты когда-нибудь видел сестру Эстреллы?

– Нет, – многоречиво отвечает Блейки. – Но я доверяю глазам Люко.

– Ага. Ну, думаю, я пас, – любезно отказываюсь я. – Не могу встречаться с невесткой своего капитана. Вдруг я разобью ей сердце? Он же подвесит меня за яйца. – Я сомневаюсь, стоит ли продолжать. – Кроме того, я, эм… – Я резко замолкаю. Что, блин, со мной происходит? Я собирался рассказать им о Хейли? Это ночь покера, а не серия «Секса в большом городе».

Но Блейк тут же хватается за мои слова:

– Кроме того что? – требует он.

Я признаюсь:

– Есть кое-кто, в ком я мог бы быть заинтересован.

– Страсти накаляются! – кричит он и маниакально потирает ладошки. – Кто она?

– Она выгуливает мою собаку, – выдаю я.

Все начинают смеяться.

– Не шутишь? – спрашивает Джейми.

– И да, и нет. Она выгуливает Руфуса в любезность за то, что я такой хороший клиент. Она владеет одной крутой компанией, «По пути».

– О да! – говорит Лемминг, тасуя карты. – О.К. обращается к ним, когда ему нужно закупить продукты или забрать рубашки из чистки. Он показывал мне приложение. Там еще такая крошка на главной странице.

От раздражения я сжимаю челюсти. Как бы смехотворно это ни звучало, но то фото Красотки всегда казалось мне личным.

– Да, это оно.

– Как это работает? – спрашивает Уэс, а затем опустошает свой бокал пива.

– Ты платишь им за каждый час работы, – говорю я. – И они еще берут доплату за каждый товар, который приобретают для тебя. Но оно того стоит, поверь. Если летишь домой и понимаешь, что там тебя ждет пустой холодильник, а химчистка закрывается через час, можно предоставить все заботы им.

– Бум! – соглашается Блейк.

– Они отыщут тебе что угодно, – добавляю я. – Будь то подарок маме на день рождения или столик в ресторане – тебе только нужно внести пожелания в приложение, и готово. Вся обстановка в моей квартире – это они. Я даже близко к магазинам не подходил.

– Неплохо. – Уэс подталкивает Джейми локтем. – Это будто создано для меня. Нужно будет попробовать.

Джейми пожимает плечами. Но, кажется, я только что сделал хорошее дело для Красотки. Если вся команда начнет пользоваться ее сервисом, это поспособствует бизнесу.

– А спутницу в оперу они мне найдут? – спрашивает Лемминг. Он усердно выстраивает башню из своих фишек. – До нашего любимого благотворительного вечера всего десять дней.

Раздается всеобщее стенание. Игроки обязаны посещать восемь-десять событий в год, но все они разные. Опера – последняя в нашем списке любимчиков. Владельцу команды уже под девяносто, и он до усрачки любит оперы. И длится представление там три часа. Как минимум. Даже буфет и бухло по окончании не способны нас воодушевить.

– Есть идея, – говорит Блейк, не отрываясь от раздачи карт. – Будем играть этот раунд не на деньги. Победитель получит право притвориться больным в день оперы, а мы все поручимся, что он подхватил какой-нибудь пустяковый кишечный вирус.

Уэс поднимает свою карту.

– Мне нравится этот план.

А я просто радуюсь, что разговор отошел от Хейли. Друзья, кажется, забыли о моем маленьком признании, и это хорошо, потому что я еще не знаю, как быть со свиданиями. Карьера похерила мой брак, и работу я с тех пор не менял. Думаю, любые отношения в моей жизни изначально обречены.

– Кажется, здесь есть любитель оперы, – шутит Лемминг.

– Ты так говоришь, потому что я квир? – фыркает Уэс. – Так вот, ты ошибаешься.

– Бомба Джей? – спрашивает Блейк. – Как ты относишься к опере? – Он тянется губами к горлышку своей бутылки.

– Что ж, Блейк. Я бисексуал, поэтому люблю ее только вполовину так же сильно, как Уэс.

– Не-а, сладенький, – спорит Уэс. – Это значит, что ты любишь ее в два раза больше.

Блейк так сильно смеется, что у него пиво идет носом, и мы все начинаем умирать со смеху.

У меня на руках отличные карты, но это даже не имеет особого значения.

– В конце концов, мы все пойдем в оперу, и ты это знаешь, – бурчу я. – Это ежегодный фестиваль жополизов, который волшебным образом совпадает с датой любимого мероприятия нашего владельца.

– Но не для меня! – с ухмылкой говорит Джейми, а потом толкает свои фишки к центру стола.

– О, ты уж точно пойдешь, – ворчит Уэс.

– У моих ребят игра тем вечером.

– Подожди-ка, – поднимает взгляд его муж. – Ты хотя бы знаешь, когда это намечается?

– Не-а. Но я очень занят.

Благослови, боже, ночи покера. Вечные перебранки и хлесткие ответы отвлекают меня от более сложных мыслей. Я беру еще одну бутылку пива и расслабляюсь вместе со своими парнями.